Текст книги "Шепот Земли и молчание Неба. Этнографические этюды о традиционных народных верованиях"

Автор книги: Рудоль Итс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Юноша в каникулы приехал в родной кишлак из далекого северного города страны, где звезды были очень далеко и их движение было иным, а может быть, это ему только казалось. Приближалось короткое и знойное горное лето, нужно было помочь обработать участок за домом для посева зерна и посадки овощей. Утром сегодня шел об этом разговор за завтраком, и дед сказал: «Вечером, внучек, посмотри, где будет завтра созвездие Скорпиона, если оно будет прямо перед твоими глазами, как бы смотреть тебе в лицо, то нельзя еще начинать полевые работы. Поверь мне, старики не зря так считали!»

Нет, завтра Скорпион будет над головой, а не прямо в лицо. Запоминать положение созвездия неграмотному крестьянину было трудно, но все же с помощью звезд можно было узнать день месяца и, сопоставив его с практикой сельскохозяйственных работ, выявить наиболее благоприятные дни для дел землепашца.

Не только Скорпион беспокоил горных таджиков, они следили также за поведением планет, считая их хозяевами дней недели, месяца, времени суток. Вокруг доброжелательной, в отличие от Скорпиона, Полярной звезды вращалось семь планет, семь звезд, бегущих по часовой стрелке и отмечающих дни недели. Солнце – воскресенье, Луна – понедельник, Марс – вторник, Меркурий – среда, Юпитер – четверг, Венера – пятница, Сатурн – суббота.

Юный таджик, которого звали Икромиддин, был из семьи Мухиддинов, он не только изучал созвездия и планеты, но, как и его сородичи, определял без часов время дня. Он писал в своем дневнике: «В воскресенье, в момент рассвета, появляется солнце. Этот период времени – считали горные таджики – целиком принадлежит ему. В этот отрезок времени можно, надеясь на успех, начинать любые сельскохозяйственные работы, отправляться в путь, вступать в брак, покупать или продавать что-либо, просить помощи. Нельзя в этот период лечиться от болезней, совершать над кем-нибудь насилие, проявлять жестокость. Если в это время суток рождается ребенок, то считается, что он будет долгожителем, умным и богатым.

В позднее воскресное утро, часов в десять-одиннадцать, появляется Венера. Этот период времени принадлежит ей. Это время – счастливый час для заключения брака, для интимных отношений с женщинами, для заготовления необходимых пищевых продуктов, для проявления щедрости. В этот период времени нельзя посылать детей в школу и вообще куда-нибудь. Нельзя проявлять насилие. Если в этот отрезок времени рождается ребенок, то, по поверью, он должен иметь беспечный характер, будет страстным и будет любить наслаждения.

Третий отрезок суток – это время Меркурия. Он наступает после предыдущего и длится до полудня включительно. В этот час можно посылать детей в школу (имеется в виду начало учебы), начинать творческую работу (писать книги, статьи, сочинять стихи), давать нищим милостыню. Нельзя сплетничать, нельзя действовать со злым умыслом.

Четвертый отрезок времени наступает после обеда, примерно в три часа дня. Это время Луны, счастливый час для того, чтобы навестить в старые времена правителя, а также духовных господ – сеидов, пиров. Можно лечиться, строить дом, производить сельскохозяйственные работы, кроить, шить, надевать новую одежду. Не дозволено в это время вступать в брак, обильно угощаться, иметь тайные злые намерения.

Затем наступает время Сатурна – период между двумя молитвами – послеобеденной молитвой и молитвой перед заходом солнца. В это время желательно приступить к приготовлению продуктов для свадебного застолья и проявлению щедрости. Запрещается проводить новые ирригационные каналы, заниматься полеводством, начинать строительство дома, сажать деревья, продавать или покупать что-либо, кроить, шить и надевать новую одежду. Если в этот час рождается ребенок, то он не будет счастливым. Аналогично созвездию Скорпиона звезда Сатурн появляется и днем, и ночью. Днем при солнце ее не видно, но люди должны знать ее местоположение на небосводе, иначе их постигнет неблагополучие: болезнь, неудачи в делах и т. д. Эта звезда опасна, когда она находится „под землей“ – на невидимой части небосклона. Она еще опаснее, если при выходе из дома лицо вышедшего будет повернуто в ее сторону.

