Текст книги "Рип Винклер - Рождение бога"

Автор книги: Руслан Шабельник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

– Нет. Я благодарен за заботу, но это мое и только мое дело. Во-первых, другие не должны рисковать вместо меня, а во-вторых, в отличие от них я не остановлюсь, пока не найду хоть какую-нибудь нить.

– Если все настолько серьезно, то я отправляюсь с тобой.

Рип вскочил.

– Я не позволю вам этого сделать!

– Хочешь присвоить все лавры победителя? – Император лукаво прищурился.

– Вы же знаете, что это не так...

– А раз не так, то и разговор закончен. Марико моя дочь, неужели ты хоть на секунду мог предположить, что я стану отсиживаться во дворце, в то время как ты, возможно, будешь нуждаться в моей помощи.

– Это так, но вы не только отец Марико, вы еще и император, а монарх не принадлежит себе. Если погибну я, этого никто, кроме нескольких близких людей, не заметит, но если подобное случится с правителем Нихонии... – Рип выразительно развел руками, как бы пытаясь охватить весь комплекс возникающих проблем.

– Одна из основных обязанностей правителя – обеспечение преемственности, проще говоря, потомство. Я стар и новых детей у меня уже не будет. Тем более важно спасти Марико.

– Вы не можете лететь со мной! – неожиданно воспрял духом Рип.

– Почему на этот раз?

– Потому что вы не только император, но еще и хранитель Тайны Дома: Тай-Суя. Кроме меня и принцессы, тайна известна только вам и никому более. Случись что с нами, Тай-Суй окажется навсегда потерян для Нихонии, а возможно, и для всего мира.

Правитель погрузился в раздумья несколько дольше обычного.

Винклер уже внутренне начал праздновать маленькую победу. Он любил старика и меньше всего хотел подвергать его жизнь опасности.

От ответа императора избавил страшный шум, доносящийся из-за двери, ведущей в приемную.

Шум разделился на крики, крики перешли в ругательства, наконец дверь с треском распахнулась и в кабинет влетел раскрасневшийся Эйсай. По пятам за разъяренным юношей следовал личный секретарь императора, предпринимая безуспешные попытки удержать юношу.

– Их величество в данную минуту занят. Посетителей... – бесполезно лепетал несчастный уверенно вышагивающему Эйсаю. Наконец он не нашел ничего лучше, как мужественно вцепиться в руку нарушителя порядка.

– Ваше величество, Рип. – Эйсай безуспешно пытался стряхнуть прилипшего, словно муха, служащего. – Как только я услышал, сразу же во дворец. Как принцесса? Уже есть след? Похитители не пытались связаться?

– Вот тебе и ответ на твой вопрос, – улыбнулся, обращаясь к Рипу, старик.

– Не понял, – мотнул головой Рип.

– Я тоже, – внес свою лепту Эйсай и сделал попытку незаметно выкрутить руку секретарю.

– Как я в свое время доверился тебе, так можно и в этот раз оставить на Хонсе человека, посвященного в тайну.

– Но... – опешил Рип от услышанного.

– Ты не доверяешь Эйсаю?

– Как себе.

– Тогда в чем дело? Ты прав, с нами действительно может произойти все что угодно. Он, – император указал на копошащихся Эйсая и секретаря, станет человеком, которому мы доверим свои знания и который, в случае чего, передаст их последующим поколениям. О лучшей кандидатуре, нежели Эйсай, не стоит и мечтать.

Лучшая кандидатура как раз оторвала от себя секретаря и выпихивала того из кабинета.

Рип понял, что проиграл. Император поднялся со своего места и подошел к молодому нихонцу.

– Эйсай-сан, – вкрадчиво начал он, – не желаете ли пройтись? Недалеко. До одного звездолета...

6

Эйсай бегал по тесному помещению грузового трюма корабля, как намазанный скипидаром.

– Что! Этого не может быть! Вы меня разыгрываете!

Рип и император спокойно стояли рядом.

– Не может быть! – гнул свою линию Эйсай.

– Почему?

– Не может быть и точка! – Юноша подозрительно посмотрел на правителя, пытаясь узреть в прищуренных глазах хотя бы намек на улыбку. – Это неправда, да? – Голос был почти умоляющий.

