Текст книги "Наследство Ушедших (СИ)"

Автор книги: Роман Артемьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

Глава 12

Первая партия строителей отправилась буквально через день. Войско ещё не вернулось в Березов, глашатай всего лишь выкрикнул на центральной площади о победе и заключенном мирном договоре, а обозы уже потянулись по ведущей на запад дороге. Они достигнут Мшинского, крупного села, там сделают промежуточную остановку и подготовят площадку для приёма остальных. От Мшинского начнут строить тракт – поначалу на основе существующей узкой грунтовки, затем новую, через лес.

Торопливость пайщиков объяснима, они и так затянули на год, стройка должна была начаться прошлым летом. Сначала время заняло согласование позиций сторон, потом война, закончившаяся неожиданно быстро. Я ожидал, что она продлится пару лет или больше, потому что многие княжества не против побряцать мечами. Но, по каким-то причинам, пока что в политической жизни наступило затишье.

Дед ходил невероятно довольный. У него всё получилось, его зарегистрировали в качестве избранного сына боярского и теперь это навсегда. Ладно, не навсегда – на ближайшее столетие, пока есть люди, способные свидетельствовать в суде. Теперь нужно подтвердить, что место он занял по праву, исполнив договор без больших потерь. Хотя по некоторым обмолвкам кажется, что в его триумфе присутствуют нотки горечи и, думаю, я понимаю, почему. На старой родине, в Торуни, Острожские были боярами, причем не последними. Пересвет бился всю жизнь, но не смог вернуть прежнего статуса и вряд ли сможет.

Так и пошло. С юга прибывали разрозненные отряды, отовсюду в город съезжались купцы и рабочий люд, едва ли не каждый день на восток отправлялись обозы со строителями. Огромный проект, по слухам, в него вложились едва ли не все крупнейшие купцы из соседних земель, раздраженные необходимостью платить огромные пошлины за отправку товара через юг. После возвращения князя на площади зачитали мирный договор, текст которого прибили на особой доске, ознакомиться с ним мог любой желающий. Всё так, как рассказывал Третьяк.

Наш черед наступил через две недели. Честно сказать, сутки до отправки остались в памяти урывками – приезжали люди, забирали вещи, ругались, путали позиции, загружали в телеги не то, с матами вытаскивали обратно… Причем у нас на складе находились вещи, принадлежащие как дедовой сотне, так и ватаге дорожников, их следовало учитывать отдельно. Голова просто пухла. Повезло, что Искрен тоже находился на складе и активно участвовал, без него пришлось бы намного сложнее, он брал на себя общение с самыми крикливыми возчиками. Всё-таки отношение к отроку и полноправному воину разное, в его присутствии буяны утихали.

Вывезли не всё, поэтому остатки мы уже ночью погрузили на телегу и отправили на подворье. Сами остались ночевать на складе, и правильно сделали, потому что с утра приперся хозяин склада за окончательным расчетом. Расплатились, попрощались, ушли.

Подворье встретило нас суетой и мычанием взбудораженных волов.

– Я уж думал, за вами бежать придется! – из избы выскочил Завид, держа в руках тюк с чем-то легким и объёмным. – Молчун, твои вещи вон в ту телегу покидал, посмотри, не забыл ли чего.

– Спасибо.

– Моё где? – крикнул в спину парню Искрен.

– У Милонега спроси!

Пройдя в избу, проверил «свой» угол, где стояли лавка, выделенная мне для сна, и ларь с вещами. Пусто, всё, мной подготовленное, Завид забрал. Посему я прошелся по подворью, попрощался со знакомыми, остающимися в Березове, и с чистой совестью завалился в телегу. Сборы закончились, меня никто к делу приставить не пытался, что странно, я имел законное право поспать.

Так и не заметил, когда телега тронулась. Проспал отъезд.

Путешествие с большим обозом проходит иначе, чем в одиночку. Во-первых, скорость медленнее. Во-вторых, остановки приходится согласовывать со старшим. В-третьих, не нужно смотреть по сторонам, выглядывая возможную опасность. Грязи больше, событий тоже, можно пересесть в соседнюю телегу и поболтать. Есть свои плюсы, есть свои минусы.

Особых впечатлений в пути не получили, не считая переправы через крупную реку. Метров четыреста в ширину. Обычно люди стараются держаться подальше от тех водных артерий, которые не в состоянии очистить от темной живности, но Завияга отсекала чуть ли не третью часть княжества, особого выбора не было. Поставили по бокам две крепостцы, в русле насыпали несколько островов, на них разместили опоры для высокого моста. Дорого и без помощи мастеров, умеющих работать с крупными земными массивами, не справились бы. По аналогии с работавшей у нас артелью могу представить, как это было.

