Текст книги "КЖД V (СИ)"

Автор книги: Рост Толбери

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

– Или...

Кальдур отвлёкся. Один из сгустков приблизился слишком близко и был готов повторить попытку. На споры времени не было. Он схватил Розари за шкирку, оторвал от "земли", бросил её вперёд, к черноте, пожелал, чтоб пространство вокруг него в последний раз послужило ему, сделал его гуще, оттолкнулся ногами и полетел за ней.

***

Он столкнулся с острыми камнями, перекатился через голову, встал на одно колено и почувствовал как тяжёсть снова прижимает его к земле. После невесомости и лёгкости показалось неприятным, он покачнулся, но не упал – тело быстро вспомнило как держать равновесие и спустя несколько мгновений почувствовало себя как дома.

Его немного замутило и он предпочёл улечься на спину, чтобы немного прийти в себя. Тело дрожало от напряжения и усталости, ему было неудобно лежать на камнях, хотелось стонать и причитать, но всё это было таким родным в сравнении с тем, что они пережили по ту сторону.

– Ты дурак?!

Острая металлическая ступня обрушилась на него сверху, разломала камни там, где он лежал, он едва успел отклонить голову. Розари покачнулась, едва удержала равновесие и так же опустилась на колено, ища как ударить его из этого положения. Он слишком устал, чтобы говорить ей что-то, просто указал за спину.

– Выбрались, – она вздохнула с облегчением, осознав где оказалась. – Никогда бы не подумала, что буду рада это каменной могиле. Фух.

Кальдур спрятал доспех, тяжело вздохнул, зевнул и потянулся. От усталости его глаза слипались и клонило в сон. Розари последовала его примеру и улеглась рядом, поместив голову ему на ноги.

– Ты дурак, – тихо сказала она. – И индюк. Вёл себя как Лотрак, будто знаешь всё наперёд, а на самом деле не знаешь ни черта...

– Зато это было не зря, – устало ответил Кальдур. – Впервые за столько времени мы сделали что-то и это не пошло и это не пошло по борозде, а вполне даже удалось.

– И что же мы сделали? – она вяло рассмеялась. – Нагуляли аппетит и просрали ещё пару дней?

– Нет же. Ты что не поняла? Мы нашли что хотели. И это просто невероятная удача! То, что мы там видели, эти странные линии. Это связи, понимаешь? Моя и твоя. Твоя и твоих немногочисленных близких. Наша с Госпожой... самая крепкая и тяжёлая, та золотистая. А эта серебряная... знаешь куда она ведёт?

– Думаешь к Алазаму?

– Я, чёрт подери, знаю, что к Алазаму! Мне даже дотрагиваться не нужно. И если её разорвать...

– ...То он станет лёгкой мишенью. Если конечно, ты всё правильно понял, умник. И откуда ты всё это взял? М? Вот уж никогда не поверю, что во всей Бездне мы вдруг оказались там, где нужно, и вот так вот, с первого раза!

– Не знаю, – Кальдур облизнул зубы. – Оно само как-то пришло ко мне. И ты права, это несколько странно, ведь если говорить по-честному я очень-то и умный парень... А ты? У тебя были там озарения?

– Я поняла, что в жизни не полезу с тобой в такую дыру ещё раз. Мне там было очень плохо и не хотелось находится. Голова до сих пор работает паршиво, как в тумане. Это место чуждое нам, от него хочется бежать назад, хотя бы к этим камням.

– И всё?

– И ещё, – она задумалась, – я поняла, что те твари бы обязательно бы нас сожрали, когда бы поняли как...

– В смысле?

– В смысле пока мы там вошкались, мы были им не по зубам, буквально. Но раз там можно напридумывать себе дорожку, то вероятно, можно было бы и напридумывать подходящие зубы. Сечёшь?

– Хм... – Кальдур замолчал надолго, потом вздохнул. – Анижа бы дорого отдала, чтобы оказаться в том месте и изучать его. Кажется, я её понимаю.

– Анижа уже отдала слишком дорого. Не будем об этом. Что мы сделаем со всем этим. Как порвать нить, которая сделана из какой-то энергии и которую не пощупать, и которую мы теперь даже не видим?

