Текст книги "КЖД III (СИ)"

Автор книги: Рост Толбери

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

– Ну? Чего остановилась-то? Всю ночь тут сидеть будем?

Грубый голос был незнаком Кальдуру, а вот девичий плач и зарёванный голосок он узнал.

– Не могу больше… – взмолилась служанка. – Отпусти меня.

– Ну как это не можешь? Рот у тебя всё ещё на месте, по нему сегодня даже не стучал никто. Давай работай. Зачем мы тебя ещё держим? Заканчивай побыстрее и всё спать пойдём. А то как спать, когда яйца сталью налились всё и к полу тянут?

Девушка заплакала только сильнее. Раздался звук пощёчины, треск одежды и ещё более грубый голос.

– Ты опять хочешь, чтобы тебя поучили уму-разуму? Мы госпожу-то послушали, знаешь ли, на части тебя не рвём, чередуемся, отдохнуть даём, заботимся о тебе. А ты вот так вот ведешь себя. Можем и по плохому снова. Хочешь?

От последующих звуков Кальдуру стало противно. Приятное чувство испарилось, ему стало удивительно сухо внутри, и его снова захватила ярость. Он призвал доспех.

***

Тени скрыли его.

Изящные бронированные ступни не производили никакого шума. Он шёл быстро, на его пути попались двое часовых, с которыми он расходиться не пожелал. Положил их обезглавленные тела подальше от глаз и продолжил путь.

Он слышал мерзкое хихиканье, пошлые комментарии и подначивание ещё сильнее мучить забитую девушку, слышал её почти беззвучные всхлипывание, и как её слёзы бьются о каменный пол.

Раскалённые от его злобы и жара Серой Тени клинки неспешно вышли из те, почти без сопротивления вошли под кожу того, что стоял ближе всех, и прежде чем тот успел закричать, оборвали его жизнь. Двое других, и третий, что был занят бедной девушкой, непонимающе уставились на странную картинку – их товарищ вдруг поднялся в воздух, задёргался, попытался вырваться, тихо обмяк и был опущен на пол.

Их зрачки только начали расширяться, они только формировали мысли и вопросы, но всё уже происходило слишком быстро. Его доспех был не только ловким, как у Розари, но и очень сильным, пускай и не таким, как Мрачный Колосс. Он вонзил ладонь в грудь, пробил рёбра, схватился за позвоночник и, удерживая несчастного другой рукой, вырвал его наружу. Он просто хотел показать им хотя бы на те жалкие мгновения, что им остались, что такое ужас, что такое неотвратимость, и как меняются знакомые им люди, когда их превращают в фарш.

Второму он снёс голову ударом ноги, а третьего, который едва успел подтянуть вверх портки, он коротко пронзил тонкими лезвиями, выпустив кишки, и тут же ткнул ребром ладони в горло – чтоб не смог закричать. Тот захрипел, не зная за что хвататься – за вмятое горло, через которое он не мог втянуть достаточно воздуха, или за выгадывающие влажные кишки, которые разматывались с каждым его шагом.

Он мягко упал на пол и умирал ещё минуту или две.

Девочка дрожала, вжалась в пол, и боялась поднять голову, не смотрела на то, что происходит, но знала – рядом с ней смерть. Чтобы не пугать её ещё больше, чтобы она не закричала и не побежала, он освободил лицо и своим голосом тихо сказал ей:

– Это я. Кальдур. Не бойся меня. Я тебя не обижу. Я Избранный Госпожи. Я спасу вас всех. Ты должна вернуться на кухню, где вы живёте, запереть дверь изнутри и ждать там, пока всё не кончится. Сможешь?

Он осторожно поднял её с колён и тихонько подтолкнул в сторону коридора.

***

Томмет действительно стрелял отлично и обладал почти не человеческой реакции.

Он стрелял даже не глядя, по наитию, почувствовав, что тень, которую отбрасывал костёр вдруг стала какой-то не такой. Кальдур смахнул арбалетный болт ещё в полёте, словно муху, хотя тот и не был сделан из чёрной руды и не причинил бы ему никакого вреда.

