Текст книги "Если ты исчезнешь (СИ)"
Автор книги: Розмари Финч
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)
Улучив момент всеобщей неразберихи, я выудила Инну, и мы вдвоём вышли на балкон. Было слегка морозно, но после выпитого шампанского это почти не ощущалось.
– Слушай, я, конечно, понимаю, что Катька сегодня королева, ей всё можно, но тебе не кажется, что это уже перебор? Ну, с Димкой, я имею в виду, – я нервно стучала ногтями по железной перекладине.
– Ник… – голос Инны дрогнул. – Я не хотела тебе говорить, думала, она это сделает… Но, видимо…
– Что?
– В общем, они теперь встречаются.
– Встречаются? – я чуть в обморок не грохнулась. – Но… Как же… Она же знала, что он мне давно нравится…
– Вот именно, я ей то же самое сказала, а она говорит, мол, «раз он предложил, что же теперь, отказываться?», – Инна отвела взгляд. – И она сказала ещё кое-что.
– Меня уже ничто не удивит.
– Дело в том, что его, вроде как, испугали те слухи, что ходят по школе, что ты там какие-то пентаграммы чертишь, и ритуалы устраиваешь и сказал Катьке, что побаивается теперь тебя…
– И она решила его не разубеждать… Отлично.
– Ник, ты только не расстраивайся, – Инна положила ей руку на плечо. – И не говори ей, что я тебе сказала…
– Да поздно уже не расстраиваться! – я всплеснула руками и поспешно вернулась в комнату.
Я не собиралась возвращаться к столу, просто молча обулась, накинула куртку и, перед тем, как уйти, бросила:
– И даже не заметят, что меня нет. Всё равно и без меня весело!
Не знаю, от чего голова кружилась больше: от шампанского или от шока. Не могу назвать это иначе. Мне просто не верится… До сих пор не верится! Как всё могло так обернуться? Я и подумать не могла… что бы Димка с этой противной Катькой… Никогда ей не доверяла – змее!
Когда я выбежала из подъезда, глаза уже были полны слёз. Слишком сильный для начала ноября мороз щипал за нос и щёки, солёная вода превращалась в лед прямо на ресницах. Я брела к остановке, постоянно смахивая со щёк льдинки, даже не удосужившись застегнуть куртку.
Все мысли спутались. В голове не было ничего, кроме злобы и разочарования. Просто как будто из-под ног выдернули землю. Ожидая автобуса, не обращая внимания на прохожих, на пронзающий ветер, на холод, я стояла, глядя себе под ноги, чертя мыском на свежевыпавшем снегу кресты.
– Отличное художество… – вдруг я услышала чей-то голос, будто в отдалении, будто находилась за стеклом. Незнакомый голос. Чуть хрипловатый, но очень приятный голос.
С трудом подняв глаза, я обнаружила перед собой парня, худого, высокого, бледного, с тёмными волосами до плеч, в которых запуталось множество снежинок, с прозрачно-голубыми глазами … Он так напомнил мне Алтира, что я чуть ли не отшатнулась.
– Какие грустные глаза… – он смотрел на меня с бесконечной теплотой. Я разом вспыхнула. – У тебя всё в порядке? Знаешь, всё поправимо, кто бы не говорил иначе, – он дотронулся до моего плеча и так мило улыбнулся, что у меня дыхание перехватило. – Послушай, заходи к нам на «задворки», если выговориться надо или ещё что. Знаешь, где это? – я кивнула. – Хорошо, тогда мы ждём тебя, – он ещё раз улыбнулся, так по-доброму, искренне, что сразу потеплело. – Тогда до встречи, – он запрыгнул в открывшуюся дверь.
Когда автобус скрылся из виду, я продолжала всё так же стоять на месте, глядя ему вслед. Казалось тогда, что злополучный Димка абсолютно вылетел из головы, вместе с предательницей Катькой.
Но этот парень… Такой красивый. Никогда не встречала таких красивых людей. Я точно его видела? Он точно был настоящий?..
Но я ему и слова не сказала! Наверно, он подумал, что я какая-то отсталая или заторможенная. Как жаль, что я не спросила, как его зовут… Всё бы сейчас отдала, чтобы узнать, кто он.
Не могу решить: день сегодня самый ужасный или просто замечательный?
