Текст книги "Рип Винклер - Рождение бога"

Автор книги: Руслан Шабельник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

– Какой трюк? – Эйсай понимал, что что-то случилось, иначе они не обхаживали бы его как принца... тяжело больного принца... – У вас погибло несколько пленников, – внезапно догадался он.

– Замолчи.

– Возможно, они покончили жизнь самоубийством, отсюда и такая трогательная забота о моем здоровье.

– Ничего подобного. Во избежание осложнений, мы всех перевели на медицинский режим содержания.

– Да, и на борту совершенно случайно оказалось несколько дыхательных камер и диагностических аппаратов. Не морочьте мне голову. – Эйсай заметил, что девушка крепко сжала побелевшие губы. – Они все погибли, – догадался он. – Я остался единственный живой у вас, – он рассмеялся, – отсюда и эта комната, и аппаратура, и ваш взгляд, когда вы вошли и увидели меня. Живым. Ничего не скажешь, растяпа. Упустить единственный источник информации.

– Может, я и растяпа, – Оля вскинула рыжую голову, – да только ты забыл об одной мелочи: ты все еще у меня и все еще жив.

– Что еще раз доказывает мою невиновность.

– Или говорит о твоей хитрости.

– Ты уже составила мнение, что бы я ни говорил, оно не изменится.

– Почему же, если ты скажешь, где база, то я подумаю.

– Ты, конечно, извини, но при всем моем желании и при всей твоей красоте я физически не в состоянии сказать того, чего не знаю.

– Посмотрим, как ты запоешь через пару дней, – зло процедила капитан.

– Тебе никто не говорил, что в гневе ты особенно прекрасна? – в ответ ухмыльнулся Эйсай.

26

Ольга сидела в своей каюте. Два дня. Два долгих дня продолжается эта пытка.

Пленник, как она и приказала, переведен на строгий режим содержания. Воды практически не дают, пищи тоже, спать не разрешают, а он... Он лежит, как будто находится не у врагов, а принимает процедуры в санатории. Еще и шуточки откалывает...

Сколько может выдержать человек без пиши и сна... нормальный человек. День, два, неделю. Капитан не сомневалась, что рано или поздно он сломается. Лучше рано. Наверняка исчезновение одного из кораблей уже заметили. Вероятно, в этот момент в районе исчезновения проводятся поиски. А потом... сколько времени понадобится, чтобы напасть на их след? День, два, неделя?

Заключенный должен сломаться раньше. Бессилие что-либо изменить в данной ситуации выводило Ольгу из себя. Если бы существовал хоть какой-нибудь способ ускорить события. Если бы...

В который раз девушка вскочила со своего места и принялась мерить шагами каюту. Она несколько раз подходила к двери, бралась за ручку... опомнившись, отбегала в дальний конец комнаты.

– Будь проклят тот день, когда я увидела тебя. Будь проклят ты сам... Эйсай.

Капитан испуганно посмотрела на дверь. Ольга не знала почему, не могла себе признаться, но ее мучительно тянуло в медицинский бокс, где сейчас находился заключенный.

– Будь ты проклят, – еще раз прошептала она. – Будь проклят...

Капитан понимала, что нет необходимости в ее личном присутствии в госпитале... Ольга ничего не могла с собой поделать.

– Какого-черта! – наконец выругалась капитан. – Почему нет. Я просто должна посетить его. Вдруг он заговорит...

Убежденная таким аргументом, Рыжая Ведьма решительно подошла к двери, взялась за ручку и... дрожащей рукой потянула ее на себя.

С момента ее последнего посещения, около двух часов назад, в медицинском отсеке ничего не изменилось.

Опутанный проводами юноша все так же лежал на своей койке, мирно гудел, выписывая многочисленные кривые аппарат-анализатор, по стойке "смирно", при появлении капитана, вытянулся дежурный.

Он хотел отрапортовать, но Ольга остановила его движением руки.

Заключенный спал. Ему не положено было спать, машина постоянно подавала импульсы, подавляющие это чувство, но вконец утомленный мозг, видимо, плюнул на все и отключился.

