Текст книги "Физик против вермахта (СИ)"

Автор книги: Руслан Агишев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц)

Глава 2
Новая жизнь

Северо-Американские Соединенные штаты, г. Нью-Йорк, отель Нью-Йоркер.

Громадина отеля Нью-Йоркер, устремившаяся ввысь на высоту 43-х этажей, расположилась в Швейном районе Манхэттена, вокруг которого расположены Пенсильванский вокзал, Мэдисон-сквер-гарден иТаймс-сквер. В этом гиганте располагалось более 2-х тысяч номеров.

Огромная дубовая дверь, отделанная ярко начищенными бронзовыми накладками, отворилась, пропуская невысокого седого господина с тростью в руке. Стоявший при входе в отель пожилой швейцар в красном мундироподобном костюме с достоинством поклонился постоянному постояльцу. Тот в ответ благожелательно кивнул и, не глядя по сторонам, шагнул на дорогу.

– Сэр! Постойте! – лицо швейцара внезапно перекосило; он дернулся вслед за постояльцем. – Сэр! Остановитесь!

Следом пронзительно взвизгнул клаксон и раздался глухой удар. Потом противно заскрипели тормоза и ярко-красный кургузый автомобильчик с выступающими крыльями, резко вильнув влево, встал колом, едва не своротив здоровенный пожарный гидрант на тротуаре.

– А-а-а-а! – заверещала, как сумасшедшая, мимо проходившая женщина. – Убили! Полиция!

От угла здания уже несся полисмен, тряся пузом, сверкающей бляхой и дубинкой. Тяжело дыша и обливаясь потом, он оказался возле собиравшейся толпы людей.

– Живой, вроде. Дышит… Да, полегче! Куда так его тащите? – на разные голоса галдела толпа. – На ноги его ставьте! Черт, осторожнее… Сэр, с вами все хорошо? Вы слышите, сэр? Что вы его тормошите? Он же ничего не понимает! Посмотрел бы я на тебя после такого удара. Ты бугай, а он старикан. Еле-еле дышит… Сэр, вы меня слышите?

С трудом отдышавшись, к разговору подключился полисмен:

– Сэр, как вас зовут? Что? Повторите еще раз… Никол… Теслен… Проклятье, опять из эмигрантов что ли? Что за имя такое? Сэр? Как ваше имя?

Сидевший на дороге старик с неестественно бледным лицом только качал головой в ответ, время от времени пытаясь что-то пробормотать. Он непонимающе щурился по сторонам. Еле слышно постанывал.

– Я его знаю! Пропустите! Это наш постоялец, – из-за спин плотно стоявших людей кричал швейцар. – Отойдите, ради всего Святого! – с кряхтением он встал на корточки. – Это же мистер Тесла! Сэр! – швейцар уже повернулся к полисмену, важно глядевшего на него. – Это наш постоялец, мистер Николо Тесла! Он ученый. О нем еще писали в газете. Неужели вы не читали? Мистер Тесла, как же вы так? Это я, Фарелли. Давайте, я вас отведу в номер! Томми! Подь сюды! Мистеру Тесле надо помочь!

Вместе с подбежавшим мальчишкой в красном пиджачишке с отельной символикой на груди они помогли старику встать на ноги. Ноги у того подрагивали, самого шатало. Поэтому идти им пришлось медленно, то и дело придерживая начинавшего заваливаться постояльца.

– Аккуратнее, Томми, – сквозь зубы пробормотал швейцар, заходя в лифт. – Мистер Тесла, вы в порядке? Ничего, ничего. Немного поспите и все будет в порядке. Наша Аннет сделает ваш любимый бульон. Он быстро поднимет вас на ноги. Моего брата как-то задело повозкой, как вас сейчас. И что думаете? – он продолжал болтать не переставая. – Брат полежал около суток, а потом побежал к печи. Представляете, мистер Тесла, он ел так, словно голодал несколько дней! Вот и ваш номер.

За этой болтовней они незаметно оказались возле двери под номером 3327. Старика осторожно провели через порог в довольно большую комнату, где уложили на кровать. После, стараясь не издавать громких звуков, покинули номер.