– Понятия не имею. Может быть жрец или чародей подскажут чего. Это по их части.

– У меня идея получше, – лицо Розари снова озарила хищная улыбка, а глаза её прищурились. – Мы захватим бледного. И заставим его поработать.

Виденье 57. Как я учила

– Неправильно!

Голос Госпожи плетью ударил низенького и горбатого человечка, склонившегося над носилками в тусклом свете свечей. Руки его дрогнули, он выругался, но продолжил работу под Её грозным взглядом. Пронзил иголкой разорванную кожу и попытался наложить ещё один стежок на то, что осталось от голени несчастного. Солдат, которого только что принесли с поля боя, уже не кричал, и перестал дышать несколько минут тому назад, но Госпожа старательно не замечала этого.

Низенький и горбатый человек вытер пот с выбритой головы, поморщился и не выдержал.

– Так уж и нужно было заставлять меня избавляться от волос... – проворчал он, снова втыкая иголку в кожу.

– Тебя запомнят иначе, – строго ответила Госпожа. – Не как уродца, а как великого. А своими волосами ты уже убил человека. Когда они попали в рану. Того, с распоротым животом.

– А этому-то уже неважно! – целитель протяжно выдохнул. – Он умер.

– Но твоя работа и практика ещё не закончены, – ледяным тоном ответила Госпожа. – Зашей эту рану, и в следующий раз выйдет ладнее. Скоро ты станешь зашивать их быстрее, чем они истекают кровью.

– Ты могла исцелить его, – процедил сквозь зубы целитель в воцарившейся тишине.

– Могла. Но чудес на всех не хватит. Как и меня. Вы, люди, тоже должны творить чудеса, если хотите выжить.

Целитель вздохнул, закончил и обрезал нить. Отвратительная и бессмысленная работа отняла у него ещё крупицу сил, а он и так брыл их сам у себя в долг уже которую бессонную ночь. Швы распространялись от колена в стороны, формируя уродливую звезду. Культя получилась грубой и всё ещё кровоточила – он недостаточно хорошо перевязал сосуды.

– И должен был удалить лишние нервы, – Госпожа словно прочитала его мысли. – Иначе человек будет мучится от болей всю оставшуюся жизнь. Это может быть так сильно, что захочет отрезать себе и то, что осталось от его конечности. Ты не должен забывать об этом... Морокай не дремлет, он может найти способ убить всех моих жрецов, и тогда останетесь только вы... Вы должны работать не хуже.

Целитель обреченно кивнул, поднялся и пошёл ко второму несчастному, лежащему у входа. Подозвал солдат с улицы, попросил их поднять раненого и поместить на деревянное ложе, пропитанное кровью от бесконечных попыток спасти жизни с помощью ножа и пилы. Подошёл, осмотрел, освещая повреждённую ногу свечкой, грязно выругался и потянулся за дурманом, чтобы несчастный не проснулся ещё долго.

– Ну и месиво. И снова нога, – целитель покачал головой и разложил содержимое кожаной сумки: пилу, жгут, чистый бинт, нить и ещё одну иглу, которую он успел прокипятить ещё утром.

– Да, – Госпожа подошла ближе и согнулась в три погибели, чтобы разглядеть рану. – Но конечность нужно спасти. Я покажу как.

– Лучше сразу её отрезать, – взмолился целитель. – Он же сам потом попросит. Если не умрёт от заражения. Эти ублюдки-темники заставляют меня делать их работу. Почему они не могли ударить его топором или мечом? Зачем они используют эти ужасные палицы?

– Тихо! Не важно что случилось. Этому мужчине нужно будет кормить детей и возделывать поля. Он нужен своей семье и пролил достаточно крови. Смотри внимательнее, – Она взяла из его рук скальпель и провела по разожжённому бедру. – Ткани раздроблены, и тут ты прав – нормально они уже не заживут. Поэтому мы вырежем всё, что пострадало, постараемся оставить крупные мышцы и сосуды, и если у нас не хватит материала, мы возьмём его с соседней ноги. Рассекай рану, иссекай скверну и оставляй в ране проход, чтобы всё плохое вышло. Тогда будет заживать.

– Но люди не какая-то глина, чтобы лепить из них, что вздумается! Мы не можем из одной здоровой ноги получить две!

