Текст книги "Начало опричнины"

Автор книги: Руслан Скрынников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Скрынников Р.Г.
Начало опричнины.

Введение

    В историографии русского средневековья трудно найти сюжет, который бы породил столько разногласий и споров, сколько их породила история опричнины. Одни видели в опричнине плод больного воображения царя Ивана Васильевича, считали ее исторической случайностью. Для других опричнина была целенаправленной, обдуманной реформой, образцом государственной мудрости и выражением объективной необходимости. В самое последнее время появились крупные монографические исследования по истории опричнины, но и сейчас споры, вызванные ею, далеки от своего завершения. В общем виде не вызывает возражений тот факт, что бурные события опричнины явились лишь кратковременным эпизодом в длительном развитии России от феодальной раздробленности к абсолютизму. В конечном счете опричнина была вызвана к жизни столкновением между могущественной феодальной аристократией и поднимающейся самодержавной монархией. Само это столкновение, строго говоря, никакой загадки в себе не заключает. Загадку составляет вопрос, при каких обстоятельствах подобный конфликт, вообще говоря, обычный, мог привести к кровавой драме опричнины, к невиданному опричному террору, быстро переросшему начальные узкие рамки конфликта.

    Вопреки весьма распространенному взгляду, опричная политика никогда не была последовательной политикой с едиными принципами, неизменными на протяжении всего ее существования. Развитие опричнины отмечено многими противоречиями и поворотами. На первом этапе опричная политика носит в основном антикняжескую направленность, свидетельством чему служит указ о казанской ссылке и массовая конфискация княжеских вотчин. Возвращение из ссылки опальных княжат, созыв Земского собора в 1566 г. и другие меры, связанные с полосой компромисса в истории опричнины, знаменуют конец первого этапа. Основным содержанием второго этапа опричнины, с политической точки зрения, явился грандиозный процесс о заговоре Старицкого, завершившийся казнью руководителей опричного правительства, земской Боярской думы и разгромом Новгорода. Главными жертвами массового террора опричнины в этот период были старомосковские бояре, руководители церкви, высшая приказная администрация, отчасти дворяне, т. е. те самые слои господствующего класса, которые составляли наиболее прочную, традиционную опору монархии. Последними жертвами опричнины были ее собственные творцы и вдохновители. В плане политическом опричнина в конечном итоге упрочила аппарат власти Русского централизованного государства. В плане социально-экономическом ее главными результатами были рост феодального гнета, усиление крепостнических тенденций, а также углубление хозяйственного кризиса, достигшего высшей точки после опричнины в 80-х гг. XVI века.

    Настоящая монография представляет первую часть исследования автора по истории опричнины. В ней подробно исследованы политическое развитие страны, приведшее к опричнине, социальная структура опричнины, наконец, опричная земельная политика на первом этапе ее существования. Внутренняя история опричнины рассматривается в неразрывной связи с событиями Ливонской войны, оказавшей исключительное влияние на судьбы страны, ее экономику и жизнь народа.

    Во второй части исследования, подготовленной автором к печати, рассматривается последний период в истории опричнины и ее отмена в 1572 году. Основное внимание здесь уделено раскрытию механизма опричного террора, выяснению вопросов о социальных и экономических последствиях опричнины и ее историческом значении.

Историография

    В дворянской историографии проблема опричнины исследовалась преимущественно в плане оценки личности Грозного и его деятельности. Идеолог абсолютизма В. Н. Татищев оправдывал Грозного и опричнину, укрепившую «монаршеское правление», и с крайним осуждением отзывался о бунтах и изменах «некоторых безпутных вельмож»[1]1
  В. Н. Татищев. История Российская с самых древнейших времен, кн. I, ч. 2. М., 1769, стр. 544.


[Закрыть]. По мнению дворянского историка И. Н. Болтина, Грозный ликвидировал «самодержавные владения» вельмож[2]2
  И. Болтин. Примечания на историю древния и нынешния России Леклерка, т. I, 1788, стр. 307—320.


[Закрыть]. С противоположной точки зрения рассматривал опричнину представитель родовитой аристократии князь М. М. Щербатов. Для него гонения на бояр были результатом самовластия Грозного, следствием низости его сердца и неосновательных подозрений против знати[3]3
  См. М. Щербатов. История Российская с древнейших времен, т. V, ч. 2. СПб., 1903, стр. 483—484.


[Закрыть].

    Н.М. Карамзин рассматривал опричнину с тех же позиций, что и М. М. Щербатов. В его глазах начало царствования Грозного было временем крупнейших успехов монархии и «славных деяний» царя. После смерти царицы Анастасии Романовой в душе Грозного произошла ужасная перемена[4]4
  См. Н. М. Карамзин. История государства Российского, кн. 3. т. IX, СПб., 1831, стр. 258 и др.


[Закрыть]. Окружив себя злодеями-опричниками, царь безжалостно губил бояр, которые не сопротивлялись ему[5]5
  Н. М. Карамзин. Записка о новой и древней России. СПб., 1914, стр. 13.


[Закрыть]. В опричнине Н. М. Карамзин видел некую психологическую загадку, а ее оценку сводил к нескольким моральным сентенциям.

В «Истории» Н. М. Карамзина собран громадный фактический материал, приведены многие источники, относящиеся к истории опричнины. Но в его труде исторический прогресс отождествляется с укреплением самодержавия. Вся концепция проникнута консервативно-охранительным духом. Написанная пером талантливого художника, «История» Карамзина оказала сильное влияние на работы последующих историков от М. П. Погодина и Н. Г. Устрялова до Д. И. Иловайского[6]6
  См. М. Погодин. Царь Иван Васильевич Грозный. – «Архив исторических и практических сведений, относящихся до России», изд. Н. Калачевым, кн. 5, СПб., 1860, стр. 8; Н. Г. Устрялов. Русская история. Изд. 3, ч. I, СПб., 1845, стр. 245; Д. И. Иловайский. История России, т. III, М., 1890, стр. 263—264.


