Текст книги "Человек из-под земли"

Автор книги: Росс Макдональд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Глава 33

Я попрощался с нею и под проливным дождем поехал в больницу. Это было четырехэтажное здание, протянувшееся вместе с переходами и административными помещениями на целый квартал между двух улиц. Добровольная помощница медсестры в розовом халате, дежурившая в холле, подтвердила что посещение миссис Броудхаст разрешено и назвала мне номер ее палаты на четвертом этаже.

Однако сначала я хотел сходить в прозекторскую. Канцелярия и секционные патологоанатомического отделения помещались на первом этаже, в конце светло-зеленого коридора с батареями центрального отопления вдоль стен. На дверях висела табличка: «Посторонним вход воспрещен».

За дверью меня приветствовал с холодной вежливостью мужчина аскетического вида в белом халате. На его столе стояла табличка с надписью «Д-р В. Силкокс». На мой вопрос он ответил, что останки Леона Броудхаста еще не привезли, но ожидают в любую минуту. Его глаза за очками в роговой оправе блеснули чем-то, похожим на профессиональный интерес.

– Кажется от него немного осталось?

– Достаточно. Вы должны найти след пули на черепе. Я говорил с двумя особами, они утверждают что он был убит выстрелом в голову. Но на показаниях свидетелей основываться нельзя, нам нужны конкретные доказательства.

– Для этого я здесь сижу. Вообще-то, у мертвых можно узнать больше, чем у живых.

– А тело Стенли Броудхаста еще здесь?

– Оно в морге. Вы хотите посмотреть?

– Я его видел. Хочу уточнить, что было причиной смерти?

– Многочисленные колотые раны, нанесенные длинным ножом.

– Спереди или со спины?

– Спереди, в живот. Кроме того, найден след удара мотыгой у основания черепа.

Поднимаясь в лифте наверх, я почти позавидовал Силкоксу с его молчаливыми свидетелями. Они не фальшивили, уже не страдали и не причиняли страданий.

На четвертом этаже я поговорил с молоденькой медсестрой на посту возле лифта. Она сообщила мне, что миссис Броудхаст чувствует себя значительно лучше, но, несмотря на это, следует ограничить визит десятью-пятнадцатью минутами. Я постучал в дверь палаты и услышал приглашение войти.

Палата была полна цветов – садовых и оранжерейных – розы, гвоздики, экзотические лилии… На туалетном столике стояла ваза жонкилий с прислоненной к ней визитной карточкой Брайана Килпатрика. Миссис Броудхаст сидела в кресле подле залитого дождем окна. Она была в цветном халате, ярком, как заполняющие комнату цветы, и выглядела неожиданно хорошо. Но в ее глазах пряталась обида, на секунду лишившая меня дара речи. Миссис Броудхаст заговорила первой.

– Это вы, мистер Арчер? Очень рада видеть вас! Я хотела вас поблагодарить.

Я ожидал чего угодно, но только не этого.

– Поблагодарить? За что?

– За спасение моего внука. Мне звонила моя невестка. Сейчас, когда мой сын… Стенли… когда его нет, у меня остался один Ронни…

– Ронни молодчина, с ним ничего не может случиться!

– Где вы нашли его? Я не слишком разобралась в том, что говорила Джин.

Я сжато рассказал ей о событиях последних двух дней и прибавил, пользуясь случаем:

– Не слишком вините Сьюзан, миссис. Она была свидетелем убийства вашего сына и могла потерять голову. Она думала только о спасении малыша. Произнося это, я сообразил, что Сьюзан была свидетелем двух убийств на протяжении пятнадцати лет. Если миссис Броудхаст убила мужа, не убила ли она также и сына? Или велела его убить? На этот вопрос я ответить не мог. И понимал, что также не могу задать его женщине, сидящей в кресле передо мной. Мои губы отказались бы произносить этот вопрос здесь, в палате, полной цветов, присланных ее друзьями, полной ее искренней благодарности. Но, как часто бывает в подобных случаях, миссис Броудхаст сама навела разговор на нужную тему.

