Текст книги "Развлекающие толпу"
Автор книги: Розмари Роджерс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 34 страниц)
Глава 36
Запись была очень четкой. Брайтман действительно оказался весьма добросовестным и услужливым человеком, но, к счастью, и столь же недалеким.
– Я ненавижу его… Я действительно его ненавижу! И презираю. Я не хочу, чтобы он ко мне прикасался, но когда он все же это делает, я не понимаю, что со мной происходит. Даже сегодня, когда на нас смотрели десятки людей, я забыла обо всем на свете. Понимаете?.. Господи! Что же это получается? Я всегда считала, что не вполне полноценна как женщина. И это действительно так. Но когда он прикасается ко мне, я не знаю, что со мной происходит. И не понимаю, почему это происходит. Для меня ведь совершенно ясно, что я для него ничего не значу. Он… как называется мужской вариант нимфомании? Ладно, пусть будет сатир. Ему вполне подходит это слово. Он просто любит этим заниматься, все равно с кем. И я это прекрасно осознаю. Но как только он прикасается ко мне, я перестаю быть собой и становлюсь совершенно другим человеком. Когда мы встретились в первый раз, я была уверена, что фригидна. Я и до сих пор фригидна… со всеми остальными. Даже с людьми, которые мне небезразличны и которым небезразлична я. А Уэбб мгновенно превращает меня в блудливую кошку… Я, кажется, уже говорила, что презираю его? Так вот, себя я презираю еще больше!
В голосе Брайтмана звучали профессионально-успокаивающие нотки:
– Он был первым мужчиной, с которым ты испытала оргазм? Тогда это вполне нормально, Анна. Все твои чувства понятны и легко объяснимы. Пойми это раз и навсегда. Первое в жизни сексуальное удовлетворение у тебя ассоциируется со свободой вообще, со снятием ограничений, с освобождением из-под опеки. Тебе нечего стыдиться своих чувств. Прими их как данность. Все люди испытывают половое влечение. Это совершенно нормально.
– Да, но это не объясняет, почему я испытываю его именно к… к этому мерзавцу!
Гаррис уменьшил звук. К сожалению, на этом месте к Брайтману пришла Джина Бенедикт. Когда он повернулся к Эспинозе, его лицо не выражало никаких чувств.
Сал был, как всегда, невозмутим. Потянувшись и зевнув, он лениво проговорил:
– А она, оказывается, очень страстна. Но, к сожалению, совершенно этого не осознает. У нее в голове все перепуталось, как, впрочем, у большинства американских женщин. Несколько столетий они добивались свободы, а когда наконец добились, то совершенно не знают, что с ней делать! Им обязательно нужно отождествить сексуальное удовлетворение с любовью. А когда из этого ничего не получается, они совершенно теряются. Правда, ей именно это придает определенный шарм. Мне самому стало интересно, смогу ли я пробудить в ней страсть. Но без всех этих глупостей, которые обычно называют любовью!
В голосе Гарриса послышалось легкое раздражение:
– Здесь все будет зависеть только от тебя самого… И от Анны, конечно. Меня же гораздо больше беспокоит Уэбб Карнаган и то, что у него на уме. Анне-Марии удалось выяснить не слишком много.
– По крайней мере, нам известно, что он очень осторожен. Но тому может быть несколько причин. А что слышно от нашего агента?
Гаррис не торопился с прямым ответом. Пригладив усы, он начал издалека:
– Кажется, завтрашние съемки обещают быть довольно-таки любопытными, как ты думаешь? Мы сможем многое выяснить. А когда приедут Кэрол и Маркхем, нам станет известно еще больше. Тем временем Руф подбрасывает в политические статьи отдельные незначительные намеки – это подготовит почву для крупных разоблачений, когда наступит подходящее время.
Эспиноза был очень терпеливым человеком – он ждал.
Наконец Гаррис неохотно подошел к главному:
– Карнаган работает на них. Это точно. Думаю, у него не было выбора. Они похитили его сестру – она замужем за Вито Джентиле – и ее двоих детей. Так что его сотрудничество с ними никак нельзя назвать добровольным. А потому…
Эспиноза широко улыбнулся:
– А потому у него появились дополнительные причины для того, чтобы ненавидеть Риардона.
Это был явный намек на то, что Карнаган, несмотря ни на что, еще может им пригодиться. Хотя бы из-за своих полезных связей. Гаррис не мог не вспомнить о связях самого Эспинозы с мафией: одно время тот занимался транспортировкой наркотиков.
