Текст книги "Человек из-под земли"

Автор книги: Росс Макдональд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Глава 28

Вилли забрал Ронни в «Шевроле». Мне не слишком хотелось расставаться с ним, но я должен был поговорить с Сьюзан прежде, чем она увидится с родными.

Она безвольно сидела рядом со мной, когда я выруливал из затора. Полицейский, гнавшийся за ней по мосту, перекрыл движение со стороны Сан-Франциско. Когда мы отъехали, он явно испытал облегчение.

– Куда вы меня везете? – неожиданно встревожилась она.

– К Эллен Стром. Ты ведь хотела поехать туда.

– Да, наверное… Там мои родные, правда?

– Они приехали незадолго до тебя.

– Вы не говорите им, что я хотела спрыгнуть, ладно?

– Это не удастся скрыть. Да и всего остального тоже, – я сделал паузу, чтобы сказанное дошло до нее. – Я не понимаю, зачем ты убегала? – Меня задержали у въезда на мост. Не хотели пропустить. Начали кричать, забрасывать меня вопросами… И вы меня тоже не пытайтесь расспрашивать! – выпалила она на едином дыхании. – Я не обязана вам отвечать!

– Да, ты не обязана. Но если ты не расскажешь мне, что случилось, так кто расскажет?

– О чем вы говорите? О том, что случилось на мосту?

– Нет, о том, что случилось вчера в каньоне, когда ты пошла туда со Стенли Броудхастом и Ронни. Зачем ты пошла туда?

– Мистер Броудхаст просил меня. Этот Свитнер все ему обо мне рассказал. Все, что я выдумала, когда свихнулась…

– Что именно?

– Я не хочу говорить об этом! И даже думать не хочу! И вы меня не заставите!

В ее голосе зазвучали истерические нотки. Я сбросил скорость и окинул ее краем глаза.

– Ну, ладно. Зачем ты в пятницу поехала с мистером Броудхастом к нему домой? Тебя послал Элберт Свитнер?

– Нет, это была мысль Джерри. Он считал, что я должна поговорить с мистером Броудхастом, вот я и пошла. Потом, в субботу, мы поехали в каньон.

– Зачем?

– Проверить, зарыто ли там что-либо.

– Что именно?

– Маленький красный автомобиль. Мы ехали в маленьком красном автомобиле…

Ее голос изменился, звучал так, словно она перешла в другое измерение.

– Кто это «мы»?

– Мамочка и я… Но я не хочу говорить о том, что случилось. Это было очень давно, когда у меня случилось что-то с головой…

– Мы говорили о том, что было вчера, – напомнил я. – Значит, Стенли Броудхаст хотел откопать автомобиль?

– Да, маленький красный спортивный автомобиль. Но он не докопался так глубоко…

– Что же произошло?

– Толком не знаю. Ронни попросился в туалет, так что я взяла ключ и пошла с ним в домик. Через минуту услыхала крик мистера Броудхаста, думала, что он зовет меня и вышла во двор. Я увидела, что он лежит на земле, а над ним наклонился мужчина с черной бородой и волосами, как у хиппи, и бьет его мотыгой… Я увидела кровь на спине у мистера Броудхаста – растущее красное пятно. В тот же момент под деревьями показался огонь – растущее оранжевое пятно… Тот мужчина стащил мистера Броудхаста в яму и принялся засыпать его…

– И что же ты сделала, Сьюзан?

– Вбежала в домик, схватила Ронни и мы с ним вдвоем убежали. Мы прокрались вниз, к дороге, мужчина нас не заметил…

– Ты можешь его описать? Молодой или старый?

– Не знаю, он был слишком далеко… На нем были большие черные очки, лицо было видно плохо… Но, наверно, молодой, с такими волосами…

– А мог это быть Элберт Свитнер?

– Откуда? У него же нет длинных волос!

– А если бы он надел парик?

Она задумалась.

– Нет, все равно не думаю, что это был он. И вообще я не хочу о нем говорить. Он сказал, что убьет меня, если я его выдам.

– Когда он это сказал?

– Я же сказала, что не хочу говорить! И вы меня не заставите!

Фары встречной машины облили ее лицо волной мелового света. Она отвернулась, словно боясь, что высветят ее тайну. Мы приближались к Хэвен-Роад. Я съехал на обочину и затормозил машину под деревьями. Сьюзан сжалась на другом конце сидения.