[Закрыть].

    Историческая концепция Н. М. Карамзина встретила решительные возражения со стороны декабристов, отвергавших попытки исторического оправдания самодержавия и заявлявших, что история народа принадлежит самому народу, а не царю. В историографии дворянских революционеров тиранство Грозного и его опричников подверглось осуждению[7]7
  К. Ф. Рылеев. Полн. собр. соч. Л., 1934, стр. 154-154-155; Декабрист М. С. Лунин. Сочинения и письма. Пгр., 1923, стр. 80; Из писем и показаний декабристов. СПб., 1906, стр. 67; Н. М. Муравьев. Мысли об «Истории государства Российского» Н. М. Карамзина. – Литературное наследство, т. LIХ, М., 1954, стр. 585.


[Закрыть].

    Буржуазное направление в русской историографии сложилось к середине XIX века. В трудах буржуазных историков была поставлена проблема закономерности русского исторического процесса. К. Д. Кавелин рассматривал опричнину в плане завершения борьбы между государством и «вельможеством». В опричнине царь пытался «создать служебное дворянство и заменить им родовое вельможество»[8]8
  К. Д. Кавелин. Собр. соч., т. I, СПб., 1897, стр. 45—53.


[Закрыть]. По мнению К Д. Кавелина, деяния Грозного имели глубокие объективные причины[9]9
  К. Д. Кавелин. Собр. соч., т. I, СПб., 1897, стр. 640.


[Закрыть]. С. М. Соловьев, как и К. Д. Кавелин, видел главную закономерность истории России XVI века в переходе от княжеских отношений к государственным. Опричнина завершила длительную борьбу государственного начала с родовым, олицетворявшимся аристократическим боярством[10]10
  С. М. Соловьев. История России с древнейших времен, кн. III. М., 1960, стр. 707.


[Закрыть]. Борьба царя с боярством была связана с усилением служилого сословия. «История» С. М. Соловьева имела для своего времени выдающееся значение. С. М. Соловьев анализирует историю как закономерный процесс. Но в его концепции развитие государственных форм выступает как главная пружина исторического процесса.

    С критикой концепций С. М. Соловьева выступили историки-славянофилы. К. С. Аксаков отвергал самую возможность сопротивления боярства самодержавию и старался доказать исконное единство власти и «земли» в допетровской Руси[11]11
  К. С. Аксаков. Соч. исторические, т. I, М., 1889, стр. 147—148.


[Закрыть]. Историческая схема славянофилов имела сугубо реакционный смысл.

    Революционные демократы рассматривали борьбу монархии с боярством в плане укрепления государства. В. Г. Белинский считал, что Грозный довершил уничтожение уделов[12]12
  В. Г. Белинский. Полн. собр. соч.. т. II, М., 1953, стр. 108– 110; т. IV, М., 1954, стр. 505 и др.


[Закрыть].

А. И. Герцен обличал кровавый произвол опричнины, но в то же время писал, что тирания Грозного оправдывалась государственными целями[13]13
  А. И. Герцен. Собр. соч., Изд. АН СССР, М., т. VI. 1955. стр. 416; т. XII, 1957, стр. 101.


[Закрыть]. Н. Г. Чернышевский отмечал тесную связь самодержавной власти с дворянством и резко критиковал С. М. Соловьева за его оценку деятельности Ивана IV[14]14
  См. Н. Г. Чернышевский. Поли. собр. соч., т. X, М. 1951, стр. 61, 324.


[Закрыть]. Революционные демократы подходили к раскрытию исторической закономерности с совершенно иных позиций, нежели представители буржуазной историографии.

    Буржуазно-дворянские историографы второй половины XIX в. К. Н. Бестужев-Рюмин и Е. А. Белов оправдывали борьбу Грозного с боярством. По мнению К. Н. Бестужева-Рюмина, опричнина была важным шагом к развитию понятия государства[15]15
  К. Н. Бестужев-Рюмин. Русская история, т. II, СПб., 1885, стр. 261—262.


[Закрыть]. Е. А. Белов утверждал, что с помощью опричнины царь «отвратил от России опасность господства олигархии ее», уничтожил связи княжеской знати с ее прежними уделами и т. д.[16]16
  Е. А. Белов. Об историческом значении русского боярства до конца XVII в.—Журнал Министерства народного просвещения, 1886, № 2, стр. 234, 255.


[Закрыть]. Противоположного взгляда придерживался Н. И. Костомаров, считавший опричнину учреждением бессмысленным и бесполезным, результатом деспотизма и тирании нервного царя[17]17
  См. Н. И. Костомаров. Собр. соч., кн. V, т. 13, СПб., 1905, стр. 447 и др.


[Закрыть].

    Крупнейший представитель буржуазно-либеральной историографии В. О. Ключевский дал схему опричнины, отмеченную печатью эклектизма. Опричнина, по его мнению, была порождением основного противоречия политического строя Московского государства, противоречия между абсолютной монархией и аристократическим персоналом государства, правящим боярством. Не умея ни поладить, ни расстаться, обе стороны попытались разделиться, выражением чего и явилась опричнина. Царь не имел возможности сокрушить неудобный для него правительственный строй и стал истреблять отдельных подозрительных лиц, действуя как не в меру испугавшийся человек. Опричнина была направлена против лиц, а не против порядка, и в этом состояла ее политическая бесцельность. В конечном счете она оказывается явлением чисто случайным, плодом чересчур пугливого воображения царя и т. д.[18]18
  В. О. Ключевский. Курс русской истории, ч. II, М., 1936, стр. 192—193, 196—198.


