Текст книги "КЖД V (СИ)"

Автор книги: Рост Толбери

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Мысли его были настолько тяжёлыми, что казалось тяжесть это проникает в реальный мир, забирается в его сапоги, и делает каждый шаг всё сложней и сложней. От таких мыслей нужно срочно отвлечься. Найти новую точку опоры и перенести на неё весь свой вес, в надежде, что она не подведёт. Только так выживают. Только так выживал он.

– Сможешь повторить тот фокус? – со вздохом попросил Кальдур. – Найти его сердцебиение? Дукана.

– Если он ещё от старости не помер, – Розари улыбнулась и спрятала улыбку, шутка получилась не особо удачной. – Я попробую. Правда это место такое огромное... и людей тут поболее. И нужно спуститься ниже, подальше от этого сраного ветрины. Тут я ни черта не смогу.

До рассвета было ещё несколько часов. Ветер жалил их лица на обратном пути, то и дело забирался под мех и заставлял вздрагивать и торопиться. Но на этот раз они выбирали путь куда грамотнее, чтобы не попасться на глаза даже одному патрулю. В конце склона высокая стена прикрыла их от назойливой вьюги, они выбрали подходящие углубление в скалах, откуда их не было видно, и наконец позволили себе присесть, расслабиться и прижаться друг к другу спинами, чтоб быстрее согреться и немного подкрепиться припасами, "одолженными" у бледного.

– Честно говоря, я бы не хотел, чтобы ты его нашла... – признал Кальдур, отхлебнув неприятно холодной воды из фляги. – Мы его на два месяца бросили. Хоть представляешь через что он прошёл? Как вообще всё это вышло, всё не могу в голову уложить... Если он жив, чёрт, я бы не хотел встречаться с ним. Есть шанс, что он был прав... ну и мы просто никуда не годимся. Не хочу, чтобы он смотрел на меня как разочарованный отец, или как там можно обозвать этот его взгляд.

– А то он лучше, ха, – скривилась Розари. – Много ты знаешь, Дур. Что сделано, то сделано, нужно просто оставить это всё позади и работать дальше. Если они убили старика, они за это дорого заплатят, но пока я не чувствую что он мёртв, понимаешь? Во мне ничего не оборвалось... я уверена что... Ладно. Всё, заткнись. Будем слушать. Ты тоже. Может, чего интересного услышишь.

Кальдур неохотно кивнул, выдохнул, мотнул головой в стороны, чтобы размять окаменевшую шею и прогнать напавшую после еды и долгой прогулки сонливость. Хватанул ледяного воздуха полной грудью, ущипнул кожу у запястья, зажмурился и приказал.

«Стань слухом».

Он знал, что будет громко, но был не готов, что настолько. Его голову словно поместили в здоровенный котёл и начали бить по металлу всем, что было в деревне одновременно. В него словно ворвался карнавал с улиц Солоса, тысячи голосов говорящих, кричащих, поющих и раздающих команды. Голоса смешались скрипом кожи, треском поленьев в кострах, бряцаньем доспехов и оружия, блеяньем скота и ржанием коней. Уши резануло лезвиями, но спрятаться от звуков было уже невозможно, стальной обруч наделся на его голову и стянул её как стягивают доски, чтобы сформировать бочку, чтобы даже капелька воды не смогла просочиться. И как Розари смогла привыкнуть к таким ощущениям?

Он старался сидеть и не двигаться, игнорировать слишком резкие звуки быта и речи, найти хоть какие-то найти следы Дукана в этой невероятной мешанине, но быстро признал, что тут он так же бесполезен. Лишь упорство и не желание признавать новое поражение удерживало его в оковах боли...

И вдруг в безумном рое голосов, тихих и громких, мужских и женских, он услышал родную речь. Потянулся к ней, будто к приятной песне, но услышал нечто совсем иное.

– Думаешь, они всё-таки нападут? – спросил хриплый голос, и на его фоне раздались нелицеприятные звуки утоления малой нужды.

– Уверен, – ответил второй. – Да и слышал я, что они наглеют все больше, подходят всё ближе. Штурма не миновать. Тупые ублюдки. Лагерь лихорадит, и не зря.

