Текст книги "Девочка, которая проглотила облако размером с Эйфелеву башню"
Автор книги: Ромен Пуэртолас
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)
– Летать, как птицы… – заговорил колдун, выйдя из задумчивости, – вековечная мечта человека с тех пор, как он стал таковым. Мы – почти совершенные животные. Мы ходим, бегаем, плаваем, ползаем – словом, обладаем почти всеми способностями других животных. Единственное, чего мы лишены, – это способности летать. Наши кости слишком тяжелы, и мы лишены крыльев. Мы слишком сильно привязаны к земным делам, чтобы сбросить с себя цепи, приковавшие нас к земле, и свободно взмыть в небо. Человек уже совершает множество чудес. Он говорит, смеется, создает империи, приспосабливается к любым погодным условиям, верит в Бога, снимает порнофильмы для геев, играет в «Эрудит» и ест палочками. Какое животное, даже самое умное, может похвастаться такими достижениями? Человек также летает в облаках. Не сам, конечно, но летает с помощью технических приспособлений – самолетов, воздушных шаров, дирижаблей. Однако сам он летать не может. Это, наверное, единственное, чего ему не хватает, единственное, чего он не умеет делать. И он этим недоволен. Это его мучает. Он капризничает, словно ребенок, которому не дают игрушку. Ваша история немного напоминает те анекдоты, которые мальчишки рассказывают друг другу на переменках – о том, как англичанин, испанец, немец и француз… Ну, а в вашем случае это история об одной француженке, одном сенегальце и одной марокканке…
– Простите, не хочу вас обижать, но не могли бы вы все-таки начать обучение? – прервала его почтальонша.
Колдун улыбнулся:
– А вы его уже начали.
– Как это?
– «Вы уже начали обучение». О, не обращайте внимания, это просто цитата из фильма – кажется, из «Парня-каратиста». Короче, ваше обучение уже началось. За несколько истекших минут мы продвинулись гораздо дальше, чем вам кажется. Я увидел, кто вы на самом деле. Так вот, поверьте, нельзя научиться водить самолет, прежде чем вы не научитесь возить тачку.
Иногда образные сравнения колдуна напоминали закодированное сообщение. Уж не работал ли он шпионом во время войны? А впрочем, какой войны?
– Вы не могли бы выражаться яснее? Я вас совсем не понимаю.
– Я просто хочу сказать, что вы обладаете всем необходимым, чтобы летать. Не хватает только одного: вам нужно научиться направлять свою энергию в нужную сторону, сконцентрировать свою силу к единственной цели – летать. Не разбрасываться, не тратить понапрасну тот редкостный флюид, что течет в ваших жилах. Вы женщина энергичная, сразу видно, что вы мчитесь по жизни с бешеной скоростью. Но иногда невредно приостановиться, чтобы выиграть время… А в остальном у вас есть все, что нужно. Как сказал бы мой второй распространитель листовок, Брюс Ли (увы, мне не хватает фантазии, чтобы придумывать имена!): «Ви лететь на седьмой небо как будто ви иметь много олгазм от любов в ваше селце».
– Оргазм от любви в вашем… сельце? – недоуменно повторила молодая женщина, не смея спросить, по какому видео этот новичок осваивал язык Мольера.
– «В сердце», – поправил ее колдун, ударив себя в грудь. – «В сердце». Брюс Ли произносит «л» вместо «р», что неудивительно: он ведь всего три дня как приехал во Францию.
– Ах, вот оно что…
– А я вижу, что ваше сердце переполнено ею.
– Чем?
– Любовью.
– Ага…
– Что касается меня, я уже научил вас всему, чему мог. Остальное вы узнаете в монастыре.
Провиденс даже подпрыгнула от изумления:
– В монастыре?
Мэтр Юэ невозмутимо выдвинул ящик стола и вынул оттуда пачку незаполненных бланков.
– Вы, кажется, хотели научиться летать за один час, не так ли?
– Э-э-э… так.
– Ну, вот я и прописываю вам ультраинтенсивный курс медитации в официально зарегистрированном тибетском монастыре. Передадите им это от меня.