[Закрыть]. Интересно, что В. О. Ключевский, анализируя социальные особенности опричнины, определял ее как дворцовое хозяйственно-административное учреждение и усматривал в ней «пародию удела». Попытка анализа социально-политических противоречий общества в работах В. О. Ключевского имела положительное значение. Однако В. О. Ключевский полностью игнорировал классовые противоречия, как основу социальной структуры государства, и утверждал будто политика самодержавия отвечала интересам всех сословий, сотрудничавших во имя общего дела.

    Дальнейшая разработка проблемы опричнины связана с именем С. Ф. Платонова. По мнению С. Ф. Платонова, Грозный отстаивал «принцип единовластия как основание государственной силы и порядка»[19]19
  С. Ф. Платонов. Очерки по истории смуты в Московском государстве XVI—XVII вв. М., 1937, стр. 105.


[Закрыть]. В глазах С. Ф. Платонова опричнина была важной государственной реформой, укрепившей самодержавную монархию. Отказавшись от детального исследования фактов, С. Ф. Платонов на основании общего обзора территории опричнины сделал вывод, будто в опричнину попали «как раз те местности, где еще существовало на старых удельных территориях землевладение княжат, потомков владетельных князей». Отсюда он заключил, что опричнина «подвергла систематической ломке вотчинное землевладение служилых княжат вообще на всем его пространстве», что в опричнине «произошел полный разгром удельной аристократии»[20]20
  С. Ф. Платонов. Очерки по истории смуты в Московском государстве XVI—XVII вв. М., 1937, стр. 119; его же: К истории опричнины XVI века. – Журнал Министерства народного просвещения, 1897, № 10, стр. 266.


[Закрыть]. В концепции С. Ф. Платонова период опричнины и вся вторая половина XVI в. рассматриваются как время государственного кризиса, вылившегося в смуту в начале XVII в. Причины кризиса коренились в политическом противоречии между московской властью и родовым боярством и в социальном противоречии служилых землевладельцев и «рабочей массы»[21]21
  С. Ф. Платонов. Очерки по истории смуты, стр. 95, 121.


[Закрыть]. В работе С. Ф. Платонова поставлен вопрос о социальных последствиях опричной политики.

   Н. П. Павлов-Сильванский рассматривал строй средневековой России как феодальный, но феодализм понимал не как способ производства, а как совокупность политических признаков, соответствующих феодальной раздробленности. Согласно его концепции, в опричнине произошла грандиозная конфискация остатков наследственных уделов княжат, политическое влияние которых было окончательно сокрушено[22]22
  Н. П, Павлов-Сильванский. Феодализм в древней Руси. СПб., 1907, стр. 124; его же: Сочинения. Изд. 2-е, т. I, СПб.. 1909, стр. 60—63.


[Закрыть]. Тем самым завершился переход от феодальной Руси (XIII – середина XVI вв.) к сословному государству (с середины XVI в.). Н. П. Павлов-Сильванский придавал исключительное значение деятельности Земских соборов, служивших органами сословной монархии и тождественных в его глазах с парламентами Западной Европы в период средневековья.

   Н. А. Рожков попытался объяснить историю опричнины в связи с экономическим развитием России во второй половине XVI в. Он полагал, что в тот период Россия пережила глубокий экономический переворот: на смену натуральному хозяйству пришло денежное и наступил конец феодализму. Отражением этого переворота явилась опричнина, один из эпизодов «дворянской революции», которая передала власть «от удельной, княжеско-боярской знати к дворянству в его массе»[23]23
  Н. А. Рожков. Русская история в сравнительно-историческом освещении, т. IV, изд. 3, Пгр., М., 1923, стр. 53, 55.


[Закрыть]. Воззрения Н. А. Рожкова не выходили за рамки экономического материализма.

    В известкой мере от влияния экономического материализма не свободны также работы М. Н. Покровского, видного представителя советской марксистской историографии. М. Н. Покровский считал, что в XVI веке в России утверждается торговый капитал, происходит разрушение крупной вотчины и утверждение помещичьего хозяйства. Опричнина экспроприировала богатого боярина-вотчинника в пользу мелкопоместного дворянина, в результате рядом со старым, боярско-вотчинным государством возникло новое, дворянско-помещичье[24]24
  См. М. Н. Покровский. Русская история с древнейших времен, т. I, М., 1933, стр. 176, 212—213.


[Закрыть].

    Исследование истории с позиций марксизма-ленинизма открыло широчайшие возможности перед советской историографией. Центральное место в исследованиях по русской истории XVI в. заняли кардинальные проблемы социально-экономического и политического развития страны: проблемы закрепощения крестьян и классовой борьбы, изживания остатков феодальной раздробленности и становления централизованного государства.

    Исследование опричнины в советской историографии 20—40-х гг. связано с именами П. А. Садикова, С. В. Бахрушина и И: И. Смирнова. Труд П. А. Садикова «Очерки по истории опричнины» посвящен главным образом проблемам развития финансово-административных органов управления в годы опричнины. Эта работа сохраняет и сейчас бесспорную ценность как фактическое исследование. Но автор ее остается целиком в рамках платоновской концепции опричнины. Вывод о сокрушении княжеско-боярского землевладения подкрепляется указаниями на территориальный состав опричнины. .Последнему вопросу П. А. Садиков уделяет особое внимание[25]25
  П. А. Садиков. Очерки по истории опричнины. Изд. АН СССР, М.—Л., 1950, стр. 50—51, 64 и др.


[Закрыть]. Большой научный интерес представляют разыскания П. А. Садикова по истории землевладения в годы опричнины и его обширные публикации поземельных актов периода опричнины[26]26
  П. А. Садиков. Из истории опричнины XVI в. – Исторический архив, т. III, М.—Л., 1940.