– Правда. – Таманэмон был непреклонен. – Ты видишь перед собой машину времени.

Несчастный обратил мольбы к Рипу.

– Неправда?

– Правда, правда. И хватит корчить из себя недоумка. Мы не в том положении, чтобы разыгрывать.

– Я сошел с ума, – вполне серьезно подытожил Эйсай. Он перевел взгляд на присутствующих. – И вы тоже! – Юноша был почти счастлив.

– Может, его стукнуть? – предложил Рип. – Гарантирую, сразу дойдет.

– Но, но, – поднял руку Эйсай. Глаза его начали загораться знакомым огнем. – Но если это машина времени, – он вскочил и опять возбужденно забегал, – невероятно! Какие возможности... все что хочешь... Можно отыскать даже пропавшие клады... Добывать антикварные вещи... Я познакомлюсь со всеми императорами... Девушки... Классная штука!

– Видишь, понял. И стукать не потребовалось, – подытожил император.

– Ага, сразу после девушек.

Эйсай уже успел посерьезнеть.

– Если передо мной действительно то, о чем вы говорите, то почему вы до сих пор не спасли Марико, и зачем вообще мне рассказали о ней? С этим аппаратом что-то не так?

Винклер кивнул:

– Лучше не скажешь. Именно не так. Видишь ли, несмотря на то что это на самом деле машина времени, как выяснилось в последнее время, она далеко не всесильна.

– Мы не можем с помощью Тай-Суя спасти Марико, – поддержал его император.

– Почему? Если есть машина времени, то чего проще. Нажимаешь кнопку, или чего там у нее, на пять дней в прошлое, а дальше, как говорится, дело техники.

– В том-то вся и проблема. Она не переносит на пять дней назад.

– Наверное, слишком маленькое расстояние?

– Нет, она не переносит именно в тот день.

– Тогда я ничего не понимаю. Я думал, если машина времени, то уж...

– Мы тоже так думали до недавнего времени, а вышло совсем наоборот. Ну да ладно, не об этом сейчас.

– Наконец-то подошли к главному. Итак, зачем вы открыли мне самую оберегаемую тайну императорской семьи?

Сначала Рип, а затем и император рассказали Эйсаю все как есть, и про бессилие машины, и про свое решение отправиться в окраинные миры, оставляя Эйсая кем-то вроде хранителя.

– Постойте, – перебил рассказчиков нихонец. – Я, конечно, глубоко польщен оказанной мне честью, да что там, я просто не нахожу слов, но вам, Таманэмон-сан, не нужно отправляться с Рипом и рисковать собственной жизнью. Я буду только рад заменить вас в этом опасном предприятии.

Император помотал головой.

– Нет. Я благодарен тебе, но нет. Мы уже обсудили этот вопрос с Рипом. Марико моя дочь, моя единственная дочь. Неужели ты думаешь, я смогу сидеть и ждать только потому, что мне известна Тайна Дома?

Да пропади она пропадом, эта тайна и все ее преимущества, если они не в состоянии вернуть мне моего ребенка, если из-за них я буду вынужден оставаться в неведении. Ты, Эйсай, хороший человек, кроме того, ты состоишь в родстве с императорским домом. Я знаю, ты сбережешь тайну и если откроешь кому-либо, то это будет достойный человек. Лучшей кандидатуры нам не найти.

Эйсай торжественно поклонился.

– Почему такой грустный тон, – встрял в разговор Рип. – Мы еще живы и умирать не собираемся. Мы вернемся. Вернемся с Марико.

Эйсай перевел взгляд с одного на другого.

– Тайна будет сохранена, все как вы хотите. Могу я еще что-нибудь для вас сделать?

Император указал на Рипа.

– Он расскажет тебе, как пользоваться Тай-Суем. И спасибо за предложение. Что можешь, ты уже делаешь.

7

Когда за ушедшим правителем закрылась дверь, нихонец подскочил к другу.

– Невероятно. Я до сих пор поверить не могу, что путешествия во времени не сказка, а реальность.

– Поверишь еще. Ты не представляешь, как я удивился, первый раз узнав о Тай-Суе.