– Что вздумается и не выйдет. Но в пределах одного тела можно сделать многое, – руки Госпожи работали удивительно чётко и быстро, это казалось волшебством, но целитель уже знал, что сейчас Госпожа не применяет никакие свои силы. – Видишь. Его кости почти что целы. Перелом скверный, но срастётся... А ты хотел уже отпилить ему ногу. Всё не так страшно внутри, нужно было лишь заглянуть. Он будет ходить, пускай и хромая... и каждый день испытывая боль. Зато будет чувствовать себя настоящим мужчиной и будет при деле. Он крепкий и выдержит это. Я чувствую. Удалим вот эти осколки, и соединим кость здесь, используй полосы из металла, которые для тебя выковали. Но не забывай освещать их, как я тебя учила, иначе больной умрёт. Весь металл, который ты обработаешь правильно будет светоносным и позволит тебе скреплять куда более тяжёлые раны. Так, всё. Иди сюда. Продолжай сам.

Целитель побледнел ещё больше, принял инструменты и погрузил свои пальцы в рану. Такая работа должна была быть неспешной и требовала максимальной чёткости, но это было роскошью, когда человек истекал кровью. Он с трудом натянул на себя два осколка кости, торчащих из раны, обработал их напильником, приложил прутик из тонкого металла, и аккуратно прибил их друг к другу гвоздиками. На этот раз дурмана оказалось достаточно, и несчастный не проснулся от боли. Целитель закончил, проклиная свои несовершенные руки и взялся зашивать рану.

– Что теперь? – спросил он, вытерев пот со лба.

– Как я учила. Нужно зафиксировать ногу, чтобы кости срослись правильно и твой труд не пошёл насмарку. Мы возьмём листья железного древа и обмотаем им ногу на много слоёв, затем стянем всё нитями, и ты должен будешь объяснить этому мужчине, что он должен лежать месяц и показать ему, что он может делать, а что нет. Это важно. Покажи ему тех, кому повезло меньше и кто уже не сможет стоять. А то его своенравность сыграет с ним плохую шутку.

– Столько труда ради одного человека, – целитель вытер руки полотенцем и поспешил утолить жажду. – Как закончится бой их сюда принесут тысячу... Что мне тогда делать Госпожа?

– То, что сможешь. У всего есть свой предел. Твоя задача не вылечить всех их, и даже не спасти скольких сможешь, ты выбран за другое.

– Я не понимаю.

Госпожа присела на колено и провела рукой по его щеке. Улыбнулась ему, и от Её улыбки стало так тепло.

– Сейчас тебе сложно, и каждая не спасённая жизнь висит на тебе таким грузом, что ты сам готов бросится на нож. Но будет легче. Ты как губка впитаешь эти знания, пройдёшь свой путь, обрастёшь опытом и передашь его другим, что куда важнее всех спасённых тобой жизней. Таких как ты немного, катастрофически немного, но вы спасаете куда больше, чем я, пускай это и не видно. Твоё дело продолжится после тебя, вырастет как огромное дерево и пустит ветви во все стороны этой земли. Твоё имя будет мелькать в книгах, и среди учёных мужей и женщин ты будешь часто вспоминаем и приводим в пример. И то, что ты сделаешь за свою долгую жизнь ещё принесёт тебе покой и утешение. Ты – один из величайших моих учеников.

– Не верю я в этом... – прошептал целитель. – Я же просто...

– Не верь... – Госпожа простодушно улыбнулась ему. – Мне не нужно, чтобы ты верил. Я верю в тебя. Внутри тебя мой свет, да и сам ты светишь ярко без меня. Мне нужно, чтобы солдаты выживали и возвращались домой, чтобы они могли жить дальше и давать жизнь этой земле и своей семье. Я спасаю саму жизнь, чтобы она не иссякла и оставалась полноводной рекой. И ты уже помогаешь мне в этом, веришь ты или нет. Как бы тебе не было тяжело, я выбрала тебя, потому что знала – ты выдержишь.

Он не успел придумать ответ, за который ему бы не было стыдно. С улицы послышались крики, они всё наростали и приближались. Полог его палатки задрался, сквозь пелену мерзкого моросящего дождя вбежали люди, и бросили ему под ноги солдата со стрелой в боку. Тот застонал и протянул руки к целителю с немой мольбой спасти ему жизнь.

