Текст книги "Бог бросил кости. Том 2 (СИ)"

Автор книги: Роман Литий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Бог бросил кости. Том 2

IV. Глава 1. Дары

«Нет. Я отказываюсь называться Вторым Наблой…»

«Он верил тебе! Верил как другу, как родному отцу! Откуда в тебе столько жестокости, чтобы так с ним поступить?..»

«Очень скоро я постигну всемогущество. Я стану настоящим богом… Скоро я обрету силу дать тебе зрение. Осталось совсем немного»

Человек вскрикнул от резкой боли, когда два стальных шипа пригвоздили его за плечи к стене. Схватившись за один из них обеими руками, он попытался выдернуть его, но лишь глубоко рассёк свои ладони.

– Кто ты… Как у тебя получается это делать…

Молчаливая тень лишь приближалась, окутанная густой чёрной дымкой. Мерный стук знаменовал каждый второй её шаг.

– Ты не посмеешь убить меня, – голос человека вздрагивал. – Я четвёртый из Вершителей Собора. Мы знаем кто ты, и если тронешь хоть одного из нас…

Тень, похоже, и не думала останавливаться.

– Ты знаешь, что случится с тобой, стоит тебе бросить вызов Собору! Тебе не поможет ни ум, ни связи, ни твоя непонятная сила! – Человек панически рвался в стороны, но шипы не пускали его. – Во имя Наблы, ты сумасшедший! Тебе не…

«Ты отнимал и даровал жизни так, будто все они твои. Тебе ли сокрушаться о том, что кто-то решил думать так же?»

***

Агмаил парил, невесомый, в градиентной сфере, ограждающей его от действия гравитации. Под ним не было опоры, но он скрестил ноги, будто сидел на полу, и длинные ткани его одеяния, обволакивая его фигуру, парили вокруг белым туманом. Агмаил медитировал, и из его памяти поднимались голоса и образы давно забытого прошлого. Ужасного, тревожного прошлого.

Он открыл глаза, и волей его разума градиентная сфера плавно раскрылась, опуская Бога Разума на пол. Подошвы его коснулись мрамора, позволив облаку белой ткани опуститься, проясняя очертания самого могущественного человека на Кубусе. Свет из широкого окна вытягивал все предметы длинными причудливыми тенями. Агмаил повернулся к свету спиной и направился к двери.

В галерее обители Агмаила двенадцатью колоннами выстроились Железные Рыцари. Половина из них представляли Кубус, другая – Левен, и, как ни удивительно, все Рыцари Левена прекрасно знали Персиваля в лицо. Персиваль же в ответ старался не подавать виду, что из всех тридцати представителей Левена знакомой можно было назвать только Линис, капитана девятого отряда – и то с очень большой натяжкой. Все Рыцари терпеливо ждали появления Бога Разума: тот обещал дать им важное объявление.

Дверь, от которой вела широкая нисходящая лестница, вдруг разбилась на мириады осколков. Все они вразнобой перевернулись, сверкая гранями, и Бог Разума явился перед вновь ставшей целой поверхностью метапластовой двери. Персиваль ощутил странную тоску, увидев Франца в таком обличье – небесная, величественная мантия, стального оттенка волосы, опускающиеся на плечи, и трость, на которую он не опирался, но держал в руках. Ясные аметисты глаз сверкнули в солнечном свете, озарявшем галерею, и Бог Разума печально улыбнулся.

– Друзья мои, – голос Агмаила эхом пролетел через галерею. – Вот и настала эпоха, в которой Айлинерон столкнётся с самым опасным врагом за всю свою историю. Почти три тысячи лет мы ждали этого часа, готовились к нему, тренировали тело и дух. И вот, настало время проявить себя, показать, чему мы научились за это время, и отстоять Анрион, пусть даже ценой собственных жизней. Вы – лучшие из лучших, чьи чувства чисты, а разум ясен. Ваше мастерство ведения космического боя станет величайшим страхом тех, кто покусился на дорогое нам. Но прежде, чем вы поведёте Айлинерон в бой, я желаю преподнести вам мой личный дар.