– Тут ты не прав. Что-что, а представить могу. Даже очень хорошо. Наверное, каждый примерно одинаково будет реагировать на подобное. Это настолько расходится со всеми представлениями, законами, укладом... неужели прогомианцы так далеко ушли от нас?

– Даже подумать страшно. И что самое интересное, до сих пор так и не выяснено, что случилось, куда подевались или хотя бы как выглядели представители этой расы.

– Может, такой конец ждет все развитые цивилизации. Они доходят до определенной ступени, этапа, открывают законы управления временем, пространством, по сути, становятся почти богами в нашем понимании, а потом... хлоп. Были и нет. Исчезают неизвестно куда и неизвестно как, даже портрета на память не оставив.

– После них осталось много машин, механизмов, приборов. И спустя столько миллионов лет они мало того что не рассыпались в пыль, но еще и работают.

– Ага. И с большей частью мы никак не можем разобраться. А ведь этим занимаются лучшие умы.

– Наши лучшие умы. Когда-нибудь и они дорастут до понимания.

– Удивительно, как вообще император Киото, нашедший Тай-Суй, догадался, что перед ним. И научился пользоваться.

– Я сам поражаюсь. Хотя в управлении она не такая уж и сложная, но понять, принять идею, что перед тобой не что иное, как машина времени, вот это действительно загадка. Впрочем, как я слышал, тогда ему было что-то около восемнадцати. В таком возрасте еще и не в такое поверить можно, как и предположить самое бредовое.

– И он оказался прав. Может, наши ученые подходят не с той стороны. Просто нужно показать прибор ребенку, у которого инстинкты, или, если хочешь, шестое чувство еще не атрофировалось окончательно, и, глядишь, они будут поражены результатами.

– Не знаю. Предложи им такой выход.

– Чтобы меня подняли на смех? Дураков нет. – Эйсай подошел к машине. Ладно, заговорились мы с тобой. Показывай, как действует это чудо прогомианской техники.

Рип пододвинулся ближе.

– Прежде всего хочу тебе сказать, что перед тобой не только машина времени, но и пространства, то есть с ее помощью возможно попасть и в нужное время, и в нужное место. Вот этим рычагом...

Рип начал посвящать нихонца в тонкости управления Тай-Суем. Когда они закончили, за окном ангара, в котором стоял звездолет, наступил уже вечер.

– ...все понял? – закончил свою лекцию Рип.

– Вроде да. Действительно, не так уж и сложно. – Эйсай посмотрел на друга. Небритый, давно нечесаные волосы торчат во все стороны, между бровями залегли глубокие складки. – Когда вы отправляетесь с императором?

– Не знаю, как только подготовят корабль и загрузят всем необходимым. Правитель как раз сейчас занимается этим. Неизвестно, сколько времени продлится наш вояж.

Эйсаю очень хотелось успокоить друга, сказать что-нибудь ободряющее... слова, которые лезли в голову, звучали слишком затасканно, неискренне.

– Все будет хорошо, – произнес он.

– С Марико? – встрепенулся Рип. – Я тоже надеюсь. Эйсай сжал плечо друга.

– Тебя гложет что-то еще? Не так ли?

– От тебя не утаишь. Мои родители.

– Родители? Если и ошибаюсь, ты говорил, что они погибли. Много лет назад.

– Это так.

– Тогда почему... – Эйсай хлопнул себя по лбу. – Извини, никак не могу привыкнуть, что можно отправиться в прошлое. Ты хочешь спасти их?

Рип кивнул.

– Так в чем проблема? Оседлай чудо-аппарат и дело сделано.

– Если бы все было так просто. Как мы не в состоянии проникнуть во время похищения принцессы, то же самое происходит и когда я отправляюсь к ним.

– Да, задачка.

– Есть еще одно. Император предположил, что закрытые времена могут мигрировать, открываться. У нас нет возможности проверить, насколько это соответствует истине или сколько для этого потребуется лет. Но одно не дает мне покоя. Если со мной что-либо случится, то уже никто не сможет помочь родителям.

– Почему это никто, – возмутился Эйсай. – Обидеть хочешь. У тебя есть друг и он полностью в твоем распоряжении.