– Я плохо поняла всю эту историю с девушкой… Как ее зовут?

– Сьюзан Крендалл.

– Да… Собственно, чего она искала в каньоне вместе с моим сыном и внуком?

– Думаю, ответа на загадки прошлого.

– Это мне ничего не говорит. Я нынче не слишком сообразительна.

Раздражение в ее голосе и взгляде было направлено в равной мере против меня и против нее самой.

– Сьюзан уже была когда-то в охотничьем домике, – сказал я. – Маленькой девочкой она провела там ночь с матерью. Возможно, вы помните ее мать? Кажется, она у вас служила. Тогда ее звали Марта Никерсон…

Она волновалась все сильнее.

– С кем вы говорили?!

– Со многими людьми. Вы чуть ли не последняя в списке. Я надеюсь, что вы поможете мне восстановить события одной ночи в охотничьем домике. Это было около пятнадцати лет назад…

Она покачала головой, чуть отвернув от меня лицо. Ее голова в профиль напоминала классический медальон на фоне залитого дождем города.

– К сожалению, не могу помочь вам. Ведь я там не была…

– Там был ваш муж.

Мышцы ее шеи напряглись. Она резко повернула ко мне голову.

– Откуда вы можете это знать?!

– Ваш муж не вернулся оттуда. Он был застрелен и похоронен поблизости. Сегодня мы его откопали.

– Понимаю… – она не сказала, что именно понимает, но ее глаза сузились и потемнели от этого известия, а скулы заострились. Выражение ее лица напомнило мне вырытый череп. – Это конец.

– Не совсем.

– Для меня это так. Вы сказали, что обоих мужчин нет в живых. Мужа и сына. Я потеряла все, что любила.

Она постаралась принять трагическую позу, но в этом была какая-то фальшь, лишавшая ее слова смысла, они прозвучали пусто и неприятно. А перед моими глазами встали неровные строчки ее записок и неоднозначная характеристика отца, написанная ею.

– Вы уже пятнадцать лет знаете, что ваш муж мертв и похоронен в каньоне, миссис.

– Это ложь, – но ее голос все так же был лишен убедительности, словно она отвечала затверженный урок, в то же время прислушиваясь к его звучанию. – Предупреждаю вас, если вы выступите с этим заявлением публично…

– Мы говорим как нельзя более приватно, миссис. Вам нечего скрывать от меня. Я знаю, что в тот вечер вы поссорились с мужем и отправились следом за ним в охотничий домик.

– Откуда вам может быть это известно, если это ложь?! – это была обычная игра человека виновного, допрос допрашивающего, долгое перебрасывание мячика правды, пока он вовсе не затеряется. – Откуда вы получили эти драгоценные сведения? От Сьюзан Крендалл?

– Частично.

– Это не слишком надежный свидетель. Из ваших же слов видно, что она психически неуравновешенна. Кроме того, ей в то время было не больше трех-четырех лет. Все это – плод ее воображения!

– Трехлетки могут видеть и слышать. И помнить. У меня есть достаточно доказательств того, что она была в охотничьем домике и видела или слышала выстрел. Ее показания подтверждаются показаниями других людей. Кроме того, ее неадекватное поведение вполне объяснимо.

– Значит, вы признаете, что она неуравновешенна?

– Все это потрясло ее. Кстати о потрясениях: а Стенли случайно не был свидетелем выстрела?

– Нет это не возможно!

Она громко втянула воздух, словно для того, чтобы проглотить неосторожные слова.

– Откуда вы знаете, если вы там не были, миссис?

– Я была дома со Стенли.

– А вы не ошиблись? Я знаю, что он побежал за вами в каньон и слышал выстрел, от которого погиб его отец. Всю свою последующую жизнь он пытался изгнать это из памяти и искал доказательства того, что это было лишь дурным сном.

