Текст книги "1941. Друид. Второй шанс (СИ)"

Автор книги: Руслан Агишев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

Улыбнувшись, парень коснулся рукой старого, покрытого зеленым мхом, столба, который на глазах пустил крошечные зеленые листочки.

* * *

Сидя у мощного серого камня в самой чаще леса, друид давно уже не шевелился. Глаза были закрыты, дыхание едва ощущалось. Окажись рядом, его с легкостью можно было принять за мертвого.

– Нельзя верить правителям… – еле слышно шевелились его губы, выдавая потаенные мысли глубоко задумавшегося Гвена.

Еще его учитель про это говорил. Ведь, правитель, особенно, большой страны, человек совсем другого склада. Он уже не принадлежит себе, его жизнь стала частью жизни других людей. И пусть у кого-то это заметно сильнее, у кого-то слабее. Но все они другие.

– Его зло и добро другие… Изменчивые, как весенние цветы. Сегодня они одни, завтра другие, а после завтра третьи, – вновь послышался шепот. – Но добро и зло неизменно…

Гвен не мог и в этом мире положиться на прихоть правителей. Он, первый из друидов в этих землях, должен хранить и приумножать свои знания, чтобы передать их своим ученикам. А позволит ли ему это делать местный правитель? Кто знает, что у него на уме?

Глава 28

* * *

Кремль, кабинет И. В. Сталина

Он долго уже так сидел: не двигаясь, устремив взгляд в одну точку. В последнее время это, вообще, уже стало привычкой, которую даже перестал замечать. Словно выпадал из действительности на какое-то время и после совершенно не осознавал этого.

Вот и сейчас, Сталин, вдруг вздрогнув, очнулся. Выпрямился и несколько мгновение с удивлением оглядывался по сторонам. И лишь, убедившись, что один в кабинете, потянулся к выдвижному ящику стола. Там хранилось то, чего по определению и не должно было быть в кабинете верховного правителя первого на этой планете государства трудящихся.

–… Эх, мама, мама…

Качая головой, вытащил из ящика небольшой сверток. Тщательно свернутая тряпочка когда-то была куском ярко-красного полотна, но уже давно выцвела от времени и частого использования. Правда, сам он не вынимал сверток, кажется, уже больше двадцати лет.

– Ты перестал верить в Бога, но это не значит, что он исчез… Так, кажется, ты говорила…

Развернул лоскут ткани, осторожно доставая небольшую, потемневшую от времени иконку Георгия Победоносца. Мама Иосифа, Екатерина Джугашвили, его особенно почитала и много лет назад положила иконку своего любимого святого ему в сумку, чтобы тот оберегал ее сына.

– Выходит, Ты есть?

Его уже давно устоявшая картина мира закоренелого атеиста дала трещину еще в октябре – ноябре сорок первого, когда все вокруг него начало рушиться, словно игрушечное. На глазах Сталина казавшаяся несокрушимой гигантская советская империя вдруг зашаталась и начала разваливаться. То, что представлялось несокрушимым и построенным на века, оказалось призрачным миражом, из плотной дымки которого неожиданно появился инфернальный враг. И тогда впервые он вспомнил о Боге…

– А как иначе объяснить… это?

На столе чуть дальше от иконки лежал небольшой спичечный коробок, полный крупных светлых семечек. Казались тыквенные, закинь в рот и ощутишь их знакомый вкус. Только это лишь казалось.

– Это же чудо, – шептал Сталин, посмотрев в сторону невысокой серой тумбы с цветочным горшком. В нем росло невысокое деревце, неопределенного вида, напоминающее кустарник, с аккуратными яркими плодами – красными помидорами, зелеными яблоками и желтыми мандаринами. Казалось, что в этом необычного? Умельцы всякое выращивали, прививая одни виды к другим. Но это же выросло в один присест прямо на его глазах из тех самых семечек, что сиротливо лежали сейчас в спичечном коробке.– Ведь, наукой здесь и не пахнет…

Про науку сейчас, вообще, лучше было не вспоминать. Консультации с лучшими умами страны, светилами физики, химии и растениеводства лишь разводили руками, едва только оказывались рядом с этим диковинным гибридом кустарника и плодового дерева. Кто-то из них просто хлопал глазами и открывал рот, а кто-то начинал нести околонаучный бред про какие-то торсионные поля, биологическую активную энергию. Словом, лишь одно объяснение приходило на ум – божественное чудо.

