Текст книги " Михаил Романов "

Автор книги: Руслан Скрынников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

МАНУФАКТУРЫ

Любимым детищем Грозного было «нарвское мореплавание», соединявшее Россию с западными странами по кратчайшим морским путям на Балтийском море. Утрата Нарвы в конце Ливонской войны положила конец «нарвскому мореплаванию», просуществовавшему четверть века. В годы Смуты Россия лишилась устья реки Наровы и Невской земли и была окончательно отброшена от Балтики. Вся морская торговля сосредоточилась на Белом море и в устье Северной Двины. Условия северной навигации были крайне неблагоприятны. Торговля России с европейскими странами резко сократилась.

Россия была кровно заинтересована в возрождении торговли с Западной Европой. Поэтому царь Михаил Федорович при вступлении на трон подтвердил права и привилегии английских и голландских купцов. В торговле с Россией голландский капитал все больше вытеснял с русских рынков англичан.

В обстановке Тридцатилетней войны хлебные цены на европейских рынках значительно повысились. Швеция, а затем Голландия предложили Москве заключить торговые конвенции, целью которых были закупки русского хлеба. После 1628 года на протяжении ряда лет крупные партии хлеба были проданы в Швецию, Голландию и Данию. Торговые операции осуществляла казна. Зерно закупали на царское имя и отвозили в Архангельск, где заключали сделки с иноземными купцами, преимущественно с голландцами. Они доставляли зерно на европейские рынки. В случае недорода вывоз хлеба запрещали.

При царе Михаиле положено было начало торговле русским хлебом на Западе. Продажа хлеба приносила России большие выгоды. В 1631 году через Архангельск было вывезено до 1 500 000, в 1632-м– от 1 800 000– до 1 860 000 пудов зерна. Шведам хлеб отпускали по льготным ценам и беспошлинно.

В 1627 году гости и торговые люди из Москвы, Казани, Ярославля и других городов подали челобитную царю Михаилу, прося ограничить привилегии голландских и других иноземных купцов. Позже были поданы еще три челобитные. Требования купцов были отклонены.

При вступлении на трон Михаил Федорович пытался получить заем у соседних государств. В Голландии он просил 70 тысяч рублей, в Англии – 100 тысяч. После переговоров голландцы согласились ссудить Москве оружия в счет займа на сумму в 20 тысяч гульденов.

В 1616 году царь Михаил направил послов в Персию с наказом: «казны на вспоможенье у шаха выпросити хоти 400 тысяч рублев, а по последней мере 100 тысяч рублев». Однако выпросить потребную царской казне сумму не удалось. Шах прислал «легкую казну». Англичане с запозданием отправили в Москву 16 тысяч вместо запрошенных ста.

Правительство нуждалось в западных деньгах и в западных товарах, в особенности же в оружии и военном снаряжении.

Все попытки западноевропейских стран добиться права транзитной торговли с Персией и Китаем через территорию России были безуспешны. Русское купечество не желало жертвовать выгодами, которые им приносила торговля со странами Востока. Закрыты были для иноземцев также и пути в Сибирь.

В России ощущался острый недостаток в металлах. Ее природные богатства были скрыты глубоко в недрах земли. Горное дело достигло больших успехов в Западной Европе, и русским поневоле приходилось искать учителей на Западе. При царе Михаиле в 1626 году власти разрешили свободный проезд в Россию английскому дворянину, горному инженеру Бульмерру, который «своим ремеслом и разумом знает и умеет находить руду золотую и серебряную и медную и дорогое каменье, места такие знает достаточно». Два года спустя из Вены в Россию были выписаны два рудознатца – Фриче и Герольд.

Предметом особых вожделений московитов была серебряная руда. Для открытия серебряных, медных и прочих месторождений снаряжены были экспедиции во главе с иноземцами. Они должны были обследовать обширные территории: от Соликамска до Северной Двины, Мезени, Печоры, Канина Носа, Югорского Шара и Енисейска на востоке.

В 1640 году англичанин Картрейт с одиннадцатью мастерами подрядился искать руду золотую и серебряную. Руду он не нашел, но понес большие расходы. В 1642 году боярина князя Бориса Репнина отправили в Тверской уезд на поиски золотых месторождений.