Его попытался прикрыть Гарз, мгновенно выхватив короткий изогнутый клинок и ударив им горизонтально. Охладевший к людскому, и жаждущий проливать кровь, Кальдур специально остановился и подставился под его атаку, чтобы они оба услышали звук. Как клинок скребёт по более прочному материалу, ломается, тупится, и покрывается щербинками. Гарз хотел отпрыгнуть и достать второе оружие, что ему и удалось, только вот Кальдур успел поймать его за руку и отделить её от тела.

О маску Кальдура разбился толстый кинжал, брошенный Томметом, и это дало ему ещё одну секунду, чтобы прожить и увидеть.

– Вот как выглядит кусок мяса, – искажённым голосом пояснил ему Кальдур, закончив с Гарзом.

Лицо Томмета исказилось от ярости и боли за погибшего друга, он бросился вперёд.

– Гори.

Кальдур поднял ладонь перед его лицом, Томмет весь сморщился, словно мумия и упал в языках чёрного и невидимого в ночи пламени.

***

Рассвет он встречал на склоне, то и дело прикладываясь к фляге с кислым вином, снятой с одного из трупов. Утреннее солнце было жарким, слепящим, но от того ещё более приятным.

Не чувствовал ничего. Будто это и не люди были, и даже не темники, а что… что-то никогда не существовавшие и не уродовавшее своим присутствием эту землю.

Стадо лошадей, обретших свободу, уходило в даль, в поисках более зелёной долины и более сытой и спокойной жизни. Кальдуру стало даже немного завидно от того, как просто эти животные могли оставить всё позади, ни о чём не думать и просто жить дальше.

Допив вино он спустился, прошёл по коридору и остановился у единственной уцелевшей двери, за которой укрывались последние выжившие в бойне люди.

Он тихо постучал в дверь кухни, услышал, как внутри всё замерло и понял, что ему не откроют.

– Вы можете выходить, – громко сказал Кальдур. – Эти ублюдки теперь будут кормить червей. Вряд ли Госпожа их пустит, так что… Эм… Вам больше ничего не угрожает. Берите всё, что сочтёте нужным и возвращайтесь домой.

Дверь всё же отворилась.

На пороге возникла кухарка, которая смотрела на него со смесью злости, страха и презрения.

– Мой дом тут был.

Кальдур равнодушно пожал плечами, и от этого во взгляде кухарки страха стало на порядок больше.

– Кто ты вообще такой?

– Избранный. И Проклятый, – вздохнул Кальдур.

– И что ты теперь сделаешь? – кухарка опасливо заглянула ему за плечо, словно ожидая увидеть там ещё кого-то живого.

– Я ещё не решил.

Виденье 34. Тени знают многое

– Я справилась?

Мелкая девчушка, с ног до головы закутанная в тёмно-серые тряпки, лежала на полу посреди огромной залы. Её дрожащая рука ещё сжимала из последних сил длинный изогнутый клинок, покрытый плёнкой крови. Тень на полу, порождённая без всяких источников света, растекалась от неё во все стороны и исчезала в щелях между плитами словно вода. Всё вокруг было разрушено, и от этого места ещё клубилась чудовищная сила, явлённая в стремительной схватке за пределами человеческих возможностей.

– Да. Ты справилась, – ласково ответила ей Госпожа. – Король Колдунов мёртв. Ты сразила его.

Кальдур не узнал ни место, ни причудливые вещи и одежду, в которые была облачена девушка, ни жертву, убитую в неравном бою. Он не знал, что это была за Битва, и кто такой этот Король Колдунов. Похоже, он был человеком, его обезглавленное тело лежало чуть поодаль у трона, но доспех его был белым, а не чёрным. Госпожа и ещё несколько Её воинов, одетых так же причудливо и несущих на доспехах странные знаки чёрного солнца, застыли над умирающей. Кожа Госпожи не светилась золотом, Она сама была смертной и несла на себе следы ран, полученных в бою только что, она исходила кровью, как и Её воины.

– Это конец? – прошептала девушка, когда Госпожа склонилась над ней и взяла её за руку.

– Нет. Это не конец. Будут ещё битвы. Много. Ты хорошо мне служила. Мало кто сделал больше тебя.

– Мне жаль уходить… – голос девушки слабел, и глаза её стекленели.

– Если ты хочешь, я оставлю тебя. И ты будешь служить мне снова. Если тебе не страшно пройти через смерть и вернуться.

