Текст книги "Овидий в изгнании"

Автор книги: Роман Шмараков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 27 страниц)

А во время экспедиции они начали по очереди умирать, и каждый умер в тот день, какое число показал ему безмен. Только один из них не умер – тот, кого был безмен.

– Ну, что, – благосклонно сказал средний, – бизарненько. Кровавый елизаветинец. Наследственный лаконизм при одновременной постановке больших социальных проблем. Еще чем раскрасишь сумерки?

– Тут вот, – нашел Семен Иванович, – про колодец.

– Про гиперпространство? – заинтересовался младший.

– Нет. На селе.

– Давай, – сказал средний. – Как человек, регулярно покупающий в магазине яблоки из колхоза «Плоды Содома», я сам не могу быть чужд сельской тематике и другим не позволю. Зачитывай, пока рот свеж.

СУХОЙ КОЛОДЕЦ

Жила одна семья: мама и двое детей, сын и дочь. Однажды мама заболела и умерла. Они ее похоронили, и сестра пошла в школу, а брат остался дома навести порядок. У них в тот день была контрольная по математике. Ее вызывает завуч и говорит: «Иди домой, у тебя там брат один остался, надо за ним приглядеть». Но она не послушалась, потому что хотела написать контрольную хорошо и исправить оценку в четверти. Перед уроком учитель ей говорит: «Сейчас все пишем контрольную, а ты иди домой, а контрольную потом напишешь». Но она осталась. После уроков приходит домой, а там никого нет. Она подумала, что брат с друзьями куда-нибудь пошел, и легла спать. Ночью ей снится, что ее брат сидит на дне сухого колодца, а сзади кто-то стоит и держит его за волосы. Она не успела разглядеть, кто это был, потому что от страха проснулась. На следующую ночь она опять увидела брата, а позади него стояла их мать. Увидев дочь, она сказала: «Ага, и эта пожаловала!» и дохнула на нее огнем. Девочка опять проснулась. Чтобы развеяться, она включила радио, и там сказали: «Чтобы увидеть во сне любимого человека, напиши на бумажке: „Поцелуй меня“ и положи под подушку». Она подумала, что это такой конкурс, написала «Поцелуй меня» и положила под подушку. Когда она уснула, то снова увидела брата, и у нее в руках оказалась бумажка с надписью. Он прочел и поцеловал ее, мать страшно закричала, и сестра проснулась, а когда она огляделась вокруг, то увидела брата. Он спал на своей кровати и стонал во сне, у него обгорели волосы. Она скорее разбудила его и велела собираться и ехать к бабушке. Садясь на поезд, они купили газеты и узнали из них, что их дом этой ночью сгорел. Бабушка их встретила с радостью. Гуляя в окрестностях, они нашли колодец и заглянули в него с фонариком, там не было воды, а на дне горели в огне человеческие кости. Они залили его водой и забросали камнями. Потом они остались жить у бабушки.

– В то время шла война между двумя странами, – пояснил младший. – Мать воровала людей и продавала их на органы одной из стран. А потом стала продавать и другой. Полосатые ноги выследили ее, она нажала кнопку и провалилась. Потом ее нашли в лесу с разрывом сердца.

– А ты почем знаешь? – осведомился средний.

– Ну, я был мал, – вспомнил тот. – Дыхание жанра опалило мои щеки.

– Вот оно что, – задумчиво сказал средний. – Иваныч, – обратился он, – скажи, пожалуйста, Терентий тебе зачем это дал?

– В целях восполнения, – сказал Семен Иванович. – Живо откликнувшись на нашу просьбу.

– Понятно. Типа сконструируй жанр. Кювье для дам, клыки к рогам и все такое. Правильно я излагаю?

– Василь, – упреждающе сказал Семен Иванович. – Он уважаемый человек. Ему Ахматова устало махала рукой.

– Гляди ты, – сказал средний сантехник. – Это она подавала ему знаки. И ей, скажи мне, удалось наладить связь?

– Нет, – сказал Семен Иванович.