Рыцари молчали. В душе каждого из них бушевала буря эмоций, но каждое слово Агмаила невесомым бальзамом смягчало тревогу и притупляло боль. Не нарушив тишину ни единым движением, Рыцари смотрели, как Бог Разума, будто воспарив над лестницей, спускается к ним. Агмаил приблизился к недвижимому строю и сказал:

– Ваша способность контролировать свой разум послужит вам проводником на пути к овладению силой Эйонгмера. Несколько дней назад наши инженеры в союзе с Робертом Мацело завершили разработку системы, которая позволяет контролировать поведение материи на уровне элементарных частиц. Возможности этой системы воистину великолепны, однако управлять ею напрямую пока способен лишь один человек в Анрионе, – Агмаил окинул взглядом присутствующих. – Но ненадолго. Я перестрою ваши тела, и вы станете проводниками силы Эйонгмера. Вашим разумам будет подвластна материя вокруг вас, и я уверен – вверяя эту силу вам, я провозглашаю неприятелю одну из величайших угроз, что мы можем исполнить. А теперь прошу вас – не сопротивляйтесь…

Агмаил бесшумно коснулся тростью пола и сложил ладони на переливающемся серебром шаре-набалдашнике. Закрыв глаза, он сосредоточился – это последнее, что успел увидеть Персиваль, прежде чем взгляд его затянулся белёсой дымкой, а слух опустел, не улавливая даже шума крови в собственном теле. Он потерял счёт времени, не чувствовал пространства, и даже память пропала, оставив разум Персиваля в абсолютном и бесконечном вакууме. Он бы испугался, но исчезли чувства, задумался бы – но не знал, о чём. Но самое главное – у него не было абсолютно никакого желания нарушать этот странный покой, в который его погрузило лёгкое покалывание в области затылка.

Персиваль открыл глаза. Агмаил всё так же стоял перед строем Рыцарей, но опирался на трость уже не так непринуждённо. Их глаза встретились в то же мгновение, как в сознании проскользнула мысль: «Попробуй». Разрешение на действие от Бога Разума.

Персиваль медленно поднял руку. Но теперь он не просто чувствовал, как мягкий воздух обтекает кожу, ему словно были ведомы движения каждой элементарной крупицы его естества. Персиваль чувствовал великолепный стройный хаос, который окружал его со всех сторон, он ощущал дыхание товарищей и вибрации пола под ногами. Он провёл перед собой ладонью, и в маревом инеевом облаке из воздуха перед ним возникла тонкая металлическая игла.

– Энергию на действие вы черпаете из тепла окружающего мира, – раздался голос Агмаила. – В противовес этому, как гласит второй закон термодинамики, в вашем теле, в малой берцовой кости разряжается зормильтоновский резервуар, который я имплантировал каждому из вас. Поэтому время от времени вам придётся пополнять его ресурс, чтобы и дальше пользоваться своей силой. Я разрешаю вам пользоваться моим даром так, как вы посчитаете нужным для защиты и процветания Айлинерона. Ступайте же, друзья мои, и принесите Анриону мир.

«Можешь остаться», – услышал Персиваль голос Агмаила, доступный на этот раз только ему.

***

Когда остальные Рыцари покинули галерею, Персиваль обратился к Агмаилу:

– Спасибо, мой Бог.

– Эти слова – вовсе не то, ради чего ты желал задержаться, – с улыбкой ответил Агмаил, подойдя к широкому окну галереи. – Мне ведомы твои тревоги, но злоупотреблять своей властью над разумами людей я больше не намерен.

«Больше», – заметил Персиваль в мыслях.

– Вы сказали, что управление эффектом Зормильтона – Мацело – это сила Эйонгмера, – сказал Персиваль, встав рядом с Агмаилом. – Значит ли это, что Эйонгмер – один из нас?

Сверкающие фиолетовыми искрами глаза прищурились в улыбке.

– Я знал, что ты заметишь этот намёк, друг мой, – ответил Бог Разума. – Да, всё верно. Эйонгмером станет один из вас, но кто именно – известно пока лишь мне.

– Выходит, эта роль заготовлена одному из нас с рождения? – предположил Персиваль, оценив вероятность верности своего суждения как близкую к ста процентам.

– Ещё до рождения, – Агмаил взглянул через стекло вдаль, на искрящуюся гладь океана. – Я спланировал появление Эйонгмера вскоре после того, как мы с ним возвели Кубус. Очень уместно будет отметить, что сила, которой ты отныне наделён, в своё время послужила орудием создания этого великолепного мира. Эйонгмер дал мне возведение Кубуса как проверку – способен ли я на большее, чем обычный человек того времени.