Первый собеседник замолчал, закончил свои дела, и спустя несколько мгновений выдал звук, похожий на смешок.

– Скучаешь по этому?

– По красно-белой форме-то? О нет, увольте. Только рад, что меня тогда взяли. А ты?

– А мне-то чего? Лишь бы жрать давали. Какое мне дело до знамён? Жути-то понаводили... темники, чудовища, колдуны... Пха. Смешно даже.

– Ни фига не смешно, если они опять как в Шестой замес замутят, – голос второго помрачнел. – Думаешь, стена выдержит? Всё никак не могу привыкнуть, что она нависает над башкой.

– Выдержит. Я здесь поболее тебя, видел как её строили. Гора если рухнет, а она всё равно стоять останется. Так что...

Их прервала гортанная и командная речь темника. Судя по звукам они вскочили, вытянулись и отрапортовали старшему. Кальдур сплюнул на землю, не желая слушать дальнейший разговор предателей, потянулся слухом дальше и снова нарвался на родной язык.

– Ты бы была поосторожней, подруга.

На этот раз голоса принадлежали женщинам, и судя по их спокойному дыханию и интонациям, они точно не были в беде.

– О чём ты?

– О твоём ухажере. Осада – не время для детей. Да и зима тут непонятно какая будет. Всё вообще очень непонятно и нестабильно.

– Эм... это вообще-то не твоё собачье дело.

– Ну как это? Нам надо вместе держаться. Ты, подруга, подумай, что сама есть будешь и чем кормить... когда обозы подвозить перестанут, и голод начнётся. На отваре из башмаков и ремней такое себе молоко выйдет.

– Всех детей на остров заберут. Да и вряд ли дело до того дойдёт. Ты эти все разговоры зря слушаешь и зря веришь всему.

– А остров-то может и не уцелеет. Конец всего сущего близком.

– Тебе-то почём знать? Они бы тогда все с острова сюда поломились, нет? А монодоны-то каждый день туда народ увозят. На убой что ли, по-твоему?

– Может и на убой, – женщина хохотнула. — А мы тут Избранные, и нам жить суждено. И детей рожать, но только после того как всё устаканится.

– Ой да пошла ты.

Кальдур рывком вышел из транса, больше не желая слушать разговоры перебежчиков, и почувствовал себя ещё более отвратно. Какое-то время он сидел не двигаясь, смотря на кусок звёздного неба, и старался ни о чём не думать, не пускать в голову ни одной проклятой мысли. У него даже начало получаться, но Розари позади него вдруг дёрнулась, обмякла, оперевшись на его спину и тяжёло задышала.

– Лагерь лихорадит, – прошептала она.

– Лучше бы я не слушал, – ответил Кальдур. – Не в ту меня сторону увело. У тебя-то хоть есть успехи?

– Я не уверена.

– Не уверена?

– Я думала, что у каждого человека свой звук биения сердца... Но я нашла штук восемь схожих, но ни один из них не даёт мне уверенности в том, что это Дукан.

– Может, он всё-таки того?.. – со вздохом спросил Кальдур.

– Я не знаю.

– Хм. И что предлагаешь? Обойти их всех? Не думаю, что маскировка сдюжит долго, если мы будем просто шляться по их лагерю.

– Есть место, которое нужно проверить первым. Отсюда его не видно, оно за поворотом склона. Там очень много сердец. Там происходит что-то неприятное... Слышны крики и тяжёлое дыхание, как у людей, которые чувствуют боль, которых ранят, пытают. Но...

– Но?

– Сердцебиение, которое похоже на Дукана... оно слишком спокойное. Словно его это не касается. И оно не сбивается с ритма, как это часто у него бывало. Но мне показалось, что я слышала его голос... Правда... слова были на языке темников.

***

– Выглядит и правда зловеще, – согласился Кальдур. – И многообещающе. Я бы искал Дукана именно тут. Даже если все опасности его миновали, он бы припёрся именно сюда. Как пить дать.