– Как я учила, – тихо сказала Госпожа и растаяла в воздухе, будто Её и не было.

Тут же снова стало холодно, темно, одиноко и страшно. Крики снаружи наростали, всё больше людей возвращалось с поля боя, а значит это ночь обещает быть такой же тяжёлой и полной разочарований в собственных силах, как и все сто ночей до неё.

– Нежилец, – целитель отошёл от оцепления и взмахом руки развернул носилки, которые следом внесли в лазарет.

В него упёрлись три пары непонимающих глаз носильщиков и командира. Они знали раненого, не хотели верить вердикту и мысленно проклинали целителя, будто бы его решение было связано с безалаберностью или ленью.

– Вы протащили его по грязи, – пояснил целитель, указывая на раненого, – слишком много попало в рану и слишком много прошло времени. Даже если я зашью его, и он переживёт эту ночь, его ждёт чудовищная и долгая агония на много дней. Лучше окажите ему последнюю милость.

– Но там льёт чёртов дождь! Там всё в воде и грязи! – их речи и грозные взгляды не поразили усталое лицо целителя, он лишь пожал плечами. – Тогда мы найдём жреца!

Последние слова они подкрепили плевком ему под ноги, и спешно удалились под дождь. Солдат со стрелой в животе снова застонал и воздел к нему руки.

– Да, не отнимайте моё время, – тихо пробормотал целитель и повернулся к несчастному. – А ты? Трогал рану руками?

Тот отрицательно покачал головой и сомкнул грязные пальцы в знаке молитвы. Целитель вздохнул и подозвал солдат, чтобы те освободили ложе от только что прооперированного несчастного и помогли улечься раненому со стрелой в животе. В палатку вошёл кто-то с высоким чином и застыл у входа.

– А этот выживет? – спросил он. – Мой сын.

Целитель одним движением обломал древко стрелы, под стоны раненного оттянул наверх кольчугу и одежду, и взялся за нож.

– Этот выживет, – ответил он, рассматривая место ранения. – Хоть кто-то выживет.

***

Кальдур с трудом открыл всё ещё тяжёлые веки.

Он спал долго, его тело одеревенело и не желало двигаться, странный сон не принёс ему никакого облегчения и не вернул растраченные силы. Звук капающий воды где-то в далеке в тоннелях напомнил ему насколько пересохло в его горле и как давно он не утолял жажду.

Глаза не сразу привыкли к темноте. Охая и тихо ругаясь он поднялся и попробовал размять тело. Розари уже бодрствовала какое-то время, и едва слышно ковырялась когтями в камне, убивала время, пока он проснётся.

– Мне нужно поесть, – поприветствовала она его.

– И не тебе одной, – Кальдур задушил в себе приступ дурноты и продолжил ходить кругами. – Снова чувствую как моё тело отказывает. Неприятно.

– Будем выбираться отсюда, – Розари поднялась и покачнулась. – Ты готов?

***

Чтобы хоть как-то забить чувство жажды, Кальдур прокусил губу и проглотил несколько капель.

Это было плохой идеей. Соль, густота и сильный привкус железа сделали его путешествие по тоннелям ещё большее неприятным и долго не желали покидать горло. Тоннель изгибался, петлял, раздваивался и иногда сужался до таких размеров, что приходилось ползти на брюхе и застревать в проходах, изгибаясь змейкой, умоляя Госпожу о том, чтобы вся громадина горы Ногх оставалась на своём месте и не пожелала вдруг обрушиться на них.

Пожалуй, это место было самым отвратительным из всех, где он успел побывать за время их странного путешествия. Он был готов уже на что угодно, чтобы оказаться хотя бы на обледенелых вершинах Умудзука, промёрзнуть до костей, но подышать свежим воздухом и увидеть хоть какой-то простор.

Можно было бы открыть портал.

Он очень устал, но вместе бы у них точно хватило на это сил. Но Розари об это даже не помышляла. Упорно карабкалась вперёд, не жаловалась и не говорила, и Кальдур даже ощутил некое подобие зависти к твёрдости её шага и намерений. Убежать отсюда куда-то далеко, и где много еды, просто щёлкнув пальцами... было очень опасной мыслью.

