Текст книги "Рождественская сказка"

Автор книги: Роузмери Гибсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

ГЛАВА ПЯТАЯ

– Это было давно, – просто сказал он.

На секунду Бет подумала, что продолжения не будет, но он повернулся к ней и спокойно добавил:

– Я сделал ошибку, Бет.

Ошибку, которую, по-видимому, он не собирался повторять. Бет показалось, что именно это она прочла в глубине его глаз.

– Ты перестанешь так смотреть на меня и делать трагические глаза? – Он мягко дотронулся до ее подбородка. – Я был очень молод тогда. Мужское начало взяло верх – и меня словно в омут затянуло, вот и все. Но обошлось без лишних потерь.

От мимолетной ласки Бет покраснела. Но снова улыбнулась, пряча свои сомнения. Как бы он ни отрицал своих переживаний, как бы ни утверждал, что смог легко освободиться от этого брака, Бет ни на секунду ему не поверила. Вряд ли тут обошлось без душевной травмы.

– Как раз перед тем, как я ушел с работы, мне звонила Каролина, – проговорил Джеймс, протягивая руку за чашкой кофе.

– Да? – машинально переспросила Бет, удивляясь, что он не упомянул об этом раньше.

Значит, обсуждение его брака решительно закрыто. Даже если бы Бет осмелилась задать вопросы, вертевшиеся в ее голове, они остались бы без ответа. Но как ни старалась, она не могла не интересоваться этой призрачной незнакомой женщиной из прошлого, которую Джеймс однажды так любил, что полностью ей доверился.

Бет стало не по себе. Видимо, он никогда больше не собирается связывать себя обязательствами в отношениях с женщинами.

– Майк выздоравливает, выглядит прекрасно, собирается пробыть в госпитале еще недели две. Реабилитация займет от недели до десяти дней, и тогда он сможет вернуться.

– Каролины не будет еще около месяца? – очнулась Бет. Несколько дней она могла бы справиться. Может, неделю. Но видеть Джеймса с утра до вечера – во время завтрака, после душа со все еще влажными и взъерошенными волосами, заботящимся о Тимми, – делить с ним дом еще месяц!.. – У меня недельный отпуск после Рождества. – Она избегала его взгляда.

– Отложи его.

– Как и последние три раза? – сухо напомнила Бет.

Так же она отменяла свои планы на выходные. Причем каждый раз, несмотря на внутренний протест, никогда не возражала по-настоящему. Сделав над собой усилие, она заставила себя взглянуть ему прямо в глаза.

– Извини, Джеймс, но… – Она замолкла.

– Но?.. – Поставив чашку с блюдцем на стол, Джеймс откинулся назад, кладя руку на спинку софы за ее головой. – Ты ведь уже убедилась, что можешь достаточно умело заботиться о Тимми, правда?

Неслыханное нахальство!

– Нет, не убедилась, – немедленно начала отрицать Бет, но, увидев знакомый блеск в глазах, поняла, что опять попалась на крючок.

– Испытательный период ты прошла вполне удовлетворительно.

Бет вздрогнула. Дразнящие глаза гипнотизировали. На самом деле она очень сомневалась в своих достижениях на этом поприще.

– Так решено, а? – мягко надавил он.

– Да, – неуверенно пробормотала Бет, вдруг ощутив, как его рука легла на ее плечо и начала нежно массировать онемевшие мышцы. Все вокруг стало зыбким.

– Мазь помогла?

– Ммм… – Она была окутана усыпляющей пеленой нереального мира, где было так просто положить голову на его крепкую грудь, обвить руками шею. Ее глаза, наполовину закрытые, видевшие лицо Джеймса словно в увеличенной проекции, остановились на его губах. Как просто преодолеть эти несколько дюймов…

Бет отчаянно прорвалась сквозь наваждение к здравомыслию.

– Еще кофе? – бодро спросила она и, наклонившись, почувствовала, как рука Джеймса сжала ее плечо.

– Послушай! – мягко сказал он.

Единственное, что она могла слышать, был глухой стук ее собственного сердца.

– Тимми? – инстинктивно предположила Бет. Джеймс покачал головой и встал. Взяв ее за руку, он потянул ее за собой в комнату.

