Текст книги "Бог бросил кости. Том 2 (СИ)"

Автор книги: Роман Литий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

IV. Глава 4. Жизнь и смерть

– Как думаешь, Линис, – спросил Персиваль, – много нас таких? Тех, кто помнит?

Два Рыцаря тёмными силуэтами вырисовывались на фоне звёздного космоса. Небольшую каюту, принадлежавшую Линис Айварсен, освещал лишь тусклый свет, проникающий сквозь стеклянную стену. В безмолвной тишине голоса почти шепчущих собеседников казались островками смысла в неизведанной бесконечности.

Линис хихикнула.

– О Набла, Персиваль, – сказала она так, будто каждое слово её было масляным пейзажем. – Когда уже ты начнёшь задавать мне вопросы, на которые мне будет легко дать ответ?

– Во время Второго Забвения я находился рядом с ним, – Персиваль стоял у окна, вглядываясь в полосу Галактики. – Он сказал, что я буду единственным, кто сохранит воспоминания.

– Неужто ревнуешь, о Рыцарь? – Линис, качнувшись на краю кровати, закинула ногу на ногу.

– Он бы стёр и мои воспоминания, если бы не Серанэт, – продолжал Персиваль, словно не услышав слова Линис. – Выходит, меня спасли, но остальные помнящие были ценны Агмаилу неизменными. Это Лориан и ты – как минимум.

– Ты сегодня неслыханно многословен, право, – отпустила Линис ещё один комментарий. – Я могу тебе сказать, почему мои воспоминания ещё при мне. Просто я тоже стала частью исследований Чарльза, а Агмаилу их трогать запрещено договором. А если говорить о Лориане, то тут всё куда интересней – интересней потому, что я не имею ни малейшего представления, что это за человек на самом деле.

Персиваль не ответил. Он невидящим взглядом смотрел в глубину космоса, медленно поворачивающуюся навстречу вращению орбитальной станции. Присутствия он не чувствовал – а это значило, что мыслить можно было свободно. Если и Линис, и Персиваль остались нетронутыми Вторым Забвением только благодаря Серанэту, то Лориан действительно выбивался из списка, ведь с Богом Верности он даже ни разу не встречался. Однако кое-что не давало Персивалю покоя: в тот день Агмаил намекнул, что заранее знал, кем вырастет Лориан и когда он появится. Значило ли это, что Лориан – куда более важная фигура в жизни Айлинерона, чем просто Рыцарь с необычным прошлым? Пока Персиваль дал этому факту класс вероятности С – близкий к шансу выпадения решки.

– Персиваль, – голос Линис осторожно раздвинул пелену тишины. – Он ведь назвал тебя своим другом, так ведь? – Персиваль кивнул. – Каюсь, я до последнего не верила ему, считала его безумцем, – слова Линис звучали необычайно обеспокоенно. – Он знал, что это так, и простил меня за недоверие – но так не прощают друзей, Персиваль. Он говорил со мной, будто хвалит за едва заметную разумность, как говорят с детьми. Он не воспринимает меня равным себе, поэтому я уповаю на твою помощь.

Персиваль обернулся. В звёздном сиянии каюта выглядела таинственно, и силуэт Линис с её длинными распущенными волосами казался неестественно сказочным.

– Он страдает, Персиваль, – сказала Линис. – Я чувствую это каждый раз, когда слышу его. Он просил тебя оберегать этот мир, но думал ли ты, чем для него являются две его планеты? Персиваль, Анрион – всё, что у него есть, и эти слова – его просьба о помощи. Он одинок, но не мне целить этот недуг. Я прошу тебя – помоги нашему Богу. Тем более, что в любой момент нас может не стать.