Просто потому что ему бы точно не захотелось сюда возвращаться.

– Может хватит жрать жуков?!

– А шо? – Кальдур чуть подавился от резкого звука и очнулся от потока своих мыслей.

Он неплохо усвоил последний урок мастера Лотрака по выживанию, делал это автоматически, пускай есть этих тварей всухомятку и так было непростой задачей.

– Ими не насытишься! Да и мерзкие они, прям как ты! Мрак меня раздери, я на той стадии, что уже бы отгрызла ляжку у какого-нибудь мёртвого темника, – от её взгляда Кальдур весь съёжился и сплюнул себе под ноги остатки своего завтрака. – Что? Мне нужно мясо. Ты вот тоже ничего выглядишь, Барбадур, сочненький, пускай и схуднул. Если бы доспехи не так упорствовали в регенерации конечностей, я бы у же оттяпала у тебя какую-нибудь часть. Тока не ту что ты подумал!

Кальдур побледнел, весь сжался и сбился с шага. Розари не долго смогла сохранять каменное лицо, улыбка разошлась по уголкам её губ и она громко рассмеялась.

– Видел бы ты себя, жукоед! – она утёрла проступившие слёзы. – Худой как смерть, растрёпанный, словно куст и всё лицо в жуках и грязи. Вот женишок-то! Пха-ах.

Он смотрел на неё как на деревенскую дурочку, но вскоре смех захватил и его, и не отпускал, пока не подкосились ноги и не заболел живот. Она перестала смеяться так же резко, как и начала. Он утёр слезы и не сразу смог успокоится.

– Странно себя чувствую, – вдруг призналась Розари. – После нашего маленького путешествия там... где нам точно не место.

– Я тоже устал смертельно, – согласился Кальдур.

– Не только усталость... – её голос был странным и тихим. – Тело словно неродное. Смотрю на руку, и кажется, что она и не моя вовсе. Хочется отбросить её, снять словно одежду... Странное чувство. И ловлю себя на мысли, что дышать мне как-то неправильно и неприятно. Хочется перестать.

– Опять та рана о себе напоминала? – вздохнул Кальдур.

– Нет, к кашлю и тяжести в груди я давно привыкла. Это что-то иное. Надеюсь я не тронулась головушкой и пройдёт. Хотя меня столько раз о камни прикладывали...

Кальдур прислушался к своим ощущениям, но нашёл в глубине только усталость, такую сильную, что от неё было уже не по себе. Ему казалось, что если он даст слабину, если перестанет заставлять себя идти дальше, говорить и держать голову, если он просто усядется где-то тут передохнуть, то спустя много лет его иссохшийся скелет найдут именно в том месте.

Нельзя останавливаться.

– Всё это было не зря, – изрёк он громко, словно пытаясь убедить самого себя.

– Знаю, – ответила она. – И знаю о чём ты думаешь. Я и сама думаю о том, как бы было прекрасно оказаться на болотах, снова загнать борова, разделать его, снять шкуру, сделать из него сначала жаркое, а потом вечером суп... И жить так недельки две, отоспаться. Но мы уж как-нибудь справимся с прогулкой наверх и с тем, что последует после.

– Да...

– Там, в Бездне, я понял кое-что. Я не хочу умирать. И не хочу чтобы с этим миром случилось что-то страшное. Вставай. Нужно двигаться дальше.

***

– Неприятно.

Розари поёжилась под порывом ледяного ветра, который настиг их, едва они высунули голову из расщелины. Вокруг пологого склона, на который они вылезли, стоял такой непроглядный туман, что не было видно ничего, на расстоянии пары десятков метров. Ветер пытался сдуть его с горы, но туман казался слишком тяжёлым и сверхъестественным, ветер лишь перемешивал его будто бы тесто.

– Нормально так продирает, – Кальдур клацнул зубами и вздрогнул. – Похоже, мы высоковато поднялись по этим пещерам. У-у-у, отвратительно. Не скучал по холоду. Хотя вру... Пока мы шли, мне хотелось оказаться где угодно, только не там.

– Хоть доспех надевай, – Розари поежилась. – По крайней мере мы одни. Никого не слышу. Только ветер.