До сих пор она говорила со мной, как адвокат, не вполне уверенный в невиновности своего подзащитного. Но теперь я выиграл.

– Чего вы хотите от меня?! Денег? Но я окончательно ограблена, – она остановилась и растерянно глянула на меня. – Но только не говорите моей невестке, что у меня нет ничего. Тогда я больше не увижу Ронни…

Я был уверен, что она ошибается, но не хотел спорить с нею. Вместо этого я спросил:

– Кто же вас ограбил, миссис?

– Я не желаю говорить об этом!

Я взял с туалетного столика карточку Килпатрика так, чтобы она видела это.

– Если кто-то шантажирует вас, миссис, вы имеете возможность покончить с этим…

– Я же сказала, что не хочу говорить об этом! Я никому не могу доверять! После смерти отца – никому!

– Вы хотите, чтобы так продолжалось?

Она взглянула на меня горьким недобрым взглядом.

– Я не хочу, чтобы продолжалось что бы то ни было. В том числе и жизнь. А меньше всего – этот разговор, этот инквизиторский допрос!

– Я тоже не получаю от этого никакого удовольствия.

– Ну, уходите же! Я больше не вынесу!

Она стиснула поручни кресла с такой силой, что побелели костяшки пальцев, и тяжело встала. Мне не оставалось ничего иного, как выйти из палаты.

Прежде чем вернуться в прозекторскую, мне необходимо было восстановить силы. Я отыскал дверь на узкую запасную лестницу и принялся не спеша спускаться. Бетонные ступени с серыми металлическими перилами, замкнутые в бетонном коробе без окон, напоминали тюрьму своим унынием и непоколебимостью. На половине спуска я приостановился, пытаясь представить себе миссис Броудхаст в тюрьме.

Собственно говоря, свое задание я выполнил в тот момент, когда вернул Ронни его матери. Все, что я мог сделать дальше, было неизменно отвратительно и болезненно. Я не ощущал необходимости доказывать любой ценой, что миссис Броудхаст убила своего мужа. Жажда справедливости остывала в моей груди по мере того, как я старел. Теперь для меня был внятен голос защиты ценностей, более заслуживавших того. Несомненно, человеческая жизнь принадлежала к ним. Но Лео Броудхаст был убит в состоянии аффекта много лет назад, и я очень сомневался, что какой бы то ни было суд присяжных признает его вдову виновной в чем-то более тяжком, чем убийство в состоянии частичной вменяемости.

Что же касается остальных убийств, то весьма неправдоподобно, что миссис Броудхаст имела причины убивать сына и физическую возможность убийства Элберта Свитнера. Я убеждал себя, что мне абсолютно все равно, кто их убил. Но мне было не все равно. Все в этом деле раскручивалось по спирали, которая, словно эта лестница, неуклонно выводила в светло-зеленый коридор, где за дверями с предостерегающей надписью доктор Силкокс допрашивал своих молчаливых свидетелей.

Я пересек кабинет и открыл стальные дери секционной. На цинковом столе, в свете рефлекторов лежало то, что осталось от Лео Броудхаста. Силкокс осматривал череп, классические линии которого были единственным свидетельством того, что когда-то Лео был красавцем. В полутьме, у стены, стояли Килси и помощник коронера Пурвис. Я подошел к столу, пройдя мимо них.

– Следы выстрела есть?

Силкокс поднял глаза от своей работы.

– Да, я нашел вот это.

Он взял со стола свинцовую пулю и протянул ее мне на ладони. Похоже было, что она выпущена из ствола 22 калибра.

– В каком месте пробит череп?

– А он не пробит. Я нашел лишь небольшое поверхностное повреждение, которое не могло стать причиной смерти.

Блестящим кончиком пинцета он указал на небольшую бороздку от пули на черепе.

– А что же стало ее причиной?

– Вот это.

