Текст книги "Приключения друг без друга(СИ)"

Автор книги: Rush Gold

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

– Успокойся, дружище! Все в порядке! – опять послышался голос Дмитрия, и блондин повернул к нему голову. По сочувствующему взгляду парня было очевидно, что он как никто другой ощущает ту душевную муку, которая царит внутри у Леонида. В следующий миг тот заключил измотанного друга в свои объятия, похлопал по сгорбившейся спине и произнес:

– Скоро ты увидишь Андрея Леонидовича.

Эти слова не утешали, а лишь усиливали саднящие терзания. Больше невыносимо было осознавать всю критичность ситуации.

Им обоим грозит опасность. И Лоле, и его сыну!

Он уже говорил, кто тому виной?

Часть 2

Леонид напряженно раскачивался на стуле у операционной. Рядом с ним с двух сторон устроились Дима и Яна и временами говорили ему ободряющие слова, эффект которых держался первые двадцать секунд. И после этого он продолжал обеспокоенно смотреть в сторону двери с горящей рядом лампочкой и на свои часы, стрелки которых, казалось, застыли на месте.

– Лёня, кстати, держи! – брюнетка протянула ему телефон Лолы, по неизвестным причинам оказавшийся у нее. Лёня взял с рук Яны телефон, непонимающе на нее поглядев.

– Ей звонили. Я посчитала нужным ответить, ты прости, если что... Просто это был важный для нее человек, – поспешила она объясниться.

Она бросила секундный взор на также сконфуженного Диму. Ни один, ни другой не знали о том, что звонила Алина, но они в тот же миг об этом догадались. Лёня взглянул на список звонков и нажал на кнопку вызова рядом с контактом "Сестренка". Приложив телефон к уху, Лёня встал с места и отошел подальше от ребят. Ответа не пришлось ждать долго, после первого же гудка он услышал тревожный голос Роксис:

– Алло! Лола! Это ты? Что это была за баба? Что с тобой?

Заметив, что сестра его супруги была испугана даже больше, чем он сам, он поневоле почувствовал неуместное облегчение. Осознание того, что он может разделить свою тревогу с другими людьми, придавало ему спокойствия. Он ответил:

– Это Лёня, Алин. А Лола сейчас в операционной.

– О Господи, Лёня! – он услышал всхлипы. – Я не могу понять, что происходит! Почему она в операционной?

– Ей делают кесарево.

– Она же только на седьмом месяце! – вскрикнула девушка.

– У нее преждевременные роды, – едва слышно произнес он. Говорить стало тяжело, жесткий ком сдавливал горло, и его можно было вывести только лишь закричав. Что есть силы. До хрипа. До рева.

– Но..., но почему?

– Потому что я мудак! – зарычал Лёня, больше не в силах держать под замком кипящие эмоции, – Потому что я хотел удовлетворить свою мерзкую похоть!

И неважно, что это было обоюдное желание. Он мужчина! Он должен был сказать "Нет", и, желательно, уйти спать в другую комнату во избежание искушений. Но он поддался как маленькая слабохарактерная девочка-подросток!

И это была не единственная причина.

– Потому что я заставлял ее волноваться, приходил практически под утро, редко отвечал на ее звонки. Черт, как будто специально! – мужчина уже не контролировал свой голос, он заполнил им все просторное помещение, – Потому что она была вынуждена готовить мне чертову еду, стирать мои гребанные вещи! Потому что...

– Лёня, хватит! – голос по ту сторону связи стал мягким, но все более от этого горестным. Алина продолжила: – Что сказал врач? Что с малышом?

– Я не знаю, – громко выдохнул Лёня. – Все возможно. Может, его смогут выходить, а может...

– Эй! – прервала его девушка. – Все будет нормально! Не смей об этом даже думать! Я буду в Сочи завтра утром... И Вика с Олей... Держись, ладно?

– Ладно, – опять неслышно ответил он. – Лола будет счастлива тебя увидеть.

– А ну тихо! – громкое шипение позади Лёни привлек его внимание. Он обернулся, увидев вдалеке остановившегося у двери операционной Дмитрия. Он внимательно прислушивался к тому, что творилось по ту сторону.