[i] Песня гр. Сплин «Моё сердце»
Глава 2. Там, где кресты пускают корни
Вот он и появился. Я невольно содрогнулась – то ли живо припомнив тот день во всех подробностях и то ошеломляющее впечатление, что он произвёл на меня, то ли от того, что в дверь позвонили. Наверно, Серёжа вернулся. И хорошо – теперь неплохо отвлечься от чтения.
Когда перечитываешь свои старые записи, они кажутся такими глупыми, будто написаны кем-то другим. А переживания-то, Боже… Что меня тогда волновало! Теперь это кажется такими пустяками, а тогда воспринималось, как конец света. Но так думаешь, когда знаешь конец истории.
Если бы только можно было крикнуть той плачущей девчонке на остановке: не слушай даже полуслова, что он говорит, беги, беги без оглядки, не вспоминай о нём и даже не думай разыскивать… Но нет. Тогдашней Нике внушить такие мысли было бы просто невозможно.
Это так странно… Я никогда не произношу его имени вслух. Даже боюсь продумать про себя. И образ его, который, казалось, врезался какой-то ослепительной вспышкой в моё сердце навсегда, теперь размыт и неточен. Но эти наскоро исписанные неразборчивым почерком и кривыми фразами страницы, они будто снова вернули ему очертания. Я снова вижу его перед собой, каждый раз закрывая глаза. И это всё ещё больно.
– Сестра, как ты неожиданно нагрянула! – Серёжа заглянул в комнату. – Что, предаёшься воспоминаниям?
– Смеюсь над недотёпой-Никой, – я потрясла дневником, силясь изобразить улыбку.
– Пойдём, я притащил торт!
Снова сидеть втроём за круглым столом, за чаем, отмечать, как вырос брат, слушать его веселые истории, радуясь тому, как умилённо поглядывает на него папа – разве не прекрасно?
– Кстати, я прочёл твою книгу, сестрица-панда. Знаешь, что она мне напомнила? «Сказания четырёх ветров». Чувствуется, что ты вдохновлялась именно этим.
– Ты прочёл «Сказания»? – мои глаза округлились.
– От корки до корки. Совсем недавно, кстати. Только вот не смог отыскать продолжение. «Пятый ветер», вроде, да? Разве у тебя его не было?
– Нет, я брала у кого-то почитать, кажется… – я закусила губу. Я сожгла этот том. Но об этом никому не обязательно знать. – А как там Настя? – главное вовремя поменять тему. – По-моему, последний раз видела её больше года назад. Свадьба-то скоро? – я хитро прищурилась.
– Свадьба… – Серёжа явно был смущен. – Ну ты чего… Это уже после универа, я думаю.
– О, кстати, о свадьбе! – неожиданно отозвался папа. – Я говорил, что тётя Лиза развелась с мужем?
– Опять?! – я чуть не подавилась чаем. – Который это был?
– Кхм, третий, – папа отвёл взгляд.
– А чулочную палатку она всё ещё держит?
– Да, она теперь дама с бизнесом и парочкой котов.
– Здесь должна быть шутка про сильную и независимую женщину… – посмеивался Серёжа.
– Да ладно, ей теперь не будет скучно. За сыном снова глаз да глаз нужен, – папа заговорчески улыбнулся.
– В смысле? – я совсем ничего не поняла.
– Ты разве не знаешь? Слава же вернулся жить к ней, – пояснил Серёжа.
– Вернулся? А как же Викочка?
– Ну, Ник, алё, ты с луны что ли свалилась? Разошлись они, вот уже месяц как.
– Значит, он сейчас в городе? Живёт по тому же адресу? – дух захватывает от какой-то странной, почти забытой радости, которую раньше всегда вызывала весть о его приходе – радости, сопоставимой с детским ожиданием Нового года.
Слава… Мой Слава. Всего за два квартала от меня. Как в детстве, как в прошлой жизни. Время и правда словно обратилось вспять! Вот бы вскочить прямо сейчас и бежать к нему, как раньше…
Но тут ждёт первое столкновение с суровой реальностью. Не побегу. Даже шагом не пойду. Едва ли он захочет видеть меня. Наши отношения теперь не те, что были. У нас теперь и вовсе нет никаких отношений…
Не думать о нём. Лучше вспомнить о действительно важных вещах. Я должна разобраться с письмом. Я здесь не только для того, чтобы навестить родных или придаваться ностальгии по прошедшей юности. Но теперь ещё и для того, чтобы потревожить прах. Вернее, чтобы убедиться, что мёртвые действительно мертвы. Это звучит странно, но именно это я и должна сделать. Иначе полученное мной письмо впору показывать экзорцисту.