***

Бесцветной каплей Прокси висела в воздухе рядом с Лорианом. Он видел её очертания, но стоило попытаться разглядеть поверхность – та пропадала в белёсой дымке. Почти две тысячи лет назад человек по имени Адам Дзерет создал суперкритическое стекло – агрегатное состояние вещества на грани между стеклом и газом – и за это изобретение ему было позволено взять себе имя величайшего творца Земли, Адама Грея. Лориан подозревал, что Прокси была покрыта именно этим материалом.

Белёсая капля была очень похожа на своего создателя, чей ускользающий от всякого анализа разум всегда был на шаг впереди. Лориан не знал, существуют ли подобные объекты, которые были дарованы другим людям. Но, без всякого сомнения, этот жест Агмаила был важнейшим испытанием в жизни Лориана, значащим куда больше, чем просто доступ к воспоминаниям Бога Разума.

Лориан вздохнул и подобрал под себя ноги на кровати. Сила Кориолиса, неизбежный порок всех кораблей, которые имитируют гравитацию центробежной силой, сварливо дёрнула Рыцаря в сторону за его резкое движение, но стоило тому замереть – пропала. Лориан настойчиво посмотрел на бесцветную каплю, покачивающуюся в воздухе.

В одном он был точно уверен: капля представляла опасность, только если дать ей синхронизоваться с нейрой. При этом единственная польза, которую она могла принести, тоже требовала нейроконтакта – и в этом заключалась главная беда. Надо было каким-то образом при первом же контакте и избежать атаки, и вынуть всю информацию.

«Я должен получить информацию – я должен коснуться Прокси – при касании Прокси совершает атаку: атаки не избежать. Я должен отразить атаку – необходимо подготовиться ко всем возможным вариантам – Агмаил может придумать то, до чего я не додумаюсь: необходимо либо достичь уровня Агмаила, либо узнать наверняка…»

Напряжённые мысли Лориана потревожил странный стук. Четыре удара прозвучали подряд – и тишина. Лориан затаил дыхание и напряг своё восприятие: использовать зормильтоновский модуль для анализа материального мира за пределами видимости стало уже рефлексом. Лориан закрыл глаза и почувствовал пол, потолок, стены; турбулентные потоки воздуха, потревоженного дыханием, предстали ему единой картиной в трёх измерениях. В комнате не поменялось ничего – но за дверью кто-то стоял. И стук раздался снова.

Секунда потребовалась Лориану на то, чтобы решить, что делать. Ещё секунда – на то, чтобы установить модулю программу атаки человека за дверью по команде. А затем, не сводя глаз с прямоугольника двери, Лориан дал ей команду открыться.

– О, неужели я тебя так сильно напугала? – спросила женщина за порогом в ответ на напряжённый взгляд Рыцаря.

Женщина выглядела крайне необычно. Длинная юбка, корсет, на плечах – чёрный платок с узором тёмного золота – и фиолетовые глаза смотрели на Лориана с лёгким беспокойством.

– Зачем вы стучали по двери? – настороженно спросил Лориан, готовый в любой момент активировать модуль.

– Хотела войти, – ответила женщина непринуждённо. – Было бы грубо открывать твою дверь без предупреждения. Тем более, она была заперта.

– Почему вы не… – Лориан оборвал речь на полуслове, когда смог сопоставить все факты воедино. – Вы ведь Флевис, Богиня Знаний?..

– Можно просто Эвелин. И всё-таки, я могу войти? – спросила Флевис, склонив голову.

Лориан вдруг осознал, что сидит на кровати перед человеком, лично видевшим Первого Наблу – вскочив на ноги, он отключил программу атаки в своём модуле и проговорил:

– Конечно. Если я открыл вам дверь, это значит, что я готов вас впустить.

Эвелин улыбнулась и медленно прошла к окну. Взглянув на песчано-зелёный пейзаж, изрезанный капиллярами кроваво-красных рек, она тихо вздохнула.

– Выходит, ты Лориан Северис, – сказала она с улыбкой. – Франц очень лестно о тебе отзывался. Удивительно, что совершеннолетие у тебя ещё впереди, хотя слава твоя облетела весь Анрион. Не думал ещё, какое имя себе возьмёшь?

