Текст книги "Внутренний враг"
Автор книги: Рональд Лафайет Хаббард
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)
Я был слегка потрясен. Голос! Осанка! Единственно, чего не хватало до полного сходства с Ломбаром, так это встряхивания за лацканы и «жала»!
– Слушаюсь, сэр. – Адвокат выглядел еще больше осунувшимся.
Похоже, на этот раз его согласие прозвучало погромче, и Роксентер отошел от него. Он показал на меня, говоря:
– Инксвитч только что принял присягу семейного шпиона. Он секретный агент в должности федерального следователя, и я сразу же назначаю его на это дело!
Гробе посмотрел на меня и вдруг принял решение:
– Уверен, из него получится превосходный семейный шпион. Работать с ним будет одно удовольствие.
Адвокат ушел. Я тоже поднялся, но Роксентер смотрел на часы.
– Нет, рано. Прошло всего несколько минут. – Он пошел к балкону и открыл двери, впустив в церковную атмосферу комнаты мягкий шум уличного движения. Потом взмахнул рукой, указывая на великолепные арки. – Небось теперь, став семейным шпионом, ты думаешь, что это слишком просто и без претензий? Но я человек скромный. Мне многого не надо. В организации врачей, существующей на мои пожертвования, на днях говорили мне, как они рады, что сделали меня бессмертным. Для мира такая благость, когда хоть один человек обладает этим навеки. Вряд ли им по карману платить налог на наследство. Когда ты сюда вошел, я заметил, что ты удивляешься – мол, почему я не женюсь на одной из тех девушек. Ты так тесно связан с семьей – тетка Тиманта и прочее, – что имеешь право знать и не сделаешь ошибки, сблизившись с моими чертовыми родственниками. Мне нет нужды жениться, Инксвитч. Эта организация врачей уверяет меня, что я буду жить вечно, и не нужен мне никакой сын – это только лишняя конкуренция, понимаешь? Поэтому не церемонься с другими членами семьи, Инксвитч. Ясно?
Я кивнул, но он уже не смотрел на меня. На город, которым он владел, как и планетой, ложился вечер. Роксентер взглянул на часы, затем поднял голову, и на его лице появилось выражение экстаза.
– Неужели ты не слышишь музыку арф? Это происходит ежедневно в это время. Теперь слушай! Слушай внимательно! – Он помолчал, и его лицо расплылось в блаженной улыбке. – Вот она! Точно по времени! Ах, какие прекрасные слова: «Единственный истинный бог – это Делберт Джон Роксентер!» – Он повернулся, ринулся к столу и вскоре вернулся с ручкой и листом бумаги на золоченой дощечке. – О, я так рад, что есть еще один свидетель! Подпиши это подтверждение, пожалуйста.
Я подписался, но чувствовал, что голова у меня идет кругом: Слуховая галлюцинация! Параноидальная шизофрения! Мания величия! Точно как у Ломбара! Делберт Джон Роксентер – чистейшей воды сумасшедший!
Я работал на двух психов!
Часть ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Глава 1
Ряд последующих дней я занимался самопросвещением. Меня интересовало, в какой степени может раздолбать планету огромная и мощная организация типа роксентеровской «колесницы Джаггернаута». Меня переполнило чувство восхищения. Неудивительно, что Ломбар так усердствовал, изучая Роксентера! Я делал выписки где только возможно, намереваясь послать их с волтарианской почтой и снискать расположение своего шефа. Да, на Земле многие технологии примитивны и неэффективны, но система организации Роксентера на многие световые годы опережала любые ей подобные в исследованном космосе. За пять поколений дьявольской ловкости ее хозяев она стала тем, чем была сегодня – колоссом! «Планетой» на планете, пляшущей под дудку одного душевнобольного человека! Блестяще! В сравнении с этим Хеллер был жалким ничтожеством! И я погребу его под лавиной роксентеровской ярости!
Стоило мне выйти из храма самопоклонения Роксентера и вступить снова в кабинет Мисс «Вселенная», как ярость – к счастью, ее, а не Роксентера – обрушилась на меня.
– (…)! – выругалась она, вскинув красивую головку. – Уже пять часов! Мне давно пора быть в клинике на аборте! И стоило так долго тянуть время!
Дисциплина, жесткие графики! Вот что нужно, чтобы создать великую империю!
