Текст книги "Ты, я и апокалипсис"

Автор книги: Роман Волков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 48 страниц)

Глава 27

Этим утром тетушка Мэредит потащила их с Брэдом на выставку. Сара была категорически против экскурсии на эту браваду, однако Брэд сказал, что не стоит в очередной раз расстраивать женщину и им пришлось отправится с ней. Мороз на улице был не такой уж лютый, однако Сара все равно оделась так тепло, как только могла. Толпы недовольных, казалось, с каждым днем становились все больше. Почти на каждом углу люди понатыкали палаточных лагерей, обвешавшись плакатами и фото юной Эми Лайнс. Они, как специально, подобрали самую пронзительную из фотографий, с которой она смотрит, как живая. От такого количество этих фотографий по всему городу, становилось неуютно, особенно при осознании того, что девочка эта уже мертва. Брэд каждый раз с грустью разглядывал эти фото, когда они попадались им по пути на выставку, а Мэредит, кажется, не обращала внимания, лишь четко шагая вперед и глядя куда-то в пустоту, зримую лишь для нее самой.

Еще спросонья Сара чувствовала себя неважно. То ли промёрзла, то ли больные легкие давали о себе знать при каждом проклятом вдохе ледяного зимнего воздуха. Ее трясло каждый раз, когда сухой кашель норовил вырваться из горла. Брэд не прекращал постоянно спрашивать, все ли в порядке. Не нужно ли зайти, выпить чего-нибудь потеплее, но Сара отвечала – нет. Как минимум потому, что ей не хотелось напрягать Брэда.

Потирая укутанную в варежку руку, Сара посмотрела на бодро бегущего рядом пса. Несмотря на подступающий лютый мороз, ему, казалось, было все равно. Собака бежала, петляя между ними и ругающимися на пса прохожими. Несколько человек собрались вокруг колонки, разбавляя какую-то смесь в пластиковых стаканчиках горячей водой. Из кружек вверх валил густой пар и пахло чем-то вроде цитруса.

Выставка проходила ближе к центру города и оттого им пришлось пробираться рядом с все разрастающимся палаточным лагерем. Разноцветные убежища бастующих, разбавленные людьми с плакатами и горящими бочками, как печами, оставляли неизгладимое ощущение дежавю. Саре вспомнилось, как толпа в Саванне уволокла ее неведомо куда и как ее чуть было не убили. От подобных воспоминаний ее пальцы дернулись и рана на ладони заныла. Девушка принялась растирать руку еще тщательнее, стиснув зубы от мерзкого ощущения, будто ее пальцы наполнились песком.

Протестующие с каждым днем все больше смелели и вот теперь Сара заметила огромные плакаты, требующие ответа лично от Атланты и министра Маккриди. Тут же люди изрисовали стены надписями, поливающими грязью всех, кого не лень, от свободной полиции до детишек, работающий молодежных партийных отделениях. Некоторые даже в такой мороз умудрялись не держаться ближе к кострам, а стоять и размахивая плакатами с призывами дать Атлантским детям то, что получила девчонка Лайнс, и скандировать о том, как они ненавидят происходящее. Толпа пугала Сару и она старалась держаться как можно ближе к Брэду и Мэредит, которые протискивались через людей. Пару раз ей пришлось схватить Брэда за руку, когда толпа чуть было не сносила ее назад. Брэд же, встретив несколько мужчин из тех, которых видела Сара у него на работе, поздоровался, вежливо пожав им руки и перекинувшись парой слов. Расслышать их диалог за шумной толпой она не смогла.

Ближе к границам этого столпотворения были другие лагеря. Полицейские посты. Они оцепляли людей, стараясь приставать ко всем, кто входит и выходит через заблокированные ими узкие улочки. К счастью компанию Сары это обошло стороной.

Зато ее внимание не обошло стороной очередной огромный плакат с изображением первого министра, гордо вывешенный на первых этажах одного из старых покоцанных небоскребов. Картинка была все той же приевшейся, что и на вокзале ее городка. Необычно было увидеть знакомые граффити на мозолящем глаза изображении. Девушка не смогла сдержать улыбки. Ну, хоть в том, что не она одна добралась до Мейкона целой и невредимой, она могла быть уверенна.