Постоянный недостаток серебра и громадный отток серебряных денег за рубеж в Смуту создали почву для изготовления большого количества фальшивых денег. При Грозном фальшивомонетчиков казнили, заливая горло расплавленным оловом. Царь Михаил отменил жестокую казнь, но зло множилось, и казни были возобновлены.

В XVII веке быстро развивается мировая торговля и мануфактурная промышленность. Свою классическую форму мануфактура приобрела в передовых европейских странах. Первенство среди них принадлежало Голландии и Англии. Развитие мануфактур, ставших своего рода символом экономического преуспевания, подготовило почву для расцвета промышленности.

В XVII веке началось проникновение на Русь иностранного капитала. Чтобы вооружить армию, государство стало субсидировать отечественную металлургию. На пороге войны с Речью Посполитой голландский купец Андрей Виниус нашел «добрую» железную руду в районе Тулы и тотчас получил разрешение на строительство заводов. Согласно жалованной грамоте царя Михаила, его предприятия освобождались на десять лет от уплаты любых оброков и платежей в казну. Ежегодно правительство выделяло Виниусу 3000 рублей в счет будущих поставок. Спустя четыре года заводы поставили казне первые 144 пуда железа своего производства.

На заводах Виниуса были построены большие доменные печи по образцу крупных западноевропейских домен. Работали на них иностранные мастера и русские рабочие. Для вспомогательных работ привлекали крестьян из окрестных дворцовых сел в порядке отбывания государственной повинности. Заводы работали в основном на казенных заказах. На рынок поступали лишь излишки металла, кое-какое оружие и инвентарь.

В полутора милях от железоделательных заводов немецкие горные мастера, выписанные из Саксонии, устроили железорудные копи. На Урале найдены были первые месторождения меди. В 1634 году, уже после смерти Филарета, царь Михаил распорядился послать в германские земли Саксонию и Брауншвейг людей, чтобы нанять мастеров для устройства медеплавильных предприятий в России. Мастеров заверили, что «им меди будет делать в Московском государстве много». Месторождение меди было открыто близ Соли Камской. Основанный тут Пыскорсий завод стал первым медеплавильным заводом в России. Но к 1640 году завод пришлось остановить из-за истощения рудника.

В 1644 году компания купца Марселиса из Гамбурга получила 20-летнюю концессию на строительство железоделательных заводов по рекам Ваге, Шексне и в других местах, где будут обнаружены месторождения железной руды.

Из-за долгов Андрею Виниусу пришлось принять в компанию более удачливых заводчиков Марселиса и Акему, которые со временем отстранили его от дел.

Царь Михаил принимал при дворе и охотно выслушивал тех, кто своими открытиями сулил обогатить его. Он «очень любил, чтобы ему указывали какие-либо новые средства для увеличения казны». Однако иностранцы должны были делать опыты на собственный счет, так что в случае неудачи все убытки они оплачивали из своего кармана.

Приглашая мастеров из-за рубежа, власти вменяли им в обязанность подготовку русских учеников, посвященных во все секреты ремесла.

Вслед за горными и пушечными мастерами в Москву стали приезжать мастера бархатного и часового дела, каменщики, живописцы, всякого рода ремесленники. Московиты искали себе учителей' в самых разных сферах жизни и производства.

Важно отметить, что мануфактурное строительство пришлось на время самостоятельного правления Михаила Романова.

При Борисе Годунове власти впервые отправили за море для науки молодых дворян. Из-за Смуты им перестали платить царское жалованье, а потом о них забыли. Смута миновала, но студенты не давали о себе знать.

Михаил Романов не решился повторить опыт Годунова. Но при нем был случай, когда немецкий толмач Ганс Гель-мес, служивший в Посольском приказе, просил царя за своего сына, родившегося в России. По особой милости Михаил Федорович разрешил отправить юношу в германские университеты для изучения медицины и последующей службы при дворе. Гельмес-младший добился больших успехов и получил степень доктора. Даже в Оксфордском университете в Англии «его считали чуть ли не за чудо учености». Вернуться в Москву он не захотел.

Адам Олеарий с иронией писал, что некоторые из московских государей, прослышав, что в Германии существует право монархов выдавать докторские дипломы, в подражание стали выдавать дипломы своим врачам и даже цирюльникам.