Шестой отрезок времени принадлежит Юпитеру. Его время наступает после захода солнца, после двух молитв. Этот час благоприятен для отправления в далекий путь, для кройки, шитья и надевания новой одежды. Нельзя с кем-либо драться или иметь намерение подраться, навещать правителя или пира, пойти к ним решать какие-либо вопросы или начинать крупные дела.

Последний, седьмой период дневного времени принадлежит Марсу. Это время называется „конец дня“, когда темнеет. Считается благоприятным в этот период отправляться в путь, готовиться к ссоре, вражде, лечиться, принимать лекарства. Запрещается красить, шить, надевать новую одежду. Если в это время родится ребенок, из него вырастает злодей, приносящий людям несчастье.

За этим периодом наступает ночь – время Меркурия.

Следующий отрезок времени, когда люди собираются спать, принадлежит Луне, затем наступала полночь – снова время Сатурна. Период полнолуния – первый крик петуха – принадлежал Юпитеру, за ним следовало время Марса – две с половиной части ночи. Потом наступал рассвет – время Солнца, а затем – период утренней зари – время Венеры.

Так было в воскресенье, в будни же планеты отмечали отрезки времени, иногда не совпадающие с воскресными».

Икромиддин окончил переписывать записи на листочках в полевой дневник, вышел во двор, еще раз посмотрел на звездное небо, приближавшееся, опустившееся к кишлаку, подумал, что наступило уже время Юпитера, и пошел спать.

Всего в каких-то нескольких сотнях километров на северо-восток от горного Памира, в горной Туве, в тот же момент беспокойно ворочался в своем спальном мешке, брошенном на кошму юрты в гостевой ее половине, умудренный большим жизненным опытом этнограф профессор Потапов Леонид Павлович.

За плечами более трех десятков экспедиций, собранного материала уйма, но жажда знаний вновь и вновь зовет его в экспедиции, в дальние, ставшие родными края тувинских урочищ, долины горных пастбищ. Каждая экспедиция для него и труд, и отдых, и радость. Обычно сон у него крепкий. На саянских горных кручах, где стоит юрта, дышится легко, полной грудью, не то что в прокаленных жарким летом городских кварталах родного Ленинграда.

Что-то беспокоит Леонида Павловича во сне, а может быть, просто перетрудился он сегодня, отметив недавно середину седьмого десятка своей жизни и почти полвека из них в экспедициях и путешествиях. Жизнь торопит. Хочется именно теперь с особой силой подчеркнуть, что обогащало тувинскую народную культуру, тувинский народный быт рациональным, положительным знанием природы и общества. Уже достаточно собрано и записано данных о религиозных и дорелигиозных, доламаистских, дошаманских верованиях. Пора бы пополнить багаж наших знаний о народной метрологии (о народных мерах длины, времени и веса) и метеорологии, о зоотехнике и агрономии. Да разве мало бесписьменные народы создали полезного и мудрого в системе так называемого традиционного воспитания и образования? «Может быть, известное понятие „народный академик“ в большей степени подходит (как народный поэт – к старому акыну) к почтенному и знающему природу тувинскому арату?», – подумал во сне Леонид Павлович и проснулся. Вышел из юрты. Была еще глубокая ночь, правда, в просвете между двумя вершинами в восточной стороне уже показалась светлая полоска наступающего утра. Потапов вернулся в юрту и вновь улегся, но не в мешок, а на мешок и закрыл глаза. Сна не было. Здесь, в горах, даже короткий ночной сон быстро восстанавливал силы и бодрость.