– Мне не страшно быть с тобой, моя прекрасная Госпожа, – девушка нашла в себе силы улыбнуться и ещё раз сфокусировать взгляд. – Я снова хочу быть твоим клинком…

– И ты будешь… Ты будешь.

***

Кальдур проснулся.

Солнце уже светило, но не било ему в глаза. Дерево склонило свои ветви над его местом для ночлега, защитило тенью от яркого света, и дало выспаться почти до обеда. Он легко поднялся, будто старый кот вальяжно потянулся, похрустел суставами, и ощутил давно потерянные бодрость и силу.

Прошли вторые сутки с тех пор, как он покинул убежище бандитов. Он чувствовал себя просто отлично, словно помолодел лет на десять. До этого утра в его голове было удивительно пусто, и он напомнил сам себе мальчишек из деревни, уже смелых, но ещё не обожженных жизнью, у которых ни за душой, ни в голове не было ничего, и которые просто двигались куда глаза глядят.

Его путь пока лежал на восток. Места вокруг всё ещё были безлюдными, по левую руку от него виднелись очертания гряды Северных Пиков. Примерно в трех неделях прямо по курсу располагался лагерь, из которого Колосс совершил свой последний прыжок, и где Кальдур оставил своих друзей. Длинный путь и большое расстояние, которое он бы мог преодолеть в мгновение ока, использовав возвращённое могущество Серой Тени.

Вот только там ли его место?

Анижа не получила от него ничего кроме боли, чуть не умерла и была столько раз на грани смерти, что уже никогда не будет прежней.

Дукан и его борьба, его вера в своё правое дело… ничего не стоят в реальной жизни, он пока не погиб только благодаря своей удачи, которая рано или поздно кончиться.

Розари… последняя и чудом выжившая кайрам, на которую свалилось слишком многое для юной девушки, и которая совсем не готова нести такой груз. Она не обучена и у неё слишком мало сил, чтобы изменить что-то.

И он, глупый Кальдур. Идущий прочь от владений темников, Чёрной Крепости, Алазама и темницы, в которой держат Госпожу. В вопросах сражений с Мраком – он самый опытный и сильный человек в Эррезире. Всё остальные же просто погибли… Он бы мог попробовать прорваться туда… и так же просто погибнуть, совершенно точно и неотвратимо. И этой судьбы он не желает. Он желает жить.

Стараясь отогнать мысли и снова вернуться к холодному и лихому безмыслию, которое сопровождало его до этого утра, он дошёл до ручья, умылся, и на его берегу плотно позавтракал, греясь в лучах солнца, слушая шелест воды, и наслаждаясь видом.

Приятное начало дня. Тех припасов, что он взял в логове бандитов, с его проснувшимся аппетитом Избранного, ему хватит ещё на пару-тройку дней. Но это уже ничего не значит, ни один олень или другая добыча не смогут уйти от его клинков и спрятаться от зрения и слуха. Но… о таких насущных делах ему думать ещё противнее, чем о судьбе всего королевства. И чтобы перестать думать, ему нужно принять какое-то решение.

Кальдур расправился с завтраком, закинул на плёчо сумку, сошёл с берега, нетерпеливо взбежал на холм, прищурился от солнца и уставился на горизонт. И вдруг словно сотня назойливых насекомых его окружил едва различимый шёпот сотен женских голосов. От него по спине пошли мурашки, и от таза к шее пахнуло жаром, сердце сорвалось в галоп.

Он был готов прыгнуть. Просто в никуда. Как можно дальше на восток, в место, которое никогда не видел, даже в снах. Он хотел покончить со всем, но при этом не хотел умирать. Он хотел ещё много-много таких вот дней, где солнце просто греет его кожу, приятно шелестит холодный ручей, поют птицы и жужжат насекомые. Где он никому и ничего не должен, и может просто пойти гулять, полюбоваться красотой и поесть от пуза.

– Тени знают многое.

Тихий шёпот Серой Тени тут же потонул на фоне остальных. Кальдур вышел из себя, стиснул зубы и прошептал:

– Хватит играть со мной и мстить мне, Серая Тень. Чего ты хочешь?

– Тени знают, куда ты хочешь пойти.

Кальдур закрыл глаза, желая прогнать её и проклясть, но тут же земля ушла у него из-под ног.

– Какого чёрта?!

