Текст книги "Старый грубый крест"

Автор книги: Руди Рюкер

Соавторы: Терри Биссон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

– Ну, надо как-то занять себя, – сказал Чендлер, пожимая плечами. – Мы застряли здесь навсегда. Мы, может быть, даже стали бессмертными, ну, если нас не съедят вороны.

– Ты имеешь в виду тех больших птиц, которые летают вокруг? – уточнила Амара. Её гугл-очки слегка поблёскивали – документировали место происшествия.

– Мне кажется, они красивые, – сказала Дарли, находившая многие вещи красивыми. – А что им нужно?

– Трудно сказать, – ответил Чендлер. – Иногда одна из них хватает что-нибудь блестящее и уносит. Куда, я не знаю. Другие вороны всегда преследуют ту, которая улетает. Будто они хотят последовать за ней.

– А что, вороны здесь заправляют? – спросил Джек.

– Возможно, – сказал Чендлер. – Иногда ворона пикирует и перекусывает бездельничающего укладчика или праздношатающегося сортировщика. Вот почему бездействовать рискованно.

Амара изобразила дрожь.

– Ты сейчас вполне себе бездельничаешь, – заметил Джек, – покуривая мои самокрутки.

– Вороны чтят меня, потому что им нравится быть пассивными курильщиками рядом со мной, – сказал Чендлер. – Смотрите.

Он затянулся и выпустил дым прямо вверх. Одна из птиц учуяла запах и по спирали спустилась вниз.

Я вздрогнул, когда радужная чёрная ворона приземлилась в поле рядом с нами. Она была размером с частный самолёт, с широкими крыльями, широкой спиной и короткой шеей. Она уселась, будто на корточки, и опустила голову так, чтобы Чендлер мог выпускать дым в ноздри огромного клюва.

– Эти ребята умны, – сказал Чендлер. – Если накачать их дымом, они будут делать то, что ты им скажешь – какое-то время.

– Что, если ты попросишь её, отвезти меня к той куче таблеток вдалеке, чтобы я мог набрать немного блюджин? – Сказал Джек хмыкнув.

– Почему бы и нет? – согласился Чендлер. – Учитывая, что ты обеспечил меня самокрутками. И спичками тоже.

– Хорошая сделка, – сказал Джек.

– Только, когда ты заберёшь свои таблетки, вернись и помоги с укладкой и сортировкой, ладно? – попросил Чендлер. – Мы всегда отстаём.

– Конечно, – сказал Джек. – Как ты и сказал, мы застряли здесь навсегда, и нам больше нечего делать, а жизнь – отстой. И все эти вещи могут когда-нибудь пригодиться.

– Ты спятил? – шёпотом спросил я Джека.

– Заткнись, – пробормотал он. – И повторяй за мной.

Чендлер выпустил ещё больше дыма в ноздри большого ворона, и тот защебетал из глубины своего горла.

– Идём, – сказал он нам.

Джек взгромоздился на шею вороны, будто садился на дракона. Женщины и я уютно устроились в тёмных перьях посередине спины птицы. Огромные крылья рассекли воздух, и мы поднялись, скользя по нижней стороне персиковых облаков друговёрса.

Под нами скорбящие пропавшие без вести сортировали и складывали: монеты, ручки и контактные линзы, шпильки и шляпы, сосиски, кредитные карточки, батарейки, отвёртки…

– Эй! – закричал я. – Вот мой слуховой аппарат! – Он лежал поверх стопки таких же устройств всех типов и размеров, словно экспонат в медицинском музее. Довольно неприятное зрелище, некоторые из них словно из воска и привносят отвратительную старческую атмосферу. По приказу Джека гигантская ворона спикировала вниз и сделала круг, чтобы я сумел схватить свой слуховой аппарат из кучи. По сравнению с моим нынешним размером он был, чёрт возьми, размером с ящик из-под апельсинов. Мне удалось засунуть его в воронье оперение. Возможно, наши относительные размеры придут в норму, если и когда мы вернёмся домой.