Он подтолкнул в мою сторону бесцветный треугольничек, звякнувший о поверхность стола. В первое мгновение мне показалось, что это наконечник индейской стрелы. Но взяв его в руку, я понял, что это кончик кухонного ножа.

– Он застрял в ребрах, – пояснил доктор. – Несомненно, сломался, когда нож вытаскивали.

– Броудхаста ударили спереди или сзади?

– Вероятно, спереди.

– Это могла сделать женщина?

– Почему бы и нет? Как вам кажется, Пурвис?

Юный помощник коронера выступил из тени и влез между мной и Силкоксом.

– Мы поговорим об этом без свидетелей, – заявил он доктору, после чего обернулся ко мне: – Мне очень жаль мешать вашим развлечениям, мистер Арчер, но вы не имеете права присутствовать в прозекторской. Вы видели надпись на двери: «Посторонним вход запрещен»? Так вот вы – посторонний.

Я подумал, что это всего-навсего юношеское служебное рвение.

– Ну, так наделите меня соответствующими полномочиями. И я буду не посторонний.

– Я не могу этого сделать.

– Кто это говорит?

– Я получил инструкции от шефа-коронера.

– А от кого он получил инструкции?

Кровь ударила в голову юному функционеру, его лицо в ярком свете сделалось пурпурным и рыхлым.

– Убирайтесь отсюда, мистер!

Я глянул на Килси, стоявшего у стены с серьезной миной и обратился к ним обоим.

– Но, господа, это ведь я нашел убитого!

– Это еще не дает вам права находиться здесь, мистер.

Пурвис положил руку на рукоятку пистолета. Я недостаточно знал его, чтобы быть уверенным в том что он меня не пристрелит, а потому вышел из секционной. Злость и обида стучали в мои виски горькими жаркими волнами. Килси вышел в коридор вслед за мной.

– Мне очень жаль, Арчер…

– Но вы не поспешили мне помочь…

Его серые глаза блеснули, в них появилось твердое выражение. Однако улыбка с губ не сползла.

– В отношении вас пришли инструкции сверху. Мне велели строже придерживаться предписаний.

– И что же говорят предписания?

– Вы знаете это не хуже, чем я. Если дело находится в ведении местных властей, я вынужден им подчиняться.

– Что они крутят? Хотят похоронить эту историю еще лет на пятнадцать?!

– Я сделаю все, чтобы не допустить этого. Но лично моим заданием является установление причины пожара…

– Убийства и пожар связаны между собой! Вы же сами это знаете!

– Вот и не говорите мне о том, что я сам знаю!

Он резко развернулся и возвратился к останкам и непосторонним лицам.

Глава 34

Когда я вышел из больницы, дождь лил еще сильней. Улицей текла вода, унося в океан слои летней пыли. Чем выше я поднимался, тем больше было воды. Поднимаясь по каньону миссис Броудхаст, я словно плыл против течения по быстрой реке. Издалека был слышен шум пенного потока, омывающего ранчо. Перед домом стоял «Кадиллак» Брайана Килпатрика. На переднем сидении восседала платиновая блондинка, которую я в первое мгновение не узнал. Лишь подойдя вплотную к черному лимузину, я сообразил, что именно ее Килпатрик представлял мне, как свою невесту.

– Как дела? – спросил я.

Она опустила окно и всмотрелась в меня сквозь сетку дождя.

– Мы с вами знакомы?

– Мы познакомились в субботу, в доме вашего жениха.

– Правда? Наверное, я была в дупель…

– Не стану возражать, мисс… Кроме того, вы были брюнеткой.

– Это парик. Я меняю цвет волос в зависимости от настроения. Все говорят, что я ужасно переменчива!

– Это заметно. И в каком же настроении вы сейчас?

– Честно говоря, я потрясена этим потопом! Над домом Брайана оползает склон, во внутреннем дворике уже тонны грязи. Поэтому я поехала с ним. Я не в восторге от этого сидения в машине!