В этом бодром расположении духа она обнаружила, что их компания подобралась к выставочному центру, который казался явно запустевшим. Несмотря на активную пропаганду подростков посещать эти «патриотические мероприятия» было понятно, что люди, особенно в Мейконе, не рвутся смотреть на бравую историю народа Джорджии. Несущаяся вперед со своими билетами тетушка тут же подскочила к кассиру, немолодой женщине, с явным недоверием глянувшей на такое ярое желание поскорее попасть внутрь. На самом деле Сара тоже хотела попасть внутрь, вот только не из-за крайнего интереса, а потому что в залах наверняка было тепло.

Ей стало немного грустно от того, что она идет сюда только сейчас. Ведь Дейзи приглашала ее посетить что-то подобное. Конечно, выставка по масштабам уступала бы огромным павильонам, распростёршимся тут, но Дейзи наверняка тогда имела ввиду нечто подобное. И верно, лучше бы она сейчас побродила по этим скучным историческим павильонам с Дейзи там, нежели сейчас, в чужом городе, полным пугающих ее вещей, от толп бастующих, до подростков-живодеров в подворотнях.

Внутри выставочного центра их ожидали огромные залы и столько проходов в павильоны, что у Сары от путаницы разбегались глаза. Все они пестрили гордыми названиями, вроде «Аллея Героев», «Америка: вчера и сегодня», «Становление Республики» и тому подобное. Что удивительно, почти никого кроме них тут и не было. Какие-то два подростка прогуливались по залам, без особого интереса разглядывая голографические панорамы. На фоне тихо, ели заметно, играли назойливо въедающиеся в голову гимны. Звук труб и барабанов, ритмично сплетающиеся в своеобразный строевой марш ненавязчиво затуманивал рассудок, заставляя вливаться в весь абсурд выставки.

– Ну вот мы и пришли. Кто поблагодарит старушку Мэри за бесплатный вход? – помахав билетами, сказала тетушка.

– Спасибо. – хмыкнул Брэд. – Только вот мы с Сарой не так уж и хотели тащиться сюда.

– Я знаю. – нахмурилась тетушка, сложив руки на груди. – Но это не значит, что надо упускать шанс! Вам бы лишь сидеть дома, что за люди. – возмутилась она, и на ее лице дернулась скула с веком.

– Быстрей начнем, быстрей закончим. – прошептала Сара Брэду, напоминая ему его же условие, чтобы он не противоречил Мэредит.

– Верно. – кивнул Брэд, улыбнувшись. – Ну, Мэри, веди.

Тетушка пошла в первый попавшийся ей зал. В нем, казалось, была абсолютная пустота и только навязчивый ритм гимна как-то напоминал, что это место еще не забросили. Сара не сразу приметила в углу седого морщинистого старика, разглядывающего панораму летящих ракет. Он покачивал головой, причмокивая и что-то ворчал себе под нос. Сара медленно пошагала вперед, пока тетушка рассматривала голографическое изображение Статуи Свободы, что-то обсуждая с Брэдом.

В этом зале, судя по всему, была выставка, посвященная прошлому веку.

Вот изображения старых городов прошлого, так жутко переполненных людьми, что Сара не сразу поняла, что это не очередная демонстрация. Видимо, до того, когда ракеты выкосили большую часть Северной Америки, людей в городах было еще больше. Здесь же этому был посвящен целый стенд, в котором при приближении голос диктора начинал рассказывать о всемирном перенаселении, нехватке ресурсов и пропитания и, наконец, истощения запасов топлива и нефти. Люди хлынули в Америку с небывалой силой в надежде найти тут новый дом, очередной Рай для человечества, последний Эдем. Одна из последних стран, имеющая топливно-энергетические ресурсы конечно-же казалась всем лакомым куском. И от этого же пирога все хотели откусить как можно больше.

