Текст книги "Маленький секрет"

Автор книги: Рози Гудвин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)

– Все в порядке, миссис Найтингейл. Ваш ребенок родился очень рано, поэтому этот аппарат помогает ему дышать, пока его собственные легкие не окрепнут. Вы можете протянуть туда руку и коснуться его, если хотите.

С одной стороны инкубатора было отверстие. Клер нерешительно просунула в него руку и прикоснулась к ребенку. Медсестра и миссис Поп тактично отошли в другой конец палаты, давая Клер возможность побыть с сыном наедине.

Она погладила его ручку, с любовью глядя на малыша. Его кожа была невероятно нежной, а сам ребенок выглядел очень мило и невинно.

– Привет, Уильям. – По щекам у нее покатились слезы. – Я твоя мама, и я так тебя люблю! Ты самое лучшее, что у меня есть. Поскорее становись сильным, слышишь?

Ребенок слегка пошевелился, словно услышав ее слова, и его крошечный кулачок сомкнулся на ее мизинце. Клер никак не могла на него налюбоваться и с радостью просидела бы так всю ночь. Но скоро пришла медсестра и деликатно попросила ее уйти.

– Ему сейчас нужен абсолютный покой, – мягко сказала она. – И вам тоже.

Клер кивнула, приуныв от мысли, что придется оставить его здесь. Тут было так холодно и неприветливо. Но по крайней мере, сейчас ребенок находился в самом лучшем для него месте. Когда Клер вернулась обратно в палату, она чувствовала себя совсем измученной, но немного повеселела.

Когда ей помогали лечь на кровать, Клер сонно улыбнулась миссис Поп.

– Он такой хорошенький.

Миссис Поп кивнула, сглотнув комок в горле.

– Это самый красивый ребенок, которого я только видела, – согласилась она.

Облегченно вздохнув, Клер опустила голову на подушку и почти сразу крепко заснула.

Ночью ее разбудил чей-то тихий голос. Клер с трудом открыла глаза и увидела рядом с кроватью медсестру.

– Миссис Найтингейл, нам только что позвонили из реанимации и спросили, хотите ли вы побыть с ребенком.

Все чувства подсказывали Клер, что случилось что-то нехорошее. В палате царил полумрак и было очень тихо.

– Что-то произошло? – со страхом спросила она. – Он болен?

Медсестра нервно поправила одеяло.

– Я не могу ответить на ваш вопрос, миссис Найтингейл. Дежурный врач объяснит вам все, когда мы туда подойдем. Давайте я вас отвезу. У меня уже готово кресло-каталка.

Клер охватила паника, она с трудом сглотнула. Этого просто не могло быть после всего, что ей пришлось перенести. С Уильямом все было в порядке, она сама его видела. Но почему же тогда они вызывают ее к нему в такую рань? Неужели что-то случилось? Это, наверное, какая-то ошибка. Может, чей-то другой ребенок заболел?

Когда она спустила с кровати ноги, все вокруг нее вдруг закружилось. Клер стиснула зубы и с помощью молодой медсестры смогла продеть руки в рукава халата, а затем неловко пересела в стоящее рядом кресло на колесиках.

Поездка в палату реанимации, казалось, длилась целую вечность, но наконец они оказались на месте и были встречены серьезным врачом, который отвез ее кресло в небольшой кабинет рядом с палатой.

– Миссис Найтингейл, – сказал он. Этот врач не единожды сталкивался с подобными ситуациями и знал, что эффект от сказанного невозможно смягчить, поэтому всегда говорил без обиняков. – Боюсь, что Уильям Найтингейл все-таки очень болен.

– Но… но почему? Я думала, он просто останется здесь под наблюдением, пока не окрепнет.

Мужчина вздохнул, потом снял свои очки и принялся тщательно протирать их краем белого накрахмаленного халата.

– Клер, у вашего ребенка гипоксия. Мы получили результаты анализа его крови, и они неутешительны.

Клер смотрела на него непонимающим взглядом.