– Не приближайтесь ко мне! – выдавила она, вся дрожа. – Не делайте со мной ничего!

– Почему ты считаешь, что я что-то могу с тобой сделать?

– Вы такой же, как этот Свитнер! Он тоже говорил, что хочет только выяснить, что я помню. А потом повалил меня на эту грязную кровать…

– На чердаке охотничьего домика?

– Да… Мне было больно… Я была вся в крови… – ее глаза смотрели в ночь сквозь меня. – Что-то ухнуло… Я видела кровь на его голове… Красное пятно… Мамочка убежала на улицу и не вернулась за мной… Она не возвращалась целую ночь…

– О какой ночи ты говоришь, Сьюзан?

– О той, когда его похоронили под платаном…

– Но это было днем…

– Нет, была черная ночь… Я видела огонь, двигавшийся между деревьями… Это была большая машина, она рычала, как дракон! Я боялась, что она и меня закопает… Но она не знала, что я там…

Все это она произнесла странным детским голосом, словно рассказывая сказку.

– А где ты была?

– Я пряталась на чердаке, пока не вернется мамочка… А она не возвращалась всю ночь… И сказала, что я не должна никому говорить… Никогда-никогда!

– С тех пор ты ее видела?

– Конечно.

– Когда?

– Всю свою жизнь, – заявила она.

– Я говорю о последних тридцати шести часах. Мистер Броудхаст был похоронен вчера…

– Вы хотите совсем свести меня с ума, как этот Свитнер! – она зажала ладони между колен, сотрясаемая крупной дрожью. – Не говорите мамочке, что он со мной сделал! Я не должна была подпускать к себе мужчин! И не подпущу больше никогда!

Она смотрела на меня с глубоким недоверием. Меня охватили жалость и злость. Жалость к ней и злость на себя. Было преступлением допрашивать ее в такой ситуации, будить воспоминания и страхи, толкнувшие ее на край пропасти. Я сидел возле нее, прокручивая в памяти ее ответы. Сначала они казались мне безумным круговоротом мыслей, отталкивающихся от реальности, но постепенно уходящих от нее все дальше. Но по мере того, как я классифицировал ее слова и образы, я начинал понимать, что речь шла о нескольких отдельных событиях, перепутавшихся и наложившихся друг на друга в ее сознании.

– Сколько раз ты была в охотничьем домике, Сьюзи?

Ее губы шевельнулись в безумном подсчете.

– Насколько я помню, три. Вчера, когда Ронни попросился в туалет… Дня два назад, когда Свитнер сделал это со мной на чердаке… И когда-то давно, с мамочкой, когда я была маленькая, меньше Ронни. Ухнул выстрел, она убежала, а я сидела всю ночь на чердаке… – она залилась тихими прерывистыми слезами. – Я хочу к маме…

Глава 29

Родные ждали ее перед домом с двумя башенками. Сьюзан выбралась из машины и направилась в их сторону, волоча ноги и опустив голову. Мать обняла ее, осыпая ласкательными именами. В этой теплоте таилась искорка надежды для них обеих.

Лестер Крендалл стоял рядом, не зная, куда себя деть. Он неуверенно глянул на меня и двинулся в мою сторону нетвердыми шагами, словно земля уходила у него из-под ног, причем по моей вине.

– Ваш человек, – он махнул рукой в сторону дома, видимо, подразумевая Вилли, – ваш человек сказал, что она собиралась спрыгнуть с моста, но вы ее удержали… Я безмерно благодарен вам…

– Просто повезло… Возможно, вы ей что-нибудь скажете?..

Он глянул на меня краешком глаза.

– Что я должен ей сказать?

– Ну, что вы рады, что она не убила себя…

Он отмахнулся от моего предложения.

– Я не хочу этих театральных жестов!

– Мне так не кажется. Она пыталась покончить с собой дважды на протяжении последних четырех дней. Я бы не рискнул забирать ее домой, не показав соответствующему врачу.

Он отвернулся, провожая взглядом входивших в дом женщин.

– Ее никто не обидел?

– Обидели. Морально и физически. Она была одурманена наркотиками и изнасилована. Она была свидетелем, по меньшей мере, одного убийства, а, возможно, и двух. Не ждите, что она справится со всем этим без помощи психиатра.

– Господи! Кто ее изнасиловал?!

– Элберт Свитнер.