Он нацарапал на бланке несколько слов синим стержнем своей шариковой четырехцветной ручки и подписался. Провиденс не верила своим глазам: он выписывал ей рецепт. Неужто этот китайско-африканский колдун с Барбеса принимает себя за врача?
– Да вы просто больной! – воскликнула она, осознав, что он предписывает ей отправиться в тибетский храм. – Посылаете меня в Китай, когда все самолеты стоят на земле как пришитые! Или, может, вы рассчитываете, что я туда полечу как на крыльях? Если так, то лучше мне взять курс на Марракеш!
И Провиденс вскочила на ноги, нашаривая в кармане десятиевровую бумажку, чтобы бросить ему в лицо. Это все, что он заслужил, отняв у нее драгоценное время и задурив мозги. И пусть благодарит Бога за то, что она не обратится в полицию.
– Вы надуваете людей, внушаете им фальшивые надежды! Вы попросту…
– Попросту кто?
– Попросту африканский шарлатан… вдобавок выдающий себя за китайского шарлатана!
– Да, я вижу, вам еще многому предстоит научиться, дабы обрести терпение и спокойствие. Сильно сомневаюсь, что этот ультраинтенсивный курс принесет вам хоть какую-то пользу, мадам попрыгунья. Но я скажу – если вам интересно это услышать, – что вижу в вас мощные экстрасенсорные способности. Вы станете вторым человеком, которого я смогу научить летать, и единственным на сегодняшний день, поскольку Оскара уже нет в живых. Я чувствую в вас эту силу. Странно, что вы никогда не пробовали летать раньше. Вот и все.
– Еще одна цитата из какого-нибудь дрянного фильма про кунг-фу?
– Нет, это мои собственные слова.
– Значит, если я правильно поняла, вы намерены послать меня в тибетский храм в Китае?
– Хочу заметить, что Тибет давно уже не в Китае. Или никогда там не был. В общем, не знаю, я ничего не понимаю в этих китайских разборках.
– Да какое мне дело, где он находится, в Китае, Японии или еще в каком-то азиатском захолустье! Говорю же вам: сегодня ни один самолет никуда не полетит!
– Нет проблем, – значит, вы поедете в храм на электричке.
– Ну, конечно! – вскричала Провиденс, театральным жестом хлопнув себя по лбу. – Дура я набитая! Какие могут быть проблемы, ведь у нас есть электрички! Послушайте, вы это серьезно? Вы действительно хотите, чтобы я отправилась в Китай на электричке?
– Но я ведь только что сказал вам, что это не в Китае.
– Нет, вы сказали, что ТИБЕТ не в Китае.
– Нет, я с самого начала вам сказал: «Да кто вам говорит о тибетском храме в Китае?»
– ОК, стоооооп! Повторяю вам: даже речи быть не может, чтобы я отправилась в Китай.
– А разве Версаль находится в Китае?
– Это еще что за бред? Не вижу никакой связи, – огрызнулась Провиденс, которая завелась, как часы, если не больше, и растерялась, как Луи де Фюнес, вдруг попавший в серию «Звездных войн», если не больше.
– А связь состоит в том, что вы поедете в Версаль.
– Когда?
– Как только закончится этот разговор.
– И что я там потеряла, в Версале?
– Вы поедете в храм Версаля.
– Вы, видимо, имеете в виду Версальский дворец?
– Хорошо бы вам помолчать и дослушать меня. Нет, я имею в виду тибетский храм Смиренной Секты Богомолов-Вязальщиков, который находится в Версале.
– Ах, это те… которые вяжут? Что ж вы сразу не сказали? – иронически воскликнула почтальонша.
– Я пытался сказать. Итак, если вы исполните все, что вам скажут, – в чем я сильно сомневаюсь, – вы полетите как птица. И нынче же вечером сможете, как и обещали, обнять свою дочь.
Потрясенная женщина схватила листок, который протянул ей колдун. На нем был написан адрес и название станции метро.
– С вас 23 евро. Только наличными, кредитные карточки я не принимаю.
– 23 евро? Это тариф врачебной консультации, – сказала Провиденс, не сводя глаз с листка. – Значит, тибетский храм в Версале?
Она все еще не могла поверить своему счастью.
– И кроме того, вы получите компенсацию от соц-обеспечения, – добавил подлинный фальшивый китаец.