– И ладно бы только это… Ведь, есть и другое…

Перед его глазами встали строчки из многочисленных отчетов об успешном испытании разнообразных медицинских препаратов, ставящих на ноги смертельно больных. Что об этом говорить, если Сталин лично видел, как у одного сапера после принятия особого снадобья отросла фаланга пальца! Что это, если не божественное вмешательство⁈

– С такими вещами немцев можно, как котят неразумных…

Что скрывать-то, Сталин уже строил планы на будущее, думал о том, как все изменится. С особыми снадобьями бойцы и матросы Красной армии прошли бы через немецкие порядки, как раскаленный нож сквозь масло. Урожаи стали бы такими, что люди в тылу, вообще, бы забыли о голоде и продовольственных карточках. И еще много другого можно было бы сделать для облечения жизни народа. Только все это оказалось вилами на воде писано.

– Проклятье! – его лицо неожиданно перекосилось, едва только он вспомнил о привезенном ему послании. В руках тут же оказался лист бумаги, исписанный аккуратным витиеватым почерком. Послание доставили лишь несколько часов назад прямиком из-за линии фронта. – Ведь, обо всем договорились! Что ему еще за вожжа под хвост попала? Что это еще за бред такой?

Еще ранним утром Сталин был в полной уверенности, что им удалось достичь договоренности с этим странным человеком, обладавшим поистине божественными способностями. Советское государство, в их лице, полностью шло ему на встречу: давала особый правовой статус, иммунитет от всего и всех, возможность набора новых учеников, разрешила основать свои собственные поселения в самом центре страны и многое, многое другое. А его аппетиты не смотря ни на что, оказались еще больше! Просто конские заявки!

– Всю Беларусь хочет⁈ Совсем с ума сошел⁈ Теократию основать собирается? Просто бред…

Снова опустил взгляд на послание, словно хотел убедиться в его реальности. Убедился: требования в письме, казавшиеся безумными, никуда не делись.

– Значит, отдать целую республику… А харя не треснет? Добро…

Сталин нахмурился, что-то решив для себя. Решительно подвинул к себе телефонный аппарат и снял трубку, привычно набрав номер приемной. Для Поскребышева, бессменного секретаря, появилось срочное задание.

– Алексей Николаевич, вызовите ко мне Берию. Немедленно!

* * *

Вскоре в кабинете оказался и Берия. Как всегда сосредоточенный, серьезный, он всем своим видом показывал, что готов выполнить любое распоряжение Верховного. Собственно, за это его и ценили.

– Видел? – Сталин вопросительно посмотрел на непроницаемое, каменное лицо Лаврентий Павловича. – Хм, только не говори о том, что ничего не знаешь об этом. Иначе я глубоко разочаруюсь в тебе и твоих людях.

После секундной заминки Берия кивнул, виновато разведя руками. Мол, и слышал, и знает.

– Так то, – обозначил улыбку хозяин кабинета. – Ты оказался прав, Лавр. У всей этой истории оказалось второе дно. Наш новый союзник решил показать себя. Похоже, считает, что мы никуда не денемся и пойдем на любые его условия. Садись, Лавр, садись. Чувствую, наш разговор будет долгим.

Выбрав ближайший стул, сел и Берия. по-прежнему, ни говоря ни слово, ждал. Идеальный исполнитель при могущественном правителе.

– Я знаю, что ты горазд на всякие такие выдумки… – Сталин замысловато крутанул пальцами, явно намекая на участие своего подчиненными в организации замысловатых акций против своих врагов и недоброжелателей. – Что посоветуешь?

Берия в ответ не проронил ни слова. Лишь взгляд его чуть затуманился, говоря об усиленном мыслительном процессе. Слишком уж непростым был вопрос. Его с кондачка не решишь.