Им не удалось подобраться близко по скалам из-за слишком отвесных стен, но и издалека с их острым можно было понять многое. Место, которое они осматривали, было отделено от остального лагеря аж двумя рядами заборов. За первым забором располагался военный лагерь с деревянными и каменными строениями бараков и складов, смотревшийся куда внушительнее того палаточного, из которого им удалось сбежать. За вторым забором расположилась небольшая крепость, внутренний двор который был заставлен десятками пустующих металлических клеток и небольших строений разных форм и непонятного назначения. Здание самой твердыни состояло из четырёх внушительных квадратов из плотного и тяжёлого камня, поставленных в форме креста, по центру от них, ещё на три или четыре этажа возвышалась такая же квадратная башня с узкими окнами-бойницами и покатой крышей, так же выкрашенной в чёрный цвет.

Не смотря на только приближающийся рассвет, и во дворе крепости, и в военном лагере было удивительно людно, кучки темников постоянно перемещались туда-сюда, занятые странными делами, и их было слишком много для обычной стражи или патрулей.

– Хорошо охраняется, – заключила Розари, поежившись от собачьего лая, донёсшегося со стороны укреплений.

– Более чем, – подтвердил Кальдур. – Чувствуешь? Пахнет какими-то тяжёлыми травами. Полынь, мята, шафран... и какими-то ещё. Это явно не винодельня и не приправы для сыра...

Розари подняла на него вопросительный взгляд.

– Они даже запах пытаются скрыть, – пояснил Кальдур. – Что-то там неприятное происходит. Я бы поставил на то, что это один из штабов их разведки, вот только пленников я не вижу, и очень сомневаюсь, что их перевели в помещение, чтобы они не мерзли зимой. И это странно. И я не вижу, и не чувствую бледных, чтобы это было каким-то странным местечком для их экспериментов.

– Попробуем туда пробраться?

– Это не очень хорошая идея, но конечно попробуем. Очень уж много в этом уголке любопытных глаз, да и псин их чёртовых думаю тоже немало. И это мне не нравится.

– Как?

– Просто так мы туда не проберёмся. Только фокусами. Используем туман Серой Тени. Авось колдуны слишком далеко и не почувствуют, что мы тут мутим воду. Они скоро хвататься Тэссгарта, и может даже быстро догадаются, что с ним случилось несчастье, но пока они не знают, что происходит в их собственном лагере. Используем это преимущество, как уж сможем.

***

С живыми доспехами и их опытом со скалами, они миновали обе стены на удивление быстро и безошибочно. Подождали, пока кучки темников оттянутся к другому входу, убедились что поблизости нет собак, и ветер дует в другую сторону, и быстро форсировали всё расстояние. Им хватило ума не штурмовать двери, они так же легко вскарабкались на стену тверды, нашли подходящую бойницу, и пробрались внутрь.

За щелью бойницы их встретил длинный каменный коридор без ответвлений. Через каждый метр в противположной от "окна" стене располагалась тяжёлая и обитая железом дверь. Во всю длину коридора уложилось не меньше полусотник таких дверей.

– Что нибудь слышно? – шёпотом спросил Кальдур.

– Слышу как темники спят. Много. Целый гарнизон похоже. Вверху. И внизу. А Дукана пока не слышу. Может, он ранен и его просто держат под дурманом? Хотя подожди... Вот. Похоже на него. Дыхание глубокое и ровное. Хм.

– Ну? – Кальдур ждал указаний куда им идти.

– Как-то мне тут не по себе, – Розари поёжилась. – Мы тут не одни. За вон той дверью человек. Дышит хуже. И сердце едва стучит.

– Ясен хрен, – Кальдур кивнул на ряды дверей. – Это ж тюрьма. Только ещё дерьмовее, чем та, в Соласе. Тут не камеры, а гробы какие-то, судя по размеру. Вот же ж ублюдки.

– Что сделаем? – Розари была озадачена. – Я не могу точно понять, где старик.

– В другой день, я бы предложил тихо поискать его, а на счёт остального бы ответил, что это не наше дело.

– А в этот день? – осторожно спросила она.

– А в этот день мне было бы стыдно вытащить только старика или уйти отсюда с пустыми руками. Попробуем помочь ещё кому-то. Под туманом я уже водил два десятка человек. И три выведу. А если чего на телепорте уберёмся.

– И к чёрту преимущество?