Когда Провиденс села в метро, идущее в самом экзотическом, если не в самом безумном направлении в ее жизни, ей вспомнились слова Мэтра Юэ: «Ваша история немного напоминает те анекдоты, которые мальчишки рассказывают друг другу на переменках – о том, как англичанин, испанец, немец и француз… Ну, а в вашем случае это история об одной француженке, одном сенегальце и одной марокканке…»
Да, он был прав, ее история начиналась как анекдот, но в конечном счете тут было не до смеха. Потому что Заире грозила смерть.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
КОГДА ТИБЕТСКИЕ МОНАХИ НЕ МОЛЯТСЯ, ОНИ СЛУШАЮТ ХУЛИО ИГЛЕСИАСА
Место действия: тибетский храм, Версаль (Франция).
Показания сердцеметра: 2087 километров.
В 1997 году около десяти монахов, членов Смиренной Секты Богомолов-Вязальщиков, были изгнаны из Тибета после того, как их застукали за планированием открытия филиала заводов «Феррари» в местном монастыре. Вдохновленные бестселлером того времени – «Монахом, который продал свой «феррари», – они решили создать антигероя этой книги, то есть заняться автомобилестроением в крупном масштабе. «Монахи, которые хотят снова купить «феррари» украсили собой передовицы местных газет. Вот почему, отвергнутые своим Духовным руководителем, они перебрались во Францию, в парижский регион, с твердым намерением заняться коммерцией. Однако, проникшись монашеским духом на французский манер, они очень скоро похоронили свою идею производства красных спортивных машин класса люкс и увлеклись изготовлением одежды с запахом сыра, то есть совершенно новым направлением, если не считать промежуточного – обуви с запахом мака. В результате маленький буддистский храм в Версале за несколько лет превратился в одно из самых процветающих предприятий региона. Однако в последнее время кризис безжалостно ударил по их бизнесу, даром что они были монополистами в этой области. Единственный договор, подписанный в нынешнем году, предусматривал поставку спортивных костюмов с запахом рокфора, связанных для французской Олимпийской команды по дальности плевания вишневыми косточками (новая дисциплина, придуманная национальным олимпийским комитетом ввиду больших излишков мирового урожая вишен в 2013 году). Лишние (комплекты одежды, а не вишни) послали Фиделю Кастро, человеку, который ввел в обиход бег трусцой в костюмах из лайкры как образец хорошего вкуса и элегантности.
Когда электричка доставила Провиденс по назначению, она убедилась, что между Орли и этим тибетским храмом не больше общего, чем между гульбищем и кладбищем. Ее вдруг объяла мирная тишина, как будто она оказалась в непроницаемой капсуле покоя. Казалось, в этой части света время остановилось навсегда.
Однако если храм Смиренной Секты Богомолов-Вязальщиков действительно обрел приют в этом королевском городе, то по внешнему облику данный приют был ближе к ларьку, торгующему чипсами, нежели к Версальскому дворцу. Судя по виду здания и по вывеске из кованого железа, гордо красовавшейся над входом, культовое место тибетских монахов расположилось в помещении бывшего завода «Рено», заброшенном и загаженном. Над знаменитым черным ромбом автомобильной марки был водружен более современный пластиковый щит с намалеванной на нем хорошенькой головкой богомола, зеленой, как листок мяты. В общем, этому месту было далековато до великолепия короля-солнца и роскошных садов Андре Ленотра.
Провиденс подошла к маленькой деревянной дверце и стукнула в нее позолоченным дверным молотком в виде головки жука-богомола.
«Один батончик «Марса» – и снова жизнь прекрасна!» – подумала она, как в той телерекламе, где юный плейбой стучится в ворота монастыря, чтобы стать монахом, но, откусив от шоколадного батончика, решает вернуться к мирской жизни. В отличие от этого парня она была полна решимости довести это странное приключение до конца. Раз уж она здесь, было бы глупо давать задний ход, не увидев, что скрывается за таинственными кирпичными стенами этого здания.