– Я перезвоню, – пробормотал Лёня в телефон и побежал к другу. На лице Димы светилась счастливая улыбка:

– Послушай, – он схватил друга за предплечье и потянул к двери.

Заинтересованная Яна устроилась рядом. И ахнула. Лёня приложился ухом к двери, ощущая, как оглушительно бьется его сумасшедшее сердце. Сквозь возбужденный стук в ушах он услышал визгливый детский плач, и в этот момент целый мир вспыхнул в его ослепленных счастьем и одновременным страхом глазах. Он резко толкнул дверь. Она была заперта. Тогда он начал бешено колотить руками по двери, и через несколько долгих минут ему открыли. Первое, что увидел Лёня, это крошечное розовое существо в руках у вышедшей наружу женщины. Забыв обо всем на свете, Лёня кинулся в сторону закутанного в пеленку орущего комочка. Он протянул свои руки в его сторону, но ребенка передали появившейся из ниоткуда медсестре.

Он плакал во весь малюсенький рот, обеспокоенно двигая чуть синеватой головой.

– Дайте его мне! – возбужденно потребовал Лёня, не заметив, как дверь за ним вновь накрепко закрылась, а два человека побежали за ним, – Дайте его мне, пожалуйста! – он перешел на умоляющий тон, протягивая руки к девушке. Он добился своего, только когда они оказались в какой-то просторной комнате, забитой высокими, похожими на аквариумы стеклянными... инкубаторами?

Лёня не особо оглядывался по сторонам. Он был сфокусирован на малыше, который уже успокоился и лежал, умиротворенно закрыв свои пухлые веки. Дрожащими руками Лёня взял этот укутанный комочек и, совсем онемев, улыбался, глядя на затихшего кроху.

– Два килограмма, пятьсот грамм, – услышал он. – Через месяц обгонит всех девятимесячных!

Вот слова, которые по-настоящему смогли его успокоить!

– Конечно, он же Стрельцов! Крепыш! – услышал Лёня за спиной. Это был Дима, который любовался сопящим ребенком.

– Он? – недоуменно произнесла медсестра, – У вас девочка!

Часть 3

Утро следующего дня.

Седовласый мужчина в очках осматривал белый лист, а стоящий перед ним обомлевший Дима пытался скрыть легкую дрожь в теле.

– У Вас гонорея, – произнес мужчина и положил лист с результатами в сторону.

Колоссальный шок накрыл все сознание парня. От этого он потерял способность говорить, двигаться, чувствовать.

Да, он ожидал чего-то такого, но подсознательно он не был готов к этому. Он упрямо хотел верить в то, что это... ну, допустим, переохлаждение или... Черт! Это же было очевидно!

– И, – издал он, – и что теперь? У меня отвалится член?

В ответ на его реплику доктор засмеялся:

– Уж поверьте мне, это еще не самое страшное, – он многозначительно замолчал, отчего на лице у Димы отобразился с трудом прикрытый бескрайний ужас. Мужчина опять засмеялся, достал маленький листок и стал на нем чиркать. – Но, к счастью, у Вас начальная стадия, и однократное применение антибиотиков избавит Вас от этого недуга, – он протянул пациенту исписанный листок. – Но зато это будет Вам уроком.

Дима прочитал название лекарств, а затем перевел настороженный взгляд в сторону врача:

– И как долго я буду болеть этой чертовщиной?

– Это сильнодействующий препарат. Примете один раз и за два-три дня придете в норму. Но во избежание осложнения, я советую вам хотя бы на неделю воздержаться от сношений или, по крайней мере, пользоваться надежными контрацептивами. И еще я вам там написал препарат для восстановления микрофлоры кишечника. Чтобы после кабинета уролога вы не побежали в кабинет проктолога.

Этот шутник уже слегка раздражал Дмитрия, так что он решил поскорее покинуть этот злосчастный кабинет.

– Хорошо, я понял. Спасибо. До свидания.

– До свидания? Ну ладно... – опять сострил веселый доктор, и его игривое лицо было последним, что Дима видел перед тем, как закрыть за собой дверь.

– Ну, что? – парень наткнулся на заинтересованную Яну.

Он вздохнул и обреченно ответил:

– Гонорея.

Она не была удивлена.