Джек оглянулся со своего насеста на вороньей шее и ухмыльнулся.

– Я хочу медиатор для гитары, – попросила Амара. – На память.

Сказано – сделано. Ворона вернулась к тому месту, откуда мы начали, и пластиковая кирка для буги-вуги размером с доску вскоре уместилась среди перьев, уютно устроившись рядом с моим громоздким слуховым аппаратом.

– Ты управляешь этой птицей? – спросил я Джека, повышая голос, чтобы перекричать ветер.

– Да, приятель! – ликовал он. – Знаешь, в «Конце Путешествия» мне заменили колени?

– Конечно, знаю, – сказал я, хотя и не знал.

– Я могу направлять эту птицу коленями, – хлопнул он себя по бедру, словно воин сиу на индейском пони. Титан!

– Я хочу вернуть свою золотую серьгу-подвеску, – сказала Дарли. – Я вижу её в той куче!

– Попридержите коней, мэм, – сказал Джек с ковбойским акцентом. – Мне нужно взять ту гигантскую таблетку блюджин. – Он вонзил свои титановые колени в шею вороны, и мы взлетели к неровной пастельной вершине из пилюль.

– Сейчас должна была быть моя очередь, – сказала Дарли, впадая в уныние.

– Замолчи и помоги, – сказала Амара, когда мы приблизились к горе таблеток. Сортировщики здесь схалтурили, и таблетки были всевозможных цветов. Ведомая Джеком, ворона кружила, пока Амара не заметила нужный. Таблетку блюджин было трудно достать, так как она была размером с рождественскую индейку, но вскоре она оказалась рядом с моим большим слуховым аппаратом и огромным медиатором. А потом мы направились к куче серёжек.

– Вот она! – воскликнула Дарли. – Та россыпь блестящих палочек сверху.

Она высунулась, потянувшись за ней, как ребёнок на карусели, но ворон опередил её, схватив клювом звенящую серьгу.

– Эй! – взвизгнула Дарли.

– Кау!! – ответила ворона из глубины своего горла, крепко держа серьгу в клюве. Некоторые другие вороны заметили добычу нашей вороны, и пикировали на неё, как будто хотели украсть её или хотели последовать за ней.

С грацией тренированного спортсмена наша ворона взмыла по дуге в абрикосовые небеса. Она сделал петлю, поворот Иммельмана и бочку. Мы держались изо всех сил. И теперь мы оторвались от преследующих нас ворон.

– Что происходит? – крикнул я Джеку.

– Держитесь! – закричал он. Он уже не управлял вороной коленями, а цеплялся за перо, волоча ноги за собой, как знамёна.

Нас окружал бледно-персиковый туман. Амара кричала, Дарли скулила, а меня чуть не вырвало. Как летчик-каскадер на авиашоу, ворона выполнила крутую сумасшедшую петлю. Я в ужасе зажмурился. Я чувствовал электричество в облаках.

Я увидел вспышку света. И всё погрузилось во тьму. И наступила тишина.

Я открыл глаза. Дарли, Амара и я всё ещё держались друг за друга. Крылья вороны были распростёрты, как у стервятника, и мы выскользнули из облаков. Джек улыбался.

– Что, чёрт возьми, это было? – спросил я.

– Высший пилотаж, – сказал он. – Кульминацией является самый сложный манёвр из всех – поворот Мёбиуса. Разработан легендарным барнстормером Линкольном Бичи, но никогда не демонстрировался публично. Считается, что именно поворот Мёбиуса стал причиной исчезновения Амелии Эрхардт. Должно быть, благодаря ему вороны добираются из нашей вселенной в друговёрс и обратно.

– Они умеют такое? – спросил я. – Мы дома?

Джек указал вниз. Внизу я увидел огни, поток огней, похожих на звёзды. Я увидел знакомые очертания ветхих крыш «Лондон Эрл кондос». Ворона села на плиту нашего крыльца и, распушив перья – довольно грубо, как мне показалось, – высадила нас и наш найденный груз на бетон. Она улетела, позвякивая золотой серьгой Дарли в клюве.

