Текст книги "История Российская IX-XVII вв."

Автор книги: Руслан Скрынников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 40 страниц)

Автор «Повести временных лет» находился во власти представлений о блеске и могуществе современной ему Руси. В его глазах местные князья приобрели исключительное могущество с того момента, как одели на себя киевскую корону. Киев олицетворял для него славу Русской земли. В действительности предводители русов, утвердившиеся в небольшой хазарской крепости в Поднепровье, далеко не сразу завоевали первенство среди других норманнских конунгов. «Царь» русов Хельг имел важные преимущества перед Игорем Киевским, так как владел первоклассными гаванями в Крыму и на Тамани. Скандинавские конунги, разгромившие Хазарию, а затем занявшие Преслав Великий на Балканах, не уступали в могуществе Святославу, номинально считавшемуся старшим из русских конунгов. Святослав и его союзники одинаково стремились закрепить за собой завоеванные на Балканах земли, чтобы иметь гавани на Черном море.

Волны скандинавской экспансии в известной мере тормозили формирование государственности на Руси. Они срывали с места ранее осевших в Киеве русов, едва начавших осваивать завоеванные славянские территории. В период балканских войн Святослава Киев утратил значение столицы. Из старого состава киевского войска на Русь вернулся лишь небольшой отряд.

Полагают, что норманны ассимилировались в славянской среде очень быстро, едва ли не в самый момент их появления на Руси. В доказательство ссылаются на чисто славянские имена Олега и его преемников Игоря и Святослава. Однако надо иметь в виду, что сведения об этих именах почерпнуты из сравнительно поздних источников, являющихся памятниками исключительно славянской письменности. Греческие и еврейские источники середины X в. обозначили имена предводителей русов значительно точнее, чем киевские источники конца XI–XII вв. «Царь» русов Олег фигурировал в них как Хелгу, княгиня Ольга – как Елга, Игорь – как (Ингор от шведского Ингвар), Святослав – как Сфендослав (от скандинавского Сфендислейф). Сподвижниками Игоря были конунги Асмуд и Свенельд, Сфендослава – Сфенкл, Икмор и тот же Свенельд. Мать князя Владимира Святославича, по преданию, звалась Малушей. Но киевская летопись сохранила также ее подлинное скандинавское имя Малфред. Один из братьев Владимира носил имя Сфенг.

Записки Константина Багрянородного свидетельствуют, что в середине X в. киевское общество было двуязычным[118]118
  Константин Багрянородный. Об управлении империей. С. 45. Греческое написание сохраняет носовой согласный, что позволяет прочесть это имя как «Ингор». (Мельникова Е. А., Петрухин В. Я. Комментарии // Там же. С. 311–312.)


[Закрыть]. Для русов основным языком оставался скандинавский язык. Однако они не могли бы управлять своими славянскими данниками, если бы не освоили их язык. Предводители русов отказались от титула «хакан» в пользу титула «князь», каким славяне издавна именовали своих старейшин и военных вождей. Не только титулы, но и имена правителей должны были быть понятны народу, признавшему их власть. Двойные имена князей возникли вследствие двуязычия общества.

Норманнская дружина слагала саги о своих героях – викингах. Но саги не были записаны из–за отсутствия письменности у скандинавов. В дальнейшем героический эпос русов претерпел метаморфозу, обычную для памятников фольклора. Дружина киевского князя забыла собственный язык, саги превратились в славянские былины. Имена героев дружинного эпоса были окончательно переделаны на славянский лад.

Ранние киевские летописи были продуктом не скандинавской, а греко–славянской культуры. Они были составлены в то время, когда верхи киевского общества окончательно забыли скандинавский язык, а двуязычие сошло на нет. Саги остались неизвестны русским книжникам XI–XII вв. Составители первых киевских сводов XI в., не имея в своем распоряжении текстов русско–византийских договоров X в., описали деяния первых киевских князей, следуя былинам, устным преданиям. Но в былинах эти князья фигурировали уже не под своими собственными норманнскими именами, а под славянскими прозвищами.