– Джеймс, – запротестовала Бет, удивляясь его какому-то приподнятому настроению.

Отпустив ее руку, он быстро раздвинул шторы и открыл большие французские окна. Холодный ночной воздух ворвался в комнату. Бет услышала звуки духового оркестра и радостные голоса, сливающиеся в песне.

– Это рождественские гимны! – узнала она с восхищением, выходя на балкон и вытянув шею, чтобы разглядеть быстро растущую толпу, собирающуюся вокруг рождественской елки в маленьком сквере.

– Местные школы и церкви организуют праздник каждый год, – объяснил Джеймс. – Если хочешь, спустись вниз и присоединись к ним. А я займусь Тимми.

Без тебя! Она едва сумела сдержать эти слова, уже готовые сорваться с губ. Бет отрицательно покачала головой, безгранично благодарная темноте, скрывшей выступивший румянец.

– «Холодной зимой», – одобрительно проговорил Джеймс, когда оркестр и подпевающие ему голоса грянули снова. – Это один из моих любимых.

– Мой тоже, – ответила Бет. Они обменялись быстрыми заговорщическими улыбками и, не в силах более сдерживать себя, стали подпевать.

Звуки внизу постепенно усиливались, слова гимна были всем хорошо знакомы с детства и вряд ли когда забудутся.

– Каролина вынуждена пропустить первое Рождество Тимми, – заметила Бет, ее глаза потемнели от приступа жалости к сестре Джеймса, разрывавшейся между мужем и ребенком.

Джеймс кивнул.

– Полагаю, ты собираешься провести Рождество со своей тетей? – безразлично спросил он.

Пальцы Бет сжали перила балкона.

– Ты хочешь сказать, что мне дается двадцатичасовой отпуск? – сухо спросила она, уходя от прямого ответа.

– В крайнем случае Тимми и я можем обойтись без тебя и на Святки. Но не дольше.

Пытаясь не реагировать на неожиданную горячность, с которой были произнесены эти слова, Бет убеждала себя, что он опять дразнит ее.

Потом, когда в тишине отчетливо прозвучал ясный голос мальчика из хора, комок подступил к горлу, и она все забыла. Но вот последняя нота затихла. Бет перевела дыхание и, посмотрев на Джеймса, застенчиво улыбнулась. Улыбка застыла на лице от его взгляда… Взгляда, полного неожиданной нежности. Через секунду все исчезло. Игра воображения? Сомнения не давали ей покоя.

Но в это мгновение она ощутила Джеймса Феннера не как своего шефа и не как заботливого дядю Тимми, а просто как мужчину. Мужчину, который не сможет бесследно исчезнуть из ее жизни и не останется в ней случайным незначительным эпизодом.

– Становится холодно.

Бет кивнула. Она молча стояла, пока он закрывал окна, наблюдая, как перекатываются мускулы на его спине, и всем сердцем желая вернуть обратно прежнее настроение расслабленного благодушия.

Когда Джеймс повернулся, она, оторвав от него взгляд, быстро подошла к дивану, подняла поднос с журнального столика и направилась к двери.

– Пойду приготовлю бутылочку на ночь для Тимми.

Бет глубоко, с облегчением вздохнула, оказавшись в кухне, и занялась делом. Внезапно она ощутила присутствие Джеймса, оглянулась и увидела, что он стоит в дверном проеме со спортивной сумкой в руке.

– Я собираюсь спуститься вниз, в спортзал.

– В такой час?

– Сейчас там свободно. – Он пожал плечами и вышел.

Было ли это частью его обычного режима? Хотя Джеймс, несомненно, всегда был в форме, Бет как-то не могла представить его фанатом спорта.

Бет с любопытством рассматривала через стеклянную дверь небольшое помещение, хорошо оборудованное и снабженное кондиционерами. Если спортивный зал был свободен прошлой ночью, когда его посетил Джеймс, то сейчас, днем, он был просто пустынным.

Повесив сумку через плечо, она покатила коляску по пустому коридору в такую же пустую раздевалку.

– Все выглядит так, как будто мы единственные посетители бассейна, – сказала Бет своему маленькому спутнику, ставя сумку на скамейку.