– Что ж, – девушка пожала плечами, – зато это будет тебе уроком.

Может, Яна – внебрачная дочь этого доктора? Сговорились они, что ли, повторять одно и то же? Он не удивится, если она сострит еще что-нибудь про его кишечник.

Но подруга не стала еще сильнее раздражать Диму, и всю дорогу от больницы до аптеки и от аптеки до роддома темы его болезни они не касались. И в настроении довольно приподнятом Яна вошла в палату, где лежала ослабленная после вчерашней операции Лола. Следом за брюнеткой вошел омраченный Дмитрий, но взглянув на подругу, он растянулся в фальшивой ободряющей улыбке.

– Как себя чувствует новоиспеченная мамаша? – живо изрекла Яна, Лола в ответ улыбнулась:

– Могло быть и лучше, но все равно нормально, – Лола приподнялась на локтях, чтобы занять полусидящее положение, но внушающая боль внизу живота заставила ее раздраженно зашипеть.

– Болит, да? – поинтересовалась сочувствующе девушка, усаживаясь на стул рядом с кушеткой.

– Да, есть чуть-чуть, – ответила блондинка.

– Пройдет, – девушка ей подмигнула, – оно того стоило.

Яна зарядила энергией усталую Лолу, и та слегка усмехнулась, при этом вновь почувствовав сдавливающую боль:

– Конечно. Но вот теперь Лёня не отходит от кувеза!..

– Ты бы видела его лицо вчера, – засмеялась Яна, – им можно было осветить весь город!

Лола попыталась засмеяться и тут же от этого застонала.

– Ой, прости! – улыбнулась Яна. – как долго тебе еще нельзя смеяться?

Лола подавила напрашивающийся смех и с улыбкой произнесла:

– Не знаю, должно быть, пару дней...

– Долго, – задумчиво произнесла она, – трудно тебе будет. Особенно с таким мужем.

Но на этот раз Лола не смогла сдержаться и разразилась хохотом, причиняющим ужасную боль, отчего на глазах у девушки стали проявляться слезы.

– Все! Обещаю, больше не буду смешить! – торжественно поклялась Яна, и в эту секунду заговорил Дима:

– Я, наверное, пойду, поищу Лёню.

– Его нечего искать, – саркастично отозвалась Лола, – он теперь чуть ли не ночует у Андрианы Леонидовны.

И опять она болезненно засмеялась вместе с Яной. Дима с улыбкой кивнул и вышел из палаты.

На самом деле, разделить всеобщую радость не удавалось. Дима отцепил от ушей натянутую до предела улыбку, как только закрыл за собой дверь. И он искал Лёню для того, чтобы... выслушать его восторженные речи. Вряд ли он станет лезть в праздник друга со своим трауром. Что ни говори, а узнать о том, что ты болеешь чем-то венерическим, положение не животворящее.

Дима стремительно двигался по коридорам роддома, сравнительно пустынного и тихого. Но в один миг его прервали чьи-то громкие возгласы. Три женских голоса, сливаясь воедино, ворвались в умиротворенное пространство. В отделении появились миловидные девушки, торопливо двигающиеся издалека ему навстречу.

– Тебе надо его простить, он же такой хорошенький!

– Девочки! Мне сейчас вообще не до него! – знакомый голос.

Любимый голос...

Девушки стали приближаться, они с каждой секундой становились все ближе, и с каждой секундой Дима все отчетливее распознавал эти лица. Одно из них привлекло его больше всего. Привлекло? Единственный взгляд в сторону этого лица, и все окружающее его с треском разбилось на крошечные осколки. Единственный раз он посмотрел в горящие беспокойством зеленые глаза, и он, казалось, вообще перестал существовать. Глаза ее застыли, наткнувшись на него, сладкие губы, к которым ему больше всего на свете в данный миг захотелось припасть, в удивлении раскрылись и издали:

– Дима?

"Это еще не самое страшное".

Доктор был прав.

XXI. а может...

Часть 1

– А который час? – отчего-то вдруг озабоченно поинтересовалась Лола. Яна взглянула на часы:

– Полпервого, а что?

– Скоро надо будет кормить маленькую, – девушка возбужденно приподнялась на локтях, отчего вновь зашипела от боли.