Уже собравшаяся было разразиться гневной тирадой за допущенную халатность, Ольга неожиданно переменила решение. Спокойное, со смуглой, слегка желтоватой кожей лицо юноши во сне было прекрасно. Глядя на это лицо, можно было забыть, что перед тобой враг, – на ум приходило, что это красивый молодой человек... Ольга встрепенулась. От собственных мыслей стало страшно. Как онг могла, как она даже подумать... Забыть отца, мать, предан друзей и тысячи невинных жертв, забывшись... забыв, кто перед ней.

Ярость охватила капитана. Да кто он такой, что так безмятежно спит... Как допустили... Заключенный должен бодрствовать, иначе вся работа насмарку. Решительным шагом девушка подошла к аппарату и до отказа повернула регулятор помех.

В тот же миг Эйсай вскочил на кровати, вернее, попытался вскочить, кожаные ремни крепко держали пленника.

Затуманенными глазами он прошелся по комнате. Его взгляд сфокусировался на Ольге. Туман мгновенно растаял.

– А-а-а, это ты, дорогая, – растягивая слова, произнес он. – Не жди, сегодня ложись без меня. Много работы.

Фыркнув, капитан покинула комнату.

27

Эйсай наблюдал за девушкой. Девушка, широко шагая, двигалась к выходу. Прямая спина выражала крайнюю степень возмущения. «А фигурка все-таки у нее ничего. Даже очень ничего, да и все остальное...»

Юноша про себя улыбнулся. В такой момент и думать об этом... Прав был Рип, называя его бабником, хотя повода Эйсай вроде не давал. Почти не давал. А почти это не повод...

Есть уже не хотелось. Примерно после полутора дней голодания чувство голода ушло. Вернее, отошло на второй план на фоне остальных двух чувств.

Чувства жажды и чувства сонливости.

Ему виделись необъятные океаны и кристально чистые горные реки. Ему виделись искрящиеся водопады и шумные проливные дожди. Наконец, ему виделся просто водопроводный кран и чашка с водой. Хотя бы наперсток с водой. Капля воды. Он бы все сейчас отдал всего за одну маленькую капельку. Микроскопическую каплю. Полкапли. Только промочить горло, почувствовать на губах... Эйсай невольно застонал – аппарат тут же ответил всплеском графиков. Стоящий рядом пират удовлетворенно крякнул.

Нет, сие невыносимо. Тюремщики уверены в его виновности и полны решимости продолжать пытку. Они не остановятся, пока он не скажет, а он не скажет, потому что не знает. Замкнутый круг.

"Интересно, сколько я еще так выдержу, пока окончательно не зачахну или не сойду с ума". В короткие секунды забвения чувство жажды уходило, но недремлющий аппарат пресекал и эти удовольствия.

"А можно спать с открытыми глазами?" – в который раз подумал Эйсай. Каждый раз предатели-веки неумолимо опускались, тем самым вызывая очередной укол аппарата.

Иногда Эйсай задумывался, чего ему больше хотелось. Пить или спать. Если бы предложили, что бы он выбрал... Сон. Воду. Наверное, воду. Прохладную, чистую. Целое ведро. Два ведра. Как она проникает в рот, смачивает губы, затем небо, горло, освежающим ручейком, потоком растекается внутри...

Аппарат удовлетворенно выписал несколько особенно замысловатых закорючек. Как он его ненавидел...

Или нет, напиться он всегда успеет, лучше выбрать сон. Эйсай представил: огромная кровать, белоснежные простыни, пуховое одеяло, голова касается мягкой подушки... веки закрываются... Аппарат выписал еще несколько кривых, покруче прежних.

"Разбить бы его".

Иногда, забывая о жажде и сне, он представлял себе, как он поднимается, берет стул, или нет... кувалду, непременно кувалду, потяжелее, такую, чтобы с трудом поднять, и со всего маху опускает ее на жужжащее чудо техники. Под могучим ударом сминается корпус, разбиваются циферблаты, датчики, трескаются платы. Много плат. Во все стороны летят искры, испуганно выскакивают ленты и жалобный голос: "не убивай меня..." Фу ты, черт. Домечтался. Диагностические аппараты не разговаривают.

Эйсай понял, что еще чуть-чуть, и он непременно сойдет с ума. Даже интересно, что прикончит его раньше: жажда, недосыпание, эта проклятая машина или все вместе...