… Поздно ночью лежавшее на кровати тело вдруг выгнуло дугой. Старик открыл глаза и резко встал.

– Фу, присниться же такое, – щуря в темноте глаза, пробормотал Николай Александрович Теслин, а это был именно он. – Какие-то небоскребы, проспект… Меня же чуть не сбили ретроавтомобилем… Кхе-кхе, странный какой-то сон. Таблетку что ли забыл выпить? Не помню… Меня во сне как-то странно называли. Что-то такое знакомое. Вроде бы звали, как и меня, но не так… Николо, кажется. Что еще за Николо? Непонятно.

Вдруг он замолчал и начал напряженно всматриваться в темноту. Ему почему-то стало казаться, что он не у себя дома. Выступающие из темноты силуэты предметов были ему не знакомы.

– Где это я? Проклятье, темно-то как… – осторожно, шаг за шагом, пересек комнату и остановился возле стены, на которой он заметил старинный выключатель. – Что–то я ничего не понимаю…

Щелкнул выключатель и яркий свет из четырехрожковой люстры залил комнату. Увидев вокруг себя совершенно незнакомую ему обстановку, Теслин вздрогнул.

– Что здесь происходит? Где я? – растерянно прошептал он, беспомощно осматриваясь по сторонам.

В комнате была совершенно спартанская обстановка: невысокая узкая кровать с примятым покрывалом и подушкой, небольшой столик с низким креслом, скромный торшер с матерчатым абажуром. На трех окнах висели простенькие шторы с незатейливым узором на них.

– Бог мой, это какое-то дежавю, – осматриваясь, Николай Михайлович определенно испытывал двойственное чувство: все окружающее ему был одновременно и знакомо, и незнакомо. – Ничего не понимаю…

Он прошел вдоль стены, касаясь ладонью обоев. Чуть задержался у узкой дверцы, оказавшейся крошечной гардеробной с костюмом и, кажется, плащом. Пройдя дальше, он наткнулся на еще одну дверь. Та вела в комнату, оказавшуюся совмещенным санузлом, где все сверкало свежестью и прямо таким хирургической чистотой.

Подойдя к окну, Николай Михайлович машинально сдвинул штору влево и замер. Из-за стекла на него глядел ночной город. Но, Боже, что это был за город⁈ Десятки многоступенчатых пирамид-небоскребов, на сотню метров вонзающихся в небо. Сверкала радуга из разноцветных неоновых огней. Где-то далеко внизу бегало множество автомобилей, размером с крошечное насекомое. То, что видели его глаза, никак не могло быть его родным городом. Просто никак от слова никак!

– Господи, значит, это был не сон. Нет, – с ужасом выдохнул Теслин, когда до него дошла страшная истина. – Как же я здесь оказался? Черт, черт, что же это такое? Ах! Мать твою!

Вырвалось у него, когда растерявшийся Теслин отвернулся от окна и оказался прямо напротив ростового зеркала. Кто это? КТО? Что за человек смотрит на него из зеркала? Там стоял с полуоткрытым ртом худощавый пожилой мужчина с тяжелым пронзительным взглядом. Аккуратно зачесанные назад волосы у него были чуть подернуты благородной сединой. Остро выпирали скулы. Теслин, определенно, где-то уже видел это лицо. Острые скулы, впавшие щеки гипнотизирующий взгляд будили что–то в его памяти из далекого, очень далекого прошлого.

Николай Михайлович опустил взгляд ниже, на строгий старомодного покроя пиджак, из под которого выглядывала белоснежная рубашка и чуть ослабленный галстук. Он опустил руку во внутренний карман пиджака, где нащупал в несколько раз сложенный листок бумаги и небольшую записную книжку.

– Надеюсь, это хотя бы что-нибудь прояснит… – шептал он, дрожащими руками расправляя листок. – Это английский. Несомненно, английский язык. Хм, почему же тогда мне все понятно? Я, конечно, могу изъясняться, но не настолько же хорошо… – устав удивляться, Теслин уже просто констатировал все новые и новые появляющиеся странности. – Это счет за проживание в отеле «Нью-Йоркер». Выписан на имя мистера Теслу. Тесла? – он еще раз произнес прочитанное им имя и задумался. – Не может быть…

Наконец, у него в голове сложился этот безумный пазл. Он узнал того, кто смотрел на него из зеркала.