Лориан отвёл взгляд и сжал кулаки.

– Я не планирую менять имя, леди Флевис… Эвелин, – ответил он.

– Как знаешь, – Эвелин пожала плечами. – Редкий человек остаётся доволен своим именем к совершеннолетию, и тем ты удивительней. Можно узнать, кто дал тебе его и отчего же оно так важно твоей душе?

Взгляды Лориана и Эвелин снова встретились: стали сдерживаемой ярости коснулась мягкая заинтересованность.

– Я сражаюсь ради того, чтобы все люди жили в покое и справедливости. Я ненавижу Атексетов за то, что они посягают на нашу свободу, на наши миры. Я осуждаю мир, где людям приходится страдать сегодня, чтобы избежать страданий завтра. И я не принимаю решение Агмаила, которое обрекло тысячи людей на жизнь во тьме куполов Дна. Имя это дал мне отец, он же и научил меня – в любое время у человека всегда должно быть представление, как именно мир вокруг него может быть лучше, чем есть сейчас. Это представление я имею, леди Флевис. И имя моё есть символ того, что я от него не отрёкся.

– Ох, дитя моё. Имя тебе не Лориан – ты сама Совесть Вселенной…

Эвелин улыбнулась, прикрыв глаза, подобно Францу: но за этой улыбкой не чувствовалось ни тайны, ни угрозы – наоборот, Лориан почувствовал, будто его ярость, возникшая из болезненных мыслей, медленно сменяется умиротворением. Это умиротворение не было омрачено покалыванием присутствия – и Лориан отметил это.

– Вам ведь что-то было нужно? – осторожно спросил он. – Зачем вы пришли?

Эвелин приподняла бровь, взглянув на Прокси.

– Мне? Я просто пришла взглянуть на тебя, только и всего, – ответила она. – Через пять часов Рыцарям предстоит битва, а я улетаю последним шаттлом на Кубус. Возможно, это последняя возможность познакомиться с тобой.

И тут Лориана посетило странное чувство – оно было подобно тревоге, но словно не имело под собой основания. Он задумчиво посмотрел в окно вслед за взглядом Эвелин и сказал:

– Агмаил позволил мне помнить прошлое. Я помню Франца, помню, как Левен считался обителью Атексетов. Вы ведь близки ему? Почему тогда это благословение пало на меня?

Эвелин выслушала Лориана тихо, не совершая ни движения. В тихом сиянии отражённого от Левена света она вздохнула и закрыла глаза.

– Это не благословение, дитя моё, – сказала она наконец. – В нашем мире память об истине причиняет помнящим лишь боль. То, что он сохранил её тебе, означает, что ты избран нести на себе боль этого мира…

***

«Избран нести на себе боль этого мира».

Истребитель отделился от транспортного корабля, и мысли Лориана заполнила буря ярких ощущений. Среди зрительных образов, сигналов связи, информации о состоянии Истребителя почти не оставалось места лишним мыслям. Но слова Эвелин дьявольским рефреном возвращались к Лориану снова и снова.

«Ты избран нести на себе боль этого мира…»

«Сформировать мультиплеты», – раздался в мысленном пространстве голос капитана Алери, и каждый отряд, состоявший из пяти Рыцарей, разделился на группы по два и три Истребителя. Новая тактика, предложенная адмиралом Рутилом – хладнокровный эксперимент, который позволит выяснить особенности мышления Атексетов. Врагу предоставляется выбор – сосредоточить силы на двоих или троих; если бы группы были одинакового размера, разницы бы не было, однако сейчас результаты боя могут дать важную информацию о свойствах психологии Атексетов.

Лориан находился в триплете: капитан Алери был ведущим, Борс нёс комплементарную бомбу, а сам Лориан служил поддержкой. В дуплет же объединились Гвен и Гидеон – Персиваль уже давно заметил, что они отлично работают в команде, и охотно согласился на их предложение организовать боевую пару. Рыцари снова применяли тактику Небоходца: прорваться сквозь оборону оппонента – сбросить бомбу – уйти.