Необходимо было срочно что-то придумать, иначе он так и умрет здесь, за двадцать три года до своего времени.

Эйсай осторожно пошевелил левой рукой. Тюремщики не до конца вогнали палец, фиксирующий ремень. Расшатывая его в течение этих дней, Эйсай уже был в состоянии освободить одну руку. Но одна рука это еще ничего. Против всего корабля вооруженных людей ею не навоюешь. Необходим был план. И он, кажется, начал вырисовываться...

28

С близкого расстояния покинутый город производил еще более удручающее впечатление.

Потрескались стены многих домов, некоторые уже завалились, оставшиеся были очень близки к этому. Единственным более или менее сохранившимся местом оставался центральный храм. По выдолбленной, изувеченной временем улице путешественники направились к нему.

– Олонэ не соврал. – Рип говорил шепотом – развалины производили жуткое впечатление. – Эта религия действительно существовала, но вот куда она делась?

– И уже давно, – поддержал его император, – здания успели порядочно состариться. Осторожнее! В этих руинах может прятаться масса местных хищников.

Рип вытащил бластер и снял оружие с предохранителя.

Наконец они подошли к центральному храму. Даже сейчас, спустя десятилетия, он производил неизгладимое впечатление. Он нависал над спутниками подобно скале, подавлял тебя, показывая всю ничтожность и бренность песчинки по имени человек.

Рядом с ним хотелось перекреститься, согнуть колени, дотронуться до лба и сердца, наконец, сделать любой другой религиозный жест.

Путники ступили под своды сооружения. Внутри вся величественность здания разрушилась. Снятые, видимо, во время переезда все украшения, драпировки, убранные алтари и другие культовые принадлежности из величественного делали помещение заброшенным, а годы и местные обитатели только способствовали усилению эффекта. Единственной более или менее сохранившейся деталью была огромная, на всю стену, фреска прямо напротив входа.

Картина изображала гигантский трон. По тому, с какой тщательностью, вдаваясь и выписывая малейшие детали, неизвестный художник изобразил его, можно было заключить, что в качестве натуры использовалась реально существующая вещь. На троне, облаченный в дорогие пышные одежды, сжимая в одной руке свиток, а другой опираясь на длинный посох, восседал человек, или не человек. Лицо за облупившейся штукатуркой не сохранилось, но фигура, руки, ноги были вполне человеческие.

Рип замер у изображения, запрокинув голову.

– Кто это? – шепотом спросил император.

– Не знаю, наверное, их бог.

– Осторожнее!

Крик правителя вывел Винклера из благоговейного состояния, он обернулся, и в тот же миг рыжая огромная тень кинулась на него. Винклер не успел даже испугаться. Сбитый могучим ударом, расшвыривая куски камней и штукатурки, он полетел на пол. Бластер выпал из ослабевших пальцев. Огромный зверь, в нескольких метрах от него, приседал, готовясь сделать очередной прыжок. Рип успел заметить разинутую пасть с несколькими рядами мелких и острых, как у акулы, зубов да покрытые роговыми чешуями передние лапы с растопыренными членистыми пальцами.

Когти, каждый в локоть взрослого человека, как нельзя лучше были приспособлены для разрывания жертвы. Предупрежденный императором, Рип отклонился, и первый прыжок хищника оказался несмертельным. Сейчас животное готовилось исправить ошибку.

Словно в замедленном кино, Рип наблюдал, как сгибаются задние, покрытые бурым коротким мехом, лапы чудовища, как играют под тонкой кожей стальные мускулы... Глаза прищурились, уши прижались, изо рта полилась на пол тоненькая струйка вязкой слюны... монстр прыгнул. Почти одновременно с этим сверкнула вспышка бластера, тонкий луч разрезал воздух, и чудовище повалилось на Рипа всей своей массой.

Как ни был перепутан Рип, он понял, что на этот раз смерть обошла его, ибо находящаяся в метре от лица пасть хищника так и осталась полуоткрытой, а в воздухе медленно распространялся запах горелой плоти.

– Ты как? – подбежал император.