«Девушка, у вас всё в порядке?» – этот вопрос звучит у меня в голове каждый раз, когда я остаюсь наедине с собой. Этот вопрос поколебал мою уверенность в том, что с прошлым покончено. Этот вопрос, письмо, а ещё статья в газете, которую я предусмотрительно припрятала в своём дневнике.
– Знаете что, – наконец произнесла я. – Нам нужно сходить на кладбище.
Молчание и недоуменные взгляды.
– К маме, – я оправдалась очередной ложью. – Как в старые добрые времена, помните? Каждое первое воскресение последнего месяца сезона.
– Но сегодня не первое воскресение и не…
– Не суть.
– Мы давно забросили эту традицию…
– Неважно. Пришло время её возродить, – когда нужно, я могу и настоять на своём.
– Если задуматься – это неплохая идея, – наконец сдался папа.
– Это что: завтра снова не удастся выспаться, да? – подмигнул Серёжа. Идея пришлась по душе и ему.
Уже и забыла, каково это – подниматься чуть ли не с зарёй в нашем доме. Выползаешь из-под одеяла, выходишь в залитый утренним солнцем коридор, в тишину, нарушаемую только звуком закипающего чайника. Папа, как всегда самый первый, сидит на кухне, вдохновенно созидая бутерброды. Нужно будить соню-Серёжу и поторапливать, чтобы не опоздать. А потом брести по пустынной ещё улице, где немногочисленные зевающие люди силятся куда-то спешить. Сесть на загородный автобус, включить плеер, прислониться щекой к стеклу и, глядя как мимо проплывают знакомые улицы, насладиться моментом. Надо же… Я уже и забыла, как это – наслаждаться моментом.
Я люблю кладбища. Полюбила, можно сказать, недавно. Пока жила в Москве. Нигде больше в столице не найти таких тихих, умиротворяющих мест, к тому же приятных с эстетической точки зрения. Но и в нашем городе кладбища тоже заслуживают внимания.
Погост на самой окраине, например, существует ещё с конца девятнадцатого века, когда на этом месте образовалась крохотная деревенька. Год от года площадь захоронений всё расширяется. За мою жизнь это кладбище выросло чуть ли не вдвое. Иногда, останавливаясь перед раскинувшимися до горизонта крестами, невольно думаешь о том, как много людей умирает каждый день, каждую минуту, а ты даже не знаешь их имён, тебе нет до них дела. Ты льёшь слёзы только когда смерть подступает вплотную к твоим близким. Обычно кажется, что она бесконечно далека, а ты и окружающие тебя любимые люди просто недосягаемы для неё. Тем более сложно представить, что и тебе когда-нибудь лежать в земле.
Кладбище это больше напоминает лес: слишком уж разрослись деревья и истёрлись тропинки. Могила мамы располагается в самой новой части. Ещё крепкая, но уже успевшая поржаветь ограда, простой надгробный камень. Без её изображения. Мы так захотели. Мы договорились тогда с папой – не связывать этот клочок земли с памятью о ней. В конце концов, сейчас она всё равно не здесь.
«Пристанище под вязом» – так я называла это место. Зелень давно обняла дерево, а пожухлые прошлогодние листья всё ещё шуршат под ногами. Теперь папа всё чаще повторяет, что пора бы уже расширить изгородь и расчистить место для него.
– Заждалась… – протянул он совсем без сожаления.
– Да ладно – тебе ещё жить и жить, – ободряюще промямлила я. – Пятьдесят – это только начало.
– Пятьдесят три.
– Ещё внуков понянчишь. К тому же, разве можно оставить тётю Лизу? – я обняла папу.
– Знаете, как у нас говорят? «Смерть – самое важное, что может случиться в жизни». Ну или вроде того, – ободряюще продекламировал Серёжа.
Я остолбенела.
– Кто так говорит?
– Наш мастер.
Он. Так говорил он. Так говорили они.
– Что это вообще за курсы такие? Тренинги, семинары, где ты постоянно пропадаешь. Чему они посвящены? – совпадение показалось мне слишком подозрительным.
– Наш мастер учит нас поиску себя. Помогает найти смысл и цель. Чтобы не прожить жизнь напрасно.
– И в чём же смысл?