– Расстегивай же, черт побери, рубашку! – приказала она.
Она стояла уже в пальто и шляпе, яростно роясь в столе, разбрасывая повсюду вещи. – Куда же запропастился этот чертов штамп?
Я расстегнул рубашку, внимательно присматриваясь ко всем ее движениям. Наконец она нашла то, что искала, под зачерствевшим сандвичем с ореховым маслом. Чтобы так ловко запрятать секретный штамп, нужна большая хитрость! Это был большой диск с ручкой и защелкой. Мисс взяла его и с помощью сложенного обрезка бумаги стала сердито толкать подвижной шрифт на диске. Я смог прочесть установленную сю надпись; «ШПИЁН СЕМЕЙСТВА РОКСЕНТЕРОВ». Следовала дата и место для инициалов. Как экономно!
Она стала надвигаться на меня так стремительно и яростно, что на секунду я встревожился. Ее палец лежал на защелке.
– Ты уверена, – заговорил я, – что слово «шпион» пишется через «ё», а не через «о»?
– Ты что, кодам не веришь?! – рявкнула она на меня. – Когда вон та световая панель, – она жестом указала на сигнальное табло в стене, – вспыхивает двенадцатью точками, он хочет сказать: «Приведен к присяге при вступлении в должность семейного шпиёна». Ты, парень, не очень-то многого достигнешь, если станешь поправлять ЕГО! Подыми-ка свою чертову рубаху – она мне мешает!
Ну что я мог сделать? Код есть код. Я распахнул рубашку пошире – и она пришлепнула штамп к моей голой груди, отпустив защелку. Меня ужалила боль! Она схватила со стола странного вида иглу и, крепко прикусив зубами язык в углу рта, глубоко сосредоточившись, выколола на моей груди инициалы – должно быть, свои собственные. Отступив назад, она бросила иглу на вешалку для пальто. Я опустил взгляд на свою грудь.
На ней ничего не было!
Что ж, не мое дело – задавать вопросы. Застегнув рубашку, я направился к двери с большими зубьями.
– Да нет же, не туда! – раздраженно закричала мисс. – Они уже все ушли домой. Тебе через эту дверь! – И, бормоча что-то насчет новых, непосвященных сотрудников, сама прошла в боковую дверь.
Я последовал за ней, но она шла так быстро, что я сразу же потерял ее из виду. Я очутился в холле обычного учреждения, наполненном людьми, уходящими домой. Здесь они строго придерживались расписания. Я отметил беспокойное напряжение на лицах служащих, стремящихся покинуть свое учреждение.
Подумав, что надо бы явиться к Гробсу, я брел, преодолевая волны радостного людского потока в час пик, выплескивающегося из одного здания за другим. Все точно по расписанию! Сердце ликовало при виде этого! К тому времени когда в гуще людей я пробрался к дому «Спрута», он уже был крепко заперт! Но теперь я являлся верноподданным служащим Роксентера и, следовательно, обязан был, как и другие, восторженно мчаться домой. Так я и поступил. Хорошо еще, что дом мой был неподалеку, а то ведь охранники забрали пятьсот долларов, что лежали у меня в бумажнике, вернув мне только пистолет и удостоверение.
Приняв душ, чтобы смыть с себя противный запах антисептика, я немного задержался у зеркала, пытаясь различить следы штампа на груди, но там ничего не было! Я вызвал коридорного, чтобы он забрал мою обработанную антисептиком одежду, и он позвонил в службу общественного здравоохранения, которая выслала специальную машину. Я отблагодарил его пятью долларами чаевых, которые спешно извлек из матраса, и он был очень благодарен.
Ютанк нигде не было, поэтому я славно отобедал у себя в комнате, немного посидел у телевизора и довольный пошел спать. Да, денек прошел что надо, но теперь долг обязывал меня как следует выспаться, чтобы на следующее утро, ровно в девять, бодрым, свежим явиться на работу.
Теперь дела завертятся. Никто, даже боги не смогут помочь Хеллеру!
Глава 2
Ровно в 9 часов утра в опрятном новом костюме и шляпе с широкими опущенными полями я появился в специальной конторе мистера Гробса.
Там никого не было. Я прождал некоторое время в холле.