– Хочешь, чтобы я позвала медсестру? – Яна привстала с места.

Блондинка легко ей улыбнулась:

– Да, если не трудно.

– Хорошо, сейчас. Ты только не волнуйся, и хватит тебе уже ёрзать, так никогда швы не заживут. Будешь всю жизнь Царевна Несмеяна.

– Хватит уже! – воскликнула Лола, пытаясь не засмеяться. Яна озорно улыбнулась и вышла из палаты.

Лола проводила девушку дружелюбным взглядом. С ней определенно приятно общаться. Неудивительно, что Дима не распрощался с ней после первой же ночи. Лола рискнула предположить, что он, наконец, нашел себе идеальную спутницу...

Лола вначале показалась Яне ожесточенной и слишком уж чопорной для своего миловидного личика. Но в ее случае первое впечатление оказалось ложным. С улыбкой на устах Яна закрыла за собой дверь палаты и двинулась вперед в поиске медсестры. Коридоры были полупустыми, лишь чьи-то приглушенные голоса эхом раздавались вдалеке. Девушка огляделась, заметив, откуда доносится неразборчивый говор: в другом конце отделения виднелись очертания трех стройных девушек и одного молодого человека, стоящего перед ними. Она разобрала его голос:

– А я иду к Лёне.

Ну, да. Черная макушка, широкие плечи. Как же она сразу не определила его?

Так он еще не ушел?

Яна двинулась вперед, направляясь в сторону беседующих друзей.

– Ты давно в Сочи? – робкий женский голос.

– Нет, но я явился к самой кульминации, – его нервный смешок.

Одновременно собеседники обернулись на стук каблуков, который становился все громче, по мере приближения высокой брюнетки. Оказавшись на близком расстоянии с этой небольшой группкой, Яна увидела взволнованное лицо своего друга, затем взгляд ее скользнул на стоящих рядом с ним трех контрастирующих внешне подруг: брюнетку, рыжую и шатенку. Они с интересом и даже с некой враждебностью осматривали ее. Обычно так на нее глядели девушки, пускающие слюни на Илью. Все поклонницы популярного в городе парня видели в его "возлюбленной" серьезную преграду, и глубоко в душе яро ее ненавидели. Появилось ощущение дежавю, а так как в подобных ситуациях Яна вела себя как собственническая стерва, она надменно посмотрела на этих суровых барышень. В лишний раз она взглянула на каждую, но стоящая посередине огненно-рыжая девчушка заставила ее вздрогнуть от внезапного воспоминания. Та девушка, с которой Дима обнимался на той фотографии. Алина.

– Случилось что-то, сладкая? – услышала вдруг Яна и повернула голову на обращающегося к ней друга. В его лице она разобрала призыв и ожидание. Да, теперь все стало ясно.

– Обязательно должно что-то случиться? – промурлыкала с улыбкой Яна и приблизилась к парню. – Я просто соскучилась.

Она положила руку ему на щеку и прошептала это, глядя ему прямо в глаза. Их губы в тот же момент слились в чувственном и весьма непристойном поцелуе. Дима притянул ее к себе ближе, и тела их словно образовались в одно целое. Брюнетка не смогла сдержать победную улыбку, ощущая на себе стойкий взгляд трех ошеломленных девушек, и парень стал покрывать поцелуями ее стянутые в тонкую линию губы.

– Так в какой она палате? – чей-то строгий, даже грубый голос испоганил все удовольствие от момента. Поцелуй пары неохотно прервался, но Дмитрий не спешил отстранять от себя подругу. Опустив теплые руки ей на поясницу, он обратил взор в сторону своей бывшей девушки, которая холодно на них глядела, в то же время накаляясь за грани допустимой на этой Земле температуры. Мужчина ответил:

– Триста восьмая.

И рыжая сиюминутно оставила их, пытаясь сохранить гордость и непреклонность в лице. Две ее подруги, одарив "любовную" пару презрительным взглядом, последовали за девушкой.

– Пойдем, – обратилась Яна к своему другу, как только группа из трех негодующих девушек отдалилась от них. Брюнетка отстранилась от Димы и, взяв того за руку, стала вести его в сторону комнаты недоношенных детишек.