Крендалл застыл в каменном молчании. Я ощутил, как в нем поднимается тяжелая сила его юных лет.

– Я убью подонка!

– Он уже мертв. Быть может, вам об этом что-либо известно?

– Нет…

– Вы не видели его в последние два дня?

– Я видел его один раз в жизни, восемнадцать лет назад. Я был свидетелем в суде, когда его посадили в исправительный дом за угон моей машины.

– Я слыхал, что он посетил вас в вашем отеле после освобождения из престонского исправительного дома… Не припоминаете?

– Ладно. Я видел его дважды. Ну, и что это доказывает?

– Не расскажете ли вы мне, что тогда произошло?

– Вы сами прекрасно знаете, иначе вы не вытаскивали бы эту историю на свет Божий. Он хотел разбить наш брак. Все эти три года в исправительном доме он, наверное, ничего не делал, только думал, как этого добиться! Сказал, что он – отец Сьюзи и что подаст в суд для установления отцовства. Я пересчитал ему кости! – он дважды вбил кулак в открытую левую ладонь. – Марту я тоже поколотил. Она забрала Сьюзи и ушла, это не удивительно. И не возвращалась достаточно долго…

– Она ушла со Свитнером?

– Не знаю… Она так никогда и не рассказала мне… Я думал, что уже не увижу ни Сьюзи, ни ее… Казалось, вся моя жизнь летит в пропасть! Вот и долетела…

– Вы можете сейчас построить ее заново. Все зависит от вас…

В его глазах мелькнула искорка понимания, но, несмотря на это он проговорил:

– Сам не знаю, Арчер. Я старею, шестой десяток идет к концу. Все дело в том, что мне вообще не нужно было принимать в свой дом Марту с чужим ребенком…

– Кто бы ее тогда принял?

– Многие мужчины были бы счастливы назвать ее своей женой! Она была невероятно красива. Да и остается такой.

– Давайте не хоронить себя заживо. Вы уже решили, где проведете ночь?

– Я думал вернуться в Петролеум-Сити. Я-то вымучен, но Марта еще на коне…

– А завтра?

– Вернемся в Пасифик-Палисейд. Там рядом находится клиника, думаю отвезти Сьюзи туда, чтобы ее обследовали, – сказал он, словно это была его собственная идея.

– Только сделайте это обязательно, Лестер. И следите за ней получше. Как я уже говорил, она вчера была свидетелем убийства, убийца может захотеть заставить ее замолчать…

Я рассказал ему о длинноволосом мужчине и парике, найденном на трупе Элберта Свитнера.

– Но значит, это Свитнер убил Броудхаста?

– Убийца хочет, чтобы думали так. Но это абсолютно невозможно. Я видел Свитнера в Нортридже примерно в то время, когда был убит Стенли Броудхаст, – я заколебался. – Кстати, а где в это время были вы?

– Где-то в Лос-Анджелесе. Искал Сьюзи.

Я не спросил его, есть ли у него свидетели. Возможно, в знак благодарности за это он вынул бумажник и сунул мне несколько стодолларовых бумажек. Но я не хотел ни брать у него ничего, ни быть ему чем-либо обязанным, пока дело не прояснится.

– Спрячьте это, мистер, – сказал я. – Вам не нужны деньги?

– Если все кончится благополучно, я пришлю вам счет.

Я направился в дом. В холле сидел Вилли Маккей с малышом на коленях и рассказывал ему о своем знакомом, старом заключенном, пытавшемся вплавь удрать из Алькатраса[10]10
  Алькатрас – тюрьма в США, расположенная на острове в океане, считается одной из самых надежных в мире.


[Закрыть].

Марту Крендалл с дочерью я нашел в комнате, выходившей окнами на фасад дома. Они сидели в оконной нише, склонив друг к другу светловолосые головки. Час-полтора назад дом был тих, как пустыня, а сейчас напоминал теплое семейное гнездо. Я понимал, что выбираю небезопасный путь, но был вынужден рисковать. Поймав взгляд Марты Крендалл, я кивком головы пригласил ее в дальний конец комнаты.

– В чем дело? – нетерпеливо спросила она, оглянувшись на Сьюзи. – Я не хочу оставлять ее одну…

– Возможно, придется.

Она с тревогой глянула на меня.

– Вы что, хотите запереть ее?!

