Текст книги "Нежное предательство"
Автор книги: Розанна Битнер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 35 страниц)
Она закричала, забилась в руках мужчины, но кругом было слишком шумно от стрельбы, криков, взрывов. Никто не обратил внимания на ее вопли. Солдат потащил Одри в затененный переулок. Она била и царапала его до тех пор, пока он, разъярившись, не ударил ее кулаком в лицо. Одри пошатнулась и упала. Мгновенно мужчина оказался сверху и принялся рвать на ней одежду.
– У тебя есть деньги, женщина? А драгоценности? – поинтересовался он.
Одри едва могла дышать под тяжестью навалившегося на нее тела. Лицо мужчины было совсем близко.
– У меня ничего нет, – в ужасе закричала она.
– Ну тогда я получу кое-что другое. В этой суматохе нас никто не заметит.
Он попытался поцеловать ее, но Одри сморщилась и отвернулась, пытаясь оттолкнуть солдата. Прозвучавший взрыв был таким оглушительным, что Одри на какое-то время и в самом деле оглохла. Совершенно неожиданно солдат отпустил ее. Одри почувствовала, как его тело обмякло и тяжело осело. Она буквально спряталась под ним, прильнув к земле, а вокруг во все стороны разлетались кирпичи, куски дерева. Совсем рядом загорелся дом, в переулке стало светло. Одри брезгливо оттолкнула от себя обмякшее тело мужчины и увидела, что ему в шею вонзилась огромная щепка.
Одри застонала от омерзения и поползла прочь. Приподнявшись, осмотрела себя: все платье было в крови. Она принялась вытирать кровь, задыхаясь и рыдая. Вполне вероятно, она может сойти с ума прежде, чем закончится эта ужасная ночь. Стрельба снова становилась громче и ближе, Одри не знала, в какую сторону бежать, но ясно понимала, что должна скорее убраться отсюда. Она потрясла головой, в ушах все еще звенело. Оглядевшись по сторонам, побежала по улицам, на которых продолжались схватки. Дрожа от ужаса, промчалась несколько кварталов и снова натолкнулась на отряд федералов.
– Лови ее! – истошно закричал кто-то.
– Господи Иисусе, у нее порвано все платье, я вижу ее соски! – восторженно завопил другой.
Мужчины возбужденно заговорили и потянулись к ней. Она закричала, извиваясь и царапаясь. Внезапно, к ее удивлению, нападавшие отпрянули в стороны.
– Отпустите ее немедленно и накройте чем-нибудь, – прокричал знакомый голос совсем рядом.
Одри услышала свист хлыста, и один из солдат вскрикнул от боли.
– Проклятые сукины дети, вы здесь находитесь для того, чтобы сражаться с мятежниками, а не с женщинами, – выругался всадник. – Сообщите мне ваши фамилии, звания и полк! Я лично прослежу, чтобы вас выпороли как следует.
Одри содрогнулась, когда кто-то накинул на нее мундир.
– Все в порядке, мэм – сказал знакомый голос, кто-то попытался помочь ей подняться, но она оттолкнула мужчину и вся сжалась. Послышался еще один взрыв, лошадь испуганно заржала и поднялась на дыбы.
– Направляйтесь в северную часть города, – приказал всадник. – Мы окружили их со всех сторон и теперь не выпустим из города. Сражайтесь с мятежниками и не трогайте женщин.
Одри подняла голову и увидела, что всадник, отдающий приказы, одет в синюю форму федералов. Лошадь под ним снова встала на дыбы. Военный вскинул ружье и дважды выстрелил. Кто-то вскрикнул, с крыши ближайшего здания упал солдат в форме конфедерата. Человек развернул лошадь, приказал позаботиться о женщине и проводить, куда ей нужно. При очередной вспышке она увидела его лицо.
– Ли! – громко закричала Одри.
Всадник обернулся, с ужасом глядя на нее. Он узнал женщину.