– Николо Тесла. Господи, это великий Тесла. Как же я мог его не узнать? Старый дурень! Я не узнал величайшего ученого нашего времени, на идеях которого и построил свои теории. Ха-ха-ха, – горько рассмеялся он, падая на кровать. – Я… Я Тесла. Это же… Тесла, повелитель электричества, господин электродинамики… Приеду в Союз и пусть на меня любуются. Кажется, серб хотел у нас побывать.

Он припомнил, что где-то в записной книжке видел записи о таком его желании. Тесла писал, что часто жалеет о своем давнем решении переехать из Европы в США. Сейчас серб выбрал бы Советский Союз, который одним своим существованием доказывает, что человеческое бытие может быть устроено совершенно иным образом.

Ученый еще несколько минут таким образом бормотал, пока, наконец, не затих. Однако, он не уснул. Нет! Скорее даже наоборот, его ум, подхлестнутый существенной долей адреналина, работал с удвоенной, а то и утроенной нагрузкой. Теслин пытался понять, что теперь ему делать.

«Какая теперь разница, каким образом это все случилось. Правда, какая? Господь ли постарался, зеленые человечки или даже синие человечки, как наш монтер Петрович, перепутав фазу и ноль при подключении. Какая, собственно разница⁈ Теперь вопрос не в этом! Главное, что теперь делать?». Теслин никогда не был любителем покопаться в себе и поплакаться в жилетку. Он всегда был человеком дела, практиком до мозга костей. Собственно, даже свое переселение в сознание великого ученого он воспринимал со спокойствием фаталиста. Для него это было данностью, которую уже никак не изменить и не отвернуть обратно. «Теперь плакаться толку нет… Правда, не могу не признать, что у судьбы довольно извращенное чувство юмора».

Его губы раздвинулись в улыбке. «Еще вчера мне было неполных семьдесят один год, а сегодня уже под восемьдесят! Кхе-кхе. Шутка оказалась, что надо… Хотя чувствуя я себя не в пример лучше, чем раньше. Видно, правду писали, что Тесла в свои восемьдесят лет выглядел не больше, чем шестьдесят лет. Мол, он совершал довольно продолжительные прогулки, вел довольно насыщенную общественную жизнь: давал интервью газетчикам, встречался с политиками и военными. Главное же, серб ни на день не оставлял свою научную деятельность. При этом он ведь не пустые статейки пописывал, как сегодняшние наши чудо-ученые, а, действительно, занимался настоящей наукой с большой буквы „Н“… Ладно, это все лирика. Главное, что делать дальше? Мне ведь уже около восьмидесяти лет и впереди только вечность. Что я успею сделать?».

От бурливших в нем мыслей, мгновенно отзывавшихся жгучими эмоциями, Николай Михайлович вскочил с кровати и начал нервно мерить свой номер шагами.

– Черт, а почему я решил, что мне под восемьдесят? Зеркало подсказало? – с этим вопрос он встал, как вкопанный, прямо на середине комнаты. – Год… Какой сейчас год? – придя в сильное возбуждение, я начал озираться по сторонам в поисках календаря. – Подожди-ка, у меня же есть счет на оплату номера… – он вновь вытащил из внутреннего кармана пиджака небольшой листок и стал с волнением всматриваться в него. – Мать вашу… 41-ый год! Счет от 23 марта.

От охватившей его дрожи, он вновь опустился на кровать. Сердце билось, как сумасшедшее. Ходила ходуном грудь. Мелькнула мысль о том, как бы не загнуться прямо сейчас от сердечного удара. С этой мыслью мужчина постарался успокоиться, начав глубоко и медленно дышать.

