Текст книги "Всемирный следопыт, 1928 № 08"

Автор книги: Руаль Энгельберт Гравнинг Амундсен

Соавторы: Евгений Кораблев,Сергей Огнев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

ВСЕМИРНЫЙ СЛЕДОПЫТ
1928 № 08

*

ЖУРНАЛ ПЕЧАТАЕТСЯ

В ТИПОГРАФИИ «КРАСНЫЙ ПРОЛЕТАРИЙ»

МОСКВА, ПИМЕНОВСКАЯ, 16

□ ГЛАВЛИТ № А—15993. ТИРАЖ 125.000

СОДЕРЖАНИЕ:

Рабы Больших Каменоломен. Рассказ Бориса Пик. – Мои полярные приключения. Автобиографический очерк Р. Амундсена (окончание). – Сибирские трапперы. Очерки промысловой охоты С. И. Огнева. – Черепахи Чортова острова. Рассказ Б. Рустам Бек Тагеева. – За нерпой. Байкальский рассказ Е. Кораблева. – Из наблюдений орнитолога: Красавка. Рассказ И. Брудина. – В лесах Бразилии. Рассказ С. Гр. (к рисунку на обложке). – Из великой книги природы. – Наш ответ Чемберлену. – Галлерея народов СССР: Казаки. Узбеки. Очерки к таблицам на последней стран. обл.

Вниманию подписчиков!

1. Всем подписчикам «Следопыта» по II абонементу выписаны две экспедиционных карточки: одна – на книги Дж, Лондона, а вторая – на «Следопыт» с остальными приложениями. Эти карточки должны находиться в местком почтовом отделении.

2. При наличии карточки– все справки подписчику о доставке должно давать это почтовое отделение (в адрес которого Изд-во направляет журнал). Почтовое отделение обязано полностью удовлетворять подписчика по карточке, и уже само требует от Изд-ва досылки, в случае нехватки журнала или приложения.

Поэтому обращайтесь в Изд-во с жалобой лишь тогда, когда карточки вовсе нет, или когда почта отказывается выдать очередной экземпляр помеченного в карточке издания (журнала или приложения).

3. По техническим причинам, на карточках многих годовых подписчиков в рассрочку обозначен срок подписки условно 3 мес. Высылка очередного взноса влечет автоматически продление подписки. При неуплате в марте-апреле очередного взноса, высылка издания с апрельских, номеров приостанавливается.

4. Приложения к «Следопыту» рассылаются по мере их выхода из печати (отдельно от журнала). В силу ряда причин, редакция лишена возможности помещать в журнале (как это просят многие подписчики) сведения о сроках рассылки изданий «Следопыта». О выходе в свет и рассылке журнала и приложений объявляется в очередных воскресных номерах газеты «Известия ЦИК и ВЦНК СССР».

БЕРЕГИТЕ СВОЕ И ЧУЖОЕ ВРЕМЯ! Все письма в контору пишите возможно более кратно и ясно, избегая ненужных подробностей. Это значительно облегчит работу конторы и ускорит рассмотрение заявлений, жалоб и т. п.

При высылке очередного взноса подписной платы не забудьте обязательно указать на отрезном купоне перевода: «ДОПЛАТА на «Всемирный Следопыт». В случае отсутствия этого указания, Контора может принять ваш взнос, как новую подписку, и выслать Вам вторично первые номера журнала.

Не откладывайте на последние дни возобновления подписки. Высылайте очередной взнос подписной платы заблаговременно.

ОТ КОНТОРЫ «СЛЕДОПЫТА»

Для ускорения ответа на ваше письмо в Изд-во – каждый вопрос (о высылке журналов, о книгах и по редакционным вопросам) пишите на ОТДЕЛЬНОМ листке.

При высылке денег обязательно указывайте их назначение на отрезном купоне перевода. О перемене адреса извещайте Контору по возможности заблаговременно. В случае невозможности этого, перед отъездом сообщите о перемене местожительства в свое почтовое отделение и одновременно напишите в Контору Журнала, указав подробно свой прежний и новый адрес и приложив к письму на 20 коп. почтовых марок (за перемену адреса).

Адрес редакции и конторы «Следопыта»: Москва, центр, Ильинка, 15. Телефон редакции: 4-82-72. Телефон конторы: 3-82–20.

Прием в редакции: понедельник, среда, пятница – с 3 ч. до 5 ч.

