Текст книги "Рассвет судьбы"

Автор книги: Розанна Битнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)

– Конечно, – прошептала она и вытерла глаза концом одеяла. – Джесс, когда-то давно ты уже говорил об этом, но я была такой эгоисткой. Я настояла на том, чтобы ты помог с ранчо в Техасе. Помнишь, я тогда из-за этого потеряла ребенка? Я была слишком привязана к отцу, а нужно было больше думать о тебе и о твоих желаниях.

Он гладил ее волосы, втайне радуясь тому, что жена понимает его лучше, чем он предполагал. Ему было ясно, что ею движет любовь к нему, в противном случае Линда предпочла бы никогда не расставаться с родителями. Все эти годы ему приходилось чем-то жертвовать для нее. А теперь она сама готова сделать то же самое.

– То были тяжелые времена, Линда. Мы все были в напряжении. Но теперь самое страшное позади.

Жена опять поцеловала его.

– Делай то, что требует твоя душа, Джесс. Я везде пойду за тобой.

Он пристально посмотрел ей в глаза, в глаза Калеба Сакса.

– Ты уверена?

Она улыбнулась сквозь слезы.

– Уверена. Я была не очень хорошей женой, да?

– Ты всегда была такой, какая мне нужна. И если мы приедем туда и узнаем плохие вести о Томе, то не станем сразу же покидать твоих родителей.

Думаю, нам надо заранее выяснить, как Калеб относится к тому, что мы собираемся жить отдельно. Линда прижалась к мужу.

– Том так много значит для него. Меня беспокоит, что отец видел еще один сон. Мама говорила, что он проснулся в поту, уверяя, будто Том опять его звал. Предчувствия редко подводили отца. Возможно, до зимы мы получим еще одно письмо.

– Надеюсь. Отец так о нем беспокоится, а тут еще Джеймс собирается ехать на восток.

– Думаю, он поступает правильно. Ему будет легче разобраться в самом себе.

Линда посмотрела на него.

– И ты к этому стремишься?

Джесс коснулся кончиком пальца ее губ.

– Иногда.

– Я люблю тебя, Джесс. Ничего от меня не скрывай. Для меня важно знать, что ты счастлив. Но, возможно, нам пока лучше ничего не говорить родителям. Подождем еще год. Все равно нам раньше весны не уехать.

– Конечно. Главное, что ты все понимаешь. Я могу еще подождать.

Он поцеловал ее, затем еще и еще. Страсть новой волной накатилась на них обоих, и они скрепили свое соглашение новым актом любви.

* * *

Стояло позднее лето 1848 года. Последние три месяца были ужасными для Тома Сакса, который первые несколько недель вообще не чувствовал свою ногу. Постепенно к ней стала возвращаться чувствительность, и можно было определенно сказать, что Том идет на поправку. Со временем рана на бедре превратилась в уродливый шрам. Левая нога стала немного короче правой и плохо сгибалась.

Все эти дни Хуанита почти всегда находилась рядом с ним. Видя страдания Тома, она постепенно забывала о своих, но старые страхи не отпускали ее, и она надеялась, что, возможно, он не вспомнит о ее обещании выйти за него замуж. Том больше не упоминал об этом и вел себя как близкий и преданный друг, а не как влюбленный в нее мужчина. Иногда Хуанита думала, что он просто боится сказать или сделать что-то лишнее. Они часто молились вместе, каждый просил Господа помочь забыть об ужасах прошлого.

К их большому облегчению никто не разыскивал Тома. Хуанита убедила его подстричь волосы, опасаясь, что их длина будет привлекать к нему излишнее внимание и выдавать в нем индейца. С короткими волосами он был больше похож на мексиканца. Важно, чтобы люди забыли о раскрашенном индейце, который возглавлял банду «плохих», и перестали его разыскивать.

Том вскоре научился ходить при помощи сестер и отца Хуареса. Он настоял на том, чтобы ему изготовили костыль, и теперь мог передвигаться без посторонней помощи. Хуанита сама подобрала для костыля подходящую ветку, сама спилила ее и обрезала лишние сучки.