Новгородский купец Петр Микляев ездил в Голштинию и договорился о том, чтобы отдать сына Олеарию для обучения немецкому и латинскому языкам. Купец обращался к царю Михаилу и к патриарху за разрешением, но получил отказ.

Михаил ценил репутацию благочестивого государя и потому на виду у всех не оказывал особых знаков внимания иностранцам. Однако же со времен знаменитого Никиты Романовича интерес к западным обычаям и просвещению стал традицией всей боярской семьи.

При Михаиле его двоюродный брат Никита Иванович Романов не только демонстрировал большую любовь к иностранцам, особенно немцам, но увлекался немецкой музыкой и питал явную склонность к западным костюмам. Патриарх строго порицал его за пристрастие к иноземной одежде.

Поборник православия, Михаил Федорович повелел отлить огромнейший колокол и повесить его рядом с Иваном Великим «в вечное воспоминание своего имени».

ПРАВОСЛАВНЫЙ МИР

Византии принадлежит исключительная роль в истории христианской церкви. Благодаря грекам христианство стало мировой религией. Разделение Римской империи на Восточную и Западную половины в конечном итоге привело к разделению мировой христианской церкви на православную восточную и католическую западную.

Тысячелетняя Византийская империя выдержала все удары со стороны варварских племен и кочевников. Накануне решительного столкновения с Османской империей православные патриархи под давлением императора заключили с католиками Флорентийскую унию, провозгласившую объединение церквей.

После крушения Византии православный Восток не утратил интереса к идее унии. Патриархи пристально следили за Реформацией в Европе, расколовшей католический мир-

В свою очередь, Меланхтон и некоторые другие вожди протестантов питали надежду на то, что им удастся обратить в свою веру главу православного Востока и распространить свое учение на православных.

Положение православной церкви под властью турок было бедственным. Завоеватели отняли у нее главные храмы, разорили святыни, разграбили древние сокровища. Турки грубо вмешивались в дела церкви, назначали церковных иерархов по своему усмотрению. Голландская дипломатическая миссия в Константинополе, представлявшая протестантскую Голландию, с помощью подкупа добилась того, что турки возвели на патриарший престол Кирилла Лукариса. За время с 1612 по 1638 год османы семь раз сгоняли его с патриаршества и отправляли в ссылку. В 1628 году Лукарис издал Катехизис, выдержанный в строго кальвинистском духе. Голландские, французские и английские протестанты поспешили перевести его сочинение и многократно переиздали в разных странах. В православном мире Катехизис вызвал возмущение. Интрига дипломатов из католических стран положила конец карьере Лукариса. Он был отправлен в изгнание, а затем задушен турками. Его место занял Кирилл Контарис, который в 1638 году тайно принял католичество.

Появление среди высших иерархов Востока сторонников западной ориентации вполне понятно. Они рассчитывали на помощь Запада в деле освобождения Византии от порабощения. Надеялись также на вспомоществование богатой западнохристианской церкви.

Допуская возможность подчинения православного мира власти Рима, восточные иерархи впадали в глазах московских ортодоксов в величайший грех. В свое время Москва решительно отвергла Флорентийскую унию.

Под властью османов восточная церковь пришла в глубокий упадок. При таких условиях доверие русского духовенства к грекам, а заодно и к греческой традиции подверглось суровому испытанию. Московиты задавали себе беспокойные вопросы. Можно ли подчиняться авторитету константинопольского патриархата? Можно ли доверять дело исправления богослужебных книг грекам, погрязшим в не-благочестии и ереси? Крушение вселенской церкви вело к тому, что Московия все более осознавала себя последним прибежищем и оплотом истинной веры.

Поток православных из стран Востока на Русь никогда не иссякал. К середине XVII века он усилился. Некоторые пришельцы выходили «на государево имя», то есть на постоянное жительство. Но большей частью духовные лица приезжали за милостыней, без которой их епархиям трудно было существовать.

Московские власти встречали пилигримов с почетом и осыпали дарами. Но постепенно отношение к ним стало меняться. Гонимые на родине и обнищавшие иерархи в пути набирали из случайных людей многочисленную свиту, надеясь таким способом получить больше подарков. Другие за мзду брали с собой купцов, избавляя их от пошлин.

Наибольшие опасения у русского духовенства вызывала принадлежность пришельцев к ортодоксальной вере. Некоторых богомольцев с Востока задерживали на границе и не пускали в глубь страны.