– Гипоксия приводит к остановке дыхания. Большинство недоношенных детей страдают от нее, так как их легкие еще недостаточно развиты. Боюсь, что за последние несколько часов состояние Уильяма заметно ухудшилось, а кислотно-основный анализ крови, как я уже сказал, указывает, что ситуация практически безнадежна. То есть он не может и не сможет дышать самостоятельно. Поэтому…

– Что «поэтому»?

– Думаю, лучшим выходом из ситуации станет ваше разрешение отключить аппарат искусственного дыхания и позволить малышу отойти без мучений.

– То есть… вы хотите сказать, что он умрет?

– Да, миссис Найтингейл. Боюсь, что так. Уверяю вас, мы сделали все возможное, но спасти его нельзя. Мне действительно очень, очень жаль.

Клер попыталась осмыслить то, что сказал ей врач. Но этого просто не могло произойти! Он не может умереть.

– И что же? Вы позволите нам вынуть его из инкубатора, чтобы вы смогли еще раз подержать его на руках?

Голос доктора вернул ее к реальности. Ей хотелось плакать и кричать, но звуки, казалось, замерли внутри нее и не могли пробиться наружу.

– Вы совершенно уверены, что больше ничего нельзя сделать? – Ее голос прозвучал на удивление спокойно.

– Боюсь, что так.

Она бездумно кивнула. Доктор вышел из комнаты, а Клер осталась сидеть, невидящим взглядом уставившись в пространство. Ее жизнь, ее мир снова распадались на куски.

Спустя несколько минут доктор вернулся и подкатил ее кресло к инкубатору Уильяма. Сиделка держала малыша на руках, и Клер впервые увидела его без паутины капельниц, датчиков и проводков. Медсестра осторожно вложила мальчика в ее руки, а затем вместе с доктором вышла из комнаты. Клер укачивала младенца, тихонько напевая колыбельную.

В 3.05 утра Уильям Найтингейл покинул наш мир, лежа на руках у матери. Вместе с ним умерла частичка ее души.

– Итак, вы проснулись, миссис Найтингейл. – Медсестра, казалось, нервничала. Рано утром Клер вернули в палату с задернутыми занавесками, и с тех пор она ни разу не пошевелилась и не издала ни звука. – Я принесу вам чашечку чаю, не возражаете?

И медсестра исчезла прежде, чем Клер смогла ей ответить.

Из-за занавесок до нее доносились голоса других женщин, которые ворковали со своими малышами, и боль нахлынула на Клер с новой силой. Она никогда не сможет даже обнять Уильяма. И все же она была не в силах заплакать. Казалось, слезы застряли в горле удушливым комом, от которого было невозможно избавиться.

Клер лежала и ждала возвращения сиделки, но вместо нее через распахнувшиеся занавески к ней шагнул врач. Он подошел и опустился на край больничной койки. Клер наградила его ничего не выражающим взглядом. Это был тот самый доктор, который заботился об Уильяме.

– Я только что сменился и пришел взглянуть, как у вас дела, – сказал он.

Она не ответила, и врач тоже помрачнел. Безучастное выражение ее лица сказало ему, что Клер ушла глубоко в себя и он бессилен ей помочь.

По-прежнему ни единой слезинки. Жуткая боль в груди была слишком сильной, чтобы заплакать. Эта боль не шла ни в какое сравнение с тем, что ей пришлось испытать при родах, и теперь Клер хотела лишь одного – чтобы доктор ушел, оставив ее наедине с ее утратой.

– Есть кто-нибудь, кому я могу позвонить и сообщить о вас? – мягко осведомился доктор.

Клер покачала головой. Она была бледнее простыней, на которых лежала, и сердце доктора буквально рвалось к ней. Всего несколько дней назад весть о смерти ее мужа лесным пожаром пронеслась по больнице, и теперь он не знал, как эта молодая женщина сможет пережить еще одну утрату. Он встал, ссутулившись, неловко погладил ее по руке, а затем исчез за занавесками.

Клер лежала, как и прежде уставившись пустым взглядом в потолок. Странно, но она ничего не чувствовала. Словно выплакала все чувства вместе со слезами. Она так долго и сильно хотела этого ребенка… Все ее надежды и мечты были связаны с ним, а теперь он тоже покинул ее, исчез, как и все хорошее, что она когда-либо видела в своей жизни. Но на этот раз у нее не осталось сил на борьбу, она слишком устала бороться. Вся ее жизнь была непрерывной борьбой за выживание, и теперь она больше не хотела жить. Клер просто хотела закрыть глаза и быть со своим ребенком. Заснуть навечно.