– Возможно, вы сами сочтете необходимым поместить ее куда-нибудь на какое-то время. Она много пережила и имеет склонность к самоубийству…

Она попыталась беззаботно пожать плечами, но это получилось не слишком убедительно.

– Это была работа на публику. Она сама призналась…

– Многие настоящие самоубийства начинались с работы на публику. Никто не может сказать, когда кончается притворство и дело принимает смертельно серьезный оборот. Всякому, кто хотя бы угрожает покончить с собой, необходима помощь.

– Я делаю все, что в моих силах, чтобы помочь ей…

– Я имел в виду помощь специалиста, психиатра. Я уже говорил об этом с вашим мужем, он обещал завтра отвезти ее в клинику. Но рано или поздно вы должны будете взять все в свои руки. И, наверное, было бы правильно, чтобы с психиатром говорили вы обе…

– Разве я такая уж плохая мать?! – похоже, эта перспектива потрясла и испугала ее.

– Я этого не говорил. Но вы никогда не были честны со своей дочерью, не так ли?

– О чем вы говорите?

– О вашей личной жизни.

– Но я не могла рассказывать ей об этом! – испуганно сказала она.

– А почему?

– Я умерла бы от стыда!

– Нужно, чтобы она знала, что и вы не святая.

– Да, это правда… Хорошо, я сделаю это.

– Честное слово?

– Честное слово! Поверьте мне, я люблю ее! Сьюзи – моя малышка, моя маленькая девочка… Правда, уже не такая маленькая…

Она хотела вернуться к дочери, но я задержал ее и увел в самый дальний угол комнаты. Вдоль стен висели полотна Эллен, словно отголоски полузабытого бреда.

– Чего еще вы хотите от меня? – спросила она.

– Два слова правды. Я хочу знать, что случилось пятнадцать лет назад, когда у вас в отеле появился Элберт Свитнер?

Она смотрела на меня так, словно я ее ударил.

– Сейчас неподходящее время для вытаскивания старых дел!

– Мы не можем ждать более подходящего. Я знаю, что вы тогда сбежали от мужа. И что было дальше?

Она надула губы и прищурила глаза.

– Вам сказал Лестер?

– Немного. Не все. Я знаю, что вы забрали Сьюзан и уехали. И я знаю, что потом вернулись. Я не знаю, что произошло за это время.

– Ничего. Я обдумала ситуацию и вернулась – вот и все. В конце концов, это мое личное дело!

– Это было бы вашим личным делом, если бы вы не впутывали в него других людей. И одна из них – Сьюзан. Она была достаточно большой, чтобы помнить.

Марта Крендалл взглянула на дочь с испуганным любопытством. Та произнесла:

– Вы обо мне говорите, правда? Это нехорошо…

Голос ее был далеким и невыразительным. Она абсолютно неподвижно сидела в оконной нише, словно актриса, которая не может выйти на авансцену и окунуться в реку жизни. Ее мать покачала головой, сначала в ответ на ее слова, а потом – на мои.

– Я не могу вынести этого ужаса! Меня ничто не заставит!..

– И что же вы сделаете? Бросите Сьюзан на произвол судьбы? Пусть справляется без вашей помощи?

Она склонила голову, словно наказанный ребенок.

– Но мне никто никогда не помогал…

– Я помогу вам. Элберт Свитнер сказал вашему мужу, что он – отец Сьюзан. Но это не кажется мне правдоподобным. Даже такой человек, как Эл, не изнасиловал бы собственную дочь…

– Кто вам сказал, что он изнасиловал ее?!

– Сьюзан.

– И мы с вами должны говорить об этом?!

Ее глаза стали злыми, словно реальным становится лишь то, что произнесено вслух.

– Сьюзан могла, значит, можем и мы.

– Когда вы с ней говорили?

– Когда вез ее сюда.

– Вы не имели права…

– Не имел? Но это было выше ее сил, ей нужно было сбросить груз.

– Какой груз?

– Груз воспоминаний, – сказал я, – груз слишком многих смертей.

Ее глаза расширились, словно отыскивая в прошлом какой-то огонек. Но я увидел лишь отражение своей головы в миниатюре на их сетчатке.

– Что Сьюзан вам рассказала? – спросила Марта Крендалл.

– Не слишком много. Она вообще не хотела говорить, воспоминания сами просились ей на язык. Она была с вами в охотничьем домике одной летней ночью 1955 года, не так ли?