После Смуты на Русь потянулось православное население Речи Посполитой, мещане, казаки, украинские монахи. Веротерпимость была характерной чертой польского общества в XVI веке. Реформация имела тут большой успех. Кальвинизм получил самое широкое распространение в Литве. Протестанты основывали свои школы и печатали книги. Их проповедники призывали православных и католиков закрывать свои храмы. Энергичную деятельность развила секта антитринитариев, или ариан.

Положение стало меняться с восшествием на трон Си-гизмунда III, фанатически преданного католицизму. В Литве вместе с иезуитами появились иезуитские школы и академии. Аристократия и шляхетство стали возвращаться в лоно католической церкви. Украинское дворянство все больше приобщалось к польской культуре. Местный православный епископат на своем соборе в 1596 году постановил признать главенство папы и заключить с католиками унию.

Простой люд не последовал за епископами и остался верен православию. В его среде возникли братства, которые основывали свои школы и типографии. Малороссийское казачье войско Ъо главе с гетманом Сагайдачым в 1620 году вступило во Львовское братство.

На Украине возродилась православная иерархия. Но униатская церковь, пользуясь покровительством короля, значительно потеснила православную.

Русские были осведомлены о гонениях на православие на Украине и в Белоруссии. Собор 1620 года по представлению Филарета принял особые меры, чтобы защитить Святую Русь от проникновения «прелести». На границе людей допрашивали, русским ли крещением они крещены, в три ли погружения или «из кувшинца» обливали. После этого приехавших из Западной Руси перекрещивали.

Лишь со временем в Москве преодолели недоверие к выходцам из Западной Руси. Оценив успехи западнорусского монашеского богословия, власти стали приглашать ученых монахов на Русь.

НА ПУТИ К РАСКОЛУ

Гражданская война нанесла церкви огромный ущерб. Пожары уничтожили многие церковные и монастырские книгохранилища. Во многих церквах недоставало богослужебных книг.

Главным центром книгопечатания в стране оставался Печатный двор в Москве. Водворение «литвы» в Кремле побудило московского печатника Никиту Фофанова перевезти уцелевшее оборудование в Нижний Новгород «от насилия и страха тех супостат» литовцев.

Сразу после освобождения Москвы в конце 1612 года бояре предприняли попытку возродить деятельность типографии и приговорили выделить деньги «на две штампы печатные».

В Нижнем Новгороде типография успела выпустить в начале 1613 года небольшое сочинение патриотического содержания. Не позднее мая 1614 года печатник вернулся в столицу и перевез туда уцелевшее оборудование. Типография была размещена при Дворцовой набережной палате.

В годы Смуты действовала типография в Казани, но ее издания не сохранились до наших дней. Известно лишь, что в 1620 году Печатный приказ выдал деньги «для казанские посылки по штанбу со всякими снасти».

В 1620 году нижегородская печатня была переведена из Кремля на старый Печатный двор, и там же размещена казанская типография.

Московский Печатный двор издавал почти исключительно церковные книги. Часть из них, например Псалтири, использовали как учебники при обучении грамоте. После новых пожаров старый Печатный двор был .значительно перестроен и расширен. В последние годы царствования Михаила против передних палат были сооружены каменные ворота с эмблемой печатни – Львом и Единорогом.

Число опубликованных книг росло из года в год. Печатники ставили целью устранить в печатных изданиях ошибки и искажения, возникшие из многовековой рукописной традиции.

При царе Михаиле в 1615—1616 годах Печатный двор приступил к изданию Требника и некоторых других церковных книг. В исправлении книг участвовали монахи Троице-Сергиева монастыря. Они известили государя, что «книга Потребник в Москве и по всей Русской земле в переводах разнится и от неразумных писцов во многих местах не исправлена ...надобно ее исправлять, спрашивая многих людей, и исправлять со многими книгами».

Царь Михаил поручил дело архимандриту Троице-Сер-гиева монастыря Дионисию. Вместе с ним исправлением книг занялись монах Арсений Глухой и священник Иван Наседка.

