Текст книги "Потерянный рай"

Автор книги: Ронда Гарднер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

– Мы решили предпринять еще одну попытку. – Целых девять месяцев они бились изо всех сил, скрывая тоску под личиной наигранной бодрости. – Но ничего не вышло. Саймон не перестал любить Лайзу после ее отъезда в Америку, а я перестала тешить себя иллюзиями, что это пройдет.

Глаза Клеменси потемнели при воспоминании о печали, смешанной с облегчением, которые наступили, когда они с Саймоном наконец согласились, что их брак подошел к концу. Брак, которого, как по зрелом размышлении поняла Клеменси, вообще не следовало заключать. Саймон не любил ее с самого начала. Дружеская привязанность, возникшая в детстве и укрепившаяся за прошедшие годы, не была достаточно прочным основанием для пожизненной связи между мужчиной и женщиной. Они были друзьями, но не любовниками.

– Саймон и Лайза поженились полгода назад, – спокойно закончила она. Как ни глупо, это все еще причиняло ей боль.

– Счастливый конец. Для Саймона. – Голубые глаза посмотрели ей в лицо. – А для вас, Клеменси? Вы счастливы? – негромко спросил он.

Счастлива?

– Мне нравится жить самой по себе, – задумчиво ответила она и вдруг поняла, насколько ценит свою независимость и как неохотно рассталась бы с ней. О да, временами ей бывает одиноко, но это не слишком высокая плата за преимущества холостой жизни. Ее счастье больше никогда не будет зависеть от другого человека.

– И что, работа действительно доставляет вам удовольствие? – Он недоверчиво приподнял бровь.

– Да, – промолвила она и тут же нахмурилась, не слишком довольная складывавшимся образом уверенной в себе, независимой деловой женщины. А что, разве это не так? Джошуа Харрингтон во второй раз за несколько дней заставил ее заняться самоанализом и ощутить глубоко спрятанное чувство неудовлетворенности.

– Что ж, по крайней мере, моя карьера оказалась более успешной и плодотворной, чем семейная жизнь, – с неожиданной горечью ответила она и тут же прикусила язык, увидев, что синие глаза стали отчужденными.

– Моя бывшая жена наверняка придерживается той же точки зрения, – едко заметил Харрингтон.

Как она могла допустить столь вопиющую бестактность? Клеменси открыла рот и тут же закрыла его, поняв, что извинения только подольют масла в огонь. Она с несчастным видом следила за тем, как Джошуа допивает кофе. Лицо Харрингтона приобрело прежнее усталое и циничное выражение.

– Лора жалела о своей беременности до самого конца, – сказал он, внезапно подняв голову. – Она вернулась на работу почти сразу же после рождения близнецов, оставив детей на попечение няни. Ее репутация крепла, и она все больше времени проводила за границей. Наш дом стал для нее чем-то вроде европейской штаб-квартиры. В тех редких случаях, когда она приезжала, мы чувствовали себя чужими людьми, живущими под одной крышей.

Клеменси не сводила глаз с его лица. Голос Харрингтона был ровным, напрочь лишенным эмоций, но не требовалось большого ума, чтобы понять, каким горем обернулся для него крах семейной жизни.

– В таких обстоятельствах едва ли имело смысл поддерживать брак. Честно говоря, – сухо бросил он, – я думаю, что после того как мы расстались, Лора видела мальчиков чаще. Когда близнецы оставались ночевать в ее квартире, это было для них настоящим приключением.

Он говорит в прошедшем времени, отметила про себя Клеменси.

– Мы развелись полтора года назад, и Лора переехала в Штаты. Она видится с мальчиками, когда приезжает в Англию, звонит им, никогда не забывает поздравить с днем рождения. – Харрингтон сделал паузу. – Думаю, она по-своему любит их.

– А они не скучают по ней?

– Сначала немножко скучали, но теперь вспоминают редко. Кажется, не принимают это близко к сердцу. Впрочем, не сомневаюсь: когда мальчики станут старше, у них появится множество вопросов. – Харрингтон пожал плечами. – Дети не успели привыкнуть к Лоре, чтобы испытать чувство настоящей потери. Честно говоря, они больше переживали, когда год назад уволилась Сью, их няня. Она ушла внезапно, по семейным обстоятельствам, и у мальчиков не было времени привыкнуть к этой мысли. – Он ненадолго умолк. – Я не стал заменять Сью другой постоянной няней.