[Закрыть].

    Несколько небольших очерков по истории опричнины принадлежат перу И. И.«Полосина. Положительным моментом его исследования является постановка широких социальных проблем. Опричнина, для И. И. Полосина, это «система царско-дворянской политики в организации военно-служилого поместного дворянства, в разгроме бояр, в оформлении крепостничества» и т. д.[27]27
  И. И. Полосин. Социально-политическая история России XVI – начала XVII вв. Сб. статей. Изд. АН СССР, М., 1963, стр. 131.


[Закрыть]. Многие страницы очерков Полосина посвящены определению понятия опричнины, однако эти определения носят слишком общий, универсальный характер[28]28
  «Смысл опричнины Грозного, – пишет Полосин, – в ликвидации боярско-княжеской опричнины, в ликвидации удельного типа княжеско-боярских дворов, в реорганизации царской опричнины, в укреплении земщины силами царской опричнины». (См. И. И. Полос и и. Указ. соч., стр. 171).


[Закрыть] . Для последних работ И. И. Полосина характерен сильный налет идеализации политики Ивана Грозного.

    Особое место в советской историографии середины 40-х гг. занимают работы Р. Ю. Виппера, С. В. Бахрушина и И. И. Смирнова под аналогичными названиями «Иван Грозный»[29]29
  Работа Р. Ю. Виппера впервые была издана в 1922 г., переиздавалась в 1942 и 1944 годах.


[Закрыть]. Упомянутые работы невелики по объему и имеют в целом научно-популярный характер. Р. Ю. Виппер рассматривает опричнину как крупнейшую военно-административную реформу, выросшую из трудностей Ливонской войны. Творец опричнины выступает под его пером как гениальный организатор и вождь крупнейшей державы, патриот, повелитель народов[30]30
  Р. Ю. Виппер. Иван Грозный. М., 1922, стр. 21; его же: Иван Грозный, изд. 3-е, М.—Л., 1944, стр. 57—58.


[Закрыть].

    С. В. Бахрушин и И. И. Смирнов рассматривают опричнину в плане становления централизованной монархии и разгрома боярско-аристократической оппозиции. Но поскольку они не приводят нового фактического материала, исходным моментом в их построениях является тезис С. Ф. Платонова относительно широкой конфискации княжеско-боярского землевладения на территории опричнины.

    По мнению С. В. Бахрушина, «опричнина была направлена против тех слоев феодального общества, которые служили помехой развитию сильной государственной власти, в первую очередь, против крупных феодалов». Опричная реформа «должна была с корнем вырвать все пережитки феодальной раздробленности, сделать невозможным даже частичный возврат к ней и тем самым обеспечить военную оборону страны». Царь проводил опричную политику, опираясь на мелкое и среднее дворянство и отчасти посадское население[31]31
  С. В. Бахрушин. Иван Грозный. – «Научные труды», т. И, М.. 1954, стр. 300 и др.


[Закрыть].

    И. И. Смирнов видит исторический смысл опричнины в том, что она «окончательно и навсегда сломила боярство, сделала невозможной реставрацию порядков феодальной раздробленности и закрепила основы государственного строя Русского национального государства». И. И. Смирнов считает, что опричные реформы подорвали экономическую основу могущества боярства и привели к разгрому княжеско-боярской реакции[32]32
  И. И. Смирнов. Иван Грозный. Л., 1944, стр. 96 и др.


[Закрыть].

    Как С. В. Бахрушин, так и И. И. Смирнов признавали за опричниной значение бесспорно прогрессивного явления и характеризовали царя Ивана Грозного как крупнейшего, выдающегося государственного деятеля своего времени. Подобная идеализация Грозного и его опричной политики была обусловлена рядом причин, одной из которых было влияние на историографию высказываний Сталина об опричнине.

    Изложенная точка зрения стала доминирующей и получила широкое распространение в учебной литературе тех лет. Но у нее нашлись также противники, в числе которых был академик С. Б. Веселовский, крупнейший знаток опричнины.

    С. Б. Веселовский не имел возможности довести до конца свои исследования по опричнине. При его жизни была опубликована лишь небольшая часть его исследований, а именно, источниковедческие работы и статьи по истории земельной политики опричнины[33]33
  С. Б. Веселовский. Синодик опальных царя Ивана Грозного как исторический источник. – Проблемы источниковедения, сб. III, М.—Л., 1940; его же: Духовное завещание Ивана Грозного как исторический источник. – Известия АН СССР, серия истории и философии, 1947, т. IV, № 6; его же: Учреждение опричного двора в 1565 г. и отмена его в 1572 году.—«Вопросы истории», 1946, № 1; его же: Последние уделы в Северо-Восточной Руси. – Исторические записки, кн. 22, 1947.


[Закрыть]. Отметим, что эти работы представляют наибольшую ценность в научном наследии С. Б. Веселовского. В полном виде исследования С. Б. Веселовского увидели свет спустя много лет после его смерти.

    Значение работ С. Б. Веселовского определяется следующими моментами. Во-первых, он резко возражал против идеализации личности Грозного[34]34
  С. Б. Веселовский. Исследования по истории опричнины. М.. 1963, стр. 36, 38, 39, 479.


[Закрыть]. Во-вторых, автор ввел в научный оборот большой фактический материал и доказал несостоятельность гипотезы С. Ф. Платонова относительно зачисления в опричнину центров удельно-княжеского землевладения[35]35
  С. Б. Веселовский. Исследования по истории опричнины. М.. 1963, стр. 29.