Когда в руки Нестора в начале XII в. попали тексты договоров с греками (греческие оригиналы или их славянские переводы), летописец подверг их литературной обработке, прежде чем включить в «Повесть временных лет». При этом он прилежно переписал имена всех послов «от рода руского» (Карлы, Инегельд, Свенельд и пр.), но оставил князьям те имена, под которыми они фигурировали в исторических песнях, былинах и летописях XI в. Славянизированные имена князей стали привычными, тогда как подлинные скандинавские оказались давно забытыми.

Предположение, будто киевская династия ославянилась раньше дружины, не более чем миф. Князья имели возможность заключать династические браки, тогда как рядовым воинам приходилось выбирать жен из окружающей их славянской среды. Дружина князя, со времен Игоря пополнявшаяся славянскими воинами, подверглась ассимиляции в первую очередь. Славянскими именами первые киевские конунги были обязаны своим данникам, но в еще большей мере фольклору и книжникам XI–XII вв.

Отправляясь на Балканы, Святослав оставил старшего сына Ярополка в Киеве, а другого сына, Олега, – в Деревской земле. Свенельд держал дружину, отдельную от княжеской, и ему удалось сохранить ее в балканском походе. По возвращении в Киев он фактически стал правителем княжества при несовершеннолетнем князе Ярополке. Игорь погиб, не поделив деревскую (древлянскую) дань со Свенельдом. При Ярополке давние распри возобновились. Свенельд и его дружина не забыли о времени, когда Деревская «волость» с данью принадлежала им. Олег получил «Деревы» от отца, но его дружина не могла тягаться с дружиной Свенельда. Не считаясь с правами Олега, сын Свенельда продолжал охотиться в Деревской земле. (Охота, как было отмечено выше, была нередко связана с полюдьем.) Защищая свои права, Олег умертвил сына Свенельда. Вину за убийство, конечно, нес не малолетний князь, а его дружина, кормившаяся деревской данью и охотой. Свенельд отомстил за сына. По его совету князь Ярополк решил изгнать Олега из «Дерев» и завладеть деревской данью. Олег выступил из Овруча навстречу Свенельду, но его дружина, столкнувшись с грозным противником, дрогнула и отступила в крепость. На узком мосту столкнулось множество беглецов. В толчее князя–мальчика столкнули в ров, где он был задавлен насмерть[119]119
  ПВЛ. С. 53.


[Закрыть].

При жизни Игоря его наследник «держал» Новгород. Решение Святослава перенести столицу в Болгарию изменило ситуацию на Руси. Отдаленные города наподобие Новгорода утратили былое значение. Перебравшись в Преслав, Святослав оставил сыновей в южнорусских волостях. Новгород счел себя обделенным и пригрозил Святославу, что найдет себе князя (конунга) по своему усмотрению, иначе говоря, вне рода Игоревичей. Лишь после этого из Киева в Новгород был отправлен малолетний княжич Владимир. Мать княжича Малуша (Малфред) служила ключницей у княгини Ольги в Любече. Ключники считались невольниками, а потому Владимира иногда называли «робичич», сын рабыни.

Усобица в Киеве и гибель Олега вызвали тревогу в Новгороде. Опасаясь за жизнь малолетнего Владимира, его дядя Добрыня поспешил увезти его в Скандинавию. Когда княжич подрос, он нанял варяжскую дружину и занял Новгород.

При неразвитости государственных институтов единство киевского княжества опиралось всецело на нераздельность владений членов княжеской семьи и авторитет главы рода. События, происшедшие после смерти Святослава, обнаружили непрочность такого порядка. Подобно отцу, Ярополк Святославич не обладал титулом «великого князя» и, таким образом, не пользовался правами «старейшего» князя в отношении Владимира Святославича. (Принцип «старейшинства» возник позже[120]120
  Пресняков А. Е. Княжое право… С. 31.