– Серанэт рассказал мне не так много о вашем прошлом, как мне хотелось бы знать, – Персиваль поднял ладонь, и в облаке тумана появилась ручка, которой он ловко крутанул в пальцах. – Я был бы благодарен, если бы вы поделились со мной своими воспоминаниями.

Взгляд фиолетовых глаз встретился со взглядом Персиваля, окатив того волной тревоги.

– А ты определился, что будешь делать с этим знанием? – неожиданно строго спросил Агмаил. – Это вовсе не та информация, которая поможет в борьбе с Атексетами, это память о той тьме и тех подлостях, которые творили люди на Ренектише не против общего врага – а друг против друга. Допустим, я покажу тебе свои воспоминания. Но будет ли тебе от них польза, не окажутся ли они очередной жертвой запретов на задворках твоего сознания?

«Вам больно об этом вспоминать», – короткая цепочка озарила Персиваля вполне определённым ответом.

– Вы всё правильно поняли, – взгляд Агмаила потускнел. – Не каждое решение на моём пути я принял верно, и не всё, что я любил, я сумел уберечь. Я обещаю поделиться с тобой своей памятью, Персиваль Алери – но лишь после того, как ты точно решишь для себя, что в тебе хватит безрассудства делать ставки столь же высокие, что делали Боги-Основатели в тёмные времена. Всю вашу жизнь я учил вас, как уберечься от тех ошибок, что оставляют неизлечимые шрамы, и если ты будешь следовать моему учению – избежишь моей судьбы. Моя память, Персиваль – это не щит для твоей души. Это всего лишь возможность впервые ранить её тогда, когда ты больше всего к этому готов.

Персиваль переломил в пальцах ручку, и она тут же рассыпалась на сверкающую пыль, а та превратилась в воздух.

– Тот, с кем вы поделитесь воспоминаниями, и станет Эйонгмером?

– Да, друг мой. Таков путь Зодчего Вселенной.

***

После получения звания Железного Рыцаря и силы Эйонгмера Лориан ушёл из обители Агмаила полным внутренних противоречий. Он ясно понимал, что все Рыцари догадались – легендарным Эйонгмером, Зодчим Вселенной, станет один из них. Скорее всего, кто-то особенный, кто отличается от остальных качеством, определяющим для судьбы Айлинерона. Но каким качеством?

Самым необычным из Рыцарей, очевидно, был сам Лориан. Появившись буквально из ниоткуда, он за год прошёл полный курс обучения Рыцаря и безупречно сдал экзамен на пилотирование Истребителем. Однако, если закрыть глаза на его историю, Лориан оказывался самым заурядным из всех шестидесяти человек, что стояли перед Богом Разума сегодня.

И кое-что ещё беспокоило Лориана ещё с того дня, как внезапно пропал Персиваль. Его битва с Тормонами закончилась в тот момент, когда появился Агмаил – и изгнанные существа, не видевшие солнечного света, склонились перед ним, испугались его. Вряд ли они обладали нейрами, технологией, которая даже людям на Дне была доступна лишь немногим – значит, они боятся Агмаила в таком виде, каков он есть: они боятся Бога Разума. И это могло означать лишь одно: у них была на то веская причина.

Двери Храма Шарка были закрыты – начало службы было ещё не скоро. Вспомнив тот день, когда Агмаил показал ему технические уровни, Лориан сосредоточился, и двери растворились в воздухе, пропустив новоиспечённого Рыцаря – а потом вернулись в первозданном виде. Лориан проследовал до чёрной тумбы у основания статуи Первого Наблы, догадываясь, что Агмаил не случайно касался её, открывая проход. Теперь, когда он мог чувствовать мир вокруг себя, он уловил, что внутри тумбы располагался рычаг – и с нажатием рычага статуя пришла в движение.

С каждым шагом по первому коридору технического уровня Лориан всё больше чувствовал незримое присутствие Тормонов: лёгкое движение воздуха, упавший с уступа обломок – теперь ничто не ускользало от его внимания. Лориан чувствовал страх, и вместе с ним – полную безопасность: сила Эйонгмера позволит если и не отбиться от противников, так хотя бы сотворить метапластовый щит вокруг, где можно будет передохнуть и позвать на помощь. Второй вариант Лориана не очень устраивал, но он держал его в голове на случай, если всё станет слишком плохо. И тут Лориан добрался до зала.