Ей отворил низенький человечек лет шестидесяти, бритоголовый и облаченный в просторную оранжевую хламиду; он представился Верховным Отцом-настоятелем и выглядел эдаким Папой Смурфом данного братства, разве что без красного колпака и белой бороды. Предупрежденный о приезде Провиденс сенегальцем в дырявой шапчонке, он ничуть не удивился, увидев на пороге красивую молодую женщину, явившуюся к нему погожим летним днем. Коротким взмахом руки, который заставил взвиться его рукав наподобие оранжевого флага (типа «Внимание, купаться опасно!»), он пригласил ее войти.
Они пересекли внутренний двор, в углу которого совсем маленькие монахи играли в петанк, метая шары, похожие на зеленые помидоры. Затем они вошли в главное здание, увитое плющом. За дверью в коридоре их ожидали два точных подобия старика, только помоложе, и он с широкой улыбкой представил их гостье. Они были одинаковые, ну прямо двойня. Вернее, тройня, если считать Папу Смурфа. Такие же низенькие и бритоголовые, облаченные в такие же просторные оранжевые хламиды. Странная у них все-таки любовь к излишку ткани, не говоря уж о сходстве с флагом – предупреждением об опасном купании.
При взгляде на эту троицу становился ясен смысл звания «Верховный Отец-настоятель», ибо мастер, даром что весьма низкорослый, был на две головы выше своих собратьев. На минуту Провиденс почудилось, будто ее окружают детишки в школьном дворе.
Имена обоих младших монахов – а может, фамилии, Провиденс не смогла это определить – были до того тарабарскими, что она сразу решила называть их просто Пинг и Понг, в честь их круглых, как шарики, голов. Она приветствовала монахов кивками, по одному на каждого.
– Если хотите, можете звать их Мэтр-30 и Мэтр-35, – предложил настоятель.
Однако молодая женщина, предпочитавшая буквы, а не цифры, все-таки осталась верна своему выбору. Пинг и Понг.
– Верховный Магистр, – продолжал настоятель, – объявил мне о вашем визите посредством теле…
–.. пати и? – дополнила почтальонша.
–.. фона, – поправил ее удивленный мудрец. – Посредством телефона. Я уже в курсе насчет вашей дочери, которая проглотила облако размером с Эйфелеву башню. У вас не так уж много времени.
Провиденс утвердительно кивнула. Наконец-то ей попался вменяемый человек.
– Стало быть, мы можем его не торопить, – продолжал он.
– Не торопить кого?
– Время.
– Ага… – протянула почтальонша, не слишком-то поняв сей парадокс.
– Я хочу поведать вам одну историю. Адмирал Освальдо Киглис был великим путешественником. Эдаким Кусто на старинный манер. Будучи наследником богатых родителей, он не должен был работать и проводил время в путешествиях. Сначала он брал в руки глобус, крутил его и тыкал пальцем наугад, чтобы выбрать цель очередного путешествия, например Египет, Иорданию, Сейшелы, Полинезию, Канаду или Исландию. Он исследовал все – тепло и холод, сушу и моря, горные выси и недра земные. Все. И вот однажды наш Освальдо крутит, как всегда, свой глобус, и его палец утыкается в крошечный островок в Тихом океане, где-то между Галапагосскими островами и островом Пасхи. А он строго придерживается правила: куда указал палец, там и должны пройти его ноги. И вот наш исследователь, ведомый одним лишь своим дерзновенным мужеством, снаряжает экспедицию. Прочесывает указанный сектор, сперва на корабле, затем на маленьком самолете. Но никакого острова не находит. Однако он не сдается и нанимает подводную лодку с радаром. И опять ничего не находит. Остров неуловим. Тем не менее Освальдо не опускает руки. Он упрям. Его команда решает забросить это дело. И все-таки никому из спутников не удается его убедить. Обманув бдительность своих помощников, он в одно прекрасное утро исчезает, уплыв от них в шлюпке. Исследует море и дважды чуть не погибает. В первый раз – едва не утонув, а затем – едва не попав в зубы акуле. Верно говорят, что свои удовольствия нужно разнообразить. На этих широтах солнце жарит невыносимо, а запасы пресной воды и пищи быстро иссякают. Через несколько недель проходящая торговая шхуна обнаруживает Освальдо в шлюпке, на грани безумия и истощения. И в итоге – что? А вот что: поскольку его ноги утратили силу и больше не смогли носить это безумие, он кончил свои дни в инвалидном кресле на колесиках. Его фамилия Киглис, созвучная французскому «qui glisse» (тот, кто катится), нашла наконец свое подтверждение… Видимо, во время этой экспедиции он где-то подхватил гибельный вирус. Короче, месяц спустя он распахивает дверь кабинета в своей маленькой парижской квартирке и подъезжает к глобусу, глядя на него с горьким упреком. Он готов растерзать этот желто-голубой шар, проклясть его, вышвырнуть в окно или разбить вдребезги. Но сперва он все же всматривается в крошечный островок, который не существует и все-таки находится там, на голубой поверхности гладкого шара. Он прижимает палец к этой маленькой черной точке. И вдруг видит, что островок прилип к подушечке пальца.