Около 9.45 уборщик открыл помещение, занявшись наведением порядка, и я вошел внутрь и устроился в комнате ожидания. Примерно в 10.00 явилась команда охраны, чтобы проверить кабинеты и убедиться в их сохранности. Со мной они не разговаривали. Примерно в 10.30 пришел четвертый помощник секретаря, отключил систему сигнализации, предупреждающую о взломе, отпер свою забаррикадированную пуленепробиваемую клетку и уселся читать «Дейли Рейсинг Форм».
В 11.00 я подошел к нему и сказал:
– Видите ли, я должен повидаться с мистером Гробсом.
– Ну хорошо, а чего плакаться у меня на плече? – отвечал он. – Не повезло – так не повезло. – И он снова взялся за программу скачек.
В 12.00 я услышал в холле ужасный топот, словно началось восстание! Памятуя о своих обязанностях, я поспешил за дверь. Это из кабинетов повалили служащие, спешащие на ленч. В своем паническом бегстве они меня чуть не раздавили. Исполненный сознания долга, я тоже отправился на ленч.
Назад я вернулся в 13.00, четвертый помощник секретаря – около 13.15. Он брезгливо оглядел меня, вошел в свою клетку и нажал на кнопку. В комнату вломились пятеро охранников с оружием наготове. Четвертый помощник показал на меня, и пистолеты охраны повернулись в мою сторону.
– Стойте! – крикнул я. – Меня зовут Инксвитч! Я должен встретиться с мистером Гробсом!
Начальник охраны ткнул пальцем в стекло и спросил:
– Он есть в том списке разыскиваемых?
Трудно было видеть, что происходит, – я стоял лицом к стене, ладони на стене, ноги в стороны. Я только слышал, как четвертый помощник отвечал:
– Нет, в том списке его нет. Что-то не пойму. Должно быть, какая-то ошибка.
– У тебя там есть еще один список, – сказал начальник охраны. – Это список убийц?
– Что вы, что вы, это записка от Гробса. – Четвертый заорал на меня через стекло: – Эй ты, придурок! Тебе нужно было в десять часов быть в отделе кадров! Неужели до тебя ничего не доходит сразу? Ты уже опоздал!
Охранники поспешно доставили меня к кабинету с табличкой «Отдел кадров», втолкнули меня в дверь и ушли.
– Инксвитч? – спросила девушка. – Вас нет в списке боевого содружества, направляемого в Венесуэлу. Что вы здесь делаете? Вы что, не понимаете, что это правительство должно быть свергнуто к шестнадцати ноль-ноль пополудни?
Это вызвало настоящий переполох. Чтобы узнать, что за шум, из кабинета вышел сам начальник отдела кадров, ворча, что из-за всей этой болтовни плохо слышит свою любимую программу по радио. Он внес поправку. Оказывается, венесуэльское дело было уже передано русским. Сотрудники выглядели очень обиженными из-за того, что их не информировали вовремя.
Начальник отдела кадров нажал на кнопку, и в кабинет ворвались шестеро охранников – уже других. Он ткнул в меня пальцем:
– Вот этот переполошил всю контору!
Они схватили меня.
– Стойте, подождите! – закричал я, и голос мой был резок оттого, что мне выворачивали за спину руки и пытались меня поднять, чтобы вышвырнуть наружу. – Я сотрудник! Меня только что принял на работу сам мистер Роксентер!
Меня отпустили, и я растянулся на полу прямо посреди комнаты. Старший из охранников сказал: «Держу пари!» Начальник отдела кадров отвечал: «Согласен! Пять долларов!» Старший охранник сказал: «Заметано! Расстегивай ему рубаху!» Они расстегнули – только пуговицы полетели во все стороны.
Охранник достал странного вида фонарик, посветил им мне на грудь. Я глянул вниз – там проступили зеленые флюоресцентные буквы: «ШПИЁН СЕМЕЙСТВА РОКСЕНТЕРОВ», дата и инициалы.
– Вот так дела, – обрадовался охранник. – Ты проиграл, Трогмортон!
– Нет, это ты проиграл, – не сдавался кадровик.
Они сцепились в жестоком поединке. Кто-то позвонил в отдел психиатрии, пришел врач и сказал, что они оба проиграли и слишком остро реагируют на это. Он заставил их заплатить друг другу по пять долларов, а потом, как бы по рассеянности, взял обе купюры и ушел.