Этот зал явно отличался от тех, в которых он уже бывал – стены тут были словно декорированы примитивной мозаикой, а пол уже не представлял собой металлическую решётку, а был гладким, как полированный мрамор. А потолок…

Лориан едва не вскрикнул, когда поднял взгляд: в потолок, раскинувшая конечности, была вмурована каменная фигура человека. Лицо его было искажено гримасой боли, а руки, сжатые в кулаки, будто силились оторваться от поверхности за спиной. Придя в себя, Лориан понял, что не имеет ни малейшей догадки, что это может значить. Казалось очевидным, что это дело рук Агмаила – но ради чего ему было создавать подобное? И… настоящий ли это человек?

Лориан почувствовал Тормонов, и по зову воли вокруг него появился стеклянный барьер, мигом покрывшийся испариной. Спустя минуту стекло прояснилось, и Лориан увидел их – стоящих по краю зала негустой толпой, и все они смотрели прямо на него. Рыцарь поднял раскрытые ладони, показывая иллюзорную безоружность. Тормоны зашептались на неизвестном наречии. Один из них вышел вперёд, подняв руку.

– Ахэ-а шамаут! – провозгласило уродливое существо хриплым, но поразительно человеческим голосом. – Сошэх та?

Тормоны не нападали. Они держали дистанцию, явно были готовы к бою, но не атаковали первыми. Лориан не понимал такой резкой смены их настроения с прошлого контакта – ведь в прошлый раз Тормоны первыми атаковали, вынудив Лориана защищаться…

– Йе гахи, хаат-мэ! – «дипломат», не опуская руку, приблизился к барьеру вокруг Лориана, хлопнул по стеклу ладонью и приложил её ко лбу.

И Лориан понял.

В тот день он убил дипломата.

Перед глазами ясно пронеслись воспоминания того момента, когда он, объятый испугом, прижимался к металлу колонны спиной, в то время как к нему приближался один из Тормонов, подняв руку в том же самом жесте.

Приветственном.

Лориан вздохнул и закрыл глаза. Стеклянный барьер обратился водой и, упав на пол, тонкими ручейками растёкся в стороны. Он поднял правую руку и сделал шаг к дипломату.

– Та гахи, – прохрипел дипломат, ударил своей ладонью по ладони Лориана, приложил её ко лбу и ожидающе взглянул на Рыцаря. Тот повторил жест – похоже, ритуальный.

– Та гахи, – проговорил он в ответ.

Дипломат замахал рукой.

– Йе, – он постучал кулаком по своей груди. – Та, – ударил в грудь Лориану. – Та гахи «йе», та-мэ.

– Йе гохи, – сказал Лориан, улыбнувшись.

У них был язык, у них были ритуальные жесты, и они не нападали первыми. Они боятся Агмаила и живут под поверхностью Кубуса, не зная благ цивилизации. И при этом они портят машины и похищают людей – зачем? Но у Лориана созрел вопрос, который он мог задать прямо сейчас. Он не знал, поймёт ли он ответ, но если попытаться…

– Йе, – Лориан указал на себя. – Та, – указал на дипломата. Затем он указал на Тормона, стоящего чуть поодаль от остальных и развёл руками.

– У, – ответил дипломат указав кулаком в ту же сторону.

«Отлично», – подумал Лориан.

– У, – он указал вверх, на каменного человека на потолке, и всё так же развёл руками.

Толпа зашумела, полушёпотом обсуждая что-то настолько громко и встревожено, что Лориану стало не по себе. Некоторые Тормоны что-то выкрикивали, некоторые торопливо убегали из зала, и даже дипломат, похоже, занервничал.

– У-ко гахи-мэ, у-ко каха-мэ, туна-мэ! Табу! – Последнее слово Лориан мог понять без перевода.

И тут Тормоны резко притихли и бросились врассыпную. Дипломат схватил Лориана за рукав и что-то быстро зашептал на своём незнакомом языке, увлекая за собой. Удивлённый такой паникой среди Тормонов, Лориан посмотрел в коридор, от которого они разбегались, и увидел, как его пересекла знакомая каждому жителю поверхности фигура в белой мантии.

«Я не ощущаю присутствия – Агмаил не заметил меня», – подумал Лориан.

– Я должен идти, – сказал Лориан дипломату. – Это мой друг.

Дипломат сильнее потянул за рукав и чуть не кричал, с завидной скоростью осыпая Лориана неизвестными ему словами. Лориан лишь взял его руку за запястье и ловким движением освободился из захвата.

– Та снаи шамаут, – обречённо проговорил дипломат. – Тахэ-о.