– О какой ночи вы говорите?

– О той, когда стреляли в Лео Броудхаста.

Ее глаза спрятались за завесой ресниц. Она слегка покачнулась, словно воспоминание о выстреле ранило ее. Я поддержал ее и почувствовал под рукой тепло ее тела.

– Сьюзан помнит это? Как это может быть? Ей было неполных три годика…

– Она помнит пугающе много. Слишком много. Броудхаст был застрелен?

– Не знаю… Я убежала, оставив его в доме… Была пьяна и не смогла завести его машину. А наутро не было ни машины, ни его…

– Что это была за машина?

– «Порше», маленький красный «Порше». Зажигание не включалось, и я убежала, куда глаза глядели… Я совершенно забыла о Сьюзан… Не помню, где была… – она высвободилась из моих рук, словно на них была кровь давнего убийства. – А что случилось с Сьюзан?

– Вы за ней не вернулись?

– Вернулась, но уже утром. Застала ее спящей на чердаке. Как она может помнить выстрел, если она спала на чердаке?

– Она не спала, когда это случилось. Была внизу. Не придумала же она это!

– Лео… мертв?

– Скорей всего.

Она глянула на дочь, я тоже повернулся. Сьюзан внимательно смотрела на нас, уже не как актриса со сцены, а как зритель. Мы говорили очень тихо и слышать нас она не могла, но, казалось, она знала, о чем мы говорим. – Сьюзан помнит, кто стрелял в него? – спросила ее мать.

– Нет, а вы?

– Я вообще не видела, кто это был. Мы с Леоном занимались любовью в постели, я была пьяна…

– И вы не слышали выстрела?

– Должно быть слышала. Но, понимаете, я не поверила собственным ушам… Я поняла, что он ранен только тогда, когда почувствовала кровь на его губах…

Она облизнула губы кончиком языка.

– Господи! Что вы из меня вытаскиваете! Я думала, что навсегда вычеркнула из памяти ту ночь! Это была самая страшная ночь в моей жизни! А должна была стать самой прекрасной… Мы втроем должны были уехать на Гавайи и начать новую жизнь. В тот день Лео купил билеты…

– Отцом Сьюзан был Лео?

– Скорей всего. Я всегда так считала. Потому и вернулась к нему, когда Лестер выгнал меня. Он был моим первым мужчиной…

– Не Элберт Свитнер и не Фриц Сноу?

Она закрутила головой.

– Когда мы отправились в Лос-Анджелес, я была уже беременна. Я потому и придумала все это путешествие…

– А вину свалили на них…

– Лео было, что терять. А что теряли они?

– Всю жизнь.

Она посмотрела на свои ладони, словно проверяя, нет ли на них грязи или шрамов. Ее глаза затуманились печалью. Она вдруг опустила голову и укрыла в ладонях лицо. Словно сбросив чары, Сьюзи вышла из ниши и направилась к нам. Ее лицо странно блестело, словно отражая свет.

– Вы довели мамочку до слез, мистер…

– Ей станет легче от этого, – ответил я, – она такой же человек, как и все мы.

Девушка посмотрела на мать удивленно.

Глава 30

Оставив их одних, я вышел в холл, где Ронни все еще сидел на коленях у Маккея. Измученный усталостью, он свешивался с его руки.

– Он дозрел для постели, – сообщил Вилли. – А меня в Сан-Франциско ждет молодая жена…

– Еще пару минут, Вилли. Где Эллен Стром?

– Здесь, с сыном, – он кивнул на закрытую дверь кабинетика под лестницей. – Этот парень – порядочная бестия, я потому и сижу тут.

– Он что-то учудил?

– Хотел поколотить Харольда одной рукой, а он – профессиональный футболист[11]11
  Речь идет, видимо, об американском футболе, в котором игроки обладают недюжинной силой и ловкостью.


[Закрыть].

– А где Харольд?

– На улице, следит за домом на тот случай, если еще кто-то появится, – он аккуратно ткнул малыша в бок пальцем, изобразив притворно строгую мину. – Эй, не пора ли нам баиньки?

Я постучал в дверь под лестницей. Отозвался голос Эллен. Она сидела в вертящемся кресле, а ее сын – на полу, прислонившись спиной к сейфу, словно к теплой печке. Лицо его было таким бледным и исхудавшим, что рыжие волосы и бородка производили впечатление приклеенных. Губы подергивались от нервного тика, словно он грыз что-то (или что-то грызло его).