– А зачем Брайан приехал сюда?

– Говорит, по делам.

– У него дело к Джин Броудхаст?

– Кажется, он называл эту фамилию. Ему звонила какая-то женщина и он летел сломя голову. Эй! Скажите ему, чтобы поторопился! – крикнула она, когда я повернул к дому.

Я вошел без стука и осторожно прикрыл за собой дверь. Шум потока перешел в ворчание, оставаясь, однако, достаточно громким, чтобы заглушить мои крадущиеся шаги. В гостиной не было никого, но из комнатки за ней пробивался свет. Приблизившись я услыхал голос Джин:

– Не нравится мне все это. Если свекрови нужны эти вещи, почему она не попросила меня?

– Она не хотела вас волновать, – как-то не вполне уверенно отвечал Килпатрик.

– Но я волнуюсь! Зачем ей в больнице счета и пистолеты?!

– Наверное, она хочет привести в порядок свои дела на случай, если с ней что-нибудь случится.

– Она что, хочет покончить с собой?!

Джин сказала это тихо, сдавленным голосом.

– Разумеется, нет!

– Так зачем же ей пистолеты?

– Этого она мне не сказала. Я только выполняю ее волю. В конце концов, я ее совладелец…

– Несмотря на это, я не могу вам…

– Она только что мне звонила!

– Я попробую поговорить с ней.

– Я бы вам не советовал!

В тоне Килпатрика послышалась угроза. Раздался звук шагов, а потом изумленный женский вздох. Я вошел. Джин лежала на черной кожаной кушетке, бледная, тяжело дыша. Над ней стоял Килпатрик с телефонной трубкой в руке.

– Может, вы померяетесь силами с равным противником? – спросил я.

Он сделал движение, словно намереваясь броситься на меня, но вовремя понял, что я только этого и жду. Кровь отхлынула от его лица, нитки сосудов проступили, словно царапины. Он неуверенно усмехнулся мне, но в покрасневших глазах его читался страх.

– У нас с Джин вышло небольшое недоразумение… Ничего серьезного…

Джин встала, одергивая юбку.

– Я считаю все это очень серьезным! Он толкнул меня… Хотел забрать вещи свекрови…

Она указала на черную папку на столе. Я взял ее в руки.

– Отдайте это мне, – заявил Килпатрик, – это моя собственность!

– Возможно, вы когда-нибудь возьмете ее, но не так быстро.

Он потянулся за папкой. Я треснул его по руке и толкнул в плечо, налегая телом. Попятившись, он тяжело стукнулся о стену и осунулся, словно подвешенный на крючок за воротник. Я ощупал его в поисках оружия, но ничего не нашел. Его лицо выражало бесконечную злость, вчера я уже видел это выражение. Он терял все и чувствовал, как вся жизнь утекает сквозь пальцы.

– Я подам на вас жалобу шерифу Тримейну, – заявил он.

– Хорошая мысль. Ему будет небезынтересно узнать, что вы сделали с миссис Броудхаст.

– Я ее лучший друг, если хотите знать! Много лет я веду ее дела!

– Она называет это ограблением…

Это его поразило.

– Она так сказала?

– Она сказала, что была совершенно ограблена. Вам это не нравится?

Он продолжал безвольно торчать у стенки. Рыжеватые, мокрые от пота волосы упали на его высокий веснушчатый лоб. Он пригладил их ладонью, словно аккуратный вид еще мог все изменить.

– Я в ней ошибся, – заявил он. – Думал, у нее больше ума. И больше признательности. Но чего можно ожидать от женщины?

Он глянул на меня, проверяя, не удастся ли со мной договориться на почве женоненавистничества.

– Да, она абсолютно неблагодарна. Абсолютно неблагодарна за то, что ее пятнадцать лет шантажировали, разграбив достояние ее семьи. Женщины – это совершенно неблагодарные существа!

Он не мог вынести несправедливости моих слов, глаза его были исполнены горечи, губы кривились.