– Спасибо. В тебе я ни на секунду не сомневался, но нет.

– Почему? Мне не трудно!

– Во-первых, мне не хотелось бы подвергать твою жизнь опасности из-за своих проблем, тем более что ты остаешься хранителем тайны, а во-вторых, мне самому хочется сделать это. Если это только возможно.

– Знаешь что, – предложил нихонец, – расскажи мне. Расскажи мне все. Как было, какие сложности возникли, по крайней мере, если с тобой, не дай бог, что случится, останется человек, способный помочь.

Рип секунду подумал.

– Ладно. Но обещай, что если это хоть немного опасно, ты ни в коем случае не станешь рисковать своей жизнью. Что бы ни случилось.

– Честное бойскаутское. – Эйсай серьезно поднял два пальца.

Винклер рассказал про катастрофу, про свои бесплодные попытки попасть в нужный день, про то, как выяснилось, что это вовсе не несчастный случай, а также о загадочном неизвестно куда пропавшем пассажире звездолета.

Эйсай некоторое время переваривал историю.

– Ты пробовал проделать с родителями то же самое, что и в случае с принцессой?

– Ты имеешь в виду перенестись на другую планету, а затем перелететь на Угрюмую?

– Или пожить на Угрюмой с начала экспедиции.

– Какой смысл? Мы выяснили, что это невозможно. Время выбрасывает тебя как пробку из бутылки шампанского.

– Иными словами, ты не пробовал?

– Я же сказал. Не имеет смысла. Случай принцессы это ясно доказал.

– Ладно, – пошел на попятную Эйсай, – в конце концов, ты много больше знаешь о природе времени. Но предложить стоило.

– Идея хороша. Вот только если бы она оказалась выполнимой.

– Ну, мы обязательно что-нибудь придумаем. Как только ты вернешься, вместе обманем эту чертову штуку. – Нихонец замолчал. – Слушай! Гениально! Напишем родителям письмо, в нем попытаемся отговорить от участия в экспедиции. Отошлем примерно за год до события.

– Получи ты сам нечто подобное, да еще и неизвестно от кого, ты поверишь?

Юноша задумался.

– Пожалуй, нет. Но есть еще один вариант. Можно предложить им, скажем, миллион кредиток только за то, что они отказываются от поездки. Большие деньги. Это сработает.

– Спасибо, друг, но нет, – покачал головой Рип.

– Почему? – искренне удивился нихонец.

– Да потому что, ты правильно сказал, они не поедут, и что это даст?

– То, что ты хочешь. Они будут живы.

– Вот именно, будут. Для прошлого, для будущего, для всей последующей истории Виктор и Сандра Винклеры умерли во время исследовательского полета на Угрюмой. Что случится, если вдруг они выживут? Может, погибнет кто-либо другой, может, нет, но в любом случае прошлое, а соответственно и будущее уже не останется таким. Оно изменится. Сильно или совсем чуть-чуть, незаметно, но оно изменится. И в первую очередь изменится для меня. После смерти родителей меня воспитывала сестра отца. Что случится, если они выживут, да еще и окажутся при деньгах. Однозначно, мы уедем с Альмы маленькой планеты, моей родины. Возможно, даже вероятно, они захотят дать мне хорошее образование. Со временем я стану бизнесменом, адвокатом, врачом, да какая разница кем. Важно одно – я уже не буду тем Рипом Винклером, которого ты видишь перед собой. Мы вообще никогда не встретимся или встретимся, но пройдем мимо, как чужие люди.

– Об этом я как-то не подумал, – смутился Эйсай. – Время вообще опасная штука, чтобы играть с ним. И если ты решился что-то изменить, то десять раз подумай, какие последствия это вызовет.

– Но ведь можно отослать письмо Марико, – не унимался Эйсай, начальнику дворцовой стражи, в конце концов. Предупредить. Это же ничего не изменит?

– Нет, за исключением того, что ты так никогда и не узнаешь о Тай-Суе.

– Если это единственная жертва, то я согласен.

– Не торопись. Ничего не произойдет.

– На этот раз почему?