– Она всё равно ещё недолго продержится. Да и если так подумать, ты думаешь Алазам действительно верит в то, что мы просто сгинули в тоннелях? Нет. Мы его слишком недооценивали. Он ждёт нового удара, не от нас, так от кого-то ещё. Так что к чёрту всё. Будем делать то, что выходит.

Она кивнула.

Этим Розари ему нравилась. При всей тяжести её характера, она очень редко спорила, и предпочитала был ему поддержкой, а не занозой. Он осторожно прокрался к двери, за которой и сам уже слышал тяжёлое дыхание, неторопливыми движениями выдавил из неё гвозди, отогнул петли, и осторожно отставил её в сторону.

У дальней стены узенькой комнатушки на подстилки из прелого сена лежало подобие человека. Настолько худое, заросшее и грязное, что тяжёло было понять мужчина это или женщина. А запах, который ударил им в нос, сразу же развел все догадки об ароматах трав, которые жгли внизу.

Человек проснулся, задышал ещё тяжёлее, весь сжался, затрясся в ожидании новых пыток и побоев.

– Тише, приятель, – ласково сказал Кальдур. – Я – Кальдур, Избранный Госпожи. Я освобожу тебя, но ты должен вести себя тихо.

Человек перестал дрожать, его грудь судорожно сжималась с хрипами выталкивая воздух, он впился в своего спасителя взглядом почти безумных блестящих глаз, торчащих из спутанных волос.

– Сдра... – прошептал пленник. – Сдра...

– И тебе здравствуй, но с формальностями потом, – Кальдур склонился над ним, подхватил его подмышки, начал поднимать, и удивился насколько это измождённое тело было невесомым. – Закрой глаза, и моя подруга о тебе позаботиться. Удивиться не успеешь, как окажешься в хорошем, безопасном и тёплом месте.

– Кам... – бормотал пленник. – Кам...

Кальдур оторвал его от земли, взвалил на плечо, и протиснулся ко входу.

– Зтра... – голос пленника стал громче и тут же оборвался от хрипа и кашля, которые были куда громче, чем хотелось бы сейчас Кальдуру.

Он переглянулся с Розари решая, что делать – тащить его через двор под дымкой, или открыть портал и закинуть в безопасное место. Только в какое? Рискнуть и открыть портал далеко, на болота?

– Стра... – вдруг выкрикнул пленник, и эхо от его крика пронеслось по коридору.

– Тише ты, дурак! – прошипел на него Кальдур и прислушался.

– Стра...жа! – завопил пленник, набрав больше воздуха. – Кай...рам!

Виденье 59. Обломки

Коридор наполнялся эхом тревожных криков.

Темники просыпались и били тревогу, а спасённый пленник вдруг уснул сном вечным. От неожиданности Кальдур сбросил его с себя, предатель рухнул на каменный пол и приложился головой так сильно, что за несколько секунд вокруг скопилась целая лужа густой и тёмной крови.

Умер мгновенно. Так и не дал им никаких пояснений почему поступил так, почему выдал их, и что с ним вообще случилось.

Розари так же в оцеплении смотрела на мертвое тело и пыталась уложить в голову то, что очередной их план рушиться и погребает их под своими обломками. Где-то совсем рядом громыхнула тяжёлая дверь и послышался топот сапог по лестнице.

Они совсем близко. Кальдур ожидал сложностей, был готов продираться назад через весь их лагерь, возвращаться за пленниками несколько раз, знал, что так или иначе они столкнуться с часовыми и даже собаками, прикидывал, что сможет быстро убрать их, пока те не подняли большого шума, что всё пройдёт со скрипом, но пройдёт хотя бы как то...

Но это...

Забитый и заросший несчастный точно не был одним из их врагов. Его кожа пусть и покрыта грязью, точно не бледная будто бы он никогда не видел солнца. Он кричал о помощи на их языке, а не на гортанном наречии темников. Он знал, что они такое, понимал, что они не чудовища из его бредовых снов, порождённых чередой пыток и допросов, он понимал, что они пришли, дабы освободить его, помочь ему. Дверь его клетки открылась, но вместо того, чтобы потянутся к свету, он...

Что они с ним сделали?

Почему он их предал?

Зачем ему это, о Великая Госпожа?