– Надо промыть рот марганцовкой, – заговорила девушка в пути. – Не хватало еще заразиться этой дрянью ради твоей мести!

Дима вновь с дрожью усмехнулся:

– Это не насморк, Яна! Вероятность того, что ты заразишься через мои слюни, очень мала.

– Но она есть! И я не хочу, чтобы меня что-то объединяло с той развратной официанткой! – отметила девушка, и парень не стал более отвечать.

Спустя небольшое, но многозначительное молчание, Яна вновь заговорила:

– Я знаю, о чем ты думаешь.

Она взглянула на своего друга: нет, эти изменившие окрас щеки еще не остыли. Они по-прежнему горят, как пару мгновений назад под ее пальцами. Совершенно очевидно, что встреча с этой маленькой стервочкой вывела парня из душевного равновесия. И сейчас в его голове сиял ее фарфоровый лик, перекрывая собой все второстепенные мысли.

– "А может, стоит попробовать снова?".

Она словно прочитала его мысли и процитировала их. Но он не мог признать ее правоту.

– Нет, – беззаботно, как ему казалось, усмехнулся Дима.

– Да, – уверенно настаивала она.

Он опустил голову, просто двигаясь вперед.

Здравый смысл и рассудительность сказали ему: "Пока!", когда он увидел ее. Невероятно, как может воздействовать на него какая-то маленькая оранжевая девчонка! Но один факт был неоспорим – она, черт возьми, приворожила его! Ее невинные глаза, нерешительно смотрящие ему в губы, в лоб, в ухо, в переносицу – куда угодно, только не в глаза; ее оробевший голос и тихое "Привет"; ее шёлковая кожа без единого изъяна, на которой даже нелепые мелкие веснушки у носа казались идеальными; ее традиционная привычка держать дистанцию и не выказывать эмоций... Всё, всё, что было в ней, вышибло ему мозги. Появление Яны было для него подобно протянутой руке, спасающей от падения с обрыва. Она заставила его вспомнить последние события: то, как эти невинные глаза посмотрели ему в глаза и заявили о неприязни; то, как голос ее, решительный и твердый, закидал его обвинениями; то, как выражая собственные дремучие эмоции, она оскорбила его своим движимым гневом поведением.

Шепот рассудка утверждал: "Тебе надо наплевать на все, что между вами было и полно продемонстрировать, как ты счастлив без нее!", а раздражающий рев сердца гласил: "Нужно попробовать еще раз! Ведь все, что было, не может быть случайностью!". И в итоге его тело разрывало на две части: на "Люблю" и "Ненавижу". Яна помогла внести коррективы:

– Можешь простить ей все, если не боишься потерять уважение к себе, – и затем, оглушив его, она обратилась к медсестре: – О, здравствуйте! Стрельцова из триста восьмой беспокоится о кормлении ребенка.

– Да-да. Сейчас. Мужчина, не надоело Вам целый день крутиться у кувеза?

– Привет, Лёня!

– Привет-привет! А что это мой дружище такой угрюмый?

Часть 2

– Я просто соскучилась, – отвратительно приторным голосом произнесла эта стерва, а затем накрыла своими инфицированными распутством губами его приоткрытые в ожидании губы. Было невыносимо смотреть, как он закрывает глаза, как отдается поцелую, как отдается кому-то помимо ее самой. Все, что было внутри у Алины, смешалось в один беспорядочный микс и закружилось неконтролируемой каруселью, провоцируя рвотные позывы. Они целовались непозволительно долго, непозволительно грязно и мерзко. Ей захотелось схватить эти длинные вороньи волосы и закружить потаскушку по всему отделению.

Разве она имеет право целовать его? Имеет право притягивать его к себе, расплываться в улыбке?

Вязкая, болотистая ненависть кипела в ее венах, отдавая тупой болью по всему многострадальному телу. Пульс стучал в висках настолько громко, что, возможно, раздавался эхом по коридору.

Эта красивая сучка целовала практически самое святое для Алины. Губы Димы. Его мягкие губы, под которыми она томилась и стонала, прикосновение к которым дарило ей беспредельное счастье. Чьи-то вероломные уста ворвались в его губы поцелуем. За этим было невозможно наблюдать, слезы уже переполняли глаза. Но она несколько раз требовательно заморгала, отгоняя их, затем удивительно твёрдым, но дрожащим в груди голосом произнесла:

– Так в какой она палате?