Большую часть утра, до отъезда Джеймса в «Стентон энтерпрайзиз», Бет работала с ним в кабинете, с ужасом сознавая, что с трудом заставляет себя сосредоточиться на задании. Внимание ее постоянно переключалось на внутренний дискомфорт.

К счастью, Джеймс был слишком занят, чтобы заметить это. Он не сделал ни одного замечания по поводу ее низкой работоспособности. И, к ее удивлению, не оставил перечня заданий на время своего отсутствия.

– Потерпи немножко, Тим, я быстренько.

Выбрав шкафчик, Бет разделась. Натянув затем черный купальник, она посмотрела на фигурку Тимми, перехваченную ярко-оранжевым спасательным жилетом с надувными нарукавными повязками.

– Цвет тебе идет, – уверила она и, осторожно ступая по кафельному полу, покатила коляску к бассейну.

Подойдя к краю бассейна, она увидела, что там уже кто-то есть. Внезапно узнав мужскую фигуру, с легкостью рассекающую водную поверхность, Бет не поверила своим глазам.

Что, Господи, он здесь делает, ведь в это самое время ему следует быть в нескольких милях отсюда, в своем офисе? Словно прикованная, Бет наблюдала, как Джеймс, выполнив ловкий кувырок, поплыл к ним. Достигнув мелкого места, он встал на ноги.

– Я прочел твою записку. Ты, должно быть, только что вышла из квартиры, когда я приехал, – небрежно проговорил он.

Бет едва слышала его. От взгляда на его обнаженный торс у нее перехватило дыхание.

Капельки воды струились по широким, сильным плечам, искрились на груди и, прокладывая дорожки по плоскому животу, исчезали в воде.

О Боже! Так она стояла там и смотрела на него во все глаза, как совсем еще неопытная девушка. Но потом ее словно обожгло осознание, что Джеймс оценивает ее столь же внимательно. Он охватывал глазами стройные изгибы ее тела, даже не скрывая явного мужского интереса.

С ужасом она почувствовала, как все ее тело напряглось, реагируя на этот взгляд, как на физическую ласку.

Стараясь выглядеть внешне спокойной, Бет не спеша вынула Тимми из коляски и осторожно понесла его к воде. Передав его в протянутые руки Джеймса, она скользнула в бассейн.

Надежно поддерживаемый спасательным жилетом, Тимми получил свободу действий: он с энтузиазмом плескался, брызгался и брыкался.

– Пойди поплавай, – лениво предложил Джеймс, – а я присмотрю за Тимми.

Бет послушалась без возражений. И, перед тем как присоединиться к ним, несколько раз проплыла мимо неторопливым кролем.

Затем они поменялись ролями. Теперь уже Бет взяла на попечение Тимми, пока Джеймс плавал.

Бет всегда считала себя умелым пловцом, но, наблюдая краем глаза за Джеймсом, оценила его прекрасный стиль. Конечно, он имел преимущества: сильные плечи и длинные крепкие ноги, гармоничное сложение пловца.

– Я думаю, для Тимми достаточно, – сообщила она Джеймсу, когда тот оказался рядом.

Бет было интересно, что он будет делать дальше. Останется в бассейне? Но Джеймс, после того как помог ей и Тимми выбраться из воды, направился в мужскую раздевалку. Когда Бет и Тимми оделись и вышли к лифту, он уже ждал их там.

– Во сколько ты собираешься уйти сегодня? – спросил он, перебросив спортивную сумку через плечо и помогая ей завезти коляску в лифт.

Бет вздрогнула, виновато осознав, что без напоминания Джеймса она и не вспомнила бы о запланированном свидании с Дэвидом Ричардсоном.

– Около семи, – неопределенно ответила она.

Придется учесть время, чтобы пересечь город из конца в конец. Надо было назначать встречу поближе к квартире Джеймса, но тогда потребовались бы объяснения, давать которые Бет не была расположена. Хотя из всего этого можно извлечь и пользу для себя: можно проверить свою квартиру и забрать почту.

– У Дэвида есть машина?

– Нет, насколько я знаю.

Что бы все это значило?

– Не возвращайся назад в метро, – спокойно сказал он, – возьми такси.