Сначала комья земли скатываются в огромные шары, медленно направляющиеся в воду. В несколько человеческих ростов высотой, идущий следом за ними человечек кажется маленьким на фоне своего творения. Камни, песок, глина – в ход идет всё. Постепенно земля перемещается в реку, без всяких лопат и тележек создавая длинный мыс, упорно сопротивляющийся течению. Вода, конечно, размывает рукотворную преграду, но медленно, строители успевают вырастить опоры моста. Скорее всего, тут работали старцы Лесного Князя высоких кругов, не ниже седьмого. Они же создают живое полотно поверх опор, укрепляют его, превращая древесину в материал, сравнимый с камнем по стойкости.

И вся стройка проходит в окружении войск, не менее чем сотни. Потому что люди постоянно подвергаются внезапным атакам лезущих из реки тварей, привлеченных запахом возможной добычи. Причем, уверен, самых опасных зачистили заранее.

– Видал? – после того, как мы, уплатив пошлину, въехали на мост, кивнул Завид. – У старшего гридня пятая ступень, а в десятке его меньше третьей нет никого.

– Ну так вниз глянь, сразу поймёшь, почему.

– А то ж! У нас бы давно почистили.

– Они неделю назад чистили, – сообщил подошедший Искрен, отходивший поболтать с местными. – Это то, что сверху нанесло. Говорят, раз в два года большую охоту устраивают и опоры укрепляют, заделывают погрызенное.

– Посмотреть бы!

– Почему нет? В отряд войдёшь, предложи старшему на охоту наняться – Ковалевская дума загодя клич желающим кидает.

Город Ковалев был, пожалуй, единственным на восточном побережье Завияги, остальные являлись в лучшем случае большими селами. Мы как раз мимо него проезжали.

– Тут уж как повезет, – неожиданно рассудительно ответил Завид. – Куда судьба забросит. Нам туголуковские охранники рассказывали, они, пока к купцу не нанялись, чуть ли не во всех землях побывали, до самого Ополья доходили. Надоело по чужбине мотаться, аж жуть! Сейчас рады-радешеньки, что на одном месте осели.

– Отрядная доля такая – где заказчика нашел, там славы и добываешь.

Сам Искрен в отряд не входил, предпочитая наниматься к боярам или в поселения, ждущие вторжения орды. Многие пограничники так поступали. У нас своя специализация, повадки чудищ знаем, убивать их умеем, работа найдётся всегда из-за большого числа темных лесов. Опасно, конечно, зато выгодно и почетно.

– Ты сам-то, Завид, что думаешь? Вот получишь ты пояс, и куда подашься?

– Да уж в усадьбе сидеть не буду! – засмеялся друг. – Хочу мир посмотреть. В дружину ничью не пойду, а вот в ватагу или отряд, чтобы по другим землям поездить, можно наняться.

– В дружину он не пойдёт! – хмыкнул Искрен. – Тебя и не возьмут!

– А вот и возьмут!

– Столичные бояре даже в младшую дружину, у кого она есть, берут только по поручительству. Кто за тебя слово скажет, зазноба твоя? Нет, в других городах может кто из бояр и согласится, но тебе-то нужно, чтобы в походы часто ходить.

«Зазнобу» Завид пропустил мимо ушей, его так часто подкалывали, что он привык. Мы с ним из-за того инцидента слегка поссорились. Он считал, что ставить в известность родню не обязательно, я говорил, что обо всех терках с боярством надо сообщать старшим. На самом деле парень понимал мою правоту, согласиться ему мешали гордость и стеснительность. К счастью, дед Самбор вправил внуку мозги.

Мы с Завидом со стороны смотримся немного забавно, потому что хоть и похожи, но в то же время очень отличаемся. Оба невысокие, русоволосые, носим примерно одинаковую одежду в лесном её варианте, черты лица правильные. У него чуть нос длиннее, хотя тоже прямой, у меня скулы четче выпирают. Он – кареглазый, юркий, говорливый, живой, словно ртуть, я голубоглазый в мать, выгляжу более кряжистым и основательным. Именно выгляжу, потому что если посадить нас рядом и не давать Завиду шевелиться, то станет ясно, что комплекция у нас одинаковая. Он, может, чуть сухощавей и гибче.