– Воровка! – закричала Дарли.

– Мы дома, – сказал я. – Ты всё предусмотрел, Джек, или нам просто повезло?

– И то, и другое, – сказал Джек. – Я подозревал, что вороны могут каким-то образом летать туда и обратно между нами и друговёрсом, не меняя своего размера. Так что я направил ворону к сияющей серьге Дарли, это пробудило её вороватую душу, и вуаля…

– Но как ты узнал, что она спрячет её прямо здесь, в Гошене, штат Кентукки?

– Эта часть была глупой удачей, – сказал Джек.

– У нас есть ещё одна проблема, – напомнила нам Амара. Она указала на угол крыльца, где её кошка жадно смотрела на нас из тени.

Мы, четверо людей, вообще не выросли до нормальных размеров. Мы были такими маленькими, что по сравнению с нами Джекова таблетка блюджин была размером с индейку, медиатор Амары – размером с доску для сёрфинга, а мой слуховой аппарат – размером с коробку.

– Чёрт, – сказал Джек. – Мы находимся в неправильном положении в пространственно-временном континууме. – Я согласно кивнул.

– У Кэринг Кейт есть продукт, который может помочь, – сказала Дарли, открывая свой розовый кожаный футляр. – «Увеличь Меня». Он экспериментальный. Подержите свою добычу, пока я втираю это вещество.

И это, более или менее, конец истории.

Девочки для разнообразия переночевали у нас с Джеком, и мы проснулись счастливыми – от всех нас слегка пахло «Увеличь меня» от Кэринг Кейт. Мазь не только увеличила нас до нужного размера, но и увеличила таблетку блюджин, медиатор и слуховой аппарат вместе с нами.

Так что с тех пор Джек откалывает свою ежедневную дозу блюджин от таблетки размером с индейку. Больше никаких поисков крошечных таблеток на полу в ванной. Я подключил свой огромный слуховой аппарат к кальмарофону, и мы используем его как бумбокс, и что с того, что я наполовину глух. Амара превратила свой гигантский медиатор в кофейный столик. Она говорит, что на нём повсюду видны огромные отпечатки пальцев Вадди.

Что касается серёжки Дарли – как я уже сказал, она оказалась размером с серёжку, унесённую вороной размером с ворону. Дарли грозит кулаком каждой пролетающей мимо вороне. Но она делает это в своей фирменной добродушной манере – и её жест выглядит как приветливый взмах. И это к лучшему. Вы же не хотели бы обидеть тайных повелителей пространства.

О, и Джек получил свою Золотую Пи! Он представил несколько видеоклипов из гугл-очков Амары, и высочайшие академические бонзы отправили Джеку награду с помощью дрона UsFedEx. Беспилотник даже завис у нас, чтобы послушать приветственную речь Джека, в которой мой друг поблагодарил всех нас, даже Чендлера, даже ворон.

Награда, конечно, была круглой. И блестящей, почти как настоящее золото.

Джек, конечно, потерял её. Он думает, что она могла скатиться с крыльца.

Вот почему он стоит на четвереньках в сорняках.

А я, я смотрю на небо.

Ещё ничего не потеряно.

Требуется разрешение

– А как насчёт экологических издержек? – спросил мой босс. Мой босс, мистер Мэннинг, всегда думает об окружающей среде. Он сотрудник отдела контроля за состоянием окружающей среды компании «Персональные Краски». В наши дни такой отдел есть в каждой компании.

– В том-то и прелесть, Мэннинг, – сказал ему продавец. (По крайней мере, я думала, что он был продавцом.) – Наша система соответствует научному прямоточному типу дымовой трубы, который является новейшим достижением в области экологической технологии разгрузки. Пары попадают прямо в атмосферу…

– Что? Вы хотите, чтобы я выбрасывал ядовитые побочные продукты производства «Персональных красок» непосредственно в атмосферу, и вы утверждаете, что это не повлечёт за собой никаких экологических издержек?