Бет кивнула, и в груди что-то сжалось. Она не могла припомнить, когда в последний раз кто-нибудь действительно беспокоился о ней. Тот факт, что она в любом случае заказала бы такси, не имел значения. Она начала подозревать, что Джеймс от природы очень заботлив и инстинктивно покровительствует всем, кто моложе или слабее.

Как только они зашли в квартиру, Джеймс исчез в своем кабинете. Бет, накормив и приготовив Тимми ко сну, взяла его на руки, чтобы пожелать спокойной ночи Джеймсу.

Она постучала в его дверь, но никто не отозвался. Тогда, предположив, что он слишком занят и поглощен работой, Бет вошла. Джеймс сидел, откинувшись в кресле, заложив руки за голову и положив ноги на письменный стол. Взгляд его был устремлен на противоположную стену.

– Джеймс?

– А? – Он повернул голову, хмурясь, все еще блуждая где-то далеко отсюда. Очнувшись, он резко вскочил на ноги. – Тимми ложится спать? Я и не думал, что уже так поздно.

– Просто удивительно, как быстро летит время, когда занят… – Бет улыбнулась.

– Спокойной ночи, Тим, старик.

Пальчик Тимми забрался в ротик, веки опустились. Бет обняла малыша и понесла его в детскую комнату.

– Он уже почти засыпал с бутылочкой.

– В последнее время младенцы лишены выдержки, – грустно произнес Джеймс, сопровождая Бет.

Случайно взглянув на его спортивную сумку с монограммой, Бет поинтересовалась:

– Для чего здесь буква «Б»?

Секунду Джеймс выглядел озадаченным, но затем, проследив за ее взглядом, торжественно ответил:

– Бах!

– Бах? – недоверчиво повторила она, вглядываясь в его лицо, чтобы обнаружить намек на насмешку. – Собака?

Джеймс усмехнулся.

– Любимый композитор моего отца, но, к счастью, к тому времени, когда родилась Сара, мои родители уже взялись за ум.

Бет из последних сил сдерживала смех. Она не хотела идти на встречу с Дэвидом. Она желала остаться здесь, с Джеймсом. Может быть, не так уж это и ужасно – позвонить и отменить встречу в последний момент? Ведь они с Дэвидом просто приятели, и он, вероятно, не обиделся бы.

Звонок в дверь прервал ее размышления.

– Вероятно, это Джулия, – проговорил Джеймс, бросая взгляд на часы, и направился к домофону.

Бет не стала дожидаться подтверждения; она повернулась и быстро пошла в спальню Тимми. Какая же она идиотка! Ей и в голову не пришло, что Джеймс будет рад ее отсутствию в этот вечер! Несколько бесценных часов уединения в своем собственном доме!

– Еще кофе?

– Нет, спасибо. – Бет улыбнулась светловолосому мужчине. Они сидели друг против друга за столом, покрытым скатертью в бело-красную клетку.

Она чувствовала себя приятно расслабленной, в веселой необременительной компании Дэвида, получая гораздо большее удовольствие, чем ожидала.

– Ну что, пойдем? – предложил он, улыбаясь.

Она кивнула.

– Иначе я усну.

– Это результат общения со мной? – усмехнулся он, поворачивая голову, чтобы позвать официанта.

Бет снова улыбнулась. Было невозможно не любить Дэвида Ричардсона. Он добродушен, весел, с ним просто и непринужденно. В отличие от Джеймса. О черт! Она же поклялась не думать о Феннере, не вспоминать выражение вежливого безразличия на его лице, когда она заглянула в его комнату, чтобы объявить о своем уходе. Он сидел на диване рядом с Джулией…

Бет решительно переключила свое внимание на Дэвида. Разделив по настоянию Бет оплату счета, они забрали пальто и вышли из теплого, семейного паба-ресторана в холод ночного города.

– Я провожу тебя до дома, – проговорил Дэвид, случайно дотронувшись до ее руки, когда они шли по пустынной улице.

– Спасибо. – Она улыбнулась в открытое, доброжелательное лицо, переживая угрызения совести и вину за увертки и отговорки, несмотря на искушение рассказать приятелю о временном изменении своего местожительства.