– С плеча рубить никак нельзя, товарищ Сталин. Слишком уж ценный этот кадр, – наконец, глухо произнес он. Сталин сразу же ответил кивком, полностью соглашаясь с ним. Действительно, глупо отказываться от союзника с такими возможностями. В той ситуации, в которой оказались они, нужно было хвататься за любую соломинку. – Я уже думал над этим всем. Ведь, больно все хорошо начиналось… Вот у меня есть тут кое-какие соображения.

На глазах у удивленного Сталина, тот быстро раскрыл свой портфель и выудил оттуда тонкую папку, которая сразу же легла на стол.

– Я так рассуждаю, товарищ Сталин, этого человека нужно привлечь на нашу сторону, как на охоте делают. А после чем-то «привязать». А что может быть лучше, чем красивая девушка?

Раскрыв папку, показал на черно-белую фотография на самом первом листе.

– Я помню ее, – Сталин сразу же узнал это девичье лицо, строго и чрезвычайно серьезно смотревшее на него с фотографии. – Зоя Космодемьянская, кажется. Да, она. А почему она? – он сразу же ухватил суть предложения. «Медовая ловушка» была придумана не сегодня и не вчера. Сталин очень много читал и прекрасно знал, что похожим образом государи действовали еще сотни, если не тысячи лет назад. – В Советском Союзе, что не нашлось никого красивее?

Понимающе, усмехнувшись, Берия покачал головой. Конечно, в стране можно найти тысячи девушек, от внешности которых у мужчин начнет кружиться голова. Слава Богу, советский народ не обделен женской красотой, а, напротив, очень богато одарен. Взять хотя бы чернобровых черкешенок с огненным темпераментом или русоволосых красавиц с Русского Севера. Только дело здесь было совсем в другом.

– Мои специалисты говорят, что между ними уже возникла, как минимум, симпатия. Возможно, было и что-то еще, о чем нам пока неизвестно. Главное, нам ясно дали понять, что товарищ Космодемьянская ему не безразлична. Наконец, и она явна не равнодушна к нему.

– А ты уверен, Лавр, что она все правильно поймет? – прищурившись, спросил хозяин кабинета.

Вопрос был далеко не праздный. И, честно говоря, у Берии не было на него однозначного и твердого ответа. Слишком уж прямолинейной, и по-мужски жесткой, была Космодемьянская. Школьные товарищи, подруги и сослуживцы именно так ее и характеризовали, подчеркивая ее упертость в следовании своим решениям, безапелляционность в спорах. Словом, диверсант из нее получался хороший, а вот разведчик – никакой. Правда, вслух сказал он совсем другое.

– Думаю, товарищ Сталин, она справится. Товарищ Космодемьянская настоящая комсомолка и готова сделать все, что ей прикажет Партия и Правительство.

– Ну-ну, – в голосе у Сталина послышались нотки сомнений. Ведь, прошлое знакомство с Космодемьянской оставило у него немного другие впечатления. Она была слишком честной. В ее мире существовало лишь черное и белое, а в этом было еще серое. – Ты отвечаешь за эту операцию, Лавр. Головой…

Вскочив со стула, Берия вытянулся.

* * *

Где-то над линией фронт

Авиагруппа истребителей из 114-го истребительно полка, махнув напоследок крыльями, отвалила в сторону. Их задача по сопровождению особой эскадрильи в немецкий тыл благополучно завершилась. Ни одна немецкая сволочь в воздух не успела с ближайшего аэродрома подняться. До сих пор за их спинами ночное небо светилось заревом постоянно взрывающихся самолетов, складов с оружием и цистерн с горючим.

Дальше особая эскадрилья из четырех самолетов – одного пассажирского дугласа и трех штурмовиков сопровождения с навесными баками – летела в одиночестве. После такого массированного, а главное удачного бомбового удара, немцам точно было не до них. По крайней мере до завтрашнего утра можно было особо не опасаться.