Стояли прекрасные солнечные дни, повсюду цвели розы. Том часто сидел в плетеном кресле во внутреннем дворе миссии. Запрокинув голову, он подставлял лицо солнцу и наслаждался покоем. Он часто думал об отце, но не спешил писать ему, так как хотел окончательно поправиться и самостоятельно ходить и уже тогда обо всем сообщить Калебу. Но теперь уже все равно поздно писать. Снег скоро сделает горы непроходимыми, и никто не отважится пересечь их до весны.

Вот и сейчас Том умиротворенно сидел среди благоухающих роз, размышляя обо всем этом. Его мысли были прерваны шагами отца Хуареса. Том улыбнулся.

– Здравствуйте, падре. А где Хуанита?

– Она скоро придет. – Священник нахмурился и присел рядом с Томом на каменную скамью. – У меня есть новость, Том, которая касается тебя.

Том наклонился вперед.

– Что-то случилось? Они снова меня разыскивают?

Священник покачал головой.

– Трудно сказать. Ты знаешь, что в Сан-Франциско выходит газета. Сегодня я увидел в ней статью об одном из «плохих», который выжил, его имя – Рико.

– Рико? Он выжил? Священник кивнул.

– Очевидно, ему залечили раны только для того, чтобы публично казнить. Том, все требовали возмездия. Рико повесили.

Взгляды мужчин встретились. Том наконец понял смысл слов священника. Рико был его другом. Они все были его друзьями и погибли из-за дикого желания Тома отомстить за Хуаниту. Последнее нападение, если бы только его не было… На глаза Тома навернулись слезы.

– Они спасли его, а затем повесили, – проговорил он.

– Мне жаль, Том. Да, его повесили в Сономе. Говорят, перед смертью он отказался назвать имя того, кто возглавлял их банду.

Том взглянул на священника.

– Вы думаете, это правда или уловка? Отец Хуарес вздохнул.

– Не знаю. Я могу только молиться, чтобы это оказалось правдой. Так или иначе, я подумал, что ты должен все знать.

Том кивнул. Священник встал и дотронулся до его плеча.

– Ничего не исправить, Том. Надеюсь, Господь поймет тебя.

– Я могу только надеяться на это, – тихо ответил Том.

Отец Хуарес заметил Хуаниту и поспешил к ней навстречу, чтобы сообщить новость. Улыбка сбежала с ее лица, и девушка медленно приблизилась к Тому.

– Отец Хуарес сказал мне. Мне жаль твоего друга.

Том взглянул ей в глаза.

– Жестоко спасать для того, чтобы потом повесить.

Хуанита увидела, как ненависть вновь зажглась в его взгляде.

– Негодяи, – процедил он сквозь зубы. Она опустилась рядом с ним на колени.

– Все уже в прошлом, Том. – Она дала ему в руки костыль. – Смотри. Я сделала его для тебя. Видишь, как загибается здесь ветка? Сам Господь помог мне выбрать ее для тебя.

Он вздохнул и улыбнулся.

– Я могу попробовать?

– Конечно. Только будь осторожен. Их взгляды встретились.

– Я всегда лучше себя чувствую, когда ты со мной, Хуанита. Неужели тебе самой удалось спилить эту ветку?

Девушка кивнула.

– Давай я помогу тебе встать.

Опираясь на Хуаниту и костыль, Том встал на свою здоровую ногу, а затем самостоятельно сделал несколько неуверенных шагов. Пот сразу же выступил у него на лбу. Было очевидно, что ходьба причинила ему невыносимую боль.

– Не слишком усердствуй, – предостерегла его девушка.

– О, да. Ты лучше помоги мне дойти до кресла. Хуанита поспешила подставить ему свое плечо.

Опираясь на него, Том заковылял к своему плетеному креслу, но прежде чем сесть, он, к немалому удивлению Хуаниты, неожиданно прижал девушку к себе.

Ее лицо вспыхнуло жарким румянцем, сердце бешено заколотилось. Впервые за долгое время он проявил подобные чувства.

– Не бойся, Хуанита. Посмотри на меня. Пожалуйста, посмотри на меня.