– Нормально. – Рип попытался улыбнуться, но ему помешало что-то теплое и густое, стекающее по левому виску. Рип машинально протянул руку, а когда посмотрел на нее, увидел, что она вся красная. И только после этого пришла боль, и он потерял, сознание.

29

Ольга вошла в медицинский бокс к пленнику. Здесь уже толпились Туго и еще несколько людей из команды.

– Меня вызывали?

– Да, капитан. – Вперед выступил один из охранников. – Пленник заговорил.

– Прекрасно. – Ольга подскочила к кровати, на которой, уставившись безжизненным взглядом в пустоту, лежал Эйсай. – Что он уже сказал? Мы знаем, куда лететь?

– Нет, – прокашлял Туго. – Он хочет говорить только с вами и никем более.

До этого лежащий без движения Эйсай повернул голову в сторону девушки.

– Я все скажу, – пересохший язык с трудом ворочался в горле, – но вели, чтобы твои люди оставили нас наедине.

Ольга нетерпеливо махнула мужчинам.

– Выйдите все! – Сердце девушки ликовало. Наконец-то она узнает расположение ненавистной базы. Нанести здесь решающий удар, а после можно отправляться и дальше...

Мужчины с ворчанием покинули комнату.

– Итак, – она вновь склонилась над пленником, – мы одни, я слушаю.

– Ближе, – прохрипели его губы, – наклонись ближе. Мне... мне тяжело говорить.

Девушка послушно нагнула голову почти к самому лицу лежащего.

– Так хорошо?

– Да.

Она не поняла, что случилось, но случилось нечто ужасное. Одна рука пленника, до этого спокойно покоящаяся в ремнях, с неожиданной силой взлетела со своего места и обвилась вокруг шеи девушки. А вторая, которая по идее также должна быть привязана, потянулась к ее поясу и выхватила бластер. Щелкнул предохранитель, и холодное дуло уперлось в висок. Пленник двигался с поразительной скоростью, что совсем не вязалось с его недавним заторможенным состоянием.

– А теперь, красавица, позови своих горилл, – прошептали сухие губы у самого ее уха.

– Но как ты...

– Зови! – Дуло плотнее прижалось к коже. – И без шуток, если, конечно, тебе дорога собственная жизнь.

Ольга уже ничего не соображала.

– Туго, – тихо позвала она.

– Громче! – Дуло буквально срослось с виском.

– Туго! – крикнула она и с тревогой принялась ждать развития событий.

Дверь открылась, на пороге возник безрукий. При виде представшей его взору картины лицо гиганта начало вытягиваться, затем глаза налились кровью, он сделал шаг к кровати, механическая рука потянулась к висящему на поясе оружию.

– Туго, не дури! – громко крикнул бывший пленник. – Ты и шага ступить не успеешь, как я разнесу ей голову.

За широкой спиной гиганта начали вырисовываться не менее удивленные физиономии остальных пиратов.

– Ты! – прогремел гигант. – Я убью тебя!

– Но сначала я убью ее.

Ольга наконец пришла в себя и поняла весь ужас ситуации, в которую попала.

– Туго, не слушай его! – крикнула девушка. – Обо мне не думай, стреляй, он все равно убьет меня!

Туго стоял не двигаясь, лишь слегка напряг мускулы.

– Что же ты не выполняешь приказ своего предводителя, а, Туго, ухмыльнулся Эйсай. – Да, чувства иногда вредят делу.

– Стреляй! Я приказываю тебе! – извивалась Ольга.

– Во-первых, – перебил ее Эйсай, – он не сделает этого, потому что любит тебя.

Лицо девушки приобрело удивленное выражение, она посмотрела на гиганта.

– Это... это правда?

Тот лишь молча сжимал и разжимал клешни, заменяющие ему руки.

– Конечно, правда, – заверил ее Эйсай. – Я заметил это еще с первой встречи, когда вы ввалились в мою камеру. Не знаю, любовь ли это мужчины к женщине или отца к дочери, но Туго определенно чувствует ответственность за тебя. Он скорее отдаст свою жизнь, чем допустит, чтобы хоть кто-то причинил вред его обожаемому капитану.

– Он прав, – подтвердил Туго.

– А вторая причина?