Монах воздел кверху палец и торжественно изрек:
– Адмирал Освальдо Киглис, величайший путешественник в мире, вдруг понял, что островок, из-за которого он потерял голову и ноги, не что иное, как крошечная раздавленная мошка. Человек, принявший мошку за остров…
Провиденс никак не могла понять, куда он метит.
– Я что-то никак не пойму, куда вы метите.
– Все это я рассказал для того, чтобы вы поняли: в жизни никогда не нужно торопиться. Иногда невредно повременить, чтобы выиграть время… Итак, добро пожаловать в храм, где время остановлено.
И монах широким взмахом руки пригласил ее осмотреть необычное место, куда она попала. Коридор, в который они вошли, напоминал коридор азиатского ресторана. Здесь и в самом деле казалось, будто время застыло в пятидесятых годах. Над окнами висело множество бумажных фонариков и всяких поделок из красной пластмассы. На маленьком столике стоял аквариум, а светящаяся картина на стене изображала водопад, причем висела она так криво, что струи воды, казалось, текут почти горизонтально, презрев закон гравитации.
Монах, почтальонша и Пинг с Понгом прошли мимо кошки, отлитой из золотистого металла, которая качала лапой сверху вниз, словно хотела их схватить, и ступили в большое помещение, устланное татами и похожее на зал для занятий восточными единоборствами или зумбой. Это напомнило Провиденс, что пора возобновить свой абонемент в спортзал.
Разумеется, пришлось внести кое-какие изменения, чтобы превратить бывший завод «Рено» в буддистский храм; особенно это касалось сборочного цеха, где агонизировала куча железных монстров. Но с помощью кармы все это стало возможным. Автомобильные остовы превратились в свирепые пенчингболы, на которых монахи отрабатывали боевые приемы, а склад стал гигантским тренировочным залом в духе Nakeshi’s Castle — японского аналога форта Бойяр, где противники должны были пробежать по круговой дорожке, полной всяческих препятствий и намыленных дощечек.
– Подождите здесь, сейчас придет ваш инструктор.
С этими словами первый монах, а за ним Пинг и Понг на цыпочках вышли из зала через потайную дверцу.
Провиденс осталась одна, и тут ее снова одолели сомнения. Она спросила себя, насколько все это серьезно? В какую еще сомнительную историю она впуталась?
Молодая женщина взглянула на часы. 14:00. Она уже потеряла все утро и теперь, кажется, теряет остаток дня на какую-то ерунду. Неужели она тоже принимает мушку за остров?
Но кто знает, кто знает…
Ведь и остров мог оказаться вполне реальным. Да… Если бы ей все удалось, если бы ее мечта осуществилась, это было бы прекрасно. Прекрасная история. История матери, научившейся летать, как птица, чтобы встретиться со своей больной дочкой по ту сторону Средиземного моря. Или… попавшейся в криминальные китайско-сенегальские сети мошенников из Версаля.
И все же Провиденс продолжала надеяться. Ну должна же быть какая-то причина, чтобы с ней столько всего стряслось в этот день. И он не мог окончиться неудачей. Это просто невозможно!