Вот и заглянуло солнце рассвета лучом своим через дымовое отверстие в юрту. Леонид Павлович открыл глаза и решил восстановить по памяти те отрезки суточного времени, которые, по рассказам бабушки Анай, издавна знали все тувинцы. Таких временны´х отрезков было шесть: 1) от полуночи до рассвета; 2) от рассвета до восхода солнца; 3) от восхода солнца до полудня; 4) от полудня до заката; 5) от заката до наступления полной темноты; 6) от полной темноты до полуночи. Могли быть и более дробные, тогда их было тринадцать: полночь; полночь прошла; перед рассветом – чуть светает; заря наступила; красное солнце появилось; настоящее солнце вышло; малый полдень; большой полдень; солнце закатывается – красное солнце на горизонте; светлые сумерки; темные сумерки; начало ночи; предполночное время.

Обладая завидной эрудицией и владея материалом не только по Южной Сибири, но и по прилегающим областям Западной и Восточной Средней Азии и Казахстана, Потапов с интересом сопоставлял деление суток у тех же таджиков и у тувинцев и видел, что без привязки к планетам, без предсказательных предначертаний и у тех, и у других народная традиция давала интересные жизненные наблюдения для использования их человеком в своей деятельности.

Проснувшись окончательно, Леонид Павлович вышел из юрты и, как он это обычно делал, решил до завтрака записать набело в дневник пришедшие мысли… Ближе к горному склону лежало толстое бревно. На нем и устроился Леонид Павлович, подложил планшет и записал в дневник: «Собранный нами полевой материал показывает, что народный суточный календарь у тувинцев был основан на системе разделения времени (смена дня и ночи по положению солнца – днем и по степени темноты и рассвета – от позднего вечера до раннего утра). Этот календарь был единым для различных групп тувинцев, о чем говорят его градация и названия. Да, у здешних юго-восточных тувинцев сутки делятся на те же периоды, семантика названий этих периодов почти не отличается от западно-тувинской – для суточного календаря употребляется монгольская терминология. Это свидетельствует о том, что при временной утрате родного языка, происходившей под влиянием монгольской империи, юго-восточные тувинцы полностью сохранили свои представления о суточном календаре.

Существенной особенностью тувинского народного суточного календаря является то, что летом он дополняется еще показателями времени дня, определяемыми по освещенности солнцем тех или иных частей юрты и находящихся в ней некоторых предметов. – Потапов перестал писать, задумался: да только ли тувинского календаря, а у кетов, когда через дымовое отверстие солнце освещает тот или иной шест в юрте в зависимости от времени суток, и продолжал запись. – Мы должны отметить, что подобная система определения времени возникла из бытовых нужд тувинского скотоводческого хозяйства в летний период и могла существовать только потому, что юрта у тувинцев была строго ориентирована входным отверстием в одном и том же направлении, а мебель и размещение ее в юрте были стандартными. – „Плохое, казенное слово“, – громко произнес Потапов, зачеркнул его, закрыл глаза, как бы желая отыскать иное, но не нашел и вновь быстро побежал пером по листам дневника: – Такой любопытный способ счисления времени без часов базировался на одинаковой ориентации юрты по древнетюркскому образцу – на восток.

Ниже мы приведем параллельную терминологию суточного календаря по обоим отмеченным выше признакам:

1. Тангадар – рассвет. В это время с постели встают первыми женщины, как наиболее загруженные различными работами по дому…»

– Ики, тарга, – донеслось от входа в юрту приветствие вставшей бабушки Анай.

Потапов закрыл дневник, положил его и авторучку в планшет, ответил на приветствие, потянулся и направился к горному ручью, журчащему невдалеке. У ручья на сосне были пристроены умывальные принадлежности, зеркало, бритвенный прибор, висели полотенца. Помывшись до пояса холодной, освежающей водой, тщательно побрившись, Потапов вернулся в юрту и прошел на переднее место, где уже стоял низенький столик и сидели хозяин, его два сына-школьника. В женском углу хлопотала хозяйка, а бабушки Анай не было еще в юрте. Она ушла доить скотину.