Рукописи размером менее ½ печатного листа не возвращаются. Рукописи размером более ½ печатного листа возвращаются лишь при условии присылки марок на пересылку.

Рукописи должны быть четко переписаны на одной стороне листа, по возможности – на пишущей машинке.

Вступать в переписку по поводу отклоненных рукописей редакция не имеет возможности.

РАБЫ БОЛЬШИХ КАМЕНОЛОМЕН

Рассказ Бориса Пик

ОТ РЕДАКЦИИ:

За последние годы в долине Нила были произведены многочисленные археологические раскопки английской, американской и немецкой научными экспедициями. Было обнаружено много чрезвычайно интересных памятников древнего Египта, совершенно исключительных по своей материальной ценности и художественной значимости.

Научная обработка этих памятников еще только начинается. Несомненно, они скажут много нового об истории египетского искусства в эпоху его высшего развития и расцвета. По всей вероятности, удастся уста-повить ряд интересных данных из истории египетских фараонов. Однако можно сильно сомневаться в том, что бы эти великолепные царские саркофаги и художественные статуи богов при всей их бесспорной научной ценности способны были пролить новый свет на ту сторону египетской истории, которая является одновременно и самой важной и наименее затронутой исследованиями. Мы имеем очень мало сведений о социальной истории самого египетского народа, о его экономических отношениях и борьбе за свободу. Тем более ценны и интересны для нас немногочисленные отрывочные данные некоторых папирусов, доказывающие, что упорная классовая борьба велась уже в древнейшие времена, на заре человеческой истории…

В одном папирусе, относящемся ко времени фараона Рамзеса III (около XII столетия до нашей эры), мы читаем, как измученные, голодающие рабочие решились, наконец, бросить работу и собрались у хлебных амбаров, требуя пищи. Разве это не пример экономической забастовки! Такие случаи были, конечно, не редки, но не в интересах жрецов было описывать их в своих летописях; жрецы предпочитали писать о постройках новых храмов или о «великих» подвигах фараонов. Настоящий рассказ имеет целью обратить внимание читателей на указанный выше пробел в наших сведениях об истории великого народа Нильской долины.

«Два раза собирались они у Больших Житниц, требуя себе пищи…»

(Из египетского папируса. Ermann, Egypt. 124—6.)

I. У египтолога.

Привратник отеля «Сфинкс» в Люксоре, маленький надутый человечек, встретил меня не очень приветливо. Он подозрительно покосился на мой кожаный чемодан, облепленный багажными ярлыками:

– Профессор очень занят, сэр; он строго приказал мне…

Новенький египетский пиастр оказал, впрочем, известное действие: пухлая　ручка нажала кнопку; в дверях выросла фигура в феске и белом балахоне.

– Проведите их к профессору Шарту, Ращид…

Мы поднялись по устланной коврами лестнице и свернули в коридор. Рашид скрылся за одной дверью, и минуту спустя я был принят Августом Шартом, известным египтологом и профессором Гарвардского университета.

Я начал свою заранее приготовленную фразу, чрезвычайно любезную и витиеватую.

Профессор сразу прервал мое красноречие:

– Джеккерс писал мне о вас, и я буду рад исполнить его просьбу. Вы интересуетесь египтологией и хотите побывать на моих раскопках? До сих пор я никому не разрешал этого. Для вас я сделаю исключение… Нет, пожалуйста, не благодарите, это – для Джеккерса. И потом… – он слегка улыбнулся, – ведь мы же не будем мешать друг другу…

Просторный кабинет его скорее напоминал музей. Письменный стол был уставлен скарабеями[1]1
  Скарабей – каменное изображение священного жука – копра, служившее печатью или амулетом.


[Закрыть]), амулетами[2]2
  Амулет – металлическая или каменная фигурка, носившаяся на теле для предохранения от бедствий.


[Закрыть]) и различными фигурками богов и животных. На стенах висели барельефы и глиняные таблицы. Весь угол кабинета занимал большой саркофаг[3]3
  Саркофаг – гробница в виде громоздкого ящика с нарисованными или скульптурными изображениями.


[Закрыть]) из темного гранита.