[Закрыть].) На пороге войны братья пытались заручиться союзом с норманнским конунгом Рогволодом, княжившим в Полоцке. Ярополк посватался к дочери Рогволода первым, а затем сватов к конунгу заслал Владимир. Получив отказ, Владимир при помощи нанятых варягов захватил Полоцк и убил Рогволода. Его победа ошеломила киевского князя и посеяла раздор в княжеском окружении. Ярополк сохранял шансы удержать киевский трон, пока подле него был Свенельд со своей дружиной. Когда Свенельд умер, управление Киевом перешло в руки дядьки («кормильца») Ярополка варяга Буды (летописного «Блуда»). Но тот предал своего князя, едва Владимир с варяжской дружиной двинулся на Киев. Буды подал Ярополку совет оставить столицу. Вскоре же киевский князь сдался брату Владимиру и был предательски убит. Расправившись с Ярополком, Владимир объединил под своей властью Киев, Новгород и Полоцк. Киевское войско понесло катастрофические потери на Балканах. Поэтому судьбу Киева решили варяжские отряды, призванные из Скандинавии. На Руси пришельцы вели себя как завоеватели. Норманны требовали, чтобы Киев был отдан им на разграбление. Владимир отказал им. Тогда они наложили на русскую столицу непомерную контрибуцию.

Не имея требуемых денег, Владимир запросил месячной отсрочки. Предки Владимира не могли вести войну, не пополняя дружину выходцами из Скандинавии. В конце X в. у киевских князей уже не было необходимости приглашать варягов в Киев на постоянную службу. Князь Владимир не только выпроводил нанятых варягов в Византию, но и предал их. Он послал к императору гонца с предупреждением: «Се идут к тебе варяги, не мози их держати в граде (столице), оли то створят ти зло, яко и сде (в Киеве)»[121]121
  ПВЛ. С. 56.


[Закрыть].

Владимир разорвал пуповину, прочно связывавшую Киевское княжество со Скандинавией. Но скандинавские норманны рассматривали новгородцев как своих извечных данников и не собирались отказываться от сбора дани в Новгороде. По этой причине киевские князья принуждены были платить скандинавам особую плату за владение Новгородом и ежегодно давали им «от Новагорода гривен 300 на лето, мира деля».

Гибель войска Святослава на Балканах поколебала господство норманнов в Поднепровье. Дань Киеву перестали платить не только дальние лендзяне – вятичи, но и ближние – радимичи. Если Игорь вел трехлетнюю войну с уличами, то его внук – двухлетнюю войну с вятичами. В 981 г. князь Владимир, записал летописец, «вятичи победи, и възложи на ня дань от плуга, яко же и отец его имаше». Война возобновилась уже в следующем году: «…заратишася вятичи, и иде на ня Володимер и победи я второе». В 984 г. настала очередь радимичей. Об этой войне летописец почерпнул сведения, по–видимому, из фольклора. Отправившись за Днепр, Владимир послал впереди себя воеводу по прозвищу Волчий Хвост. В битве на речке Пищане воевода разгромил ополчение племени. С тех пор Русь корила радимичей: «Пищаньци, Волчья Хвоста бегают».

Вместе с дядей Добрыней Владимир возглавил поход в Волжскую Болгарию. Их союзниками выступили кочевники торки. Русы плыли в ладьях, конные торки шли по берегу. Былинный герой Добрыня после победы обратил внимание князя на обувь пленных болгар. «Рече Добрына Володимеру: «Сглядах колодник, и суть вси в сапозех. Сим дани нам не даяти, поидем искать лапотников»»[122]122
  Там же. С. 20, 59.


[Закрыть]. Отказавшись от намерения завоевать болгар, князь заключил с ними мир. К западу от Днепра обитало племя дулебов–волынян. Летописи ни разу не упоминают о войне русов с волынянами. Судьбу Волынской земли решила война между Русью и Польшей. В 981 г. Владимир отвоевал у Мешко I города Червень и Перемышль. Главным опорным пунктом Руси на западных границах стал город Владимир Волынский.

Еще будучи новгородским князем, Владимир подчинил норманнское Полоцкое княжество на Западной Двине, получив тем самым возможность начать наступление на литовскую Пруссию. В 983 г. он совершил поход против ятвягов и завоевал их земли.