– Что делать? Что делать? – чуть отдышавшись, ехидным тоном несколько раз повторил он. – Вот тебе и ответ! Кое-кто мне очень и очень сильно задолжал почти семьдесят лет назад… Проклятый Саласпилс! – название того лагеря, куда его ребенком швырнула война, он выплюнул, как самое страшное ругательство в мире. – Я вам, уроды, покажу «лагерь трудового воспитания».

Казалось, уже давно похороненные им воспоминания о войне вновь пробудились с еще большей ясностью и эмоциональностью… Говорят, со временем многие события или стираются из памяти, или многое теряют. Мол, не надо переживать. Пройдет несколько лет и трагичные воспоминания исчезнут, а останутся только хорошие. Бред! Теслин ничего не забыл за прошедшие десятилетия! Когда у него случался очередной такой приступ боли, он вспоминал проклятый лагерь смерти в мельчайших подробностях. В доли секунды старик снова переносился в прошлое. Он ощущал себя в шкуре малолетнего узника, который то корчился от холода на промерзлых досках нар, то дрожал от страха при очередной сдаче крови. Перед глазами застывали ровные шеренги мертвенно бледных, высохших до состояний мумий, деток, огромными глазками смотрящих в сторону здоровенной алюминиевой лохани с недоваренной брюквой. От стоявшего рядом борова–повара немца слышались то ли насмешливое хрюканье, то ли презрительный смех.

– Господи, я же всех вас сотру в порошок, с говном съем. Понимаете, с говном съем? – шептал он, начиная метаться от одного угла в другой. – У-ни-что-жу…

Теперь, у него появилась цель! Настоящая! Достойная того, чтобы отдать за нее жизнь величайшего из умов планеты! «Раздавлю эту коричневую гадину со всеми ее Саласпилсами, Бухенвальдами, Осенцимами, как тараканов… Только бы сил хватило». Мелькнувшая было мысль про нехватку сил взбодрила, как никогда. Он почувствовал себя, как скаковой жеребец перед стартом на ипподроме. «Сил⁈ Ха-ха! У меня не хватит сил? Я же теперь сам Тесла, Повелитель молний, изобретатель „лучей смерти“, создатель Телепортера! Что мне немцы, Гитлер, Германия⁉».

Честно говоря, до него, жителя XX в. и немного XXI века, только сейчас дошло, насколько страшными знаниями он сейчас обладал. Подумать только великий серб почти всю свою сознательную жизнь целенаправленно избегал использования своих изобретений в военных целей. Он же, напротив, сейчас мечтал именно об этом!

– Они считали Первую Мировую великой войной. Вторую величайшей… Нет, господа-товарищи! Нет! – то ли шипел, то ли рычал Николай Михайлович, продолжая метаться от одной стены до другой. – Вы еще не видели величайших войн! Ха-ха! Я так пройдусь, что мир содрогнется…

Теслин уже не мог остановиться. Подскочив к журнальному столу, он схватил острозаточенный карандаш и подтянул к себе ближе пачку белых листов, которые серб, зная о своих внезапных озарениях, всегда держал под рукой. Через несколько мгновений белые листы, один за другим, начали покрываться ровными рядами убористого почерка, множество пересекающихся друг с другом кружочков, квадратов и стрелочек. Текст и схемы перемежались какими-то расчетами, уравнениями, цифрами.

– В этой жизни возможно все, что даже невозможно. Нужно только вообразить это, – эту словесную формулу-мотиватор Николай Михайлович часто проговаривал и вслух, и про себя, когда перед ним вставала очередная сложная задача. – Нужно лишь вообразить, и твоя мысль обретет реальность.

Именно этим – претворением своих мыслей в реальность – он сейчас и занимался. Карандашом Теслин чертил схемы устройств и агрегатов, которые могли здесь и сейчас стать оружием поразительной разрушительной силы. Если бы каким-то чудом нам удалось в этот момент взглянуть через его плечо на записи, то вряд ли бы мы что-то там поняли. Здесь не было «детских» идей о гигантских танках, царь-пушках и суперменах. Ученый чертил схемы оружия, основанного на принципиально новых принципах и идеях. Удивительно, но именно эти изобретения, о которых только пытался «заикнуться» Тесла, в тогдашней научной среде вызывали презрительный смех у местных светил и назывались глупым прожектерством.