– А вторая, это та, что он понимает: я не убью тебя – мне нужна заложница. Поэтому я буду беречь тебя, а он будет выполнять все мои требования.

– Похоже, ты все рассчитал, – процедила девушка.

– У меня, радость моя, была масса времени. И пожалуйста, не дергайся, когда ты так близко, я не могу сосредоточиться...

– Чего ты хочешь? – прогремел Туго.

– Во-первых, еды, – посерьезнел Эйсай. – Еще приличную одежду, и... и пока все. Дальнейшие инструкции получите позже. Насчет сонного газа, или чего-то в этом роде, вдруг местному гению-переучке взбредет в голову запустить, так вот, если я только почувствую первые признаки недомогания, ваша капитан о дальнейшем развитии событий будет наблюдать уже из рая или из ада, это как получится. Мысль понятна?

– Да, – хмуро кивнул Туго.

– А сейчас оставь нас, – улыбнулся ему Эйсай, – и проследите, чтобы без стука не входили. В конце концов, в каюте дама.

Гигант вместе с остальными пиратами начали пятиться к двери.

– Еще одно, – у порога остановил их Эйсай, – велите принести мне кувалду.

– Кувалду... – Лицо гиганта вновь начало вытягиваться.

– И потяжелее, – уверенно закончил пленник.

30

Винклер стоял посреди совершенно незнакомой местности.

Ровное каменное плато, без намека на растительность, простиралось до самого горизонта. Рип поднял голову.

Небо.

Неестественно голубое, с множеством белых клякс облаков. Облака были повсюду, и они двигались. Невозможно быстро, друг за другом, спешащей толпой, толкаясь и подгоняя, они неслись за горизонт, вернее, к горизонту, чтобы в той, недосягаемой точке слиться в одну линию с плато.

От невероятного сочетания темной безжизненной поверхности с голубым, в непрерывном движении, небом вся картина напоминала ожившее произведение абстракционистов. И конечно, замок. Как последний штрих, завершающий полотно. Он стоял здесь нерушимый, плотью вырастая из камня, такой же серо-коричневый и удивительно гармонично вписывающийся в ландшафт.

Его башни с остроконечными шпилями доставали до неба и только каким-то чудом не задевали облака, его стена с массивными воротами... Рип напряг зрение. Как странно, он не мог рассмотреть деталей. Если отвести взгляд, то боковым зрением четко виделось сооружение, но стоило посмотреть в упор, как контуры расплывались, изменялись.

Чем пристальнее вглядывался Рип. тем меньше и меньше здание походило на замок.

Вот это уже мечеть. Если отвести глаза, то можно рассмотреть маковки куполов, причудливый орнамент над входом.

В следующую секунду мечеть превратилась в пагоду с крышами одна меньше другой, затем пагода вытянулась в минарет, потом место его занял храм, похожий на греческий, с колоннами, поддерживающими антаблемент, затем... Винклер уже не мог разобрать, настолько быстро менялось сооружение. Один раз это была даже пирамида, чтобы смениться скалой с пещерой. Замок, Рип продолжал именовать это замком, притягивал к себе, но вместе с тем, сколько Винклер ни пытался, он так и не смог подойти к нему ближе. То ли сооружение отодвигалось от путника, то ли сама планета ускоряла свой бег.

Непрерывно изменяясь, здание, как это ни невероятно, было одновременно и статичным, оставаясь на месте и не нарушая некоторых пропорций, хотя что может быть общего у греческого храма с минаретом.

Оно изменялось, совсем как... время. Сравнение возникло внезапно, и Винклер не мог сказать, сам он додумался до этого или кто-то подсказал извне.

Что-то было знакомое во всем этом, как будто лицо давно забытого попутчика. Когда морщишь лоб, хмуришь брови, понимая, что вы когда-то уже встречались, но вот когда? Где?

Или Рип ошибался.

Юноша решил сделать последнюю попытку подобраться ближе. Он осторожно сделал шаг, другой... Ему показалось, или здание действительно несколько приблизилось. Сквозь изменяющиеся контуры начал проступать один, четко очерченный силуэт. Окрыленный успехом, Винклер сделал еще несколько шагов, и...