– Побрился, тарга? – улыбчиво спросил вместо приветствия хозяин. – Побрился и будто помолодел лет на двадцать.

– Чего там, – засмеялся Потапов, – говори уже на тридцать. В самый раз будет.

Анай принесла свежее коровье и кобылье молоко. Последнее оставили киснуть на кумыс, ну а коровье подали к столу вместе с горячим чаем, холодной бараниной, теплыми лепешками.

После завтрака до отъезда на дальний соседний аал оставалось часа два, и Потапов вернулся к стволу дерева, достал из планшета авторучку и блокнот и продолжил запись, не хотелось упустить мысли, легко складывавшиеся в фразы.

«Хюн харагата турды, – записал Потапов, поставил перед словом „хюн“, что означало „солнце“, цифру 2 – второй, мол, отрезок дня – и продолжил, – солнце встало на дымовой круг юрты. С этого времени женщины приступают к доению скота (начиная с коров). По общему календарю это соответствует времени восхода солнца.

3. Хюн улунга турды – солнце осветило в юрте жерди купола (через дымовое отверстие), что соответствует времени, когда солнце поднялось от горизонта, начало малого полдня. К этому времени дойка коров заканчивалась, начиналась дойка овец. Пастухи уже гнали пастись коров, и готовились к выходу из аала пастухи дойных овец.

4. Хюн хана бажында турды – солнце показалось на верхушках решетки, составляющей остов юрты. Это был малый полдень. Пастухи пасли дойный скот, удаляясь от аала.

5. Хюн ортузу турды – солнце осветило середину кожаных мешков – сумин (в которых хранится различное имущество кочевников), стоящих в „переднем углу“ юрты, то есть у стенки напротив входа. Продолжается малый полдень. Пастухи все еще удаляются от селения.

6. Хюн сыртык бажында турды – солнце встало на изголовье постели, осветив кожаную подушку – сыртык. Начинается большой полдень. Пастухи теперь, сориентировавшись во времени, поворачивают скот обратно по направлению к аалу.

7. Хюн тсожек ортузунда турды – солнце появилось на середине постели-кровати (деревянной). Продолжается большой полдень. Пастухи подгоняют дойный скот близко к аалу, а сами идут в юрты обедать.

8. Хюн бут адаанда турды – солнце встало у конца постели. Начинается поздний, вечерный полдень. Пообедавшие пастухи подгоняют скот к юртам. Женщины готовятся к доению и привязывают у места доения телят, ягнят и козлят (метод доения был подсосным).

9. Хюн элгиргеге турды – солнце встало на деревянные полки для посуды, находящиеся у дверей направо от входа. Теперь солнце бежит к горизонту, к закату. Женщины доят овец и коз.

10. Хюн улунга турды – солнце в юрте вышло на палки крыши (через дымовое отверстие и открытую дверь), находящиеся направо от входа в дверь. Солнце идет на закат, в это время доят коров и сарлычек. Доение оканчивается уже с наступлением светлых сумерек, солнце уходит из юрты до утра».

Леонид Павлович поднялся со ствола дерева, размялся, перечитал написанное и сам себе громко сказал:

– Такими наглядными, своего рода домашними, «часами» тувинцы пользовались только летом. Ну а зимой солнце большей частью либо скрыто тучами, либо очень короткий светлый день. Главное все-таки – знать время летом.

– Ты о чем, тарга, – от юрты с арканом шел хозяин, – ты мне?

– Да нет, я просто себе.

– Как это – себе? Ты случайно не болен?

– Да нет, все в порядке. Пора, что ли?

– Уже пойдем.