– Мистер Арчер, – представила меня Эллен.

Желая облегчить ему жизнь, я спросил, как его рука. В ответ он плюнул мне под ноги.

– Сломана, – ответила Эллен. – Ему наложили гипс в клинике в Хайт-Эшбар. Утром велели прийти на…

Парень прервал ее резким движением здоровой руки.

– Не говори ему ничего! Это из-за него я разбил «Ариадну»!

– Ну да, во всем виноват я. Я еще и руку тебе сломал, когда стукнулся головой по твоему револьверу…

– Жаль, что я не застрелил вас!

Вилли был прав, это была порядочная бестия. Я не знал только, обычная это для него реакция или вызванная эмоциональными и физическими испытаниями.

– Вы понимаете, что у него будут неприятности? – спросил я у Эллен.

– Это значит, что вы должны арестовать его?

– Такими делами я не занимаюсь. Я вообще не вправе решать, что с ним делать. Я ему не отец.

– Но вы на него работаете! – откликнулся Джерри. – И не воображайте, что вам удастся вернуть меня в это кодло!

Я поглядел на него сверху вниз.

– Это «кодло» без тебя обойдется. Если ты воображаешь, что все только тебя и ждут, то глубоко ошибаешься.

Этим я заткнул ему рот, но остался собой недоволен. Я чувствовал, что поступил нечестно. Перед глазами у меня стоял Роджер Армистид, глядящий в море с причала.

– Джерри не вернется к отцу, – сказала Эллен. – Я думаю, не может ли он остаться у меня; хотя бы на время. Я могла бы присмотреть за ним…

– Вы с ним поладите?

– Во всяком случае, предоставлю ему крышу над головой. Не впервые представляю убежище нуждающимся в нем…

Она смотрела мне в глаза прямо и в ее взгляде читалась добрая воля без любования собой.

– Я не знаю, что по этому поводу скажет закон…

– Как выглядит его дело с точки зрения закона?

– Это зависит от того, имел ли он уже дело с полицией.

Мы оба посмотрели на Джерри. Он сидел абсолютно неподвижно, не считая дергающихся губ. Похож он был на внезапно постаревшего мальчика.

– Ты уже был когда-нибудь арестован? – спросил я его.

– Нет. Дождаться не могу!

– Ничего смешного в этом нет. Если власти решат придерживаться буквы закона, тебе грозят серьезные неприятности. Самовольное плаванье на яхте может быть признано кражей. А вся ситуация с Ронни – похищением или нарушением прав несовершеннолетнего.

Джерри смотрел на меня пораженно.

– Да вы что?! Мы же ничего ему не сделали! Мы хотели спасти его!

– И чуть не утопили?

Он подтянул ноги и неловко поднялся с гримасой боли на лице.

– Не надо мне напоминать! Я знаю, что разбил яхту. Но я ее не крал. Мистер Армистид поручил мне ее, можете спросить у него!

– Лучше поговори с ним сам. Но не сейчас, – я повернулся к его матери, – уложите его спать, мисс.

Он не возразил. Мать обняла его за плечи и вывела из комнатки. Выражение ее лица говорило о том, что она примирилась с ситуацией. Возможно, она поняла, что слишком долго жила без тревог реального мира. Но я понимал, что это не выход. Эллен слишком глубоко погружена в свое одиночество, а Джерри слишком велик для того, чтобы в самом деле испытывать необходимость в матери. Он должен был решать свои проблемы сам, как это некогда сделала она. И у меня не было ни малейшей уверенности в том, что он с этим справится. Он принадлежал к поколению, родители которого были отравлены, как пеликаны в Заливе Дюн неким моральным ДДТ, парализующим их потомство.

Но у меня не было возможности тревожиться о Джерри. Я повернул кресло к столу с телефоном и набрал номер миссис Броудхаст в Санта-Терезе. Вскоре я услышал голос Джин, затерявшийся между надеждой и разочарованием.

– Дом миссис Броудхаст…

– Это Арчер. Я нашел Ронни. Он жив и здоров.

Она ответила не сразу. Сквозь легкий шум и щелчки на линии до меня донесся ее облегченный вздох, словно последний звук жизни в электронном мире.

– Где вы, мистер?