И она возненавидела это довольное лицо, с которым Дима ей ответил:

– Триста восьмая.

Чувство безысходной злости сводило ее с ума. Она сломя голову понеслась в сторону указанной палаты.

– Козел! – рявкнула Оля позади нее.

– Какая же он сволочь! – поддержала ее Вика. – Потаскун мелкий!

Алина не произнесла ни слова, лишь зло толкнула оказавшуюся перед ней белую дверь. В просторной светлой палате, освещенной ярким сочинским солнцем, лежала ее чуть потускневшая сестра, Лола. Но ее утомленное лицо за одно мгновение зацвело таким счастьем, что свет в ней подавил всю тяжелую тьму, застывшую на девушке.

– Алина! – воскликнула она, подпрыгнула на месте и зажмурилась вмиг, ухватившись за низ живота.

– Ты дурочка? Тебе пока нельзя делать резкие движения! – заговорила строго Оля, и Вика в очередной раз поддержала подругу:

– Да! Швы разойдутся!

Две медсестры со стажем недовольно посмотрели на блондинку, но в следующую секунду, весело хохоча, подбежали к ней и заключили ту в свои крепкие объятия:

– Поздравляем, Лолочка! – радостно возгласила Оля. – Мы узнали, что у вас родился богатырь в юбке!

Девушка захихикала:

– Это так Лёня сказал, да?

– Ага. Бедная. Тяжело, наверное, девочке пришлось все время слышать, как ее называют Андреем Леонидовичем, – Вика засмеялась, вместе с ней засмеялась и Лола, после чего поругала подругу за то, что та ее смешит.

Все это время Алина, застыв, смотрела на них, и Лола обратила на сестру внимание, обеспокоенно сказав:

– Алин, все в порядке?

Та испуганно посмотрела сестре в глаза, а затем улыбнулась:

– Все прекрасно, сестренка! – и подбежала к Лоле.

Оля и Вика отстранились, позволив двум счастливым (ну, в среднем) сестрам обняться и поцеловаться.

– Я не знала, что вы приедете! Почему вы ничего не сказали? – прижимая изо всех сил к себе рыжую, заговорила Лола.

– Как? Я же говорила Лёне. Он ничего не передал? – непонимающе произнесла девушка в ее объятиях.

– Ох, Лёня, – вздохнула Лола. – Вчера он забыл совершенно обо всем.

– Хм, поэтому он мне так и не перезвонил. Мы весь вчерашний вечер сидели как на иголках, пока не дозвонились твоему счастливому муженьку утром! – проворчала Алина, устраиваясь на краю койки.

– Ну, не ругайте его, – снисходительно улыбнулась Лола. – он вчера был очень напряжен.

Алина понимающе закивала, вспоминая вчерашний импульсивный монолог друга. Мужчина испытал сильный стресс и сильное потрясение, отчего на время поддался рассеянности.

– Ну, как вы решили назвать пупса? – с энтузиазмом спросила Вика. – И, кстати, когда мы сможем ее увидеть?

– Мы еще не знаем, как ее назвать, – усмехнулась Лола, – мы не перебирали варианты женских имен, когда нам сказали, что у нас будет мальчик. И ее сейчас должны принести. Я попросила...– и тут она запнулась, испуганно поглядев на свою сестру.

– Что? – спросила Вика.

Стоит ли говорить? Нет, конечно, она в итоге обо всем узнает. Но стоит ли говорить именно сейчас?

– Эта ворона из твоей палаты вышла? – с отрешенной строгостью вдруг заговорила Алина. Она старалась не демонстрировать в полной мере свою раздраженность, но это удавалось с трудом. Улыбка с ее уст вылетела из приоткрытой форточки. Далеко-надолго.

Лола была смущена резкой сменой тем. Ее еще не отошедший от наркоза пьяный мозг слабо реагировал на выплеск отрицательной энергии, и она замямлила:

– Алина, я... на самом деле, она.

Дверь в палату отворилась. Медсестра с белым клубочком в руке появилась на пороге, и с улыбкой произнесла:

– Так, все выходим, маме нужно покормить дочь!