Миссис Поп, приехавшая в больницу, совершенно не могла держать себя в руках. Она часами сидела у кровати Клер, болтая, убеждая, плача и пытаясь сделать хоть что-нибудь, что помогло бы вернуть Клер в реальный мир из того кокона молчания, в который она погрузилась. Но эти попытки ни к чему не привели. Когда ее спросили, желает ли она еще раз взглянуть на малыша перед похоронами, Клер лишь молча покачала головой. На следующий день после смерти Уильяма похоронили Грега, а Клер так и лежала в больничной палате, совершенно безразличная к тому, что происходит вокруг.

У миссис Поп опускались руки. Ники и Кэссиди оставались с Мэри, Ники умоляла миссис Поп позволить ей увидеться с Клер. Миссис Поп не разрешала. Она не хотела, чтобы девочка видела свою мачеху в таком состоянии, и не думала, что этого хотела бы Клер.

– Я не знаю, что делать, – со страхом признавалась она Мэри. – Похоже на то, что она совсем потеряла волю к жизни.

Мэри грустно кивнула.

– Что ж, мы должны помочь ей справиться с этим. Именно сейчас она очень нужна Ники.

Миссис Поп задумчиво наклонила голову. Мэри только что подала ей хорошую идею, которой миссис Поп собиралась воспользоваться этим же вечером, как только вернется в больницу.

Клер все еще лежала неподвижно. Похоже, с тех пор как миссис Поп была здесь в последний раз, она так и не пошевелилась. Пожилая женщина опустилась рядом с ней на кровать.

– Я знаю, что тебе трудно, милая, – прошептала она. – Мы все так ждали этого малыша, но вспомни, ведь есть еще и те, кому ты очень нужна.

Клер даже не моргнула в ответ, и по щеке миссис Поп скатилась слезинка.

– Я говорю о Ники, – в отчаянии продолжала она. – Ники так по тебе скучает, ведь у нее кроме тебя никого не осталось, и ей очень одиноко.

Еще несколько мгновений ей казалось, что Клер просто не слышит, что ей говорят. Но потом, к радости миссис Поп, Клер медленно повернула голову, и в ее глазах засветилось узнавание.

Миссис Поп обхватила руками худенькое тело Клер, пытаясь согреть ее теплом материнских объятий. Если она не ошиблась, Клер только что сделала первый шаг в направлении реального мира. И она оказалась права: имя Ники смогло пробиться сквозь ледяную корку, которой покрылось сердце Клер. На некоторое время боль утраты отступила в сторону, отхлынули те чувства, с которыми Клер пока что не могла справиться. Теперь она знала, что должна бороться, должна жить дальше, – хотя бы ради Ники. Весь персонал больницы не меньше миссис Поп радовался, когда Клер начала отвечать им. Все жалели молодую женщину, на которую в одночасье обрушилось столько трагедий.

В первый раз за последние несколько дней Клер немного поела и попила, а во время полдника к ней зашел врач. Он был явно обрадован тем, что она вышла из состояния полной апатии. Теперь Клер лежала в отдельной палате, куда не могли доноситься крики других младенцев, от которых у Клер разрывалось сердце. Клер все еще была бледной и слабой, но врач отметил, что она явно начала медленно выздоравливать.

– Я хочу домой, – сказала она ему. Доктор кивнул. Он тоже считал, что это будет мудрое решение, поскольку в больнице ей больше ничем не могли помочь. Все, что можно было сделать для ее тела, было сделано, и только время способно было исцелить ее разум и душу.

– Не вижу никаких препятствий, – сказал он. – Как насчет следующего утра? Кто-нибудь сможет забрать вас?

Клер кивнула. Она очень хотела вновь увидеть Ники, но прежде чем отправиться домой, ей предстояло сделать еще одно дело.

– Я хочу еще раз взглянуть на своего ребенка, – сказала она.