Чёрно-фиолетовая дымка рассеялась, горизонт перестал крутиться, он врезался в землю, перекувыркнулся через себя, по инерции встал, и тут же упал на колени от нахлынувшей слабости.

– Ты что портал открыла?! Куда, мать твою?! Куда ты меня забросила? – задыхаясь, прошипел он.

Серые Пики исчезли, он сидел на утоптанной извилистой дороге, выходящей из леса, и совершенно не понимал, где оказался. Серая Тень издевательски молчала, только неразличимый шёпот сотен глоток всё ещё стоял в ушах.

– Вот же ж Мрак тебя раздери! Сумасшедшая сука..

Резко и без предупреждения шёпот оборвался, прошёл жар в спине, слабость отхлынула. И через секунду Кальдура окликнули. Несколько всадников покинули лес и устремились по дороге к нему. А за ними показались первые солдаты в красно-белой форме. Солдаты новой армии Избет.

Куда его забросило? Это окрестности Соласа?

Окрик повторился, один из всадников видя подозрительную нерешительность Кальдура, пришпорил коня. Кальдур хотел уйти, скрыться с его глаз в мгновение око, теперь это ему ничего не стоило, но чувство жара снова полоснуло его. Он должен быть тут? Это какое-то чувство направления, вроде того, которое было у Розари, и привело их к Белой Башне? Что задумала Серая Тень? Что она хочет ему показать?

– Ты кто такой? Чего тут делаешь? – спросил его подъёхавший на коне разведчик.

– Я Кальдур, – ответил он спокойно, разглядывая всадника и его коня, прикидывая, чтобы такое ляпнуть. – Эм… Вообще-то я вас и ищу. Хотел бы стать добровольцем. Вы ведь к Чёрной Крепости маршируете?

– Ха, – разведчик расслабился и хохотнул. – Эх, парень, нам до этого ещё далековато будет. Но такие храбрецы нам нужны. Иди с нами, держись в сторонке. Вечером поставим лагерь и там, в центре, найдёшь большой шатёр полкового командира. Он тебя запишет. Здоров? Поносом не исходишь?

– Здоров как бык.

– Оружие есть?

Кальдур показал ему трофейный короткий клинок темников. Разведчик поморщился.

– Маловато будет. Ну…хоть не тяпка. Ладно, на первое время сойдёт. Топай вперёд, по левую руку от строя, и под ноги нам не кидайся.

– Слушаюсь.

Кальдур проводил взглядом всадника, умчавшегося вперёд и остановившегося на холме, и посмотрел на приближающиеся фигуры. Насчитал вдалеке никак не меньше двух тысяч красно-белых, но это была только голова армии, сзади, вместе с обозом, могло плестись раз в десять больше. Всё выглядело не так хорошо, как во время Шестой, но уже и не было похоже на ополчение из Опалённой Тверди. Вполне себе боеспособное и дисциплинированное войско.

Кальдур обошёл марширующих солдат, подождал пока пройдёт авангард, и занял своё место в разрозненной кучке добровольцев, которые плелись в стороне. Среди них были, как оборванцы, подобные Кальдуру, так и богато одетые и хорошо вооружённые воины, которых в пору было ставить командовать этим странным красно-белым парадом.

Шли молча, иногда обмениваясь косыми взглядами друг на друга, в которых было многое: решимость, страх, сомнение, надежда, смирение, тоска по дому, и даже недоумение и непонимание, о того, что делать и как тут оказался. По иронии именно это выражение лица у одного из добровольцев оказалось самым понятным Кальдуру.

***

Вечером, когда лагерь уже заканчивали устанавливать, Кальдур занял место в очереди у шатра командира.

– Имя? – спросил командир, устало взглянув на Кальдура, и замерев с пером в руке, когда тот вошёл.

– Кальдур.

– Кальдуров вроде у нас не было, – он быстро пролистал несколько страниц большой книги, лежащей. – Так и запишем. Воевать умеешь?

– Немного, господин. Мой отец был военным, сражался в Шестой. Он меня немного таскал, чутка понимаю чего к чему.

– С темниками дрался уже? – командир окинул его оценивающим взглядом.

– Немного, господин. Ошивались у деревни. Правда, мы не выиграли.