Я оказался с консультантом по кадрам в небольшом отсеке. Она пробивала перфокарты. Это тянулось долго. Девушка снимала данные с моего федерального удостоверения. Наконец, засунув все перфокарты в компьютер, она нажала на кнопку проверки данных, но на экране ничего не появилось, он остался девственно чистым.
– Ну вот, теперь понятно, – сказала она. – Вы уже прошли обработку.
– Как же так? – выразил я удивление. – На экране было пусто.
– Разумеется, – сказала она. – Вам же не хотелось бы, чтобы вас раскрыли, не так ли?
Я ушел. Дверь в кабинет мистера Гробса была приоткрыта. Я толкнул ее и вошел. Он увидел меня и воскликнул в раздражении:
– Где же, черт побери, вас носит? Нас ждут уже целый час! Мы поспешили на улицу и взяли такси.
Наконец-то дела завертелись!
Глава 3
Пока мы ехали в такси, то и дело попадая в дорожные заторы, мистер Гробе казался очень спокойным. Изредка он посматривал на меня и наконец заговорил:
– А много ли вам известно об этом Уистере?
– Не так много, как вам, – солгал я. – Просто я заметил, что вас захватили врасплох, и хотел помочь. – Зачем настораживать его тем, что я слишком много знаю? Станет еще охотиться за мной.
– Такой подход к делу Уистера, Инксвитч, мне не по душе. Правильная дорожка обычно бывает очень извилистой, но в данном случае больше подошел бы прямой удар.
Тревога сковала меня. Трафарета у меня еще не было. И, конечно же, мне не хотелось погибать при нашествии Волтара. Планета в таком состоянии, что на ней уничтожат все живое, потом восстановят экологию и колонизируют. Это «все живое» включало и меня! Так какой же подход к этому делу мог выбрать я? И тут меня осенило.
– Бедняге Торпеде Фиаккола не очень повезло, – сказал я.
Настала его очередь застыть в тревоге – а юристы с Уоллстрит умеют прятать свои чувства или то, что от них осталось, если, конечно, осталось.
– Бог мой! – воскликнул он. Он смотрел на меня, слегка ошеломленный. Затем взяло верх любопытство. – С вами этот (…) говорил?
– Нет. Уистер отправил его на Северный полюс. Теперь с ним не о чем будет и поговорить, кроме как, пожалуй, о полярных медведях. – Пришла пора отвлечь его внимание от меня. – Это Уистер собрал сотню оперативников, а не Фиаккола.
– Бог мой!
– Вот так-то, – мягко сказал я. – Уистер пользуется вашими деньгами, предназначенными для найма убийц, чтобы финансировать проект с изобретением дешевого горючего.
– О Боже!
– Знаю, – сказал я, – о чем вы думаете: если это дойдет до Роксентера, он сделает что-нибудь очень скверное. – Гробе в ужасе уставился на меня. Надо было поглубже вколотить это в его сознание. – Но вы можете мне кое-что сказать. Почему Роксентер так твердо настроен не обзаводиться сыном?
Его лицо стало похожим на белый чернослив, если только такие бывают. Наконец он сказал:
– Он импотент. Просто созерцатель. Он уж много лет не способен на эти дела.
– О, полно, полно, мистер Гробе, – сказал я. – Не будем увиливать. Я заступился за вас у него в кабинете, хотя мог бы плюнуть на все, и вы сами расхлебывали бы свою кашу. Ну, признайтесь: я ведь доказал, что мне можно доверять. Так вот, помимо импотенции тут есть еще кое-что?
– Инксвитч, я не знаю, как, черт побери, вы достали всю эту информацию, которая у вас есть, но поверьте, это очень опасная информация! Если я скажу вам еще хоть слово, я не буду оправдывать профессионального доверия! Защита сделала свое заключение!
Мы преодолели еще два затора. Затем он взглянул на меня и улыбнулся какой-то стылой улыбкой – оба уголка его рта чуть дернулись, глаза же оставались холодными.
– Инксвитч, после консультации с самим собой я пришел к выводу, что вы один из хитрейших и искуснейших (…) сынов, которых мне приходилось встречать. Впрочем, вношу поправку в протокол: вы самый хитрый и искусный (…) сын из всех, что мне знакомы. Надеюсь, наше партнерство оправдает приговоры самого высокого суда!