– Все в порядке? – громко спросил командир дугласа, стараясь перекричать шум в салоне. Штурман взял штурвал, а он решил поговорить с десантом. Хотя больше его интересовали не здоровые угрюмые парни под два метра ростом с огромными рюкзаками, а невысокая худенькая девушка в самом конце самолета. Ведь, именно по поводу нее лейтенант получил совершенно невообразимые инструкции: доставить до нужного места под угрозой расстрела, в случае опасности попадания в самоподрыв в воздухе. – Может горячего чаю?

Молодой лейтенант улыбнулся и потряс в воздух термосом. Мол, совсем немного горячего чая никогда не помешает. В дугласе, и правда, было довольно холодно. Не спасали ни запасённые одеяла, ни теплая одежда на пассажирах.

– Спасибо, – еле слышно пробормотала девушка, благодарно принимая алюминиевую кружку с обжигающе горячим содержимым. – Согреться, и правда, не помешает.

Улыбнувшись еще шире, лейтенант тут же пристроился рядом на кресле. Приготовился разговоры разговаривать. Уже в грудь воздуха набрал, как на его плечо что-то тяжелое опустилось.

– Слышь, лейтенант, назад вертайся, – почти в самое ухо прогудел наклонившийся к нему здоровяк. – Тебе рулить нужно, а не зубоскалить? – десантник чуть отвернул ворот полушубка, показывая капитанский знаки различия НКВД, три малиновых прямоугольника. – Все понятно?

Пилот, громко закрыв все еще открытый рот, побледнел. Быстро поднялся, и, не оборачиваясь пошел в сторону кабины. Даже термос впопыхах забыл.

А Зоя Космодемьянская снова осталась одна, в глубокой задумчивости, дующей на горячий чай. А подумать ей, и правда, было о чем…

– И что я теперь ему скажу? – тихо-тихо пробормотала она, не замечая ничего и никого вокруг.

Этот странный диалог внутри нее не утихал с того самого дня, как ее вызвали на беседу в Кремль. В тот вечер она даже не могла вообразить себе то, о чем ее могут попросить. Думала – гадала, но и близко не оказалась у разгадки. Просьба, с которой к ней обратились, и во сне бы не смогла присниться, настолько невероятной она оказалась.

– Ведь, это как-то… неправильно.

Только тогда у нее вырвалось совсем другое слово – «обман». А как по-другому можно было назвать то, что ей предложили? Ведь, она должна была обмануть доверие Гвена, выведать у него все его планы. Словом, ей предстояло вести себя так, словно она шпионила против него.

– Гвен же наш, советский. Он ведь столько всего сделал. Разве можно с ним так…

Еще более гадкой ситуация становилась от того, с помощью чего ей нужно было к нему втереться в доверие. Фраза по использование ее женского обаяния показалась ей настолько невероятной, что у нее тут же лицо вспыхнуло огнем. Она, что должна была еще в придачу и соблазнить его⁈

– Это же просто…

Конечно, тогда в Кремле она сдержалась. «Наступила себе на горло», со всей силы нажала, чтобы даже бровь не дернулась. И лишь красноту на лице не смогла спрятаться.

–… Мерзко… Он мой… – Зоя чуть помедлила, чтобы наконец-то разобраться, а кто он, собственно, ей. – Товарищ… Друг… Настоящий друг…

Правда, глубоко в душе ей хотелось назвать Гвена совсем иначе. Ведь, к друзьям не чувствуют такого, что чувствовала она. При мыслях о товарище, подруге или сослуживцах сердце не должно так трепетать, не должно охватывать смятение и сладкая истома. Только сложно, очень сложно самой себе признаться в правде.

– Я… все расскажу Гвену, и будь, что будет, – наконец, Зоя приняла решение, которое разрешило все ее моральные терзания. – Решено, расскажу. Я не имею права его обманывать, – упрямо тряхнула головой, словно готовилась сделать что-то очень сложное и тяжелое. – Так будет правильно, по-комсомольски.