Дальше показывалось возведение прибрежных, а потом и внутренних «временных поселений» и того, как они стали тем, чем стали теперь. Сотни небольших городков, соединенных между собой паутиной рельсов. Локальные миры для таких, как Сара. Для таких, какой была Сара. Теперь она и представить себе не могла, как все это время жила практически в заточении в этом небольшом городе. По всей Америке их было так много, что вместо названий им давали порядковые имена, почти как у колоний. Это наводило на неприятные ассоциации.

На следующем стенде в голограмме словно оживала фотография. Ученые Бостона представляют первый в мире плазменный энергогенерирующий реактор с управляемым синтезом. По лицам этих умников в очках можно сразу сказать, что они были невероятно рады своему открытию. До сих пор все мегаполисы и поселения живут на этих огромных махинах, заключенных под землей. Гиганские реакторы перегоняют плазменные частицы, вырабатывая огромное количество энергии. Сара понятия не имела, как все это работает, а от сложных формул на стенде только рябило в глазах. Одно она помнила из школьной программы точно, все должны дружить с технократами Массачусетса, потому что только они и могут обслуживать эти реакторы. В свое время и производили их они. И именно поэтому сейчас все новости забиты военным вторжением Канады в Массачусетс. Пока все торгуют с Бостоном и кланяются им в ноги, канадский генерал просто решил забрать себе все, что нужно. Как гласили учебники истории в школе – тот, кто контролирует энергию, контролирует всю Америку. От того и шума столько.

После этого шла серия стендов о Тихоокеанской войне за ресурсы. На огромной голограмме был изображен старый корейский агитплакат, переделанный под современный лад. На нем верховная главнокомандующая Ким Сен Хён, облаченная в военную форму и большую меховую шапку, стоит, заложив руки за спину и глядя на зрителя своими маленькими злыми глазами. В ее зрачках, если приглядеться, намеренно изображен горящий огонь, словно отражающий то, на что смотрит женщина. У ее ног безликие корейские солдаты, на пустых лицах которых, словно в насмешку, изображены лишь две узких линии-глаза, маршируют на зрителя, исчезая и подменяясь все новыми и новыми бесконечными рядами. Сверху реют непонятные Саре иероглифы, перевод которых она не удосужилась прочесть. Вероятно, какие-то партийные лозунги.

Последующие стены целиком и полностью развивают эту тему, представляя посетителю официальную версию событий, в правдивости которой Сара не была уверенна. Призрачные голограммы корейских кораблей плывут по бушующему морю, окружая нефтяные вышки. Красные щупальца расползаются от Кореи на Китай, Японию и Монголию. Затем череда видеороликов демонстрирует вторжение в Европейскую часть континента и поглощение коммунистами Сибири, в попытках забрать последнюю Евразийскую нефть. На соседнем стенде важные старики в костюмах заседают в Пентагоне, голосуя за упреждающий удар, в случае подступления войск агрессоров к границам Соединенных штатов. После этого, панорама Тихоокеанских сражений за последние из нефтяных вышек. Огромные корабли, обрушивающие друг на друга град из снарядов. Щупальца коммунистов достигают западного побережья Америки, панорама сменяется на высадку безликих азиатских солдат на берега Калифорнии, Вашингтона и Орегона. Бесчинствующие бойни на побережьях. Сара помнила эти занудные уроки о сотнях сражений, в которых азиаты вгрызались в их землю, уже не из чувства жадности, а из чувства национальной вражды.

Все силы корейцев и их союзников, аннексированных и присоединившихся к ним лично, были направлены на то, чтобы пробить себе путь к технологиям реакторов, которые им, в отличии от Европы, намеренно отказывались продавать. Теперь тот, кто владел энергией, владел всем миром. Все последние капли нефти, которые коммунисты забирали себе, уходили на топливо для их танков и самолетов. Их жажда поддержания энергонезависимости своей страны превратилась в гонку за топливом для собственных боевых машин. Эта безумная ярость и алчность до топлива поражала бравых американских полководцев.