– Ну, это так сразу и не объяснишь… Лучше сходи со мной – у нас рады каждому новому члену.
– Обязательно… – проскрежетала я сквозь зубы, точно решив разобраться ещё и с этим тренингом.
Не нравятся мне все эти концепции и методики личностного роста, особенно, когда собрания происходят группами и с «мастером». Похоже на секту. Но вступать с Серёжей в дебаты – себе дороже. Вот и папа помалкивает на этот счёт.
Чтобы удержать себя от желания съязвить на счёт этого тренинга, я решила посмотреть на самую красивую часть кладбища – небо: какая нежно-васильковая даль… Просто слёзы наворачиваются. Здесь всегда было такое небо, а я просто не замечала? Последние несколько лет мне неизменно кажется, что вокруг меня бушует вечная непогода. Личная туча-сопровождающий, призванная скрывать солнце.
Если задуматься, моя Ника из прошлого была неправа, насчёт самого счастливого дня в жизни. Не по незнанию будущего, нет. А потому что не ценила прошлое.
Детство – вот самое лучшее время в моей жизни. Поистине безоблачная пора, когда мама была ещё рядом. Тогда мы каждое лето всей семьёй уезжали на дачу к тёте Лизе. Серёжа был тогда совсем крохой, только ходить учился. И дни напролёт мы со Славой были неразлучны: с утра за грибами в ближний лес, потом купаться, кататься на великах или вовсе до вечера валяться на траве и рубиться в тени сада в шашки, нарды или «Дурака». Другими любимыми нашими развлечениями являлись воровство и разбой: таскали ягоды с чужих огородов, дразнили охранявших дома собак… И капали червяков. Первый отчим Славы был заядлым рыбаком, но почётный процесс охоты на приманку любил оставлять для нас.
Второй муж тёти Лизы вообще был веселым человеком. Иногда, будучи немного подшофе, он залезал на небольшой балкончик дачи и, крутя в руках огромную мамину шляпу-штурвал, кричал, что ведет свой корабль к Ultima Thule[i]. Нас, детей, это жутко веселило, и мы называли его не иначе, как «капитан Ви». Мои родители тоже были просто в восторге от устраиваемых им представлений, а вот тётя Лиза, кажется, не слишком разделяла наш энтузиазм.
А ещё у нас были качели… Слава раскачивал этот наспех обтёсанный кусок фанеры, служивший сиденьем, привязанный к старой яблоне самодельными веревками, а я до звонкого смеха радовалась такому развлечению. Я любила кричать что-нибудь звучное в момент «раскачки», мне казалось, что это должно звучать очень внушительно:
Глухие тайны мне поручены!
Мне чье-то солнце вручено![ii]
Ох, мама… Может, если бы ты не оставила нас, вся моя жизнь сложилась бы иначе…
Мы возвращались по пустынным аллеям молча – каждый думал о своём. О той жизни, что он потерял после ухода мамы. Скользя рассеянным взглядом по надгробиям, встречающимся на пути, я до боли в груди боялась увидеть знакомые имена. Но, по правде, именно ради этого я и затеяла поход на кладбище. Мне нужно просто увидеть это своими глазами. Один раз. Чтобы убедиться раз и навсегда. Чтобы глупые вопросы, брошенные незнакомцем, больше не тревожили моего сна. Чтобы я смогла решиться на дальнейшие действия.
Самые свежие захоронения всегда ближе к выходу. Здесь лежат те, кто покинул мир не более нескольких лет назад. Всего несколько лет, а уже столько умерших. Смогу ли я отыскать среди них то, ради чего приехала? Наконец, я наткнулась на одно надгробие, которое заставило меня вздрогнуть и остановиться. Я знаю эту могилу. Знаю того, кто здесь похоронен. Человек из моей прошлой жизни. А рядом – ещё одно захоронение, на которое я даже не осмелюсь перевести взгляд.
– Ник, ты чего? – папа остановился рядом, оглядывая памятник. С серых камней улыбались не знакомые ему лица. – Кто это?
– Не знаю. Фамилия показалась знакомой. Просто показалось… Пойдём дальше.
Две эти могилы. Где-то здесь есть ещё несколько, при виде которых я буду не в силах сдержать слёз. Или истерики. Я никогда их не видела. Но знаю, что они есть. Должны быть. Вид этой вселил в меня уверенность. Если мёртвые спят в своих гробах, то всё идёт как надо. Они останутся здесь. А я выйду за кладбищенские ворота и постараюсь найти своё место в мире живых.