[Закрыть]. Тем самым он способствовал критическому преодолению ошибочных концепций истории опричнины. Но окончательные выводы С. Б. Веселовского ценны скорее в негативном, чем в позитивном плане. За отправной момент исследования он принимает схему В. О. Ключевского, лишь несколько видоизменяя ее. На почве политических противоречий Московского государства, писал В. О. Ключевский, разразился кровавый конфликт даря с его боярством. Правильнее сказать, дополняет С. Б. Веселовский, конфликт царя с дворянством, правящей вершиной класса служилых землевладельцев[36]36
  С. Б. Веселовский. Исследования, стр. 27.


[Закрыть]. До опричнины, замечает В. О. Ключевский, в политическом строе Московского государства не было учреждения, которое бы ограждало личную безопасность царя, и только в опричнине такое учреждение было создано. Неверно, возражает С. Б. Веселовский, такое учреждение издавна было, это «государев двор», исконное учреждение русских князей: остается лишь исследовать, как и почему царь Иван утратил веру в старый государев двор и стал искать безопасность в новом опричном дворе[37]37
  С. Б. Веселовский. Исследования, стр. 25-26.


[Закрыть].

       В первых же очерках Веселовский подробно излагает, как царь Иван, тяготясь опекой Сильвестра и бояр, «пришел в конце концов к мысли отделаться от них, но как это сделать, не знал, и запутался»[38]38
  С. Б. Веселовский. Исследования, стр. 107.


[Закрыть]. Вначале боярство якобы не принимало сколько-нибудь заметного участия в борьбе между царем и его советниками. Только на втором этапе борьбы Ивана за неограниченное самодержавие он должен был «выйти из узкого круга интимных советников... и войти в конфликт со всем исторически сложившимся строем Государева двора»[39]39
  С. Б. Веселовский. Исследования, стр.107, 108.


[Закрыть]. Обойтись в управлении без старого двора было невозможно, бороться с ним становилось небезопасно. Выход царь Иван нашел в том, что удалился из старого двора и устроил новый, опричный, с целью обеспечить себе, личную безопасность и получить свободу действия[40]40
  С. Б. Веселовский. Исследования, стр. 125.


[Закрыть]. Отъезд царя в Коломенское был началом жестокой схватки его со своими дворянами, ибо царь порывал не с одними княжатами и боярами, а со всем старым двором[41]41
  С. Б. Веселовский. Исследования, стр. 137, 155.


[Закрыть].

       Как мы видим, С. Б. Веселовский сводит весь конфликт опричнины к переходу Грозного из одного «двора» в другой и столкновению монарха со всем дворянством в целом. Классовый характер самодержавия как дворянской монархии  полностью игнорируется, правительство рассматривается как надклассовая сила[42]42
  С. Б. Веселовский сетует на то, что новейшие сочинения об Иване советских историков осложняют, даже запутывают тему опричнины: «На место героев и не героев... в качестве движущих историю сил появились категории, широкие и неширокие слои, классы и т. п. отвлеченные понятия». Ниже Веселовский пишет: «Платонов считал достижением..., что историки отказались от психологических характеристик и перешли к исследованию социальных явлений, учреждений, классов...», но «достижения исторической мысли на путях, указанных Платоновым, оказываются весьма сомнительными». (См. С. Б. Веселовский. Исследования, стр. 36, 97), В данном случае ссылка на Платонова нисколько не проясняет вопроса. Буржуазному исследователю приписываются требования классового и социального анализа, сторонниками которых являются в действительности марксисты.


[Закрыть]

    Многие выводы С. Б. Веселовского отличаются субъективизмом. Так, автор явно преувеличивает значение такого факта, как смерть царицы Анастасии в 1560 году. При жизни Анастасии, – пишет он, – царь был плохо обузданным конем, а после ее смерти и вовсе разнуздался[43]43
  С. Б. Веселовский. Исследования, стр. 95.


[Закрыть]. Анализируя причины падения Избранной рады, С. Б. Веселовский основное внимание уделяет личным взаимоотношениям царя с его ближайшим окружением. Первые опалы были следствием столкновения царя со своими родственниками. Последующие опалы вызваны были тем, что «участники схватки покатились по наклонной плоскости ожесточения, ка которой невозможно было остановиться» и т. д.[44]44
  С. Б. Веселовский. Исследования, стр. 98, 112—114.


[Закрыть]

    Следуя концепции В. О. Ключевского, С. Б. Веселовский считал, что опричнина и вообще опалы Ивана Грозного свелись к уничтожению лиц и не изменили общего порядка. Он предлагал оставить старый предрассудок, согласно которому казни царя Ивана были направлены в лице бояр и княжат против крупных феодалов[45]45
  С. Б. Веселовский. Учреждение опричного двора, стр. 104; его же: Исследования, стр. 478.


[Закрыть].

    С. Б. Веселовский не успел, а точнее не имел возможности завершить свою работу. Многие из его очерков сохранились в виде черновиков, отчасти незавершенных, содержащих фактические неточности.

    Решения XX съезда Коммунистической партии Советского Союза оказали благотворное влияние на развитие советской исторической– мысли. Развернувшаяся вскоре после съезда научная дискуссия затронула многие разделы истории русского средневековья. В статьях С. М. Дубровского и В. Н. Шевякова были подвергнуты критике ошибки в освещении опричнины и идеализация деятельности Грозного[46]46
  См. С. М. Д у б р о в с к и й. Против идеализации деятельности Ивана IV. – «Вопросы истории», 1956, № 8; В. Н. Шевяков. К вопросу об опричнине Ивана IV.– «Вопросы истории», 1956, № 9


[Закрыть]. В. Н. Шевяков предпринял попытку немедленного решения основных проблем опричнины без привлечения достаточного фактического материала, но эта попытка оказалась неудачной[47]47
  См. С. О. Шмидт. Вопросы истории России XVI века в новой исторической науке. – Советская историческая наука от XX к XXII съезду КПСС. Изд. АН СССР, М., 1962, стр. 95.