– Контакт бывает затруднен различием культурных кодов, – заметил средний сантехник. – Если она сразу начала с критики символизма, пропустив таблицу умножения на семь, то был нарушен принцип последовательности в обучении. Так, значит, он тебе презентовал. А ты ему что?

– А я согласился.

– А ты согласился, – задумчиво повторил средний сантехник. – Скажи еще, Иваныч, ты никогда не думал о том, что согласие – высшая форма иронии?

– Василь, – с сердцем сказал старший, – я родился в тридцать девятом году. Ты сам посуди, было мне когда об этом думать?

– Да, ты прав, мне это в голову не пришло. Значит, ты это взял у него из каких-то иных, недоступных мне соображений.

– Сделаем из них приложение к роману, – предложил младший. – Вроде «Вы нам писали – мы прочли».

– Это когда будет к чему прикладывать, – резонно напомнил средний. – А пока что – готический парк, искусственные руины.

– Нощный вран на нырищи, – добавил старший.

– И тишина, – заключил младший.

– Еще кандидатуры в помощь романисту есть у присутствующих? Нет? В таком случае я сбегаю на восьмой, к Ивану Петровичу, – решил средний сантехник. – Если из школы он уже вернулся.

– Иди, – проводили его. – И повежливей там.

Ивану Петровичу меж тем было плохо.

«Вам, Иван Петрович, надо на разряд подавать, – сказал ему директор. – А как у вас с региональным компонентом?» – «Плохо у меня с компонентом», – подавленно сказал Иван Петрович. «Ну что вы, Иван Петрович, в самом деле, мы же вас знаем как творчески работающего педагога… Форсируйте этот момент. И открытый урок дайте». – «По компоненту?» – «Безусловно. И не затягивайте с этим. А то у людей создается негативное впечатление». Напуганный беседой, Иван Петрович не стал уточнять, кто эти люди. По дороге домой он в киоске «Роспечати» купил за пятьдесят рублей альманах местных прозаиков «Купырь-трава». «Последний экземпляр», – отметила продававшая эту продукцию женщина. Ивана Петровича этот апокалиптический комплимент оставил равнодушным. Дома он вынул альманах из портфеля и разглядел. На его глянцево-зеленой обложке был помещен оптимистический пейзаж с сельской радугой. Вступление от составителей призывало всякого раскрывшего читать негромкую местную прозу, суля читателю негромкие же, но действенные восторги. Подборки сопровождались фотографиями авторов пять на шесть и маленькими аннотациями; фотографии Иван Петрович разглядывал, ища в них зеркало души, а, следовательно, стиля, и аннотации прочитывал для первичных биографических и критических сведений. Тексты объемом более десяти страниц Иван Петрович отсекал с порога, вследствие чего, например, фрагменты известного нашему читателю романа А. А. Уцкого «Чей там след на завалинке», иллюстрированные автором в технике сепии, лишились случая попасть в школьную разработку. Среди прочего Ивана Петровича привлекла фотография, несшая на себе скромное и где-то привлекательное лицо писателя Прасковича. Вступительная заметка к его произведениям, набранная курсивом, что должно было указывать на стоящий над ней особый акцент, сообщала о богатом жизненном опыте писателя, а также выражалась о его творческой эволюции в том смысле, что он еще в 1988 году подвергся влиянию магической прозы Андрея Платонова, с радостью приняв ее в себя, а потом одумался и начал насмерть бороться с Платоновым за свою оригинальность, но у него не получилось. Иван Петрович проглядел несколько его рассказов и согласился с автором аннотации, что не получилось. Праскович, впрочем, подкупал его своим открытым и мужественным лицом с бакенбардами по моде семидесятых годов, а его проза остановилась на жанре чего-то маленького, что показалось Ивану Петровичу для преподавания удобным. Он выбрал один рассказик, почему-то называвшийся «Полная погибель», и прочел повнимательней.

Там содержалось буквально следующее.