Домой мы вернулись до странности воодушевленные. Папа, не замолкая, рассказывал нам о знакомстве с мамой и о первых нелегких годах семейной жизни, которые пришлись на перестройку, о том, какими милыми детьми мы были. Серёжа так заслушался, что даже разрядившийся телефон не поставил на зарядку. И ничего. Настенька подождёт – сегодня наш семейный день.
– Как я всё-таки люблю вас, ребята! – я посмотрела на них с нежностью. – Хорошо тут у вас. Останусь, пожалуй, подольше.
– Ну так! Город-сказка, как иначе? – подмигнул Серёжа. Когда он улыбается, у него появляются эти милые ямочки. Он становится всё больше похож на маму…
На роль саундтрека больше подошла бы душевная мелодия, но вместо неё вновь разрывающий барабанные перепонки сигнал моего телефона.
– Ника! Ну что это за ужас? – папа поморщился.
– А я знаю! Это, кажется, называется азан! – догадался Серёжа.
– Точно! – я щёлкнула пальцами, снимая блокировку экрана.
– Азан? Это что-то связанное с исламом? – перепугался папа.
– Папа, я обещаю включить беззвучный режим ради тебя! А пока, момент, я вынуждена удалиться.
Сообщение от Вени. Конечно, он единственный, кто шлёт мне сообщения. Сегодня я ждала его особенно сильно. «Я скинул всё, что нашёл на твою почту. А ещё сегодня утром я видел далматинца с коричневыми пятнами. Странно выглядит». Я улыбнулась. Спасибо ему. И за далматинца тоже.
Прикрыв дверь в свою комнату, я включила ноутбук и приготовилась к чтению архива откровений, заботливо собранного для меня Веней. Но моя почта, хоть ей это и нечасто удаётся, на этот раз смогла удивить меня. Меня ждало ещё одно письмо.
«Дорогой друг!
Мне хочется верить, что ты обязательно прочитаешь это письмо. Идея написать его пришла ко мне спонтанно и для тебя, скорее всего, оно окажется большим сюрпризом.
Если ты читаешь это, знай, что с самого счастливого дня в твоей жизни прошло ровно 5 лет. Ты всё ещё помнишь о нём? Скажи, эти годы пролетели быстро или тянулись, как пасмурные дни в конце ноября (это всё ещё твой нелюбимый месяц, ведь так?)? Интересно, теперь твоя жизнь наполнена смыслом и радостью или же, наоборот, похожа на бесконечную учебную неделю – унылую и однообразную?
Мне хотелось бы узнать, как ты прочитаешь это письмо. Будешь ли ты дома или далеко, за много миль. Будут ли вокруг люди или ты останешься наедине с собой. А музыка? Ты, наверное, помнишь, я не могу писать без музыки, да и читать тоже. А ты? Что сейчас играет у тебя?
В общем-то, я не хочу растягивать своё послание на трёхтомник (тебе ведь так и не хватило терпения, чтобы прочитать „Войну и мир“, верно?). Мне просто хочется, чтобы это письмо дошло до тебя, что бы ни случилось и нашло тебя в добром здравии и, надеюсь, хорошем расположении духа. А если тебя вдруг что-то расстроило или ты даже плачешь в этот самый момент, мне бы хотелось, чтобы моё напоминание о том дне в твоей жизни, заставило тебя улыбнуться.
Признайся, ведь с тех пор у тебя так и не случалось дня лучше? Но если всё же такое произошло… Мне бы хотелось об этом узнать. Как жаль, что невозможно написать письмо в прошлое, правда?
Во всяком случае, где бы тебе ни довелось сейчас быть, что бы ни пришлось делать, я желаю тебе счастья.
С любовью, Н.»
Как символично. Просто неделя писем. На этот раз электронное – мой ноут ещё не видел такого накала страстей. Как странно: автор рассчитывал, что прочитав его и вспомнив о том дне пять лет назад, я улыбнусь, даже если у меня будет ужасное настроение. Но, к сожалению, всё иначе.
Обидно, что друг, адресовавший мне письмо, так просчитался. Представляя, что знает меня лучше всех и так будет всю жизнь, просто не учёл, что за пять лет судьба могла сделать слишком крутой поворот. Ещё обидней, что этот друг не кто-то, а я сама. Всё же нужно казнить человека, который придумал сервис «Письмо в будущее».