В своём анализе Искрен прав. В дружину «с улицы» не попасть, отбор в неё строгий. В младшую ещё могут принять, если покажешь хорошие навыки, в старшую – только после долгого знакомства. Дружина считается семьёй, дружинники связаны тесными узами побратимства и постороннего человека в свой круг они не пустят. Собственно, дружина и является семьёй, потому что роднятся между собой дружинники часто; обыденной является ситуация, когда два гридня женят своих детей, а их общий внук служит тому же боярину, что и оба деда.

В полном соответствии с пирамидой Маслоу люди, удовлетворившие базовые потребности в еде и одежде, начинают задумываться о безопасности. Вернее, задумываются-то они и раньше, просто, когда жрать охота, и дети смотрят голодными глазами, поневоле идёшь на риск. А вот если брюхо не сводит и появился кое-какой жирок, можно заняться наведением порядка на территории.

Любое поселение, начиная от самых маленьких, стремится обзавестись укреплениями. У кого денег и работников мало, обносят деревеньку крепким тыном; те, кто может себе позволить, ставят полноценный кремль. У нас для строительства используют специально выращенные деревья с невероятно прочной и неподверженной гниению древесиной, в других местах крепости земляные или каменные. В последние сто лет население княжества стабильно растет, а долгого мира как не было, так и нет, поэтому мастера в данной области без работы не сидят.

Мшинский кремль размерами обладал не выдающимися, село могло бы позволить себе построить что-то более приличное. Аборигены, вроде, собирались его расширять, вот уже десять лет как, да так и не собрались. Традиционно вставал вопрос, кто будет платить – местный боярин, живший в кремле, или община скинется. Общинники упорно сопротивлялись, предпочитая тратить деньги на малую обитель Лесного Князя или на обустройство рыночной площади с постоянными лавками, торгующей всякой всячиной. Поселение давно не подвергалось опасностям. Орды чудищ до него не доходили, а единственный возможный проблемодатель из людей в лице Белозерья агрессии не проявляет. Разве что бояре иногда между собой ссорятся, так против них существующих укреплений более чем достаточно.

Ещё два года назад сюда приехали купцы и, по договоренности с местными властями, принялись обустраивать будущую промежуточную базу. Бараки, навесы для материалов, склады и прочее. Подготовка замедлилась из-за последовавших событий, поэтому к настоящему времени часть прохудившихся построек снесли и на их месте поставили новые, того же назначения. Дедова сотня уже там.

Нас поселили вместе, в одном бараке. Под «нас» я подразумеваю дядю Деяна, Искрена и всех отроков. Судя по тому, что я слышал, каждому небольшому отряду охраны выделят под присмотр ватагу дорожников, то есть центрального руководства не предполагается. Не знаю, насколько это правильно. С одной стороны, мобильность и сразу понятно, кто за какой участок отвечает. С другой – хотелось бы при нужде позвать на помощь. Нет, понятно, что, имея пять боевых сотен, прочесывающих округу, шанс столкнуться с кем-то опасным крайне невелик, но сюрпризы случаются.

Вдобавок неясно, что за ватага. Вдруг там самоубийцы одни, которым отроков слушать самомнение не позволит.

– Может, их по лесу поводить? – заранее спросил я дядю. – Пальцем потыкать: это ожегень, если его голой рукой тронуть, кожа слезет; а это стрелок-трава, она шипами пуляет.

– Бесполезно, – цыкнул Деян. – Им в одно ухо влетит, в другое вылетит. Снадобий лечебных запаси побольше. Самая большая надежда на огневиков – они впереди пойдут и всё, что можно, прямо на месте сжигать будут.

– Большие деревья огонь не возьмёт.

– Значат, разрубят и в сторону оттащат. Тут не дураки сидят, придумают что-нибудь.

Руководство всем… Назовём его строительно-проходческим корпусом. Так вот, руководили им опытные люди, несмотря на масштаб, организовавшие работу с умом. Это уже сейчас видно, хотя подъехало в село тысячи полторы человек, остальных ещё ждут. Сколько всего участвует в стройке? Тысяч десять, я думаю. Люди ведь не только на дороге и в охране стоят, кто-то в каменоломнях, специально созданных, трудится, кто-то в карьерах песок добывает, грузит, перевозит. Проект очень большой, княжество в одиночку его бы не потянуло.

– Мы здесь надолго?

– Сегодня узнаем, – ответил дядя. – Сотник нас пока только в списки внес, к кому нас прикрепят, неизвестно. Если ватага уже прибыла, может, даже завтра в путь выйдем.