Она учащенно дышала, безвольно опустив руки вдоль тела.

– Я… не могу…

– Посмотри на меня, Хуанита.

Она сглотнула и медленно подняла на него свой взгляд.

– Я ничего не говорил тебе. Но сейчас ты стала сильнее, и я больше не могу переносить свое одиночество. Известие о Рико заставило меня понять, как ты нужна мне. Ты обещала стать моей женой. Скажи, что это правда. Что это не приснилось мне.

– Это правда, – ответила она, не в силах отвести от него свой взгляд.

Он улыбнулся.

– Скажи мне, что не нарушишь свое обещание. Ее глаза увлажнились.

– Я не нарушу. Но… я боюсь, – запинаясь, проговорила она.

Он только крепче прижал ее к себе, и она удивилась тому, что его объятия успокаивают ее, а не пугают. Ей не хотелось уходить от него. Том медленно наклонился, и их губы встретились в нежном поцелуе.

Прикосновение Тома было совсем не похоже на то, что с ней делали Идальго и другие. И Хуанита не отвернулась от Тома, а он стал осыпать поцелуями ее щеки, глаза, шею.

– Ты скажешь мне, Хуанита. Тебе решать. Ты скажешь, когда будешь готова стать моей женой, и отец Хуарес обвенчает нас. У нас еще есть время. Я должен как следует поправиться. Я еще не в той форме, чтобы быть мужем во всех отношениях.

Девушка покраснела и опустила глаза.

– Помоги мне, Том. – Она обняла его за талию. – Я так тебя люблю и так боюсь…

Том прижался щекой к ее волосам.

– Верь мне, Хуанита. Верь мне и знай, что я люблю тебя больше своей жизни. Нет ничего в плохого в плотской любви, она доставляет радость двум любящим людям. Ты примешь мое семя и дашь жизнь нашему ребенку. Мы оба нуждаемся в этом, Хуанита. Нам обоим нужна семья. Скоро я напишу отцу, что мы вместе и счастливы. Возможно, он даже приедет в Калифорнию. Однажды я пытался его уговорить.

Он почувствовал, как она дрожит.

– Все хорошо, Хуанита. Все будет хорошо. Я очень люблю тебя, и я – терпеливый человек. Я только хочу знать, что ты моя. Я хочу, чтобы ты всегда была рядом. Я теперь никогда тебя не оставлю и не позволю тебе покинуть меня.

Из затененной ниши за ними незаметно наблюдал отец Хуарес. Вид влюбленных умилил его, и он растрогался до слез.

ГЛАВА 20

– Ты уверен, что взял все необходимое? – в который раз спрашивала Сара, суетясь вокруг Джеймса и поправляя воротник его рубашки.

– Мама, ты проверила все уже миллион раз. Она посмотрела на него полными слез глазами и крепко обняла.

– О, Джеймс! Ты уверен, что хочешь этого? Для меня ты все еще ребенок.

Он вздохнул и тоже обнял ее.

– Я должен это сделать, мама. Я уже давно вырос, еще в Техасе. Я действительно хочу уехать. – Он высвободился из ее объятий. – Со мной все будет в порядке. Ведь я поеду с огромным обозом. Путь из форта Бента до Сент-Луиса не такой уж длинный и опасный. По дороге я смогу заработать немного денег, помогая Вилли Тейлору. Ты знаешь, как отец доверяет ему. Вилли будет всегда рядом со мной.

Сара едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться.

– Пройдут месяцы, прежде чем я снова увижу тебя, возможно, годы. Напиши нам сразу же, пока мы еще здесь, а не в Калифорнии. Мы будем знать, куда тебе писать, и сообщим, где нас можно будет найти.

Ей хотелось зарыдать в голос. Разве могла она силой привязать его к себе, к дому? Это вызвало бы в его душе еще больше негодования по отношению к отцу. Она не могла не признать, что ее сын стал умным и способным юношей, он сможет устроить свою жизнь, просто срабатывал ее материнский инстинкт, желание удержать сына возле себя.

– Я обещал, что напишу, – в голосе Джеймса слышалось нетерпение.

– Ты взял деньги, которые накопил для тебя отец?