Доктор понимающе кивнул. Клер все еще не оплакала свою потерю, и весь предыдущий опыт врача говорил о том, что в этом нет ничего хорошего. Слезы – великий врачеватель души, и он ни в чем не хотел препятствовать выздоровлению Клер.

– Я все организую. – Врач развернулся и тихо вышел из палаты, направившись в сторону морга.

Почти через час в палату вошла медсестра с детской корзинкой в руках. Не сказав ни слова, она осторожно поставила ее на край кровати и молча выскользнула из комнаты.

Клер несколько минут смотрела на корзинку, затем нерешительно протянула руку и взяла ее. Они одели Уильяма в синий комбинезончик; он казался таким умиротворенным, что Клер почти поверила, будто ребенок спит. Длинные, завивающиеся на концах ресницы мальчика лежали на щеках. Он казался еще более крошечным, чем тогда, когда она впервые его увидела, совсем как небольшая кукла. Клер осторожно взяла его на руки и размотала шаль, в которую он был закутан. У нее перед глазами мелькнула прекрасная шаль, подаренная ей миссис Поп, и Клер с болью поняла, что его уже никогда не окрестят в ней. В горле у нее образовался колючий комок, и она нежно прижала к себе маленькое тельце. Он словно был создан для того, чтобы держать его на руках. Но сейчас она держала своего сына единственный и последний раз в жизни. Неожиданно комок в горле прорвался тяжелыми, сотрясающими душу рыданиями. Слезы матери упали на его прекрасное маленькое личико. Клер смахнула их поцелуями, стараясь удержать в памяти каждую черточку своего ребенка. Ей казалось, что ее сердце вот-вот разорвется, Клер еще никогда не испытывала такой боли. Он был с ней так недолго, но любовь к нему была так сильна, что останется в ее памяти на всю жизнь. Когда ребенка у нее наконец забрали, взамен Клер получила его фотографию. Она спрячет ее рядом с фотографией Жасмин, его сестры, и будет хранить как сокровище. А теперь ей следует позаботиться о Ники.

На следующий день миссис Поп забрала ее домой.

Через три дня Уильям Кристофер Найтингейл обрел вечный покой на церковном кладбище в Бисфеме. Служба была скромной, и на похороны пришли только Клер, Ники, миссис Поп, а также Бетти и Мэри со своими мужьями.

Солнце роняло тусклые лучи на небольшую группу людей, собравшихся на кладбище, пока маленький белый гробик опускали в могилу. Уильяма запеленали в прекрасную шаль, которую миссис Поп связала для него с такой любовью, а рядом с ним лежал плюшевый мишка, купленный Ники для своего маленького братика. Клер же опустила в могилу частицу своего сердца.

Глава тридцать четвертая

– Бетти, на тебя же смотреть холодно. Заходи в дом, я сейчас согрею нам чаю.

Миссис Поп широко распахнула двери, пропуская гостью в холл.

– А где все? – поинтересовалась Бетти, проходя вслед за миссис Поп на кухню.

– Ушли с Кэссиди на пляж.

– Я думала, такая погода заставит их передумать.

Бетти сняла пальто и с облегчением опустилась на стул.

– Чтобы их остановить, погода должна быть в два раза хуже. Они пропадают там целыми днями. По крайней мере, такое создается впечатление. Но если им от этого веселее, тогда все не так плохо.

Бетти кивнула.

– А как у них дела?

– Не очень хорошо, но после всего случившегося по-другому просто быть не может. Говорят, что Господь никогда не посылает нам больше испытаний, чем мы можем вынести, но, по-моему, за эти несколько недель Клер испытала столько горя, что большинству его хватило бы на всю жизнь. Это же просто несправедливо.

Бетти покачала головой. Миссис Поп подсела к ней за стол с двумя чашками чаю.

– И сколько еще ты собираешься тут оставаться? – спросила она.

– Так долго, сколько им понадобится, – тихо ответила миссис Поп, доставая жестяную коробочку с печеньем. Женщины замолчали.