Налетела туча вражеских дронов, и Истребители закружились в разрушительном танце. Всё-таки, мало что поменялось с приходом настоящих Атексетов – дроны всё так же легко разрушались роторным огнём. Война за судьбу Анриона мало чем отличалась от игры, которую Агмаил разыгрывал три тысячелетия, и это внушало Лориану странное чувство меланхоличного фатализма: исход предрешён, Война не опасна, и этот бой – лишь одинокая капля в бесконечном море извечного штиля. Однако…

«Запрос Мениск, дуплет в окружении. Повторяю…»

Дроны Атексетов работали более агрессивно и безрассудно. Нередки были случаи, когда они сталкивались друг с другом лишь для того, чтобы рассыпаться тысячей осколков и повредить технику Айлинерона. А ещё – стоило Атексетам понять, какую угрозу представляют Истребители, как дроны стали набрасываться на них плотной тучей, буквально погребая их под горой собственных обломков. К пятидесятым суткам войны из шестидесяти Истребителей было потеряно девять.

«Северис, на опережение. Сорин, имитируй лидера», – Персиваль обратился к своему триплету, и Истребители разлетелись в разные стороны. И тут…

«Перегрев системы, сильные помехи!» – передавал в эфир Лорикс вместе с тем, как Борс сообщал о том же. Обшивка едва не плавилась, фотоника на миг вышла из строя, с недовольным вздрагиванием вернувшись в рабочее состояние. Истребители сбились с курса, когда какая-то неизвестная сила рывком дёрнула их туда, откуда они только что разошлись. Критическая система всех трёх Истребителей перекачала избыток тепла в водородную капсулу и отстрелила её; это затратило немало энергии, но позволило предотвратить фатальный перегрев.

«Что это было?» – спросил Лориан, когда смог вернуть контроль над Истребителем.

«Фуко-снаряд, – ответил Борс. – Странно, что они не использовали такие раньше».

«Зарегистрировать, бой продолжать», – отдал приказ Персиваль.

***

«Если Война будет продолжаться в том же духе, через полтора года все Истребители будут уничтожены», – тихий мысленный голос Гвен сейчас был слышен лишь Гидеону.

Выстрел, поворот, выстрел, выстрел. Активированы фронтальные двигатели, Истребитель резко сменил направление, отразился от невидимой стенки. Поворот, выстрел, выстрел.

«Значит, надо победить раньше», – ответил Гидеон.

Выстрел, выстрел, магнитное поле активировалось, чтобы защитить Истребитель от осколков. Поворот, выстрел, выстрел…

***

Оставив позади опустошённое поле боя, транспортные корабли с Истребителями отправлялись на станцию Эмингон-3. Позади ещё одно сражение – и на этот раз погибших не было. Рыцари отдыхали в мягкой тьме капсулы Истребителей, приводили в порядок мысли, расслабляли тело.

И одному лишь Персивалю Алери было беспокойно. Этот бой не отличался бы от всех предыдущих сражений – как с людьми Левена, так и с настоящими Атексетами – если не шесть Фуко-снарядов, выпущенных врагом по силам Айлинерона. В этой Войне случились уже тысячи сражений, больших и маленьких, но Фуко-снаряды появились только сейчас. Почему?

Персиваль не знал ответа. И один этот факт заставлял усомниться в этой зыбкой стабильности судьбоносной Войны, где каждый бой похож на предыдущий, а каждый солдат – на товарища справа. Словно единственная капля Кровоцвета, распространившаяся неистребимой заразой по всем водоёмам Левена, Атексетские Фуко-снаряды нарушали картину мира, которую Персиваль выстроил у себя в сознании. Это напоминало ему времена прежнего Кубуса, когда единственной тревогой для него был Франц – загадочный и непостижимый. Тогда казалось, что от знания ответа на эту загадку зависит многое – но теперь Персиваль понимал, что даже если бы он потерял память от Второго Забвения, он бы точно так же сражался на фронте Войны, и точно так же думал о том, как странно видеть резкое появление Фуко-снарядов у Атексетов…

«Эмингон-три, приём», – раздался в эфире голос пилота транспортника.