Он ударил Лориана ладонью, снова приложил её ко лбу и скрылся в сумраке коридоров. А Лориан направился вслед за белой фигурой, скрывшейся за поворотом.

***

Агмаил стоял на краю решётчатой платформы, под которой шумел чёрный океан. Холодный ветер трепал его волосы и гудел в переплетениях рам и труб технических уровней Кубуса, словно прогоняя Бога поверхности из мира, который ему чужд. Но Агмаил не обращал внимания на ветер. В его руке была небольшая коробочка, которая по воле мысли издала серию протяжных мелодичных свистков и щелчков.

Лориан выглянул из-за угла коридора, чтобы увидеть, как перед Агмаилом из пучины океана поднимается длинное щупальце, у конца которого, разбросанные где-то на метр друг от друга, располагались три пары суставчатых конечностей. Щупальце пропело свистом в ответ Агмаилу, сопровождая пение неритмичной комбинацией щелчков.

Они общались так несколько минут – Бог Разума и представитель цивилизации Леноринов. Лориан завороженно слушал эти мелодичные переливы, и вскоре щелчки уже не казались чем-то чуждым – они были частью гармонии, частью этого языка, который не преподавался в Академии и о котором почти не было упоминаний в архивах Системы. Щупальце покачивалось, плавно шевеля конечностями – похоже, оно сопровождало свою речь жестикуляцией. И вот, наконец, Ленорин – точнее, часть, которую видел Лориан – скрылось под водой, оставив Агмаила наедине с холодным влажным ветром.

– Выходи, Лориан, – раздался голос Бога Разума. – Для тебя здесь опасности нет.

Смущённый тем, что его раскрыли, Лориан подошёл к Агмаилу и молча встал чуть позади него.

– Как вы меня заметили? – спросил он спустя несколько долгих секунд свиста морского ветра. – Здесь ведь нет Системы, вы не могли чувствовать мою нейру.

– Ленорин сказал мне, что мы не одни, – Агмаил тихо засмеялся. – А я лишь заверил его, что нет на Кубусе иных ушей, кроме моих, которые бы поняли наш скромный диалог. Прекрасное создание, правда?

– О Леноринах мне известно немного, – ответил Лориан. – Я бы очень хотел знать больше, я пытался, но… почему-то нигде нет никакой полезной информации об их виде.

– Не «Ленорины», друг мой, – поправил Агмаил. – А «Ленорин». Это одно великое существо, органическая сеть, обволакивающая планету. Ленорин настолько большой, что даже отдельным его частям, чтобы обменяться информацией, порой требуется далеко не пара мгновений. Но тем и полнится его великая мудрость. Он полог загадок даже спустя три тысячелетия нашей с ним дружбы – например, я до сих пор не знаю, зачем ему нужен этот прекрасный мелодичный язык, если ему не было собеседника вплоть до моего появления.

– Рискну предположить, что вы рассказали ему об Атексетах, – сказал Лориан. – Я не промахнулся?

– Всё верно, – Агмаил кивнул. – Ленорин не может покинуть планету и сражаться в космосе, он её часть – но он способен на великое множество изумительных чудес, которые могут послужить нам подмогой. Пойдём же, нам стоит поторопиться на поверхность – некоторые события в этом мире случаются лишь единожды в истории.

***

Люди Кубуса безмолвно стояли на террасах, обратив свои взоры в океан, из пучин которого величественно поднималась бесчисленная армада огромных отливающих красным металлом сфер. Впервые почти за восемь сотен лет Ленорин проявил себя перед людьми – проявил монументальным парадом без труб и возгласов, безликим и молчаливым манифестом войны Атексетской угрозе. Люди смотрели на всплывающие сквозь атмосферу в космос сферы с надеждой – и со сжимающим сердце осознанием того, что Война действительно началась.

***

Солнце, немного склонившись к западу, рассекало своим холодным лучом шахматную доску ровно посередине, и деревянные фигуры отливали странным сиянием в этом свете. Дориан сидел в кресле с ногами, и его затянутые туманом красные глаза безжизненно наблюдали за тем, как Альфер здоровой рукой ставит на доску срубленную несколько ходов назад фигуру.

– Ты ведь понимаешь, что, если возвращать фигуры на поле, партия может никогда и не закончиться? – апатично проговорил Дориан.

– Никому из нас не было приказано выиграть, – ответил Альфер. – Нам следует лишь играть.

Эвелин улыбнулась – впервые за столько времени она начала что-то понимать.