[Закрыть].

    В новейшей историографии с работами по истории опричнины выступили А. А. Зимин, В. Б. Кобрин и С. М. Каштанов.

    В. Б. Кобрин продолжил исследования Г. Н. Бибикова и С. Б. Веселовского[48]48
  Г. Н. Б и б и к о в. К вопросу о социальном составе опричников Ивана Грозного. – Труды ГИМ, вып. XIV (Сб. статей по истории СССР XVI—XVII вв.), М., 1941; С. Б. Веселовский. Послужные списки опричников. – В кн. С. Б. Веселовский. Исследования, стр. 200—238.


[Закрыть]. Он собрал и детально проанализировал большой фактический материал относительно персонального состава опричного двора Грозного[49]49
  В. Б. Кобрин. Состав опричного двора Ивана Грозного.– Археограф, ежегодник за 1959 г., М., 1960.


[Закрыть]. С. М. Каштанов исследовал иммунитетную политику в годы опричнины[50]50
  С. М. Каштанов. К изучению опричнины Ивана Грозного.– «История СССР», 1963, № 2.


[Закрыть].

    Наиболее крупное монографическое исследование по истории опричнины принадлежит перу А. А. Зимина. В работе систематизирован громадный фактический материал, накопленный историографией к настоящему времени. Наиболее подробно в работе исследуется политическая история опричнины. Автор уделяет пристальное внимание также социальным проблемам опричнины. Что касается общей концепции опричнины, созданной А. А. Зиминым, то она представляется нам противоречивой. А. А. Зимин полностью принимает вывод С. Б. Веселовского о том, что опричная земельная политика не имела антикняжеской или антибоярской направленности[51]51
  А. А. Зимин. Опричнина Ивана Грозного. Изд. «Мысль», М., 1964, стр. 340—341.


[Закрыть], «...ни о каком разгроме «боярства» в XVI веке не может идти и речи»[52]52
  А. А. Зимин. О политических предпосылках возникновения русского абсолютизма. – В кн. «Абсолютизм в России (XVII—XVIII вв.)». Изд. АН СССР, М., 1964, стр. 20.


[Закрыть]. Но он не разделяет вывода С. Б. Веселовского о бессмысленности опричнины и утверждает, что опричнина хотя и не имела антибоярской и антикняжеской направленности, все же сокрушила остатки феодальной раздробленности на Руси, «...основной смысл опричных преобразований, – пишет А. А. Зимин, – сводился к завершающему удару, который был нанесен последним оплотам удельной раздробленности»[53]53
  А. А. Зимин. Опричнина, стр. 477.


[Закрыть]. Подобное мнение давно высказывалось в литературе, но в работе А. А. Зимина оно получает неожиданное и парадоксальное разрешение.

 А. А. Зимин объявляет носителями удельной раздробленности те социальные силы, учреждения и территории, которые более всего пострадали от опричного террора. «Ко времени введения опричнины, – пишет А. А. Зимин, – наиболее мощными форпостами удельной децентрализации в России были Старицкое княжество, Великий Новгород и церковь»[54]54
  А. А. Зимин. О политических предпосылках, стр. 41.
      «Ликвидация удела Владимира Старицкого и разгром Новгорода, – пишет А. А. Зимин, – подвели финальную черту под длительной борьбой за объединение русских земель под властью московского правительства. Сильный удар нанесен был и по феодальной обособленности русской церкви». (Там же, стр. 41).


[Закрыть].

    Такая точка зрения представляется нам спорной. Всероссийская церковь на протяжении многих веков служила мощным орудием в руках великокняжеской и царской власти. Она деятельно помогала князьям в объединении русских земель, проповедовала теорию божественного происхождения власти московских самодержцев и т. д. Редкие недоразумения и раздоры между светскими и духовными властями, случавшиеся иногда, объяснялись вполне конкретными причинами. Очень часто они были простым отзвуком борьбы, происходившей в среде правящего боярства, с которым руководители церкви были связаны прочными нитями. Следовательно, считать церковь форпостом удельной децентрализации нет достаточных оснований.

    Что касается Новгорода Великого, то он был включен в состав Русского государства окончательно и бесповоротно почти за столетие до опричнины. Ни в одной другой земле мероприятия, призванные гарантировать объединение, не проводились с такой последовательностью, как в Новгороде. Именно здесь Москва произвела невиданную массовую экспроприацию всех местных феодальных землевладельцев (крупных бояр, купцов и житьих людей), а на их место водворила московских дворян-помещиков. В XVI веке московские порядки прочно утвердились в Новгороде. Москва постоянно назначала и сменяла всю приказную и церковную администрацию Новгородской земли, распоряжалась всем фондом новгородских поместных земель и т. д. Пресловутый новгородский сепаратизм был побочным продуктом острых социальных противоречий в Новгороде, следствием недовольства низов обременительными царскими податями, угнетением со стороны московских помещиков и московской администрации. Новгород весьма сильно пострадал от опричного террора, но считать его оплотом удельной децентрализации едва ли возможно.