Арсений взялся за дело с большим усердием. «Не малая беда мне, нищему чернецу, – писал старец, – поднявши такой труд, сидя за государевым делом полтора года, день и ночь, мзды лишаему быть...» Умудренный опытом Арсений предлагал перенести работы в Москву, чтобы все исправления делать «с митрополичья совету». Церковь тогда возглавлял крутицкий митрополит Иона.

Исправления, внесенные в Требник, были столь серьезны, что вызвали ропот среди монахов. Партию недовольных возглавили головщик Логин и уставщик Филарет. Филарет жительствовал в Троице более пятидесяти лет. Его друг Логин выдвинулся при царе Василии Шуйском, когда он печатал Уставы. Позднее судьи утверждали, что в Уставе Логин многие «статьи напечатал не по апостольскому и не по отеческому преданию, а своим самовольством». В целом Логин строго следовал старине. Он обладал скудными познаниями из «божественной философии», зато имел звучный и приятный голос, подходящий для богослужений.

Конфликт, возникший в обители, имел давние корни. При Василии III в Москву был приглашен ученый афонский монах Максим Грек, в миру Михаил Триволис. В молодости Михаил провел десять лет в Италии и получил в итальянских университетах превосходное образование в области богословия и светских наук. В Россию его пригласили для исправления книг. Несколько лет Максим Философ работал в Москве, пользуясь покровительством государя и кня-зя-инока Вассиана Патрикеева. Вооруженный самыми совершенными для своего времени приемами филологической критики, Максим Философ успел обнаружить много ошибок и искажений в московских рукописных книгах, представлявших древние переводы с греческого на славянский. Тотчас посыпались доносы. Противниками Максима выступили начетчики – митрополит Даниил и другие иосифляне – ученики Иосифа Санина.

После завоевания Константинополя турками в России стали говорить, что красота греческой церкви порушилась под властью «поганых» и после падения Второго Рима – Константинополя Москве суждено сыграть роль'Третьего Рима, последнего оплота вселенской православной церкви.

Противники Максима Грека отвергли его правку книг и осудили на Священном соборе. В глазах ревнителей веры именно старинные московские книги, а не греческие наилучшим образом сохранили священные тексты, соответствующие канону. Осуждение Максима Грека ограничило пределы византийского влияния на русскую религиозную мысль.

Максим провел двадцать лет в заточении в тверском От-роче монастыре, после чего Грозный перевел его в Троице-Сергиев монастырь. Там инок получил возможность продолжать работу. К его слову прислушивались. Князь Андрей Курбский считал себя его учеником.

Ко времени Смуты традиция, связанная с пребыванием Философа в Троице-Сергиевом монастыре и его деятельностью там, была основательно забыта. Как говорили современники, после кончины Максима у Троицы «в дому Сергия Чудотворца мало любили Максима Грека книг». И только Дионисий стал давать их для чтения братии монастыря наряду с лучшими творениями греческих отцов церкви.

Будучи приглашен для правки книг Печатного двора, Дионисий замыслил возродить в меру сил забытые приемы исправления богослужебных книг. Критерием достоверности текста московских богослужебных книг могли быть в конечном счете только тексты древних греческих книг, проверенные текстовыми сопоставлениями.

Дионисий не останавливался перед сокращением текстов и исправлением непонятных или лишенных смысла мест.

Главным пунктом обвинения, выдвинутого против Дионисия и его товарищей, было исключение ими слов «и огнем» из молитвы на освящение воды: «Приди, Господи, и освяти воду сию духом твоим святым и огнем!» Архимандрит доказывал неправильность обряда погружения горящей свечи в освященную воду и предлагал исключить две молитвы к литургии, в которых священник «сам себя прощает».

Обнаружив отступления от буквы в исправлениях Дионисия и Арсения, их противники подали донос царю.

У Троице-Сергиева монастыря во все времена были особые отношения с царствующими особами. Царь Михаил с матерью не раз ездили в обитель на богомолье, в 1614—1616 годах сделали несколько богатых пожертвований в пользу монастыря.

Получив донос, власти распорядились арестовать Дионисия и его товарищей. Архимандрита допрашивали сначала у митрополита Ионы на Патриаршем дворе, а затем в кельях инокини Марфы в Вознесенском монастыре.

Судьбу Дионисия решал не царь Михаил, а лица из окружения его матери. Марфа была инокиней и не могла остаться в стороне от решения церковных дел. Именно в ее кельях исправления Дионисия были признаны еретическими, и ему предложили заплатить штраф в пятьсот рублей. В ответ Дионисий объявил, что денег у него нет.