Клеменси кивнула. Он не хотел, чтобы близнецы получили новую душевную травму, если исчезнет еще одна близкая им женщина. То, что Томми и Джейми казались счастливыми и уравновешенными, несмотря на две тяжелые драмы, достигнуто только благодаря их отцу, со вздохом подумала она.

Взгляд Клеменси снова упал на сильное лицо Джошуа. Неужели женщины сыграли в его жизни такую же роковую роль? Глядя на него, было трудно поверить, что после развода он чурался женской компании, хотя явная решимость Харрингтона никого не допускать к своему домашнему очагу, казалось, исключала саму мысль о продолжительной связи.

– Ну что, пора менять базу? – насмешливо спросил грудной голос.

– Простите? – Клеменси заморгала глазами. – Я слегка задумалась, – небрежно сказала она и машинально начала подниматься, услышав звонок в дверь.

– Не вставайте, – бросил Джошуа, стремительно распрямляя свое длинное тело. – Думаю, это за мной.

К собственному огорчению, Клеменси немедленно послушалась, когда рука Харрингтона жестом велела ей сесть на место. Он приказывает хозяйке в ее собственном доме?

– Сегодня утром мне должны были ставить забор, и я приколол к дверям записку, где меня искать, – непринужденно объяснил Харрингтон, выходя в коридор. – Спасибо за кофе.

Несколько секунд спустя раздались мужские голоса, а затем дверь захлопнулась.

Вот это да! Клеменси ошеломленно посмотрела на опустевший стул и чуть не расхохоталась. Она хотела, чтобы Харрингтон ушел, но не ожидала, что это случится так быстро.

Значит, она должна просить позволения встать у этого типа? Клеменси взяла пустые кружки, понесла их к раковине и тяжело вздохнула, увидев коричневый сверток.

Не будь тряпкой, Клеменси Адамс, велела она себе, тяжело вздохнула, развернула сверток и бросила его содержимое в кастрюлю. Теперь ты живешь в деревне. Скрипя зубами, она вынула из ящика острый нож, но тот выскользнул из ее пальцев и упал на буфет.

– Ну да, я тряпка, – громко пробормотала она. – Если в дверь шмыгнет крошечная полевая мышь, я залезу на стул. Ну и что? Мне нравится быть тряпкой. Да, я не желаю учиться ездить верхом, потому что до смерти боюсь лошадей. Хватит и того, что я не слишком переживаю из-за этих огромных коров, которые пасутся за моим забором.

– И все же, несмотря ни на что, в глубине души вы жительница деревни.

Клеменси медленно повернулась туда, откуда прозвучал насмешливый бас, и увидела худощавую фигуру, стоявшую на пороге задней двери.

– Вы что, никогда не стучите? – спросила Клеменси. При виде смеющихся синих глаз ее внутренности совершили сальто-мортале. – Это была частная беседа, – с достоинством заявила она.

– Забыл ящик с инструментами, – лаконично пояснил Харрингтон. Смешливые искорки в глазах стали еще заметнее, когда он, игнорируя риторический вопрос Клеменси, подошел и встал рядом.

– Гм-м… Форель, – одобрительно пробормотал он, заглянув в кастрюлю.

– Если хотите, можете забрать, – величественно предложила Клеменси, пытаясь не реагировать на близость шести футов тугих мужских мускулов.

– Спасибо.

Вот уж кто не тратит времени на банальности, думала Клеменси, следя за тем, как Харрингтон без колебаний заворачивает и забирает рыбу. У него слова не расходятся с делом. Как всегда, прям и решителен.

– Я пообещал мальчикам устроить сегодня вечером шашлык.

– Шашлык из форели? – с сомнением спросила Клеменси, но затем поняла, что это мало чем отличается от обычной жареной рыбы.

– Мой конек, – скромно заявил он, подхватив свой ящик. На пороге Харрингтон задержался. – Если хотите, присоединяйтесь. Начало в шесть.

Клеменси замигала. Неужели ее действительно приглашают в этот мужской монастырь?