* * *

Лейтенант с тревогой вглядывался в темень облаков, стеной тянувшись с севера на юг. Внизу под ними не было видно ни зги, ни единого огонька – одна сплошная темень. По его расчетам они уже должны были увидеть сигнал с земли.

– Плохо, штурман, плохо. Сам знаешь, горючего у нас в обрез. Кружить лишнего себе не можем позволить. Садиться вслепую тоже нельзя…

Но в этот момент штурман, внимательно вглядывавшийся в стекло, вскрикнул:

– Командир! Смотри!

Лейтенант развернулся в его сторону и остолбенел. Прямо на боковом стекле кабины распласталась ворона, раскинув крылья в разные стороны наподобие старого царского герба. Через мгновение с легким стуком рядом прилепись к стеклу еще одна, а потом и еще одна.

– Мать твою, я сплю? – командир с силой провел пятерней по лицу, все еще надеясь, что это ему кажется. Только картина не поменялась. – Б…ь, это еще что? Ты видишь?

Не веря своим глазам, он наклонился вперед.

– Ни хера себе, они головами машут! Словно вниз приглашают спуститься… Штурман, сем бок не шутит, опустись-ка немного.

Белый, как мел, штурман осторожно стал давить на штурвал, заставляя тяжелую машину клюнуть носом.

– Командир, вижу, – едва не шепотом про бормотал он, когда внизу разглядел цепочку огоньков. Они, похожие на крошечные желтые бусинки, тянулись прямо по их носу. Осталось лишь садиться. – Под самым носом были… А что с этими теперь дела…

А воронье, словно по команде, стало слетать со стекла.

– Б…ь, командир, чуть в штаны не наделал, – но судя по лицу его товарища, тот явно испытывал тоже самое. – Вот и не верь после этого в Бога.

Кстати, уважаемый читатель, если интересует что-то из боярки, то можно заценить другую книгу – «Ненужный». Пусть название не смущает, оно не про содержание), а про судьбу ГГ. Если коротко о книге, то СЮЖЕТ НЕЗАМЫСЛОВАТ, даже прям, как доска: ГГ незнатный сирота, но с необычным талантом к технике; оказавшись за стенами приюта, пытается выжить и «вытянуть из болота» младшую сестренку. Есть интриги, магия, сложные решения. ПЕрвая книга готов, вторая – почти на половину.

/reader/263459/2370717

Глава 29

* * *

Результаты контрнаступления Красной Армии вскружили голову советскому командованию. Бойцы и командиры смаковали последние сводки СовИнформбюро, многократно проговаривая количество уничтоженных немецких танков, бронемашин, артиллерийских орудий и солдат. В генералитете уже поговаривали о коренном переломе в войне, на военных картах рисовали красные стрелки с выходом на границу Союза, а то и самой Германии.

В Ставке тоже царила эйфория от побед, заставлявшая строить все новые и новые планы. Заговорили уже не о новом контрударе, а о полноценном наступлении, правда, пока лишь на одном участке фронта – Южном. Планировалось здесь ввести в бой Вторую ударную армию под командованием генерала Власова, прорвать оборону противника и в течение нескольких недель выйти в тыл центральной группировке немецких войск. Последнее в свою очередь приведет к ослаблению давлению на Москву.

К сожалению, расчеты оказались даже не чересчур оптимистичными, а в корне неверными. Немецкие возможности на южном стратегическом направлении были существенным образом недооценены. Советское командование видело лишь то, что хотело видеть: перешедшие к обороне немецкие части, значительное число санитарных потер на той стороне, много брошенной при отступлении техники, большие потери в живой силе и самолетах. В то же время не замечалось или списывалось со счетов иное: усиленное подтягивание к линии фронта свежих частей из немецкого тыла, активная перегруппировка сил, наличие значительных мобильных резервов в глубине обороны. Все эти просчеты в конечном итоге и привели к закономерному результату.