– Да, пойдем, а то до вечера не доберемся.

Потапов с хозяином и обоими сыновьями покинули юрту и пошли на дальний аал.

Шли они не торопясь, полной грудью вдыхая горный воздух, настоенный на травах и хвое. По дороге к дальнему аалу попалась группа пастухов со стадами коров и овец.

Пастухи сгрудились вместе, один из них наклонился, присев на корточки, и чертил на земле небольшой план юрты.

– Зачем он это делает? – спросил у своего хозяина Потапов.

– Хочет узнать, который час. Смотри, тарга, он на плане поместит предметы, бываемые в юрте, посредине воткнет прутик и по тени, отбрасываемой в сторону того или иного предмета, определит, который час и пора ли гнать скот домой.

Потапов подошел ближе. Пастухи расступились, чтобы дать возможность лучу солнца коснуться прутика и отбросить тень.

– Хюн сыртык бажында турды, – воскликнул пастух, чертивший план юрты, – смотрите, тень упала на то место, где лежат кожаные подушки постели. Пора поворачивать к дому.

Пастухи повернули стада к дому, а Потапов с хозяином и его сыновьями пошли дальше, спускаясь по пологому склону к уже видневшемуся впереди на склоне другой горы аалу – нескольким юртам, стоявшим друг подле друга.

Именно в этом аале у родного брата Анай Леонид Павлович узнал много интересного, и особенно то, как тувинцы без метра или аршина определяли расстояния.

Главной традиционной мерой длины у тувинцев был кулаш – расстояние между кончиками пальцев, вытянутых на уровне плеч взрослого человека. Хотя люди по своим размерам неодинаковы, такое расстояние в среднем равно 180–190 сантиметрам. Нормальная длина аркана для поимки скота составляла 30 кулашей. Дымовой круг в малой юрте был равен двум, а в большой – трем кулашам. Охотничий лук был точно один кулаш и в старину служил для измерения земли при посевах.

Помимо полного кулаша была мера длины в полкулаша (по-тувински кулаш – чартын) – расстояние от грудной кости человека до конца вытянутой, как в махе, руки, равное 90–95 сантиметрам. Шкурки часто мерили с помощью узум карыш – длинная четверть – расстояние между вытянутыми большим и средним пальцами.

К мерам длины относился шаг, которым мерили короткие расстояния и расстояния, покрываемые лошадью. Широкий шаг по-тувински назывался базым, а ужин кацыр – расстояние, проезжаемое на верховой лошади с утра до полудня; хончин кацыр – расстояние, проезжаемое верхом с утра до вечера.

Для сооружения загона скота определяли необходимую площадь таким образом – к вбитому в землю колу привязывали один конец ременного аркана и, натянув его, обводили, как циркулем, круг.

По-своему, без врачей, тувинцы народными методами лечили больных, по приметам в природе определяли погоду, приближение вёдра или ненастья.

Потапов сделал в своих дневниках, посетив аал брата Анай, еще пять любопытных записей: «1) По наблюдениям тувинцев, на восьмой день каждого нового месяца луна „здоровается“ с вечерней звездой, а на двадцать второй день с ней „прощается“. По их представлениям, после такой встречи и прощания с вечерней звездой на следующий день идет дождь или снег.

2) Любопытно, что в основном тувинцы ореол – круг вокруг луны – считают предзнаменованием летом дождя, а зимой – мороза; кстати, как и у кетов, у западных тувинцев появление светлого круга вокруг луны рассматривается как предзнаменование теплой погоды (лошади даже ржут и фыркают, радуясь предстоящему теплу).

3) Вечерняя сверкающая звезда у тувинцев как барометр – если она очень ярко блестит на небе летом, то следует ждать жаркой погоды, если зимой – долгих морозов.