Когда-то, особенно в счастливые моменты жизни, написание подобного рода письма кажется хорошей идеей. Но это не так. Как правило, мы вчерашние всегда думаем, что будем с нами завтрашними лучшими друзьями, не способными причинить друг другу боль. Это ложь из разряда «я всегда буду любить тебя», «я тебя никогда не оставлю» и далее по списку. Та самая сладкая ложь, которую легко распознать, но в которую всё равно непроизвольно продолжаешь верить.
Это письмо – не просто доставленная с задержкой в несколько лет корреспонденция, которую можно отметить как «прочитанное» и забыть. Оно пришло точно вовремя. Как естественная антитеза тому бумажному посланию. Обращение Ники в будущее – это то, что призвано укрепить меня в моих намерениях.
И первый шаг – прочесть присланный Веней материал. В его письме список всех информационных ресурсов, дублирующих содержание обнаруженной мной вчера статьи. Я должна убедиться, что не ошиблась.
Я спала, как убитая после погружения в это море криминальных сводок. А утром, проснувшись со стойкой уверенностью в своей правоте и абсолютно пустой головой, неожиданно обнаружила, что кругом слишком пыльно. Как не прискорбно, судя по всему, в этом доме без меня действительно ничего не делается. Даже уборка. Мои мужчины могут многое, только не нормально помыть пол и протереть пыль… Мало я волновалась за них – было опрометчиво бросать на произвол судьбы двух людей, не способных поддерживать в квартире даже элементарный относительный порядок. Вот и хороший повод отвлечься от затянувшей меня пучины прошлого.
– Пора браться за дело, джентльмены, – веско произнесла я, едва зашла на кухню.
– Ой, пап, не нравится мне, как у неё блестят глаза… – Серёжа скорчил жалостливую гримасу. – Она задумала что-то страшное…
– Всего-то привести это место в порядок! Я набросала примерный план. Нам необходимо: выстирать гардины, выбить пыль из подушек и покрывал, помыть полы, почистить окна и выкинуть ненужный хлам.
Не сказать, что я люблю убираться. Да и кто любит? В общаге я делаю это нехотя. Но когда жила здесь – я всегда была двигателем в этом деле. Помню, в ранней юности, читая романы о лордах и графах, я всегда завидовала количеству их прислуги – людей, выполняющих пыльную работёнку. Как приятно было мечтать, что кто-то придёт и всё сделает за тебя. Но грёзы быстро таяли, на ум приходили слова мамы: «У нищих слуг не бывает» – любила повторять она. Поэтому мне не оставалось ничего, кроме как браться за швабру да ещё и агитировать на это всех остальных. А если папу и Серёжу не заставлять убираться, они станут ходить по колено занесённые пылью и даже не заметят. Надеюсь, Настеньке удастся перевоспитать моего братца.
Раньше уборка у нас превращалась в целый ритуал. На неё отводились определенные дни, выделялось особое время, распределялись обязанности. У нас даже был собственный регламентированный плейлист, под который всё это происходило. Нельзя же убираться без вдохновения, верно? А с музыкой чувствуешь себя прямо-таки героем. Композициями, без прослушивания которых не обходилось, были «Twist and shout»[iii] и «I want to break free»[iv], а далее по настроению… А ещё у нас был обязательный гость – Слава.
Теперь это выглядит странно: приглашать кого-то убираться, когда можно справиться и своими силами. Но тогда уборка считалась просто невозможной без него. Мы и помыслить не могли начать что-то делать без Славы. Он был мне так же дорог, как отец и брат. Он тоже был моей семьёй. Иногда мне казалось, что и для папы он, как сын, для Серёжи – как старший брат.
А потом Слава уехал. И на долгое время мы перестали нормально убираться. Традиция прервалась. Много наших мелких, но дорогих сердцу семейных традиций тогда прекратили своё существование. Мы начали отдаляться. Наше хрупкое, выстраданное, выстроенное годами единство, начало рушится. Наши с папой отношения начали ухудшаться с каждым днём. А началось всё с того глупого инцидента с книжкой.
Когда я уехала, всё изменилось. Оказалось, что легче любить кого-то на расстоянии. Острые углы в характере будто сглаживаются, а все разногласия начинают казаться незначительными, пустыми. А приезжать раз в полгода и звонить каждую неделю, по пятницам – это так ничтожно мало, что оставляет время только на необходимый обмен любезностями.