– Здесь только незначительная часть моих коллекций, – сказал профессор, – остальное уже упаковано и на-днях будет отправлено в Америку; этим заняты сейчас оба моих помощника. Все эти вещи относятся к эпохе Среднего Царства, следовательно, к середине третьего тысячелетия до нашей эры. Саркофаг, впрочем, – гораздо древнее. Он – почти современник пирамид. Это – гробница Уэфа, заведывавшего Большими Житницами и главного казначея одного из фараонов пятой династии. Внутри саркофага были найдены только сосуды для благовоний и амулеты от злых духов; все остальное похищено ворами, вероятно, еще в древнее время… Как вам понравится это украшение?

Профессор достал из шкатулки блестящий предмет и подал мне:

– Разве ваши парижские ювелиры могут сделать что-либо подобное?

Это был браслет – золотой ястреб с распростертыми крыльями. Две змеи обвивали его туловище причудливыми изгибами.

Работа была действительно, изумительная!

– Украшение принцессы Аах-Хотпе, дочери фараона. Обратите внимание, как сделана чешуя… А вот нечто совсем в другом роде…

Он указал на кожаные шары, лежавшие в углу. Они напоминали больших размеров футбольные мячи, из которых выпустили воздух. В каждом из них было большое круглое отверстие.

– Из всех моих находок, это – самая загадочная. До последнего времени был известен лишь один подобный предмет, находящийся сейчас в Лувре. В каталоге музея он просто значится, как «кожаный сосуд для масла»; таково было мнение Масперо и других ученых. Боюсь, однако, что дело не так просто. Что это такое, по-вашему?

_{«Что это такое, по вашему?» – проговорил профессор, показывая мне шар…}

На мягкой дубленой коже были видны следы темных пятен неправильной формы.

– Это – человеческая кровь! Химический анализ не оставил в этом отношении ни малейшего сомнения. И, заметьте, пятна особенно обильны на внутренней стороне кожи… Обратите также внимание: стенки у всех двойные, между ними свободно проходит ладонь. Весьма вероятно, что это пространство между стенками чем-нибудь заполнялось. Согласитесь, все это мало похоже на сосуды для масла… Впрочем, в одном из них я, действительно, кое-что нашел… Не угодно ли посмотреть?

Профессор подал мне один из шаров. В нем что-то было.

– Выньте!

Я вынул полукруглую надломанную кость. Это была человеческая нижняя челюсть. Несколько коричневых зубов еще держалось в лунках…

– Где вы нашли это, профессор?..

– Все эти кожаные предметы найдены мною при исследовании одной подземной галлереи в Больших Каменоломнях. Больше там ничего не было особенного. Впрочем, исследование только начато. Завтра мы производим осмотр галлереи, и я приглашаю вас…

Профессор стал расспрашивать про Джеккерса, интересовался моими познаниями в египтологии…

– Итак, завтра в семь утра я вас буду ждать, – сказал он, пожимая на прощание руку. – Только запасайтесь рабочим халатом, а то ваш костюм больше подходит для музейного зала. Кстати, – добавил он, – захватите с собой револьвер. Эта вещь здесь никогда не лишняя. Местное население не особенно-то долюбливает своих повелителей-англичан, и нередко приезжему иностранцу приходится испытывать это на своей шкуре… До завтра! Не забудьте: ровно в семь.

II. На пути к Большим Каменоломням

Город остался позади. Наш автомобиль свернул с дороги, шедшей вдоль берега Нила, и мы очутились среди колыхавшегося моря стеблей. Бесконечные поля дурры[4]4
  Дурра – одна из разновидностей проса.


[Закрыть]) только кое-где прерывались небольшими деревеньками феллахов[5]5
  Феллахи – земледельческое население современного Египта.


[Закрыть]) с их характерными хижинами из нильского ила, группами финиковых пальм и высокими шестами колодцев. Иногда встречались широкие, наполненные водой оросительные каналы феллахов. В таких случаях наша машина спугивала целые стаи черноголовых ибисов[6]6
  Ибис – голенастая птица из семьи аистов, считавшаяся в древнем Египте священной.


[Закрыть]), долго потом кружившихся над водой с громкими пронзительными криками. Над нами было безоблачное серо-синее небо, по сторонам– волнующееся море желто-зеленых колосьев. Далеко на горизонте, в дрожащем от зноя воздухе неясно обрисовывались очертания возвышенности.

– Большие Каменоломни, – указал на возвышенность профессор Шарт.