«Леамин-один, приём. Шлюзы к стыковке готовы», – ответил диспетчер со станции.

Пилот и диспетчер переговаривались короткими фразами, координируя стыковку транспортника и станции. Персиваль включил обзорные камеры, и увидел, как из тьмы космоса приближается бледно сияющее кольцо Эмингона-3. Кольцо медленно вращалось – у транспортника был всего один шанс попасть ровно в шлюзовый модуль, поэтому этот процесс преимущественно доверялся компьютеру. Персиваль улыбнулся, представив, что он, наверное, сможет пристыковать транспортник к станции вручную – если дать ему шанс.

Станция охватила транспортник шлюзовым отсеком, и ворота резко и бесшумно закрылись. Теперь вращаясь вместе со станцией, транспортник прижался к полу, пока воздух наполнял шлюзовую камеру. Вместе с воздухом появлялись звуки – сначала шипение струи, а потом и тихий обыденный стук и лязг механики разгрузки Истребителей. Всё происходило автоматически – рука человека не требовалась для этого процесса; серебристые сферы ухватывались мягкими клешнями и вставлялись в стену шлюза, соприкасающуюся с коридором. Когда Истребители оказались в своих нишах, их капсулы открылись, и Рыцари вставали в полный рост – уже не в шлюзе, но в жилом помещении станции.

Коридор наполнили негромкие разговоры. Рыцари уже собирались расходиться по своим каютам, как тут громом раскатился голос капитана Алери.

– Всем держаться вместе! – Персиваль сурово, но с осязаемым беспокойством оглядел присутствующих, в недоумении обративших на него внимание. – На станции мы одни.

***

Услышав слова Персиваля, Лориан вздрогнул. Через нейру вызвал интерфейс Системы станции и открыл список подключенных к ней: на передаваемом прямо в сознание изображении он увидел имена двадцати пяти Железных Рыцарей, участвовавших в бою – и никого больше. Даже имена пяти пилотов транспортников в списке отсутствовали. И более того, судя по данным Системы, все космические корабли станции отправились в полёт три часа назад. Похоже, все присутствующие сделали то же самое, так как смотрели на Персиваля с пониманием. И капитан произнёс:

– Первая мысль, которая должна прийти вам в голову – случилась ошибка Системы. Но осознайте вторую мысль, и поймёте, что сейчас она для нас более приоритетна: станция захвачена врагом.

Рациональный пессимизм – из вероятных исходов стоит готовиться к наихудшему. И Персиваль, и остальные Рыцари отлично понимали: если они будут готовы к атаке, но тревога была ложной – выживут все; но если они примут более вероятный вариант как рабочий, а опасность окажется реальной – под угрозой окажется судьба пяти отрядов. Выбор был очевиден.

Разум Персиваля работал с утроенной силой. Необходимо было не только обезопасить Рыцарей от врага, скрывающегося в глубине станции, но также суметь продержаться до тех пор, пока к станции не придёт поддержка. И тут Персиваль осознал кое-что, что раньше ускользало от его внимания.

– Капитан Алери, – Лориан холодно посмотрел в глаза Персивалю. – Насколько вероятно, что враг подделал не только голос диспетчера, но и все сигналы, исходящие от станции?

Поддержка не придёт.

Люди просто не узнают, что станция захвачена.

Персиваль мог лишь надеяться, что Франц решит посетить станцию через Систему и заметит подвох. Если кого Атексеты и не смогут обмануть, так это Бога Разума. Однако насколько глубоким способен быть их обман? Было ли ошибкой то, что они не имитировали подключение людей к Системе на станции и выдали своё присутствие, или они намеренно дали Рыцарям подсказку?