Провиденс огляделась. Повсюду виднелись красивые китайские иероглифы, выписанные черной тушью на больших постерах, ширмы из резного дерева, страшенные копья из кованого железа, прислоненные к стене. И во всем помещении витал настойчивый запах риса с лимонным соком. Он напомнил ей, что она не ела с раннего утра. Если на земле и живет кто-то, способный научить ее летать, она найдет его только здесь. Она была убеждена, что тибетские монахи – которых она путала с монахами Шаолиня – были единственными, кто действительно способен левитировать. Когда-то она видела на канале «Арте», в самый глухой поздний час, репортаж об этом странном феномене. С помощью медитации им удавалось повелевать своим телом и даже нарушать законы физики. Их тела подчинялись только разуму. Она увидела тогда потрясающие демонстрации этого явления. Монахи спали, стоя на голове или опираясь всего лишь на мизинец. Они получали удары ногой в мошонку, не моргнув глазом. Они ходили босиком по раскаленным углям и ломали толстенные палки одним ударом локтя. И все это без малейших усилий, с недрогнувшими лицами. Если они могли проделывать такое, значит, без сомнения, могли взмахнуть руками и полететь. Ведь поднялся же Чан над полом у нее на глазах.
С той минуты, как она вошла в зал, до нее непрерывно доносились отдаленные звуки какой-то тягучей мелодии. Но то ли она уже привыкла к тишине, то ли кто-то слегка увеличил громкость – этого она не могла бы сказать, – музыка становилась все слышнее и слышнее. Нет, вряд ли, – она, конечно, ошиблась. Видно, это голод играл с ней злую шутку.
Где-то в дальнем конце монастыря звучала еле различимая мелодия, которую вели скрипки; она была как две капли воды похожа на «Беднягу» Хулио Иглесиаса. Прислушавшись, Провиденс действительно узнала сладкий голос звезды испанской эстрады. Однако что-то было не так. Испанец не пел, а скорее мяукал. Причем как-то прерывисто. Точно большая кошка, которой прищемили хвост дверью крупного парижского супермаркета в день распродажи. Однако вскоре почтальонша поняла, в чем дело: Хулио вовсе не мяукал – он просто пел по-китайски. И следующий куплет это подтвердил. Исполнялся именно «Бедняга», в этом сомневаться не приходилось.
«Не может быть», – подумала Провиденс. Неужели тибетские монахи слушают Хулио Иглесиаса? Откуда же они о нем знают? Разве философия этих людей не заключается в том, чтобы жить на обочине современности и общества? Как, например, живут амиши, к которым в «Свидетеле» попадает Харрисон Форд. Она попыталась убедить себя, что это просто наваждение, но с каких это пор голод стал вызывать у нее слуховые галлюцинации?
Из ступора ее вывел другой странный звук – шлепанье мокрых ног по татами. Обернувшись, она увидела, что к ней подходит приземистый монах атлетического сложения, ни в чем не похожий на троих прежних. Черное кимоно, короткие рыжие волосы и бородка того же цвета. Монах-инструктор напоминал Чака Норриса в азиатском варианте.
Под его рыжей бородой скрывалось костистое лицо, а вся фигура казалась высеченной из цельной гранитной глыбы. Ни рот, ни глаза не выдавали его чувств.
– Я – Мэтр-40. Но вы можете называть меня Чу Нури.
Чу Нури? Провиденс приняла было это за шутку, но, судя по виду этого человека, он был не расположен шутить. И она предпочла смолчать, подозревая, что этот самый Чу может одним щелчком заставить ее сделать тройной оборот вокруг своей оси, даже не дотронувшись до ее кружевных трусов.
– Может, я сообщу вам то, что и так известно, – сказал он без всяких предисловий, – но для полета нужно быть максимально легкой. Поэтому вам придется избавиться от лишнего веса.
На какой-то миг Провиденс испугалась, что этот китайский техасский рейнджер набросится на нее, чтобы срезать ребром ладони мякоть с ее бедер. Однако монах не сдвинулся с места. Видимо, он счел ее пятьдесят кило и аэродинамичную грудь вполне приемлемыми. Как и 90 процентов мужчин на планете. Что ж, уже хорошо!
– Раз уж мы заговорили об этом, нельзя ли мне съесть хоть что-нибудь, а то я просто умираю с голоду.
Последний раз я ела сегодня в 4:30 утра и вряд ли смогу сосредоточиться вот так, на пустой желудок.