Наконец война достигла своего апогея. Корейские танки глохли посреди боя, а самолеты садились на экстренную посадку из-за того, что дозаправить их было некому. Война перешла в жуткие окопные бои на побережьях, в которой не было явного лидера. До того момента, как пресловутый Бостон не предоставил Вашингтону первые прототипы плазменного оружия. Солдаты в новехоньких экзоскелетах и броне из полимеров, украшенной символами былой Америки, шагают к берегу, выбивая из укреплений захватчиков. Выстрелы плазменных винтовок разносят их доты, подрывают здания и прожигают любую броню боевых машин. Ни танки-амфибии, ни окопы и лазы в земле не спасают коммунистов от расправы. Полагающиеся на быстрый захват налетчики и не подумывают о том, что им придётся пережидать войну в окопах, пока плазменные бомбы с беспилотников не выкуривают их оттуда замертво.

И вот в один решающий миг кто-то жмет на кнопку и мир рушится в огненную пучину. В небесах так много ракет, летящих со всех стороны, что со схемы на стенде, кажется, будто маленькую голубую планету оплетает паутиной. Старик у стенда молчаливо покачивает головой, причмокивая и потирая клюку в руках. Брэд с тетушкой тоже дошли до этой части выставки. Женщина замерла, глядя на панораму ракет, летящих в небе. Изображение ядерного гриба вспыхнуло и потухло. Лицо Мэредит дернулось и она вцепилась в сумочку, висевшую у нее на плече. Ее взгляд застыл на очертаниях рушащихся домов, обращенных в пыль в мгновение ока. Брэд тут же подошел к ней, положив руку на плечо.

– Пойдем, Мэри. – серьезно сказал он, взяв тетушку под руку. – Пойдем. – мужчина повел ее в другую часть зала, окинув Сару печальным взглядом.

Девушка еще немного осталась посмотреть на изображение, так сильно впечатлившее тетю. Старик с клюкой, стоящий рядом, посмотрел на нее, поправляя очки, скрывавшие за собой слезящиеся глаза. Сара поступила на шаг ближе, протянув руку к голограмме летящей ракеты. Изображение проскочило сквозь ее руку и она одернулась от неожиданности. Ракета вновь упала и картина ядерного гриба выросла на стенде в сотый, тысячный раз.

– Чудовищно. – процедил старик.

Сара не ответила ему, все еще разглядывая картинку. Она снова потянула руку, проведя пальцем по краю взрыва. Голографическая проекция забавно искажалась, превращаясь под ее пальцами в сочетание цветов и образов, словно изображение отразилось в разбитом зеркале.

– Чудовищно. – сказал старик громче, как бы пытаясь обратить на себя внимание и потер рукоять своей клюки.

– Вы что-то хотели? – глянула на него Сара, сказав это шёпотом, чтобы не нарушать чудесной тишины выставки, озаряемой лишь ели слышными мотивами гимнов и маршей.

– Нет-нет, ничего. – отмахнулся он, скорчившись и пошагав дальше, с трудом переставляя перед собой костыль. Сара пожала плечами, понятия не имея, что добивался этот мужчина и пошагала вслед за Брэдом в соседний выставочный зал.

Прибавив шагу, она пошла поскорее, чтобы нагнать его. Мэредит явно чувствовала себя нехорошо, ее шаг был неуверенный и она проходилась, потирая свои предплечья, словно обнимая саму себя. Брэд придерживал ее под руку. Старые детские травмы тетушки, верно, никогда не заживут. С какой бы пленяющей красотой не разрывались эти бомбы на экранах, то, что пережили люди на земле, Сара и представить не могла. А говорить об этом никто не любил, и особенно при тетушке Брэд эту тему явно не затрагивал и не собирался.

Этот выставочный зал был посвящен более современной истории, по большей части, истории республики. Здесь все прямо пестрило цветастыми плакатами всех мастей с первым министром, президентом, гербами партии и изображениями «гордого народа Джорджии, не покладающего рук в работе над нелёгким восстановлением цивилизации». Здесь были и знакомые ей плакаты с Маккриди и незнакомые, на которых был почивший президент Паттерсон, и даже какие-то другие государственные деятели. Именно из этого зала куда сильнее звучали гимны и музыка. Огромный плакат министра в конце зала, на вроде того, что были вывешены везде, наблюдал за людьми в павильоне и Саре жутко захотелось, чтобы кто-нибудь и тут осмелился его испоганить, пририсовав что-нибудь абсурдное.