– Одри! Что, черт возьми…
Стрельба не утихала, Одри испуганно вскрикнула, когда пуля попала в лошадь Ли. Животное попятилось, рухнуло, придавив ноги Ли. Мятежники снова кинулись в атаку, солдаты Ли вступили с ними в рукопашную схватку. Ли, сцепив от боли зубы, пытался освободить ногу из-под убитой лошади, а Одри спряталась в тени, оцепенев от страха, и наблюдала, как отчаянно дерутся противники, остервенело рыча, словно звери, стреляли и резали друг друга. Ли удалось уклониться от двух выстрелов, но следом один из мятежников бросился на него со штыком. Ли отскочил в сторону, он сильно прихрамывал, потом резко повернулся и бросился на противника. Мужчины покатились по земле. Ли сильно ударил мужчину кулаком по лицу, и человек упал на спину.
Остальные мятежники бросились бежать, федералы, воинственно крича, стали их преследовать. Ли, перепачканный грязью и кровью, тяжело дыша и спотыкаясь, приблизился к Одри, опустился перед ней на колени.
– Пошли. Я сам отведу тебя домой.
Она отпрянула в сторону, видя сейчас в нем только ненавистного янки.
– Все в порядке, Одри. Это я… Ли. Позволь мне увести тебя отсюда.
Она плотно запахнулась в мундир.
– Он… из-за него я потеряла… хлеб и картофель, – всхлипнула Одри. – Нам нечего есть… нужны были продукты.
– Хлеб и картофель? О ком ты говоришь? Она зарыдала.
– В переулке… янки напал на меня! Рядом взорвался дом… его убило, – она резко рванулась в сторону. – Не трогай меня!
Ли схватил ее, прижал к себе, увел в тень.
– Одри, все в порядке. Ты просто сильно испугалась. Позволь мне отвести тебя домой, к тете.
Она снова оказалась в крепких надежных объятиях Ли. Он ее враг, но его руки так нежно обнимают ее. Это Ли Джеффриз, он не может сделать ей больно. Одри сжалась в комочек, прильнув к его груди. Ли поднялся, держа ее на руках.
– Примите командование вместо меня, полковник Армстронг, – прокричал Ли в темноту. – Видимо, сегодня уже мало чего удасться достичь.
– Слушаюсь, сэр.
– Я отвезу женщину домой и постараюсь быстро вернуться.
Одри чувствовала, что Ли несет ее куда-то на руках.
– Как жаль, что у меня нет лошади, – пробормотал Ли.
Одри постепенно приходила в себя. Ли шагал неровной напряженной походкой. Внезапно она поняла, что ему, должно быть, трудно нести ее на руках, видимо, рана причиняла сильную боль.
– Я могу идти сама. У меня все в порядке, Ли.
– Здесь кто-то оставил оседланную лошадь.
Одри никак не могла сообразить, где они находятся, но звуки боя постепенно отдалялись. Ли посадил Одри на лошадь и, застонав, вскочил позади нее. Они поехали куда-то в темноту. Одри оставалась только довериться этому человеку. Наверное, он хорошо знал, как безопаснее проехать по городу.
Сколько парадоксов таила в себе война. Сначала ей пришлось остерегаться собственных защитников-конфедератов, увидеть, как постыдно они ведут себя, обыскивая карманы убитых. Они могли напасть на нее и оскорбить. Янки напали на нее, они были противниками южан, обстреливали и жгли город. И все же она сидела на лошади, прислонившись к груди янки, доверилась ему и приняла его помощь. Она совсем запуталась, не понимая, кто же настоящий враг на этой войне и знают ли большинство сражающихся, за что воюют.
По-прежнему слышались взрывы и стрельба, но они становились все отдаленнее и глуше. Ли обнимал ее, придерживая, чтобы она не упала. Через несколько минут лошадь уже поднималась по склону холма. Они подъехали к дому тети Джанин. Одри услышала крики и причитания. Тетя безостановочно бегала по веранде, ужасаясь пожарами и схваткой в городе.
– Кто там? Кто там? – истерически вскрикнула она, когда они подъехали к крыльцу.
– Это я, Одри, тетя Джанин.
Элеонор стояла в дверях, тщетно пытаясь успокоить мать.
– Одри, будь осторожна! – предупредила Элеонор.
В следующий миг Джанин резко обернулась и направила в сторону приехавших дуло револьвера.
– Ты предательница! – закричала она на Одри. – Моя племянница – предательница! – ужасалась женщина. – Дочь моей сестры! Как хорошо, что София не дожила до этих дней!
– Тетя Джанин!
– Убирайся вон из моего дома! – закричала женщина. – Убирайся немедленно, или я пристрелю тебя!