– Да.

– Как странно. Линды не было со мной до шестнадцати лет, но теперь она с нами. А теперь ты, мой единственный сын, покидаешь меня… Но я думаю, что многие дети поступают так, особенно сыновья.

Его глаза наполнились слезами.

– Ты всегда была хорошей матерью. – Он наклонился и поцеловал ее. – Я люблю тебя и прошу прощения за то, что иногда причинял тебе боль. Просто я всегда считал, что ты заслуживаешь большего. Но, кажется, для тебя это не имеет значения, раз ты рядом с отцом.

Сара кивнула, по ее щеке покатилась крупная слеза.

– Не держи на него зла и не вини его, Джеймс. Он дает мне все, о чем только может мечтать женщина. Немного найдется таких добрых, храбрых и сильных мужчин, как Калеб Сакс. Помни об этом и знай, что все эти качества есть и у тебя. Тебе передал их отец вместе со своей кровью. Пожалуйста, не уезжай, не сказав ему, что любишь его.

Джеймс вздохнул и кивнул.

– Я должен ехать, мама. Все уже ждут. Отец хочет проводить меня и успеть вернуться до темноты. Ты знаешь, как он о тебе беспокоится.

Она постаралась улыбнуться и вручила сыну большую кожаную сумку с провизией. – Я люблю тебя, Джеймс.

Мальчик взял сумку и вышел из дома, Сара следовала за ним, стараясь преодолеть боль в суставах. Ей не хотелось, чтобы в памяти сына она осталась больной и старой. Калеб уже сидел на своем огромном жеребце, готовый отвезти сына в форт Бент. Он подъехал поближе к Саре.

– С тобой все в порядке?

Она кивнула, но он с тревогой посмотрел ей в глаза. Калеб знал, какие муки она сейчас преодолевает. Он посмотрел на Линду, которая только что попрощалась с братом, взглядом подозвал ее к себе и сказал:

– Побудь сегодня рядом с матерью.

– Ты мог бы и не говорить мне об этом! – Линда подошла к матери и обняла ее.

Калеб улыбнулся и подождал, пока Джеймс не погрузит свой багаж и не сядет на лошадь. Сын посмотрел на него и, глубоко вздохнув, сказал:

– Я готов. Калеб кивнул.

– Тогда поедем.

Джеймс бросил последний взгляд на мать, не зная, увидит ли он ее еще когда-нибудь. Он понимал, что причина их расставания – его ненависть к индейской крови, и чувствовал себя виноватым.

– Я напишу, мама. Я люблю тебя.

Он постарался не расплакаться. Ведь он уже не ребенок. Он – мужчина. На мгновение ему вспомнилось детство, в котором были и горечь и счастье.

Наконец Джеймс нашел в себе силы оторвать от матери взгляд и тронул поводья. Он помнил, как отец подарил ему этого коня еще жеребенком, после того как они покинули Техас.

Джеймс не оглядывался. Не мог. Вскоре его нагнал Калеб и поехал рядом. Джеймс смотрел прямо перед собой, он ехал рядом с человеком, сроднившимся с этой землей, этим краем. Но Джеймс был уверен, что его место не здесь, а там, где он сможет чувствовать себя белым и где никто не будет его ни о чем спрашивать. Он все больше и больше убеждался в этом, когда смотрел на окружающий его пейзаж и на гордый профиль отца. Длинные волосы Калеба развевались у него за спиной, бахрома на рукавах его куртки из оленьей кожи подпрыгивала в такт движениям лошади. Вдали паслось стадо бизонов.

Калеб указал на него рукой.

– Боюсь, их становится все меньше и меньше. Возле форта надо найти шайенов и сказать им про бизонов. Может быть, там будет Кейл, и ты сможешь с ним попрощаться.