ПОЛНАЯ ПОГИБЕЛЬ

Поздней осенью кто-то постучал в окно деду Пахомычу. Когда дед подошел к окну, через форточку выстрелили ему в голову. Дед Пахомыч был честный и не боялся умирать, и поэтому умер. Труп его тихо лежал ногами к окну, серому от дождя и тоски. Он не тлел, а день ото дня наливался исподволь какой-то застенчивой красотой, вдоль которой неподготовленный глаз скользил, ничего такого в ней не находя. Неизвестный таракан угнездился в левом ухе старика Пахомыча, вывесил желтые занавески на барабанную перепонку, и в ухе стало тепло и уютно, как в родительском доме, которого таракан не помнил, потому что был сирота, его отец был прусак, полный геральдических пережитков, и окончательно погиб при Седане. Когда наступала непогода и холодный ветер завывал у Пахомыча в ноздре, таракан плакал от печали и общей неустроенности житья в проходной квартире и, совсем сжившись со стариком Пахомычем, шептал ему в перепонку разные слова сомнения и жалости, веря, что дед слышит его и молча печалится. Так жили они вдвоем, оба одинокие, а за маленьким окном качались деревянные сосны и дубы. Что-то затаенно шуршало за печкою, но в комнату не шло: «Боится нас», – решил таракан, и его слабая грудь полнилась сознанием гордости. Ступали ходики на масляно-желтой стене, хотя кукушка забыла человеческие числа и только выла на луну. Круглая луна – она вдруг раздобрела после смерти Пахомыча, державшего ее в строгости, и почти не бывала месяцем, разве в очень голодный год, – с желтым сияньем вплывала в окно, заговорщицки подмигивала, скалилась. В селе хотели ее убить, потому что она резала овец, но всё жалели скинуться для нее на серебряную пулю, каждый умелец хотел взять ее простой, не в силах удержаться от соблазнительной думы, что он один тут совершает коллективный подвиг противостояния, имея шанс дожить до прихода неистребимой славы. Таракан не любил луны. Ему было тесно жить, а она словно смеялась над ним безмолвным смехом своего сияния. От нее ему снились видения, в них вещи приходили со своим сквозняком, как будто нося при себе открытую форточку, а когда уходили, сквозняк оставался без них и вился по кругу, замечая впереди свой путь по взъерошенному мусору. Он видел женщину, которая помогала другим женщинам рожать, она вкладывала роженице в ноздрю монету пять копеек, и та далеко выпрастывала шумное бремя. Равнодушная ласка выражалась на ее лице, всегда смотревшем анфас, в одной руке она несла двойной морской узел, а когда шла вдоль болота, из ее увязающих лодыжек выклевывались острые березовые листочки. Таракан не знал, достоин ли он таких видений или это попало ему в голову случайно. Когда приходила зима и не скошенная два года назад рожь прозрачно чернела на солнце, луну поутру примораживало у проруби на речке, где она заходила, и бабы, приходившие стирать белье, били ее вальками. Тогда кукушка, притаившись в глубоком механизме, глухо рычала от свирепости к темным бабам, а таракан пел обрадованную кантилену, топорща длинный ус. Пахомыч слышал все, но смирялся, потому что был мертвый. Ему не положено было ничего.

Да и я, человек в этих местах проходящий, – разве я не вплетен цепкой нитью в их сюжет? Хоть и казенная надобность привела меня сюда, заставляя переворачивать замшелые камни, отдергивая руки от сколопендр, и искать чего-то нужного в ухающей плоти болот, – разве и я не виновен отчасти в их неутомимых проделках, хоть вовсе не я стрелял в окошко Пахомычу? Что же мне делать, чтобы проходить по действующему миру органически, а не как нож через кисель? Никто не скажет, лишь молоком напоят и перекрестят в путь, – а на геологической карте таких сведений отродясь не давалось.

Иван Петрович посидел с задумчивым видом, прихлебывая чаю из стакана, а потом, страдая, достал общую тетрадь и принялся сочинять план урока по рассказу Ю. Прасковича. Потратив на это часа полтора, в течение которых он претерпел нечеловеческие муки, пытаясь сконцентрироваться на выполнении тактических целей и обучающих задач, он наконец отложил ручку и проглядел получившееся, как диспозицию баталии, которая обещает быть кровопролитной.