Тут Сара расплылась в улыбке, заметив у одного из стендов Роуз, что-то с невероятно важным видом разъяснявшую Пинки, которая с планшетом в руках старалась поспевать записывать поток сознания журналистки. Роуз не заметила ее, продолжая что-то говорить, усиленно жестикулируя и всем своим видом обратившись к изображениям на стенде, зато Оливия тут же приметила девушку, оторвавшись от клацанья по клавиатуре планшета и начав ей махать.

– Мне нужно броское название. «Ложь, провокация и подмена истин: правдивые «подвиги» Бенедикта Маккриди.» Так и запиши. – сказала Роуз, взмахнув рукой и поправляя очки. Затем обернулась на Пинки, которая, явно забыв о своей обязанности писаря, направилась к Саре. – Ты записываешь? Стоп. Что? Оу.

– Сара-а-а! – расплываясь в улыбке, направилась к ним Оливия, так неосторожно размахивая планшетом, что тот, казалось, сейчас вылетит прямиком у нее из рук.

– Привет. – коротко ответила ей девушка, улыбаясь.

– О, и вам привет, мистер с серьезным видом. – обнажив свою детскую улыбку с щелью между зубов, глянула на Брэда Оливия. – И вам, эм, мисс. – кивнула она тетушке.

– А что вы то делаете на этой выставке показушного патриотизма? – удивилась Сара.

– Да я тут, как видишь. – подняла перед собой планшет Пинки. – на правах, как это говорится, блин? Девушки, которая с умным видом записывает все, что говорят.

– И даже с этой работой ты не можешь справится, не отвлекаясь. – упершись кулаками в бока, подошла Роуз, нахмурившись посмотрев на Оливию. Затем перевела взгляд на Сару, деликатно кивнув. – Здравствуй, Сара. А вы, я полагаю?.. – ее глаза переместились на Брэда.

– Брэд Кессиди. – кивнул он, поудобнее взяв Мэредит под руку. Женщина отвернулась, пряча часть лица, охваченную параличем и кивнула, прошептав что-то, что должно было значить приветствие к Роуз. – Сара моя… – он помялся, подбирая слова и глядя на Сару, чтобы найти подсказку.

– Это Брэд. – пожала плечами Сара – Я рассказывала тебе о нем.

– Стоп. – удивленно оглядел их Брэд. – Так это та девушка, которая доставила тебя сюда?

– Роуз Роудсон. – гордо отчеканила свое имя девушка, одернув утеплённое пальто и поправив густой пучок своих дредов на затылке. Подойдя ближе, она протянула ему руку. – Журналист и борец за права человека.

Брэд, от удивления опешив, спешно пожал ей руку, посмотрев на Сару озадаченными глазами.

– Вы та сама журналист Роудсон? – покачал головой он. – Вы ведете колонку в «Вестнике Мейкона»?

Роуз улыбнулась, якобы смущенно отведя взгляд, но тут же пришла в себя, вновь став серьезной и поправив воротник пальто.

– Да, это я. – кивнула она.

– Ваши статьи – лучшее, что есть в этой газетенке. – не переставая кивать, говорил Брэд, будучи удивленным таким знакомствам Сары. – Знаете, я читаю каждый выпуск. Ваш, как сказать, язык, очень интересный. А то, как вы описываете события Мейкона и, как бы выразится, ваши взгляды в целом. Они просто поразительны! Редко кто способен в наше время выдать такой спектр откровенно правдивых фактов, выставляя их поперек политики партии.

– Знали бы вы, как трудно мне проталкивать все это через цензуру, а еще через вредность и трусость нашего редактора. – улыбнулась Роуз, положив руки в карманы.

– А я Оливия Кейси-младшая. – сделала шаг вперед Пинки. – Но вообще-то для друзей я Пинки.

– Мы с вами так быстро стали друзьями? – приглядывался к ней Брэд.