– Я не сказал «никаких», я сказал «маленькие», – пояснил продавец (по крайней мере, он говорил как продавец). – Как вы знаете, загрязнение окружающей среды в наши дни является законным, если оно должным образом лицензировано и оплачено. А новая администрация снизила сбор за токсичные частицы до двадцати пяти центов за тонну. Если учесть кредит на капитальные улучшения и скидку, которую вы получите, если купите новую дымовую трубу у американской компании, вы сэкономите 39,8% в первый год по сравнению с вашей нынешней системой очистки дыма, которая, в любом случае, не приносит чертовски много пользы, судя по тому, что я вижу из окна.

– Хммм! Что ж, в этом вы правы. Вы записываете это, мисс, мисс…

– Миссис Робинсон, – сказала я, пытаясь игнорировать руку мистера Мэннинга на моём бедре. Его разрешение на сексуальное домогательство, которое хранилось в файле в главном офисе, не распространялось на фактический генитальный контакт, так что мне, слава Богу, не приходилось беспокоиться о том, что рука продвинется немного выше. – Я записываю, в своём блокноте. – Он из переработанной бумаги – я ответственно выполняю свою работу.

– Во всяком случае, всё расписано в брошюре, которую я вам дал, – продолжал продавец (я всё ещё думала, что он продавец). – Неограниченный сброс в атмосферу – только один из элементов общей системы управления отходами, которая также включает неограниченное рассеивание твёрдого мусора и полное удаление водных сточных вод, и всё в одной низкой ставке Агентства по охране окружающей среды.

(Агентство по охране окружающей среды! Итак, он был государственным служащим.)

– Ну, конечно, вы заманчиво рассказываете, – сказал мистер Мэннинг. – А можете ли вы помочь с нашим кризисом с утилизацией твёрдых отходов? Мы здесь говорим о куче разных вещей.

– С нашей новой системой учёта вы больше не будете тратить лишнего, перевозя мусор по всему миру в поисках законных свалок, – сказал представитель Агентства по охране окружающей среды (ибо так оно и было). – Вы заплатите единовременный штраф за загрязнение окружающей среды и свалите всё своё дерьмо в большую грёбаную кучу мусора в бедной части города.

– Мне это нравится, – сказал мистер Мэннинг. – А как насчёт липких, вонючих материалов? У нас есть отходы, выделяющие радиоактивный пар и диоксины прямо в грунтовые воды. Вы собираетесь позволить нам выбросить их там, где нам удобно?

– Нет, мы же несём ответственность за защиту общества, – сказал представитель агентства. – Настоящую вонючую дрянь, вы выбрасываете в лесу.

– Это мне тоже нравится, – сказал мистер Мэннинг. – А как же исчезающие виды? Вы не поверите, сколько неприятностей мы получаем в последнее время от защитников окружающей среды.

– Забудьте о них, – сказал представитель EPA. – Если бы мы их слушали, то были бы по уши в совином дерьме.

– Я думала, там было коровье, – сказала я.

– Не забивай свою хорошенькую головку, – сказал мистер Мэннинг, его рыскающая лапа остановилась на резинке моих трусиков, где заканчивалось его разрешение. – Просто удостоверься, что ты всё это записала.

– Во всяком случае, всё это описано в брошюре, которую я вам дал, – сказал агент. – Поскольку исчезающих видов не осталось, плата за ИВ была отменена. Это делает наш план выплаты прямых экологических штрафов ещё более привлекательным. По самым скромным подсчётам…

Пока он бубнил, я смотрела в окно. Из кабинета мистера Мэннинга на двадцать третьем этаже открывался прекрасный вид на реку, которая с её блестящими масляными пятнами напоминала разноцветный плащ Иосифа. (Я читаю Библию[14]14
  Бытие 37:3.


[Закрыть] каждый день. А вы?)