– Хорошо, рядовой Кальдур. Добро пожаловать на службу! – командир отдал ему честь, и Кальдур повторил жест, стараясь казаться нелепым. – Вместе с новичками будешь служить у сержанта Зосима. Он подержит вас в сторонке, пока вы немного не освоитесь, а потом в бой пойдёшь. Форму подвезут чуть позже. Пока так ходи.

– Понял.

– И ещё рядовой Кальдур, – Кальдур обернулся и упёрся во внимательный и неприятный взгляд.

– Да, командир.

– Смотри в оба. Враг слишком сильно запустил руки в нашу землю, Кальдур. И в наших людей то же. Если увидишь чего или кого подозрительного – сообщи мне сразу. Уяснил?

– Уяснил.

– Свободен.

***

Огни лагеря растянулись далеко за горизонт.

Кальдуру это не понравилось – растянутое по длине и без укреплений войско могло стать лёгкой добычей для ночного налёта. Но это вряд ли было преступной халатностью – до линии фронта было ещё далеко, нужно было как можно быстрее переместиться туда и занять позиции, пока враг не опомнился первым и не успел укрепиться. И ради этого нужно было спешить и рисковать.

Место новобранцев располагалось так же располагалось по левую руку от движения войск. Только пара человек имели при себе палатки, остальные располагались под открытым небом. Когда Кальдур шёл мимо, его позвали к костру те, с кем он шёл днём. В походном котелке уже бурлило варево, Кальдур принял приглашение, достал из сумки сухари и разделил со всеми. В ответ ему протянули миску с горячем варевом.

– Вы откуда, товарищи? – спросил лысый громила с дубовыми кулачищами, когда костёр уже догорал и пришло время устраиваться на ночлег.

– Я деревенский, – первым ответил Кальдур. – Собсна, и всё. Деревню сожгли. Ниоткуда я теперь.

– Такая же история, – хмыкнул худой вояка с седыми висками. – Успел увезти семью к Соласу. Да толку-то. Надо заразу изгонять. Ещё раз повоюю, ничего страшного. Норб я.

– А я с Речников сам. Ортон меня зовут, – перебил его громила. – Тоже иду долг отдавать своей земле и королеве.

– Я Кальдур. Добавить особо нечего. Всё слышали.

– Я Шемрок, – представился молодой и откровенно хлипкий юноша. – У меня отец в Шестой воевал, а я мелкий был. Теперь у него колени болят. Ну, я и вызвался. Чёт мне кажется дела не наладятся у нас, пока мы все вопросы с темниками не закроем.

– Верно говоришь, – кивнул ему вояка. – Не дадут нам жить спокойно.

– А я Чайна, – вставила крупная женщина, которая подошла из темноты, и тут же добавила. – Только не надо мне тут. Своё я уже отрожала. Дети взрослые ходят. Но им надо где-то жить будет. Вот и будем… обеспечивать.

Никто ей и слова не сказал. Среди добровольцев и в красно-белой форме она была далеко не единственной женщиной.

– Такими темпами будем идти ещё недели три, – прикинул вояка. – Эх, в мои времена всех бы пустили бегом. А тут и время языком почесать есть, и ноги может даже не собьём. Но то-то оно и к лучшему. Битвы предстоят тяжёлые, силы нужно беречь для темников.

– И как это всё будет? – не удержав мелкой дрожи в голосе, спросил юноша.

– Да как-как, – усмехнулся вояка. – Не боис, привыкнешь. Всем поначалу страшно... и в этом ничего страшного нету.

– А если мы... если мы не сможем? Снова...

– Ну, а кто если не мы теперь? Избранные энти ваши дуба все дали, просрали всё. Всё теперь на наших плечах, но так всегда и было. Пока они по небам своим прохлаждались пехота по локоть в грязи и крови на штурмы шла крепостей. И брала их. И Чёрную возьмём. Я бы на этот раз вообще бы на корабли сел и остров бы их сраных зачистил. Никого бы не пожалел. И зажили бы тогда.

– Силёнок может маловато оказаться, – громила потёр кулачищи. – Вот за чего переживаю.

– А ты не переживай, – усмехнулся вояка. – Королева о том позаботиться. Нада будет все в бой пойдём. И передавим темником. Слышал я, что в эту битву соберёт она столько, сколько никогда не собиралась. И верю ей.