Характерно, что после этого Арсений подал челобитную – фактически просьбу о помиловании – не кому иному, как боярину Борису Михайловичу Салтыкову, правителю и любимцу царицы Марфы.

В Москве был созван Священный собор, осудивший Дионисия как еретика. Архимандрит и Арсений были взяты под стражу. Дионисия решено было заточить в Кирилло-Белозерский монастырь. Но в стране было неспокойно, и его оставили в московском Новоспасском монастыре. На архимандрита наложили епитимью – тысячу поклонов.

Дело Дионисия могло иметь печальный для него исход, если бы в Россию не вернулся Филарет.

Филарет отличал лиц, участвовавших в освободительном движении. В истории земских ополчений Дионисий сыграл еще большую роль, чем Гермоген. По возвращении в Москву патриарх Филарет созвал новый собор. Много часов подряд архимандрит Дионисий «стоял в ответе» перед Филаретом и собором. В прениях участвовал иерусалимский патриарх Феофан, бывший в то время в Москве. Дионисий искусно защищался. На его стороне выступил грек, объявивший, что в доводах и исправлениях архимандрита нет ничего еретического. Патриарх Феофан посетил Троице-Сергиев монастырь и преподнес архимандриту почетный дар – белый клобук.

Обвинения в ереси пугали даже людей неробкого десятка. Филарет просил иерусалимского патриарха по возвращении в Иерусалим держать совет со вселенскими патриархами и «выписать из греческих книг древних переводов, как там написано». Грек исполнил просьбу и прислал в Москву нужную отписку.

Ревнители московской старины потерпели поражение. В 1633 году Филарет велел конфисковать Уставы, напечатанные при Шуйском, потому что эти Уставы печатал «вор и бражник» старец Логин. Таким был приговор духовному предтече церковного раскола.

Дионисий не был в полном смысле грекофилом. Он ставил исключительно высоко авторитет греческой книжной традиции и богословия. Во всем остальном он был предан московской старине, считал свой народ богоизбранным и мечтал о возрождении поколебленного Смутой московского благочестия.

Решение в пользу исправления московских книг по греческим книгам, вынесенное Филаретом, готовило почву для церковной реформы патриарха Никона.

Дионисий – священник Давид Зобниновский, родом изо Ржева, был одним из самых видных церковных деятелей своего времени. Он принял постриг в Старицком монастыре, настоятелем которого он стал. Позже Гермоген вызвал Дионисия в Москву и оставил при Патриаршем дворе.

Назревало столкновение с Семибоярщиной, и патриарх поставил Ржевитина во главе Троице-Сергиева монастыря, самой почитаемой обители России.

Когда поляки сожгли Москву, поток погорельцев наводнил Троицу. Дионисий никому не отказывал в пропитании и крове. Его благотворительная деятельность спасла много жизней. Архимандрит оправдал надежды Гермогена, брошенного «литвой» в темницу. Когда Первое земское ополчение осадило Кремль, Дионисий употребил все монастырские богатства на помощь освободительному движению.

Ученики, составившие Житие Дионисия, нарисовали образ, в котором угадывались черты блаженного. Инока отличали мягкий характер, смирение и добросердечие. Он никогда не старался взять верх в споре, не употреблял власть против тех, кто отказывал ему в должном почтении. Недоброжелатели могли назвать архимандрита «неученым сельским попом» или даже «дураком», не опасаясь наказания. Оскорбления соответствовали грубым нравам, царившим в монашеской среде.

Дионисий высоко ставил книжное учение. Его келья стала школой для таких знаменитых людей XVII века, как Иван Наседка, Иван Неронов, писатель Симон Азарьин.

Священник Иван Шевелев по прозвищу Наседка явился в Троице-Сергиев монастырь в нищем образе и был выделен Дионисием. Благодаря Дионисию он овладел книжной премудростью. Наседка досконально знал Ветхий и Новый заветы и толкования на них, знал творения Василия Великого, Иоанна Дамаскина, Дионисия Ареопагита, многих других отцов церкви, был большим знатоком житийной литературы.