Прорвав первую линию обороны немцев, части Второй ударной армии уперлись в глубоко эшелонированную оборону. Созданная здесь единая линия укрепрайонов с десятками мощных фортов оказалась не по зубам наспех созданным советским соединениям, в которых было крайне мало обстрелянных бойцов и опытных командиров. И уже к началу второй недели боев, когда по оперативному плану командования войска генерала Власова уже должны были развивать успех в глубине немецкой обороны, Вторая ударная армия все еще штурмовала вторую линию обороны. Были понесены катастрофические потери. Во многих соединениях оставалось в строю менее половины бойцов, была потеряна большая часть легких танков. Но командование продолжало штурмовать укрепления, бросая в бой все новые и новые резервы. Снимались тыловые и фланговые соединения, чтобы максимально насытить людьми штурмовые подразделения. В результате, ко концу второй недели боев наступление выдохлось. Наступающие части почти полностью потеряли боеспособность и были вынуждены перейти к обороне.

Но уже на следующий день после получения приказа Ставки о переходе к активной обороне на южном участке фронта немецкие войска начали своей масштабное контрнаступление. На относительно узком участке, в десять – пятнадцать километров, ими были введены в бой сразу две три дивизии – две моторизованных и одна танковая. У оборонявшейся здесь неполной советской пехотной дивизии просто не было никаких шансов. Сильно потрепанная и почти лишенная противотанковых орудий и иных средств борьбы с танками, она уже к вечеру прекратила свой существование. Немецкие подвижные части за несколько суток продвинулись почти на сто километров на восток и юго-восток, полностью отрезая Вторую ударную армию от резервов и беря в кольцо ее основные части.Усилия по деблокаде, которые советские войска предпринимали почти неделю, так и не дали результата.

Больше месяца советские бойцы сопротивлялись превосходящим силам противника. Лишенные боеприпасов, медикаментов, они с голыми штыками шли в атаку, чтобы забрать оружие у врага. Но самоотверженность и массовый героизм не помогли. К исходу апреля остатки второй ударной армии во главе с ее командующим генералом Власовым были загнана в болото, где и сдались немцам.

Перед Советским командованием в очередной раз замаячила близкая катастрофа. В срочном порядке на южный фланг стали перебрасываться резервы, который были необходимы и на других фронтах. Приказ «стоять на смерть» звучал едва ли не в каждой депеши из Москвы, где прекрасно осознавали все последствия разгрома Второй ударной армии. Отсюда почти на всю стратегическую глубину фронт держала жидкая цепочка советских частей. А за ними были лишь степи, по которым моторизованные дивизии немцев за несколько суток могли оказаться далеко на востоке. Собственно, на это немецкий генеральный штаб и наметился.

Новый план немецкой компании на середину 1942 – начало 1943 гг., заранее провозглашенный завершающим этапом войны с большевизмом, предусматривал нанесение сокрушительного удара на южном направлении советско-германского фронта, в направлении Сталинграда. В центре для отвлечения внимания было решено демонстрировать энергичные усилия по подготовке нового наступления на Москву, чтобы подтолкнуть советское командование к созданию мощного оборонительного рубежа на московском направлении.

Подготовка к наступлению на сталинградском направлении предусматривала проведение масштабных контрпартизанских мероприятий в обширных тыловых районах. В соответствие с директивами верховного немецкого командования в прилегающих тыловых районах в течение двух, максимум четырех, недель должна быть полностью решена проблема диверсий на железных дорогах. Местные гражданские и военные администрации и комендатуры получили полномочия на любые действия в рамках выполнения полученных директив. Им передавались фронтовые части, усиленные моторизованными, танковыми батальонами и полками. Специально для борьбы с диверсионными советскими отрядами в обозначенные районы направлялись особые егерские команды, хорошо зарекомендовавшие себя в контрпартизанской борьбе в Испании и Франции.

* * *

Восточная Белоруссия, партизанский аэродром.

В борту медленно катящегося транспортника открылась дверца и оттуда выпрыгнула изящная фигурка. Ловко погасив скорость кувырком, она тут же вскочила на ноги.

– Зоя! – от массивной громадины дуба отделился мужчина и высокой вверх вскинул руку, которой тут же восторженно замахал. – Зоя, ты⁈

– Гвен! – с не меньшей радостью девушка, побежавшая к нему на встречу. – Гвен!