– А что вы о ней думаете? О королеве, – прямо спросил Кальдур, вглядываясь в их лица. – Верите в слухи?

– Пф-ф-ф, – Ортон развёл руками и посмотрел на него как дурака. – Это всё темники. Не хотят, чтобы мы собрались, да отсыпали им по первое число. Стравливают нас друг с другом.

– Да даже если не так, нам-то какая разница, – ответил ему вояка. – Королева на троне, а мы в первом дивизионе… Плевать мне, что там говорят. Свою работу она делает. Армия собралась и идёт в бой.

– А я видел её в Соласе, – вставил мальчуган. – На площади, перед тем как отправились.

– И?

– Ну-у-у, отец рассказывал, что о ней говорили перед Шестой... она поменялась, братцы. Может просто была, ну... молодая, сами понимаете. Кутить хотелось, а не вот это все. А теперь повзрослела. Не верю, что там что-то такое было.

– А ты чего это, парень, за слухи тут спрашиваешь? – насупился Ортон и недоверчиво посмотрел на Кальдура.

– Да просто хочется знать за кого помирать-то, – небрежно отмахнулся от него Кальдур. – Не на прогулку идём. С темниками у меня свои счёты. Я сиротой остался. И без дома. Не надо меня тут… подписывать под чёрти что.

– Озлобляет это, – понимающе кивнул вояка, положив Ортону на плечо руку. – Но ты на своих не озлобляйся и не злословь. Тут так не можно. Накажут.

– Как накажут? – с вызовом спросил Кальдур.

– Жестоко. Нам, парниша, нету времени всем сопли вытирать или уговаривать. Или ты с нами, или против. Вот и всё.

– Ну, – нахмурился Ортан. – С нами?

– С вами, – жестокое усмешка озарила лицо Кальдура, но её хватило, чтобы все расслабились.

Вояка воздохнул, и достал из сумки трубку.

– На войне так часто бывает. Она в людях будит худшее, но и делает их теми, кто есть. Была в тебе жестокость, и на войне ты зверем станешь. Был в тебе страх, и погибнешь там трусом. Была в тебе жажда власти… и эту жажду ты попробуешь утолить…

– Ты о чём? – снова нахмурился громла.

– А я всё о своих, да о чужих. Слухи ходят, что на западе и на юге уже нашлись те, кто власть нашей королевы отрицает. Обманули они людей и заставили себе служить. В обход короны.

– И чего теперь?

– А того, что мы воевать с темниками не сможем полноценно, пока не будет у нас единства. А значит нам придётся еретиков на место-то и поставить. Со своими придётся подраться немного. Надеюсь, что немного.

– Это как? – переспросил Кальдур.

– Да так же. Всё одно. И у нас в Шестой были предатели, дезертиры и просто трусы. Но отсидёться то не получится. Нужно всёх к одному мечу ставить. Ладно, туда ещё дойти надо. Ложитесь спать и не пренебрегайте сном, даже если хочется расслабиться после тягот. Солдат без сна – мертвый солдат.

***

Ночное небо было облачным и пропускало свет звёзд неохотно.

Когда все уснули, Кальдур ушёл подальше и лёг в одиночестве под деревом. Его всё ещё не тянуло к людям, и вряд ли уже потянет. Редкие дозорные патрулировали лес, но они были достаточно далеко, чтобы потревожить Кальдура. Лагерь пока предпочитал следовать совету вояки. Войско ещё не видело крови и потерь, ещё не успело устать внутри и снаружи, и поэтому в ночи ещё не раздавались мелодии музыкальных инструментов и шум, сопровождавший азартные игры. Когда смерть так близко, хотелось тянуться к жизни и чему-то яркому, а не тратить последнее время на сон.

Едва различимые тени от веток, загустели ещё больше и пошевелились.

– Ты и так можешь? – едва слышно он поприветствовал Серую Тень. – Почему раньше ты была такой тихой и покладистой? Почему скрывалась?

– Едва ли слепец сможет освоить данный ему инструмент, – ответил ему шелест травы.

– Значит, я прозрел?

– Ты стал более опытным слепцом. А у меня было время вспомнить кто я.

– И кто же ты?

– Я клинок Госпожи. И я должна служить Ей, не смотря на твою глупость и слабость.

– И что же мы тут делаем, так далеко вдали от Неё? Среди всего этого?