Персиваль кивнул Лориану. Лориан кивнул в ответ.

– Первостепенно: всем держаться вместе, – провозгласил Персиваль. – От группы не отставать, вперёд дальше визуального контакта не забегать. Продвигаемся к диспетчерской по главному кольцу, оттуда настроим связь. Каждый момент времени четверо из нас должны через модуль проверять окрестности на предмет аномалий, способных оказаться ловушкой или врагом. При первых признаках усталости дежурного его сменяет тот, кто чувствует в себе силы. Всем остальным быть готовыми в любой момент обороняться и контратаковать. Общаться только голосом, в Систему ничего не передавать. Если есть вопросы, прошу задать их сейчас.

Вязкое молчание длилось долгие пять секунд. Оглядев присутствующих, Персиваль кивнул и жестом обозначил первых четверых дежурных. Запрограммировав модули на атаку, Рыцари двинулись по закругляющемуся вдоль кольца станции коридору вперёд.

***

– Гидеон, – сверкающие контактными линзами глаза Гвен встретились со взглядом высокого Рыцаря, идущего рядом.

– Здесь начинается наша Война, Гвен, – ответил тот. – Война забирает жизни, а смерть не выбирает жертв. По-настоящему рискуем умереть мы именно здесь.

– Ты помнишь, как говорил мне, что поддерживаешь расщепление сознания уже пять лет? – спросила Гвен. В её голосе, как обычно, не было эмоций – лишь рациональная заинтересованность. Однако…

– Да, помню. А знаешь, почему? – Гидеон вздохнул безрадостно. – Потому что если ты не чувствуешь эмоций, ты не вспомнишь радости под конец. Так я хоть ощущаю, что живу жизнью чуть более вкусной, чем бургер из пенорганики.

– И что бы ты вспомнил, если бы тебе пришлось умереть сейчас?

Гидеон посмотрел на Гвен; на его лице мелькнуло удивление и пропало, растворившись в потоке расщеплённых эмоций. Неужели он сейчас услышал в её голосе дрожь?

Он закрыл глаза.

– Я бы вспомнил день, когда впервые отправился в космос. С самого детства любил, когда перед взором открываются просторы этого мира…

Предавшись воспоминаниям, Гидеон не увидел, как Гвен, пару раз моргнув, сняла с глаз контактные линзы и убрала в пенал.

***

Один из дежурных поднял руку, и Рыцари остановились.

– В комнате справа что-то есть, – едва слышным голосом сказал он. – Оно не движется.

Зормильтоновский модуль позволял чувствовать положение и скорость материи на некотором расстоянии от пользователя; но разрешение его сильно падало с расстоянием, поэтому дежурный мог лишь заметить сквозь стену странный объект, похожий на спутанный в ком канат, но никак не рассмотреть его в деталях.

Персиваль сделал шаг вперёд. Просканировав модулем всю комнату за закрытой дверью, он усилием воли соединил материю двери со стеной – теперь покинуть комнату можно было, только пробив дыру. Жестом призвал всех к молчанию, и Рыцари бесшумным шагом пошли дальше по коридору. Факт присутствия врага на станции получил первое слабое свидетельство.

И тут из-за изгиба коридора показалось нечто чёрное. Оно лежало на полу у стены неподвижно, и издалека казалось застывшими во времени струями нефти. Рыцари остановились, вглядываясь в незнакомый объект, и тут Персиваль сказал:

– Это Атексетская машина. Мы с лордом Зормильтоном изучали такие в лаборатории. Если в ней нет пилота, она не представляет угрозы.

Одно лишь вызывало тревогу – никто из Рыцарей не имел представления, как может выглядеть Атексетский пилот. Будет ли он достаточно большим, чтобы его можно было заметить модулем внутри машины?