– В Саусалито. Ронни в безопасности, здоров…

– Я слышу, – снова повисло молчание. – А что с девушкой? – голос был словно слегка раздраженным.

– Она тоже в безопасности. Но состояние ее психики неважное.

– Я не удивлена.

– Она не собиралась похищать Ронни. Они бежали от человека, убившего вашего мужа.

– До самого Саусалито? – недоверчиво спросила она.

– Да.

– Кто же это такой?

– Бородач с черными волосами до плеч, в больших черных очках. Вам это никого не напоминает?

– В Нортридже крутится много длинноволосых… Да и тут тоже… Но в последние годы я не сталкивалась с ними и не знаю, кто это может быть.

– Это мог быть и какой-то сумасшедший, убивающий без разбора. Послушайте меня внимательно, миссис, и сделайте так, как я скажу. Если он не захочет никого присылать, вызовите такси и поезжайте в какую-нибудь хорошую гостиницу в городе.

– Но вы же велели мне ждать вас дома…

– Теперь в этом нет необходимости. Я нашел Ронни. Завтра я его вам привезу.

– Можно мне сказать ему пару слов? Я только хочу услышать его голос…

Я открыл дверь кабинетика и позвал Ронни. Он соскользнул с колен Маккея, подбежал и взял трубку обеими руками.

– Мамочка, это ты?.. Яхта утонула, а я доплыл до берега на доске… Нет, я не замерз! Миссис Равлинз дала мне вещи своего сыночка и гамбургер. А Сьюзи купила мне второй гамбургер в Сан-Франциско… Сьюзи? Неплохо. Она хотела прыгнуть с моста, но мы ее отговорили.

С минуту он слушал с серьезной мордашкой, потом отдал мне трубку, словно она была горячей.

– Мамочка грустит…

– Вы хорошо себя чувствуете? – спросил я.

Она ответила дрожащим от волнения голосом:

– Хорошо… Я безмерно благодарна вам! Когда мне вас ждать?

– Завтра около полудня. Нам обоим необходим отдых перед обратной дорогой.

Чуть позднее, когда все разъехались, мы с Эллен уложили Ронни в комнате, где она спала ребенком. На тумбочке у кроватки стоял старый игрушечный телефон. Словно демонстрируя нам свою неисчерпаемую энергию, малыш схватил трубку и четко проговорил:

– Вызываю космический контроль! Вызываю космический контроль! Как слышите? Как слышите?

Оставив его наедине с фантазиями, мы оказались лицом к лицу под дверью его комнаты. Желтая лампа на лестнице, следы давних ливней на потолке и стенах, тени, похожие на них – все это будило иные фантазии. Мир казался далеким, мы были отрезаны от него. Я чувствовал себя, словно потерпевший кораблекрушение на призрачном берегу минувшего.

– Как Джерри? – спросил я.

– Тревожится, что с ним сделает Армистид. Я немного успокоила его. Помассировала ему спину, дала снотворное…

– Я поговорю с Армистидом, как только вырву минутку.

– Честно говоря, я втайне рассчитывала на это… Джерри очень мучается. Его гнетет совесть…

– А что вы сделали с остальными снотворными таблетками?

– Они здесь.

Она тронула ложбинку между грудей. Мой взгляд скользнул с ее груди вдоль тела, и она заметила это. Мы качнулись друг к другу одновременно, ее тело безвольно прислонилось ко мне. Я почувствовал ее ладонь на своей шее, словно она примерялась, собираясь и мне помассировать спину.

– У меня нет кровати для вас, – тихо сказала она. – Если хотите, можете лечь со мной…

– Спасибо, но мне кажется, это не лучшая мысль… Помните, вы сказали, что ваша жизнь словно проходит на экране?..

– Я могу снять новый фильм, – горько пошутила она. – Чего вы боитесь, Арчер?

Мне трудно было ответить. Она мне нравилась и я верил ей. Но я уже достаточно глубоко проник в ее жизнь и мне не хотелось оставаться там надолго, быть рядом, пока она разберется со своими сложностями. Вместо ответа я поцеловал ее и высвободился из ее объятий. Она была скорее удивлена, чем обижена.