– А вы, мистер Гробе, самый порочный и сквозь пальцы смотрящий (…) из всех, с кем мне посчастливилось работать!
В знак взаимного восхищения друг другом мы обменялись крепким рукопожатием. Когда мы прибыли на место, мистер Гробе сказал:
– Ну-ка, устроим этому Уистеру такую жизнь, чтобы он никогда больше головы не смог поднять! Доведем это дело до приговора, не подлежащего пересмотру. Чтобы никаких апелляций!
Мы вышли из такси, полные энтузиазма. Гробе поднял руку, указывая на горделиво возвышающиеся вокруг нас небоскребы.
– Мы в рекламном центре мира. Сейчас мы зайдем в Г.П.Л.Г. – крупнейшую фирму по рекламе и общественной информации в Америке. Позвольте мне весь разговор вести самому.
– Г.П.Л.Г.? Что означают эти буквы? – поинтересовался я.
– Это первые буквы фамилий владельцев фирмы: Глотсон, Перштейн, Лопнинг и Гнусе. Первое испытание квалифицированного рекламного агента – он должен уметь произнести это быстро и без запинки. Это будет означать, что он в курсе дел. Но, повторяю, позвольте мне весь разговор вести самому. Поскольку я юрист, они не могут задержать меня за вероломство или клевету.
Мы вошли в огромный, роскошно украшенный вестибюль. Вокруг настенных росписей плавали металлические рыбки. Оказалось, это рыбы-прилипалы. Наш лифт стремительно взмыл вверх и оставил нас в небольшом помещении без стульев. Вокруг слонялись люди, очевидно, не местные работники; вид у них был расстроенный и недовольный. В углу, в кабинке из пуленепробиваемого стекла сидела девушка у переговорного окна-лабиринта. Стены комнаты были окрашены в темно-красный цвет. Сверху, в отверстии, я заметил обрез дробовика с недремлющим оком позади. Никаких табличек или указателей не было.
Гробе достал из бумажника визитную карточку и приставил ее к пуленепробиваемому стеклу. Девушка встрепенулась.
– Мне нужен вице-президент по общественной информации и рекламе за рубежом, – потребовал Гробе.
Девушка схватила трубку и истерически залаяла в нее. Закончив, она незамедлительно прокричала в окошко: «Этаж пятьдесят. Поднимайтесь прямо наверх, мистер Гробе!»
Люди в помещении шарахались в стороны, пятились, уступая нам дорогу. Мы вошли в лифт. Краем рта, не шевеля губами, Гробе произнес:
– Мне не понравилась их замедленная реакция. Я очень хорошо понимаю их юридическую тактику проволочек: что-то здесь не в порядке. Возможно, придется применить третью степень устрашения. Надвиньте шляпу на глаза. Теперь, когда я
кашляну, напустите на себя вид посуровее. Когда топну ногами, засуньте руку в карман, словно намерены вытащить пистолет. Усекли?
Я познавал мир юридической экспертизы и, как мне показалось, усек. Вдруг он добавил:
– Но ни в коем случае не вынимайте оружия и ни в кого не стреляйте. Мы владеем страховой компанией, у которой своя политика, и платить за причиненный ущерб нам ни к чему. Пусть только они прибегают к нанесению увечья. Тогда политика потеряет силу.
Мы прибыли. Дверь лифта раздвинулась, выпустив нас в прекрасную приемную, где две похожие на капельдинерш девушки в легкой одежде стояли, держа в руках ковровый рулон на палке. Ковер был красного цвета. Двигаясь задом, они стали раскручивать дорожку, чтобы мы смогли пройти по ней. Две цветочницы в белых газовых платьях, прыгая по обе стороны с корзинами в руках, изящно осыпали наш путь цветами. Рядом с нами шли две скрипачки в венгерских костюмах, играя завлекательные мелодии.
– Ненавижу эти рекламные формальности, – проворчал Гробе.
– Это они всегда так делают?
– Да нет, только для меня. Знают, что меня воротит от этого.
Мы прошли по длинному коридору. Двое молодых горнистов проиграли приветствие и подняли свои инструменты, образовав арку. Девушка, одетая ягненком, изящным жестом открыла дверь с табличкой:
« Дж. П. Триллер.
Вице-президент.