Через полтора месяца после похорон Уильяма Ники снова пошла в школу. Клер стало легче. У нее было много дел, которые требовали ее внимания, но до сих пор Клер просто не была готова ими заниматься. Миссис Поп наконец вернулась домой, и Клер знала, что никогда не сможет отплатить ей за все, что она для них сделала. Карточки с соболезнованиями до сих пор прибывали ежедневно, но она, не читая, выбрасывала их в мусорную корзину. Клер радовал тот факт, что Грег умер, и она не могла притворяться огорченной.

Она назначила встречу с мистером Темплом, юристом Грега, которая состоялась в один из ноябрьских дней. Когда Клер вошла к нему в кабинет, мистер Темпл крепко пожал ей руку. Он был видным мужчиной лет пятидесяти с небольшим. Кроме того, он очень серьезно относился к своей работе, и сейчас на его столе лежала целая кипа бумаг, имевших отношение к Клер. При взгляде на них она впала в отчаяние, но спокойствие мистера Темпла внушало уверенность. Он восхищенно посмотрел на нее. Клер была одета в простой костюм от Шанель и выглядела элегантно и изысканно, так как ее фигура уже вернулась в норму. Клер держала себя гордо, и только боль, таившаяся в ее глазах, могла поведать обо всех пережитых ею трагедиях.

– Не волнуйтесь, миссис Найтингейл, все не так плохо, как кажется.

Клер едва заметно кивнула.

– Рада это слышать.

Она присела, и скоро мистер Темпл уже объяснял Клер ее финансовое положение. Он сам связался с деловыми партнерами Грега и предложил им выкупить его долю в бизнесе. Цена, которую они предлагали Клер, ее более чем устраивала и казалась совсем заоблачной. К счастью, сразу после свадьбы Грег переписал завещание, и теперь резиденция Найтингейлов и все автомобили тоже принадлежали ей. Вместе с различными страховыми выплатами и субсидиями все это составляло очень солидную сумму.

Клер безропотно подписала многочисленные документы и заполнила формы. Она полностью доверяла мистеру Темплу, так что даже не стала читать большинство из них. Скоро внушительная кипа бумаг перед ними стала уменьшаться. Затем Клер попросила его открыть для Ники накопительный счет, право пользоваться которым она получит после совершеннолетия.

Сумма, которую она решила перевести на него, составляла половину всего ее состояния, и мистер Темпл взглянул на Клер с уважением. По правде говоря, она бы с радостью перевела на этот счет все. Она уже давно поняла, что за деньги нельзя купить счастье. Но здравый смысл подсказывал, что им с Ники еще придется на что-то жить. Даже с вычетом половины наследства этих денег в совокупности с деньгами, вырученными за продажу отеля, и ее сбережениями было достаточно, чтобы получить статус очень богатой молодой вдовы. Но работы с документами было еще очень много, так что Клер с радостью предоставила все мистеру Темплу.

Как только с финансовыми вопросами было покончено, он сообщил, что есть еще одно дело, требующее внимания. Мистер Темпл попросил своего секретаря приготовить им кофе, а затем заговорил.

– Я могу поинтересоваться, – нерешительно начал он, – что теперь будет с Ники? Вы собираетесь оставить ее у себя?

Клер удивленно посмотрела на него: она не понимала, как он может спрашивать о столь очевидных вещах.

– Ну конечно, девочка останется со мной! – резко заявила она.

Он с облегчением улыбнулся, затем постучал по столу пальцами и продолжил:

– Миссис Найтингейл… Ваш муж никогда не говорил вам, что Николь на самом деле его приемная дочь?

Рот Клер приоткрылся от удивления, и она потрясенно молчала несколько минут, пытаясь осмыслить его слова. Затем в офис вошла секретарь и поставила перед ними поднос с чашками кофе. Клер так глубоко задумалась, что даже не заметила ее. Ники удочерили.

– Вы в этом твердо уверены? – запинаясь, спросила она.

Он кивнул.

– Да, конечно, уверен. Вообще-то у меня в сейфе вместе с документами на дом сейчас хранятся документы о ее удочерении. Мне не хотелось поднимать этот вопрос так скоро после вашей утраты, но, видите ли, формально у вас нет на нее никаких прав. Впрочем, если вы действительно намерены ее оставить, уверен, что я смогу вам помочь.

Клер не находила слов.