В его рукопожатии чувствовалась дружеская теплота и приязнь, но не более того. Ни малейшего ощущения волнения, ни трепета от предвкушений…

Его короткий поцелуй на прощание у дома, где она жила, был приятным, но оставил ее равнодушной. Не зная, чувствовать облегчение или разочарование от недостатка эмоций, Бет наблюдала, как Дэвид, удаляясь по дорожке, обернулся помахать рукой, и закрыла дверь.

Она задумчиво поднялась к своей квартире и вдруг совершенно отчетливо поняла, что в отношениях с Дэвидом не хочет переходить границы настоящей, глубокой дружбы.

Отперев дверь, она подняла с пола накопившуюся почту и пересмотрела ее: две рождественские открытки от старых школьных подруг и куча рекламных проспектов. Положив их на стол в холле, Бет произвела беглый осмотр квартиры, затем вернулась в холл к телефону, чтобы вызвать такси.

Повесив трубку, Бет прошла в небольшую гостиную и в ожидании такси села на старенькую, но удобную софу, непривычно ощущая абсолютную тишину. Глаза ее блуждали по комнате, которую Бет старательно обставляла и украшала в прошлом году.

Почему же сейчас она вдруг кажется такой безликой и пустой?

Бет нахмурилась. Она любила свою маленькую уютную квартирку, гордилась, что смогла придать ей комфорт. Бет любила жить одна, ценила уединение. Почему же сейчас она чувствует себя ужасно одинокой?

С облегчением она услышала гудок домофона. Выяснив, что такси приехало, Бет закрыла квартиру, затем, подхватив сумку, быстро спустилась вниз по лестнице.

Очень похоже на смену декораций, размышляла она некоторое время спустя, когда таксист высадил ее около дома Джеймса. Зайдя в здание, она уверенными шагами пересекла фойе, вновь ощущая легкий озноб от волнения. Он уже спит или нет? Задумчиво качая головой, Бет вышла из лифта: ее сегодня поцеловал приятный, привлекательный, интересный молодой человек, а она абсолютно ничего не почувствовала. А сейчас, просто от мысли о возможной встрече с Джеймсом, пульс ускорялся вдвое.

Бет помедлила у двери. Почему-то ее одолевали тревожные мысли. Панику вызывала сама перспектива остаться в этом доме еще на несколько недель. Чем дольше ей приходилось здесь жить, тем труднее было возвращаться к строго деловым, официальным отношениям с Джеймсом Феннером.

Медленно открыв дверь, Бет тихо прикрыла ее за собой. В прихожей горел свет. На кухне и в комнатах темно. Значит, он уже лег спать. Вешая пальто, Бет вновь ощутила запах духов Джулии.

Она словно окаменела, желудок свело судорогой. Какая же она наивная дурочка! Как же она не подумала, что Джеймс и Джулия все еще могли быть в квартире?

Молча Бет прошла через холл мимо двери его спальни, стараясь смотреть только вперед. Проверив Тимми, она быстро направилась в свою комнату. Машинально переодевшись, скользнула под одеяло и выключила свет. Было холодно. Крепко обхватив себя руками, Бет уставилась в темноту.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

– О, Тим, дорогой, в чем дело? – умоляюще спросила Бет, озабоченно глядя в красное сморщенное маленькое личико. Она ходила по комнате и укачивала его, пытаясь успокоить.

Подавив зевок, Бет посмотрела на часы – половина второго ночи. А казалось намного больше. Она, должно быть, уснула в тот момент, когда ее голова коснулась подушки, а отчаянные крики Тимми разбудили ее.

– Не может быть, чтобы ты снова хотел есть! – неуверенно бормотала она. Невозможно было предположить, чтобы Джеймс, отвлеченный Джулией, забыл вечером покормить племянника. И все-таки…

Бет решила, что, как только Тимми успокоится немного, она пойдет и приготовит бутылочку. К ее облегчению, разрывающие сердце рыдания постепенно утихли, реснички начали опускаться и ребенок лихорадочно засосал палец. Осторожно положив его в кроватку, Бет направилась к двери, но не успела, отойти, как Тимми заплакал снова.

Расстроенная, она подняла его на руки и увидела Джеймса.