Алина перевела взор на вошедшую в палату девушку и заметила, как рядом с ней оказались Оля и Вика:

– О Божечки, какая она хорошенькая!

– Такая маленькая. А все новорожденные такие?

– Нет, у нее меньше рост и вес, и еще нее пока не развились все процессы в организме.

– Но она такой пупсеныш! Назовите ее Викой, Лол! Все Вики пупсеныши!

– Так, все, выходите!

– Ну, ладно-ладно! Вставай, Алин!

Часть 3

Когда девушки вышли из палаты, перед ними уже второй раз за это утро предстали Дима и его черноволосая красотка, но рядом с ними теперь уж стоял и новоиспеченный отец, Леонид, который, несмотря на усталость в лице, светился безграничной радостью. Вика и Оля радостно воскликнули "Лёня!", в это время, Алина стояла неподвижно, зацепившись взглядом за стоящего в нескольких сантиметрах от нее Диму. Бросая ей вызов, он смотрел на нее в ответ, отчего Алина совершенно отделилась от окружающей ее среды. Казалось, она уже вечность не впивалась взглядом в это лицо, которое излучало мистическую таинственность и густую тьму. Подобная энергетика временами исходила из Дмитрия, и в эти моменты Алина чувствовала себя абсолютно уязвимой и беспомощной под грузным взором. Поэтому, слишком затянутая созерцанием его беспробудных глаз, она не замечала увлеченного разговора подруг и счастливого Леонида. Лишь когда, обращаясь к ней, тот дважды назвал ее имя, Алина перевела взор на улыбающегося блондина.

– Алина, как дела?

Рыжая заторможено смотрела на друга, а затем промямлила:

– А, все хорошо, – и попыталась улыбнуться. – Простите, мне надо на секундочку...

Она не договорила и поспешила уйти от сковывающей ее группы людей. Куда ей надо, она сама не знала, так же, как и ее друзья. Но причина такого ее поведения была понятна всем. В кругу ребят возникла затянувшаяся неловкость, когда Алина исчезла из их вида, свернув за угол отделения.

Остановившись в одном из пустынных коридоров у ближайшего широкого окна, Алина позволила себе громко выдохнуть. Она еще никогда не чувствовала себя до такой степени отвратительно. Все физическое неудобство, любая ощутимая телом боль – ничто не сравнится с тем, что происходило у нее внутри именно в этот момент. Чувствовалось, как сама душа сворачивается в тонкий скрюченный комок, выделяя обильные соки, состоящие из чрезмерной порции боли, негодования, ревности и безнадежной любви. Соки эти смешивались с кровью, заставляя ее закипать в жилах, они образовывались в один единый ком и обдирали горло, они горели в ее глазах, пытаясь выскользнуть наружу, прочертить мокрую ядовитую дорожку вдоль пылающих щек. И им почти удалось это сделать, как за спиной ее кто-то произнес:

– Что-то не так?

Сморгнув напрашивающиеся слёзы, девушка резко обернулась и увидела его перед собой. Душа, как губка, выжимала из себя еще больше боли. Алина на мгновение взглянула в его ничем не обеспокоенное лицо и тут же отвела взгляд, упрямо уставившись в окно. Голос дрогнул, когда она ответила:

– Нет, все в порядке.

И она вмиг замолчала, плотно сжав губы, дабы они больше не отражали силуэты ее мук. Она услышала шаги Дмитрия, он оказался рядом, едва она успела моргнуть.

И вот теперь он смотрит на рыжую, а она не сводит глаз с окна.

– Если ты так волнуешься о сестре и племяннице, – услышала она, – то не стоит. С ними все будет хорошо.

Ощущать его близость было физически нестерпимо, особенно такую несовершенную близость, когда еще можно почувствовать перед собой глубокое как пропасть пространство. Пропитывая себя еще большей болью, она решительно произнесла:

– Спасибо за сострадание, но лучше тебе вернуться к своей подружке. Если она увидит нас вместе, она может неправильно понять.

– Не беспокойся, – беспечно ответил он. – У нас с ней... особые отношения, и она не из тех истеричек, которые будут устраивать сцены ревности.