    Представляется, что носителями традиций и пережитков удельной раздробленности была в XVI веке княжеско-боярская знать в целом от удельных владык до многочисленных потомков местных удельных династий князей Суздальских, Ярославских и пр., располагавших колоссальными земельными богатствами. В своем исследовании А. А. Зимин не может игнорировать многочисленных антикняжеских и антибоярских репрессий опричнины, но каждый раз он низводит их на степень случайных фактов, объясняя мелкими служебными провинностями бояр[55]55
  Бояре князья Воротынские в июле 1562 года не смогли догнать татар во время очередного их вторжения на Русь; «их недостаточное служебное рвение, вероятно, и показалось подозрительным Ивану IV», – это скорее всего и было непосредственной причиной опалы Воротынских. (См. А. А. Зимин. Опричнина, стр. 97, 98).
      Вскоре опале подвергся один из руководителей Рады кн. Д. И. Курлятев, «непосредственной причиной царского гнева могла быть служебная провинность князя Дмитрия». (Там же, стр. 99.) Отметим, что Курлятев покинул службу по меньшей мере за год до опалы.
     «Вероятно, за поражение под Улой поплатился смертью Никита Васильевич Шереметев». (Там же, стр. 109). Шереметев находился во время битвы в Смоленске и никакого отношения к поражению не имел.
      Боярин кн. П. М. Щенятев «разместничался» во время татарского набега на Волхов осенью 1565 г. «Вероятно, после этого Щенятев попал в немилость, и его владенья... были конфискованы...» (Там же, стр. 156). В 1565 году татары быстро отступили в степи, едва заслышав о приближении царских полков. В местничестве же под Волховом был повинен не Щенятев, а Шуйский, нимало не пострадавший.
      К началу 1566 г. царь решился нанести серьезный удар кн. В. А. Старицкому, «поводом к этому, возможно, была бездеятельность князя Владимира.... во время осеннего набега Девлет-Гирея». «Вероятно, Старицкий князь ничего не сделал... ни для предотвращения набега крымского хана, ни для разгрома его сил. Вскоре после этого наступило время расплаты». (Там же, стр. 156—157). Как мог Старицкий предотвратить татарский набег – остается загадкой, тем более, что не ему, а Бельскому царь поручил отразить крымцев. (См. ПСРЛ, т. XIII, ч. 2, СПб., 1906, стр. 399)


[Закрыть]. С таким истолкованием антибоярских репрессий согласиться трудно. Предположение, будто представители знатнейших фамилий, владельцы наследственных уделов и т. д. могли быть подвергнуты ссылке или казнены из-за ничтожных служебных провинностей, совершенно не соответствует духу и структуре феодальной иерархии[56]56
  Нам неизвестно ни одного случая преследования знатных бояр-вое-вод, повинных даже в крупных военных поражениях.
      Наказания избежали воеводы, из-за собственной оплошности разгромленные под Улой в 1564 г. (Один из этих воевод тотчас по возвращении из плена даже получил чин боярина). Не был наказан кн. П. С. Серебряный, разбитый литовцами под Копнем в 1567 г. и позорно бежавший с поля боя. (В руки врага попал саадак князя с секретными царскими наказами). Избежали опалы Ф. В. Шереметев, обратившийся в бегство перед татарами в 1572 г., и кн. И. Ф. Мстиславский, разгромленный под Коловерью в начале 1573 г.
      Что касается мелких служебных провинностей, якобы бывших причиной опалы на бояр, то в построениях А. А. Зимина почти все они носят гипотетический характер.


[Закрыть].

     Опричные репрессии против княжат и бояр явились в конечном счете бессмыслицей: монархия не имела особых причин для гонений против боярства. По словам А. А. Зимина, «...последние работы по истории... политической борьбы в XVI веке показывают, что нельзя усмотреть «децентрализаторские» тенденции, стремление воскресить времена феодальной раздробленности ни у одной из групп княжеско-боярской знати. Речь может идти лишь о борьбе за различные пути централизации государства»[57]57
  А. А. Зимин.      О политических предпосылках, стр. 23.


[Закрыть]. Единственным исключением в этом плане был удельный князь В. А. Старицкий, владения которого, по мнению А. А. Зимина, были самым «мощным форпостом» раздробленности и удельной децентрализации. В XVI веке на Руси было не менее дюжины других крупных уделов, но все они были остатками «удельной обособленности», не представлявшими никакой политической опасности для самодержавной власти[58]58
  А. А. 3 и м и н.      Опричнина, стр. 362—363.


[Закрыть].

    Остается непонятным, почему только один из уделов был опасным носителем удельной децентрализации, все же прочие группировки княжеско-боярской знати от удельных князей с боярским титулом до многочисленных потомков местных удельных династий стали в XVI веке поборниками московской централизации[59]59
  Подробный критический разбор изложенной выше концепции см. Р. Г. С к р ы н н и к о в. Опричнина и последние удельные княжения на Руси. –  «Исторические записки», изд. «Наука», 1965, т. 76, стр. 152—174.


[Закрыть].

    Касаясь принципиального значения опричнины, А. А. Зимин утверждает, будто опричная борьба с удельной децентрализацией (политический аспект опричной политики) «в какой-то мере отвечала потребностям горожан и крестьянства, страдавших от бесконечных междоусобных распрей феодальной аристократии»[60]60
  А. А. 3 и мин. Опричнина, стр. 479.


[Закрыть]. Но в практическом своем осуществлении «опричнина в первую очередь мучительно отозвалась на русском крестьянине...»[61]61
  А. А. 3 и мин. Опричнина, стр. 429. «...опричная дубина, ударяя по вельможному барину, другим концом, еще сильнее била по русскому мужику». (Там же, стр. 389).


[Закрыть].

    Исследование классовых аспектов опричнины приводит А. А. Зимина к следующим выводам. «Годы опричнины явились новым этапом в истории антифеодальной борьбы крестьянства. В отличие от предшествующего времени ареной классовых битв были уже широко охвачены не отдельные селами деревни, а вся страна. Голос стихийного протеста слышался в каждом русском селении»[62]62
  А. А. Зимин. Опричнина, стр. 425.


[Закрыть].