– Надо начать от простого к сложному… У меня уже есть наработки. Я почти закончил эксперименты по апробации. Думаю… Нет, уверен, что даже на местной элементной базе я смогу собрать электромагнитный капсулятор плазмы. Сейчас точно есть все, что мне нужно. Соберу и с этим махну в Союз. Уже там можно заняться и антигравитацией, – шептал Теслин, не отрывая карандаша от листка бумаги. – Лишь бы только энергии хватило… Да, мне нужна энергия, много энергии, море энергии. Еще никто не должен мне мешать. Мне нужно совсем немного времени – месяц, может быть два месяца.

Всегда, когда он находился в таком возбужденном состоянии, его мозг начинал буквально фонтанировать идеями, которые нужно было только успевать записывать. Великий серб в своих дневниках писал о подобном, посещавшем его, состоянии, только градус и степень которого была в сотни и тысячи раз более яркой и насыщенной. Тесла называл это не просто внечувственным озарением, а неким посланием свыше, из какого–то никому–неизвестного источника. Можно было только гадать, откуда он брал идеи своих гениальных и пророческих изобретений.

Собственно, сейчас наступил именно такой момент. Николай Михайлович ощутил странное, даже более того страшное, чувство кристальной ясности сознания. Казалось, он понимал всю сущность вселенной, осознавал самость мировых процессов, которые тут же представали перед ним в бесконечных стройных рядах математических формул.

Время в его ощущении перестало быть объективной величиной, превратившись в некую тянувшуюся жвачку. Ученый в субъективном времени переживал годы, десятки и сотен лет в своем сознании. Он стал свидетелем появления первовещества и рождения материи. Любовался невиданными по красоте сполохами электромагнитной энергии, сопровождавшими рождение и развития материи. На его глазах звездное вещество превращалось в планетарные объекты, которые через миллиарды лет уплотнялись до состояния звезд и черных дыр. Планеты и их спутники группировались в звездные системы, вселенные, галактики. Этот процесс казался бесконечным, без конца и начала…

Фигура Теслина, сидевшего за журнальным столом, уже не казалась застывшей и закостеневшей. Наоборот, он напоминал жидкую ртуть, которой невиданные силы придали человекоподобную форму. У нее странно дергалась голова, правая рука с зажатым в пальцах карандашом металась по листку с невиданной скоростью. Цифры и буквы сотнями и тысячами единиц появлялись на бумаге. Миллиарды бит когда-то усвоенной информации в мозгу Теслина-Теслы с поразительной легкостью связывались в между собой и превращались в качественно новое знание, которое субъективно выглядело магическим, божественным. Не зря один из великих фантастов XX в. Артур Кларк писал, что любая достаточно развитая технология неотличима от магии.

Уже давно расцвело. Солнечные лучи, пробравшись сквозь лес небоскребов, коснулись окон номера и пробрались внутрь, осветив, по–прежнему, скрюченную фигуру ученого. В какой-то момент он откинулся на спинку стула и со вздохом запрокинул голову назад.

– Господи, что это было? Это же… – с некоторым испугом старик даже пощупал брюки, испугавшись за их сухость; к счастью, все оказалось в порядке. – Ни хре… – уже вырвалось у него, когда взгляд упал на лежавшие на поверхности стола рассыпанные и испещренные рядами текста листы. – Боже мой! – по мере чтения у него вырывались лишь то связные, то наоборот, бессвязные, междометия. – Я же их закопаю… Отправлю на Марс… Утоплю в лаве…

Неизвестно, сколь долго бы он еще пребывал в таком состоянии, если бы не раздался настойчивый стук в дверь, из-за которой послышался ломающийся юношеский голос:

– Сэр! Мистер Тесла! С вами все в порядке? Вы не вышли на вашу ежедневную прогулку? – стук тут же повторился. – Тут к вам пришел мистер Венс! Мистер Тесла, вы меня слышите?