Они встретились у самой кромки поля. Прижались друг к другу и долго-долго так стояли.

– Ждал меня?

– Ждал. А ты скучала по мне?

– Скучала… Очень, очень преочень… Каждый вспоминала…

Говорили еще о чем-то, но уже тише. Шептали друг другу на ушко так, чтобы никто этого не услышал.

–… Очень, очень…

–… Что теперь… Ведь мне сказали…

–… Ничего не бойся…

В какой-то момент Гвен коснулся ее пальчиков и, вздрогнув, тут же заключил их в свои ладони.

– Живой Лес, они уже у тебя ледяные! Не хватало еще, чтобы ты заболела. Быстрее ко мне в землянку! Самовар еще горячий, там и поговорим…

Уже внутри, напившись ароматного лесного чая с сахаром и немного согревшись, продолжили разговор.

–… Они сказали, что ты не хочешь подчинятся. Мол, ты анархист, а эта дорога может завести очень и очень далеко, – тут у нее расширились глаза, и она перешла на шепот. – Сказали, что так себя вести может настоящий враг Советского государства… А еще сказали, что я, как настоящая комсомолка, должна тебя отговорить от опрометчивых поступков и привезти в Москву… Гвен, что происходит?

Ее голос был растерянный, в глазах застыла тревога. Похоже, не очень понимала, как себя сейчас вести.

– Не бойся, Зоя.

Улыбнувшись, парень накрыл ее ладони своими.

– Я все тебе расскажу. Только сначала скажи: они ничего с тобой не сделали? Не били, не угрожали?

Она на мгновение замешкалась с ответом, а он уже помрачнел. Лицо потемнело, заходили желваки. Отзываясь на поднимавшийся внутри него гнев, «зашевелился» и окружавший их лес.

– Ой! – испуганно пискнула девушка, когда по земляным стенам поползли трещины. Из рванных щелей показались корни, сейчас больше напоминавшие извивающихся гадов. Они живо лезли в стороны, со стен сползали на пол и взбираясь к потолку. – Гвенчик, не надо! – уже она крепко сжала его руки, пытаясь успокоить. – Все было хорошо! Никто меня не бил и не угрожал! Хватит! Успокойся!

Видя, что крики не помогают, она крепко обняла его и поцеловала.

– Все, все, Гвенчик… Все, хватит, дорогой… – покрывала поцелуями его лицо, продолжая при этом жарко шептать. – Хватит, все хорошо… Успокойся… Хватит…

В какой-то момент все вокруг них замерло. Изрытые дырами стены и пол землянки напоминали дырявый швейцарский сыр. Гибкие плети корней, шевелившиеся мгновение назад, бессильно свесились вниз.

– Гвен… – когда они с трудом оторвались друг от друга и сидели тесно прижавшись, она снова задала тот вопрос, что ее мучил. – Все же ответь, ты ведь с нами? Они мне такого про тебя сказали, что я даже не знаю, как и передать… Ты ведь не враг?

При слове «враг» ее голос задрожал. Зоя подняла на него глаза, полные слез. Без лишних слов было ясно, что ей нужен был ответ.

– Не враг, моя маленькая, – друид запустил ладонь в ее густые волосы и медленно стал пропускать их между пальцами. – Я всегда буду с тобой. И не верь, если кто-то тебе скажет иное.

Но девушка хотела услышать не только это.

– Зоя, нужно совсем немного подождать. Месяц, может чуть больше, и все изменится, все станет совсем другим.

Судя по ее растерянному взгляду, она все равно не понимала, что он хотел сказать. Чего нужно подождать? Зачем? Что должно было измениться? Что-то очень и очень важное? Но что именно?

– Давай, я лучше покажу тебе. Как только ты увидишь это своими глазами, то все поймешь, – друид встал, потянув ее за собой. – Здесь совсем недалеко. Но все равно оденься. Думаю, тебе захочется там постоять подольше…

На улице было зябко и Зоя повела плечами. Он приобнял её и повёл вглубь леса по едва заметной тропе. Как только Гвен не терял тропу из виду в этой кромешной тьме, одному Богу было известно. Но шёл довольно уверенно.