– Сотник?

– Старший в ближней охране.

То есть помимо дальней охраны, ближняя тоже объединена в сотни. Что ж, логично.

Забавно и поучительно наблюдать за взаимодействием различных социальных групп в Мшинском. У нас общество сословное и рамки довольно жесткие, перейти из одной страты в другую сложно. Нет, если сын пахаря захочет стать воином, он им станет, вот только поддержки рода лишится, что очень и очень тяжко по последствиям.

У людей мышление иное, оценка ситуации проходит по другим критериям. Да здесь, блин, всё другое, начиная с мелочей! Одежда. Подавляющее большинство ходит в домотканой, пошитой женщинами из своей семьи, то есть не слишком качественно. Есть мастерицы, шьющие по меркам, но их работа стоит дорого и живут они исключительно в городах. Запахи. Косметики мало, употребляют её редко, по особенным поводам. Моются реже, умыться с утра теплой водой – роскошь, доступная не каждому, потому что даже если с вечера поставить корчагу в печь, утром может кто-то успеть первым. Много физической работы на свежем воздухе, что тоже сказывается. Еда. Продукты натуральные и только те, что произрастают в данной местности. Специи, вино, сушеные фрукты привозят издалека и стоят они бешеных денег, то есть доступны исключительно богачам. Из сладкого – мёд и ягоды солнцевки, никакого шоколада. Справедливости ради скажу, что вкусы всё-таки разные благодаря усилиям и фантазии мастериц, умеющих изменять растения. Тем не менее, определенная однообразность пищи у низших слоев населения существует.

Очень тщательное внимание к слову. Мне, например, потребовалось сознательно перестроить восприятие, чтобы усвоить, что Молчун, то есть обращение по кличке от постороннего – норма и ни в коем случае не оскорбление, а за «Тишку» можно смело в глаз бить. Кровь проливать нельзя, за разбитый нос вполне могут сунуть нож в печень и суд убийцу оправдает. Индивидуализм не поощряется, личность всегда и во всём обязана учитывать интересы общины. Например, перед отлучками мужчины у нас в роду приходят к деду и спрашивают – можно отъехать, нельзя? Насколько далеко и надолго? Были случаи, когда из-за запретов они теряли хорошую возможность заработать, но никто не роптал.

Сейчас во Мшинском собралось много незнакомого друг с другом народа и скоро приедет ещё больше. Три основные группы – пахари, ремесленники, воины – вынуждены контактировать между собой и не всегда общение проходит гладко. Случаются казусы. Особняком стоят купцы, но они умеют находить общий язык с кем угодно. Воины чрезвычайно чувствительны к внешним проявлениям статуса и на оскорбления, в том числе мнимые, реагируют резко, прибавляя головной боли третейским судьям из вождей и старшины. Те, кто в возрасте, ведут себя прилично, им уже никому ничего доказывать не надо, а вот молодежь едва ли не каждый день отмечается.

Поговаривают о том, чтобы не пускать «пришлых», то есть нас, в острог. Все города и крупные села более-менее однотипные: в центре кремль, кромник, крепость, вокруг приличную территорию занимает острог, то есть земля, обнесенная высоким забором, в его границах расположены дворы детей боярских и части посадского люда. К острогу примыкают слободки или концы, где живут ремесленники, торговый люд и прочие. Здесь, во Мшинском, главная, она же единственная, рыночная площадь расположена внутри стен, и так как она является естественным центром любых увеселений, народ стекается на неё.

Местные привыкли к тихому и размеренному образу жизни. Поначалу большое количество незнакомых людей их привлекало, им было интересно поговорить, узнать, что в мире делается, им виделась возможность подработать. Сейчас они просто устали. Кажется, некоторые из них начинают жалеть, что согласились участвовать в стройке.

Глава 13

Жрецы говорят, что Ушедшие Боги оставили этот мир нам и не вмешиваются в дела людей, только судят после смерти, взвешивая добрые и злые поступки. Однако народная молва упорно считает иначе. Удачу и неудачу приписывают влиянию высших сил, утверждая, что с их стороны нет прямого вмешательства, зато косвенного хоть лопатой ешь.

Чем считать раннее появление войска во Мшинском, сказать затруднюсь. Наверное, всё-таки удачей. Без нас смертей могло бы быть больше.