– Ну назад мы же не полезем, да? – Кальдур с отвращением посмотрел на скалистый разлом в скале.

– Да, – она кивнула. – Что-то устала я от подземелий. Спускаемся тут. Забыл, каково это, ишак горный?

– О-о-о, я бы хотел...

Тело Кальдура начало протестовать ещё сильнее от борьбы с порывами ветра и прогулки по острым и скользким камням. В этот раз спуск давался ему ещё тяжелее хотя бы потому, что внизу их ждала не родная равнина, а лагерь темников, который никуда не делся, и в котором их не ждёт ничего доброго.

Каменистый участок сменился откровенной и скользкой грязью, которая со странным звуком принимала в себя башмаки, но не желала отдавать их назад. Снова пришлось бороться за каждый шаг, и это настолько достало Кальдура, что он уже начал искать глазами хоть какой-то другой путь, пускай это был бы отвесный спуск вниз.

Он увидел край обрыва, торчащий из кольца тумана, взял под руку Розори и повёл туда. Они не успели дойти до края, как ветер снова подул с удвоенной силой, и вдруг туман поддался, отступил и явил им то, что было скрыто.

– Какого Мрака?! – прошептал Кальдур.

***

– Ты смотри, в меха все переоделись... – с завистью прошептала Розари, оглядывая позиции темников вдалеке. – Готовились, сволочи! Что-то своим колдовством натворили опять.

Они действительно вылезли высоко, но не так высоко, как предполагал Кальдур. Высокая и достроенная тут стена ограничивала им обзор на долину, но те клочки, что удавалось разглядеть издалека выглядели очень странно – серыми, с пожухшей травой и даже с редкими белыми прожилинами снега. Часть крепости, которую они рассматривали вмещала ещё больше темников, чем лагерь из которого они сбежали.

– Солнце пока не скрылось, – мрачно изрёк Кальдур, пытаясь сильнее вжаться от ветра в камни, за которыми они укрывались. – Но это было ожидаемо. Может быть это они и называют "концом всего сущего".

– Ты знал, что будет так холодно?

– Нет. Как-то не обращал на это внимания, пока читал тексты... Но если солнце и правда скроется, то как оно будет греть землю?

– Значит, эти ублюдки любят похолоднее... – Розари пробила дрожь. – Между нами точно пропасть. Что будем делать?

– Ну-у-у... – протянул Кальдур. – Если уж мы собрались остаться тут, то я бы поискал портки потеплее. И меха как у этих сволочей.

– И ведро горячего супа, – Розари мечтательно вздохнула и проглотила слюну. – И одного из этих сволочей, чтобы он начал объяснять и извиняться за то, что тут твориться, пока я ем.

Кальдур встретился с ней взглядом, кивнул и снова поморщился от порыва ветра.

– Как сделаем это? – спросила Розари. – С помощью твоих фокусов или я просто утащу его в портал? Хотя я не обещаю, что получится с первого раза. Как-то мне слабенько чувствуется себя.

– Не стоит. Колдуны такое почувствуют. Ну могут, во всяком случае. Думаю, после нашего маленького переполоха с побегом они наготове. Лучше по старинке, без всяких фокусов. Нож к горлу и в тёмный угол.

– По-моему их стало ещё больше... – протянула Розари, щурясь и рассматривая огоньки очагов и факелов. – И где мы найдём там тёмный угол? Сраный муравейник.

– О-о-о, ты удивишься, – Кальдур загадочно улыбнулся и словил на себе один из её уничижающих взглядов. – В Драконьем Чертоге были масса укромным мест зимой. Те, которые не топили и те, которые хорошо продувались. Ни один солдат по своей воле не станет морозить задницу. Ищём недостроенное здание или что-то в этом роде.

– Вроде вон того?

Розари показала пальцем куда-то в кучу построек, и Кальдур долго всматривался туда, пока не нашёл то, что она имела ввиду. Из нескольких домов, стоящих на отшибе, дымок не шёл, они не топились. Вокруг были разбросаны непонятные кучи, которые скорее всего были досками, камнем или другими строительными материалами, точно определить с такого расстояния было нельзя.