31

Едва за посетителями закрылась дверь, Эйсай вскочил с кровати. Не выпуская из поля зрения девушку, он подбежал к умывальнику и, открыв кран на полную мощность, подставил под него свой жадный рот.

Пил он долго, громко глотая воду и шумно отплевываясь.

Ольга про себя пожелала ему подавиться. Наверное, бог услышал ее слова – пленник тяжело закашлялся.

Воодушевленная, девушка представила, как он спотыкается, ломает ногу, бластер выскальзывает из ослабевших пальцев, она поднимает его и направляет на ненавистное лицо. Что же она произнесет? Ата: "Не кажется ли вам, что наши роли поменялись, ха-ха-ха..."

– С тобой все нормально? – Наверное, она забылась и произнесла последние слова вслух – бывший заключенный смотрел на капитана с жалостью. Хотя, конечно, где-то неплохо, что в своем положении ты способна веселиться.

Ольга надула губки и презрительно отвернулась, давая понять, что не намерена поддерживать какие бы то ни было отношения. При этом краешком глаза она наблюдала, как Эйсай движется по комнате. "Ну пожалуйста, господи, или кто там еще!" – взмолилась она, однако то ли господь внезапно оглох, то ли она недостаточно рьяно просила, юноша спокойно ходил по палате и явно не намеревался спотыкаться, а уж тем более ломать ноги.

Ольга с удивлением наблюдала за его действиями. Какая была пустая посуда, Эйсай стаскивал ее к раковине и наполнял водой. Наконец были заполнены все находящиеся в комнате чашки, кружки, бутыли, колбы и даже небольшой тазик. Эйсай некоторое время, хмуря брови, оглядывался, а затем, победно вскрикнув, схватил один из металлических шкафов, перевернул его, высыпал на пол содержимое, подсунул шкаф к умывальнику, после чего с умилением принялся наблюдать, как вода наполняет это импровизированное корыто. Девушка подумала, что с отказом пленному в жидкости она немного переборщила. На этой почве, вероятнее всего, юноша сдвинулся и приобрел патологическую тягу к запасанию питья.

Наедине с психом. Вот весело. Эйсай поднял глаза и посмотрел на нее.

Ольга поспешно отвернулась, однако, похоже, мысли ее слишком явственно читались на лице.

– Я не сумасшедший, – произнес пленник.

– Ну конечно, – как можно беззаботнее ответила девушка. Где-то Ольга читала, что при общении с психами нужно во всем с ними соглашаться.

– Я правда не сумасшедший, – настаивал пленник.

– Зачем так волноваться. Я ни секунды не сомневаюсь в твоей нормальности. – Ольга отползла к краю кровати, так, чтобы между ней и этим умалишенным очутился диагностический аппарат. – Ты полностью нормален, заверила она его и отползла еще дальше. "А если он сейчас кинется на меня? У психов бывают приступы бешенства". – Ты нормален, – подвела она черту дрожащим голосом, убеждая скорее себя, нежели стоящего напротив человека.

Эйсай понял состояние девушки.

– Я запасаю воду, – пояснил он. – Твои люди могут сообразить и подмешать что-то в водопровод. Что-то мгновенно действующее, я не успею ничего предпринять, как свалюсь. Хотя могут до этого и не додуматься, но перестраховаться не мешает.

– А-а-а, – протянула капитан, но из-за аппарата не вылезла.

Наконец шкаф наполнился, и Эйсай закрыл кран.

– А теперь, моя радость. – Он направился к девушке.

– Что ты собираешься делать! – взвизгнула Оля.

– Ничего неприятного тебе. – Он схватил ее за ногу. Девушка тут же попыталась лягнуть его другой, но пленник оказался проворнее, не успела Ольга опомниться, как обе ее конечности уже покоились в пазах на спинке кровати. В тех самых, в которых совсем недавно были ноги пленника.

– Мне так будет спокойнее, – пояснил он.

Не в силах сопротивляться, Ольга извивалась на кровати.

– Извращенец! – пришло в голову девушке.

– Психопатка, – равнодушно парировал он. Эйсай опять принялся шарить по многочисленным яшичкам и шкафам медицинского блока.

– Что-то потерял? – язвительно поинтересовалась девушка.