Он наблюдал за ее нахмуренными чертами лица. Солнце озаряло ее белое лицо, а темные эмоции, которые из него струились, вступали в схватку с праздничным светом. Ее красивые губы изрекли:

– Где бы мне найти такого же мужчину?

И он был настолько раздражен своей любовью к ней, ее бесконечным сарказмом и равнодушной холодностью, что у него возникло сильнейшее желание вывести фарфоровую королеву из себя.

– А я думал, ты уже нашла, кого искала. Тот гей, что поцеловал тебя. Вы все еще не вместе?

Услышанное глубоко ошарашило девушку. Потеряв контроль над собой, она всем корпусом повернулась к мужчине:

– Что? Отку...

– Извини, я поневоле наткнулся на твои сообщения, которые ты присылала Лоле...

Он легко улыбнулся и пожал плечами. Его беззаботность еще сильнее поразила Алину:

– Так это ты сбрасывал звонки?

– Ты звонила совсем не вовремя!

Он до такой степени легко отвечал ей, что рыжая прониклась безграничной ненавистью к этому красивому лицу, в котором смешались хитрость и озорство.

– Это не оправдывает тебя! – в ярости закричала она.

И медленно закивав, он констатировал:

– Ты разъярена, – и вновь хищные глаза сузились, а дразнящая улыбка стала еще шире. – Как я понимаю, вопрос с парнем-геем не решен.

– Это не должно тебя интересовать! – она источала вибрирующее раздражение в голосе, ее зеленые глаза пылали страстной ненавистью. Этим она лишь заводила вошедшего во вкус Дмитрия. Он сократил расстояние между ними на несколько сантиметров, и заинтересованно спросил:

– Не должно или просто не имеет смысла?

В нее вошла такая колоссальная ярость, что возможность скрыть или погасить ее была чрезвычайно низка. Лишь подлив в нее масло, Алина назло выплюнула:

– Он не гей, и у нас с ним все замечательно!

– Неужели? – белков глаз не было видно, черная жидкость растеклась по его сузившимся глазам. – Так уж ли он идеален?

– Он идеален! – резко ответила она. – Во всем!

Он смеялся над ней. Чем упорнее она пыталась задеть его, тем больше он забавлялся. Это бесило! Невозможно бесило!

– Не слишком ли решительно? Ты так же взрываешься под ним, когда он тебя имеет, или все же?..

– В этом он тебя тоже превзошел! – грубо оборвала она его.

Дима видел ее насквозь. Как бы ни старалась она быть убедительной, ее вынужденное вранье просто визжало о своем существовании. Он спокойно ответил:

– Я бы сейчас расстроился, если бы женщины, с которыми я спал после тебя, не кричали о моем великолепии.

– Скорее всего, они просто не хотели тебя огорчать!

– Ты так уверенно об этом говоришь, будто в самом деле успела с кем-то переспать, – усмехнулся он.

– Я же сказала, – твердо произнесла она, – что Рома прекрасен в этом плане!

– Ха! Ты, наверное, счастлива.

– Ты не можешь представить, как!

– Могу. И в моем представлении ты не так уж и светишься от счастья.

– Это еще почему?

На этот раз он не спешил с ответом. По-прежнему гадко улыбаясь, он склонил голову набок. Взгляд его изучал каждую деталь в Алине, и девушка моментально растеряла всю свою решительность.

– Знаешь, – негромко и очень интимно произнес он, после чего вновь замолк. Несколько шагов вперед. Расстояния уничтожены. Задумчиво он продолжил:

– Просто ради интереса...

Алина, затаив дыхание, смотрела на эти сомкнувшиеся в ту же секунду губы. Они были так близки и так горячи, что обдавали опаляющим жаром ее чуть приоткрывшиеся от желания губы. Он хотел сделать что-то... Что-то недопустимое. И все ее тело горело в ожидании остро ощутить все, что было у него на уме.

– Не смей этого делать! – вопреки собственному телу прошептала она.

Его губы растянулись в ухмылке:

– Чего? – изрекли они, – Этого?

Рука Димы оказалась у нее на талии, притянула еще ближе к мужскому телу. Она не удержала в себе дрожащий вздох. Его губы в паре миллиметров от ее. Его тело так близко, она соприкасается с ним, и все внутри у нее завывает от похоти.