– Вот, маленькая, пришли.

Они оказались на небольшой уютной поляне, со всех сторон окружённой высоченными соснами. Здесь почему-то было светлее, что казалось очень странным. Девушке даже различала отдельные ветки на деревьях, угловатые наросты на стволах.

– Смотри.

У большого валуна, почти полностью вросшего в землю, она заметила крошечный росток. Не больше локтя в высоту, похожий на веточку, он светился жутковатым мерцающим светом. Зоя даже отшатнулась назад в первое мгновение.

– Не бойся. Присядь. Так… – они сели рядом и замерли. – А теперь коснись его. Только осторожно, маленькая. Ведь, это меллорн, воплощение Живого Леса.

Медленно, осторожно девушка потянулась рукой. Коснулась росточка и тихо охнула.

– Ой… Он же теплый. Как живой… Гвен, он как котик урчит…

Она широко улыбнулась. Ощущение было неожиданным, чего никак не ожидала. Здесь же, словно маленького пушистого котенка в руках держала, который терся о ее руку и добродушно мурчал.

– В первые два месяца меллорн растет быстро. Росточек скоро в мой рост вытянется. И тогда вокруг него начнутся изменения, – парень махнул рукой в сторону. – Все вокруг будет меняться – воздух, земля, деревья и трава. Даже животные станут другими… Ты даже не представляешь, как все здесь будет меняться… Видишь, гриб? Вон там, крошечный, с коричневой шляпкой. Если съешь его, то двое – трое суток совсем не будешь знать усталости. Можешь сотни верст за раз пробежать…

С расширившимися от удивления глазами девушка смотрела на этот самый грибок с трудом веря в его слова.

– Проведешь ночь рядом с меллорном, ни одна хворь тебя больше не возьмет. Закопай нож в эту землю, через двое суток он камень, как масло станет резать. Но это все мелочи…

У нее даже рот приоткрылся. Что может быть еще более удивительным? Но Гвену снова удалось ее удивить.

– С меллорном сила друида возрастает в разы. Рядом с ним даже недоучка становится мастером. Зоя, не хочешь сама попробовать? Помнишь, чего я тебя и Алексея учил?

Зоя неуверенно кивнула. Кое-что она еще помнила. Особенно, как почувствовать внутри себя теплый огонек, который Гвен называл магической искрой.

– Вспоминай, что я говорил, – шептал ей на ушко Гвен. – Почувствуй этот огонек. Здесь это будет совсем не сложно.

И правда, не сложно. Едва только она затаила дыхание и прислушалась к самой себе, как сразу же почувствовала… не огонек, а настоящее бушующее пламя.

– Ой, я… Как огонь… – Зоя вытянула перед собой руки, которые светились красноватым огнем. Бестелесное пламя! – Гвенчик, это же настоящий огонь!

Через мгновение ее руки до самых плеч окутались ярким пламенем.

– Через месяц, когда меллорн еще немного подрастет, ты сможешь металл плавить в ладонях, – друид улыбался, глядя на восторженное лицо девушки. Прекрасно понимал, какое непередаваемое ощущение сейчас охватывало ее. – У каждого из моих учеников появятся и другие способности.

Гвен не стал рассказывать, что точно такие же ростки высажены еще в десятке самых укромных мест Белоруссии. И с каждым новым днем, пока саженцы меллорна набирают силы, магическая аура охватывает все больше и больше пространства. Изменения происходят незаметно, но кое-что было заметно уже сейчас. Глаза внимательного наблюдателя могли заметить, как возле этих небольших росточков молодая травка была гуще и имела более насыщенный зеленый цвет. Здесь едва не кишели насекомые: жучки, червячки. Приходили животные.

Еще пройдет немного времени и изменения примут необратимый характер. В этот мир снова вернется магия, покинувшая его в стародавние времена. Гвен уже чувствовал ее «дыхание», пронизывающее все и вся вокруг.