– По очень простой причине: никто не поверит. Я и сам думал об этом. Даже справлялся у военных. Каждый день во дворец приходят сотни, а иногда и тысячи писем. Примерно каждое десятое содержит угрозу или предупреждение.

– Значит, нужно написать так, чтобы они не могли его игнорировать. Скажем, может написать сам император, уж его-то рука им известна.

– Да, и подпишется: император Таманэмон.

– Конечно.

– А начальник охраны пойдет с этим письмом лично к императору, императору, живущему в том времени, а он об этом ни слухом ни духом. Подумают, чья-то злая шутка, не более.

В этот момент по трапу корабля загрохотали шаги. Оба юноши разом вздрогнули и кинулись к иллюминатору.

По лестнице поднимался император Таманэмон Дэнтедайси. Через секунду старик показался в отсеке.

– Как прошло ознакомление?

– Нормально, – махнул Рип. – Теперь он знает столько же, сколько и я.

– И до сих пор чувствую потребность проснуться. Слишком уж все невероятно.

Старик кивнул Винклеру:

– На всякий случай я распорядился. Если злоумышленники все же дадут о себе знать, нас немедленно оповестят.

Рип промолчал. Он, как и император, понимал, что прошло уже достаточно времени, дабы похитители, если хотели, могли потребовать выкуп.

– Пора, Рип. Корабль готов. Прощайтесь. Через пять минут вылетаем.

Винклер кивнул:

– Я готов.

– Хорошо, – император повернулся к выходу, – жду тебя на корабле.

Рип протянул руку Эйсаю.

– Прощай, друг. Может, больше и не увидимся.

– Я тебе дам, не увидимся. Я еще на свадьбе твоей погуляю. Только попробуй сказать что-то против.

– Согласен, мы с Марико всегда рады тебе.

– Вот именно, без Марико не возвращайся, – пригрозил пальцем нихонец, а теперь пошли, провожу вас.

8

Светящаяся точка корабля исчезла в звездном небе, растворившись среди сотни таких же маленьких огоньков. Эйсай оторвался от созерцания звездолета с улетающим другом и огляделся по сторонам.

Немногочисленные провожающие уже начали расходиться каждый по своим делам. Большинство из них – спать, и никто не заметил озорных искорок, блеснувших в темных глазах молодого нихонца.

Эйсай еще некоторое время оставался недвижим. Затем он быстрым шагом направился к своему флайеру.

Дома он первым делом кинулся к почтовому терминалу и в течение получаса набирал послание. Закончив, Эйсай дважды перечитал его, удовлетворенно кивнул и надписал довольно необычный адрес: "Премьер-министру, лично в руки, если в течение года от меня не поступит дальнейших инструкций и если к этому времени не вернутся Рип Винклер или император Таманэмон Дэнтедайси".

Закодировав таким образом письмо, он нажал клавишу "отправка", и оно, вместе со своим содержимым, исчезло с экрана аппарата, в ту же секунду поступив в общий банк памяти.

Покончив с этим, Эйсай лихорадочно забегал по дому, собирая вещи.

– Как же, жди их, как будто я совсем ни при чем, – шептал юноша, не прерывая занятия. – Мы вернемся, а может, не вернемся... А я, значит, сиди и волнуйся. Дудки! Не на того напали. – Набив небольшой мешок, юноша остановился посередине комнаты, еще раз осматривая помещение и прикидывая, не забыл ли чего. – Пусть вызволить Марико я и не смогу, но по крайней мере с родителями попытаюсь. Попытка не пытка. Заодно и машину опробую. Кажись, все. – Эйсай завязал мешок.

Через минуту флайер вновь нес юношу в сторону чернеющей громады резиденции императора Нихонии.

По дороге Эйсай еще раз обдумал правомочность своих поступков. Имеет ли он право оставлять Тай-Суй? Более того, возможно, доверять его тайну, тайну, которая не принадлежит ему, другому человеку. Пусть и главному в государстве.

Одобрили бы его поступок Рип, император, Марико? Эйсай даже не до конца понимал, какая сила, какое безумство, а может, разум толкнули его на то, что он собирался совершить.