Те перебежчики из лагеря, и теперь это... кто вообще в здравом уме присоединится к темникам?

Никто.

Никто же?

Этого просто не может быть. Может Морокай и не в силах поработить силу воли и разум человека, по крайней мере сразу, но может темники или Алазам, смогли что-то придумать? Какие-то дурманы или колдовство?

– Дукан, – прошептала Розари, щурясь и пытаясь разобраться в том, что слышит и чувствует..

Ещё несколько смертельно дорогих мгновений Кальдур смотрел на неё, не зная как сообщить о своих догадках, а шаги всё приближались. Он уже и сам слышал, смог выделить на фоне остальной какофонии звуков, нечто туманное и знакомое – тяжёлое дыхание и неравномерный рисунок шагов достаточно крупного человека, которого донимала боль в правом колене, старые раны, да и сама старость, но который не давал себе спуска и не позволял идти медленнее, гнал сам себя похлеще самого свирепого сержанта.

Очень похоже на Дукана.

Очень.

Вот только он должен быть вот в такой вот клетке. Смеяться и плевать в лицо своим мучителем, нести бесконечный поток бреда и шуток, чтобы только злить их, и терпеть всё более суровые испытания... Либо быть уже настолько измождённым, что вообще не издавать никаких звуков, кроме тяжелого и хриплого дыхания умирающего человека, и лишь умолять глазами оказать ему последнюю милость. Может и проклинать их, скорее инстинктивно даже и в мыслях, потому что от пережитой боли внутри злобы-то никакой и не осталось... Но он бежит сюда. В окружении ещё нескольких обладателей тяжёлых ботинок, звенящих доспехов и поскрипывающих кожаных ножен, скрывающих чёрные клинки.

Он свободен. Он не в цепях.

– Дукан? – повторила странным голосом Розари.

Кальдур вздрогнул и наконец нашёл в себе силы выйти из ступора. Посмотрел на неё так строго, что она и сама вздрогнула, покачал головой, показывая что их план накрылся, и что им самое время убираться отсюда. В её глазах проступили непонимание, боль и даже совсем уж редкая для неё мольба.

Он схватил её за руку, подтащил к себе и открыл портал.

***

Розари оказалась не готова встретить землю ногами.

Колени её подогнулись, она безвольно упала о камни, перевернулась по инерции на спину, и так и застыла, смотря на уже знакомый каменный потолок внутренностей горы Ногх. Почему-то их суровое убранство показалось Кальдуру уже привычным и даже безопасным. На несколько мгновений он задумался, что мог прыгнуть куда дальше от всего этого. А потом. И ещё...

– Не понимаю.

Кальдур встрепенулся, подождал немного, сел рядом и дал её мыслям зайти дальше. Она только сильнее скривилась и нахмурилась.

– Не понимаю! – повторила она громче.

– Я слышал тоже, – Кальдур рвано выдохнул. – Заваливается на правую. Точь-в-точь как старик.

– И что это всё значит?

– Тот несчастный в клетке. Думаю, они его обработали. А Дукан... Знаешь, давай просто не будем туда лезть и выяснять. Это мог быть вообще не он. В любом случае, он не был в клетке, понимаешь? Там не нужна наша помочь. Я хотел освободить пленников, но похоже они не хотят свободы.

Она не ответила, лишь клацнула когтями по камням рядом, оставила на них глубокие борозды.

– Мне это же не нравится, – Кальдур попытался сделать свой голос ласковым. – Но я боюсь, что узнай мы правду, она не понравится нам куда больше.

– И что нам со всем этим делать?! Куда мы не суёмся...

– Да, девочка... Везде одно и то же. Будто мы уже проиграли и просто не можем понять этого, принять и проглотить эту мысль... Но ты знаешь правила. Пока мы живы – мы не проиграли. Я слышал о предателях и перебежчиках во время Шестой. Не принято об этом говорить, но есть такие люди, которые за спасение своей шкуры мать родную продадут. Или за золото... Не смотри на меня так. Дукан не такой, я-то знаю. Если бы я увидел его в форме темника, я бы поставил недельную жратву на то, что он пробрался в их лагерь и собирается сделать им нечто очень гадкое. Его бы выдало сердце, бьющееся от радости и нервов за задуманную им пакость. Не как сегодня... И тот парень в клетке, те люди, которых я слышал в лагере... Может и они тоже не такие? М? Особенно тот несчастный пленник, которому от темников изрядно досталось.