После некоторой возни за дверью, раздался уже другой. Более грубый мужской голос:

– Хай, дружище! Неужели неутомимый повелитель электричества еще в постели? Говорят, ты вчера попал в небольшое происшествие? Ты слышишь меня? Это я, Венс! – голос прозвучал уже на полтона ниже. – Эй, бой, открывая дверь!

Глава 3
Подготовка к возвращению домой

Стуки в дверь становились все настойчивее, а крики – более обеспокоенными. Теслин понимал, что в его распоряжении не больше пяти-шести минут, прежде чем в номер ворвутся.

– Черт, как же не вовремя. Какого лешего им надо? Еще Венс какой-то приперся, – судя по уверенности, с которой этот самый Венс ломился в дверь, он явно имел к ученому какое-то отношение. – Что это еще за товарищ? Он же сразу поймет, что я не совсем копенгаген по нужным вопросам… Стоп, у меня же есть записная книжка! Тесла явно вел какие-то записи. Не мог ученый ничего не записывать.

Через мгновение у него в руках оказалась небольшая книжица в потрепанной кожаной обложке. Николай Михайлович быстро начал листать ее, пытаясь найти хоть какое-то упоминание про Венса.

– Где же этот черт? А! Нашел! Написано, что Венс должен ускорить производство каких-то агрегатов для Проекта. Хм… Проект написан с большой буквы. Что это интересно такое? – еле слышно бурчал я, разбирая каракули серба. – Похоже, что-то очень серьезное…

По-хорошему, с именем Николо Теслы связаны только два крупных проекта, со временем обросших таинственными, почти мистическими, подробностями. Это проект по созданию мировой системы беспроводной передачи энергии и проект «Радуга» по телепортации эсминца «Элдридж». Что имелось ввиду в записной книжке можно было только гадать.

– Идут… – в замочной скважине заскрежетал ключ.

Дверь, наконец, отворилась и внутрь ворвался невысокий плотный мужчина с круглым лицом, свисающими щеками и выступающей вперед челюстью очень напоминающим бульдожью морду.

– Нико! – его настороженная мина при виде ученого сразу же сменилась белозубой тысячедолларовой улыбкой. – Ты меня сильно напугал. Ты в порядке?

Теслин молча кивнул, решив лишний раз не рот не открывать. Иногда, считал он, лучше промолчать, а человек сам все расскажет. Собственно, именно так и произошло.

– Может послать за доктором Теренсом? Он выпишет каких-нибудь пилюль и снова придешь в норму, – без умолку болтал Венс, не забывая бросать цепкие взгляды по всем углам. – Точно нет⁈ Ладно, ладно, не буду надоедать. Я же знаю, как ты этого не переносишь, – он перевел взгляд на поверхность журнального стола и присвистнул от удивления. – Вижу, ты продуктивно поработал. Исписал всю пачку.

Старик вновь молча кивнул, внимательно фиксируя каждое слово гостя.

– Нико, дружище, я знаю, что не должен тебе напоминать о сроках. Я прекрасно помню, что мы договорились об этом. Но, Нико, у нас горят все сроки. Ты же знаешь, какие надежды на этот проект возлагают военные. Мне уже три раза звонил секретарь ВМС Нокс и спрашивал, когда мы начнем монтаж оборудования. Надо ускориться, Нико! Это золотая жила! Это даже не сотни тысяч, а миллионы долларов! Получив их, ты сможешь наконец заняться своей мечтой. Понимаешь, что тогда ты ни от кого не будешь зависеть⁈

Замолчав, Венс вопросительно уставился на Теслина. Отмолчаться явно не получалось. Нужно было что-то ответить.

По крайней мере теперь стало ясно, что речь шла о том самом проекте по формированию вокруг эсминца «Элдридж» эффекта электромагнитной независимости. Очень важный проект в это сложное и тяжелое время, особенно для страны, которая в своей безопасности опиралась на военно-морской флот. Правда, со временем все это обросло настоящими легендами и удивительными историями, над которыми ученые во весь голос смеялись.