Но теперь я снова рядом с ними. Мы всё ещё семья, несмотря на время. Проблема была не в них, а только во мне. Они остались прежними, я – нет.
Разделавшись с уборкой, мы принялись за очередной ленинградский тортик – вот дома, не жизнь, а сплошной праздник! Чай со сладостями – вполне заслуженная награда за остервенелое отдраивание квартиры. Теперь всё вокруг нас буквально сияло, даже дышать стало легче, что в такую жару – просто спасение.
– Да, ну и растрясла ты меня, дочка! – смеялся папа, подставляя лицо прохладному дыханию вентилятора. – Даже косточки загремели!
– Дамы и господа! – из соседней комнаты вынырнул Серёжа. – С прискорбием сообщаю, что я вынужден вас покинуть!
– В чём дело, сударь?! – мы с папой воскликнули чуть ли не хором. Раньше разговоры в великосветской манере были одной из наших фишек.
– Мадемуазель Настасья намерена посетить ассамблею, и желает видеть меня своим кавалером. Вы позволите? – Серёжа накрутил на палец воображаемый ус.
– Пожалуй! Вы, милостивый государь, вольны сопроводить даму, как того требует этикет! – с неимоверно серьёзным лицом проговорил папа. Я чуть не прыснула.
– Благодарю-с! За сим, откланиваюсь! – брат галантно поклонился и скрылся.
– Серёжа становится так похож на маму, – поделилась я наблюдением, когда входная дверь захлопнулась. – Особенно, когда улыбается, – за этими ничего не значащими словами я прятала совсем иные мысли. Опять он ушёл на этот тренинг. С этим нужно разобраться.
– Немножко, – махнул рукой папа. – Но если кто-то в этом доме и похож на неё, так это ты, – по его действиям было ясно, что он собирается начать долгий разговор. У папы было две чашки для чая: большая и чуть поменьше. Сейчас он выбрал большую.
– Я?! – это было неожиданно. – Ну тебя, пап. Всё шутишь.
– И ни разу не шучу!
– Чем же?
– У тебя глаза её, ты же знаешь, – он посмотрел на меня, слегка прищурившись. – Но это ещё не всё. Ты характером пошла в неё.
Характером? В маму? Вот уж новости… А, вообще, какой она была? Доброй – это всё, что я помню. И достаточно строгой. Нет, не так – собранной. Она любила дисциплину и порядок. А ещё она была сильной. Я никогда не видела её слёз, не слышала, чтобы она на что-то жаловалась или жалела себя. Нет, я точно на неё не похожа.
– Глупости, па. Я совсем не такая.
– Нет-нет, не перечь старику. Я всё прекрасно вижу. Есть в тебе эта её склонность всё разложить по полочкам. Вон как заставила нас швабрами работать – красота! А ещё… – он замолк на мгновение, будто задумавшись. – Держать всё в себе. Всё плохое, я имею в виду.
– Ты же слышал, тётя Лиза всегда говорила, что нужно казаться немного счастливей, чем ты есть на самом деле, – я попробовала улыбнуться.
– Я видел, как ты старалась, Ника. Всю жизнь старалась держаться: ради нас, ради себя. После смерти мамы, после отъезда Славы, а потом… У тебя что-то случилось… Что-то, с чем ты не смогла смириться и, когда ты уехала…
Он переживал. Папа. Он понимал больше, чем я думала. Тогда, в юности, кажется, что ты один всё знаешь, а кругом сплошные слепцы. Но он видел, что со мной творилось что-то не то. Понял, что случилось нечто, которое меня окончательно сломало. Но я никогда не говорила ему. Не рассказывала. Я вообще никому не говорила.
– Не бери в голову, па. Всё хорошо! – я поцеловала его в серебряный висок. – Пойду, разберу книжки в своей комнате. Половину давно пора отнести в библиотеку.
Из имитации бурной деятельности я вернулась в застой из выцветающих букв. Как тревожно следить дальше за несчастной Никой, которая пока не знает, что в будущем ей предстоит стать ещё несчастней. А я знаю. Потому что мне известен конец этой истории, казавшейся бесконечной.
[i] «Край света»
[ii] Строчки из стихотворения А. Блока «Незнакомка»
[iii] Песня группы «The Beatles»
[iv] Песня группы «Queen»