Русы использовали силы покоренных племен для новых завоевательных походов. Со времен Олега славянские ополчения участвовали во всех крупнейших военных предприятиях киевских князей. Славянские старейшины – «князья» – сохраняли власть в пределах племенных владений, что облегчало норманнам организацию военной службы славян. При Игоре в Деревской земле сидел «князь» Мал. Во время балканских походов Святослав, пленив болгарского царя Бориса, оставил за ним трон и казну.

Киевские князья должны были позаботиться об обороне собственных границ от нападения кочевников. Владимир Святославич первым приступил к строительству системы укреплений на южных притоках Днепра. Он «нача ставити городы на Десне и по Востри, и по Трубежеви и по Суле и по Стугне. И поча нарубати муже лучшие от словен и от кривичь и от чюди и от вятич»[123]123
  Там же. С. 83.


[Закрыть]. Летописное сообщение помещено под 981 г., и оно заключает в себе сведения о строительной деятельности, не прекращавшейся на протяжении нескольких десятилетий. Первые укрепленные городки были сооружены на Десне. Иначе говоря, они располагались на подступах к Чернигову, много севернее Киева, на левом берегу Днепра. Позднее пограничная линия была отнесена на реку Трубеж. Среди построенных тут городков самым крупным был Переяславль. Наконец, власти приступили к строительству укреплений на реке Суле в 100–130 км к югу от Переяславля. На Правобережье крепости были сооружены на реке Стугне в 40–50 км от Киева. Укрепленные линии включали, помимо крепостей, валы с частоколом, протянувшиеся между городками[124]124
  Гильфердинг А. Ф. Неизданное свидетельство современника о Владимире Святом и Болеславе Храбром // Русская беседа. 1856. № 1.


[Закрыть]. Набор воинов – «лучших мужей» в Новгороде, Смоленске и в земле вятичей – и поселение их в новопостроенных крепостях к югу от Киева ускорили крушение старой родоплеменной организации. Среди переселенных лиц не было радимичей, северян и древлян, живших неподалеку от Киева. Киевская округа была освоена русами в первую очередь, и местная знать была включена в состав норманнского войска раньше, чем это произошло на окраинах.

Прекрасные мореходы, русы были стремительны в нападении. Но они не могли использовать флот для обороны столицы от кочевников. Степные орды двигались с востока. Русам пришлось разместить значительную часть своих сил на восточном берегу Днепра, чтобы задержать кочевников на подступах к Киеву. Три укрепленных города – Киев, Чернигов и Переяславль – составили как бы наконечник копья, обращенного в сторону «великой степи».

В XI–XII вв. жители Новгорода, Смоленска и Ростова, отправляясь в Киев, Чернигов или Переяславль, говорили «поиду на Русь». Это дает ключ к решению вопроса о происхождении термина «Русь». Название «Русь» получила та местность в Нижнем Поднепровье, которую норманны–русы освоили уже в первой половине X в. и в пределах которой к началу XI в. завершилась их полная ассимиляция местным славянским населением. Норманны бесследно исчезли, но земля, ассимилировавшая русов, стала называться «Русь». В ассимиляции норманнов участвовали поляне и радимичи, выделившиеся из состава племени лендзян, а также близлежащее племя северян.

К началу XI в. сменилось но крайней мере четыре–пять поколений русов, родившихся на славянских землях. Восточноевропейская Нормандия решительно меняла свое обличье. Для превращения ее в славянскую Русь недоставало последнего толчка. Таким толчком стало принятие христианства.

Свое княжение в Киеве Владимир начал с устройства языческого капища подле своего двора. Уже при Игоре на киевском холме «стояще Перун». Владимир установил в капище несколько идолов: «постави кумиры на холму вне двора теремнаго». Полагают, что киевский князь провел своего рода реформу. Он объединил богов, которым поклонялись разноязычные племена, и создал общий языческий пантеон, что упрочило единство государства. По летописи, подле бога русов Перуна были установлены славянские кумиры Даждьбог и Стрибог, а также идолы неизвестной этнической принадлежности Мокошь, Хорс и Симаргл.