– Как ускориться? У нас разве уже все готово? Никто не задерживает никакие агрегаты? – вспомнив пометку в записной книжке, Николай Михайлович тут же пошел в наступление. Сейчас нельзя «тормозить». Наоборот, нужно заговорить гостя, чтобы он пошел на попятную. – Венс, ты же должен был проследить за этим! Я же ничего не смогу сделать без этих механизмов.

Судя по скривившемуся лицу Венса, ученый понял, что попал в самое яблочко. Теперь оставалось только внимательно слушать, что он еще интересного поведает. И тот полностью оправдал ожидания Теслина.

– Проклятье, я совсем забыл об этих приборах. Это, кажется, они телеграфировали на прошлой неделе и напоминали об оплате заказа. На нашем же счете осталось около пятидесяти баксов. Военные, словно нарочно, тянут с деньгами, – недовольно протянул он, задумчиво вглядываясь в окно. – Нико, может быть начнем монтаж оборудования без этих агрегатов? Эсминец уже прибыл на рейд, капитан в курсе. Мы могли бы приступить уже завтра. Все-таки нет… – Теслин отрицательно мотнул головой, демонстрируя свою непреклонность. – Ладно, я прямо сейчас отправлюсь к подрядчикам и попробую выбить нам кредит хотя бы на тысячу баксов. Нужно торопиться. Чует мое сердце, что заварушка в старушке Европе еще только начинается и вскоре все полыхнет сильнее чем в 14-ом. Кстати,…

Тут Венс, уже двинувшийся к двери, вдруг остановился словно о чем-то забыл.

– До меня дошли слухи, что тобой интересовались парни из Бюро. Нико, будь с ними крайне осторожен. Говорят, Джонни Гувер многими делами интересуется лично. Прошу тебя, веди себя спокойно с этими парнями. Не делай резких заявлений. Сейчас, когда мы связались с военными, люди Гувера будут постоянно крутится возле нас.

Венс махнул рукой и также стремительно, как появился, исчез за дверью. Едва дверь за ним захлопнулась, Теслин с облегчением выдохнул. Эта беседа, похожая на ходьбу по минному полю, далась ему нелегко.

– Хорошо… Думаю, пару дней я выиграл, – он подошел к зеркалу и заговорщически подмигнул своему отражению. – А теперь, Николай, нам нужно и поработать, и подумать. Лучше же сделать это одновременно… Ибо времени почти не осталось. Уже конец апреля.

В его распоряжении оставалось около двух месяцев до того, как первые бомбы начнут падать на спящие советские города. За это время он должен был успеть сделать целый список дел, каждое из которых в его довольно преклонном возрасте и опеке со стороны власти тянуло на целую специальную операцию.

Во-первых, нужно было собрать рабочую модель капсулятора плазмы. Там, в его времени это был инструмент будущего по изучению далеких, далеких галактик, способный мощными электромагнитными полями превратить энергию в космическую плазму. Сейчас же капсулятор должен стать не просто оружием невероятной разрушительной силы, а полноценным мечом возмездия. Плазмой он за сотни и сотни километров сможет превратить землю, камни и песок в раскаленную лаву, которая с концами поглотит этого разбушевавшегося коричневого монстра.

Только ехать на родину без рабочей демонстрационной модели просто не имело смысла. Чертежи агрегатов капсулятора он уже набросал. Оставалось разбросать заказы на их изготовление по небольшим фирмам, чтобы поменьше возникало любопытных вопросов. Сейчас совсем не хотелось привлекать к себе внимание.

Во-вторых, нужно было как–то быстро и тихо убраться из Америки. Чуяло его сердце, что сделать это будет очень и очень сложно. В мыслях у него крутилась пара идей, согласно одной из которых он должен был обратиться в советское дипломатическое представительство и попросить политическое убежище. Правда, эту идею Теслин сразу же отбросил, прекрасно зная как могут работать и советские, и американские органы. Если только сведения о его просьбе попадет не в те руки, за свою жизнь он и сам бы не дал и ломанного гроша. Здесь, приходил он к выводу, следовало действовать очень осторожно, но по возможности, быстро. К тому же, как только что выяснилось, им интересовались люди Эдгара Гувера, руководителя ФБР. И предчувствие у него было таким, что ничем хорошим это все не могло закончиться.