Отдел общественной информации за рубежом».
Кабинет был уставлен цветами. Довольно толстый мужчина в алом смокинге кланялся и потирал руки, говоря: «Я Дж. П. Триллер, мистер Гробе. Добро пожаловать. Добро пожаловать. Добро пожаловать».
На другом конце комнаты три маленькие девочки подняли свои ангельские личики и запели на мотив песенки «С днем рождения»:
Мы приветствуем вас,
Мы приветствуем вас,
Гробса дорогого,
Джело – вещь высший класс!
Они поклонились и грациозно выбежали из комнаты, посылая нам воздушные поцелуи.
Триллер еще немного потер руки и предложил:
– Ну а теперь, мистер Гробе и уважаемый гость, что бы вы хотели? Сигару «Гавана Гавана Гавана»? Шампанского тысяча шестьсот пятидесятого года «Винтаж Рэр»? А может, миленькую пухленькую секретаршу, чтобы освежить чувства? Эта дверь ведет в спальню, и там она вся в нетерпеливом ожидании и в Джело!
– Если вы предложите этому суду сделать перерыв в заседании, – язвительно сказал Гробе, – мы сможем поговорить о деле. Триллер хлопнул в толстые ладони и, все еще приветливо улыбаясь, показал рукой, будто стреляет. Скрипичная музыка оборвалась, люди в панике стали разбегаться во все стороны.
Гробе снял со своего темного костюма лепесток, как если бы это было что-то непристойное, и брезгливо бросил его на пол. Вытерев пальцы платком, он сказал:
– Мы здесь для того, чтобы нанять вас в качестве рекламодателя. Но мы настаиваем на праве выбрать своего собственного рекламного агента.
– О Боже, мистер Гробе! Вы оказываете нам честь. Любой человек из круга Роксентера должен только приказать нам, и мы все, все, все сделаем, чтобы услужить вам, к вашему полному удовлетворению и по самому высшему разряду.
Он громко хлопнул в ладони и вбежала секретарша с блокнотом в одной руке и мешочком противозачаточных средств в другой. Триллер ударил в ладони еще три раза, и вбежал молодой человек в костюме очень строгого покроя с огромной книгой в руках. По приказу Дж. П. он поднес книгу к нашим глазам и стал показывать фотографии улыбающихся рекламных агентов с диаграммами и биографиями.
Гробе кашлянул. По этому сигналу я моментально принял суровый вид.
– В этом деле, – сказал Гробе, – нам нужен только Джей Уолтер Мэдисон, и никто другой.
Молодой человек вздрогнул. Вздрогнула секретарша. Дж. П. Триллер побледнел.
– О Боже мой, мистер Гробе, нет!
– Я настаиваю! – со свистом прошипел Гробе и смерил его убийственным взглядом.
Триллер опустился на колени, а за ним – молодой человек и секретарша. Все трое с мольбой воздели руки и прокричали в один голос: «Только не Балаболтер Свихнулсон!»
Гробе сказал мне, шевеля только краем рта:
– Этот человек – то, что нам нужно. Несравненный мастер. – И он потопал ногами.
Я сунул руку в карман пиджака, словно готовился достать пистолет. Они заорали.
В приемной раздался топот. Высокий дородный мужчина в пурпурном костюме в тонкую полоску ворвался в комнату и проревел: «Что тут происходит?», но, увидев Гробса, стушевался.
– Эти идиоты, – объяснил ему Гробе язвительным тоном, – отказываются от рекламного агента Роксентера. И для вас, мистер Дристлер, как председателя компании Г.П.Л.Г., это должно служить вещественным доказательством!
Мистер Дристлер в молитвенной позе встал на колени.
– Прошу тебя, Боже, не лишай нас этого агента! Умоляю вас, мистер Гробе!
– Гробе требует, чтобы мы поручили это дело Уолтеру Мэдисону! – завопил Триллер.
– О Боже, – взмолился мистер Дристлер, в отчаянии заламывая руки. – Мистер Гробе, умоляю вас, не делайте этого с нами! Он же погубил всю систему международных общественных связей Республики Патагония, когда в последний раз работал на вас! По его вине произошла революция! Вся собственность «Спрута» была захвачена и национализирована! Президент покончил жизнь самоубийством! И все это сделал Уолтер Мэдисон своими руками!