Одетый в широкий махровый халат, со спутанными волосами, он стоял в дверном проеме.

– Что произошло, Тим? – мягко проговорил Джеймс.

Разве у него нет пижамы? Бет попыталась проигнорировать открытую мужскую грудь, но безуспешно. Он раздражал и притягивал ее в одно и то же время.

– Тебе не надо было вставать. Я отлично могу справиться сама. – Бет понимала, как холодно и грубо это прозвучало, но она хотела только, чтобы он ушел из комнаты. От усталости она чувствовала себя слишком беззащитной, чтобы изображать спокойствие или безразличие перед этим мужчиной, имеющим над ней необъяснимую власть.

– Ты дала ему сироп? – спросил Джеймс. На лице его заходили желваки, а глаза сузились, когда она непонимающе нахмурилась. – Сироп парацетамола, – коротко уточнил он. – У него, вероятно, режутся зубки.

Бет что-то промямлила в ответ. Конечно, как она могла быть такой глупой, чтобы не додуматься до этого самой? Внезапно она почувствовала себя совершенно беспомощной и бесполезной. Джеймсу следовало нанять профессиональную няню. Так было бы лучше для Тимми.

– Бутылочка с сиропом и ложка – в кухонном шкафу, там, где хранится детское питание, – отрывисто добавил Джеймс.

При тусклом освещении его глаза казались темно-голубыми, бездонными.

– Я принесу, – твердо сказала Бет.

Сам виноват. Она предупреждала, что почти ничего не знает о детях. Когда Джеймс забирал Тимми из ее рук, Бет ни о чем не могла думать. Она только видела, как сильно бьется жилка на его шее, она наслаждалась мятной свежестью его дыхания и чистой, пахнущей мылом кожей. Бет быстро повернулась к двери.

– И, черт возьми, надень хотя бы халат!

Пораженная, Бет бросила на него холодный взгляд через плечо. Как он смеет говорить так осуждающе? Ее длинная, до пола, без выреза ночная рубашка, которую прошлым Рождеством ей подарила тетя, была образцом пристойности и уж гораздо приличнее его распахнутого халата.

– О, ради Бога, Бет! – проворчал он. – Когда ты стоишь против света, эта вещь фактически прозрачна.

Что? Обиженная, она повернулась и, войдя в свою комнату, начала с пристрастием разглядывать себя в огромном зеркале, встав так, чтобы свет из дверного проема освещал ее сзади. Ну и что? Видны только ступни ее ног. Сквозь белый хлопок – и то при ближайшем рассмотрении – можно было разглядеть лишь неясный силуэт, только незначительный намек на стройные изгибы.

Едва ли это может служить для Джеймса поводом изображать из себя викторианского священника, оскорбленного распущенными нравами. Бет, черт возьми, совершенно уверена, что он видел женщин в гораздо более откровенном дамском белье.

Надев халат, она крепко завязала пояс и направилась на кухню. Проходя мимо открытой двери в спальню Джеймса, Бет напряглась от любопытства. Разве могла она пройти мимо, даже не заглянув внутрь? Конечно, не могла, и глаза метнулись направо.

Зелено-белое одеяло было брошено на пустой кровати королевских размеров. Бет вздохнула с глубоким облегчением и поспешила на кухню. По крайней мере ей не придется поддерживать вежливую беседу с Джулией за завтраком.

Бет нашла бутылку с сиропом в глубине шкафа за горой банок. Она взяла ее и вернулась в комнату Тимми.

Джеймс стоял к ней спиной. Белый махровый халат плотно облегал широкие сильные плечи. Чтобы не выдать своего интереса и волнения, Бет постаралась отвести взгляд, когда он повернулся.

Тимми, посапывая, спал у него на руках. Джеймс многозначительно посмотрел на нее и осторожно положил ребенка в кроватку. Глаза Тимми оставались крепко закрытыми.

– Спокойной ночи. – Не дожидаясь ответа, Бет направилась через холл в свою комнату. Подойдя к двери, она обернулась и увидела, что Джеймс идет не в спальню, а в кабинет. Неужели будет работать? Совсем ненормальный.

Пожалуй, надо поскорее закрыть дверь, пока он не попросил к нему присоединиться.