– Тетя Джанин! Не делайте этого!
– Мама, остановись! – выкрикнула Элеонор. – Это же Одри.
– Она явилась сюда со своим любовником-янки! Убирайтесь с моих глаз! – женщина нажала на курок, Одри вскрикнула, пуля просвистела так близко, что Одри почувствовала движение воздуха.
– Она сошла с ума! – понял, наконец, Ли, резко повернул лошадь и они помчались прочь.
– О Боже! – плакала Одри. – Что мне теперь делать? Куда идти? Наверное, нужно вернуться в Бренном-Мэнор, Ли!
– Но не сегодня ночью. Это невозможно. Пока я отвезу тебя в школу. Ты останешься там, потом я придумаю, как отправить тебя домой. Тебе следовало давно вернуться домой. Возможно, раньше в Батон-Руже было безопаснее, но не сейчас.
– Я не могу оставаться в школе, – противилась Одри. – Что подумают обо мне люди!
– Какое это теперь имеет значение, Одри? Сегодня ночью тебе больше некуда идти. Делай, что я говорю, Одри. Обещай мне, черт возьми, что ты побудешь там. Иначе я не смогу быть за тебя спокойным. Дело кончится тем, что меня убьют.
Ее не должна беспокоить его судьба и то, что может с ним случиться. С высоты холма было хорошо видно, как в городе горят дома. Что натворили янки в Батон-Руже! Когда-то город был таким красивым, мирным. И все же Ли – янки, которого она не хотела бы увидеть однажды убитым. В данный момент он оказался ее единственным спасителем.
– Обещаю слушаться тебя, – твердо сказала она.
Они подъехали к школьному зданию, Ли провел Одри в дом, в дальнюю комнату, зажег лампу. Мебели в комнате почти не было. Солдатские одеяла, ружья, аммуниция, походный ящик со столовыми приборами и кухонным инвентарем, на крючке – синяя форма. На столе стоит таз с водой, рядом лежит бритва, на стене над столом укреплено небольшое зеркало.
Ли прибавил огня в лампе.
– О Боже, ты только посмотри на себя! – он стянул с нее мундир, которым накрыл ее солдат. Одри была все еще напугана, расстроена и даже не заметила, что платье совершенно разорвано впереди, через прореху виднелась обнаженная грудь. Ли старался не смотреть на нее, чтобы не будить воспоминаний.
– Тебе нужно снять эти лохмотья, непонятно, чья на тебе кровь. Твоя или солдата, напавшего на тебя, – он принялся расстегивать пуговицы на платье. Одри напряглась, закрыла грудь ладонями.
– Нет! Не смей!
Ли осторожно дотронулся до кровоподтека на ее лице.
– Одри, это я, Ли. Пожалуйста, позволь мне помочь тебе. Все будет хорошо.
Она посмотрела ему в глаза, в ярко-голубые глаза, нежности которых никогда не умела противиться. Почувствовала резкую боль в спине, наконец, вспомнив, что она ранена и нуждается в помощи.
– Что будет потом, Ли? Чем все это кончится? – она снова расплакалась. Ли нежно прижал ее к себе.
– Не знаю. Но сегодня нам не стоит об этом задумываться.
Она продолжала тихонько плакать и уже не возражала, когда он снял с нее платье. Одри покорно выпростала руки из рукавов, Ли опустил обрывки одежды вниз вместе с нижними юбками. Она переступила через платье, придерживая разорванный лифчик.
– Вот возьми, – он подошел к стулу, взял чистую рубашку и подал ей. – Надень, – он хотел помочь ей надеть рубашку и увидел рану на спине. – Подожди! Боже мой, ты же ранена, – пробормотал он. – Нужно чем-нибудь обработать рану.
Он швырнул рубашку на кровать, поднялся, налил в таз чистой воды. Он и сам был в грязи и крови после боя, форма оказалась порванной в нескольких местах. Ли сильно хромал, глаза ввалились и покраснели. Волосы были пострижены, но не очень аккуратно. Она понимала, как он ненавидит эту войну, но все-таки продолжал воевать за идею сохранения Союза, считая необходимым защищать единство страны всеми возможными средствами. И Одри не могла не восхищаться его готовностью сражаться и умереть за свои убеждения так же, как южане готовы погибнуть за свою независимость. Удивительно, как далеко могут зайти люди, доказывая свою правоту.