– Я нигде не преступал закон! Чего не скажешь о ней. Она оболгала меня в ваших глазах, но, видно, забыла, что сделала сама!

– А что она сделала?

Мне не следовало спрашивать его напрямую. Это напомнило ему, что безопасней держать язык за зубами.

– Я еще подумаю, говорить ли вам!

– Ну, так я сам вам скажу. Миссис Броудхаст застрелила мужа. Скорей всего, это вы склонили ее к преступлению. Вы по уши сидите во всем этом дерьме!

– Это ложь!

– А кто донес ей, что Лео собирается на Гавайи? Это привело к преступлению.

Он быстро глянул на меня, но тут же отвел глаза.

– Я думал, он уезжает с моей женой…

– Но жена ушла от вас раньше.

– Я надеялся, что она вернется ко мне…

– Если вы найдете способ избавиться от Леона?

– Это не входило в мои планы, – сказал он.

– Не входило? Вы довели Броудхастов до ссоры. А вечером вы обследовали охотничий домик, желая узнать, чем все кончилось. Вы видели, как миссис Броудхаст стреляла в мужа или же слышали выстрел. И поскольку пуля не убила Леона, вы довершили дело ножом.

– Ничего подобного я не делал!

– Но кто-то же это сделал? Вы не отрицали, что были там.

– А сейчас отрицаю! Я не стрелял и не резал его!

– Может, вы расскажете, что же именно вы сделали?

– Я был свидетелем – это все.

Я фыркнул ему в лицо, хотя мне было не до смеха. Гадко видеть, как мужчина превращается в маленького перепуганного крысенка. Даже такой мужчина, как Килпатрик.

– Ладно, свидетель, так что же произошло?

– Я допускаю, что вы хорошо это знаете. Но от меня вы ничего не услышите. И если у вас есть хоть капля соображения, вы не будете становиться мне поперек дороги! Отдайте папку!

– Отберите ее у меня!

Он смотрел на меня, словно взвешивая это предложение. Но надежда и жажда боя уже угасли в нем. Мираж победы развеялся, и Килпатрик начал вживаться в роль человека, проигравшего все. Он молча повернулся и вышел из комнаты. Лишь перед тем, как хлопнуть входной дверью, он заорал мне:

– Я вас выживу из города!

Джин подошла ко мне беззвучно, вытянув вперед руку, словно внезапно ослепший человек в незнакомом месте.

– Все это правда? – тихо спросила она.

– Что именно?

– То, что вы сказали об Элизабет?

– К сожалению, да.

Она тяжело оперлась на мое плечо.

– Это выше моих сил! Сколько это будет продолжаться?!

– Уже не долго. Где Ронни?

– Спит. Его сморило.

– Разбудите его и оденьте. Я отвезу вас в Лос-Анджелес.

– Сейчас? Но почему?

Было несколько причин. Я предпочел обойти молчанием главную из них: я не знал, чего ожидать от Килпатрика, памятуя о револьвере, спрятанном в ящике бара, которым он, по-видимому, готов был воспользоваться. Я подвел Джин к большому окну в конце гостиной и показал ей поток, превратившийся в стремительную черную реку, способную тащить поваленные деревья. Несколько стволов уже создали настоящую плотину неподалеку от дома, и там разливалось озерцо. Сверху доносился грохот камней по каменистому руслу потока, напоминавший стук кегельных шаров. – На этот раз дом может не выдержать, – сказал я.

– Но вы же не поэтому хотите нас отсюда забрать!

– Не только поэтому. В Лос-Анджелесе вы оба будете в большей безопасности. У меня там тоже есть дело, мне нужно связаться с капитаном Шипстадом, я предпочитаю иметь дело с ним, а не с местной полицией.

В течение последнего часа польза сотрудничества с Эрни становилась все более очевидной, и я решил позвонить ему сейчас же. В голосе Эрни чувствовался холодок.