– Спасибо. Может быть, – ответила она столь же непринужденно, намеренно не говоря ни да, ни нет. – Постойте! Вы забыли еще кое-что! – Она подхватила со спинки стула свитер Харрингтона и устремилась к задней двери. Слишком поздно. Он уже ушел.

Клеменси вернулась на кухню. Обоняние дразнил запах чистого мужского тела. Аромат, слишком красноречиво напоминавший о его владельце. Она быстро повесила свитер обратно. Можно будет захватить его вечером… если она действительно решит принять приглашение.

4

Взять или нет? Клеменси, волосы которой были еще влажными после тепловатого душа, застегивала «молнию» оливково-зеленых шорт и думала о лежавшей в холодильнике бутылке вина. Если бы речь шла не о Джошуа, она не колебалась бы ни секунды и прихватила бутылку с собой. Но мысль выпить ее с Харрингтоном на двоих бросала Клеменси в дрожь.

Она натянула белую майку и подошла к открытому окну спальни, в которое дул ветерок, особенно приятный после дневной жары. Лучше взять то, что доставит удовольствие и двойняшкам. Вроде клубники, которую она днем купила в деревенском магазине.

Клеменси криво усмехнулась. Она слишком серьезно относится к случайному приглашению соседа на семейный пикник. Идти вовсе не обязательно – она ведь не дала утвердительного ответа.

Клеменси надела сандалии и нахмурилась. Мысль провести вечер в одиночестве не вызывала у нее энтузиазма. Скрепя сердце пришлось признать, что на сегодня с нее одиночества достаточно.

Утром, вскоре после ухода Джошуа, она взяла корзину с едой, зонтик от солнца, шляпу, поехала на побережье, на пароме переправилась из Пула в Стадленд и по холмистой тропинке прошла пешком до маленького городка Суонэйдж.

Такие прогулки она совершала уже несколько раз, однако почему-то сегодня ни пикник, устроенный Клеменси на вершине ее любимого холма, с которого открывался чудесный вид на бухту, ни рокот волн, разбивавшихся о выветренные скалы, не приносили ей желанного успокоения. Наоборот, она ощущала невыразимое беспокойство и гнетущую пустоту. Клеменси вернулась домой усталая, но без того чувства радости, которое обычно охватывало ее после физических нагрузок и дня, проведенного на лоне природы.

При звуке ясных детских голосов и раскатов смеха, с ветром доносившихся в спальню, настроение Клеменси внезапно улучшилось. Смех был так заразителен, что она невольно улыбнулась в ответ. Пробудившись от спячки, Клеменси провела расческой по пышным рыжим кудрям и спустилась по лестнице.

Только через несколько минут, нажимая на кнопку звонка, Клеменси спохватилась, что забыла свитер Джошуа. Однако эта мысль тут же улетучилась у нее из головы при виде высокой фигуры, вынырнувшей из-за угла дома. Потертые джинсы плотно облегали его бедра, синяя майка с короткими рукавами обтягивала широкие плечи… Он был одет так же случайно, как и сегодня утром. Но в том, как немедленно и типично по-женски среагировала на него Клеменси, не было ничего случайного. От острой мужской притягательности Харрингтона у нее пересохло во рту.

– Привет! – весело поздоровался Джошуа. На загорелом лице блеснули белые зубы.

Ее ответная улыбка была фальшивой и принужденной. Клеменси захотелось повернуться и убежать. «Так же, как ты сбежала от него в канун Нового года пять лет назад?» – издевательски спросил ее внутренний голос.

– Проходите.

Клеменси вздрогнула, поняв, что он держит калитку открытой.

– Благодарю вас. – Она поняла, что держится скованно и говорит очень официально только тогда, когда заметила его задумчивый взгляд. Харрингтон провел ее на задний двор. В середине лужайки стояла шашлычница, источавшая незнакомый, но мучительно аппетитный запах.

– Домашние бургеры с овощами – по пути просветил ее Джошуа. – Их делает для мальчиков моя мама.

– Привет, Клеменси! – К ним устремилась маленькая фигурка в зеленой майке и голубых шортах. – Папа, наверно, их пора переворачивать! – Мальчик вприпрыжку пошел радом. – Можно, я сам это сделаю? Пожалуйста, папа! Я умею и все сделаю очень осторожно!