В-третьих, его беспокоила реакция руководства Союза. Кто знает, как первые лица отреагируют на него и его идеи? В условиях катастрофического начала войны, когда с плеч многих виновных и невиновных персон начнут лететь головы, он со своими удивительными проектами может прийтись не ко двору. За его «лучи смерти» и антигравитацию ему могли запросто приклеить ярлык шарлатана и вредителя, влепив реальный уголовный срок. Оставался еще один немаловажный вопрос о том, где раздобыть деньги на производства плазменного ружья и побег из страны.

– Да уж, проблема, – забормотал Теслин, начиная листать записную книжку серба. – Тут чуть ли не на каждой странице Тесла жалуется на нехватку средств на свои проекты. Венс тоже говорил, что на их счету почти пусто. Мне же нужна куча денег. Черт, задачка…

В задумчивости его взгляд заскользил по комнате, изредка останавливаясь то на одном, то на другом предмете. Его ум лихорадочно искал что-то такое, что можно было продать. Раздобыть нужные ему средства какими-то иными путями – грабежом или поиском сокровищ, например, – у него не было ни сил, ни желания, ни возможностей.

– Ого, я это у нас тут что такое спряталось? – тут его взгляд упал на керамическую баночку, затейливо выполненную в виде обезьяньей головы; рядом на деревянной подставке в специальном футляр лежала самая обыкновенная перьевая ручка. – Вот оно! Надо сварганить шариковую ручку!

При виде этого, одного из самых старинных и распространенных инструментов для письма в голову Теслина тут же пришло одна любопытная история с шариковой ручкой, со временем ставшая едва ли не анекдотом и примером того, как не надо делать. Дело в том, что к началу 41-го года более или менее современный прототип шариковой ручки уже был изобретен венгерским журналистом Ласло Биро. Через год он вместе со своим братом начнет производить их в Аргентине, куда сбежит от нацистского режима у себя на родине. В 1943-е году одну из их ручек, поступивших в продажу в Аргентине, случайно купит американский коммивояжёр Милтон Рейнольдс, который сразу оценит ее финансовый потенциал у себя, в США. Прибыв на родину, он обнаружит, что братья Биро не запатентовали свою ручку в США. Эту оплошность он исправит, оформив патент на свое имя. Уже через пару месяцев стоимость созданной им компании для производства шариковых ручек достигнет внушительных десяти миллионом долларов, через год она удвоиться.

– Вот они где денюжки-то, – довольно потер руки Теслин, понимая, что о проблемах с деньгами он скоро сможет забыть. – Словом, вперед, в лабораторию…

Обуявшая его жажда деятельности буквально подтолкнула к двери, которая вела в соседний номер. Там, как он уже выяснил, находилась оборудованная им скромная лаборатория с вытяжкой, парой небольших станочков и другим оборудованием. По всей видимости, здесь Тесла проверял кое-какие из своих идей.

– Настоящий фанатик от науки, – пробурчал ученый, оглядывая многочисленные полусобранные механизмы с торчавшими в разные стороны проводами. – Кажется, он и спал тут, и ел, и пил… Вот к чему приводит отказ от общения с женщинами. Правда, иногда общение с ними приводит к этому же самому итогу. Кхе-кхе-кхе, – приглушенно рассмеялся он. – То, что я в свои годы еще вспоминаю о женщинах, есть очень хороший знак. Кхе-кхе.

Так, разговаривая сам с собой, Николай Михайлович за неполный час, смастерил несколько экземпляров шариковой ручки. Конечно, они были без чернил и довольно непрезентабельно вида, напоминавшими рубленные топором чурки. Однако, их преимущество перед гусиным пером в качестве средства для письма было видно невооруженным глазом. Оставалось, достать типографские чернила и грамотно продать право на производство шариковых ручек Николо Тесла.

– Нет, так не пойдет, – Николай Михайлович недовольно буркнул после недолгого любования на одну из ручек; его «Я» из будущего просто требовало навести на ней хотя бы легкий марафет. – Сейчас шлифану тебя немного.