– Я ждал твоего звонка раньше.

– Прошу прощения. Мне нужно было съездить в Саусалито.

– И как, приятно провел уик-энд? – со скандинавским хладнокровием спросил он.

– Не слишком. Открыл еще одно убийство, давнее.

Я начал было докладывать ему обстоятельства смерти Лео Броудхаста.

– Стой-стой, – прервал меня он. – Ты хочешь сказать, что Броудхаста застрелила жена?

– Она стреляла в него, но я не знаю, был ли выстрел смертельным. В ребрах у него торчал обломанный кончик ножа. Разумеется, она могла и ударить его в довершение ножом…

– А могла она также убить Элберта Свитнера?

– Я не слишком понимаю, как. В субботу вечером она лежала в больнице в Санта-Терезе. Убийство в Нортридже должен был совершить кто-то другой.

– Кого ты подозреваешь?

Я ненадолго замолчал, собираясь с мыслями. Эрни забеспокоился.

– Лью, ты где?

– Здесь. У меня есть три главных подозреваемых. Номер один: здешний посредник по продаже недвижимости, Брайан Килпатрик. Он знал, что Элизабет застрелила мужа. Похоже, она по сей день платит ему за молчание. Это могло стать причиной убийства Стенли Броудхаста и Элберта Свитнера.

– Каким образом?

– Килпатрик был материально заинтересован в том, чтобы первое убийство оставалось в тайне.

– Шантаж?

– Скажем, замаскированный шантаж. Не исключено также, что он сам добил Лео Броудхаста. Если это так, то у него были гораздо более важные причины заткнуть рот этим двоим. Элберт Свитнер знал, где похоронен Лео, а Стенли пытался его откопать.

– А с чего ему было добивать Лео Броудхаста?

– Тот увел у него жену. Кроме того, как я уже сказал, он немало с этого поимел.

– Опиши-ка мне его, Лью.

– Около сорока пяти лет, рост больше метра-восьмидесяти, вес около девяноста килограммов. Глаза голубые, волосы рыжеватые, вьющиеся, на макушке чуть поредели. На носу и скулах проступают сосуды, – я помолчал. – Его видели в субботу в Нортридже?

– Сейчас я задаю вопросы. У него есть особые приметы?

– Явных нет.

– А кто остальные подозреваемые?

– Хозяин гостиниц по фамилии Лестер Крендалл – это номер два. Полный, приземистый, рост метр-семьдесят, вес восемьдесят килограммов. Волосы с проседью, темные, большие баки. Происхождение самое простое, и это видно. Но он сообразителен и надежен.

– Сколько ему лет?

– Говорит, что скоро шестьдесят. У него такой же повод прибить Лео Броудхаста, что и у Килпатрика.

– Шестьдесят – это многовато, – заметил Эрни.

– Дело бы ускорилось, если бы ты выложил карты на стол. У тебя есть описание и ты стараешься установить, кто это такой?

– Вроде того. Проблема в том, что я не могу стопроцентно положиться на своего информатора. Она могла убить Лео Броудхаста, потому что тот разбил ее брак и оставил ни с чем.

– Это не женщина, – сказал Эрни. – А если так, то вся моя теория летит псу под хвост. Разве ни один взрослый мужчина, кроме перечисленных не мог убить и не имел причины на то?

Я отвечал медленно с тяжелым сердцем:

– Садовник Фриц Сноу, который своим бульдозером закопал тело Лео Броудхаста вместе с его машиной. Мне не кажется, что он способен совершить убийство, но, Лео его обидел. Да и Элберт Свитнер тоже.

– Сколько лет этому Сноу?

– Тридцать пять – тридцать шесть.

– Как он выглядит?

– Метр-семьдесят пять, семьдесят килограммов. Волосы каштановые, лицо припухшее, глаза зеленые. Плаксивый, неуравновешенный, видимо, это наследственное…

– У него есть какие-то физические дефекты?