Ли намочил кусок чистой ткани, встал перед Одри на колени, осторожно вытер ей лицо. Взгляды встретились. Как им хотелось сейчас, чтобы не было этой страшной войны, чтобы между ними не стояло все, случившееся за три года. Ли смыл кровь и грязь с шеи и груди Одри. Она крепко держала разорванный лифчик, хотя ей так хотелось спустить руки, пусть бы он поцеловал ее грудь. Но как могла она испытывать подобные чувства после всего, что произошло сегодня и после всего, что испытала с Ричардом?
От такой мысли Одри сильно покраснела, ей показалось, что Ли понял, какое желание вспыхнуло в ней, он всегда хорошо ее чувствовал.
– Сними лифчик и ложись на живот. Я промою рану на спине и положу немного мази, а потом ты наденешь эту рубашку. Ты должна остаться здесь и хорошенько отдохнуть. Мне пора уходить. Постараюсь раздобыть для тебя какое-нибудь платье.
Одри не возражала, поморщившись от боли, она сняла лифчик, затем легла на живот. Ли склонился над ней, бережными прикосновениями промыл рану. На краткое мгновение она вспомнила тот ужас, который испытала с Ричардом, когда муж заставил ее лежать лицом вниз. Ли Джеффриз никогда не делал ей так больно.
Ли осторожно смазал мазью рану, от воспоминаний сжалось сердце, когда он смотрел на красивую обнаженную спину этой женщины, нежную белую кожу. Какая красивая у нее спина, какая нежная кожа. Ли жадно взглянул на округлые ягодицы, соблазнительно выделяющиеся под кружевными панталонами. – И тяжело вздохнул от неисполнимости охватившего его желания. Отставил мазь, выплеснул грязную воду за дверь, снова налил в таз чистой воды, чтобы умыться.
– Мне нужно будет еще найти для себя лошадь. А ты надень рубашку, хорошенько запри за мной дверь, ведущую в большую комнату. Заднюю дверь тоже запри. Пусть занавески останутся задернутыми, лампу погаси. Укройся одеялом и отдыхай, пока я не вернусь. Никто тебя здесь не побеспокоит, – он повернулся, почистил форму, надел фуражку, вынул из-за пояса револьвер, проверил, заряжен ли он.
Одри села и натянула на себя рубашку, пока он отвернулся. Когда он, наконец, смог взглянуть на нее, она ощутила в крови жар, так нежно он смотрел.
– Будь осторожен, Ли.
– Конечно, – согласился он. – Я постараюсь не попадаться на глаза проклятым мятежникам. Взгляды встретились, Одри печально улыбнулась. Ли тоже горько улыбнулся в ответ.
– Хоть бы скорее все закончилось… – пробормотал он, вышел и плотно закрыл за собой дверь.
Одри поднялась, заперла дверь на засов, подошла к окну, слегка отодвинула занавеску и выглянула в щелочку. Ли вскочил на лошадь и быстро умчался в темноту. Небо над городом по-прежнему освещалось вспышками разрывов и пожаров.
Глава 25
Одри спала очень тревожно, все время вздрагивала и поминутно просыпалась от страшных кошмаров. Во сне ей все время казалось, что опять мужчины разрывают на ней одежду, слышался грубый глумливый смех. Она видела тела убитых, изрешеченных пулями людей. Постоянно слышалась стрельба. Одни ужасные видения сменялись другими. Тетя Джанин кричит на нее, потом стреляет из револьвера, направленного ей в лицо. Рана на спине болела и не давала возможности крепко заснуть. Каждый раз, когда Одри просыпалась, ей требовалось какое-то время, чтобы собраться с мыслями и сообразить, где она находится.
Ли! А что, если он не вернется? Куда она пойдет? Как доберется до Бреннен-Мэнор? У нее нет даже приличного платья, а тетя Джанин, конечно, не пустит в дом, чтобы забрать вещи.
Как ужасно все сложилось. Одри не знала, сколько времени пролежала, пытаясь заснуть, пока, наконец, решилась: встала и подошла к окну. Выглянув, увидела отблески пожаров вдали. Выстрелов почти не было слышно. Обстрел города, кажется, тоже прекратился. Она решила, что до наступления дня ей придется оставаться здесь, как и приказал Ли.