– Ничего себе! Я вам толкую, что вы должны избавиться от лишнего веса, а вы мне о еде!
– Не беспокойтесь, я от еды не жирею.
Инструктор что-то сердито проворчал и нырнул в ту же дверь, за которой несколько минут назад скрылись его коллеги. И почти сразу вернулся, неся тарелку с дымящимся рисом и несколькими мясными фрикадельками. Одно из двух: либо этот монах был волшебником, либо дверца вела прямо на кухню.
– Ну ладно, пока вы будете заправляться, я вам изложу основные правила. Которые вы должны соблюдать совершенно точно.
– Точность – вежливость почтальонов, – сострила Провиденс, на что монах ответил ей непонимающим взглядом.
– Правило номер один: лучше всего взлетать из Австралии.
– Из Аффтралии? – переспросила молодая женщина, успевшая набить рот рисом.
Монах объяснил, что гравитация на земном шаре меняется от места к месту и что человек весит больше или меньше в той или иной его точке. Например, в Австралии люди легче, чем в других местах. По крайней мере, так показал смелый эксперимент трех американских докторов физических наук, которые совершили кругосветное путешествие, взяв с собой садового гномика, примерно как в фильме Жан-Пьера Жене «Амели»; так вот, они заметили, что по мере их продвижения гном показывал совершенно разный вес на одних и тех же походных весах: 308,66 граммов в Лондоне, 308,54 – в Париже, 308,23 – в Сан-Франциско, 307,80 – в Сиднее и 309,82 – на Южном полюсе. Следовательно, в Австралии он потерял около одного грамма. А это уже было достижение, вернее, потеря.
– Ну а вы, насколько я понимаю, собираетесь взлетать из Парижа, – продолжал он.
– Да. Пофкольку я не фмогу улететь в Фидней.
– Окей. Забудем о правиле номер один. Правило номер два: необходимо остричь волосы. Таким образом мы выиграем несколько граммов веса. Мэтр-50, пардон, брат Инь Ян с удовольствием обреет вам голову.
– Обреет? – в ужасе вскричала Провиденс, заплевав при этом мясными крошками кимоно мудреца. – По-флушайте, а нельзя ли потерять нефколько граммов на чем-нибудь другом? Меня бы, например, уфтроила такая коротенькая фтрижечка, как у Одри Хепбёрн в «Рим-фких каникулах», но чтобы меня обрили, как овцу или как Бритни Фпирс!.. Может, лучше начать ф ног, лобка или подмыфек…
Раздраженный сетованиями и дурными манерами своей ученицы, монах приказал ей молчать, щелкнув пальцами, словно раздавил муху на лету.
– Хватит плакаться! Особенно с полным ртом. Вы заплевали мне все кимоно своими фрикадельками! И это напоминает мне о правиле номер три: вам придется снять одежду.
– Вы хотите сказать: раздеться догола?
– Можете лететь в бикини.
– Ну, слава богу, что сейчас лето. Хорошо, такой вариант меня вполне устроит. А у вас тут найдутся бикини? И можно ли выбрать подходящее? И можно ли примерить? Этим тоже занимается брат Инь Ян?
– Купальник вам придется приобрести самой. Разве что вы предпочтете трусы с запахом горгонзолы.
Вот тут в гранитном блоке, заменявшем монаху лицо, впервые что-то дрогнуло. Надо же, оказывается, у этой каменной глыбы все-таки есть чувство юмора. В данный момент дела в монастыре шли неважно, и глупо было бы упускать случай продать кому-то несколько сырных одежек.
– Не обижайтесь, но у меня слишком чувствительное обоняние, чтобы носить такие наряды.
– Хорошо. Правило номер четыре: медитация, медитация и еще раз медитация! Любовь и целеустремленность. Много любви и много целеустремленности. Насколько я знаю, азиатская философия учит нас, что самое важное не цель, а средства. Самое прекрасное не в том, чтобы достичь вершины горы, а в самом подъеме наверх, ну и прочие глупости. Забудьте все это! Чтобы полететь, вам нужно сосредоточиться на результате. Вы должны думать только об одном: лететь, лететь, лететь и еще раз лететь. Как тот человек, которому не хватало денег на покупку вазы для жены, и тогда он вбил себе в голову, что должен победить в гонке «Тур де Франс» и завоевать кубок, вручаемый чемпиону. И пока он крутил педали, думал лишь об одном: как он преподнесет этот кубок своей жене. И выиграл гонку.