– Если вам это интересно, у меня было немного мужчин. Лео был моим единственным настоящим любовником, – она помолчала немного, прежде чем продолжить. – Я не совсем верно изобразила все перед вами. То ли забыла, то ли оболгала себя… То, что было у меня с Леоном, – это настоящее. Единственное настоящее в моей жизни. – Ее глаза просияли от воспоминаний. Минуту назад они не сияли так для меня. – Я любила его. И он меня любил. Мне казалось, что это никогда не кончится! И вдруг – это кончилось. Совершенно неожиданно…

Она закрыла глаза, а когда открыла их через минуту, в них стояло выражение глубоко таимого горя. Она облокотилась на полосатую от воды стену. Ночь догорала, как пробитое сердце.

– Я хотел кое-что сказать вам, – начал я. – Не знаю, стоит ли…

– Что-то тяжелое?

– Да. Хотя, быть может, менее тяжкое, чем когда-то…

– Это касается Леона?

– Видимо, он мертв. Она не отвела глаз, лишь по лицу пробежала тень, словно дрогнула лампа над нашими головами.

– Давно?

– Уже пятнадцать лет.

– Потому он и не приехал ко мне?

– Возможно…

Это лишь отчасти было правдой. Что же касается остального, я не был еще уверен, стоит ли говорить ей о роли Марты Крендалл во всей этой истории.

– Если мои свидетели не придумали это все, кто-то застрелил и похоронил Леона.

– Где?

– Вблизи охотничьего домика. Вы не догадываетесь, кто бы мог убить его?

– Нет… – после секундного колебания она добавила:

– Я – нет.

Я ждал, что она еще скажет. Помолчав, она спросила:

– Вы говорили о свидетелях. Кто это?

– Марта Крендалл и ее дочь.

– Значит, он вернулся к Марте…

Она прикрыла ладонью рот, словно совершила непростительную ошибку. Воспользовавшись этим, я выложил ей остальное:

– Они были в постели, когда его застрелили. Но скорее это она к нему вернулась. Муж ее выгнал, – я заколебался. – Значит, вы знали, что у них был роман?

– Знала ли я? Благодаря этому я познакомилась с Леоном. Марта пришла ко мне, когда почувствовала себя в положении… – она помолчала, а потом закончила с иронией: – Я заслонила ее собственным телом!

В принципе, все уже было сказано, но нас продолжало толкать друг к другу чувство – безличностное, но не менее сильное, чем симпатия или желание – чувство, что мы должны еще что-то сказать. Прошлое вилось между ее и моими руками, словно моток пряжи.

– Каким образом в его жизни появилась Элизабет Броудхаст? – спросил я. – Каким образом такой мужчина, как Леон, мог жениться на такой женщине, как Элизабет?

– Их сблизила война. Элизабет состояла в Обществе Помощи Военнослужащим, а Лео был приписан к военной базе вблизи Санта-Терезы. В молодости она была красива и к тому же богата, блистала в обществе. Внешне все было при ней… – впервые я увидел на лице Эллен недобрую усмешку. – Но в качестве жены она не годилась никуда.

– Откуда вы знаете?

– Лео рассказал мне историю своего брака. Если это можно назвать браком… Элизабет оказалась холодной женщиной, маменькиной дочкой…

– Такие женщины взрывоопасны…

– Я знаю.

Я осторожно сформулировал следующий вопрос:

– Вы думаете, что она могла застрелить Леона?

– Возможно… Она ему угрожала. Собственно, именно поэтому я уехала из Санта-Терезы и хотела вырвать Леона оттуда. Я боялась ее.

– Ну, это еще не доказательство того, что убийца – она…

– Я знаю. Но это не только моя фантазия. Джерри мне недавно кое-что рассказал…

Ее голос словно бы уплывал по мере того, как уплывало ее внимание. Казалось, она прислушивается к некоему другому, внешнему, голосу.

– Что же вам рассказал Джерри?

– Почему он не может вернуться к Брайану… к своему отцу. В общем, однажды летним вечером к Брайану пришла Элизабет Броудхаст. Она кричала и плакала так громко, что Джерри невольно все слышал. Оказывается, Брайан вымогал у нее деньги. И не только деньги. Он вынудил ее совершить какую-то инвестиционную сделку, в которой она давала землю, а он ничего или практически ничего…

– Но каким же образом он ее заставил?

– В этом-то и состоит вопрос…

В конце концов, Эллен отправилась спать одна, а я вытащил из своего багажника спальный мешок и положил его поперек двери в комнату Ронни.

Старый дом скрипел, словно корабль, несущийся по волнам жизни. Мне снилось, что я огибаю мыс Горн.