Жест Персиваля – и пять Рыцарей выстроились вокруг него, приготовив модули к атаке. Медленно они подходили всё ближе, и всё отчётливей был слышен странный прерывистый скрежет, словно по неровному спилу царапали ногтем. Машина не шевелилась. Но…

– Звук исходит сзади, – проговорил Борс, недобро оглядываясь.

Скрежет прекратился.

«Та!» – раздался короткий выкрик сигнала тревоги, и один за другим вспыхивали звуки разряжаемых атак модулей. «Следи за машиной», – отдал приказ Борсу Персиваль и в три прыжка вернулся к основной группе. «Змеи!» – приглушённо крикнул Лориан, указывая капитану рукой туда, где они оставили запечатанную дверь – и Персиваль увидел, как из отверстия в стене на пол падали словно отрезки верёвки, а затем, скользя сияющим узором по стенам и потолку, стремительно приближались к Рыцарям.

***

Гидеон был тем самым человеком, кто первым прокричал об угрозе. Он был в дозоре сзади, когда почувствовал, как что-то материальное стремительно приближается к нему по потолку. Резко развернувшись, он разрядил атаку в летящую на него серебристо-металлическую верёвку; её рассекло на множество фрагментов, упавших ему под ноги.

– Та! – подал Гидеон сигнал тревоги, и со всей скоростью, с какой только мог, начал посылать атаки в ползущие по стенам и потолку серебристые отрезки. Гвен стояла за его спиной, с помощью модуля заставляя все верёвки сразу ярко светиться. Это не требовало такой концентрации, как целенаправленное уничтожение, однако помогало остальным целиться.

Одна из верёвок достигла цели – упав на одного из Рыцарей, она вгрызлась в его плоть и быстро скрылась внутри. Едва вскрикнув, Рыцарь упал на белый пол, обагрив его своей кровью. Пройдя сквозь три ряда Рыцарей и остановившись за авангардом, Персиваль сложил пальцы в замок и сосредоточился. Материал стен и потолка потёк, словно жидкость, и сомкнулся, перекрыв коридор. Вскоре разряды утихли.

Гидеон опустился на одно колено и осторожно взял кончиками пальцев фрагмент одного из странных существ, похожих на верёвку. На ощупь его поверхность была металлической, но гнулась, как ткань. Изнутри – странное переплетение жил и нитей, сухих и холодных.

– Очередные дроны? – Гидеон осторожно положил кусочек на пол. – Вряд ли сами Атексеты могут быть настолько простыми существами.

– Та! – прокричал голос: голос Борса. А вслед за этим раздался гулкий удар.

Атексетская машина, ранее лежавшая неподвижно, поднималась на ноги. Борс рассекал её силой своего модуля, но все повреждения невероятным образом зарастали. Машина встала во весь рост, оказавшись чуть ниже потолка. А затем бросилась в атаку.

Она пробежала по коридору то небольшое расстояние, что отделяло её от Рыцарей, и взмахнула рукой. Лориан и ещё двое мгновенно пригнулись, и удар пришёлся по стене; метапласт глубоко промялся. Персиваль сосредоточился, и ноги машины срослись с полом, пригвоздив её к месту в тупике, отгораживающем Рыцарей от существ-верёвок. Машина рванулась несколько раз и застыла неподвижно.

– Рэкадо, Сербо, Коган – вы впереди! Дзерет – на тебе тыл! До диспетчерской чуть больше двухсот метров, бегом! – скомандовал Персиваль, и Рыцари всё так же бесшумно сорвались с места.

Коридор медленно изгибался, являя взгляду ряды одинаковых дверей. Номера на них, отсчитывающиеся от модуля управления, уже были меньше пятидесяти.

– Та! – вскрикнул Гидеон и упал, схваченный за ногу существом-верёвкой.