– Прежде всего, заячья губа…

– Почему ты сразу мне этого не сказал?

Я отодвинул трубку от уха, потому что Эрни повысил голос. В дверях показалась Джин, она схватилась за притолоку обеими руками, не спуская с меня глаз. Лицо ее было бледно, а глаза темнее, чем когда-либо.

– Где находится этот Фриц Сноу?

– Милях в полутора от того места, где нахожусь я. Хочешь, чтобы я привез его?

– Нет, это нужно делать официальным порядком.

– Разреши мне сперва поговорить с ним, Эрни. Я представить себе не могу, что он убил трех человек или хотя бы одного!

– А вот я могу, – отрезал Эрни. – Парик, усы и борода, найденные на Свитнере, ему не принадлежали, не подходили ему. Я предположил, что они принадлежат убийце, нацепившему их на Свитнера, Чтобы сбить нас с толку. Я велел прочесать магазины и мастерские, где делают парики. Оказалось, что твой номер «четвертый» купил все это на дешевой распродаже в магазинчике на Вайн-Стрит.

Я не хотел этому верить.

– Но он мог купить это для Элберта Свитнера…

– Мог, но он этого не сделал. Он купил все месяц назад, когда Свитнер еще сидел в Фольсоме. Так что покупал для себя. Он специально просил подобрать ему усы, которые прикрыли бы шрам на верхней губе.

– Фриц?! – спросила Джин, когда я положил трубку.

Похоже на то.

Я рассказал ей о парике, бороде и усах, купленных Фрицем. Джин закусила губу.

– Нужно было слушать Ронни!

– Он что, узнал Фрица в том человеке из каньона?

– Этого я не знаю. Но недели две назад он рассказал мне, что видел Фрица с бородой и длинными черными волосами. Когда я начала его спрашивать, он выкрутился и заявил, и заявил, что это – выдумка.

Мы вдвоем прошли в комнату, где спал мальчик. Стоило матери коснуться его плеча, он мгновенно проснулся и сел, прижимая к себе подушку, дрожа и широко открыв глазенки. Это было первое свидетельство того, как глубоко он пережил трагические испытания.

– Я боялся, что меня поймает черный человек! – заявил он.

– Я ему не дам поймать тебя, – ответил я.

– А папочку он поймал…

– А тебя не поймает!

Мать взяла его на руки и с минуту он казался довольным. Но через минуту ему надоела женская забота, он высвободился и, стоя на высокой кровати, был с меня ростом. Потом он немного попрыгал на пружинном матрасе, чтобы быть выше меня.

– Это Фриц был черным человеком? – спросил я его.

Он встревожено глянул на меня.

– Я не знаю…

– Ты когда-нибудь видел его с длинными черными волосами?

Он серьезно и обстоятельно закивал головой.

– И с бородой, и с этими… как они называются?

Он коснулся пальчиками верхней губы.

– Когда это было, Ронни?

– Когда я в последний раз приезжал в гости к бабушке Нелл. Я пошел в сарай и там был Фриц с длинными волосами и бородой. Он рассматривал фотографию одной дамы.

– Ты знаешь эту даму?

– Нет. Она была без одежды, – его мордашка была испуганной и взволнованной. – Только вы ему не говорите, что я рассказал вам! Он сказал что если я расскажу, мне будет плохо…

– Ничего плохого с тобой не случится, – «не с тобой», – мысленно прибавил я. – А в субботу ты тоже видел Фрица с длинными волосами?

– В субботу?

– В каньоне, возле охотничьего домика?

Он глянул на меня смущенно и непонимающе.

– Я видел черного человека. У него были длинные черные волосы, но он был далеко. Я не знаю, Фриц это был или нет.

– А как ты думаешь, это был он?

– Не знаю!

Голосок его стал напряженным, словно его детская память отразила вещи, укрывающиеся от его понимания. Он повернулся к матери и заявил, что хочет есть.