4) Нарынские тувинцы своеобразно лечили лихорадку: кололи козу, снимали с нее брюшное сало, накладывали его на грудь и живот больного, покрывали куском еще теплой шкуры (шерстью вверх), сверху накладывали кусок толстой ткани, смоченной специальным водным составом, и поверх всего надевали халат. Ставили такой компресс вечером, а снимали утром. После компресса в течение семи дней больному давали выпить по маленькой чашке сырого свежего молока и не давали никакого мяса. Через семь дней можно было давать чай, свежее молоко, свежий мягкий постный сыр и кислое коровье молоко.

5) Применяли тувинцы своеобразные хирургические инструменты для пускания крови, чтобы облегчить страдания. Как известно, кровопускание было излюбленным методом лечения многих болезней и в Европе. Для таких целей у тувинцев был железный штырь в 14 сантиметров, похожий на карандаш. Им протыкали вену на лбу при головной боли, на ноге и на сгибе локтя, чтобы снять боль. Острый конец карандаша имел шесть маленьких зарубок – мет, определявших глубину вхождения штыря в вену: у человека можно было до первой отметки, у коровы или лошади – до последней в зависимости от возраста животного, его тучности и самого места прокола. Коровам такую „операцию“ делали при вздутии живота, лошади прокалывали вену у щетки и пускали кровь, если она все время спотыкалась».

Приближался срок окончания очередной экспедиционной поездки в пределы Тувы, в аал к давно ставшей близким человеком бабушке Анай, превосходному знатоку живой энциклопедии народного быта тувинцев. Уже исписаны дневники и тетради, уже кончается лето, и холодными ночами, когда достигаешь перевала, уже летают белые «мухи» – первый, ранний снег новой зимы.

В ленинградские зимние вечера диапроекторы отбрасывают на белое полотно экрана густые и мягкие краски величавых Саян, их трав и лесов, высвечивают обветренные лица старых и молодых аратов и их потомков, сумевших не просто верить природе и придуманным духам, но и пытавшихся понять природу и заменить духов, когда духи были или бессильны, или бездеятельны. Всматривались мы в картины и людей центра Азии и, не перебивая, слушали долгий, неторопливый рассказ Леонида Павловича Потапова и его спутников об очередной экспедиции в Туву.

Скорее всего, нет и не было такого народа, который не считал поиск истины важной частью своей жизни, своего самосовершенствования, включавшего возможность разговаривать с окружающим миром на равных, партнерски, а не только верить тревожно, отчужденно. Верить всегда проще, чем знать. Вера нередко просто освобождает от знания, от мучительного и часто трудного пути в поисках истины.

Можно уже было убедиться, что в ранний период истории, когда люди занимались исключительно собирательством и охотой, зависимость человеческой жизни от природы была абсолютной. Такой хозяйственно-культурный тип ведения хозяйства не очень верно называют еще «присваивающим типом». Неверно потому, что для самого «присвоения» даров природы – охотничьей добычи (например, мамонта или слона, бизона или зубра) человеку нужно было совершить длинный ряд различных продуктивных (производительных) действий: устроить яму-ловушку, организовать загон или облаву, создать орудия или оружие охоты, создать орудия разделки туши и т. п. Даже для того, чтобы собрать съедобные коренья, их надо было выкопать специальными приспособлениями. Таким образом, возникало противоречие между кажущимся абсолютным присвоением и, значит, полной зависимостью от природы и ситуацией, когда человеку приходилось самому овладеть частичкой природных сил, чтобы сделаться подобным им, а это с той же неизбежностью порождало появление реальных представлений, реальных знаний о самой природе вещей.

Но вернемся еще к нескольким фактам традиционных положительных знаний народов наших северосибирских просторов. Почему именно этих народов? Да потому, что у них в силу сложившейся исторической ситуации насаждавшиеся мировые религии – а они в этих районах были представлены все – не сумели в предоктябрьский период полностью уничтожить оригинальную и самобытную картину духовной жизни. Естественно, что положительные знания следует искать именно в тех сферах деятельности людей, которые выполняют функции их жизнеобеспечения в конкретной экологической нише.