– Не получается, – проговорил Гробе краем рта, обращаясь ко мне. – Отойдите назад к стене и прикройте меня. Могут быть осложнения.
Я сделал, как он просил. Поднялся жуткий ор! Слышно было, как в коридоре спешно захлопывают и запирают двери. Убийственно ровным голосом Гробе спросил:
– Вы согласитесь на эти разумные требования, Дристлер?
– Нет! О Боже! Да смилуйтесь же, Гробе! Из-за вас Г.П.Л.Г. может потерять свою репутацию!
– Вы не позволите нам назначить Уолтера Мэдисона?
Мистер Дристлер, стоя на коленях, подался вперед и стал лизать туфли Гробса. Тот отступил назад и сказал:
– Вы оставляете мне единственный выход, мистер Дристлер. – Он шагнул к телефону, снял трубку и сказал: – Свяжите меня с банком Граббе-Манхэттен.
Четверо коленопреклоненных посмотрели на него, не веря своим ушам.
– Гробе у телефона. Попросите мистера Цезаря из отдела невозвращенных займов.
– О Боже, Гробе, постойте! Не требуйте возврата займов Г.П.Л.Г! У нас дефицит наличности!
Гробе спокойно ждал у телефона. Тут до меня дошло. Роксентер – хозяин банка Граббе-Манхэттен! Одного из крупнейших в мире! Ему подчиняются большинство других банков. Какая махина! Я раздулся от гордости при мысли, что и сам являюсь частицей этого мощного колосса! Но я не забывал держать их под дулом пистолета.
– Но ведь не все же наши займы невозвращенные! – заскулил вдруг Дристлер.
– Скоро будут, – отрезал Гробе.
– Стойте! Подождите! – упрашивал Дристлер. – Ведь вы уже достигли рыночного насыщения!
Гробе прикрыл ладонью микрофон трубки.
– Ладно, я постараюсь его найти! – сдался Дристлер.
Молодой человек с секретаршей помешали Триллеру открыть окно и выброситься на улицу. Дристлер выскочил из комнаты, но уже через полминуты вернулся с замученным видом.
– Никто не знает, где он!
По внутреннему радио передавалось объявление, адресованное всем работникам на всех этажах: «В пятом зале созывается срочная творческая конференция!» Служащие повалили в зал. Возбужденный гул голосов. Испуганные, ничего не понимающие взгляды при упоминании имени Балаболтера Свихнулсона. В толпе носился Дристлер и кричал:
– Мне нужен немедленный ответ! Где Джей Уолтер Мэдисон? Придумайте лозунг, и вы получите оплаченный месячный отпуск на Багамах.
Гробе все еще прикрывал рукой телефон. Он, прищурясь, взглянул в мою сторону и сказал:
– Говорил я вам, что дело может осложниться. Но мы должны заполучить этого человека!
Люди стали выкрикивать экспромты:
– Смерть Мэдисону!
– На (…) Мэдисона!
– Одолжите Мэдисону пять баксов сегодня – и вы потеряете свою девчонку завтра!
– Поставьте Мэдисона главным начальником над Четырьмя Всадниками!
– Покажите Мэдисона, как он сидит посреди мирового пожара и смеется!
– Сделайте монтаж: Мэдисон убивает свою мать. Но, кажется, это уже было.
– Лучше Мэдисон в гробу, чем миллион в кошельке! Раздался звонкий голос.
– Наверное, мисс Дайси знает, где он!
Началась возня. Мисс Дайси извлекли из чуланчика для тряпок, где она пряталась, и переправили над головами в кабинет Триллера, где просто бросили на пол. Это была хрупкая брюнетка, казалось, кроме глаз там ничего и нет – и эти глаза смотрели на нас с ужасом. Дристлер встал над нею во весь свой рост и грозно спросил:
– Мисс Дайси! Говорят, что вы были последней моделью у Уолтера Мэдисона. Где он сейчас находится? – Она дрожала от страха, поэтому он добавил, переходя на льстивые нотки: – Если вы нам скажете, вас ждет бесплатная туристическая поездка – на вершину памятника Вашингтону.
Мисс Дайси пыталась сжаться и уйти в пол, но ей это не удавалось.
– Вас уволят, если вы тотчас же не скажете мне, где он.