– Нет, Джейми, – твердо ответил Джошуа и взъерошил ему темные волосы. – А теперь иди, пожалуйста, и вымой руки.

– Да, папа, – уныло ответил Джейми и умолк, с любопытством рассматривая пластмассовую коробку в руках Клеменси. Волей-неволей пришлось открыть крышку и показать ему содержимое.

– Клубника! – довольно воскликнул он. – Моя самая-пресамая любимая! – Не дав отцу времени сделать ему замечание из-за неправильного выражения, Джейми во все лопатки припустил к дому.

– Бокал вина? – предложил Джошуа, подняв откупоренную бутылку, стоявшую на складном столике рядом с шашлычницей.

– Спасибо, – кивнула Клеменси. Положив клубнику рядом с большой миской салата, от запаха которого текли слюнки, она обратила внимание на маленького мальчика, который сидел на траве, скрестив ноги. Полосатая майка, машинально отметила женщина. Он ничего не замечал вокруг, уставившись на собственную ладонь.

– Божья коровка, – лениво протянул Джошуа, проследив за ее взглядом. – Томми ждет, когда она улетит на небо.

– Ох… – Клеменси несколько секунд смотрела на хозяина непонимающим взглядом, пока в мозгу не всплыли смутные воспоминания детства. – Да, конечно, – неловко сказала она, принимая протянутый бокал.

– Томми, – мягко окликнул Джошуа. – Посади ее на куст и иди мыть руки.

– Да, папа. – Томми поднял серьезный взгляд. – Привет, Клеменси. – Он медленно и осторожно поднялся на ноги, сделал шаг вперед и остановился. – Она улетела, – констатировал мальчик, изучая пустую ладонь. Затем пронзительно замяукал и побежал к дому так, что только пятки засверкали.

Клеменси испуганно посмотрела на Джошуа.

– Томас обожает кошек и отождествляет себя с ними, – насмешливо объяснил Джошуа, подошел к шашлычнице и ловко перевернул бургеры широким ножом.

Клеменси улыбнулась и обнаружила, что охватившее ее напряжение понемногу спадает. Она пригубила бокал и обвела взглядом сад. Значит, работы по возведению забора все-таки начались, поняла она, увидев несколько новых пролетов. Стало быть, нежданных гостей больше не будет. Почему-то эта мысль вызвала у нее досаду.

– Насладились первым днем отпуска? – небрежно спросил Джошуа, разместив над шипящей шашлычницей два кусочка рыбы.

Не так, как надеялась.

– Я переправилась на пароме в Стадленд, – небрежно ответила она, избегая прямого ответа.

– За новой порцией веснушек, – улыбнулся Харрингтон.

Она улыбнулась в ответ, ободренная этим беззлобным подтруниванием.

– Это одно из моих самых любимых мест, – непринужденно сказала Клеменси и внезапно умолкла, ошеломленная странным выражением, мелькнувшим в его глазах.

– Двойняшки любят тамошний пляж. Я обычно возил их туда, когда мы ездили к родителям.

Клеменси вздрогнула. Она совсем забыла, что его родители живут по соседству и что он знает здешние места. Как странно… Неужели все эти четыре года он был совсем рядом? Она много раз бывала на этом пляже, и летом, и зимой. И при случае могла встретить высокого темноволосого мужчину с двумя маленькими мальчиками, идущего навстречу по засыпанному ракушками берегу. Нет, таких совпадений не бывает! Она быстро отвергла эту дурацкую мысль. А разве то, что он купил дом по соседству, не еще большее совпадение?

– Папа, они горят…

Негромко чертыхнувшись, Джошуа быстро снял с огня бургеры и рыбу, положил на тарелки сыновей булочки и добавил салат.

– Не увлекайтесь томатным соусом, – лаконично предупредил он, вручая каждому тарелочку из фольги. Затем Харрингтон приподнял темную бровь и посмотрел на Клеменси. – Будем надеяться, что вы предпочитаете хорошо зажаренную форель, – с улыбкой протянул он, намекая, что только ненормальный откажется есть блюдо, превратившееся в угли. – Кладите себе салат… Джейми, я сказал, не налегай на кетчуп!