В одной феллахской деревне нам преградил дорогу столетний старик библейского вида. Не обращая внимания на предостерегающие знаки шофера, он бесстрашно стоял перед автомобилем и выкрикивал непонятные слова, грозно стуча о землю длинным посохом. Я уверен, он не сдвинулся бы с места, если бы машину пустили прямо на него…

_{Нам преградил дорогу столетний старик библейского вида…}　

Турок-шофер вопросительно взглянул на нас. На наше счастье, подошел феллах и увел старика с дороги, почтительно поддерживая его под локти.

– Он принял нас с вами за англичан и призывал проклятие аллаха на наши головы, – пояснил мне профессор.

Мало-по-малу деревни стали попадаться реже, поля прекратились, и веселые краски зелени сменились желтовато-серыми полосами обнаженной земли.

Солнце стояло высоко, когда наш автомобиль подъезжал к Большим Каменоломням. Зной сделался нестерпимым; чувствовалась необыкновенная, свойственная только Египту сухость воздуха. Хотелось пить, и я то-и-дело прикладывался к висевшему на ремне термосу с холодной водой.

Мы остановились у подножия невысокой каменистой возвышенности. Причудливой формы скалы сверху донизу были изборождены трещинами, ямами и осыпями. Все пространство вокруг было усеяно различной величины осколками песчаника, начиная с маленькой гальки и кончая огромными желтоватыми глыбами, величиною с верблюда. Кое-где из расщелины выбивались кусты неприхотливого тамариска[7]7
  Тамариск – гребенщиковое растение с мелкими, чешуевидными сизоватыми листьями. Растет в пустынных и степных местностях.


[Закрыть])…

В тени была раскинута палатка, и несколько рабочих-феллахов сидело поблизости.

К нам подошел человек во френче и колониальном шлеме. Это был мистер Крэд, египетский полицейский чиновник, присланный для осмотра галлереи.

Мы нарядились в халаты из джутовой материи и по искусственным ступеням, прорубленным в скале, стали подниматься кверху. Нас сопровождало двое рабочих с факелами.

Дорога была утомительная. В некоторых местах виднелись громадные ямы, дно которых терялось во мраке; по карнизам, поросшими кое-где скудной растительностью, гнездилось множество каменок и диких голубей, с шумом вылетавших оттуда при нашем приближении. Иногда что-то тяжелое шарахалось от нас в сторону; вероятно, это были вараны – местные ящерицы гигантских размеров…

Наконец, за выступом огромной скалы мы увидели темное отверстие. Это был ход в галлерею.

Рабочие зажгли факелы; один из феллахов привязал конец веревки к вбитому у входа шесту.

– Наша путеводная нить, – сказал профессор Шарт.

Мы углубились в темноту…

III. Внезапное нападение

Галлерея была около двух метров ширины и немного больше в высоту. При неровном свете факелов можно было различить темные впадины стен, чередовавшиеся с освещенными выступами, по которым прыгали наши причудливые тени. Сводчатый потолок состоял из обтесанных гранитных камней, плотно прилаженных друг к другу. В некоторых местах правильными черными квадратами вырисовывались глубокие ниши. Воздух был здесь гораздо прохладнее, чувствовалась сырость.

Впереди шли феллахи с факелами и клубком веревок, конец которого был привязан у входа; за ними – профессор и Крэд; позади всех – я.

Треск факелов и звуки наших шагов гулко раздавались среди могильной тишины галлереи, и мне почему-то казалось, что впереди, в темноте, куда не доставал свет, тоже идет несколько человек. Они останавливались, когда останавливались мы, и затем снова шли вместе с нами, всегда на одном и том же расстоянии. Вероятно, это был акустический обман…

Профессор Шарт первый прервал молчание:

– Все это совершенно не похоже на обычные погребальные ходы древних египтян, – сказал он. – Кроме тех кожаных предметов да нескольких образчиков примитивной каменной утвари, мы ничего здесь не нашли. Никаких надписей, никаких указаний на назначение этих ходов. Вам было бы гораздо интереснее побывать на раскопках храмов или царских усыпальниц. Вы бы увидели там массу удивительнейших предметов этой блестящей культуры… Для меня, впрочем, эта мрачная галлерея представляет значительный интерес. Быть может, она скажет больше, чем многие пышные памятники…

Профессор говорил тихим голосом, словно боялся быть услышанным. Я тоже испытывал жуткое чувство, словно какие-то искаженные ужасом лица безмолвно глядели на нас из этих темных углублений. Я обернулся назад: почти сейчас же за мной начинался, мрак, в который уходили наши колеблющиеся тени…

Мы молча прошли метров триста и повернули за угол. Я заметил, что шедшие впереди феллахи оказались почему-то гораздо дальше. Вдруг раздался треск… Взметнулся целый сноп гаснущих искр, и мы внезапно погрузились в абсолютную темноту…

Все это произошло очень быстро. Я и Шарт бросились вперед и стали кричать. Нам отвечало только эхо. Наши феллахи бесследно исчезли!..