Джеймс ничего не ответил, и Калеб повернулся к нему:

– Может быть, наконец, поговорим, Джеймс. Тебе не терпится увидеть города на востоке. Я видел их, Сент-Луис и Новый Орлеан, по крайней мере. Конечно, они, наверное, выросли за это время. Прошло уже тридцать лет, если не больше. То, что рассказывают в форте, позволяет думать, что эти города изменились до неузнаваемости. Но это все не для меня. – Он обвел рукой окрестности. – Это жизнь, Джеймс. Здесь мужчина может быть мужчиной и чувствовать единение с природой. А там… – Он покачал головой. – Будь очень осторожен, Джеймс. Там тоже полно опасностей. Только другого рода. Там люди сражаются, подписывая бумаги, они улыбаются тебе и одновременно вонзают нож в спину.

– Для меня там не будет труднее, чем здесь, па. Калеб задумчиво посмотрел на него, размышляя над его словами.

– Надеюсь, что нет. – Он больше ничего не сказал.

Джеймс почувствовал странную боль в груди. Фактически им не о чем было говорить друг с другом. Оба знали причину его отъезда.

За полдня дороги они едва перекинулись друг с другом несколькими фразами. Джеймс, сам того не ожидая, был разочарован тем, что в форте не оказалось Кейла. Временами он очень скучал по нему.

Несмотря на свою уверенность и желание уехать отсюда, Джеймса вдруг охватила паника, когда он увидел, как отец разговаривает с Вилли Тейлором. Казалось, все происходит слишком быстро.

Они вместе поели, Калеб купил сыну еще немного продуктов на дорогу. Наступила минута прощания.

– Я должен ехать, чтобы успеть до темноты. Вилли отправляется утром. – Их взгляды встретились. – Удачи тебе, Джеймс. Я буду за тебя молиться.

В глазах мальчика показались слезы.

– Будешь, па?

– Конечно. Мне очень жаль, что я оказался причиной того, что ты несчастлив.

Джеймс повесил голову.

– Па, дело не в тебе. Ты – мой отец. Я люблю тебя.

Калеб сглотнул.

– И я люблю тебя. Ты можешь не верить мне, но я люблю тебя так же, как и Линду, и Тома, и Кейла. Когда-нибудь ты поймешь это, Джеймс. Тебе еще надо повзрослеть и многому научиться. Возможно, ты прав, уезжая отсюда. Я буду скучать по тебе, сын.

Они быстро обнялись.

– До свидания, Джеймс, – сказал Калеб внезапно охрипшим голосом. – Напиши сразу, как только сможешь.

– Напишу, па.

Они еще раз обнялись, потом Джеймс высвободился из объятий отца и сказал:

– Лучше поезжай домой.

Калеб некоторое время стоял перед сыном, стараясь сдержать эмоции.

– Когда я тебя снова увижу, ты, наверное, будешь уже совсем взрослым. Будь таким человеком, Джеймс, чтобы мы с матерью могли гордиться тобой. Трудись честно и не позволяй себя обманывать или использовать.

– Не позволю, па. – Мальчик шмыгнул носом и вытер его тыльной стороной ладони.

Калеб жадно разглядывал сына. Высокий, широкоплечий, с волосами песочного цвета и голубыми глазами – Джеймс был очень красив. Этот ребенок родился от счастливой любви Калеба Сакса и Сары. И как так вышло, что сын уплывает из его рук?

– До свидания, па.

Калеб коснулся лица сына и сжал его плечо, чувствуя, что не в силах говорить. Затем повернулся и вскочил на коня.

Сердце Джеймса болезненно сжалось. На языке шайенов жест отца означал: «я люблю тебя».

Он хотел было ответить на том же языке, но вместо этого сказал по-английски:

– Я тебя тоже люблю, – как бы подчеркивая, что отрекается от своего происхождения.

Калеб печально посмотрел на него, затем тронул коня и поскакал прочь.

Джеймсу захотелось броситься ему вслед, но ноги как будто приросли к земле, а внутренний голос повелел сдержать себя. Все должно идти своим чередом. Он уедет и все забудет.

Немного отъехав, Калеб повернулся и помахал рукой. По спине Джеймса пробежал странный холодок, как будто вместо отца ему привиделся призрак. Он помахал ему в ответ.

– До свидания, па, – прошептал он.