– Презервативы! – лучезарно улыбнулся Эйсай. Ольга тут же замолчала. Через некоторое время она набралась смелости.

– Я, я тебе не позволю. Даже не пытайся. Лучше убей.

– Во-первых, откуда ты знаешь, что лучше, а во-вторых, можешь успокоиться, я не насильник и, как уже говорил, не один из тех за кого ты меня принимаешь. Я действительно был в плену...

– Гнусный врун!

– Не хочешь, не верь. В конце концов, особого значения это сейчас не имеет. Ага, вот.

– Он выудил пузырек с таблетками.

– Что там? – Девушка вывернулась на кровати, пытаясь разглядеть находку.

– Возбуждающее, – опять улыбнулся Эйсай. Однако, заметив реакцию девушки, укоризненно продолжил: – У тебя одно на уме. А между тем ничего такого. Одна таблетка помогает не спать в течение суток. В ближайшее время такую роскошь, как сон, я себе позволить не могу. А жаль.

Только сейчас Ольга заметила, что ее тюремщик с трудом держится на ногах. Она мечтательно скосила взгляд на бластер.

– Даже не думай. – Нихонец опрокинул в рот пузырек. – Сейчас начнет действовать, – доверительно сообщил он.

Действительно, через некоторое время движения его утратили вялость, голова перестала опускаться на грудь, он уже не так часто моргал и выглядел вполне отдохнувшим.

– А где же еда? – бодрым голосом поинтересовался он.

Словно ожидая этих слов, в дверь постучали.

– Кто там? – жеманно поинтересовался юноша. Видимо, с той стороны не ожидали такого ответа.

На некоторое время там замешались, затем перепуганный голос родил:

– Ваш завтрак. – Голос подумал и добавил: – Сэр.

– Внесите, – тоном пресыщенного аристократа ответствовал нихонец. Кофе, надеюсь, не остыл.

На пороге показался здоровенный детина с подносом в руках и глупой ухмылкой на небритом лице.

– Вот, – произнес пират и запнулся.

– Поставь сюда, милейший. – Бластером Эйсай указал на медицинский столик на колесиках.

Пират послушно выполнил сказанное.

– А где мой инструмент? – не унимался Эйсай.

– Какой инструмент? – опешил пират.

– Ну-у-у, для забивания...

– А-а. – Лицо здоровяка исказила понимающая улыбка. Он опрометью бросился к двери и через секунду вновь появился, сжимая в лапах кувалду.

– Замечательно! – Восхищению Эйсая не было предела. – И как раз подходящий размер.

Он принял инструмент из рук громилы.

– Ты свободен.

Однако здоровяк не собирался уходить.

– Ты свободен! – жестче произнес Эйсай. Пират посмотрел на своего капитана.

– Вы как? – пробасил он. – Вам ничего не нужно?

– Спасибо, нет. – Ольга была растрогана таким проявлением чувств.

– Я хочу, чтобы вы знали, – не обращая внимания на яростные взгляды нихонца, продолжил пират, – все ребята очень волнуются за вас. Туго велел передать, что мы все сделаем, чтобы вытащить вас отсюда.

– Очень мило, – перебил его юноша, – а теперь, если ты все сказал, может, оставишь нас.

Пират неодобрительно посмотрел на него.

– Если с капитаном что-нибудь случится, я лично разорву тебя на куски.

Глядя на его фигуру, обещанию вполне можно было поверить.

Когда за здоровяком закрылась дверь, Эйсай повернулся к Ольге.

– Необычайно трогательная сцена.

– Многих из них я спасла из рук твоих приспешников, – с достоинством ответила девушка.

– Они не мои приспешники, как и я их, и самое обидное, что ни ты, ни команда так и не поверят мне. Ну да ладно, – он перевел взгляд на поднос, надеюсь, ты проголодалась.

32

– Рип, Рип, приди в себя, ну очнись же.

В нос ударил резкий неприятный запах, и Винклер, поморщившись, разлепил веки.

– Но где?.. – не понял он в первую минуту – над ним сидел император с ампулкой аммиака в руках.

– Ну, слава богу, – вздохнул император, – я уже собрался на корабль тебя тащить.