И, тем не менее, Эспиноза не возражал против хитроумного плана, который родился у Гарриса во время просмотра экстр. План действительно был очень хорош. Даже Руфус Рэндалл не смог этого не признать. Не говоря уже об Иве Плейделе.
Анна заперла дверь в свою комнату, и Гаррис прекрасно ее понимал. Запись ее последней встречи с Брайтманом открыла ему глаза на многое. Хорошо, что она пошла к Галу сразу после съемок. Она борется с собственной чувственностью – это нормально. К тому времени, как это все закончится, она сильно изменится и еще будет благодарна ему за все.
Гаррис посмотрел на часы. Фактически было уже утро – четыре часа утра. Луна давно зашла, и все кругом спали.
Он долго не мог заснуть, а под утро совершенно неожиданно проснулся. Сегодня ночью он был один. Слава Богу! Ему надоело постоянно ощущать опьяняющий запах женщины и секса. Уэбб нажал кнопку на наручных часах, и циферблат вспыхнул красным светом. Двадцать пять минут пятого, а будильник стоял на половину шестого. Какая нелегкая подняла его в такую несусветную рань? Автоматически он потянулся за сигаретой. Ложась спать, Уэбб выключил свет и раздвинул занавеси. Теперь через окно проникал рассеянный свет нескольких фонарей, горевших всю ночь. В большом доме тоже горело несколько окон, так же как и в соседнем гостевом домике. Наверное, Джина Бенедикт боялась темноты.
Сегодня утром ему предстояла только небольшая сцена – с Анной. Уэбб нахмурился. Малышка Энни… Интересно, в чьих объятиях она спит сегодня? Гарриса или Карима?
Чего он хотел добиться сегодня за ужином? Она казалась такой несчастной, такой потерянной, что он просто не смог устоять перед искушением и не подсесть к ней. Но что он пытался этим доказать?
Сигарета была омерзительной на вкус. Никакого аромата. Наверное, стоит последовать примеру Рэндалла и перейти на сигары. Завтра после съемок надо будет обязательно съездить в город, но на этот раз одному. Пора позвонить старине Питеру – получить распоряжения. В первую очередь он должен думать о Люси и ее детях. Об Анне позаботится Большой Папочка Риардон.
Внезапно в дверях патио возник темный силуэт. Насторожившись, Уэбб затушил сигарету. Но быстро успокоился, услышав хрипловатый шепот Джины Бенедикт:
– Я почувствовала, что ты не спишь. Во мне четверть крови индейцев чероки. От них я унаследовала интуицию. Уже поздно ложиться спать и рано вставать. Мы с Сарой решили, что могли бы скоротать время втроем. В такой ранний час плохо быть одному…
Они ехали в пикапе к месту съемок, из-под колес летел мелкий песок. Анна с трудом раскрывала слипающиеся глаза – казалось, песок попал и в них. Она слишком мало спала сегодня ночью и чувствовала себя отвратительно. Ее охватила какая-то апатия. И даже Карим, обнимавший ее за плечи и прижимавший к себе на каждом ухабе, не вызывал обычного раздражения.
Песчаные дюны, полого спускающиеся к океану, находились в другом конце острова. Когда она была ребенком, там часто устраивали пикники, а сегодня будут снимать сцену в пустыне. Спецэффекты добавят необходимый колорит, и будущие зрители «Жажды славы» никогда не догадаются, что этот эпизод снимался в сотнях миль от пустыни Мохаве.
Ив очень беспокоился об освещении и, взяв с собой операторскую группу, выехал на место ни свет ни заря.
– Интересно, что бы он стал делать, если бы утром был туман?
– Уподобился бы Моисею и, воздев руки, пытался бы его разогнать.
Костюмер и гример перешучивались, не обращая на Анну никакого внимания. С тем же успехом она могла быть и манекеном. Впрочем, сегодня это ее вполне устраивало. Слава Богу, что Ив обошелся на этот раз без обычной подготовительной беседы.
После ярких гримировальных ламп солнечный свет казался немного тусклым. Анна села в шезлонг и начала просматривать сценарий. Она была абсолютно спокойна. Предстояли всего лишь съемки очередного эпизода – одного из немногих и далеко не самого длинного. Если погода не испортится, то после съемок она обязательно съездит в Кармел. Интересно, сильно ли изменился этот городок со времен ее детства? Она наденет самые старые и вытертые джинсы… Пообедает там, а потом походит по магазинам, как обычная туристка. Ей хотелось хотя бы ненадолго вырваться из этой искусственной, затхлой атмосферы.