Название «мокошь» созвучно «мокше», имени самого многочисленного из мордовских племен, принадлежавших к угро–финнам. Однако сомнительно, чтобы самоназвание племени точно совпадало с именем его божества. В создании Русского государства весьма значительную роль сыграло финское племя чудь, а также меря и веся. Что касается мокши, она вовсе не входила в состав Руси. Мокша обитала на далеком расстоянии от Киева, в дремучих лесах Поволжья. Наименование «Мокошь» не поддается расшифровке.

По наблюдениям лингвистов, названия Хорс и Симаргл имели иранское происхождение. Слово Хорс в переводе означало солнце, в Симаргле видят иранское мифологическое существо Симурга, полуптицу–полусобаку. Исследователи связывают появление иранских идолов в пантеоне Владимира с существованием в Киеве «хазаро–еврейско–иранского сеттльмента». Владимир заключил «мудрый компромисс» с воинами–хорезмийцами из состава киевского гарнизона и их потомками[125]125
  Топоров В. Н. Святость и святые в русской духовной культуре. Т. 1. М., 1995. С. 346–347.


[Закрыть]. В такой интерпретации пантеон Владимира приобретает вид скорее местного городского, чем общегосударственного. Однако принять гипотезу о хорезмийцах невозможно из–за отсутствия каких бы то ни было доказательств.

Можно предположить, что приведенный в «Повести временных лет» перечень богов является поздней вставкой не вполне достоверного характера. Из Новгородской летописи следует, что в Новгороде «пантеон» был основан посланцем князя Владимира Добрыней. Не Киев, а Новгород был окружен финскими племенами. Но никаких финских богов на волховском холме установлено не было. Новгородская летопись раннего происхождения кратко сообщала, что Добрыня «постави кумира над рекою Волховом и жряху ему людье новгородьстии аки богу»[126]126
  ПВЛ. С. 56.


[Закрыть]. Таким образом, над Волховом варяжский Перун стоял в одиночестве, без свиты племенных божеств.

Киевское известие о «пантеоне» было, по–видимому, поздней фольклорной записью. Сведения о мифическом Симаргле можно поставить в один ряд с описанием Перуна, выдержанным в сказочных тонах. Языческие кумиры были деревянными. Киевского же Перуна якобы венчала серебряная голова с золотыми усами. В жертву кумирам язычники приносили животных, а иногда людей. Однажды, повествует летопись, жребий выпал на долю сына некоего Туры, который побывал в Византии и вернулся оттуда христианином. Туры отказался подчиниться язычникам, и толпа убила его вместе с сыном.

По всей Европе завоеватели–норманны, соприкоснувшись с римской культурой, отказывались от язычества и принимали христианство. То же самое произошло на Руси.

Византия пыталась обратить русов в христианство с того момента, как подверглась их нападению. Но первые норманнские княжества в Причерноморье не отличались долговечностью, и достижения миссионеров–христиан превращались в ничто вместе с крушением самих княжеств. Ольга пыталась учредить в Киеве епископство, но потерпела неудачу. Норманнская дружина признавала авторитет предводителя–единоверца и отказывалась перейти в подчинение князя–христианина. Для князя–воина Святослава мнение дружины было законом, и он решительно отклонил все домогательства матери.

Князю Владимиру пришлось преодолеть большие трудности, прежде чем Русь приняла крещение из Византии. Сближению Руси и Византии сопутствовали драматические события.

В 987 г. в войсках императора Василия II вспыхнул мятеж. Полководец Варда Фока провозгласил себя императором, и его власть признали провинции в Малой Азии. В то время Византия находилась во враждебных отношениях с Русью. Т ем не менее Василий II, оказавшись в безвыходном положении, отправил в Киев послов с просьбой о помощи. Князь Владимир согласился послать войско в Византию, но потребовал, чтобы император отдал ему в жены свою сестру царевну Анну. Василий II выдвинул непременным условием, чтобы князь Владимир принял христианство и крестил всю свою страну. После того как дело о браке было кончено, русское войско прибыло в Византию[127]127
  Извлечения из летописи Яхьи Антиохийского. Rozen V. R. Imperator Vasilij Bolgarobojca. London, 1972. P. 3–24.