– Удивительно, что Грег вам ничего не сказал, – признал мистер Темпл. – Думаю, они с миссис Найтингейл усыновили Ники, когда она была еще совсем маленькой. К сожалению, миссис Найтингейл не могла иметь собственных детей по медицинским показаниям, поэтому я считаю, что они усыновили Николь незадолго до переезда в Бисфем.

Это было слишком, у Клер закружилась голова.

– Если хотите, я могу показать вам документы об удочерении, – предложил он. – В данных обстоятельствах я не вижу причин, по которым вы не можете с ними ознакомиться.

Юристу очень не хотелось заставлять ее переживать очередное потрясение сразу после смерти мужа и ребенка, и в этот момент он сердился на Грега за то, что тот сразу не сказал жене всю правду.

– Я схожу за документами, – извинился он. Клер в замешательстве проводила его взглядом. Через несколько минут мистер Темпл вернулся. Она сидела на том же месте, и он с беспокойством отметил ее бледность. Сев обратно за свой стол, он вынул бумаги из большого коричневого конверта.

– Ага, вот они.

Он передал ей документ; Клер пробежала его глазами. Мистер Темпл говорил правду. На нем стояла печать государственного суда и дата удочерения. Ники действительно приходилась Грегу приемной дочерью. Неожиданно слова слились, и Клер пришлось схватиться за край стола, чтобы не упасть. Она побледнела как смерть, вызвав тревогу у мистера Темпла.

– С вами все в порядке? – Его голос словно доносился из неведомых далей.

Клер с трудом удалось кивнуть.

– Да, со мной все нормально, – уверила его Клер, продолжая читать документ. Руки у нее дрожали. К ней снова вернулись воспоминания о ребенке, от которого она отказалась целую вечность назад. Невероятно, но Ники тоже удочерили: доказательство находилось у нее в руках, и в нем черным по белому были записаны факты. Клер рассеянно отметила, что мистер Темпл, тревожно нахмурившись, смотрит на нее. Огромным усилием воли она взяла себя в руки и вернула бумагу.

– Пожалуйста, простите меня, – извинилась она дрожащим голосом. – Просто после всего случившегося это стало для меня потрясением.

Он с пониманием кивнул.

– По-другому и быть не могло, – согласился мистер Темпл. – Но если вы хотите, чтобы я помог вам с девочкой, то у нас есть возможность оформить опекунство или же удочерение. Думаю, проблем с этим не возникнет. Вы явно любите этого ребенка, и, полагаю, она платит вам тем же. При таких обстоятельствах во всей стране не найдется суда, который бы взялся вас разлучить. Но если вам понадобится время, чтобы сделать выбор, я вполне вас пойму.

– Я хочу удочерить ее, – не раздумывая сказала Клер; впервые за несколько недель ее охватила радость. Она собиралась удочерить Ники!

Мистер Темпл вернулся к обсуждению других дел, но его слова пролетали у Клер мимо ушей. Затем они обменялись крепким рукопожатием, и она на ватных ногах покинула его офис. Клер долго сидела в машине, не в состоянии отправиться домой или поверить в реальность происходящего.

Мистер Темпл сказал, что она может удочерить Ники, а когда она это сделает, больше никто не сможет их разлучить. Наконец ей удалось успокоиться. Клер завела автомобиль и поехала домой.

Клер казалось, что она взорвется, если не поделится с кем-нибудь новостью. Первым делом она подумала о миссис Поп. Пожилая женщина ждала ее в холле, она все так же приходила каждый день в качестве друга и экономки. Завидев ее доброе лицо, Клер сделала то, чего никогда себе раньше не позволяла. К удивлению миссис Поп, она бросилась к ней и расплакалась так, словно у нее разрывалось сердце.

– Дорогая моя, что случилось? – забеспокоилась миссис Поп. Она усадила молодую женщину на кухне и поставила перед ней чашку крепкого чаю.

Наконец, успокоившись, Клер серьезно посмотрела на сидящую перед ней женщину. Она никогда не умела доверять людям, но миссис Поп действительно можно было довериться. Тщательно подбирая слова, она начала рассказывать об удочерении Ники. Как и она сама, миссис Поп не подозревала об этом; ни Грег, ни его бывшая жена ничего ей об этом не говорили. Новость потрясла миссис Поп не меньше, чем саму Клер. Но теперь молодая женщина столкнулась с дилеммой.