На сценарий упала чья-то тень. Анна обернулась и увидела ухмыляющееся лицо Карима. Не спрашивая разрешения, он уселся рядом.
– Ты что, только сейчас решила просмотреть сценарий? Я эту часть знаю наизусть.
Темные очки мешали Анне увидеть его глаза. Она не любила этого человека и не доверяла ему, но обстоятельства сложились так, что ей волей-неволей приходилось с ним общаться.
– Плейдел уже говорил тебе о своем стремлении к максимальному реализму? Мы должны полностью забыть о себе и вжиться в образы героев. Вчера у тебя получалось совсем неплохо.
Она уже была в костюме – крестьянской блузе без рукавов. Карим пытался погладить оголенную руку, но Анна сердито отдернула ее.
– Карим, прекрати, пожалуйста! Я и без тебя не могу сосредоточиться.
– В самом деле? Ну что ж, не буду тебе мешать, – он рассмеялся. Анне показалось, что он хотел еще что-то добавить, но в это время к ним подошел Ив, сосредоточенный и нетерпеливый.
– Анна! Наконец-то ты готова! Пошли со мной, нам нужно подготовиться к первой сцене.
Сегодня они работали без дублеров. Ей с Уэббом пришлось немного постоять перед камерами, пока Ив и операторы выставляли свет. Уэбб. При встрече он лишь слегка приподнял одну бровь – наверное, это было его представление о приветствии. Анна в очередной раз задумалась о том, каким образом он ухитрялся выводить ее из себя уже одним своим присутствием. И где сегодня Анна-Мария? Наблюдает со стороны, как и вчера?
Лунная ночь осталась в прошлом, и ее фантазия сегодня не устремлялась навстречу посеребренным волнам, которые разбивались о черные скалы. Было яркое солнечное утро, и она могла воспринимать Уэбба объективно, таким, каков он был на самом деле.
Но каков он на самом деле? Что она знала о нем?
– Готово!
Услыхав долгожданный возглас Ива, Анна испытала облегчение. Скорее бы покончить с сегодняшними съемками, и тогда она целый день будет предоставлена самой себе.
– Доброе утро. Господи, я даже не мог подумать, что уже так поздно! Съемки еще идут?
Гаррис вчера лег спать позже всех, но, несмотря на это, поднялся очень рано. Все утро он разговаривал по телефону, и теперь был вполне доволен собой. Правда, его немного раздражало, что остальные не разделяли его энтузиазма. Эспиноза и Рэндалл все утро играли в гольф, и Рэндалл еще даже не переоделся. В углу его рта торчала неизменная сигара.
– Насколько мне известно, они еще не возвращались, – Гаррис старался говорить как можно безразличнее. – Ты же знаешь, каким может быть Плейдел. А где Сал?
– Пошел принять душ и переодеться. Его дама тоже была с нами. – Рэндалл хрюкнул, что, по-видимому, должно было означать смех. – Нужно было видеть лица служителей, когда она начала выполнять их функции! Есть какие-то новости?
– Кэрол приезжает сегодня после обеда. Парментер и его друг, – многозначительно подчеркнул Гаррис, – приедут завтра. У съемочной группы будет выходной, что нам очень на руку: все разъедутся в Кармел и Монтерей, а мы сможем спокойно поговорить и обсудить все детали.
– А как насчет Карнагана? – Рэндалл взмахнул рукой с зажатой в ней сигарой, дым которой уже пропитал всю комнату. – Мы не можем недооценивать его связи. Когда эта бомба взорвется…
Гаррис Фелпс старательно пытался скрыть раздражение:
– Никто никого не недооценивает Кроме того, у нас есть перед ним определенное преимущество. Мы знаем, какую игру он ведет и почему. Эти сведения нам еще могут пригодиться. В данный момент наш агент в Вашингтоне пытается выяснить, где они держат его сестру и племянников.
– А что тем временем делает Риардон?
Гаррис позволил себе слегка улыбнуться:
– Он ведет игру не торопясь и очень осторожно. Помни, у него ничего нет, кроме подозрений и предположений. Поэтому он не рискует предпринимать решительные шаги, особенно когда пресса, – здесь он отвесил шутливый поклон Рэндаллу, – наступает ему на пятки. Кстати, Парментеру не понравился последний материал Норма, связанный с ЦРУ, но он понимает, зачем все это нужно. Тем не менее придется очень многое ему объяснять, когда он наконец приедет.