[Закрыть]. Служба в императорской армии сулила значительно большие выгоды, чем служба киевскому князю. Отряды русов не имели стимула для возвращения на Русь. Византийцы позаботились о том, чтобы включить в договор с Олегом пункт о том, что киевский князь не вправе отзывать воинов из Византии: «…аще в кое время елико их придет и хотят остатися у царя вашего (византийского. – Р. С.) своею волею да будут»[128]128
  ПВЛ. С. 28.


[Закрыть]. Такая практика сохранялась до конца X в. Русское войско участвовало в битве у Абидоса 13 апреля 989 г., решившей судьбу династии. Узурпатор Варда Фока был убит, мятеж подавлен. Но отряд, прибывший из Киева, не вернулся домой. Он оставался на службе в Византии более десяти лет. Армянский историк С. Таронит описал стычку в Грузии в 1000 г., в которой участвовали «все русы, – а их было 6000, – которых император Василий получил от русского князя, когда отдал свою сестру ему в жены»[129]129
  Поппе А. Политический фон крещения Руси (русско–византийские отношения в 986–989 годах) // Как была крещена Русь. М., 1989. С. 206.


[Закрыть].

Историки давно ведут спор о времени крещения Руси. Полагают, что события развивались в следующем порядке. Русское войско прибыло в Константинополь в 988 г. Тогда же князь встретил невесту у днепровских порогов. После княжеской свадьбы Русь в том же 988 г. приняла христианство, а через год киевский князь по просьбе императора разгромил Херсонес (Корсунь), причастный к мятежу[130]130
  Там же. С. 236.


[Закрыть].

Эта схема требует уточнения. В византийских источниках не удается отыскать никаких данных об участии корсунян в мятеже против императора. Предположение, будто киевский князь разгромил Корсунь по просьбе Василия II, противоречит всему, что известно о русско–византийских отношениях. Византийские дипломаты старались любой ценой обезопасить Корсунскую фему от нападений русов и хазар, свидетельством чему служит договор с князем Игорем 944 г. Заняв Корсунь, русские получили самую удобную базу для последующих нападений на империю с моря. Какой бы ни была ситуация, Василий II не имел причин отдавать богатейший византийский город на разграбление варварам.

Краткая летописная заметка, включенная монахом Яковом в сочинение «Память и похвала Владимиру», является, быть может, самым ранним известием о крещении Руси и потому заслуживает наибольшего доверия. Из заметки следует, что сначала Владимир принял крещение, на второе лето после крещения ходил к порогам, на третье лето предпринял поход на Корсунь. Определенно известно, что Корсунь была взята русскими в 989 г., а значит, Владимир стал христианином в 987 г.

Почему Владимир нарушил союзный договор и, будучи христианином, напал на владения своего союзника Василия II? Причина заключалась, по–видимому, в том, что император нарушил договор первым и не прислал на Русь сестру Анну в 988 г., когда Владимир ждал ее у днепровских порогов.

Взяв Корсунь, князь пригрозил Василию II, что теперь он сделает с Константинополем то же, что сделал с этим знаменитым городом в Крыму, если император откажется прислать в Киев сестру Анну[131]131
  Мюллер Л. Рассказ о крещении Владимира Святославича из «Повести временных лет» // Проблемы изучения культурного наследия. М., 1985. С. 48.


[Закрыть].

При каких обстоятельствах Владимиру удалось взять неприступную крепость, которой надо было продержаться до прибытия византийского флота с «греческим огнем»? Как видно, корсуняне не ждали удара со стороны союзного Киева и были застигнуты врасплох. Косвенные показания источников наводят на мысль, что крепость пала из–за предательства гарнизона. В корсунском гарнизоне служил наемный отряд норманнов. После взятия крепости Владимир жестоко расправился со стратигом Корсуни и поставил наместником города корсунского варяга Жадьберна. Высокое назначение варяга наводит на мысль, что он не был рядовым воином, а командовал наемным отрядом, стоявшим в крепости. Предательство варяга помогло русам овладеть крепостью. Именно Жадьберн дал знать Владимиру о местонахождении колодцев, питавших город водой, что и предопределило исход осады.