– Я тоже слышала голоса и много, – задумчиво пробормотала она и бросила на него тяжёлый взгляд. – Что ты хочешь сказать?

– Хочу сказать, что ублюдки всегда искали способ подчинить нас. Может, всё-таки нашли способ? Может, они не виноваты?

– Нужно вернуться, – она поднялся и уставилась на него таким убийственным взглядом, что даже металл её маски не смог скрыть его.

– Нет, – приказным и резким тоном ответил Кальдур. – Это тебе не какой-то форпост в степи с юнцами. Они там будут долго разбираться, что случилось и как тот парень смог выломать дверь и расшибиться о пол. И если разберутся – будут ждать нас там. Шум поднимется на весь лагерь. И за нами снова начнётся охота.

– И пусть ждут!

– Нет, Розари. Мы проверим иначе, – Кальдур вдруг облегченно вздохнул, обрадовался своей догадке, затараторил, попытавшись объяснить ей ход своих мыслей. – Мы уже встречали беглецов. Тогда, когда только подходили к крепости. Тех. Из рудников. Нужно пойти туда и убедится, что они всё ещё хотят бежать. Что вообще есть такие люди, которым с темниками всё ещё не по пути.

– А если они там все теперь предатели?

– Значит нужно будет донести эту весть до наших. Всё окажется куда хуже, чем мы все думали. Нельзя сдаваться к ним в плен и позволять захватывать себя.

– И если там всё нормально?

– Поможем им бежать. Уж с этим мы, Избранные воины Госпожи, должны хоть как-нибудь справиться.

***

– Молодец, Розари. То самое место. Запомнила, как тебя учили.

Он похвалил её, надеясь хоть немного снять напряжение. Сам едва узнал вершину, на которой они оказались. Снега тут было столько, что он подмял под себя хлипкие деревья и пригнул их к земле, а сами они провалились до середины бедра и сразу же вспомнили как неприятно касаться металлической кожей холодного снега.

– А то, – буркнула она. – Не всё же тебе мою задницу через порталы таскать.

– Осталось найти вход, через который выбрались те беглецы, – Кальдур оглядел вершины и близлежащие скалы. – Это может занять время.

– Если он ещё существует, и темник его не завалили. С нашей-то удачей...

– С нашей удачей – мы всё ещё живы. Осмотримся. Может быть, темники уже успели уйти отсюда под защиту стен, и мы зря сюда притащились.

– Не-е-ет, – протянула Розари, прищуривая глаза и прислушиваясь. – Тут мы точно не одни. Слышу целый отряд в паре километров от нас.

– Патруль?

– Вряд ли у них настолько всё плохо, что они не выдали обуви половине воинов.

***

Они спустились существенно ниже и заняли позиции в широком и пологом кармане с короной из узких острых скал, за которыми были легко укрыться. Тут уже не было снега, не гулял ветер, было ощутимо теплее и комфортнее ждать.

Они быстро перекусили остатками припасов. Кальдур пытался вспомнить встречу с беглецами во всех подробностях, но единственное до чего дошёл его разум была неприятная мысль – нужно сменить маскировку. Одно дело изображать темников, держась от них за пару сотен шагов, и совсем другое встретиться с ними лицом к лицу в каком-нибудь узком подземном проходе. Да и если их надежды оправдаются – никто из пленников не будет с ними разговаривать, пока они одеты как темники.

А значит им нужно притвориться своими. Снова стать пленниками.

Со печальным вздохом Кальдур снял с себя хорошие и теплые меха, аккуратно уложил их под снег на обувь и плащ, попытался запомнить какие-то ориентиры – на случай если нужно будет открыть сюда портал и забрать. Потом он начал рвать на себе рубашку и штаны, с остервенением тереть их о камни, чтобы придать более поношенный вид, нашёл проталину с уже подтаявшей на солнце грязью, щедро извалял там одежду, спутал свои волосы, и измазал грязью тело и голову.