– Ну, вы же, типа отчим Сары, да? – без всякого смущения сказала она. – А Сара моя подруга. Мы с ней, блин, почти сестры. Ну, только родители у нас разные. И мы не росли вместе, но знаете, это неважно! Вы такой здоровый мужик! Я думала вы поменьше, знаете, когда она говорила о вас. Хотя, у меня все мимо ушей пролетает. Однажды Роуз сказала мне, сходить забрать счета за оплату квартиры, и…

– Кейси! – прервала ее Роуз, поправляя очки.

– Ничего страшного. – сказал Брэд. – Я вижу, ваша подруга очень общительная. Мне нравятся открытые люди.

– А мне нравятся бургеры. – с искренней радостью от диалога, снова заговорила Пинки. – Я от них даже не толстею. У меня вообще талию можно, наверное, рукой объять. Хотите покажу? Я, блин, самая худая девушка во всем мире. Но не анорексичка! Просто очень худая. Но при этом не настолько, чтобы до костей. Просто знаете, я обожаю играть на гитаре, и вот однажды, моя мать сказала мне…

– Оливия! – снова одернула ее Роуз.

– Простите. – развела руками Пинки, растянувшись в улыбке.

– А что ты вообще тут делаешь? – спросила Сара у журналистки.

– Собираю материал для новой статьи. – ответила та. – Хочу выпустить что-то новое, громкое! Чтобы люди сразу обратили внимание на правду.

– Я обязательно прочту. – сказал Брэд.

Роуз обернулась к стенду, сделав пару шагов в его направлении и остановилась, разглядывая его. Брэд предпочел остаться в стороне, приобняв тетушку. Пинки же, почесав затылок, снова взялась за планшет. Сара подошла ближе к Роуз, разглядывая панораму. На мерцающей голограмме были здания, охваченные огнем. У их подножий возвышались баррикады из куч досок, мешков и какого-то хлама. Люди лезли через них, с палками и штыками бросаясь на полицейских. Голос диктора медленно и неторопливо, но с ноткой жёсткости в голосе, рассказывал о Мейконском восстании. Жестокости людей на улицах, пытках, повешениях и самосуде над полицейскими и представителями корпораций и чиновниками. Гордо заявлял о том, как «восстанию кровожадной несправедливости» был нанесен сокрушительный удар. План голограммы менялся и вот теперь на нем возникал современный Мейкон, словно дорисованный. На нем город отстраивался, прореденные бомбами здания покрывались строительными лесами и быстро излечивались от ран и вот уже печи «Дженерал Стиллворк» вновь на полную мощь работают, люди счастливо идут на заводы и производственные предприятия, а смеющиеся дети обнимают полицейских, нагибающихся к ним, выражая им слова благодарности за спасение от беспорядков на улицах. Затем возникает анимированный герб партии и девушка пускает в воздух расправляющего крылья феникса.

– Ну и мерзость. – фыркнула Роуз.

– Чудовищно. – прохрипел проходящий мимо стенда старик и вновь пошел своей дорогой.

– Как-то тут все слишком радужно. – вздохнула Сара, переступив с ноги на ногу и подойдя ближе к Роуз.

– Это не приукрашение, это откровенная ложь. – ответила ей та.

– Странно, что такому событию на всей выставке уделен лишь один стенд. – осмотрелась вокруг Сара.

– А чего ты ждала? – пожала плечами журналистка. – Хотела бы, чтобы Атланта устраивала тут светошоу о том, как все их уклады рушатся, когда народ устает от голода, нищеты и вечного контроля? Нет, они будут лгать, выставляя себя героями и уделяя этому настолько мало внимания, что неискушенный посетитель и не заметит ничего подозрительного в этой картине. Тут гербов и плакатов больше, чем истории Джорджии в принципе.

– Удивительно. – разглядывала вновь повторяющуюся запись на стенде Сара. – И как вообще они на такое решаются?

– Политика, как цирк, дорогая моя Сара. Меняется лишь время и место гастролей, а клоуны и представления одни и те же. – вздохнула Роуз.

– Красиво сказано. – прошел мимо Брэд, потирая плечо тетушки.