Рип огляделся по сторонам. Он находился среди развалин. Облупленные стены, засыпанный обломками пол и туша огромного зверя.

– Что здесь произошло? – Вопрос звучал несколько глупо, но нужно было что-то спросить. Из головы не уходил сон, или видение. Планета... облака... замок...

– Этот парень слегка задел тебя. – Император указал на зверя. – Рана не полостная, но шрам останется, они, как известно, украшают мужчину. Правитель посерьезнел. – Идти сможешь?

Рип пошевелил руками, затем ногами.

– Да, – прохрипел он, – кажется, все в порядке. Ума не приложу, как такое могло случиться. Раньше я никогда не падал в обморок.

– Ну, все бывает в первый раз. – Император помог ему подняться. – Если трудно, обопрись на меня.

– Да нет, все в порядке. – Рип действительно чувствовал себя хорошо. Немного болела рана да мешала повязка, сползающая на глаз, а так ничего.

– Здесь нам больше делать нечего. – Император отряхнул пыль с одежды. Последний раз сюда ступала нога человека лет восемьдесят, если не сто назад.

– Значит, все пропало, ниточка оборвалась, нам негде больше искать Марико.

– Ты не хуже меня знаешь, что мы не остановимся. Посмотри на дело с такой стороны: теперь у нас появилась надежда. Мы узнали, кому принадлежит глаз. Если еще что-нибудь известно об этой секте, то, клянусь предками, мы откопаем это и тогда, если это они, пусть молятся своему богу, ибо ничего другого им не останется.

– Возвращаемся домой?

– Да, домой, а там посмотрим.

33

– Не хочу, не буду этого есть. – Девушка отворачивала голову, но Эйсай заботливой нянькой подносил к ее рту все новые и новые порции.

– Ну же, не будь упрямицей. Ложечку за доброго дядю Эйсая, а иначе придет бука и заберет непослушную девочку.

– Бук не бывает, – зло отрезала Ольга. Вернее, попыталась отрезать, так как в этот момент Эйсай ловко сунул ей в рот очередную ложку.

– Если ты будешь плохо кушать, то нехороший дядя Туго оторвет доброму дяде Эйсаю голову. Ты же не хочешь, чтобы дяде Эйсаю было больно. – Бывший пленник отломал ножку у запеченной утки и, размахивая перед носом, возбуждал у Ольги аппетит.

– Прекрати, – взмолилась девушка, – я уже давно не маленькая, а ты вовсе не добрый.

– Добрый, добрый. – Эйсай опять ловко попал ей между зубов. Мясо оказалось во рту.

Не в силах противиться, Ольга с аппетитом проглотила кусок. Рука девушки потянулась к блюду за новой порцией.

– Эй, эй, потише. – Эйсай отодвинул поднос.

– В чем дело? – возмутилась девушка. – То ты насильно кормишь меня, а то забираешь чуть ли не изо рта. Это что, новый способ издевательства?

– Нет, – Эйсай прикинул расстояние и отодвинул поднос еще дальше, просто мера предосторожности. Мало ли чего твои поклонники додумались подсыпать в еду. Снотворное там или наркотик, который действует через время, вот я и дал попробовать тебе от каждого блюда.

– Ах ты... – Руки Ольги лихорадочно шарили в поисках предмета потяжелее и, желательно, покорявее.

Наконец они сомкнулись на холодном пластике рукоятки кувалды.

– Я тебе покажу... – Девушка попыталась оторвать инструмент от пола – у нее мало что получилось. – Да я голову тебе... – Она отпустила рукоятку и в бешенстве сжала кулаки. – Будь ты проклят.

– Зачем же так. Я уже говорил, что в гневе ты особенно прекрасна?

– Представь себе.

– Да? – Эйсай погрустнел. – Старею. Стал повторяться, раньше со мной такого не случалось. Это ты на меня так влияешь.

– Отпусти меня и влиянию конец.

– Не сейчас. – Взгляд Эйсая упал на кувалду, и глаза загорелись азартным блеском. – Как я мог забыть о тебе, моя цыпочка.

Ольга удивилась – она первый раз слышала такое обращение к неодушевленному предмету, и к какому... наверное, он все-таки сошел с ума.