Вторжение в зону обитания коренных народов Севера и Сибири новой технологии, активно разрушающей травяной и моховой покров, сам верхний слой почв, обнажающей безжизненные ледяные линзы, а также применение новых орудий труда охотниками и рыболовами – не просто огнестрельного, но и скорострельного оружия, – сочетающихся с механизированным сухопутным и водным транспортом, совершенно меняют их жизнь. Одно из самых главных последствий этих сдвигов в сознании – когда пришлое население позволяет себе варварски обращаться с природой, нарушая извечный традиционный принцип предков – «что достаточно, то достаточно». По этому принципу ни один охотник не будет бить дичи больше, чем ее необходимо для нормального пропитания, никто не будет пилить или рубить кедр, чтобы собрать шишки с него, никто не бросит непотухшего костра в тайге, опасаясь пожара, способного уничтожить и корм животных, и самих животных. Конечно, и сегодня какой-нибудь старенький хант или селькуп объяснит такие поступки требованиями духа – хозяина самой тайги или отдельных видов животных, но все же чаще можно услышать наивно-здравые по смыслу рассуждения: «Комары полезные. Они созданы богом в помощь человеку. Комары сгоняют оленье стадо в места, где пастухи разводят курево – костры дымные из гнилушек. Если бы не было комаров, то олени бы все разбежались по лесу».

Долгие годы работающая у хантов Надежда Лукина подчеркивала своеобразный рациональный смысл увещеваний одушевленной ими природы. Так, они, обращаясь к бытовым предметам, просили их служить дольше, а гром пройти стороной, что лучше и для него, и для людей. «При устройстве временного жилища зимой, когда требуется наломать веток на подстилку, человек объясняет дереву: „Не могу же я спать на снегу!“» Ханты, как и селькупы, строго следили за соблюдением сроков охоты. Во-первых, весною она запрещалась в тех местах, где имела место осенью. Во-вторых, не допускалась охота на отельных маток и молодушек, а на пушного зверя и в период его линьки. «Как крестьянину, – писал В. В. Васильев в 1929 году, – не придет в голову снять недозревший хлеб, так и туземец не бил раньше „невыходную“ пушнину». Природоохранительные функции были стихийно заложены в сакральных запретах на добычу тех или иных животных в определенных социальных коллективах. В одних группах не разрешалось есть щуку, в других – убивать летучую мышь, и таким образом стихийно регулировалось сохранение разных видов.

Ханты прекрасно ориентировались на местности. Бывало, охотничья тропа уводила их с Ваха на Таз, в енисейскую тайгу, на расстояние до 1000 километров, но они всегда легко возвращались домой, а если оказывалось, что охотник заблудился, он был спокоен, присаживался на корточки, разравнивал снег или землю, брал прутик и восстанавливал свой маршрут от дома к этому месту. Память у охотника блестящая, он запоминал все главные ориентиры и спокойно возвращался. Если приезжие, как о них говорили, с материка пользовались главной водной магистралью, имевшей тенденцию постоянно отклониться, изогнуться, разделиться на протоки, то хант, будучи с реками и водоемами на «ты», спрямлял путь, пользуясь боковыми притоками, а то и волоком.

Волок – это когда вы свою утлую лодку-долбленку тащите посуху, чтобы перейти из одной речки в другую, из одного озера в другое. Неудивительно, что, выйдя из дому с хантом в одно время, на установленное место вы (на современных видах транспорта, по основной магистрали) прибываете много часов, а то и дней спустя после ханта. Неудивительно поэтому и существование самого чуда «таежного телеграфа». Вы еще в пути, вы никогда не были в том месте, куда направились, а о вас уже знают. Как, почему, откуда? Да вот так – кто-то выехал из того же места, где вы были, и двигался далеко впереди вас, сообщая о вас встречным как об одной из новостей.