Когда Рип рассказывал о своих родителях... В его голосе, глазах была такая мука, Эйсай уже тогда решил помочь другу.

Почему он решил, что непременно сможет сделать это, Эйсай не знал, как и не знал, отчего вбил себе в голову, что Тай-Суй, отказавшийся отправляться в нужное время при похищении Марико, непременно перебросит его к отцу и матери Рипа.

А премьер-министр... Если не вернутся Рип и император, все равно Эйсаю придется выносить тайну Тай-Суя на обсуждение. Она не принадлежала ему. Она принадлежала Нихонии.

Будь что будет, решил Эйсай с беспечностью юности. Двум смертям не бывать, победителей не судят...

Каин развалился на диване и наблюдал, как львоподобный зачем-то обнюхивает кварцевую пепельницу на столе комнаты-кабинета.

– Продолжай, – напомнил о себе голос.

– А что еще рассказывать... На императорский дворец напали. Сразу, как Рип покинул Хонс.

– Этого следовало ожидать, – подытожил голос. Фраза была произнесена равнодушно. – Ты сделал, что я приказывал?

– Конечно, – кивнул широкоплечий, – я оглушил одного из грабителей, перед тем как он наложил на себя руки. Теперь у них есть пленник.

– Уже нет, Каин, – возразил голос, – уже нет. Но кое-что они все-таки получили. Что с принцессой?

– Как и должно быть. Рип с императором теряются в догадках, кто и зачем это сделал. Сейчас как раз предпринимают попытки поиска.

– Прекрасно. – В голосе впервые послышались заинтересованные нотки. Так говорит игрок или болельщик, наблюдая за ходом партии.

ГЛАВА IV

Яркие драпировки на стенах и цветы. Везде где только можно цветы. Цветы в храме, оно, конечно, хорошо, да вот только от них у Джумы Алста постоянно слезились глаза, текло из носа, тянуло чихать и вообще состояние не приведи Ака Майнью другому.

Джума Алст вздохнул. Еще один день начался. Трудный день. Впрочем, и все предыдущие были не из легких. Сколько их предстоит... Через открытые заботливыми служками окна с яркими витражами в храм вместе с солнечными лучами и приятной в затхлом цветочном воздухе утренней прохладой влетали звуки музыки, песни, веселый смех, а где и переругивание стоящих перед храмом людей.

Они расположились как на базарной площади. Давно. Скоро месяц. Кто побогаче, снимали комнаты, или, вернее, углы в близлежащих домах и гостиницах, ибо свободных комнат там давно не было.

Джума прикинул, что хозяева здорово наживутся.

Кто победнее, или приехал слишком поздно, оставались ночевать под открытым небом. На площади у центрального храма. С детьми. Главное, что с детьми. Погода позволяла.

Джума прикрыл воспаленные глаза и помассировал их узловатыми пальцами с коричневой пергаментной кожей. Посидел так некоторое время, наслаждаясь иллюзией покоя и темноты...

"Стар я уже стал, – тихо, ни к кому не обращаясь, да и кто его мог услышать, прошептал Джума. – Стар и не готов к такому..."

Джума усмехнулся: "Старый брюзга".

Поколения его предшественников мечтали и многое отдали бы за честь оказаться на его, Джумы, месте.

Ему повезло, крупно повезло. Возможно, он избранный. Как был избран святой мученик Троцеро.

Джума поднял глаза и посмотрел на огромную, на полстены, цветастую фреску, изображавшую эпизод восхождения святого Троцеро на небо.

Сколько раз он смотрел на нее. Смотрел и не замечал. А вот сегодня почему-то приглянулась. Знакомая сцена. Кто ее не знает.

Каменная пещера. На полу Троцеро. Старый, умудренный опытом, с седой длинной бородой. Морщинистая, как у Джумы, рука сжимает свиток Послания.

А вокруг, скорбно склонив головы, двенадцать учеников. Первых последователей великого учителя, впоследствии сами ставшие учителями, понесшими слово Ака Майнью в народ. И сохранившие Послание.

Тогда, тысячу лет назад, это было нелегко, это был подвиг. Они подвергались гонениям. Их казнили, высмеивали, просто не принимали всерьез...