«Слушать другого, ухо свое подставляя ему…»

Урок по рассказу Ю. Прасковича «Полная погибель»

Цели:

– подвести детей к осознанию того, как важно быть внимательным к окружающему нас миру;

– познакомить со способами выражения авторского отношения к персонажу произведения;

– вызвать желание обсудить прочитанное;

– продолжить выработку умения развивать свои мысли посредством беседы, диспута, ответов на вопросы, выражать логическое отношение к происходящему.

Основная идея урока:

– Деятельное сострадание является выражением истинного уважения и к другому человеку, и к самому себе.

Оборудование урока:

– иллюстрации детей к притче «Полная погибель».

Методические приемы:

– слово учителя, эвристическая беседа, чтение эпизодов вслух, представление иллюстраций, работа над закреплением понятия о притче, самостоятельная работа над афоризмами, словарная работа.

Предварительная подготовка к уроку.

1. Прочитать рассказ Ю. Прасковича «Полная погибель» и другие рассказы по выбору учащихся.

2. Индивидуально-групповые задания: иллюстрации к рассказу «Полная погибель», ответы на вопросы, выразительное чтение эпизодов.

Эпиграфы к уроку:

По жизни ты без людей не пройдешь,

Не сдюжишь один на земле. С. Неомухо (современный местный поэт)

Я всегда хотел, чтобы что-то для других открылось. Ю. Праскович

Основной вопрос урока:

Какие нравственные заповеди оставил Ю. Праскович потомкам в своём рассказе «Полная погибель»?

Ход урока

Звучит песня В. Шаинского на слова М. Танича «На дальней станции сойду» в исполнении ВИА «Пламя» (негромко).

Слово учителя. Сегодня у нас, дети, с вами урок-торжество и, хотелось бы верить, урок-проникновение. Торжество потому, что нельзя буднично, как бы в суматохе дней говорить о настоящем писателе, который одновременно служит твоим земляком. Проникновение потому, что рассказ, над которым мы будем работать сегодня, – это нравственная заповедь Ю. Прасковича. Цель нашего урока – попытаться понять эту заповедь, основываясь на осмысленном чтении рассказа и глубоком, подготовленном разговоре о прочитанном.

Знаете, ребята, что совершать проникновение – это увлекательнейшее занятие. Человечество за историю своего существования много куда проникло: на разные континенты, острова, в жизнь древних цивилизаций, звезд, в различные законы природы, новые виды минералов и многого-многого другого… Столько всего уже было, что, кажется, что на долю современного человека совсем ничего не осталось.

Вы тоже так думаете? Может быть, есть еще тайны, которые нам предстоят? Интересно, а вы в своей жизни сделали хотя бы маленькие проникновения? Если да, расскажите о них.

(Ответная реакция детей на поставленные вопросы)

Вот видите, даже сейчас, если постараться, можно что-то открыть очень важное. Об этих простых, но мудрых обнаружениях повествует Юлий Праскович под названием «Полная погибель». Дома вы внимательно прочитали, и на уроке постараемся понять, о чем там речь.

К сегодняшнему уроку мы собирали материал усилиями четырёх групп: «инсектологов», «лингвистов», «эстетов», «поисковиков». У всех групп были конкретные задания, большая часть которых представлена на стенде «Добрый путь готовящимся к уроку». Но одно задание у каждой группы тайное: нужно было нарисовать иллюстрацию к конкретному эпизоду рассказа. (Каждая группа демонстрирует свой рисунок, ребята ищут соответствующий фрагмент повествования, дети выразительно читают его. Потом учитель показывает символический рисунок таракана в ухе и задаёт вопрос: «С каким фрагментом рассказа соотносится этот рисунок?»).

Итак, я приглашаю вас к беседе и размышлениям о прочитанном. Вам слово, «инсектологи».

Вопросы и задания, которые были предложены членам этой группы:

1. Найдите словесное отражение темы доброты. Какую правду о жизни знает Неизвестный таракан? Как она подтверждается?

2. Какую закономерность в отношениях людей можно вывести из выражения автора «разве и я не виновен отчасти в их неутомимых проделках»?