Византия с успехом насаждала христианство в варварских странах, попадавших таким образом в орбиту политического влияния империи. Крещение Руси отвечало высшим интересам Византии, но политические цели пришли в столкновение с династическими, что на два года задержало крещение.

Нарушение договора не было следствием прихоти или произвола императора Василия II. У князя Владимира было много языческих жен и десять сыновей от них, которые претендовали на киевский престол. Император не желал, чтобы его сестра пополнила гарем языческого князя. Он мог отпустить царевну в Киев при одном непременном условии. Все предыдущие браки князя Владимира должны были быть расторгнуты, с тем чтобы христианский брак был признан единственно законным. Однако скандинавское семейное право оказалось несовместимым с христианским правом Византии. С точки зрения христианской религии сыновья Владимира, рожденные вне христианского брака, были незаконнорожденными и не имели никаких прав на трон. Для Владимира такая точка зрения была неприемлема: старшие сыновья были опорой его власти. Переговоры о брачном контракте, по–видимому, закончились провалом, после чего Владимир разорвал союз с Василием II и обрушился на Корсунь. Падение главного опорного пункта византийцев в Крыму сделало киевского князя хозяином полуострова. Хаза– рия стояла на пороге гибели и не могла противостоять ему. «Память и похвала Владимиру» монаха Якова упоминает о войне Владимира с хазарами. Данное свидетельство давно ставило историков в тупик, поскольку летописи не сохранили вообще никаких сведений о названной войне[132]132
  Новосельцев А. П. Хазарское государство. С. 34.


[Закрыть]. «Память и похвала» является ранним и наиболее достоверным источником, отвергать его показание невозможно. Владимир вступил в войну с хазарами, видимо, во время длительной осады Корсуни. Взяв главный опорный пункт византийцев в Крыму, князь подчинил себе также бывшие владения «царя» русов Хельги в Таматархе и Керчи. Владимир был первым киевским князем, который стал распоряжаться судьбами русского Тмутараканского княжества. Он посадил на престол в Тмутаракани одного из своих младших сыновей.

Византия не могла допустить того, чтобы русы закрепились на Крымском полуострове и получили удобные гавани для нападений на империю. Как только Владимир согласился передать Корсунь как выкуп («вено») за невесту («царицы деля»), препятствия для мира были устранены.

Крещение русов затянулось вследствие сопротивления влиятельных сил в самом Киеве. Вопрос о перемене веры не мог быть решен вопреки воле «мужей» из княжеской дружины. Христианский летописец повествует, что князь послал за рубеж послов для «испытания веры», а по возвращении велел им выступить с отчетом перед дружиной: «Скажите пред дружиною». Дружина будто бы сразу приняла решение о крещении, сославшись на авторитет княгини Ольги: «Аще бы лих закон гречьский, то не бы баба твоя прияла, Ольга, яже бе мудрейши всех человек»[133]133
  ПВЛ. С. 75.


[Закрыть]. Приведенное известие недостоверно. Ольга пыталась учредить христианское епископство в Киеве, но языческая дружина изгнала епископа, приглашенного ею из Германии.

Ольга приняла христианство в зрелом возрасте. Ее сын Святослав провел детство и возмужал в языческой среде. Он решительно отверг все предложения матери о перемене веры. В семью внука Ольги Владимира христианство проникло благодаря его многочисленным бракам. Одной из его старших жен была «грекиня», похищенная русами из православного монастыря на Балканах[134]134
  ПВЛ. С. 53.


[Закрыть]. Жены «болгарыня» и «чехини», вероятно, также были христианками. Однако брак с ними не был освящен церковным обрядом, а христианская религия запрещала многоженство.