Мы стали прислушиваться. Впереди – ни малейшего звука, ни малейшего следа какого-либо движения… Только позади были слышны торопливые приближающиеся шаги. Крэд чуть не сшиб меня с ног.

– Где вы? Неужели эти негодяи нас бросили? – негодующе восклицал полицейский чиновник.

– Веревка! – крикнул профессор. Он зажег спичку. Мы стали шарить вокруг. Моя нога отбросила круглый мягкий предмет. Это был клубок.

– В какую сторону итти?

– Конечно, назад, ко входу, – топотом сказал Крэд.

Профессор снова зажег спичку. Я увидел его лицо: оно было чрезвычайно серьезно, но казалось спокойным.

– Быть может, нам лучше итти вперед и попытаться найти факелы? – сказал он.

– Феллахи их, несомненно, захватили с собой… У нас есть веревка, идемте назад…

Мы пошли ощупью, часто останавливаясь и прислушиваясь. Я держался за веревку, боясь натягивать ее слишком сильно. Пройдя небольшое расстояние, я невольно вскрикнул: веревка оказалась обрезанной! В тот же момент впереди нас, во мраке почудился неясный шорох. Крэд схватил меня за руку:

– Слышите?..

Я направил револьвер. Мне показалось, что профессор сделал такое же движение. Прошло минуты две… Вдруг из темноты прогремел выстрел. Потом еще… Послышался крик. Какие-то огни запрыгали перед глазами, и я потерял сознание…

–

Первое, что я почувствовал, была тупая боль в затылке. Сильно мучила жажда. Сделав усилие, я прильнул губами к термосу. Потом стал ощупывать голову. Вероятно, меня ударили чем-нибудь сзади. Волосы на затылке слиплись, на пальцах чувствовалась кровь. Земля вокруг тоже была мокрая и липкая. Я приподнялся и попробовал итти. Голова кружилась, боль стала сильнее…

Пройдя несколько шагов, я наткнулся на какой-то предмет и упал на колени, коснувшись чего-то холодного и влажного. Это было человеческое лицо!..

При свете спички я разглядел труп мистера Крэда с распростертыми руками и странно запрокинутой головой. Около него виднелось тело профессора Шарта. Он лежал с закрытыми глазами в спокойной позе; одна рука покоилась на груди, будто в последний момент профессор собирался что-то достать из кармана. На лбу его вдруг появилось красное пятно и медленно потекло к носу… Это капнула кровь из моей раны.

Выронив спичку, обжегшую мне пальцы, я вскочил на ноги и бросился бежать. Мне даже не пришло голову поискать наши револьверы; они могли лежать где-нибудь около трупов.

Плохо сознавая окружающее, натыкаясь на стены, я долго бежал в одном направлении, сам не зная куда. Наконец, почувствовав сильное головокружение, я должен был опуститься на землю. Боль сделалась нестерпимой; струйки крови протекли за воротник и щекотали спину. Прислонившись к стене, я бессознательно глядел в темноту.

Вдруг далеко во мраке мне померещилась огненная точка. Качаясь влево и вправо, она приближалась ко мне. Кто-то с фонарем двигался в мою сторону.

Я неподвижно сидел и ожидал этого приближения; в голове не было никаких мыслей…

Их оказалось несколько человек в длинных белых плащах. Несший фонарь остановился возле меня и сказал что-то на непонятном языке. Двое низко наклонились ко мне.

– Можешь итти? – спросил один из них по-английски.

_{«Можешь итти?» – спросил один из подошедших людей…}

Я сделал отрицательный жест.