– Делаем клинок и из тебя.

***

Плохое предчувствие сопровождало его с самого пробуждения.

Лагерь был свёрнут часа за два, и к обеду голова армии была уже далеко. Всадники-разведчики то и дело отрывались вперёд и возвращались с донесениями. Одно из таких донесений заставило передовые отряды свернуть с тракта и выйти по небольшой дорожке к деревне. Что-то дёрнуло Кальдура отбиться от добровольцев и пойти следом.

Жители деревни встретили появление незнакомцев без особого энтузиазма. Лицо Кальдура каменело всё сильнее, когда он понял, что головной отряд и не собирается просто пройти мимо.

– Да что ж вы делаете, ироды?! Нам как до урожая-то жить? Последнее забираете!

Всё равно, что темники, красно-белые согнали жителей деревни в одну кучу и теперь потрошили их дома и хозяйства. Те беспомощно, в страхе и гневе наблюдали за тем, как их обрекают на голод и возможную смерть. Кто-то кричал, кто-то не мог поверить, кто-то торговался и пытался вести переговоры, но армия брала своё уже со знанием дела и опытом.

– Ещё и ругается! – орал в ответ сборщик, под лай собак и уже отточенные команды. – Щас как получишь по башке булавой! Солдаты за тебя умирать идут, им есть чего-то надо! А если не пойдут, может, уже никакого урожая и не будет!

– Да мы десять лет прожили без ваших войн! Оставьте половину! Нам как жить-то? Мы же с голоду опухнем!

– Травки поедите, поохотитесь, порыбачите, да протяните пару месяцев! А нам некогда. Совсем разжирели! А меж тем вас, свинок, на убой готовили сытой жизнью!

– Да больно ты знаешь! Мы темников тут никогда не видали! Только вас, псов налоговых!

– Ну-ка тише там! – рявкнул сержант. – Кто не согласен – в петлю пойдёт! За измену короне. Все слышали?

Крестьянин не поверил, хотел дальше продолжать склоку, но тут же получил от сборщика податей булавой по спине. Не сильно, но достаточно, чтобы упасть, потерять дыхание и хрипеть.

– Грабители! Душегубы! – заорала бабка, но ей заткнули рот уже свои.

В воцарившейся тревожной тишине трое солдат выволокли из дома ещё одну жительницу деревни – молодую девушку, ещё почти подростка, с чёрными как крыло ворона волосами. На лице её были следы туши, подведены глаза, а губы перемазаны в чём-то чёрном.

– Темница! – радостно должил солдат сержанту. – Вот изловили.

– Да это дочь моя! – крикнул женский голос из толпы. – Она просто дурочка!

– А это уже сержант решит, – буркнул солдат.

– Мне вмешаться?

Мысли Кальдура были холодными. Он не испытывал гнева от происходящей несправедливость, скорее раздражение и отвращение. И огромное желание прекратить. Серая Тень ответила ему неразличимым шёпотом, от которого его тряхнуло и стало ещё больше не по себе.

Он сорвался с места и подошёл к солдатам.

– У нас точно есть на это время? – рявкнул на них Кальдур.

– Ты чего себе позволяешь, новобранец? – опешил сержант.

– Я драться хочу, командир, а не своих казнить. Темники там, а это… просто тупая девка, которая измалевала себя чёрной краской. Не знаю, чего там ей неймется, да мне и плевать.

– Ты смотри, защищает её? – возмутился солдат, державший девушку. – Тоже что ли за них будешь?

– А коли да, то что сделаешь? И меня казнишь?

– В огне сожгу.

– Ну попробуй, выблядок.

Солдат отпустил девушку, потянулся за оружием, а сержант уже был готов отдать приказ на счёт Кальдура.

– Что тут происходит?!

Сержант с трудом оторвал оцепеневший взгляд от Кальдура, поднял его вверх и тут же побледнел. К ним подъехал всадник, его форма была полностью серой, без опознавательных цветов.

– Мракопоклонники, господин дознаватель! Девушка и новобранец! – выпалил сержант.

– Эти? – лошадь от близости Кальдура занервничала и покачнулся, всадник едва удержался в седле, при это сохранив осанку.

Кальдур вдруг узнал его. «Гражданин» Анфлис. И Анфлис узнал его тоже.