* * *

Хуанита стояла около человека, который через несколько мгновений станет ее мужем. Отец Хуарес завершал свадебный обряд под всхлипывания сердобольной Луизы. Том крепко держал руку Хуаниты, чувствуя, как она дрожит. Он не отпускал ее даже тогда, когда, согласно католическому обряду, они должны были разнять руки. Он боялся ее потерять. Если она побежит, он не сможет догнать ее. Том Сакс еще долго не сможет бегать. Единственное, что ему остается, – медленно ходить, прихрамывая и опираясь на палку. Но, по крайней мере, он может скакать на лошади и так же, как прежде, метко стрелять из ружья.

Но сегодня он стоял без костыля, так как сегодня сам должен поддерживать свою жену. Том с тоской думал о том, что придется ждать недели, а возможно, и месяцы, прежде чем Хуанита, действительно, станет его женой. Он поклялся ей, что не будет ни на чем настаивать, пока она сама не будет к этому готова.

Как во сне Том повторял слова клятвы, слышал, как повторяет их Хуанита, наконец, все закончилось. Священник объявил их мужем и женой. Том повернулся к Хуаните и осторожно поднял вуаль, девушка доверчиво смотрела на него.

– Я люблю тебя, – сказал Том, затем наклонился и поцеловал ее. Он выпрямился и улыбнулся ей. Вот его жена! Хуанита принадлежит ему! Но сейчас она требовала к себе более деликатного обращения, чем тогда, когда была девственницей и не знала тайны отношений между мужчиной и женщиной.

– Я тоже люблю тебя. – Слеза скатилась с ее щеки. Луиза обняла девушку, затем Тома, затем к ним подошли монахини и прихожане, которым нравилось посещать свадебные церемонии. Многие даже не знали новобрачных, но пришли полюбоваться их красотой и порадоваться за их любовь.

Том под руку с Хуанитой вышел во внутренний дворик церкви, где пышно цвели розы, наполняя воздух своим ароматом.

Их ожидал огромный торт и подарки. Как хотелось Тому, чтобы отец был рядом, он почувствовал острую необходимость написать ему.

Нервничая, Хуанита развернула несколько подарков, потом они ели торт и пили вино; она вдруг расплакалась, представив, какая свадьба могла бы быть у них, будь жив ее отец. Праздник продолжался бы несколько дней. Но та жизнь осталась в прошлом.

Отец Хуарес отвел их в сторону и обнял.

– Вы уже подумали, где будете жить. Том, что ты будешь делать?

Том вздохнул и покачал головой.

– Я только знаю, что я хочу работать с лошадьми. С деньгами Хуаниты и моими, думаю, мы соберем небольшой табун и мне будет с чего начать. Но я не знаю, где найти место для того, чтобы построить дом. Поскольку здесь так много американцев, нам с Хуанитой будет трудно купить землю.

Священник улыбнулся и вытащил из кармана своей мантии свернутый трубочкой и перевязанный лентой лист бумаги. Он взял руку Тома и вложил в нее документ.

– Теперь у тебя есть земля, и никто не в праве отнять ее у тебя.

Том нахмурился.

– Что вы хотите этим сказать?

– Я переписал землю на твое имя. Эту землю завещал миссии один из наших прихожан, у которого в огне погибла вся семья. Он завещал миссии эту землю, и хотя я пытался отговорить его, он все же покончил с собой. Эта земля – около тысячи акров – не нужна миссии. Я даю ее тебе, Том, и твоей жене. Все бумаги оформлены по закону. Никто не отберет у вас эту землю.

Том потерял дар речи.

А священник, между тем, продолжал:

– Здесь карта, по которой вы сможете найти землю. Она находится в живописной долине к востоку от Сономы. Тысячи акров достаточно для того, чтобы разводить лошадей?

Том посмотрел на Хуаниту, глаза которой наполнились слезами.

– Падре, – сказал он. – Я не могу взять ее. Это неправильно…

– Почему? Ею никто не пользуется, а американцы не могли забрать ее, поскольку она принадлежит церкви, а они не решаются обижать Господа. Тебе будет неприятно купить землю самому, а мне это ничего не стоит, так как ни мне, ни церкви она не нужна. Так что нет необходимости спорить об этом.