  Не подлежит сомнению, что опричнина укрепила феодальную монархию и тем самым упрочила власть крепостников-помещиков над эксплуатируемыми массами народа, следовательно, ее глубочайшие корни следует искать в социальных и классовых противоречиях. Но представляется весьма спорным вывод А. А. Зимина относительно резкого обострения классовой борьбы в период опричнины. Остается непреложным фактом, что за все время опричнины в стране не произошло никаких массовых антифеодальных выступлений крестьянства. Из работы А. А. Зимина следует, что основной формой сопротивления крестьян феодалам в годы опричнины было повальное бегство их на окраины[63]63
  В работе А. А. Зимина отсутствуют факты относительно массовых и организованных выступлений крестьян. В одном случае А. А. Зимин ссылается на рассказ Штадена о том, что при разгроме Новгорода земские побили 500 опричных стрелков. Произвольно интерпретируя слова Штадена, он усматривает в этом эпизоде вооруженное нападение «простого люда» на царских приближенных, в известной мере антиопричное выступление крестьян и т. д. (См. А. А. Зимин. Опричнина, стр. 427– 428). В действительности, речь шла о вооруженном столкновении земских дворян с грабившими их опричниками.


[Закрыть]. Но считать бегство крестьян формой «классовых битв» и новым этапом в истории антифеодальной борьбы крестьянства едва ли возможно. В середине XVI в. наиболее крупные антифеодальные выступления происходят не в деревне, а в городах. Городские антифеодальные движения достигают высшей точки в конце 40-х гг. XVI в., т. е. задолго до опричнины. После подавления восстания в Москве в 1547 г. городские движения на длительное время приходят в глубокий упадок.

* * *

        В зарубежной историографии наиболее серьезное научное значение имеют труды историков Польши и ГДР, посвященные изучению экономических и политических связей России с соседними странами в XVI в.[64]64
  A. Wawrzynczyk. Studia z dzejow handlu Polski z wielkim ksiestwem Litewskim i Rosja w XVI wieku. Warszawa, 1956; E. Donnert. Der livlandische Ordensritterstaat und Russland. Berlin, 1963 и др. Подробнее см. А. А. Зимин. Опричнина, стр. 47—48.


[Закрыть]. Интересными представляются работы буржуазных исследователей по истории внешней политики и торговли России в XVI в.[65]65
  S. Svensson. Den mercantila backgrunden till Russlands anfall pa den Livlandska ordensstaten 1558. Lund, 1951; T. S. W i 11 a n. The Muskovy Merchants of 1555. Manchester, 1954; и др. Подробный обзор см. в следующих статьях: А. Л. X о р о ш к е в и ч. Внешняя торговля Руси XIV—XVI вв. в освещении современной буржуазной историографии – «Вопросы истории», 1962, № 2; С. А. Фейгина. По страницам зарубежных исследований внешней политики России в XVI—XVII вв.– «Вопросы истории», 1955, № 12.


[Закрыть], истории общественной мысли[66]66
  В. Norretranders. The Shaping of Czardom under Ivan Groznyj. Copenhagen, 1964.


[Закрыть], а также источниковедческие статьи[67]67
  Наиболее важное значение имеют здесь работы кембриджского ученого Н. Андреева, подробно разобранные нами ниже.


[Закрыть].

    К различным направлениям буржуазной историографии дореволюционной России примыкают работы Л. М. Сухотина, В. Б. Ельяшевича и С. Г. Пушкарева[68]68
  См. А. А. Зимин. Опричнина, стр. 48—54; Л. В. Данилова. Русское централизованное государство в освещении буржуазных историков США. – В сб. «Критика буржуазных концепций истории России периода феодализма». АН СССР, М., 1962, стр. 263—265.


[Закрыть]. Л. М. Сухотин, опубликовавший в 30-х гг. ряд работ по истории опричнины, оспаривал концепцию С. Ф. Платонова и утверждал, что в опричнине не было «государственного смысла»[69]69
  Л. М. С у х о т и н. К пересмотру вопроса об опричнине, I. Белград, 1931, стр. 1—23; II—IV, Белград, 1935, стр. 35—67; VII—VIII, Белград, 1940, стр. 125—200; его же: Еще к вопросу об опричнине: 1) Опричнина в русской историографии. 2) Против отвода иностранцев и Курбского. – «Юбилейный сборник Русского археологического общества в Югославии. Белград. 1936, стр. 265—289; его же: Иван Грозный до начала опричнины. – «Сборник русского археологического общества в Югославии», т. III, Белград, 1940, стр. 67—100; его же: Список опричников.– Журнал «Новик», вып. III, Нью-Йорк, 1940.


[Закрыть]. С. Г. Пушкарев видел в опричнине главным образом вакханалию убийств и грабежа и отрицал за ней всякое историческое значение[70]70
  С. Г. П у ш к а р е в. Обзор русской истории. Нью-Йорк, 1953, стр. 186—190.


[Закрыть]. Сторонником платоновской концепции выступил В. Б. Ельяшевич[71]71
  В. Б. Ельяшевич. История права поземельной собственности в России, т. II, Париж, 1951.


[Закрыть]. Многие работы зарубежных буржуазных историков, посвященные Грозному, имеют популярный характер и не вносят ничего нового в историографию вопроса[72]72
  Н. Е с k а г d. Iwan der Schreckliche. Frankfurt a. М., 2 AufL, 1947; K. Schaffgotsch. Iwan der Schreckliche. Wien, 1951.


[Закрыть].

* * *

    Общий обзор историографии опричнины позволяет сделать вывод о том, что многие важнейшие проблемы опричнины до настоящего времени исследованы недостаточно. Наибольшие споры в литературе вызывает вопрос о целях и значении опричнины Грозного. Чтобы разрешить его, необходимо детально изучить политическую историю 60—70-х гг. XVI в. и, прежде всего, историю развития и укрепления Русского централизованного государства. Весьма важное значение имеет дальнейшая разработка социальных аспектов опричнины и всестороннее исследование вопроса об экономических последствиях опричнины, ее влиянии на последующее закрепощение крестьян.