Она отошла от окна, легла на постель, глубоко вдыхая запах Ли Джеффриза, ведь он спал на этих простынях и подушке. Как странно, что она чувствовала себя защищенной в постели янки, находясь в самом центре враждебного лагеря и, все равно, не боялась находиться здесь.
Она снова задремала, потеряв счет времени. Наконец кто-то тихонько постучал в заднюю дверь.
– Одри? Это я, – послышался голос Ли.
Одри протерла глаза, запахнула на груди рубашку, пробралась к двери.
– Ли?
– Впусти меня. Худшее уже позади.
Одри открыла дверь, впустила Ли.
– Зажги лампу, – попросил он.
Она повиновалась. Ли запер дверь на крючок. Одри взглянула на него, правый рукав оказался окровавленным.
– Ты ранен? – забеспокоилась Одри.
– Ничего страшного. Я сказал генералу, что сам позабочусь о себе.* Ему неизвестно, что ты здесь, я не хочу, чтобы он знал об этом.
Ли бросил узел с одеждой на небольшой стол рядом с лампой.
– Я украл платье в магазине, как обычный вор. Не уверен, подойдет ли тебе размер. Пришлось брать наугад. Тебе нужно что-то надеть, иначе будет не в чем выйти отсюда.
Одри взяла узел и подумала, что война смогла превратить в вора такого человека, как Ли – уважаемого, состоятельного адвоката. Война способствует появлению еще более ярких контрастов и противоречий, отвратительных, ужасных парадоксов.
Ли снял мундир и ботинки, принялся расстегивать рубашку.
– Это просто сумасшедший дом. Большинство солдат еще не привыкли к дисциплине. Они выдворили мятежников за город, но одновременно грабят все подряд, разрушают все, словно посходили с ума. Практически, они даже не знают, что такое воинская дисциплина, их очень трудно удержать в повиновении. Это не регулярная армия, а гражданские волонтеры, которым захотелось проучить мятежников, а то и просто повоевать. Они и понятия не имеют о том, что такое приказ, – он быстро взглянул на нее. – Я все-таки намерен найти этих ублюдков, которые напали на тебя, и потребовать, чтобы их высекли. Как ты себя чувствуешь?
Одри снова села на постель, внезапно осознав, что ей удалось хорошо отдохнуть, а ему нет. Она была без чулок и туфель, только в его рубашке и кружевных панталонах.
– Просто ужасно устала и… я не знаю… ошарашена, наверное. Все так ужасно и неправдоподобно.
– Это война, Одри. Она всегда ужасна и неправдоподобна. Однажды ты спросила меня, что такое война, на что она похожа. Теперь ты сама знаешь, что такое война и на что она похожа, – он стянул с себя окровавленную рубашку, и Одри невольно залюбовалась его сильными, мускулистыми руками, широкой грудью, на которой темные волосы суживались треугольником к поясу. Ли подошел к умывальнику, взял кувшин с водой, налил воды в таз, аккуратно промыл рану на руке, приложил чистую салфетку.
– Мятежник попытался проткнуть меня штыком. Он сначала выстрелил, но промахнулся. Однако умудрился кольнуть меня.
– Давай я помогу тебе.
– Не волнуйся, рана уже не кровоточит. – Ли умылся, вытерся полотенцем, взял флягу с виски, открыл ее, полил слегка на рану и сморщился. Затем отпил несколько глотков виски прямо из фляги, опустил ее, внимательно глядя на Одри.
– Я стал довольно много пить в последнее время… фактически, с тех пор, как попрощался с тобой в Мэпл-Шедоуз, – он отпил еще немного, ни на минуту не спуская с нее глаз. – Говорят, что виски смягчает боль. И действительно, немного смягчает, только физическую боль. Но выпивка совершенно не помогает, когда у мужчины болит сердце.
– Ли, пожалуйста, не надо… – Одри отвела взгляд.