3. В рассказе мы видим отношение таракана к природному (луна) и человеческому (старик Пахомыч) миру. Об этом у Ю. Прасковича идет прямое изложение. Почему луна так жестока с тараканом, а он ее не любит? (Чтобы помочь ученикам быстрее прийти к выводу, можно обратиться к высказыванию Ю. Прасковича: «Животные – они же братья наши, в них наша боль и радость одоленья» или к высказыванию Ф. И. Тютчева «Природа знать не знает о былом»).

В процессе беседы учитель подводит детей к выводу о том, что таракан не такой, как сельчане, что у сельчан каждый сам за себя, поэтому они не могут победить луну, а для таракана жить – значит сочувствовать, что основные проблемы, поднятые в рассказе, – проблемы доброты и непохожести, а значит, ненужности Неизвестного таракана. Автор наделил таракана мудростью слабости и силой неразумия, заставив читателя верить таракану, сопереживать за него.

Слово учителя. А теперь посмотрим, какие слова использует Ю. Праскович для создания столь своеобразного художественного образа, какими чертами наделён в произведении рассказчик. В разговоре принимают самое активное участие «лингвисты».

Вопросы и задания, предложенные этой группе учащихся:

1. Найдите в тексте рассказа «лишние» слова, речевые повторы, просторечные выражения. Как вы думаете, в чём смысл их использования?

2. Укажите олицетворения, эпитеты, метафоры. Где именно их больше? Почему?

3. Как называет Ю. Праскович человека, хотящего в одиночку убить луну? Как он описывает женщину, помогающую другим людям рожать? Есть ли какая-то смысловая нагрузка в этих словах?

В беседе по предложенным вопросам учитель должен подвести детей к выводу о том, что рассказчик – человек неравнодушный, беспокойный, которому свойственны, как и герою, добрый взгляд на мир, делающий его детски-незащищенным, одухотворённость, вера в прекрасное будущее человеческого единения, который уверен, что лишних людей в сюжете не бывает, что человеческая доброта неиссякаема и всегда плодовита, что человек важнее всего.

Слово учителя. «Эстеты» продолжают разговор о прочитанном.

Вопросы и задания этой группе:

1. Найдите основные элементы сюжета: завязку, кульминацию, развязку действия. Почему само действие занимает в рассказе его меньшую часть?

2. Можно ли назвать точно время, когда разворачивается действие рассказа? А можете ли вы указать место действия?

3. Есть ли конкретные имена у героев? Как это соотносится с замыслом автора? Почему один Пахомыч имеет имя? Почему это не имя, а отчество? Что такое отчество?

Вместе с учителем учащиеся должны сделать вывод о том, что рассказ носит характер притчи, центром притяжения которой выступает образ умершего Пахомыча.

Слово учителя. Давайте вспомним, ребята, когда мы ещё сталкивались с притчами? В прошлую среду – помните? Что обозначает слово «притча»? Найдите значение термина в словарике в конце учебника. (Притча – иносказанье, поученье в примере, аполог, басня, или простое изречение, замечательное слово, апофегма.) А от какого слова, как вы думаете, происходит слово «притча»?

(Дети самостоятельно или при помощи учителя приходят к выводу, что от слова «притыкать».)

А как вы думаете, почему? Как вы понимаете русские пословицы «На притчу ума не напасешься», «Без притчи века не проживешь»?

Теперь мы подошли к ключевому вопросу урока: «Какие нравственные заповеди оставил Ю. Праскович потомкам в своём рассказе „Полная погибель“»? Я обещал вам проникновение на этом уроке и сдержу свое слово. Всем внимание! Слово «поисковикам». Слушаем содержание их домашнего задания: «Соотнесите рассказ „Полная погибель“ с хорошо известным вам рассказом М. М. Пришвина „Кладовая солнца“ и стихотворением Ф. И. Тютчева „От жизни той, что бушевала здесь…“. Что объединяет, а что, наоборот, противопоставляет эти произведения? Каков в них образ русской природы?»