После вспышки неизбежной в таких случаях суеты Клеменси оказалась сидящей на деревянном складном стульчике рядом с Томми. Джейми разместился на коврике у ног отца.

– Кошки любят рыбу, – серьезно сказал Томми, заглянув к ней в тарелку.

– Хочешь кусочек? – предложила Клеменси.

– А вы тогда попробуете мой бургер.

Они улыбнулись друг другу, совершили обмен и молча продегустировали образцы.

– Вкусно, – задумчиво констатировал Томми спустя несколько секунд.

Клеменси проглотила кусочек бургера и кивнула. Как можно ощущать что-то, когда все твои мысли и чувства заняты совершенно другим? Она заставила себя смотреть в тарелку, но затем ее глаза, не в силах бороться искушением, сами собой поднялись и посмотрели напротив. Увиденное заставило ее улыбнуться.

Скопировав позу отца – спина выпрямлена, ноги вытянуты и скрещены в лодыжках – Джейми не спускал глаз с Джошуа и повторял его малейшее движение. Когда Джошуа опускал нож и вилку и брал бокал, Джейми торопливо клал на тарелку свой бургер и поднимал стакан с апельсиновым соком.

– Ну, как рыба? – Джошуа поднял смеющиеся глаза, обменялся с ней взглядом заговорщика, и от этого по спине Клеменси побежали мурашки.

– Хрустит на зубах, – поддразнила она, но затем честно добавила: – Очень вкусно. – Рыба слегка отдавала запахом миндаля, видно, Джошуа чем-то натер ее перед тем, как начать жарить. – Как вы делали соус? – с неподдельным интересом спросила она.

– Старый семейный рецепт, – легкомысленно ответил он.

– Стало быть, из пакетика, – догадалась Клеменси. От ответной улыбки Джошуа у нее похолодело в животе. – Потом покажете этикетку, – попыталась пошутить она.

– Еще вина? – Улыбка Джошуа стала шире.

Решив, что у нее и так кружится голова, Клеменси хотела отказаться, но вместо этого громко вскрикнула.

– Извините. – Перепуганный Томми смотрел на перевернувшийся стакан, содержимое которого залило ногу Клеменси.

– Все в порядке, – успокоила его гостья и потянулась за бумажной салфеткой.

– Я не хотел…

– Это просто несчастный случай, – миролюбиво улыбнулась Клеменси, но тут же напряглась, проследив за направлением взгляда Джошуа. Тот алчно наблюдал за салфеткой, которой Клеменси вытирала стройную ногу, покрытую золотистым загаром.

Она быстро смяла салфетку и положила ее на пустую тарелку.

– Вы сердитесь? – прозвучал рядом несчастный голосок.

– Конечно, нет, – торопливо заверила Клеменси и попыталась улыбнуться, гладя в тревожное личико.

Видимо, ей удалось убедить Томми, потому что он ответил на улыбку.

– Если хотите, после чая я покажу вам, где водятся улитки, – шепотом предложил он. – И даже гусеницы.

Бр-р…

– Спасибо, – прошептала в ответ Клеменси.

– А еще я покажу вам, где…

– Кто готов есть клубнику?

Клеменси так и не узнала, какую третью гадость хотел продемонстрировать ей Томми. На ее счастье, мальчика отвлек Джошуа.

– Я! – с восторгом воскликнул малыш.

– И я! – откликнулся Джейми, а затем услужливо добавил, услышав негромкий звонок, раздавшийся в доме: – Телефон, папа!

– Прошу прощения. – Джошуа посмотрел на Клеменси, развел руками и зашагал к дому.

– Наверно, папин издатель, – рассудительно сказал Джейми и вдруг зевнул. – Или бабуля, – пробормотал он.

– А может, Анна, – продолжил Томми, потер глаза, сполз со скамейки и присоединился к брату, сидевшему на коврике.

Опять эта таинственная Анна. Они поминают ее в третий раз, подумала Клеменси, подавила в себе постыдное желание расспросить близнецов и собрала пустые тарелки. Поставив их на стол, она взяла четыре блюдца и стала выкладывать на них клубнику. Тут прилетела вороватая оса, и Клеменси хлопнула в ладоши, чтобы отогнать ее.