Почтальонша не знала эту историю. Как не знала она, правду ли рассказал монах или придумал все это, дабы подкрепить свои доводы. Но в любом случае это звучало вполне убедительно. Если не считать того, что сам трофей она находила безобразным.
– Что касается любви и целеустремленности, мне кажется, вы уже обладаете ими в полной мере. Так что давайте вплотную займемся медитацией. Вы женщина рассеянная, и вам следует научиться направлять свою энергию к одной-единственной цели. К благой цели. Но отнюдь не к той, к которой вы питаете чувства. Помните, вы должны думать только об одной-единственной объективной цели. О кубке «Тур де Франс».
Провиденс попыталась, но сразу поняла, что ей трудновато будет сосредоточиться на какой-то оловянной посудине. И решила, что найдет для себя более вдохновляющий предмет. Раз уж ей нельзя думать о своей дочке, к которой она питала слишком горячие чувства, она выбрала в качестве предмета медитации зад своего инструктора по зумбе, круглый, как арбуз.
Примчалась бригада санитаров, и Заиру срочно перевезли в отделение интенсивной терапии. Девочка была без сознания. Похоже, роковое облако поглотило ее целиком.
Соединенная с жизнью множеством пластмассовых трубок, она лежала недвижно, бессильно раскинув руки, как принцесса, настигнутая заклятьем злой феи, в ожидании врача, который мог бы ее спасти.
В суматохе она потеряла свою хрустальную туфельку, и если бы кто-нибудь взглянул на ее ножки, то увидел бы на левой ступне шестой палец, едва заметно шевелившийся, точно маленький земляной червячок.
После часовой медитации, во время которой Провиденс пришлось сплетать руки и ноги, как в игре в твистер, ей наконец было позволено передохнуть.
– Даю вам пару минут, можете расслабиться; пока я приготовлю последнюю игру.
Долгожданный отдых! Она и представить себе не могла, что сеанс медитации окажется таким утомительным. Придется ей, видимо, пересмотреть свои занятия зумбой с учетом этой новой гимнастики.
Тем временем Чу Нури включил большой телевизор, подсоединенный к игровой приставке последнего поколения, и загрузил в него игру, в которой нужно было заставить главного персонажа – курицу – летать и садиться на мишени, чтобы набрать очки. Еще не истекли две минуты расслабухи, а монах уже приказал Провиденс сесть перед экраном и поднять руки.
Молодая женщина в себя не могла прийти от изумления. Монахи осовременили свое учение видеоиграми! Сначала они провозглашают себя гарантами традиционных ценностей, буддистами и богомольцами, а миг спустя у них в кустах случайно обнаруживается игровая приставка! Это напомнило ей путешествие в Кению, где вождь местного племени масаев, сидя в темной хижине, слепленной из козьего помета, объяснял ей, как он и его народ питаются кровью антилоп гну, и вдруг лихорадочно завибрировал. Она было подумала, что он вошел в транс, – ей приходилось видеть подобное по телевизору, в передачах про африканских колдунов; но тут вождь сунул руку под свою красную накидку и преспокойно вытащил из-под нее – так, словно это было вполне естественно для деревушки, расположенной в четырех часах лета от любой цивилизации, – шикарный новенький айфон 4-й модели, чтобы ответить на «важный звонок». В тот момент Провиденс почувствовала себя обманутой и пожалела сорок долларов, которые выложила за визит к «дикарям, затерянным в кенийской саванне», а на самом деле жившим с комфортом, какой ей и не снился. Разъяренная почтальонша тотчас потребовала возмещения убытков, но африканец, судя по всему небезразличный к прелестям молодой европейки, имел наглость еще и сфотографироваться вместе с ней, чтобы тут же вывесить снимок на своей стене в Фейсбуке. Мир перевернулся с ног на голову! Не иначе как масайские туристы скоро заполонят гостиную ее сорокаметровой парижской квартиры с целью изучения французских нравов и обычаев!