Гвен запнулась, но продолжила бег. Шансов спасти Гидеона было мало, шансов умереть при попытке это сделать – гораздо больше. Но она почувствовала, как будто две ладони вцепились ногтями в её сердце и старались разорвать его надвое.

И словно как подтверждение её выбора, за спинами Рыцарей последним наследием Гидеона коридор преградила идеально белая стена.

***

Дверь в диспетчерскую запечатана, все щели задраены, Система восстановлена. Двадцать два Рыцаря сидели неподвижно и молча, прислонившись к стойкам диспетчерских пультов, пока Борс стоял у окна, через нейру пытаясь выйти на связь с кем-то из людей. Основной передатчик был выведен из строя, поэтому единственной надеждой оставался шанс, что кто-то пролетит мимо и услышит сигнал тревоги. Запас энтропофора, питающего зормильтоновские модули, почти у всех подошёл к концу. Если Атексеты прорвутся в диспетчерскую, единственной надеждой окажутся те немногие, кто не принимал активного участия в боях в коридоре.

«О Первый Набла, ниспошли нам посланника своего, – думал Борс, посылая сигнал тревоги. – Не дай достойным детям Айлинерона пасть жертвами жестокого обмана…»

Персиваль, закрыв глаза, дышал глубоко и ровно. Все мысли, которые могли быть доведены до конца, были доведены до конца – но снова и снова всплывала в голове ужасная правда: Гидеон погиб. Когда Персиваль осознал, что не может перестать об этом думать, поначалу хотел поставить на эту мысль запрет, но что-то остановило его.

«Рыцари не умеют пользоваться модулем, – говорил Персиваль сам себе в мыслях. – Их действия были примитивны, поэтому они не смогли отбить такую атаку. По возвращению необходимо предоставить адмиралу Рутилу предложение по составлению программы обучения тактике боя модулем…»

«Гидеон погиб».

«Атексеты искусны в копировании. Фуко-снаряды – не случайность. Они обучились им точно так же, как обучились имитировать голос диспетчера. И наверняка это ещё не конец…»

«Гидеон погиб».

Лориан вспоминал свою встречу с Эвелин. «Ты избран нести на себе боль этого мира», – сказала она тогда. Но почему именно он? Почему не Персиваль, не Борс, не Гвен, не…

Сознание Гвен же было пусто. До тех пор, пока события не начнут развиваться, у неё стоял запрет на абсолютно каждую мысль.

***

– На станцию кто-то проник, – проговорил Борс, и многие Рыцари подняли головы.

Подключившись к Системе, они увидели, как в шлюз медленно залетел небольшой, чуть больше Истребителя, челнок. Абсолютно без чьей-либо команды ворота шлюза закрылись, и струя воздуха забила из клапана. Когда давление поднялось до атмосферного, кабина челнока начала медленно открываться.

«Подключись к Системе, Рингус тебя раздери, – думал Борс напряжённо. – Без нашего предупреждения тебе жить осталось до сотой комнаты в лучшем случае».

Когда кабина открылась полностью, все взгляды были прикованы к тени, скрывающей загадочного безумца. Этот человек был главной надеждой Рыцарей на спасение – и главным кандидатом на следующую жертву Атексетов. То, что он не подключился к Системе, могло значить, что он знает об угрозе – либо не знает вообще ничего.

И наконец, он появился на свет. С короткого трапа из тени челнока на станцию мягко ступил Бог Разума.

***

Он шёл по белому коридору в таких же белых одеждах, и казалось, что нет никого во Вселенной более подходящего этому месту. Когда он поравнялся с запечатанной Персивалем дверью, существа-верёвки заструились по полу, стенам и потолку – и осыпались сверкающим прахом. Перегородка, пробитая чёрным кулаком, расступилась перед ним и втекла в толщу стены вместе с Атексетской машиной, вдруг ставшей податливой, как пастила. И дверь в диспетчерскую открылась, словно и не была запечатанной Персивалем, явив Рыцарям Бога Разума – Агмаила.