– Почему не надо? Через пару дней ты вернешься в Бреннен-Мэнор, а я должен буду до конца исполнять свой долг. Потому что уже прочно связан с этой войной, не в моих правилах становиться дезертиром, какие бы важные причины меня к этому не побуждали. Ты не должна уезжать далеко от дома, потому что это единственный способ узнать, что случилось с Джоем, дождаться от него весточки. А потом ты, конечно же, захочешь встретить его, когда мальчик вернется домой, если Бог поможет. Кто знает, что здесь будет, когда война закончится? Раз мы с тобой встретились снова, то я хотел бы сказать, что люблю тебя, Одри. Я никогда не переставал любить тебя и, наверное, моя любовь останется со мной на всю жизнь.
Она опустила голову. Он казался ей слегка раздраженным и очень решительно настроенным. Его поведение напомнило ей ту ночь, когда Ли похоронил мать. Тогда он тоже был немного выпивши, рассуждал о реальности смерти и о том, как неожиданно она приходит, как нужно ценить каждую минуту, пользоваться ею и наслаждаться жизнью. Но почему он говорит об этом сейчас, когда они не могут быть вместе? Все изменилось. Да и они уже не такие, какими были в Мэпл-Шедоуз. Конечно, очень плохо, что она сидит полуодетая, наедине с мужчиной, с которым спала будучи замужем за другим человеком. Плохо, что она любит этого янки. Все у нее получается плохо и неправильно. Но что же тогда в жизни хорошо и правильно?
Ли со стуком поставил флягу на стол.
– Одри, может случиться так, что ни ты, ни я не переживем эту войну. Но у нас есть одна ночь.
Одри посмотрела ему в глаза, еле сдерживая слезы.
– Почему у нас с тобой всегда так происходит? В Мэпл-Шедоуз у нас тоже была только одна ночь, когда ты приехал на похороны. У нас все время бывает только одна ночь, Ли. И мы никогда не знаем, что ждет нас в будущем. Я не могу себе позволить этого сейчас. Слишком больно, мне будет очень плохо.
Ли молча встал, снял пояс, расстегнул брюки и снял их. Одри отвела глаза, смущенная и растерянная.
– Пожалуйста, давай уйдем отсюда куда-нибудь, Ли? Куда угодно, но только не здесь.
Ли подошел, встал перед ней на колени, взял ее за руки.
– Мне некуда отвести тебя, Одри. Пока некуда. И не так уж это плохо, Одри. Я всегда все делал правильно, и ты прекрасно знаешь об этом. Сегодня у нас не последняя ночь. Когда все это закончится, я вернусь, и мы будем вместе. Ты меня слышишь? Я не собираюсь так жить дальше. Я хочу тебя, Одри, и, черт возьми, ты тоже хочешь меня! Мы это оба прекрасно знаем с самого первого дня, когда ты пришла сюда навестить меня. То, что ты вдова, не имеет никакого значения! Может быть, это наша последняя возможность побыть вместе, но Бог свидетель, если меня не убьют и не искалечат до неузнаваемости, я вернусь и найду тебя, чего бы это ни стоило, мы постараемся, чтобы в нашей жизни не было войны!
Она умоляюще посмотрела на него.
– Но сейчас это невозможно, – сказала она почти шепотом.
– Это неправда. Ты просто боишься поверить, что это возможно, так как чувствуешь себя предательницей, – он наклонился к ней ближе. – Тогда и я предатель тоже! Потому что, пока мои солдаты преследуют и убивают мятежников, я буду здесь любить тебя.
Почему она никогда не могла спорить с ним, возражать, говорить ему «нет»? Почему никогда не удавалось устоять перед этим человеком, которого следовало ненавидеть? Не был ли он косвенно виноват во всем, что случилось с ней?
– Я не обещала сегодня заниматься с тобой любовью, – прошептала Одри.
Он посмотрел в зеленые глаза, которые не могли лгать и говорили ему, как сильно она его хочет.
– Тебе нет необходимости что-то говорить, – Ли наклонился ближе, его губы впились в ее рот. О, как сладок был его поцелуй! Давно никто не целовал ее так страстно! Губы были теплыми, зовущими, сладкими. Ли языком раздвинул ее губы, коснулся ее языка, и Одри застонала от еле сдерживаемого желания. Как давно она не испытывала потребности отдаться мужчине и получить от него удовлетворение. Конечно, это должно быть именно так, нужно наслаждаться близостью, потому что она любит этого человека со всей силой страсти и преданности, на которые только способна. Она нуждается в его близости сейчас больше всего на свете. И Одри радовалась вновь пробудившимся страсти и желанию, от чего ей приходилось отказываться более двух лет.