– Новобранца я допрошу лично, – ответил Анфлис после продолжительной паузы и внимательного взгляда. – А бабу отпустите, не до этого нам сейчас.

– Отпустить?

– Если я вдруг начал говорить по-собачьи, то ты должен был только лучше начать понимать меня, пёс. Я здесь, чтобы спросить у вас, какого чёрта вы тут так долго копаетесь и отстаёте от плана продвижения.

– Работаем как можем, – сержант побледнел ещё больше. – Селяне… селяне часто прячут… приходиться допрашивать их долго…

– Работаете быстрее! Час у вас ещё! – рявкнул Анфлис. – Не справляетесь – под трибунал пойдёте!

– Отпустите девку! – заорал сержант, солдаты подчинились. – Шевелитесь!

Заплаканная и перепуганная девушка, на которую всем вдруг резко стало плевать, заревела ещё сильнее и бросилась прочь.

– Ну? Какого хера? – раздался ещё один знакомый голос и к ним подъехал второй всадник.

Зиндур. Сержант Королевской гвардии, а ныне, похоже, полковник. Какой стремительный военный рост. Зиндур скользнул по Кальдуру и солдатам пустым взглядом и сосредоточил его на Анфлисе. Его лошадь тоже занервничала от близости Кальдура.

– Занимаются чёрти пойми чем, сир.

– И в этой деревне предатели нашлись? – буркнул Зиндур.

– Нашлось желание утащить девку, сир. А этот дуболом вступился за неё. Надо, сир, скорее бросать всех в бой, а то порядка не будет.

– Выпороть его, – взгляд Зиндура снова скользнул по Кальдуру. – А девка?

– Убежала, сир. Ловить не будем.

– Да к чёрту её. Ладно, останься здесь, Анфлис, проследи, чтобы шевелили задницами, и если заметишь, что кто-то саботирует – напиши список и отдай мне. Мы тут такого терпеть не будет.

– Слушаюсь, сир.

Зиндур развернул коня, пришпорил его и отправил рысью назад. Анфлис вздохнул, так же развернул коня, и бросил Кальдуру:

– Скройся пока с глаз. Ночью в моём шатре. Нужно поговорить. Повещаю на верёвку белый платок, так узнаешь где я. Обычно стою по левую руку от шатров командирских, но стражи у меня не будет. Не положено.

Кальдур кивнул ему и пошёл прочь от деревни.

***

Весь день Кальдур провёл держась подальше от передовых отрядов. Видел издалека, что сержант Зосим начал посещать добровольцев на привалах, и как можно в таких условиях учить их командам и военному делу. Толку от таких солдат никакого. Пушечное мясо, которым можно заткнуть дыры. Лишь небольшая часть из них выживет и покажет себя воинами прирождёнными, из которых уже можно будет слепить что-то стоящее.

С наступлением ночи, Кальдур пошёл искать шатёр Анфлиса, подождал пока уснут солдаты и командиры, поставившее палатки и шатры рядом, и вошёл.

– Ты кайрам. Избранный Госпожи, – сказал Анфлис, смерив его долгим взглядом.

Кальдур усмехнулся, не нашёл что ему ответить, но кивнул. Он носит Её оружие. Снова и опять. Но надолго ли?

– Госпожа вообще жива?

– Пока да, – ответил Кальдур, промочив горло большим глотком вина из предложенной кружки. – Она пленница в Чёрной Крепости.

– А ты что здесь делаешь?

– Пока не знаю, – честно ответил Кальдур. – Меня сюда привело нечто вроде зова. Видимо на счёт меня есть какой-то, Мрак его раздери, тупой «план».

– Я знаю, почему ты тут.

Анфлис судорожно выдохнул, под полным недоумения взглядом Кальдура закашлялся, сорвался с места, долил себе вина и залпом осушил бокал. Он сильно нервничал.

– Ты видел, что происходило днём, – выпалил он.

– Видел...

– Это цветочки. Зиндур и ему подобные часто ведут себя куда хуже. При мне только человек сто сожгли, и большая часть из них того не заслуживала.

Кальдур стиснул кулаки, думая не размять ли их от Анфлиса, приложившего руки к этому всему.

– Проблема не в Избет, – покачал тот головой.

Кальдур вопросительно поднял бровь.