Только обещайте, что будете счастливы вместе, а когда у вас появятся дети, вы дадите мне знать об этом. Я очень хочу крестить их. Том опять посмотрел на бумагу.

– Тысяча акров, – пробормотал он. – Да, этого вполне достаточно. – Он счастливо улыбнулся отцу Хуаресу.

– Я даю только землю. Лошадей ты заведешь сам.

Том обнял Хуаниту и повернулся к священнику.

– Спасибо, преподобный отец. Земля – самый лучший подарок! Я думаю, что напишу своим родным. Возможно, отец приедет и поможет нам. Ему здесь понравится. И климат очень подходит моей мачехе.

Священник коснулся его руки.

– Ты очень скучаешь по отцу, да?

– Очень. Мы были с ним очень близки. Священник кивнул.

– Теперь ты свободен, Том. Обживай свою землю и разводи лошадей. И дай вам Господь много детей.

Хуанита слегка покраснела, а Том сказал:

– Спасибо, падре, я даже не знаю, как выразить вам…

– Не нужно ничего говорить. Я все вижу в твоих глазах. – Отец Хуарес коснулся руки Хуаниты, – только береги мою Хуаниту. Из нее получится хорошая жена и мать. Я сердцем чувствую это.

– Я тоже, падре, – сказал Том осевшим от волнения голосом. Он повернулся к Хуаните. – Земля, Хуанита! У нас уже есть земля! Все будет хорошо, вот увидишь.

– Многие калифорнийцы ищут работу, Том. Найми их, они помогут тебе защитить твою землю от золотоискателей.

Том помрачнел.

– Золотоискатели?

– Да, Том. Неподалеку от форта Саттер нашли золото. Говорят, скоро сюда потоком хлынут тысячи людей в поисках золота. Но земля твоя. Никто не смеет прикасаться к ней. Возможно, ты сможешь снабжать золотоискателей лошадьми, едой. Ты сможешь разбогатеть.

Том посмотрел на Хуаниту.

– Золото, – задумчиво произнес он. – Вы действительно считаете, что многие приедут сюда? – спросил он священника.

Отец Хуарес печально улыбнулся.

– Боюсь, что Калифорния никогда не будет прежней, Том. Ты сам знаешь, как сильна тяга у американцев к богатству. Они приедут, поверь мне. Они приедут.

* * *

Том сел на край кровати и снял сапог с правой ноги, затем вытянул левую ногу по направлению к Хуаните, напряженно сидевшей рядом на стуле.

– Боюсь, что тебе придется помочь мне с этой ногой, миссис Сакс. Прости меня за это.

Она осторожно посмотрела на него и помогла ему снять сапог, чувствуя, как по всему телу выступила испарина. Том поморщился от боли.

– Как ты себя чувствуешь? – мягко спросила Хуанита.

Том медленно опустил ногу.

– Боль сейчас пройдет. – Он глубоко вздохнул и на минуту прикрыл глаза.

Хуанита осмотрелась. В комнате находились кровать, умывальник и туалетный столик. Вещи Хуаниты остались в ее комнате, и она подумала, не пойти ли ей лучше туда. Внезапно она отчетливо осознала, что находится в комнате наедине с человеком, который стал теперь ее мужем.

Том встал и подошел к стене, где были вбиты крючки для одежды.

– Та земля уже кажется мне домом, Хуанита. – Он принялся расстегивать свою рубашку. – Я ее еще не видел, но знаю, что она красивая, потому что наша.

Он повернулся и счастливо улыбнулся ей.

– Пару раз я подумывал о возвращении в Колорадо, но мне хочется остаться в Калифорнии. Здесь так красиво. Американцы не смогут испортить землю и климат. Я напишу отцу, и он тоже приедет сюда. Увидишь, он и Сара тебе понравятся.

Она кивнула и бросила взгляд на дверь, словно собираясь в любую минуту убежать. Том вытащил рубашку из брюк и в эту секунду заметил, как испуганно расширились глаза жены. Она видела его обнаженным, когда он был ранен, но это было совсем другое. Том нахмурился.