Они медленно пошагали дальше вдоль стендов, которые уже не отличались ничем особым. Здесь были истории молодежных организаций, своды законов, исторические записи заседаний министерств, истории корпораций и становления кредитной валюты, как основной в Джорджии и ее государствах-соседях и куча формальностей, которые никому не были интересны. Старик, все еще потиравший клюку теперь стоял у другого стенда. Точнее у места, которое им было. Оно выделялось тем, что пустовало в отличии от других, захламленных мусорной информацией, частей здания. Сара заметила стоявшего рядом с стариком пса. Она уже и не заметила, рассматривая все эти картины, как он пробежал прямиком досюда.

Направившись к псу, она присела на корточки, стараясь не обращать внимания на странного старичка.

– Что ты тут забыл, лохматый? – потрепала она пса за ухом. – Я уж из виду тебя упустила. Чем так привлек этот пустой стенд? Тем, что он единственный не мигающий тут страшными голограммами?

– Он не был пустым раньше. – возразил старик.

– Ну круто. – незаметно покачала головой Сара, заведя глаза. Этот старик ее, скажем прямо, напрягал.

– Тут стояла часть, посвященная Отто Хартманну. – причмокнул старик. – Гениальный был человек. А потом, уже несколько месяцев, если не год, как, ее отсюда убрали. Вот и пустует.

Пес тявкнул.

– Они удосужились убрать отсюда светило науки! – потряс указательным пальцем старик. – А сыворотка Хартманна в свое время спасла мне жизнь! Я бы сгнил заживо от лучевой болезни, если бы не этот святейший человек! Чудовищно! Просто чудовищно! Вот в мое время…

– Да-да, – встала Сара, постаравшись убраться как можно поскорее от начавшего разглагольствовать старика и поманила пса за собой. Она ушла достаточно далеко, прежде чем пожилой человек обнаружил, что собеседники покинули его.

– Может пойдем, Мэредит? – сказал Брэд, глядя на то, что женщина все еще немного дрожит и ненавязчиво прячет лицо за ладонью.

– Да-да. – прошептала та. – Еще секунду.

– Сейчас ходить по улицам достаточно опасно. – предупредила их Роуз. – Никогда не знаешь, что разворошит толпу.

– Люди злы на Атланту, полицию, Маккриди. – вздохнул Брэд. – Они требуют справедливости, но вы же знаете, что ее им никто не даст. И отбирать ее, как двадцать лет назад, они уже не решатся. Они выстроили такую систему, – кивнул мужчина на висящий напротив них плакат с Маккриди. – в которой возможность торжества справедливости стремится к нулю.

– Любая система, как стадо. Работает идеально, пока в ней не заведется паршивая овца. – колко отметила Роуз, поправляя воротник.

– Скажите это Бенедикту Маккриди. – вздохнул Брэд.

– Маккриди… – начала было Роуз, как вдруг опешила, замерев. Она резко развернулась, глянув на Сару и поправляя очки. Затем сняла их, протерев подолом пальто и снова одела. Зажмурила глаза, а потом снова посмотрела на Сару. – Так, стоп.

Все взгляды были обращены на Роуз. Пес сел на задние лапы, принюхиваясь к ней. Она осмотрела зал, переведя глаза на плакат в конце выставки, затем снова на Сару, снова на плакат и снова на Сару. Затем откашлялась, не отрывая взгляда от девушки и потирая толстый ободок своих очков, сказала:

– Мистер Кессиди. – взглотнула она, прикусив губу. – Вы не будете против если я одолжу у вас Сару на некоторое время?

– Что? – приподняла бровь Сара.

– Ты бы слышала, как это звучит! – посмеялась Пинки.

– И зачем вам? – удивленно спросил Брэд.

– Мне нужно… – Роуз опустила взгляд задумчиво, покачивая головой. – Мне нужно просто, чтобы она… Помогла мне немного. С работой.

– А эта ваша милая болтливая помощница плохо справляется?

– А? Что? – отречено бросила на него взгляд Роуз, взяв Сару под руку и потянув за собой. – Нет-нет, все отлично.