Сразу стало неприятно, холодно и как-то не по себе. В глазах Розари, которая наблюдала за его стараниями, проступила жалость, и от неё стало не по себе вдвойне.

– Тебе лучше остаться тут, – как бы невзначай кинул ей Кальдур.

– Думаешь, они женщин жалеют, м? – она в миг снова стала раздражительной. – А я вот не думаю.

– Работать в поле было тяжёло. А сколько такая худышка там протянет? Честно говоря не думаю, что они берут туда женщин. Я ещё как-то может и сойду за своего, а ты вот...

– Заткнись. Всё равно пойду, – буркнула она и тоже начала снимать с себя лишнее.

***

– Они работают и ночью, – недовольно буркнула Розари, наблюдая, как под конвоем из необъятной пещеры выводят цепочкой заключённых.

– А ты удивлена? Там, под землёй, какая разница? Для мечей нужно много металла. И после Шестой, я так думаю, они сюда пригнали много рабочих рук. Вот и заставляют работать на убой.

– Недолго осталось.

– Недолго, – подтвердил Кальдур. – Это, похоже, центральный вход. Смотри. Вот и тот отряд за которым мы следили.

Стражники несколько оживились, когда из-за скал и поворота дороги показались первые фигуры конвоя, но быстро признали своих и потеряли интерес. Впереди, после охранников, шла группа из двух десятков относительно чистых и опрятных пленников. У них была неплохая одежда, обувь и не было кандалов, как и у группы полусотни босяков, которые шли чуть поодаль. Самыми последними шли заключённые в цепях, и они выглядели хуже всего. Их было десять и на них было тяжёло смотреть.

– Не похожи на темников-рабочих, – Кальдур кивнул Розари на первую группу. – Похоже, предатели.

Когда весь конвой оказался перед входом вперёд вышел темник с бумагой в руках и передал встречающему офицеру. Тот сделал вид, что пробежал по ней глазами, так же небрежно оглядел пленников поверх голов и махнул рукой. Солдаты у входа начали обыскать пленников и делали это неспешно. Тем временем командир охраны входа передал конвою трех заключённых, покинувших шахты, таких же плохо выглядевших, грязных и босых. Их заковали в цепи.

– Он их не пересчитал, – напрягся Кальдур.

– И?

– Это значит, что он не знает сколько там заключённых. И что мы может просто войти с этой группой.

Просто вот так вот? Через центральный вход?

– Ну, – Кальдур оглядел Розари. – Мы выглядим достаточно плохо, чтобы сойти за них. Я призову туман, спустимся по-тихому, и где-то в момент, когда они пойдут под своды, мы просто встанем и пойдём за всеми. Глаза у них не успеют привыкнуть к яркому свету, никто и не заметит, что группа стала чуть больше.

– Тогда идём, пока не не закончили возиться. Если они нас заметят, я просто их всех перережу. Мне мой план нравится больше всех этих театральных представлений.

– И до этого дойдёт. Но пока держись тихо.

***

Кальдур ткнул Розари под рёбра, чтобы та опустила голову и не оглядывала всё происходящее с таким интересом. Вздохнул с облегчением – их могли пересчитать и внутри, но и этого не произошло. В глубине грота охранников было куда меньше и они ещё более наплевательски относись к своим обязанностям.

По крайней мере двое пленников из группы босяков заметили их появление, и то, что они бесцеремонно вклинились в строй, выйдя откуда-то из-за камней, но вида не подали. Похоже, в плену они были достаточно долго, чтобы понять, что лучше лишний раз не высовываться... И слишком мало, чтобы предать их, как тот несчастный из клетки.

Это вселяло надежду.

Как и предполагал Кальдур – группа, которая шла впереди всех, действительно занимала какое-то более высокое положение. Охранники не обращали на них внимание и не смотрели, словно те были не то что пустым местом, а скорее даже кем-то своим, от кого они подвоха уже не ждали. Под сводами пещеры эти "избранные" продолжили свой путь без конвоя, тумаков и грубых окликов, отделились и быстрым шагом стали спускаться впереди всех, и вскоре пропали в боковом ответвлении.