Человек с фонарем опять что-то сказал, и меня положили на плащ, заменивший носилки…

IV. Черноглазая Нефрит

Был ли то бред или действительность, я не знаю до сих пор. Мне представлялось, что меня несут по ярко освещенным коридорам. Какие-то люди теснятся к носилкам. Потом будто кто-то бросился на меня с кулаками, и около меня началась свалка… Помню затем что-то пестрое перед глазами, какие-то ткани, ковры… Как будто женское лицо наклонилось к моему изголовью, и в то же время грубый мужской голос убеждающе говорил недобрые слова… Незнакомый краснобородый человек вплотную придвинулся ко мне и делал надо мной что-то страшное, причиняя невыносимые страдания… Помню потом ощущение чего-то мягкого, успокоительного… Кажется, мелодичный женский голос пел какую-то песню…

Я не уверен, было ли все это…

Окончательно очнулся я в просторной, устланной коврами комнате. При свете висячей лампы было видно развешенное на стенах оружие: щиты, сабли, кинжалы. Окон и дверей не было заметно. Я лежал на большом ворохе мягких душистых трав, покрытых белою простыней. Голова была перевязана, но чувствовал я себя достаточно бодро. Около меня стоял низенький мавританский столик, на нем был кувшин с питьем.

Край одного ковра, оказавшегося дверью, вдруг отодвинулся – и появилась молодая девушка. Она была в плаще из легкой шелковой материи и в мягких туфлях из шкуры леопарда. Из-под увешенного металлическими кругами головного убора на меня смотрели два черных глаза. Смотрели участливо и как будто со страхом. Улыбнувшись, она показала на кувшин:

– Выпейте, вам это будет полезно…

Она сказала по-английски, с приятным гортанным акцентом.

– Скажите мне, где я?

Ответа не последовало. Мне показалось, что ее тонкие брови чуть заметно сдвинулись.

– Как вас зовут? – спросил я, чтобы заставить ее говорить.

– Нефрит[8]8
  Нефрит – название минерала. Спутанно-волокнистое строение дает ему необыкновенную вязкость и крепость, не уступающие стали. Нефрит – плотен, тверд, имеет большой удельный вес (2,9–3), встречается в различных окрасках. Этот камень в древнее время ценился чрезвычайно дорого.


[Закрыть]).

– Давно я лежу здесь?

– Второй день…

Девушка вдруг указала на дверь и сделала предостерегающее движение.

– Не ходите туда! – прошептала она и вышла.

Я стал обдумывать свое положение: «Я нахожусь, конечно, у тех, кто убил моих спутников. Бедный профессор Шарт! Они принесли меня сюда из галлереи. Но почему эта девушка не захотела мне ответить? Неужели она – сообщница тех убийц? Вряд ли она смотрела бы на меня так участливо… перевязала мне голову. Нет, это перевязал тот человек с красной бородой… Она только стояла рядом… Кто же эти люди, которые напали на нас? Кочующие бедуины? Туареги[9]9
  Туареги – главнейшее берберийское племя в Сахаре, отличающееся фанатизмом; туареги занимаются скотоводством и грабежами. Их жертвою пало несколько исследователей Сахары.


[Закрыть]) пустыни?» – Я стал рассматривать оружие на стенах.

Некоторое время спустя Нефрит принесла мне рису и чашку душистого черного кофе. Все это она молча поставила на столик у моего изголовья.

– Нефрит! – начал я не без колебания. – Я хочу уйти отсюда, я чувствую себя теперь здоровым…

Девушка вздрогнула, на лице ее изобразился ужас.

– Они не сделают этого! – вдруг воскликнула она, протягивая руки. – Они не посмеют этого сделать!.. А если сделают!.. – Она словно оттолкнула кого-то и выбежала из комнаты.

Я вскочил и осторожно подкрался к двери: за ней оказался небольшой проход; вторая дверь вела в полутемную комнату…

На полу сидело несколько полуобнаженных людей негритянского типа. Они тихо беседовали о чем-то; мне показалось, что один держал в руках такой же кожаный шар, какие я видел у профессора Шарта… Я вернулся и лег. Все это было чрезвычайно странно и предвещало мало хорошего. Что собираются делать со мной эти люди? Наверное, что-нибудь ужасное. Это можно было понять из ее слов… Надо бежать отсюда, бежать как можно скорее, пока они не пришли за мной! Но как это сделать?..

Я начал тщательно осматривать стены: везде за коврами был только плотный желтоватый песчаник; никаких отверстий, ничего похожего на окна. В ту дверь? – Но их там слишком много, с этим оружием не справишься с ними… Я испытывал чувство человека, бессильно ожидающего смертного приговора… Ах, если бы вернулась Нефрит, она бы сказала мне всю правду!..