– Что же мне делать? – спросила она. – Рассказать ей правду или оставить все как есть?

Положение было затруднительным, и миссис Поп знала, что на принятие решения потребуется время.

– Утро вечера мудренее, – посоветовала она. – Нет ничего сложного в том, чтобы позволить сердцу управлять собой и броситься на проблему, словно слон в посудную лавку, но вам в первую очередь нужно подумать о том, что будет лучше для Ники. Ей многое пришлось перенести – мы же не хотим снова ее огорчать?

Клер покачала головой. Она горела желанием сказать Ники правду, но слова миссис Поп не были лишены смысла.

– Думаю, вы правы, – согласилась она. – Подожду до утра, а потом решу, что делать дальше.

Это было гораздо проще сказать, чем сделать, потому что, как только Клер увидела Ники, ей ужасно захотелось обнять ее и сообщить, что ее собираются удочерить во второй раз. Только предупреждающий взгляд миссис Поп помог ей совладать с собой, и женщины обменялись понимающими улыбками.

Этой ночью Клер так и не удалось уснуть. Она беспокойно ходила по спальне, пытаясь принять решение. На следующее утро она проводила Ники в школу и встретила миссис Поп, но так ничего и не придумала.

Миссис Поп ей помогла.

– На вашем месте я бы все ей рассказала, – спокойно произнесла она. – Я полночи над этим думала и решила, что у девочки есть право знать правду.

Решение было принято.

Тем вечером, когда они с Ники сидели вместе на диванчике, а Кэссиди у них в ногах, Клер набралась мужества и заговорила.

– Ники, мне нужно кое о чем тебе рассказать. – Глаза девочки испуганно расширились, и Клер быстро добавила: – Ничего страшного. Вообще-то я думаю, ты придешь от новости в восторг, так же как и я.

– Ты же не собираешься меня бросить? – спросила Ники.

Клер крепко ее обняла.

– Ни за что, – пообещала она. – Я собираюсь рассказать тебе историю, которая случилась со мной, когда мне было всего четырнадцать лет. Я еще никому об этом не говорила, даже твоему отцу.

Заинтригованная, Ники кивнула. Она любила истории, так что Клер продолжила, тщательно подбирая слова.

– Понимаешь, когда я была еще совсем маленькой девочкой, моя мама не могла за мной присматривать, поэтому я стала жить у приемных родителей.

Ники пришла в ужас.

– Они плохо к тебе относились?

Клер печально покачала головой, припоминая.

– Нет, все было как раз наоборот. Это я ужасно себя с ними вела. Понимаешь, мне было больно из-за того, что настоящая мама меня бросила, и я не могла себе позволить полюбить их.

Ники нахмурилась. История была грустной, но ей все равно хотелось дослушать ее до конца.

– В общем, когда мне исполнилось четырнадцать, – продолжала Клер, – я забеременела и родила прекрасную маленькую девочку. Но я не могла о ней позаботиться, поэтому решила, что будет лучше, если ее заберут какие-нибудь другие мама и папа, которые будут ее любить и дадут ей все, что ей будет нужно. И я… я ее отдала.

Глаза Ники наполнились слезами.

– Разве ты ее не любила?

Клер торопливо кивнула.

– Конечно, любила. Именно поэтому я ее и отдала: я хотела, чтобы она была счастлива. Но с тех пор я каждый день скучала по ней. А вчера я кое-что выяснила.

Глаза девочки теперь не уступали по величине блюдцам.

– Что ты узнала?

– Мистер Темпл, юрист твоего отца, рассказал мне, что тебя тоже удочерили, когда ты была еще совсем крошечной.

Ники недоверчиво смотрела на нее, пытаясь осознать эту потрясшую ее новость.

– Ты хочешь сказать, что мои мама и папа не были моими настоящими родителями? – спросила она, и Клер кивнула.

Она не сводила с девочки глаз, молясь, чтобы Ники все поняла.

– Ники, я собираюсь тебя удочерить, и обещаю, что больше никому не позволю тебя обижать.