– Неплохой вариант. Я пойду один, – Розари упёрлась в него осуждающим взглядом, он пожал плечами и пояснил: – Они ищут мужчину и женщину. Так мы сразу же привлечём вниманием. А вот по одиночке... Да и ты теперь без ошейника, сможешь открыть портал или достать клинки, если чего. Так же спокойнее? Сможешь ходить по их лагерю как у себя дома.

Она нехотя кивнула, хотя ей и не понравилась присказка Кальдура. Своего дома у неё никогда не было.

***

– Пожар, – тихо сказал Кальдур.

Темник обернулся, нахмурился, напрягся и стал озираться в поисках дыма. На ряду с тем, что он решил справить нужду за камнями и отделился от своих товарищей, это было его ошибкой. Он точно знал язык, и теперь ему предстояло стать языком для Кальдура. Кальдур подождал пока темник закончит и натянет штаны, подошёл к нему ближе, вытащил из-за пояса короткий нож, прихватил его за руку и стиснул со всей силы, так чтобы он ойкнул и упёр лезвие ему в поясницу.

– Иди, – бросил Кальдур и сделал так, чтобы он точно почувствовал нож, – я шутить не буду. Иди, и не звука. Убью.

Темник смерил его весьма спокойным и презрительным взглядом, но разглядев под доспехами и одеждой Кальдура совсем не бледную кожу, начал нервничать. Он поискал глазами товарищей, оставшихся внизу и занятых едой в горячем котле и солдатскими байками, но Кальдур только сильней погрузил нож под его одежду и потащил в сторону построек. Их небольшая потасовка не привлекла никакого внимания, всего навсего два темника перед закатом решили пройтись и подышать воздухом.

Когда они оказались внутри, и Кальдур убедился, что не слышит рядом лишних сердцебиений, он с силой толкнул беднягу о стену и спрятал нож.

– Кто... кто вы такие? Как тут оказались?! Лазутчики! – темник едва не перешёл на крик, но тут же заткнулся, когда вышедшая из тени Розари продемонстрировала ему более серьёзное полутораметровое лезвие из своего запястья.

– Тише, ублюдок! – рявкнул на него Кальдур. – Будешь говорить, когда мы спросим!

– Знаешь, кто мы? – когти Розари расползлись в стороны и клацнули у него перед лицом. Темник побледнел, осознав в чьи руки попал.

– Чудовища, – прошептал темник. – Но вы же...

Кальдур подошёл к нему ближе, крепко ударил по щеке тыльной стороной ладони, толкнул в грудь ногой, протащил по полу в сторону, снова приложил о стену, сорвал с его пояса флягу, жадно напился и протянул Розари.

– Что вы сделали с погодой?! – рявкнула она, расправившись с водой. – Почему выпал снег? Опять хотите погрузить всё в вечную ночь?

Темник посмотрел на неё странно, пытаясь понять шутит она или нет, он побледнел ещё больше.

– Уже пора. Зима скоро, – пробормотал он, странно щурясь.

– До зимы, выродок бледный, ещё два месяца, а то и три, – Кальдур сел напротив него на корточки, внимательно разглядывая и пытаясь понять, а не больного ли он выбрал врага, и не пьян ли тот. – Чему вас учат?

Темник не был пьян, внимательно смотрел на них так, как смотрят на безумцев, от которых не знаешь чего ожидать. В его глазах читался ум, и этот ум отчаянно работал и пытался найти выход из очень неприятной ситуации.

– Я слышал слухи, что захватили двоих как вы, два месяца назад, – осторожно произнёс темник. – А потом я слышал, что кайрам погибли, бежав в шахты. Наиры убили их. Два. Месяца. Назад.

– Ты серьёзно не придумал ничего лучше?– когти Розари снова клацнули перед его лицом.

– Через две недели мы ждём снега! – сбивчиво протараторил темник. – Как и полагается.

– Два месяца?.. – Розари повернулась к Кальдуру. – Что он несёт?

– Хочешь сказать, что два кайрам бежали два месяца назад? – спросил Кальдур. – Мужчина и женщина.

– Я не вру, – прошептал темник, он с трудом восстановил ровное дыхание и вдруг продолжил уже ледяным тоном: – Вы меня всё равно убьёте, а я не вру. И не буду умолять. И больше ничего не скажу.