Она обхватила руками его шею, поцелуй стал еще более глубоким и чувственным. Они стонали от столь сильного желания, что совершенно забыли о ранах и боли. Они сейчас были готовы забыть обо всем на свете ради потребности любить и отдаваться друг другу, чтобы облегчить хоть на короткое время другую боль, ту, которая сжигала их души и, словно белая молния, иссушала их чресла. Одри хотела воспротивиться, когда он убрал со своей шеи ее руки и принялся снимать с нее рубашку, но могла только со стоном произнести его имя. Все происходило точно так же, как в первую ночь в Мэпл-Шедоуз. Одри оказалась полностью в его власти телом и душой. Он не мог отвести взгляда от ее обнаженной груди, дыхание стало быстрым и прерывистым.
– О Боже, ты все так же прекрасна, – простонал Ли.
Он приказал встать, она покорно повиновалась, позволила ему спустить вниз панталоны, переступила через них, а Ли так и остался стоять перед ней на коленях, наклонился ближе, нежно, но жадно поцеловал ее сокровенное место, которое действительно принадлежало только Ли Джеффризу. Одри вцепилась пальцами в его густые волосы и прижалась к нему, дрожа от наслаждения.
– Одри, моя сладкая Одри, – бормотал Ли, губы медленно поднимались к животу, к груди, пока не достигли мягкого розового соска. Он осторожно положил женщину на матрац, которого едва хватило бы на одного человека. Сегодня такие мелочи не имели значения. Они оба так изголодались по близости, что Ли Джеффриз намеревался всю ночь провести на ней, а не рядом с ней.
Неужели она ведет себя неправильно? Но она не может найти в себе силы остановить его, и знала, что совершенно не желает останавливаться. Она страстно стонала, когда Ли целовал ее грудь, и чувствовала, как сильно он хочет ее. Они не могли больше ждать, это было нестерпимо. Ли быстро снял с себя трико, Одри обвила ногами его талию. Он снова отыскал ее губы, с силой впился в них губами.
– Я хочу тебя, Одри, – простонал он. – Я хочу быть внутри тебя или просто сойду с ума, но я не хочу сделать тебе больно или напугать тебя, как он.
– С тобой такое невозможно, – прошептала Одри, поняв, что он говорит о Ричарде. И чуть не задохнулась от удовольствия, когда Ли проник в нее одним сильным движением. Погрузившись в нее глубоко, Одри с радостью приняла в себя его горячую твердую плоть. И снова почувствовала себя живой и влюбленной более, чем могла себя представить. Когда он был два года назад в Бреннен-Мэнор, они отдавались друг другу спокойно и нежно, однако сейчас все получалось по-другому. Сейчас их соединяло неистовое желание, смешанное с такой чувственной страстью, что остановиться было просто невозможно.
Ли двигался быстро и ритмично, со стоном выдыхая ее имя, одновременно проникая глубоко языком в ее рот, он полностью подчинил себе эту женщину, которая была главным в его жизни. Ему казалось, что он никогда не насытится ею, своей любовью к ней, не сумеет полностью овладеть ей. Прошло так много времени с тех пор, как они были близки, у него давно не было женщины, и теперь, наконец, когда ему отдается Одри, это было самым восхитительным ощущением с тех пор, как он овладел ею в Мэпл-Шедоуз.
У него сегодня не было намерения заниматься с ней любовью, но когда он привез ее сюда, помог раздеться, воспоминания о прежней встрече захлестнули его. Когда он ушел из этой комнаты, его неотступно преследовал ее образ. Осознание того, что она находится у него в комнате, вызывало до боли сильное желание. Ли почти обрадовался, когда его ранило в руку. У него появилась возможность вернуться к себе, а правду он не собирается никому говорить. Одри была прекрасна, как всегда. Опьяненная страстью, нежная и ненасытная, а его желание оказалось таким нестерпимым, что семя пролилось в ее лоно быстрее, чем ему хотелось бы.
Он задрожал, затем приподнялся, поцеловал ее глаза, а затем склонился снова, целуя ее грудь. Боже, какой нестерпимой была мысль о том, что Ричард Поттер унижал ее, заставляя делать отвратительные вещи, притворяясь, что сумел овладеть ею. Одри Бреннен не принадлежит никому, кроме Ли Джеффриза.