Сейчас культ Ака Майнью и пророка его Троцеро процветает. По меньшей мере в десяти планетных системах стоят храмы и поклоняются только ему. На остальных ведется обширная миссионерская работа.

Да, многие его предшественники поменялись бы с Джумой местами сегодняшним Понтифексом и Первым Жрецом Ака Майнью.

Все пророчества, все, что оставил в своих посланиях святой Троцеро, все исполнилось.

И времена гонений. И гибель Империи, и последовавшие после столетия варварства. И объединение разрозненных по планетам культов Ака Майнью. И теперешние, поистине "звездные" часы. Все исполнилось. Пришло время исполнения главного пророчества...

Джума, оторвавшись от своих мыслей, громко хлопнул в ладоши. Из темного угла у дверей появилась молчаливая фигура в красном балахоне младшего наставника, выполняющего роль служки при храме.

– Пора начинать! – громко объявил Джума. – Скажите, пусть введут первого по очереди.

Служка молча поклонился и, пятясь (такая манера передвигаться особенно раздражала Джуму, самого прошедшего через школу служек), скрылся за массивными дверьми центрального входа.

Через мгновение на пороге храма, словно по мановению волшебника (прости, Ака Майнью, их, конечно, не существует), на месте исчезнувшего служки уже стояла маленькая худая женщина.

Совсем молоденькая. Своими тонкими ручками она прижимала к налитой молоком груди небольшой белый сверток.

Ребенок.

Они все приходят с детьми. Иначе зачем приходить.

Предчувствуя еще один утомительный день и не в силах ничего поделать, Джума покровительно махнул рукой.

– Подойди ближе, дитя мое!

Мелкими шажками, испуганно таращась по сторонам удивительно большими глазами, девушка опасливо приблизилась к Первому Жрецу.

– Кто твой муж? – задал первый вопрос Джума. Вопрос, который он уже сотни раз задавал разным женщинам с детьми, пришедшим в этот храм.

– Он плотник, работает на мебельной фабрике, – тихо ответила женщина.

Как же еще. Джума удивился бы, окажись профессия мужа иной.

Сколько он ни спрашивал, ответ был неизменен: "Муж плотник". Не лесоруб, не дровосек, а именно плотник. Ему врали и знатно одетые дамы, судя по богатым одеждам и нежной коже рук, лишь понаслышке знающие тяжелый хлеб жены не много зарабатывающего плотника. Ему врали и зажиревшие купеческие матроны. Ему врали и подзалетевшие проститутки, вряд ли ведающие, кто отец ребенка. "Может, он и плотником был, то-то у него эта штука как полено... Или как полено был до него..." Глядя в глаза и беззастенчиво ему врали все. Такого количества плотников просто не могло быть на Ветхелеме. Может, врет и эта.

– Когда родился ребенок? – задал следующий вопрос Первый Жрец.

– Тридцатого серпения, – не моргнув глазом, ответствовала женщина.

И опять было бы странно, окажись ответ иным. Стандартные вопросы. Так сказать, прелюдия.

Прознав о том, что в этом году должен родиться у смертной женщины сын Ака Майнью, Мессия и царь над людьми (да и как не прознать, когда в "Откровении" написано), среди представительниц прекрасного пола резко подскочила... нет, не рождаемость... Беременность.

Встретить в этом году на Ветхлееме женщину без живота была такая же редкость, как... узреть беременного мужчину.

Забеременели все. От мала до велика. Кому было еще слишком рано рожать и кому уже выходили последние сроки. На одежду для беременных спрос повысился неимоверно. Женщины ходили с одинаковыми округлыми животиками, которые к тому же почти одинаково увеличивались в размерах. Ведь не только год, но и день рождения ребенка был конкретно оговорен. Все подгоняли сроки под нужную дату.

Незадолго до назначенного времени на Ветхлеем началось повальное шествие беременных женщин с других планет и систем. В предсказании было сказано, что Мессия родится на Ветхлееме, но ни слова о том, что он должен происходить именно с этой планеты. Главное – роды на Ветхлееме. Это было беременное нашествие. Тихая оккупация беременной половиной человечества небольшой плакетки. И с этим ничего не могли поделать. Одна из прилетевших женщин и вправду могла носить под сердцем будущего царя.