В 1621 году царь Михаил отправил Ивана Наседку в Данию в составе посольства, имевшего целью сосватать государю одну из племянниц короля Христиана IV. Наседке, как искусному богослову, поручено было убедить короля в необходимости крестить невесту в православную веру и раскрыть перед датчанами все преимущества этой веры. Посольство не добилось цели. Но поездка в Данию обогатила Наседку многими наблюдениями за церковным бытом и идеями протестантов.

По возвращении Иван составил сборник «Изложение на лютеры», в котором центральное место заняло обличение датской ереси. В сочинении нашли место как богословские аргументы – «от писаний», так и заметки путника.

Русских послов возили в Христианборг, где провели по строившемуся королевскому дворцу. Строительство велось по проекту Христиана, в духе Ренессанса. Послы «прошли скрозь кирку, а на ней палата», не придав особого значения увиденному. Но Наседка написал по этому поводу вирши, дав волю негодованию. Король «устроил двоекровную палату, долу же под нею двоеимянную ропату; и по лютерски нарицают их две кирки, по-русски же видим их: отворены Люторем во ад две дырки; горе убо устроен в полате блуда и пианства стол, долу же под ним ...престол; многих же вводят в кирку ту смыслу королевску дивитися, велеумным же мужем не подобает безумию их дивитися».

Искусство Запада шагнуло далеко вперед, но его новшества коробили ревнителя московского благочестия: «Златом убо и сребром многа устроена телес нагота, в них же тайноблудная вся открыта срамота».

Смутили Наседку многие непривычные бытовые подробности церковного быта Дании – торговля в храме, трофейное оружие на стенах для славы королю, свободное поведение молящихся, открытые двери, через которые в кирку «лазит всякая животина».

С протестантской Данией связан был еще один эпизод. Когда московские власти стали хлопотать о браке старшей царевны Ирины Михайловны и датского принца Вольдемара, Дания отнеслась к исканиям царя более внимательно. Король согласился отпустить сына в Москву, но предупредил, что Вольдемар и его свита будут придерживаться своего вероисповедания. Со своей стороны послы просили, чтобы королевич принял новое крещение.

В 1644 году жених приехал в Москву. Михаил самолично пытался убедить датчанина в преимуществах православной веры. Последовали богословские прения, в которых участвовали Иван Наседка и датский пастор, приехавший в свите королевича.

Богословы и бояре считали, что иноверец и еретик не может быть принят в царскую семью. В противном случае будет нанесен ущерб православному царству.

Объясняя неудачу брачного проекта, подчеркивают неуступчивость принца, его преданность своей вере. Но были и другие, не менее важные причины.

Толковали, будто царь предложил Вольдемару, что он будет третьим лицом в Московском царстве, уступая лишь государю и его наследнику царевичу Алексею.

Осуществить подобные предложения можно было при одном непременном условии. Датчанину надо было предоставить удельное княжество – укрепленные замки, города и волости.

При вступлении на престол Михаил Романов отказался пожаловать удельное княжество даже своим ближайшим родственникам. Он хорошо усвоил уроки опричнины и Смуты.

Для принца Вольдемара вопрос об уделе имел первостепенное значение. Он отклонил все заманчивые предложения московитов, просил отпустить его домой и даже пытался бежать из России.

Писатель князь Семен Шаховской не остался в стороне от событий и написал сочинение, в котором предлагал «ввести королевича в церковь некрещена». Князь поведал о своем «письме» благовещенскому протопопу, а тот – царю. В письме Шаховской высказывал осторожное предположение, что Вольдемара можно и не крестить «в три погружения», а достаточно, чтобы он принял московский символ веры, поклонение иконам и посты и отрекся от своей «папежской» ереси. Боярская дума рассмотрела сочинение князя Семена и нашла, что он «пристал к королевичу». Князь не подвергся опале, но получил назначение на воеводство в далекую северную крепость Колу, где и пробыл два года. К тому времени царь Михаил умер.

Будучи представлен новому государю, князь Семен имел неосторожность сослаться на то, что «письмо» свое он написал не сам собой, а «то все делал, исполняя повеленье блаженные памяти отца его государева» Михаила Федоровича. Слова Шаховского походили на правду. Царь Михаил был озабочен тем, чтобы выдать сестру замуж, и искал пути к соглашению. Шаховской адресовал письмо государю и надеялся заслужить его милость. Но он просчитался.