Оставшихся вывели в широкий грот, куда ещё проникал свет с поверхности, и который был, похоже, ядром всего рудника. Потолок был таким высоким, что до него уместились аж целых три этажа, первые два сообщались естественным и крутым каменистым подъёмом, напоминающим гигантский язык, уходящий в горло, на третий вели деревянные лестницы. Тут уже кипела работа, Кальдур насчитал примерно две сотни охранников, стоящих группками и поодиночке и в несколько раз больше заключённых, перемещающихся туда-сюда словно муравьи в потревоженном муравейнике.

Их остановили на самом нижнем уровне, переходящем в более-менее ровную площадку и систему тоннелей чуть дальше. С несчастных сняли кандалы и выстроили всех перед тройкой темников со странными знаками отличия, один из которых был вооружен внушительной книгой и почти без остановки записывал что-то в её середине. Главарю этой троицы передали бумаги, он пересчитал заключённых по головам, поморщился, повторил, сплюнул на землю и приказал сделать писарю очередные пометки.

– Сейчас нас наверно распределят по работам. Разделимся, – шепнул Кальдур. – Не высовывайся и делай говорят. Сначала осмотрись, потом говори. Нужно найти людей, которые хотят выйти отсюда и уже не боятся заплатить за это цену. Таких как мы. И будь осторожна – не наткнись на предателей. Они могут выглядеть как обычные пленники, а не как те прилизанные ублюдки, которые нас уже покинули.

– Поняла, – шепнула Розари.

Её подозвали первой. Темник с явным негодованием оглядел худущую как щепку работницу, несколько раз выругался, кивнул писарю, отдал короткий приказ, и спустя несколько мгновений Розари увлекли за собой носильщики. Их работой была переноска небольших кувшинов с водой, и всё они были женщинами, больными или стариками. Розари с каменным лицом подхватила один из кувшинов и, слушая в пол уха объяснение её задач от одного из невольников, пошла куда-то выше на уровень.

Когда настала очередь Кальдура, он вышел вперёд. Охранник оглядел его уже куда более милостиво, тут же понял, что Кальдур ещё "свежее мясо", не утомлён пытками, неплохо выглядит или успел уже передохнуть где-то на работах полегче. Махнул рукой и подозвал ещё одного заключённого, крепкого, покрытого шрамами и пылью, мужчину средних лет, одетого в лохмотья.

– Ты! – охранник ткнул Кальдура. – Молот!

Кальдур подошёл, взял с земли предложенный инструмент, и его тут же забрал назначенный подлетевший и оттолкнувший его "напарник". Кальдур на него не обиделся, он тоже намеривался вести себя тихо и не высовываться. Даже как-то судорожно, но со знанием дела, он вильнул в сторону, шагов на двадцать, и прежде чем недовольный охранник окликнул его, выбрал и подтащил из кучи крепкие носилки из толстых досок. Кинул туда молот, кирку, поставил небольшой бочонок с плескавшейся внутри мутной водой, взял из рук охранника толстую свечку, и горсть грубо отёсанных деревянных клиньев разного размера.

Подошёл к одной стороне носилок и бросил на Кальдура тяжёлый взгляд, приглашая присоединится. Кальдур подчинился, и они начали свой долгий путь по спуску вниз. За огромной расщелиной, ведущей на поверхность, в хаотичном порядке располагались широкие пещеры с высокими сводами, под которые бы легко залез монодон. Они вряд ли были делом рук человека, и кончались достаточно быстро. Уже в конце прохода вниз, там же где камня касался человек, гроты начинали делиться на кривые, косые "этажи", снова напомнившие Кальдуру муравейник. В стенах образовались дыры, ведущие в тоннели, высота и ширина которых едва ли составляла метр, которые одинаково заканчивались короткими коридорчиками и деревянной вертикальной лестницей, ведущей в проём вниз, в бесконечные штольни. По этим лестницам то и дело поднимались рабочие, неся на спинах тяжёлые мешки. Чуть выше по склону располагались небольшие надстроенные люки из уже посеревшего и рассохшегося дерева, служившие то ли вентиляцией, то ли дополнительными входами. Десятки и сотни ламп, подвешенных под потолок, и тысячи свечей, расставленных кучками освещали всё это "великолепие", но совершенно не помогали разогнать царившую тут полутьму.