Представитель Агентства по охране окружающей среды показывал мистеру Мэннингу четырёхцветную фотографию тридцатишестидюймовой трубы. – Прелесть научной сквозной системы в том, что она никогда не засоряется и редко даёт задний ход, – сказал он. – Сточные воды облагаются налогом только один раз и сбрасываются непосредственно в реку, которая удобно впадает в море. Это как платный туалет.

– Этот парень – поэт, – размышлял мистер Мэннинг, проводя рукой по ложбинке, между моих ягодиц. Я старалась не обращать на него внимания (работы в наши дни мало) и продолжала смотреть в окно. Это был великолепный день. Можно было увидеть небо, ну, почти. Радиоактивная свалка на другом конце города тепло светилась, напоминая мне о доме. Поскольку свалка находилась по соседству с моим районом, штрафы за повышенные значения на счётчике Гейгера (мы называли их глистами, или деньгами за мутацию) обеспечили дополнительные пособия на погребение пяти из моих шести детей.

– К тому же, всё это очень патриотично, поскольку сто процентов экологических штрафов идёт непосредственно в казну США, а не на какую-то высокотехнологичную японскую аферу по очистке, – сказал представитель агентства, завершая свою речь.

– Мне это нравится, – сказал мистер Мэннинг.

Я украдкой взглянула на часы. Мой постоянно работавший неполный рабочий день муж, Большой Билл, с нетерпением ждал, когда я вернусь домой, чтобы приготовить ужин для себя и нашего последнего оставшегося ребёнка, ужасно деформированного, сумасшедшего маленького калеки, Крошки Тима.

Было 4:59. Мистер Мэннинг и представитель агентства всё ещё разрабатывали детали ежеквартального плана оплаты за загрязнение окружающей среды, что означало, что мне придётся работать допоздна, хочу я того или нет.

Разумеется, я получу сверхурочные.

***

Наконец, в 5:59 бумаги были подписаны, и я отправилась домой. На лестнице было полно народу, но лифт был почти пуст. Многие люди боятся пользоваться лифтом после ужасающих инцидентов последних нескольких недель, но мне достаточно просто знать, что сертификат осмотра хранится в офисе управляющего зданием (даже если нам не разрешают его видеть).

Скоростная автомагистраль была заполнена бампером к бамперу репликами пятидесятых годов, с большими рёбрами, которые популярны сейчас, когда снова доступен этилированный бензин. У меня потеплело на сердце при мысли о том, что все штрафы за его использование пойдут в бюджет на нужды образования, здравоохранения и соцобеспечения. Я знала, что это помогает оплачивать коррекционное образование моего невменяемого, плохо обучающегося, страдающего двойной дислексией малыша, Крошки Тима.

Я ехала, слушая рекламу вполуха и Говарда Стерна, который вернулся в эфир (его радиостанция, по-видимому, приобрела ещё одно разрешение на непристойности). Я устала, и мне не очень хотелось слушать, поэтому я убавила звук настолько, насколько это было возможно, мечтая о том дне, когда мы с Большим Биллом сможем позволить себе машину без радио.

Но лучше зажечь свечу, чем проклинать темноту, поэтому я сосредоточилась на красоте разноцветных машин, ползущих по пурпурно-тонированному небу. Штрафы за выбросы углекислого газа, безусловно, облегчили налоговое бремя для работающих жён, вроде меня.

Движение возле аэропорта замедлилось почти до минимума. Сначала я испугалась, что это очередная авария (которая может задержать движение по магистрали на несколько часов), но это был всего лишь комплект шасси, который оторвался и упал на шоссе. В последнее время такое происходило всё чаще и чаще с тех пор, как Федеральный совет по аэронавтике начал продавать авиакомпаниям отказы от обязательного обслуживания, чтобы увеличить свой пенсионный фонд.

Я была рада увидеть огни нашего мирного пригорода Миддл-Элм. Моя радость была немного испорчено (но только немного) сожжением креста в парке. Похоже, Ку-клукс-клан приобрёл ещё одну лицензию на предрассудки – не такую дорогую, как разрешение на фактическое насилие. Линчевание на прошлой неделе, должно быть, обошлось им в хорошенькую монету (если вы можете использовать слово «хорошенькая» для такого мрачного события).