Кальдур и Розари переглянулись.

– Не, – отмахнулся Кальдур. – Всё равно всё скажешь. Это ты на словах смелый. Когда тебя резать на куски начнут живо заговоришь. Ты не обоссался пока, это весьма неплохо, но в тебе и ножа не было ещё...

Темник неуверенно прошептал какое-то гортанное ругательства, вздрогнул и снова вернул себе самообладание.

– Хм, – Кальдур покачал головой. – Ты выглядишь умным и спокойным парнем. Есть шанс, что тебе хватило ума и спокойствия не делать страшные вещи, вроде сожжения моей деревни. И есть шанс, что я слишком устал, чтобы резать тебя. Поэтому ты расскажешь всё, что нам интересно, а потом мы свяжем тебя и оставим здесь, живого и невредимого. Может быть, ты замёрзнешь насмерть, а может, тебя кто-то и успеет найти. Твоя жизнь никакой погоды не сыграет. Всё равно так или иначе твои дружки узнают, что мы тут, да и мы вряд ли будем особо скрываться. У тебя будет шанс. Интересно?

Темник ничего не ответил, отвернул голову и смотрел куда-то за их спины.

– Знаешь, когда мы были в клетки твои дружки вели себя очень неприятно по отношению к моей подруге, а у неё и так характер не особо хороший и покладистый... Если я вас оставлю наедине, ух, даже такое "чудовище" как я, нашло бы это интересным.

Темник лишь вздохнул как-то тяжёло и печально.

– Не страшно?

Темник ничего не ответил, и продолжал смотреть сквозь них. Розари изобразила низкое рычание и снова клацнула когтями, её терпение подходило к концу.

– Быть может, какие-то незаконченные дела, которые бы ты хотел доделать? М?

Кальдур спросил это странным, почти приятельским тоном, будто бы ему действительно была интересна судьба несчастного. После небольшой паузы, слова всё таки достигли цели, темник нехотя повернулся и процедил сквозь зубы:

– Я не скажу ничего, что вам поможет дальше творить зло. И оставлю свою жизнь на вашей совести.

– Да ты и ни черта не знаешь, подозреваю, – Кальдур хлопнул его по плечу и улыбнулся. – Не парься так. Что случилось за последние две недели?

– Всё идёт по плану. Мы готовы к зиме. И к осаде, – темник усмехнулся.

– Что смешного?

– Мы готовы. А вы нет. Это будет глупое и жалкое зрелище, – темник осёкся и стёр ухмылку со своего лица, понимая, что она не принесёт ничего хорошего. – Стену не взять. Замерзните и пойдёте домой.

– А вы стало быть пересидите зиму? Где ж вы стока еды набрали?

От новой ухмылки темника Кальдур побледнел, и с трудом взял себя в руки. Набрали. Со всей их земли. С деревенек, вроде Кальдуровой.

– Почему осада ещё не началась? – выдавил из себя Кальдур.

– Так вы же ждёте свою королеву, – темник снова не смог удержать презрительную ухмылку. – Без неё-то никак не получится разжигать костры из людей... Лучше бы вы подождали весны. Больше было бы толку. А так будет бойня. И ничего хорошего.

– Вы достроили стену?

– Насколько смогли.

– Хорошо. Теперь о насущном. Где ближайший "заполненный" склад с едой и одеждой?

Темник замолчал надолго, и с большой неохотой выдавил из себя:

– Склады под землёй. У них охрана. Метров четыреста отсюда. С треугольной крышей. Но вам там ничего не светит.

Кальдур воздохнул и поднялся с колен.

– Полагаю ты не знаешь, что творится на Небесном Дворце, и чем сейчас занят Алазам.

Темник отрицательно покачал головой. Кальдур переглянулся с Розари и снова выдохнул, на этот раз печально и разочаровано.

Когти Розари сверкнули и снова сложились в клинок. Она оказалась рядом так быстро, что темник и не успел испугаться.

– Прости... нет верёвки.

***

– Какого чёрта, Кальдур?! – рычала Розари, пытаясь стащить с темника теплые вещи и не измарать их в крови.

Кальдур отвернулся и смотрел в покосившееся и недоделанное окно на опускающуюся на лагерь ночь.