– Да не тащи ты меня так! Я и сама идти могу! – возмущенно взвизгнула Сара, затем оглянувшись на Брэда. – Я скоро вернусь домой! Главное ждите меня там! – Брэд удивленно посмотрел вслед девушке, а затем вопрошающе глянул на Пинки.

– Не обращайте внимания. – отмахнулась Оливия. – Роуз всегда ведет себя странно.

Пес пустился вслед за убегающими девушками, а Оливия, постояв несколько секунд рядом с Брэдом, пожала плечами и, убрав планшет в сумочку, перекинутую через плечо, застегнула куртку и бросилась вслед за девушками и псом, придерживая свою вездесущую шляпку.

– Классная шапка. – крикнул Брэд вслед Пинки.

– Благодарю. – уносила ноги та.

Быстро вырвавшись из выставочного зала, проскочив мимо все еще ошивающегося здесь старика, разглядывающего с ворчанием гордо висящие флаги республики, Роуз потащила Сару к выходу. Пес уже был наравне с ними, а Оливия второпях пыталась просунуть ладони в рукава своей куртки.

Холодный ветер ударивший в лицо после теплых залов выставки заставил глаза слезится. Наконец вырвав руку из хватки Роуз и остановившись, она возмущенно крикнула:

– Что случилось то? – однако ее голос затерялся в гуле толпы вокруг и Роуз не обратила на нее внимание, кажется, даже забыв, что только что сломя голову тащила ее куда-то. Снаружи толпа кричала, размахивая руками, плакатами и плавно расшатывалась по площади перед ними, оглушительно вопя. Сара зажмурилась, чтобы разглядеть на кого направлен гнев бастующих.

С небес донёсся оглушительный гул двигателей. Облетая обглоданные бомбами и покрытые старыми незарастающими ранами небоскребы, черные пятна скользили по небу, а их силуэты растворялись в лучах холодного зимнего солнца. Обогнув соседнее здание, самый крупный из них начал снижаться. В ушах заложило от рева огромных двигателей по бортам летательного аппарата. Синее пламя обжигало плазмой асфальт площади, явно не предназначенный для таких посадок. Другие черные пятна вслед за этим тоже убавили в высоте. Вальируя между зданиями, они окружали площадь. Их силуэты становились четче и Сара наконец могла рассмотреть их не прищуривая глаз.

Спаренные двигатели по обеим бортам ослепительно ярко горели изрыгаемой плазмой. Подвешенные на корпусах пулемёты и контейнеры с ракетами угрожающе глядели вниз, на людей-муравьишек вокруг. Если бы кто-то из них сейчас нажал на спусковой крючок, трупов было бы немерено. Для этих ракет вся толпа, как селедки в банке. И люди чувствовали это, их охватил страх. Бастующие пытались выбраться из круговорота толпы, но стоящие в переулках с щитами полицейские перегородили им путь. Плазменные двигатели машин сбавили рев, плавно переворачиваясь в горизонтальное положение. Они опускались везде, где хватало места. Крыши небоскребов, переулки, те места на площади, с которых подальше отбежала толпа.

– Вот же черт. – прошептала Роуз, сделав шаг назад. Засунув руку во внутренний карман своего пальто на груди, она обернулась на Сару и Оливию. – Камера работает, Кейси? – уставилась она взглядом в подругу.

– Всегда готова, мэм. – растянулась в улыбке Пинки, доставая из сумочки на боку небольшой прибор, который прикрепила к своему голографическому планшету. На экране тут же вспыхнуло изображение камеры.

– Сара, – серьезно впилась в нее глазами журналистка. – не высовывайся из толпы. Поняла?

– Может тебе стоит хотя бы объяснить… – начала было Сара.

– Оливия придержи ее и не забывай снимать. – резко сказала та и пошагала в толпу, пропихиваясь через толкучку тел на площади. Люди вокруг гневно кричали, другие затихали, а еще одни и вовсе принялись бесстрашно бросаться плакатами в стороны полицейских. Те наступили на особо буйных, выпятив вперед электрошоковые дубинки и выхватывая из толпы самых резвых, огревали их разрядами тока, уволакивая их ослабшие тела за собой и надевая на них наручники.