Было почти девять, когда я въехала на подъездную аллею. Я знала, что у меня будут неприятности, поэтому я медлила у двери так долго, как только могла, пока меня не начало тошнить от вони из свинарника наших соседей. Запах просто ужасен, но что мы могли поделать? Миссис Грин заплатила за свои фекалии, и, в конце концов, деньги пошли на снижение налогов на нашу собственность. Кроме того, её животных не съедали, а мучили до смерти ради науки, и я знала, что эти эксперименты на животных помогали улучшить качество жизни моего неизлечимо больного, покрытого гноем, полубезумного сына, Крошки Тима.

Барбара (я не буду называть её Бэбс!) стояла в дверях и махала резиновой перчаткой, но я не помахала ей в ответ. Не хочу показаться высокомерной, но я ненавижу, когда обычные люди напускают на себя вид гигантских корпораций.

– Где, чёрт возьми, ты была, сука! – пробормотал Большой Билл. Он сделал ещё глоток джина (игнорируя этикетку, на которой было написано: «ВНИМАНИЕ, ВЫПИВКА ЗАСТАВЛЯЕТ НЕКОТОРЫХ ЛЮДЕЙ ВЕСТИ СЕБЯ ОТВРАТИТЕЛЬНО»). Он схватил меня за задницу, а когда я отстранилась, сжал кулак, как Ральф Крамден (вы ведь любите это старое шоу?[15]15
  «Новобрачные» (The Honeymooners) – американский комедийный телесериал, 1955-56гг.


[Закрыть]), и указал не на Луну, а на своё разрешение на избиение жены, висящее в рамке на стене над обеденным столом, рядом с нашим брачным свидетельством.

Проигнорировав его выходки, я поставила курицу в духовку, быстро захлопнув дверцу, чтобы избавиться от запаха. Мне было интересно, сколько ей лет, но определить это было невозможно. Срок годности был указан на официальной наклейке Министерства сельского хозяйства США, запрещающей отмену штрафа за просрочку, и снимать их, как бирки на матрасах, запрещено законом.

Где же Крошка Тим? Как раз в этот момент, когда я услышала стрельбу из автоматического оружия (в наши дни у всех есть разрешение), он ворвался в дверь; вернее, вкатился, его лицо было всё в крови, а инвалидная коляска искорёжена.

– Где ты был? – спросила я. (Будто я не знала! В последнее время ему пришлось путешествовать по неблагополучному району, с тех пор как городская администрация выпустила облигации, чтобы купить разрешение, позволяющее обойти законы о ограничении доступа инвалидов.

– Меня ограбили, – сказал он, выплёвывая сломанные зубы в маленькую, похожую на клешню, крохотную ручонку.

– Кто это сделал? – спросил его отец. – Я убью их!

– У них были свои документы, пап! – захныкал наш избитый, избитый, плачущий малыш. – Они выхватили их и помахали ими у меня перед носом, а потом стали бить, бить, бить!

– Бедный ребёнок, – сказала я, стараясь не смотреть на него. Никогда не отличавшийся красотой, он выглядел ещё хуже, чем обычно. Вместо этого я посмотрела в окно на закат. Говорят, что сейчас, когда загрязнение окружающей среды под контролем, закаты красивее, чем когда-либо были. Конечно, они адски живописны (прошу прощения за мой французский)!

– Чёрт бы их всех побрал, – сказал Крошка Тим, сморщив то, что осталось от его носа-пуговки. – Что у нас на ужин, опять цыплёнок?

И это конец моей истории. Если вам она не понравилась, отправляйтесь к чёрту. Пожалуйста, направляйте любые жалобы в Нью-йоркское отделение Национального союза писателей, Отдел сюжета, где хранится моё разрешение на отсутствие кульминации, номер 5944, Пошлина уплачена.