Учитель направляет детей к мысли о том, что никто на земле не лишний, ничто не проходит бесследно, в груди последнего таракана живет целый мир волшебных дум, надо лишь вовремя разглядеть его; если человек дарит доброту, доброта неизбывна в мире, она согревает сердца людей, делает их жизнь светлее, все более и более усиливая веру в прекрасное.

Слово учителя. Сочувствие, сопереживание, сострадание – это важные свойства человеческой души. Но проявлять эти свойства можно по-разному (слова записаны на доске).

В чем проявилось сострадание таракана? (Он сжился с Пахомычем, говорил ему в ухо, отстаивал его маленький мир от враждебных вторжений луны, думал о себе с Пахомычем «мы», иными словами, стал ему близким, любящим человеком, настоящим другом).

Какое чувство вызвал у вас таракан, сумевший увидеть то, что до него никто не замечал?

Вывод: Поступок таракана – это деятельное сострадание, то, что дает человеку право уважать самого себя, что вызывает уважение со стороны окружающих (слова записаны на доске).

Мы должны постараться понять не только то, что как бы на поверхности этой притчи, но и ее скрытый смысл. Понять его может только внимательный читатель. Будем же внимательны – мы приближаемся к обнаружению… Эпиграфом к нашему уроку мы взяли слова Ю. Прасковича: «Я всегда хотел, чтобы что-то для других открылось». Ю. Праскович умеет всматриваться в то, что многим незаметно. И не только совершает для себя, но и помогает читателю. Можно, оказывается, делать и такие обнаружения: находить новую, не знакомую тебе ранее форму жизни, новое яркое существо. Жизнь такого существа может протекать незаметно для тебя, но это не значит, что её нет, что она неинтересна, что она легка и в ней нет проблем.

Любое живущее на Земле существо заслуживает и уважения, и того, чтобы оно было понято другим живущим существом (эти слова ребята ещё услышат в конце урока).

Давайте послушаем, как тянется к солнцу первый цветок весны, как рождается красота, подумаем, как велика воля к жизни.

Снова звучит песня «На дальней станции сойду»

Дети выразительно читают отрывок из рассказа «Полная погибель» („Когда наступала непогода… и его слабая грудь полнилась сознанием гордости“). Песня «На дальней станции сойду» разрастается, охватывая все помещение, на ее фоне читается последний абзац рассказа.

А сейчас вопрос-загадка. Надеюсь, вы внимательно прочитали афоризмы в раздаточном материале. Какой из них вы могли бы использовать в качестве вывода по уроку? Запишите, объясните свою позицию. Созвучны ли эти мысли нашему сегодняшнему разговору?

Средство от несправедливости – забыть о ней. П. Сир (древнеримский поэт).

Кто не отзывается на зов, отказывается от того, за чем его зовут. (Суахили – народ, живущий в Африке).

В доме без жильцов – известных насекомых не обрящешь. К. Прутков (группа людей).

Поэзия – это искусство, при помощи которого поэт располагает возбуждающие представления и соединяет действенные суждения таким образом, что малое обращает в великое, а великое – в малое и красивое облачает в безобразные одежды, а безобразное заставляет сиять в красивом обличье. И внушением силы гнева и чувственности так подстрекает, что благодаря этому внушению темпераменты людей повергаются то в экстаз, то в депрессию, и это становится причиной важных дел в устройстве мира. Низами (персидский и таджикский поэт).

Пока дети записывают афоризм, звучит песня В. Шаинского.

Вопрос учителя. Что является неотъемлемым правом любого живого существа на Земле?

(Любой живой организм на Земле заслуживает, чтобы окружающие выслушали его, поняли, посочувствовали.)

Что значит понять?

(Понять – значит «услышать» переживания, мысли другого, разделить его чувства, «приоткрыть» своё сердце.)

А просто ли это?

(Понять другого непросто. Для этого надо иметь особое душевное свойство, надо приложить усилия, надо совершить поступок.)

Именно умение понять другого вызывает уважение окружающих и за это можно уважать себя.

Снова звучит песня В. Шаинского.