– Бет, прочитай еще раз последний абзац, – недовольно потребовал Джеймс, откидываясь в кресле.

Вздохнув про себя, она перелистала страницы блокнота и начала вслух переводить стенографическую запись.

– Проснись, Бет, – отрезал он, – последнее предложение – чушь, плод твоего воображения. Оно не имеет смысла и совершенно не связано с текстом.

Она заскрежетала зубами и вычеркнула раскритикованное предложение. Оно не имело смысла уже тогда, когда он в первый раз диктовал его, но и ее вариант был сразу же отклонен. Она сердито посмотрела на Джеймса из-под ресниц и тут же почувствовала угрызения совести, заметив на его лице следы усталости.

Он совсем не спал прошлой ночью? К тому времени, как она и Тимми появились к завтраку, Джеймс уже работал у себя в кабинете. Она не имела представления – продолжение ли это его ночной работы, или он вчера все-таки пошел спать, а сегодня встал пораньше? Неужели это было настолько важно, что не могло подождать несколько часов? Бет не собиралась жалеть Джеймса: этим утром он был похож на медведя с больной головой, а она стала жертвой, которая принимала главный удар из-за его дурного настроения.

Тимми сидел в манеже на коврике и, к счастью, никак не реагировал на напряжение, воцарившееся в комнате. Он что-то гулькал, тщетно пытаясь оторвать уши плюшевого зайца.

Пальцы Бет сжали карандаш, когда Джеймс возобновил диктовку. Его обычный плавный стиль сегодня прерывался длинными нехарактерными паузами. Бет бросила на него взгляд, когда он еще раз остановился. Этим утром Джеймс был весьма небрежно одет в черные джинсы и белую рубашку, что отражало его настроение. Судя по всему, он собирался работать дома весь день.

– Ты напечатала протоколы собрания совета? – требовательно спросил он, закончив диктовать.

Бет даже не затруднила себя ответом. Он отлично знал – работа не сделана. Или он ожидал, что она тоже будет вкалывать всю ночь напролет?

– И вчерашняя почта все еще не разобрана. – Он указал на кипу писем, лежащую на подносе. – Наверное, с них тебе и надо начать.

Решив, что разумнее кивнуть, а не вступать в полемику, Бет послушно начала вскрывать конверты, сортируя корреспонденцию, как обычно, на две части: письма, с которыми она могла справиться сама, и письма, которые требовали внимания Джеймса.

– Я бы хотел видеть черновик каждого ответа прежде, чем ты напечатаешь окончательный вариант.

Что?! Бет удивленно посмотрела на Джеймса. Это становится просто нелепым: он относится к ней как к начинающей машинистке. Ведь большая часть корреспонденции требовала стандартных ответов, а другие письма просто просили подтверждения встреч, гостиничных заказов, туристических маршрутов – все, что она же и организовывала первоначально.

Бет сжала губы и со злостью вскрыла следующий конверт. Джеймс и раньше строго спрашивал, но всегда оставался благоразумным и справедливым. И Бет предполагала, что он ценит ее инициативу, освобождающую его от постоянного контроля и мелочной опеки. Теперь он подвергал сомнению ее компетентность.

Бет взглянула на Тимми, лежащего на спине, – малыш с удовольствием наблюдал за игрой солнечных зайчиков на белом потолке. Он выглядел мирным и довольным. Бет даже позавидовала его спокойствию.

Она включила компьютер и, начав с писем, которые Джеймс продиктовал раньше, случайно переместила два предложения. Выругав себя, она постаралась сосредоточиться. И, вместо того чтобы исправить ошибку, удалила целый абзац. Джеймс бродил по комнате, как пантера в клетке. Как можно сконцентрироваться в такой обстановке? Она и так чувствовала раздражение, а тут еще постоянное напряжение из-за того, что в любую минуту босс может придраться.

Повернув голову, она стала украдкой наблюдать за ним. Джеймс остановился у окна. Он выглядел холодным и отчужденным, его губы сжались в твердую линию, глаза под нахмуренными бровями казались ледяными. Вид отталкивающий. Было невозможно поверить, что это черствое лицо могло смягчиться в улыбке, выразить изумление и нежность. Невозможно было поверить, что этот человек пару дней назад прогуливался с ней по парку, шутил и кормил уток.