– Что я вижу в твоих глазах, Хуанита? Страх? – он подошел ближе. – Что случилось с твоим обещанием доверять мне?

Она опустила глаза.

– Прости меня.

Он опустился перед ней на колени, морщась от боли в ноге.

– Я хочу кое-что сказать тебе. Мы с моей первой женой тоже провели первые две ночи в миссии. Она очень боялась, и я ее не трогал в первую ночь, и во вторую ночь я бы не прикоснулся к ней, если бы она сама не согласилась отдаться мне.

Хуанита посмотрела на его руки.

– Но она боялась по другой причине. Ты был… – ее голос прервался. – Ты был у нее первым.

Он с силой сжал ее.

– И у тебя я буду первым, – почти сердито сказал он. – Посмотри на меня, Хуанита! – его просьба прозвучала как приказ. Она подчинилась. – Пока ты сама охотно не отдашься мужчине, значит, ты совсем не отдавалась ему! Понимаешь?

Слезы покатились по ее щекам.

– Ты действительно веришь в это? – всхлипнула она.

– Ты прекрасно знаешь, что верю! Я буду твоим первым мужчиной, Хуанита, потому что я буду первым, кого ты пожелаешь, кому сама захочешь отдать свое тело. Наступит время, и ты поймешь, что принадлежишь только одному мужчине – Тому Саксу. И я сделаю так, что ты никогда не вспомнишь о тех других. Я твой муж. Верь мне и никогда не говори, что я не единственный твой мужчина. Они прикасались только к твоему телу. Мне ты отдашь не только тело, но и свое сердце.

Хуанита пристально смотрела на него. – Пожалуйста, не сердись на меня в нашу первую брачную ночь, – тихо сказала она.

Том закрыл глаза и вздохнул. Он наклонился и поцеловал ее руки.

– Ложись спать, Хуанита. Одевай ночную рубашку и ложись. – Он встал. – Я выйду, пока ты будешь переодеваться. Но я буду спать около тебя, и ты не должна меня бояться.

– Когда мы отправимся в наш новый дом? – спросила она, когда муж направился к двери.

– Думаю послезавтра мы будем готовы. – Том открыл дверь. – Скажи Луизе, чтобы собиралась. Она поедет с нами. Она будет тебе нужна.

– Нет.

Он повернулся, удивленный ее реакцией.

– Луиза мне как мать, и мне жаль расставаться с ней. Но лучше мы будем одни. Мне нужен только ты, Том. Я должна привыкнуть к этому.

Том улыбнулся.

– Ты права.

– И я думаю… – волнуясь, она поднялась со стула. – Я думаю, что пока мы не построим дом, мы будем жить в фургоне.

Он понял, что она пыталась сказать ему.

– Да, это так.

– Поэтому… поэтому раз мы муж и жена, – она опустила глаза в пол, – будет лучше, если мы… прежде чем уехать… пока мы здесь, где тихо и уютно.

Он подошел к ней.

– Хуанита, ты меня смущаешь.

– Я знаю. Извини. Если… если ты сегодня сдержишь свое обещание, то, возможно, завтра ночью…

Он приложил палец к ее губам.

– Нет, Хуанита. Это нельзя делать по плану. И ты не будешь ложиться со мной из чувства долга. Я узнаю, когда ты действительно захочешь меня. Я не хочу, чтобы ты просто лежала и отдавалась мне. Все будет не так, как было у тебя с теми негодяями, поверь мне. Ты возжелаешь меня, как никогда никого не хотела. И не важно, когда и где это произойдет. А теперь ложись. Я скоро приду.

Она подняла на него глаза.

– Спасибо, – прошептала девушка.

Он наклонился, поцеловал ее в щеку и вышел, чувствуя боль от того, что не может обладать такой красивой молодой женой в свою первую брачную ночь. Его терпение и сила воли подвергаются тяжелому испытанию. Но отец всегда говорил, что только люди с индейской кровью могут обладать такой силой воли. И эта мысль заставила Тома улыбнуться.

– Могу поспорить, что тебе никогда не приходилось быть таким сильным, отец, – пробормотал он. – Думаю, на этот раз я тебя обошел.