Вдруг обе они расплакались, и Ники бросилась Клер на шею.

– Ты хочешь сказать, что станешь моей настоящей мамой?

Клер с любовью погладила ее шелковистые волосы.

– Да, Ники, я буду твоей настоящей мамой.

Она говорила от чистого сердца. Ей через многое пришлось пройти, но теперь у нее снова появилась цель в жизни. Клер потеряла сына и обрела дочь. Рана в ее сердце начала затягиваться.

Социальный работник приехала к ним уже через пару недель и встретилась сначала с Клер, а потом с Ники. Клер заполняла множество бумаг и отвечала на нескончаемые вопросы. Женщине понравилось то, что она увидела. У Клер с Ники, несомненно, были близкие отношения, и она не думала, что возникнут проблемы с удочерением. Конечно, на все понадобится время, но у Клер теперь его было в избытке. Мистер Темпл и мистер Смит, бывший деловой партнер Грега, дали ей блестящие рекомендации. Теперь оставалось только ждать решения суда.

Клер продолжала вести дневник в те редкие дни, когда Ники была в школе, а у миссис Поп случался выходной. Она не упускала ничего. История ее жизни была написана от чистого сердца. Клер описала ужасное потрясение, которое испытала, когда застала Грега за попыткой изнасилования девочки. Она рассказала о его самоубийстве и о внутреннем опустошении, которое вызвала у нее потеря долгожданного сына. Клер вложила между страницами дневника крошечную прядь его волос, а на страницах остались следы ее слез. И наконец, она рассказала о неописуемой радости, которую почувствовала, узнав, что может удочерить Ники. Теперь пора было начинать новую запись, но сначала Клер нужно было еще кое-что сделать. Она откладывала это уже давно, так как знала, что это причинит ей боль.

Клер пересекла лестничную площадку и впервые со дня возвращения из больницы вошла в детскую. Комната совсем не изменилась. Лучи зимнего солнца падали через окно на кроватку, которую они так тщательно выбирали с Ники, и на комод со шкафом, переполненные детской одеждой, которую так никто и не будет носить. Сквозняк от двери играл ярким мобилем с фигурками домашних животных, и он мелодично позванивал. Клер печально обвела комнату взглядом. Несмотря на всю боль, вызванную воспоминаниями о ребенке, для которого они с такой любовью обставили комнату, детская выглядела очень мило. Пора отпустить сына. Она потеряла двоих детей, но теперь у нее была Ники, ради которой стоило жить дальше. Дать ей все то, чего никогда не было у самой Клер.

Клер в последний раз оглянулась по сторонам, затем заперла дверь и закрыла ее на ключ. Она спрятала ключ в ящичке стола, где хранился ее дневник, и молча поклялась никогда больше не заходить в детскую. Уильям остался в прошлом, а Ники станет ее будущим.

Глава тридцать пятая

И Рождество 1996 года, и Новый 1997 год Клер, Ники и миссис Поп встретили в тихой домашней обстановке. Это было на удивление спокойное и счастливое время. Никаких официальных ужинов, никаких причин надевать вечерние платья. Все трое ели когда и что хотели и носили удобную домашнюю одежду. Рождественским утром они проснулись, чтобы обнаружить, что весь мир укрылся хрустящим белым снежным одеялом. После обильного обеда с рождественской индейкой, приготовленного миссис Поп, Ники, Клер и Кэссиди провели час в саду, играя в снежки и сооружая большого снеговика. Миссис Поп наблюдала за ними из окна кухни с изумленной улыбкой.

Клер теперь исполнилось двадцать пять лет. Она была очень привлекательной и очень богатой, так что вскоре на нее дождем посыпались приглашения на обеды от многочисленных поклонников. Клер они не интересовали. Мужчин ей хватило на всю жизнь, и она не собиралась снова с кем-нибудь связываться. Теперь смыслом ее жизни стала Ники, и Клер ничего не собиралась менять. Она по-прежнему время от времени навещала Мэри и Бетти, а также регулярно посещала школу Ники, хотя уже в сентябре девочку должны были перевести в новую школу. Клер пропадала там часами, помогая отстающим ученикам разбираться с математикой или чтением. Благодарность учителей не знала границ.