– Прости, – сказал он ей, сожалея, что не смог продлить наслаждение. – Останься здесь до утра, Одри. Сейчас только два часа ночи, никто не знает, что ты здесь. Я хочу обнимать тебя до тех пор, пока снова смогу обладать тобой.
Глаза Одри заблестели, слеза скатилась по щеке.
– Ты прекрасно знаешь, что я останусь с тобой. Это будет так же замечательно, как в первый раз в Мэпл-Шедоуз. Ты действительно прав, Ли. В тот день, когда я пришла, чтобы увидеть тебя, мы оба хорошо знали, что снова будем любовниками.
Он нежно прижал ее к себе.
– Прости меня за то, что у нас так получается: всегда лишь одна ночь, полная обещаний и страсти, но мы точно никогда не могли предугадать: встретимся ли вообще.
Она почувствовала, что ей на шею капают горячие слезы.
– Прости меня тоже, Ли, моя любовь, мой враг… мой друг. Я даже не знаю, кто ты для меня теперь, – она постаралась сдержать подступившие рыдания. – Но я точно знаю, что когда лежу под тобой, то забываю обо всем, что нас разделяет.
Они крепко прижались друг к другу и лежали так несколько минут. Наконец Ли смог оторваться от нее и сел.
– Только посмотри на нас, в особенности, на меня – полковника армии Соединенных Штатов! – он вытер глаза, а Одри с нежной улыбкой смотрела на него. Каким слабым и уязвимым он иногда казался.
Ли поднялся, налил в таз немного теплой воды для Одри.
– Ты можешь помыться. Как мне хотелось бы, чтобы когда-нибудь у нас была ванна с горячей водой, в которой мы могли бы сидеть вместе, – он вышел за дверь, вылил грязную воду и снова налил для себя. – От меня, должно быть, сильно пахнет потом, – сказал он, подавая ей кусок щелочного мыла.
– От тебя пахнет замечательно, – ответила Одри, протирая лицо влажным полотенцем. – Ты из тех мужчин, от кого всегда хорошо пахнет, даже если ты давно не принимал ванну, – она говорила, растягивая слова, и Ли улыбнулся.
Он принялся обмывать себя, Одри вытиралась полотенцем. Ли повернулся к ней. Она стояла обнаженная, и он жадно осмотрел ее тело. Она, в свою очередь, ненасытно следила за его движениями. Ее страстный взгляд мгновенно возбудил его желание. Как давно он не испытывал такого блаженства.
Одри опустилась перед ним на колени, нежно коснулась его. Принялась ласкать ту часть его тела, которая казалась ей отвратительной у Ричарда, и была такой прекрасной у Ли. Его великолепная плоть становилась твердой и горячей под нежными прикосновениями Одри. Ли застонал, выдохнув ее имя. Она нежно прижалась щекой к бархатистой кожице, поцеловала уродливый шрам на его бедре, счастливая, что Ли не потерял ногу в этой отвратительной бойне. Но даже если бы он остался без ноги, она была уверена, что все равно не разлюбила бы этого человека.
Одри снова прикоснулась к самой интимной части его тела, целовала и ласкала до изнеможения. Ли схватил ее за руки и поднял.
– Я хочу, чтобы на этот раз все было как можно дольше, – предупредил он, лукаво улыбнувшись и словно бы поддразнивая: – А ты все делаешь наоборот.
Одри улыбнулась сладострастно и чувственно. Ли подумал, что она превратилась в горячую темпераментную женщину, которая хорошо знает, чего хочет от мужчины. Теперь перед ним стояла не робкая юная девушка, которая отдавалась ему когда-то вечность назад.
Он снова впился в ее губы, она обхватила его руками за шею, возвратив ему поцелуй с такой страстностью, что Ли слегка усомнился, кто же из них сегодня агрессор. Продолжая ласкать ее, он снова положил ее на постель и проник в ее лоно, на этот раз медленно и осторожно, надеясь, что и в первый раз не сделал больно. Она не жаловалась, и он подумал, что так же как он забыл сегодня о боли в раненой ноге, так и она забыла обо всем, испытывая только нестерпимую страсть слиться с ним в единое целое.