– Размять ягоды, или вы будете есть их целиком? – Не услышав ответа, она нахмурилась и оглянулась.

Томми и Джейми лежали на коврике, как два уставших щенка, и спали мертвым сном. Клеменси осторожно подошла к коврику, посмотрела на них сверху вниз и нежно улыбнулась. Они выглядели маленькими, ранимыми и совершенно беззащитными. Дети были умные, развитые, и, глядя на них, было легко забыть, что по возрасту они недалеко ушли от младенцев. Не в силах сопротивляться искушению, она опустилась на колени, бережно отвела со лба Джейми прядь непослушных темных волос и инстинктивно поднялась на ноги, услышав шаги за спиной.

– Рухнули, – пробормотала Клеменси, гадая, не почудился ли ей холодок, внезапно возникший в глубине синих глаз. Кажется, дав волю материнским чувствам, она нарушила один из строжайших запретов этого дома. Инстинкт оказался намного сильнее, чем она ожидала.

– Они только-только начали проводить в школе целый день. – Выражение, с которым Джошуа смотрел на сыновей, заставило сердце Клеменси сжаться. Было ясно, что именно является для этого человека самым главным в жизни.

Разбуженный голосом отца, Джейми зашевелился и открыл туманные глаза.

– Пойдем-ка, старина, – нежно сказал Джошуа. – Пора спать.

– Я еще не съел свою клубнику, – сонно пробормотал тот, пытаясь подняться на ноги, но было ясно, что он возражает чисто символически.

– Съешь завтра, ладно? – Без усилий взвалив на плечо неподвижного Томми, Джошуа взял Джейми за руку.

– Спокойной ночи, Клеменси.

– Спокойной ночи, Джейми. – Никаких объятий и поцелуев, сурово напомнила себе она.

– Я скоро вернусь.

Клеменси смотрела вслед Харрингтону, шагавшему с сыновьями к дому, и ощущала странную тоску, как будто была здесь лишней. Не глупи, приказала она себе и быстро пошла к столу. Рассеянно сунув ягоду в рот, она положила остальные обратно в коробку. Правильно, займись полезным делом. Нет, эта оса совершенно обнаглела… Клеменси собрала грязную посуду и отнесла на кухню, войдя с черного хода.

Едва она начала класть тарелки в мойку, как на кухню опрометью влетела фигурка в пижаме.

– Не могу найти медвежонка Хеджи! – огорченно пробормотал мальчик, начиная лихорадочно обыскивать комнату.

– Это не он? – негромко спросила Клеменси, вынимая из-под стопки бумаги сильно потертую плюшевую игрушку. Зверь не походил ни на медведя, ни на ежа, ни на какого-нибудь другого представителя животного мира. Однако, судя по довольной улыбке, тут же появившейся на лице мальчика, это была именно та любимая игрушка, которую он искал.

– Джейми, ну что, нашел? – раздался из коридора голос Джошуа.

– Да, папа! – Несказанно удивив Клеменси, Джейми порывисто обнял ее за талию и убежал.

Клеменси улыбнулась, положила тарелки в мойку и прислушалась, не раздадутся ли в коридоре уверенные шаги. Заметив валявшуюся под столом смятую салфетку, она опустилась на колени и громко вскрикнула от жгучей боли, сила которой разительно не соответствовала размерам черно-желтого насекомого, пулей вылетевшего в дверь.

Клеменси скривилась и принялась нянчить ладонь, раскачиваясь взад и вперед.

– Клеменси…

Она вздрогнула от легкого прикосновения к руке, подняла глаза и увидела склонившееся над ней встревоженное лицо.

– Оса укусила, – сквозь стиснутые зубы ответила она.

– Ой… – Джошуа напряг руку и бережно помог ей подняться. – У вас нет аллергии?

– Нет. – Во всяком случае, к укусам ос. Зато не оставалось сомнений, что у нее аллергия на Джошуа Харрингтона. От его близости у нее сводило живот, а от прикосновения пальцев к обнаженной коже горела рука. Его тревога и сочувствие были тут ни при чем. Эта реакция не имела никакого отношения к личности Джошуа, зато имела прямое отношение к его мужским чарам.