Мы с Завидом ужинали кашей, когда от старшины вернулся дядя Деян. Вообще, у нас в походе так получилось, не знаю уж, случайно или нет, что к одному взрослому воину приставлен отрок. Любим к деду Пересвету, Завид к дяде Сновиду, я к дяде Деяну и Милонег к Искрену. Изначально предполагалось, что помогать деду стану я, но Деян оценил мои учетно-складские таланты и вытребовал себе в помощь. Дедова сотня возит с собой немногое, их припасы частично лежат у нас и присматривать за ними тоже нам. Кроме того, любой крупный проект умным людям предоставляет возможности – поставка материалов, к примеру, или другие способы урвать толику малую от бюджета. В нашу задачу входит смотреть по сторонам и не упустить шанс.

Так вот, Завид прибежал посмотреть, где мы устроились, и остался на ужин.

– Искрен здесь? – положив себе еды, дядя уселся рядом.

У нас тут очень простой быт. Спим в бараке, под еду выделен отдельный дом, где хозяйничает унылый худой мужик, внешним видом позорящий звание повара. Слуг нет, уборкой помещения занимаются отроки или можно в деревне девок нанять.

– Пошел в избу. Сказал, спать хочет.

– Ну-ну, – хмыкнул дядя. – Скоро ему не до сна будет. Завид, ешь быстрее. Охотники прибежали, сказали, орда идет. Наверняка вашу сотню с утра пошлют навстречу.

Друг быстрее засновал ложкой.

– Большая орда?

– Судя по рассказам – великая. Может, и не врут.

Возможно, что не врут. Малые орды, так называемые «выплески», приходят регулярно, это, фактически, два-три десятка малых чудищ под предводительством одного-двух вожаков. Для их уничтожения в пограничье хватает сил одного рода, даже не всегда соседей зовут. Три или четыре выплеска составляют обычную орду, их отбивают всей сотней. Тоже не редкость, мы с ними сталкиваемся раз в три года обязательно. Большие орды, под тысячу чудищ, приходят нечасто, примерно через каждые пять-десять лет. В те годы, когда совпадают погодные условия и большие клобуки перестают вести междоусобную войну, пытаясь раздвинуть сферы влияния на человеческие земли.

Великая орда выплескивается из темных лесов единожды за поколение или два. Против неё встают всем миром, призывая на помощь ближние и дальние дружины, а жителей на маршруте движения эвакуируя подальше. Последний раз великая орда в восточном лесу собиралась двадцать семь лет назад, так что сейчас – самая пора.

– Или мы их потревожили, – подытожил я мысленные рассуждения.

– Тоже верно, – согласился расслышавший последнюю фразу Деян. – Хозяева леса давно заметили нашу суету на границах. Она им не понравилась, вот и собрали орду, чтобы заранее разорить ближайшую землю. Это хорошо.

– Хорошо?

– На свету чудищ бить легче. Если бы они в лесу нас ждали, пришлось бы труднее.

Ну, если с такой стороны смотреть…

– Сейчас конные пойдут вперед, им орду приостановить надо, – объяснял дядя. – Устроят засаду, побьют чудищ, сколько получится, отступят, снова остановятся. Мы здесь укрепление строить будем. Мшинское бросать нельзя, да и отбиваться в нём удобнее.

– В селе воинов мало. Удержим?

– Гонцов уже послали, скоро ближние дружины подходить начнут.

Работа закипела сразу, несмотря на позднее время. Часть людей отправилась в поля, вырубать лес и кустарники, оставляя вокруг деревни голое пространство без возможных укрытий. Остальные принялись копать ров, используя вынутую землю для создания высокого вала. Со рвом получалось три кольца обороны – внешний вал, потом окружающий острог тын, который тоже будут укреплять и наращивать, и кремль. Последний невелик, все в нём не поместятся.

С другой стороны, сколько из нас уцелеет к тому времени, когда придется запираться в кремле? Хотя, может, и не придётся. Наверняка и окрестные бояре, и ближайшие города пришлют подмогу, так что шанс разбить орду очень велик. Если не случится ничего экстраординарного, одолеем.

Учитывая, что мастеров, умеющих работать с массами земли, в деревне собралось много, работа шла быстро. Я пока что не овладел приёмами из этой области, но судя по описаниям, это какая-то форма телекинеза. Или, в другом варианте, биокинеза – наскоро выращивается растение, корнями захватывающее нужный объем, перекатывает его на нужное расстояние и тут же погибает, исчерпав ресурсы. Это сложно, этому долго учиться, требуется особое чутьё, вырабатываемое долгой практикой. Боевые приёмы зачастую осваиваются легче.