Крещение Владимира в 987 г. было выдающимся государственным актом и должно было привлечь всеобщее внимание. Между тем современники проявляли редкую неосведомленность, коль скоро речь шла о крещении их князя. Даже вопрос, где крестился князь, ставил их в тупик. Одни были уверены, что Владимир принял таинство крещения в Корсуни в Крыму, другие – «в Киеве, инии же реша в Василеве, друзии же инако скажют»[135]135
  Там же. С. 77.


[Закрыть]. Отмеченный факт может иметь лишь одно объяснение. Владимир крестился как частное лицо, без лишней огласки. Он следовал примеру бабки, отправлявшей христианские обряды втайне от языческого окружения.

Пока княжеская дружина держалась веры предков, ни мудрая Ольга, ни Владимир, самолично принявший христианство, не могли принудить Русь к отказу от язычества. Но со временем ситуация изменилась. Едва ли не главным фактом, подготовившим почву для крещения Руси, были войны между Русью и Византией. Старая языческая дружина Святослава, насчитывавшая 10000 воинов, подверглась почти поголовному истреблению в период его балканских походов. По условиям договора с Василием II киевский князь отпустил в Царьград половину своего войска – 6000 русов. Оставшаяся при нем дружина жила в окружении христианского населения Крыма в течение полугода, пока осаждала Корсунь.

Царевна Анна приплыла в Крым на корабле, посланном из Константинополя ее братом – императором. Не тратя времени понапрасну, Владимир в 989 г. обвенчался с Анной в кафедральном соборе Корсуни. Церемония бракосочетания дала возможность широко оповестить мир о разрыве князя с язычеством. То, что не удалось Ольге в языческом Киеве, удалось Владимиру в христианском городе Корсунь.

Победоносный поход в Крым упрочил престиж киевского князя, его воины получили богатую добычу. Торжественный акт венчания, который был для Владимира как бы вторым крещением, произвел глубокое впечатление на «мужей» из княжеского окружения: «се же видевше дружина ево, мнози крестишася»[136]136
  Там же. С. 77.


[Закрыть].

После штурма Корсунь подвергся разграблению. Русы изъяли городскую казну, множество всякого скарба, забрали из церквей хранившиеся там мощи, иконы, церковную утварь. Владимир вывез из Корсуни античные статуи коней, украшавшие городской ипподром. В Киев русское войско явилось с несметными богатствами. Согласие между дружиной и князем упрочилось. Сопротивление язычников было окончательно сломлено. Владимир приказал разгромить капище в Киеве. Кумиры были изрублены в щепки и сожжены. Однако русы не избавились от страха перед старыми богами и опасались прогневить Перуна. Его изваяние не было разрушено. Идола привязали к конскому хвосту и поволокли к Днепру. Процессию сопровождало двенадцать воинов, которые били кумира палками, чтобы изгнать из него бесов. Перуна проводили до порогов, где и бросили во владениях печенегов. Таким образом главный языческий бог был отправлен в изгнание. Приняв христианство, русы пустили в ход насилие, чтобы навязать новую веру славянам. После ниспровержения кумиров Владимир велел собрать всех жителей Киева на берег Днепра, где их крестили греки – «царицыны попы» и «кор– сунские попы». В Новгороде, куда были посланы Добрыня и епископ Аким Корсунянин, все повторилось. Изваяние Перуна было посечено и сброшено в Волхов.

Владимир избежал конфликта с норманнской языческой знатью, поддержкой которой дорожил. Некоторые личные качества помогли ему сохранить мир в собственном окружении. Дружинный эпос прославил своего первого христианского князя за его щедрость и тароватость, а более всего за роскошные пиры, на которые дружинники сходились во дворец даже в отсутствие князя.

Когда Владимир был молод, его братья не скрывали пренебрежения к сыну рабыни–ключницы. Дочь конунга Рогволода Полоцкого отвергла его сватовство, сказав: «Не хочу розути робичича»[137]137
  Там же. С. 54.


[Закрыть]. Брак c греческой царевной смыл с Владимира клеймо «робичича» и вознес его высоко над прочими норманнскими конунгами.