Потребовалась вся сила воли, чтобы не отдернуть руку, когда ловкие, уверенные пальцы принялись быстро изучать ее ладонь.

– Извините, – мягко сказал Джошуа, к облегчению Клеменси, неправильно поняв, почему она резко выдохнула. Однако в синих глазах что-то блеснуло, и она поняла, что ошиблась. Этот человек был слишком наблюдателен.

Харрингтон порывисто обернулся, шагнул к аптечке, висевшей достаточно высоко, чтобы до нее не могли добраться близнецы, и достал оттуда какой-то тюбик.

– Вот. Это снимет боль. – Он отвернул крышечку и протянул тюбик Клеменси.

– Спасибо. – На мгновение она испугалась, что Джошуа сам собирается смазать укус. Она неуклюже выдавила крем и втерла его в ладонь, ощущая на себе пристальный взгляд.

Клеменси исподтишка покосилась на него, и тюбик выпал из ее онемевших пальцев. Глаза, опушенные густыми темными ресницами, жадно смотрели на ее рот.

– О черт…

Пока Джошуа наклонял голову, у Клеменси было время возразить или отвернуться, но она не сделала ни того ни другого. С тем же чувством неизбежности, которое она испытала в тот миг, когда увидела его снова, Клеменси подставила ему губы.

Ощутив прикосновение властного рта, она ощутила не медленно растущее наслаждение, а поразительное чувство глубокого облегчения. Веки Клеменси опустились, руки сами собой обвили его шею, пальцы вплелись в густые, пышные волосы. Но облегчение тут же сменилось мучительно острым влечением, едва твердые, обжигающие губы крепче прильнули к ее рту. Именно поэтому она сбежала от него много лет назад, именно поэтому так боялась когда-нибудь встретить его вновь. Оказывается, она боялась не его, а себя. Своей реакции на едва знакомого мужчину.

Руки Джошуа погладили ее спину, обхватили бедра и тесно прижали к напрягшейся мужской плоти. Потеряв способность здраво мыслить, она выгнулась ему навстречу, пальцы скользнули под воротник рубашки. Джошуа судорожно втянул в себя воздух, этот звук был таким же опьяняющим, как и прикосновение к теплому мужскому телу. Она не ощущала ничего, кроме желания слиться с этим человеком, узнать вкус и запах его кожи, дотронуться до нее и утонуть в водовороте чувственного наслаждения.

– Клеменси…

Когда Джошуа поднял голову, она что-то недовольно пробормотала, прильнула к нему и стала снова искать его губы.

– Клеменси!

Настойчивость, прозвучавшая в голосе Джошуа, заставила ее прийти в себя. Клеменси неохотно подняла веки.

– Я хочу вас. – Его расширившиеся глаза казались почти черными.

– Знаю, – прошептала она, чувствуя, как все тело заливает волна жара.

– Но если мы ляжем в постель, это будет не любовь. – Внезапно его руки повисли вдоль туловища. – А только секс, – резко добавил он.

Клеменси тут же отшатнулась – и в прямом, и в переносном смысле. Эти слова, похожие на удар в лицо, заставили ее вернуться к жестокой реальности. О господи… Отчаянно хотелось сказать, что она не позволила бы себе зайти так далеко, что это был всего лишь ничего не значащий поцелуй. Но горящие, распухшие губы не могли произнести ни слова.

– Никаких уз. – Глаза Джошуа изучали ее лицо. – Никакой прочной связи.

Ему не требовалось говорить это. Разве она слепая, наивная, романтичная девочка-подросток? Она и не думала, что Джошуа может испытывать к ней что-либо, кроме минутного физического влечения. Клеменси сморщилась. В эти короткие безумные мгновения она вообще не могла думать. Ее реакция диктовалась вовсе не разумом.

– Вы ведь ни с кем не спали после Саймона, верно? – спокойно спросил он.

Это был не вопрос, а утверждение.

– Черт побери, не ваше дело! – За кого он ее принимает? За изголодавшуюся разведенную женщину, которую нужно спасать от нее самой? Мало ли как она реагировала? Он сам ее поцеловал, а не она его. Но он первым прервал поцелуй, напомнил ей насмешливый внутренний голос.