Наконец ровно тридцатого серпения все местные и прибывшие женщины, конечно же, дружно родили. В современной медицине существует множество способов задержки или искусственного ускорения родов. Планету потряс неимоверный по силе и количеству детский крик.

Бедные врачи. Ровно с одной минуты после полуночи и до одной минуты до нее у миллионов женщин продолжались роды...

Теперь все это орущее, сосущее и немного подросшее за прошедший месяц воинство расположилось лагерем перед храмом.

– Распеленай ребенка и положи сюда, – приказал Джума притихшей женщине.

Та молча повиновалась, обнажив трясущимися руками маленькое тщедушное тельце.

Сколько их Джума пересмотрел за последний месяц... Он уже, наверное, никогда не сможет без отвращения видеть маленьких детей.

"Мальчик", – отметил про себя Первый Жрец. Некоторые из мамаш пробовали подсунуть дочерей, авось прокатит. Глупые, в пророчестве ясно сказано царь – значит сын.

Брезгливо взяв ребенка на руки (красный, похож на жабу) Джума небрежно перевернул его на животик. Мать невольно вздрогнула от такого обращения, но осталась стоять на месте. Сам младенец только тихо крякнул.

"Хорошо хоть не плачет. Некоторые орут, прямо уши затыкай".

Джума кинул взгляд на маленькую правую лопатку ребенка. Точно в центре красовалось небольшое родимое пятно в форме полумесяца.

"И эта туда же".

Будущего мессию следовало определить по шести признакам. Троцеро подробно и недвусмысленно описал их. Все годы признаки держались в строжайшей тайне и были известны только Первому Жрецу. Во всяком случае, так считалось. Но... то ли один из предыдущих Понтифексов оказался не в меру разговорчивым, а может, и кто-то из младших чинов прознал.

Словом, один из признаков: родимое пятно в форме полумесяца на лопатке, стал известен. На какие только хитрости не пускались заботливые мамаши. И делали младенцам косметические операции, и трансплантации кожи, и даже накалывали родинки от крохотных, до чуть ли не на всю лопатку. Чтоб заметно! Первый Жрец старый, зрение, поди, не то, не ровен час, проглядит чадо. Джума ухмыльнулся. Одна сердобольная и особо рьяная мамаша даже додумалась сделать по родимому пятну на обеих лопатках.

Сжимающая в волнении маленькие кулачки женщина скорее всего тоже не была исключением. Ишь, глазищи-то вылупила. Еще бы, стать матерью Мессии, тут тебе и почет, и уважение, и слава, да и мужу плотницкое дело бросить можно. Зачем оно во дворцах-то?

Некоторые мамаши предлагали Джуме деньги, некоторые себя, некоторые и то и другое... Для чего старику все это? В его положении о душе думают, близится срок, и он предстанет пред грозные очи небесного отца. А они деньги. Глупо.

Джума опять небрежно перевернул мальчика. Взглянул на его пуп.

Пуп мессии должен быть смещен немного влево. Джума пригляделся – вроде смещен. Кто их разберет, этих карапузов, животище-то выпятил.

Он двумя пальцами поднял левую ножку брыкающегося мальчика и взглянул на пятку. Две родинки по краям.

И только после этого Джума невольно вздрогнул. Невидимые молоточки застучали у него в мозгу.

Три. Три из шести положенных признаков у этого малыша совпадали.

Такое случалось всего второй раз. У одного из младенцев даже имелось четыре знака...

Старик почувствовал, что его морщинистые руки немного дрожат.

Он потянулся к головке новорожденного и аккуратно, без предыдущей небрежности, повернул ее.

У младенца были удивительно длинные и темные волосы. Женщинам тяжело носить ребенка с такими волосами...

За правым ухом. Небольшой клок пушка... был абсолютно белым.

Четвертая примета...

Через полчаса, после повторного, а затем и еще одного детального осмотра, Первый Жрец наконец оторвал взгляд от копошащегося чуда.

Он посмотрел сначала на мать. Женщина все так же стояла в стороне. Глаза сверкали испугом.