– Объясним, – Рэндалл сделал выразительный жест рукой, как бы отметая несущественные детали, и улыбнулся. Он был человеком действия, а эти выходные обещали быть интересными. Наконец-то будет предпринят серьезный шаг. А пройдет еще несколько недель: И…
Гаррис Фелпс вновь завладел его вниманием.
– Кроме того, мне звонил Петракис. Похоже, у него все складывается весьма удачно. Я рассказал ему о наших небольших затруднениях с Каримом, и он заверил меня, что эмир одобрит любые меры, которые мы сочтем нужным предпринять. Хотя, конечно, они не должны быть слишком радикальными. Если их будем принимать мы…
Вспомнив вчерашний ночной разговор, мужчины обменялись понимающими взглядами.
– А какую сцену они сегодня снимают?
Холодные серые глаза Гарриса на мгновение вспыхнули и тотчас же вновь стали совершенно непроницаемыми.
– Очень короткий эпизод с Анной и Уэббом Карнаганом. Тот, в котором Глория крадет лошадь Джейсона, пока он спит, и собирается выдать его солдатам.
Скакать на хорошо выдрессированной лошади было легко даже без седла. Глория убегала от человека, которого и любила, и ненавидела. Она скакала в поисках солдат, которые бы спасли ее… Правда, небольшой патруль, к которому ее вынесла лошадь, слишком заинтересовался самой Глорией.
Серия коротких эпизодов. Почти никаких слов – только эмоции. Распущенные спутанные волосы и грязные разводы на лице облегчали задачу.
По крайней мере, ей не нужно было бороться с собственными чувствами к Уэббу, и она могла просто играть. Ухмыляющиеся солдаты начали лапать ее. Страх, отвращение, гнев – все эти эмоции возникали сами собой.
Они притащили ее в лагерь и бросили на землю, расступившись перед своим командиром. Он подъехал верхом, выкрикивая какие-то приказы по-испански. Безукоризненно начищенные сапоги. Хлыст, которым его хозяин постукивал по голенищу. Глория подняла глаза, и испуганный взгляд ее встретился с недобрыми черными глазами, горевшими на ухмыляющемся лице.
– Кажется, мне вновь удалось найти тебя? Точнее, тебе удалось найти меня.
Сильные руки поставили ее на ноги.
– Ты выглядишь несколько хуже, чем при нашей последней встрече, senorita. Неужели твой американо так быстро устал от тебя?
– Но, пожалуйста, выслушай меня! Я убежала от него!
– В самом деле? Значит, ты искала меня? Я с удовольствием выслушаю твой рассказ.
Что это было? Сон или очередной кошмар? Стоило Иву крикнуть «Мотор!», и она начинала двигаться и говорить, как заводная кукла.
Швырнув Анну на земляной пол палатки, он задрал скомканные юбки и набросился на нее. Блузка затрещала под его грубыми руками.
– Должен же я узнать, чему ты научилась за то время, что была его шлюхой. Думаю, моим людям это тоже будет интересно.
Нет, это неправда! Это просто не могло быть правдой! Над ней нависло лицо Карима, и застывшее на нем выражение было точно таким же, как в ту ночь, когда она спала и не могла проснуться. Анна пыталась вырваться, но это ни к чему не привело. Карим смеялся. Она хотела закричать, но он закрыл ей рот рукой, чуть не задушив ее. Камеры продолжали снимать. Карим просунул свободную руку между ее ног. Анну пронзила такая резкая боль, что все ее тело выгнулось дугой. Со стороны могло даже показаться, что она охотно отвечает ему.
– Тебе это понравится… И это тоже… Тебе понравится все, что я буду с тобой делать. Ты станешь моей, так же, как и в ту ночь. А когда все это закончится, ты побежишь за мной, как собачонка. Слышишь, ты, светловолосая сука! Ты будешь хотеть меня так же, как хочешь его!
Карим говорил шепотом, но, даже несмотря на страшную боль и унижение, она слышала каждое слово.
Изнасилование. Значит, вот как это происходит. В к голове проносились какие-то бессвязные фразы из когда-то прочитанного и услышанного. «Лежите спокойно, не сопротивляйтесь, иначе вас могут убить». «Расслабься и получи удовольствие». Нет, это все неправда! Такого просто не может быть с ней – с Анной! Это происходит с Глорией – женщиной, созданной воображением писательницы по имени Роберта Сэвидж. Она же читала ее книгу. Еще в Лондоне. Она читала и сценарий, с его подробными описаниями различных ракурсов на разноцветных страницах. Думай об этом и забудь обо всем остальном. Скоро ты проснешься и поймешь, что это был не более чем кошмар.