А теперь настало время дать домашнее задание:

1. составьте кроссворд по рассказам Ю. Прасковича, написанным для соседских детей;

2. составьте викторину о жизни и творчестве писателя;

3. подумайте на тему: «Согласен ли я со словами Федора Ивановича Тютчева, что „Природа знать не знает о былом“, и почему?»

4. расспросите своих родных, были ли в их жизни маленькие, но очень важные для них проникновения. Если взрослые не возражают, расскажите об этом в классе.

Словарь

И́сподволь – помалу, помаленьку, не вдруг, легонько. «Исподволь и сырые дрова загораются» (народная пословица).

Геральди́ческий – прил. от слова «геральдика» – вспомогательная историческая дисциплина, занимающаяся изучением гербов.

Седа́н – город на северо-востоке Франции, в департаменте Арденны, на р. Мёз (Маас), близ границы с Бельгией. 18 тыс. жителей (по данным на 1954 г.). Шерстяная промышленность, производство бархата, ковров.

Хо́дики – стенные часы упрощенного устройства с гирями.

Ре́зать (овец) – загрызать. «Хлеб-соль ешь, а правду режь» (народная пословица).

Выпра́стывать – опорожнять что-либо, выливая, высыпая содержимое.

Валёк – плоский деревянный брусок с ручкой для выколачивания белья при полоскании или для катания белья на скалке. «Вши воду видели, а валек люди слышали» (народная пословица).

Сколопе́ндры – семейство губоногих многоножек. Длина до 30 см, тело состоит из 25–27 сегментов (по данным на 1954 г.), на которых, кроме первого, по две хорошо развитые ножки; первый сегмент несет пару мощных ногочелюстей, у основания которых расположена ядовитая железа. Питаются мелкими беспозвоночными. Будучи обеспокоены человеком, кусаются. Укусы крупных тропических сколопендр могут быть смертельными. На территории бывшего СССР укусы сколопендр смертельными не являются.

После этого Иван Петрович с отвращением посмотрел на себя в зеркало и лег спать. О том, что ему снилось, мы не будем рассказывать из сострадания к работникам наробраза.

Он назначил открытый урок и утром того дня, когда к нему собрался зайти средний сантехник, провел этот урок в девятом классе. На первом часе они с детьми, прочетшими дома кто как мог рассказ Прасковича, в общем удовлетворительно освоили его нравственные заповеди, а на втором Иван Петрович дал им по тексту изложение с элементом сочинения. После этого он повел отборных детей на областную олимпиаду по литературе в пединститут, а обсуждение увиденного на уроке перенесли на завтра. Детей он привел на регистрацию, проследил, чтоб взяли талоны на обед, а потом пошел слушать вступительную речь от лица пединститута. Лица еще не было в аудитории, все его ждали, разговаривая о своем; он пошел на заднюю парту, там сидели три преподавателя филологического факультета, с которыми Иван Петрович был знаком шапочно. Они поздоровались, Иван Петрович забился в угол, а те продолжали беседу.

– Вы слышали, кстати, как Сойко сдавала госэкзамены? – спрашивал один. – Странно, как это вас обошло… Ну, тем лучше. Взяла шпоры у кого-то из подруг. Там, ясное дело, сокращения. В частности, великий Фердинанд де Соссюр умален до буквосочетания Фердесос. Сойке, ясное дело, глубоко фиолетово, она ни того, ни этого лингвиста не знает. Достается ей соответствующий билет, она выходит и начинает рассказывать, что в своих фундаментальных трудах выдающийся Фердесос глубоко развил, широко обосновал, то да се. Комиссия, пока не сообразила, кто это, который развил и обосновал, была некоторое время сконфужена, что им предлагается неизвестный, но великий, по всему судя, человек. Потом-то додумались, конечно. Желающие могут представить себе реакцию. Валентины Павловны особенно.

Остальные полуприкрыли глаза для удовольствия и представили реакцию Валентины Павловны. Это представление заняло несколько минут.