– Я обещала ему не рассказывать! – вскричала мисс Дайси надтреснутым от ужаса голосом. – Он знает, что вы хотите убить его, и если я скажу, то он вернется и затрр… рекламирует меня! Я боюсь даже его призрака!
Дристлер щелкнул пальцами, и два работника рекламного бюро в ярко-желтом одеянии приблизились к нему. Один взял мисс Дайси за запястья, другой за щиколотки. Третий работник рекламного бюро подошел к окну и раскрыл его настежь. Внизу разверзлась пропасть в пятьдесят этажей. У меня закружилась голова. Ее стали раскачивать, дожидаясь наибольшей амплитуды, чтобы отправить в свободный полет в пространство.
– Постойте! Постойте! – крикнул Дристлер. – Не то освещение! Дайте-ка сюда режиссера из отдела коммерческих фильмов!
За ним побежали, и вот, расталкивая толпу локтями, из зала в кабинет пробрался немолодой мужчина в берете и с небольшим мегафоном в руке. Ему принесли стул, на спинке которого была табличка «Режиссер». Бригадир съемочной группы принес светильники и расставил их быстро и уверенно. Дристлер обратился к девушке:
– Вы намерены сказать нам, где он?
Девушка покачала головой и, хотя была хрупкой и к тому же напуганной, твердо ответила:
– Лучше смерть, чем Джей Уолтер Мэдисон!
– Твое слово, Лемли, – обратился Дристлер к режиссеру.
– Хорошо, – сказал режиссер Лемли. – Это МОС – Мидаут Саунд. Мне нужны скрипки!
Появилась скрипачка и стала играть «Сердца и цветы».
– Теперь, – произнес Лемли в свой маленький мегафон, – мне здесь нужна прохладная отрешенная естественность. Это вам, знаете, не Голливуд. Никакого гримасничания. Это относится и к вам, мисс Дайси. Я хочу, чтобы вы выглядели совершенно естественно и улыбались. Люди должны захотеть купить этот товар. Порядок. Давайте сделаем первый дубль. Ролик стоит бешеных денег. Все готово? Свет! Камера!
Кто-то выскочил с дощечкой и быстро произнес: «Реклама Джело. Сцена один. Дубль один». Он хлопнул верхней планкой дощечки и исчез. Без камеры все это выглядело странновато.
– Начали! – крикнул мистер Лемли.
Двое молодых людей стали раскачивать мисс Дайси взад и вперед все сильнее и сильнее, глядя на окно всякий раз, когда тело оказывалось в том конце дуги.
– Стоп! Стоп! Стоп! – вмешался Лемли. – Дайси, ради Бога, не закрывай глаза. Как ты можешь что-то выражать с закрытыми глазами!
– Она в обмороке, – бросил один из раскачивающих.
Дристлер осознал серьезность ситуации и попросил найти бутафора. Прибежал бутафор, схватил ведерко с шампанским и опрокинул все его содержимое, включая лед и щипцы, на личико мисс Дайси. Девушка пришла в себя.
– Сделаем второй дубль, – оживился Лемли. – Пусть на этот раз модели, держащие ее за ноги и за руки, не отводят лиц от камеры. И улыбайтесь. Улыбайтесь с довольным видом. Усекли? Ну ладно, поехали! Свет! Камера!
Щелкнула верхняя планка после объявления второго дубля, и Лемли крикнул: «Начали!»
– Скажу! Скажу! – закричала Дайси. – Мне совсем испортили грим, какая тут съемка! Что обо мне подумают мои поклонники?!
– Стоп! – крикнул Лемли. – Это не по тексту. В сценарии этого нет.
– Пятиминутный перерыв! – объявил Дристлер, и все бросились вон, чтобы воспользоваться пятиминуткой, но Дайси он не дал уйти.
– Я еду в Китай? – спросила мисс Дайси.
– Да, – отвечал Дристлер.
– А после поездки меня прикомандируют к службам за «железным» занавесом?
– Да.
– Тогда ладно. Он прячется на девяносто второй пристани. Это новый район свободной международной торговли. Он спит в своей машине, а машина в боксе с надписью «Экспорт». Его кормит мать – каждый вечер в девять часов. Теперь выпустите меня отсюда. Мне нужно собрать вещи!
Гробе положил трубку и кивнул мне с легким разочарованием. Я убрал пистолет.