Охотник должен знать много: и какая будет погода, каким будет «урожай» зверя, какой – вода. Ему было известно многое и о полезных свойствах растений. Как ханты легко пользуются дарами природы, писал в 1882 году Б. Шостакович: «Все, что составляет здесь промысел, все, что является здесь первой необходимостью для человека, на какой бы ступени развития он ни стоял, – все это создание инородческого ума… У ясашного нет веревки, он достанет тонкий корень кедра или сдерет заболонь черемухи – саргу; нет угля, он наберет особого, обратившегося в торф пучерсаду, отлично заменяющего трут и угли; нет трута, он найдет нарост на березе, чагу, заменяющую также кирпичный чай; нет полотенец, он настружит черемуховой заболони и ею вытирается…»

Заболеет хант, поранится хант, он вновь обратится к природе, и она даст ему медвежье сало и пареный ягель, чтобы снять ревматическую боль в суставах. Расстроится желудок – ешь сушеную смородину или кедровые орешки вместе с шелухой. Рану покрывали тонкой берестой и засыпали толчеными ракушками.

Так же прекрасно были осведомлены о возможностях природы и ее ресурсах дальневосточные и чукотские рыболовы и охотники на морского зверя.

Рыболовы Амура и Сахалина до малейших подробностей, до каждой нерестовой ямы знали водоемы, где промышляли. Зная повадки различных видов рыб, они легко могли сказать, где и какая рыба находится в данное время года, суток, что определялось уровнем воды, ее течением, силой ветра в солнечную или ненастную погоду. По направлению ветра они могли предсказать силу шторма в море и направление при этом движения рыбы и морского зверя, известны были им и закономерности приливно-отливного движения.

Прекрасный полевой этнограф, выдающийся основатель ленинградской школы Андрей Александрович Попов писал: «Каждое сложное орудие охоты является отражением комплекса различных знаний человека. При выделке каждого орудия учитывались специфические географические условия, привычки животных и, наконец, находили практическое применение законы механики». Если бы человек сам не считал себя творческой личностью, а только надеялся на духов, то он бы никогда не стал человеком.

Так, у эскимосов и береговых чукчей до появления в конце XIX века железных однотипных наконечников выбор тех или иных форм наконечников в каждом конкретном случае зависел от вида животных, от места их обитания или места их промысла.

Знаменитые еще с древнеберингоморских культур поворотные костяные гарпуны, бытующие и у современных эскимосов и чукчей, – изобретение соответствующей экологической ситуации. Поворотный гарпун распространен в северной части Тихого океана, где практиковалась охота на открытой воде с большим количеством плавучего льда, у полыней, на кромке припая: на Чукотке, Сахалине, на побережье Охотского моря. Дело в том, что торчащий из тела животного наконечник простого гарпуна с привязанным к нему линем легко обламывался о кромку льда и саму льдину, когда подраненное животное ныряло под лед, пытаясь уйти от охотника. Поворотный же гарпун глубоко закреплялся в теле животного, а на поверхности оставался только один линь – он легко мог тоже уйти под лед.

В охоте на ластоногих, особенно моржей, использовали метод хлопушки, который хорошо описал основоположник русской советской этнографии Владимир Германович Богораз. По воде хлопали специальными пластинами из китового уса. Звуки от таких ударов напоминали сигналы, издаваемые касатками во время нападения на моржей. Моржи готовились к отражению атаки и опускали головы в воду. Охотники же тем временем подплывали к стаду на близкое расстояние и прицельно бросали гарпун. Конечно, с появлением огнестрельного, особенно нарезного, оружия охотиться можно было и с больших расстояний, но довольно часто прицельный полет пули сражал моржа, и он уходил под воду быстрее, чем охотники на лодках успевали подплыть к нему. Охота традиционная, с хлопаньем пластинами китового уса, продолжалась до начала 30-х годов нашего века.