Она перестала сопротивляться. Даже когда одно тело сменялось другим. Ее разум жил совершенно отдельно от истерзанного, поруганного, покрытого синяками тела.
Уэбб сам не понимал, зачем он остался. Ведь он собирался уехать сразу после окончания своего эпизода. В эти выходные Уэбб собирался навестить Дэйва, сделать необходимые телефонные звонки и расставить наконец все по своим местам.
Он направился к стоянке, но там никого не было – все наблюдали за съемками. Ни шоферов, ни ключей зажигания. Разозлившись, Уэбб пошел обратно и наткнулся на вездесущего Джо Палумбо, одетого в неизменную кожаную куртку. Он курил, неотрывно следя за происходящим на съемочной площадке.
– Мне необходимо уехать, – начал Уэбб, но тут же осекся, осознав, что именно происходит на глазах у всех. Первым побуждением было вмешаться, но рука Палумбо остановила его.
– Лучше не надо. Ведь она же не особо сопротивляется, разве не так?
Да, она действительно «не особо сопротивлялась», но все равно происходящее на площадке вызывало у Уэбба тошноту. Имей он пистолет, Карима уже не было бы в живых. Он разрядил бы в него всю обойму.
Как будто прочитав его мысли, Палумбо протянул ему сигарету.
– К сожалению, я не могу сейчас отвезти вас, мистер Карнаган. Я должен быть здесь до конца съемок и помочь погрузить аппаратуру. Но если вы до тех пор не уедете, у меня в машине будет свободное место.
Черт возьми, ему необходимо взять себя в руки. В конце концов, он же ничего не знает наверняка. Во-первых, это может быть лишь хорошей имитацией, а во-вторых, ей это может нравиться. В любом случае, если он вдруг вмешается, то будет выглядеть последним идиотом. Кроме того, он давно искал случая поговорить с Палумбо наедине.
Так почему же он чувствует себя Иудой? И почему так сильно пульсирует кровь в висках? Разве вчера вечером она не предпочла ему Карима?
Ив уже давно крикнул «Стоп!», но Анна продолжала лежать неподвижно. Она просто не могла собраться с силами и заставить двигаться свое истерзанное тело.
– Анна, ты была просто великолепна! Я даже мечтать не мог о том, что ты окажешься такой замечательной актрисой! – Ив протянул ей халат и помог подняться.
Неужели он ничего не знал? Неужели до сих пор ничего не понял? Хотя есть вещи, которых камера не может передать. Например, того, как болело ее тело, как болело все внутри, как противная, липкая влага стекала по ногам. Все вели себя так, как будто ничего не произошло. А может быть, действительно ничего этого не было? Главное – не позволять себе впасть в истерику. Лучше уж делать вид, как и все остальные, что это было всего лишь игрой.
– С тобой все в порядке? Ты немного бледна, cherie. Может, тебе принять что-нибудь? Мы постараемся собраться побыстрее.
Ив пристально смотрел на нее, но Анна так и не смогла выдавить из себя улыбку. Халат был мягким и теплым. Но в данный момент больше всего на свете ей нужна была ванна. Казалось, что вода сможет смыть всю грязь с ее тела и души.
Направляясь к своему вагончику, Уэбб прошел мимо двух женщин, которые совершенно серьезно обсуждали сцену, свидетелями которой стали.
– Мне кажется, во всех фильмах Плейдела присутствует определенная доля садизма. Он тяготеет…
– Ты, наверное, имела в виду садомазохизм? Он унижает женщин и заставляет всех думать, что им это нравится!
– Ну, если вспомнить Бергмана…
Он чуть не сбил с ног Карима, который шел в том же направлении. Их взгляды встретились. Они напоминали двух кобелей, готовых в любую секунду вцепиться друг другу в глотку.
К счастью, Плейдел успел вмешаться как раз вовремя. Еще не время сталкивать лбами этих двоих. Одобрительно похлопав Карима по плечу, Ив попытался разрядить обстановку:
– Ты был очень хорош, mon ami. Правда, у меня есть несколько замечаний, которые хорошо бы обсудить прямо сейчас. Ты извинишь нас?
Последняя фраза была обращена к Уэббу Карнагану, который даже не удосужился кивнуть в ответ и, распахнув дверь вагончика, зашел внутрь, захлопнув ее за собой.