– Не мое, – согласился он. Лицо Джошуа превратилось в бесстрастную маску. Он отвернулся и пошел на другой конец кухни. – Может, попробуем вашу клубнику? – спросил Джошуа, обернувшись. – У меня в холодильнике есть мороженое.

У Клеменси отвисла челюсть. Он предлагает сесть и отведать мороженого с клубникой? Неужели можно быть таким спокойным и уверенным в себе, как будто последние несколько минут они беседовали о погоде? Он просто отмел случившееся в сторону так, словно это был временный обман зрения. Впрочем, так оно и есть, изо всех сил попыталась внушить себе Клеменси.

– Отдайте клубнику близнецам! – бросила она, сама не зная, почему так злится. Хотелось избить его, измолотить кулаками. Ее гордость уязвило то, что Харрингтон сумел так быстро опомниться? Или честное признание, что он не испытывает к ней ничего, кроме преходящего физического влечения, в то время как она считала, что хоть немного нравится ему? Она с негодованием отвергла оба варианта.

– Чего вы хотите? – негромко спросил Харрингтон, обводя взглядом ее застывшее лицо. – Чтобы я извинился за то, что поцеловал вас?

– Не будьте смешным.

– Или за то, что не лег с вами в постель?

Увидев в синих глазах насмешку, Клеменси окаменела. Недоумение пересилило гнев. Судя по тому немногому, что она знала об этом человеке, ему не была свойственна страсть к дешевым розыгрышам. Тогда зачем он дразнит ее? Хочет, чтобы его возненавидели?

– Я не хочу случайной, ничего не значащей интрижки. И уж подавно не хочу ничего более серьезного, так что можете не бояться, – ровно ответила Клеменси, глядя ему в глаза. – Но надеялась, что мы можем быть друзьями. Я ошиблась, – просто закончила она и пошла к двери.

– Клеменси…

Она остановилась и медленно обернулась.

– Держите. Это может вам понадобиться.

Клеменси недоверчиво смотрела на Джошуа. Тот поднял с пола тюбик и протянул ей. Это что, предложение мира? Она инстинктивно приняла тюбик и тут же сунула его обратно.

– Не хочу! Мне вообще от вас ничего не нужно!

Молча выругав себя за эту ребяческую вспышку, помешавшую ей достойно уйти, она выскочила в заднюю дверь, быстро прошла по тропинке и громко хлопнула калиткой.

Едва она вошла в дом, как зазвонил телефон, стоявший на столике в прихожей. На мгновение Клеменси заколебалась, но затем тяжело вздохнула и подняла трубку.

– Алло? – холодно спросила она.

– Клем?

– Ах, это ты, Дэвид? – Она тут же узнала жизнерадостный голос, раздавшийся на том конце провода.

– Кажется, ты разочарована, – пошутил Мейсон. – А кого ты ждала?

– Никого, – решительно открестилась Клеменси. Во всяком случае, никого, кто имел бы для нее значение.

– Эту неделю я проведу у родителей в Дорчестере, и хочу в какой-нибудь из дней пригласить тебя на ланч.

– Может быть, в четверг? – предложила она. Дэвид согласился, и Клеменси продолжила: – Кстати, спасибо за открытку. Хорошо провел отпуск?

– Когда увидимся, я дам тебе самый подробный отчет и покажу фотографии, – заверил он.

– Буду ждать с нетерпением. – Клеменси положила трубку и широко улыбнулась. Дэвид Мейсон – настоящий друг, с чувством подумала она. Где бы ни был, никогда не забудет приехать повидаться.

Настроение у нее улучшилось. Когда Клеменси поднялась в спальню за свитером, ее взгляд инстинктивно привлекло окно, выходившее в соседский сад. Она помешкала, затем выругала себя за слабость, но все же подошла к окну и выглянула в него.

Сидя на табуретке неподалеку от дома, Джошуа рассеянно ел клубнику и одновременно просматривал лежавшую на коленях газету. Он был один, но одиночества не ощущал. Наоборот, был спокоен и счастлив, как будто находился в хорошей компании. Невозможно поверить, что всего несколько минут назад он держал ее в объятиях…

Клеменси резко отвернулась от окна. Не смей думать об этом, приказала она себе. Забудь случившееся. Забудь Джошуа Харрингтона так же, как он забыл тебя!