Глядя на его окаменевшие черты, Бет удивлялась, как ему удается так меняться день ото дня. Она нахмурилась. Или час от часу?

Еще недавно он не был таким непредсказуемым. Что-то случилось с ним именно в последние несколько месяцев. Джеймс стал раздражительным, а перепады настроения – слишком частыми. Бет так задумалась, что не заметила, как Джеймс оказался перед ней.

– Я плачу тебе не за то, чтобы ты сидела и мечтала, – резко бросил он и направился к своему столу.

Бет сосредоточилась на экране компьютера, а пальцы автоматически забегали по клавиатуре. Мысленно она старалась отогнать обиду. Она – наемный работник, и только.

Джеймс Феннер, вероятно, сожалел, что за последние несколько дней их отношения приобрели неформальный оттенок, стали более простыми и теплыми, поэтому решил вернуть все назад и поставить на строго деловую основу.

– Я полагаю, заработная плата следующего месяца отразит мои сверхурочные часы? – спросила она и с удовлетворением увидела, как голубые глаза сузились от проявленного ею корыстного интереса и холодного тона.

– Естественно, – бросил он коротко.

Обменявшись с ним хмурым взглядом, Бет вернулась к работе. Так-то лучше. Статус-кво восстановлен, все барьеры между ними возвращены на место.

Пробило двенадцать. Бет выключила монитор и накрыла его защитной пленкой от пыли. Собрав распечатки писем, она бесцеремонно плюхнула их перед Джеймсом.

– Ты не закончила всей работы, – сухо сказал он, перебирая пачку.

– Да, – согласилась она, – я не закончила.

Бет подумала, что работа может подождать до понедельника или даже до конца Рождества. Она больше не собиралась проводить свои выходные на работе.

– Сейчас время ленча Тимми, – спокойно отпарировала она. – И сегодня днем я беру его на прогулку. – Она сделала паузу. – Я полагаю, интересы Тимми на первом плане?

Голубые глаза ничего не выражали.

– Если бы ты использовала время более эффективно, конфликтов не было бы, – холодно возразил он и отвернулся к своему компьютеру.

Секунду Бет стояла неподвижно и угрюмо смотрела на его склоненную голову. И как это ему до сих пор сломали только нос? Если он раздражен, то и ее состояние не лучше. Теперь она всем сердцем желала вырваться из этой квартиры и никогда больше не видеть Джеймса Феннера.

Бет направилась к Тимми, взяла его на руки и, подойдя к двери, быстро оглянулась. Выражение лица Джеймса говорило, что ее уход был облегчением и для него.

– Если твой дядя считает мое присутствие в своем доме таким утомительным, почему он попросил меня остаться еще на месяц? – бормотала Бет. Ее руки крепко сжимали ручку коляски, она уже дважды объехала маленький парк. Не стоит портить себе настроение, достаточно только признать, что ошибся. Жизнь под одной крышей оказалась для него слишком большим напряжением, с горечью думала Бет. – Но тогда почему он попросил меня остаться, пока твоя мама не вернется? – фыркнув, потребовала она ответа, не замечая любопытного взгляда разминавшегося рядом любителя бега трусцой.

Тимми ответил извиняющейся улыбкой.

– Не принимай это так серьезно! – предостерегла Бет.

Он в оправдание помахал маленькими ручками.

– Ладно, ты прощен, – улыбнулась Бет. Взгляд на малыша – и ей захотелось взять его на руки и обнять. В конце концов, на это можно посмотреть другими глазами и извлечь для себя что-то хорошее. Она сделала глубокий вдох, наслаждаясь живительным воздухом, и замедлила шаг. Разговоры о Джеймсе Феннере надо прекратить, по крайней мере минут на пять.

Бет рассмеялась, увидев вдруг выражение облегчения в больших голубых глазах Тимми, когда они ловко избежали столкновения с решительно настроенной маленькой фигуркой в спортивном костюмчике, атакующей их на трехколесном велосипеде. Бет обменялась улыбкой с мамой ребенка и взглянула на часы.