– М-да. Это мне одна девица рассказывала про Дракулу, который послам прибил тапки к голове, – тихо смеялся другой, преподававший, видимо, древнерусскую литературу. – Я ее спрашиваю: зачем? Не знает. Чужие шпоры, опять же. Тапки вместо шапок. Смысл пропадает начисто – но пластику-то, пластику представьте себе! Тапки, положим, с помпончиками, цыплячьего цвета, покачиваются на ушах при ходьбе… Не картина ли?

Остальные двое согласились, что картина.

– Кстати, тут Митя Пазюкин сдавал, – продолжал тот же рассказчик. Остальные сделали выражение лица, означавшее, что Пазюкин им небезызвестен и что этапы его неординарной судьбы где-то пересекались с их этапами. – Вопрос у него был «История открытия и публикации „Слова о полку“». Сидит, дышит. Говорю: ну чего, Митя, скажете? Он: «Мусин-Пушкин издал „Слово о полку Игореве“». Длительное молчание. Сидит и стегна жмет, как выражается былина о Ставре Годиновиче. Наконец открывает рот и прибавляет: «Перед смертью Мусин-Пушкин издал еще несколько слов». Тут я заплакал. Красивыми мужскими слезами. Давайте, говорю, Митя, зачетку и идите, поставлю я вам зачет, потому что никто на моей памяти не умел очертить биографию Мусина-Пушкина с таким потрясающим лаконизмом. Ушел, родимец, спасибо сказал.

– Молодец, – отметили двое. – Благодарность – достоинство великодушных.

Иван Петрович отодвинулся подальше. Ему их забавы были чужды и заботы неясны, и Пазюкина он не знал. Он достал горку изложений с элементом сочинения и приготовился их читать. Над ухом у него еще жужжали филологические голоса. «Магазин „Гелиос“, – кипятился один, – а вдоль вывески изображена фурия с факелом, летит и машет. Они минимально представляют себе иконографию Гелиоса?» – «Витя, ты не находишь свой вопрос комичным?» – «Ладно, а этот галантерейный девиз – „Белье, которое влюблено в Вашу кожу“? Это что? Кентавра мстящий дар? Черт ее знает! Ты, Николай Степаныч, пойдешь покупать белье, влюбленное в твою кожу?» – «Пожалуй, остерегусь. Убедил». – «Ну, я понимаю, невежество. Но какая точность попадания пальцем в небо! Ты видел рекламу салона-магазина „Медея“?» – «Да, что-то такое по ветру болталось…» – «Это, Коля, не что-то такое, это „Оденьтесь красиво в одежду из кожи!“» – «Ты прав, есть некоторая натяжка…» – «Твоя склонность к эвфемизмам… Даже Теодорих – что Теодорих, даже лангобарды, я думаю, и те понимали, что нельзя салон одежды называть „Медея“! Неудобно перед сюжетом!» – «Ну, я бы не переоценивал лангобардов. Они поклонялись черепу козы и красили бороды в синий цвет. Себе и другим. Очень, очень неприятные были люди». – «Ну, хорошо лангобарды, но Теодорих! Теодорих же не называл так бутиков в Равенне!» – «Ну, во-первых, это не факт, успехи археологии скажут свое слово, а во-вторых, тут на остановке есть продуктовая палатка „Армагеддон“, почему она не вызывает твоего протеста?» – «Я там не покупаю. Откуда мне знать, какой из сторон она принадлежит…»

Иван Петрович отрешился от Теодориха и вытянул из стопки тетрадь Артема Арзнова, с душой украшенную вырезками из японских комиксов. Текст там содержался следующий.

ПОЛНАЯ ПОГИБИЛЬ

Старый Пахомочь умер, когда шел к форточке. Он хотел ее открыть, что-бы подышать воздухом, но его убили из-за нее. Он протянулся на полу. Но не растлевался он. Наоборот был даже более красивее, чем раньше, и мог бы любово красавца заткнуть за пояс. Какой-то ни кому не известный таракан завел у старого Пахомыча в ухе гнездо и прикрепил к нему шторки из какого-то жолтого материала. Он один поселился. Его отец погиб в приседании. Он жил в проходной квартире и шепчет ему в ухо, когда по той улицы гремит буря. Им хорошо вдвоем.