Несмотря на тот факт, что воины в социальной иерархии стоят на вершине, они далеко не всегда богаты. Мастера мирных профессий зачастую зарабатывают лучше, причем не подвергая себя опасности. Ещё одна причина, по которой люди отказываются восходить на первую ступень. Вернее, отказываются получать пояс. Формально ничто, кроме традиций, не мешает ремесленнику прийти в Обитель Испепелителя, чтобы посидеть там на престоле. Только воином его не признают.

Основную работу выполняли строители, на долю остальных выпало доделывать за ними всякие мелочи. Колья рубить, строгать, втыкать в берега, ловчие ямы рыть, замуровывать склады дерном и подручными материалами. Чудища не польстятся на упряжь или мешок с гвоздями, однако ничто не помешает им просто так снести здание, из которого доносится ненавистный человеческий запах. Поэтому то, что не получалось перенести в острог, пытались спрятать.

Почему темные твари ненавидят людей? Думаю, из-за сходства с их создателями. Судя по сохранившимся изображениям, Ушедшие Боги были гуманоидами и внешне очень походили на нас.

Вечерняя суета продолжалась недолго, до темноты. Некоторые порывались продолжать окапываться при свете факелов, но старшие погнали их отсыпаться. Орда придет дня через три, ей тоже надо чем-то питаться, отдыхать, от неё отщипывают кусочки конные отряды, посланные для задержки. Время ещё есть.

Времени больше нет. Закончилось.

Два дня и две ночи пролетели незаметно, слившись в сплошную череду мелких дел и кусочков тревожного сна. Передовые отряды чудовищ, ведомые младшими вожаками, показались под конец второго дня. Их ждали. Предупрежденные разведкой люди успели спрятаться в укреплениях, снаружи остались только небольшие группы воинов, готовящих огненную встречу незваным гостям.

Самые первые стаи орды попытались сходу вломиться в село. Их даже не подпустили к стенам, истребив площадными заклятьями, заодно лишний раз выжгли предполье. Группа из нескольких десятков бывших кабанов, окруженная всякой мелочью в качестве поддержки, не успела набрать нужную скорость и войти в ближний бой. Полыхнуло жутко, слитный удар нескольких витязей шестой ступени огненным валом прокатился метров на пятьсот расходящимся конусом. Уцелевшие твари рванули назад, под защиту вожаков, неся им сообщение – враг! Враг!

Всю ночь и следующий день нарастало число стычек. Первыми в орде идут не самые умные чудища, их задача – найти, вцепиться, сообщить ведущим стай. Тем, кто достаточно разумен, чтобы прогнуть под себя других вожаков и заставить их подчиняться. Верхушка орды способна на время обуздывать инстинкты, темные твари под их руководством не бросаются слепо на людей, а используют кое-какую тактику. Например, их умишка хватает понять, что в темноте люди видят хуже, поэтому основной штурм начнётся ночью.

Пока избранные воины сдерживали первый натиск, остальные вкалывали без отдыха. Повторюсь – нам безумно повезло, что в селе оказались мастера работы с землёй и другие строители, без них пришлось бы намного тяжелее. За два дня они успели создать полноценную стену и укрепить её башнями. Да, стена земляная, но её внешний край оплавлен до состояния стекла, как и вырытый перед ней глубокий ров. Жаль только, что некоторые чудища способны перемахнуть его одним прыжком…

Никаких ворот предусмотрено не было. Те, кто пойдёт на вылазки, прекрасно спрыгнут со стены и заберутся обратно сами, возможное подкрепление не станет прорываться во Мшинское, его задача не снять осаду, а истребить всех чудищ. Зато через каждые сто шагов вперед выдавалась башня, в прорези которой было так удобно бросать заклятья, убивая подобравшихся слишком близко атакующих. Всё сделано либо из земли, либо из укрепленного дерева. Лучше бы, конечно, камень, но хорошего камня у нас мало и работать с ним сложнее, дольше.

Для отступающих оставили единственный узкий проход, который потом наглухо завалят.

Надо сказать, особого страха люди не проявляли. Во-первых, смерть всегда рядом, к ней привыкли и относятся без пиетета, во-вторых, дорожные рабочие и другие завербованные трудяги знали, на что шли. Они чего-то примерно такого ждали и теперь даже слегка радовались, что первый удар примут на своей земле, где духи предков помогают. Поэтому в селе царила деловитая суета, подкрепляемая умелым руководством. Управленцы во главе стройки стояли очень толковые. Они в первый же день разделили всех людей на бригады, каждой выделили участок для укрепления и организовали бесперебойную работу с непрерывным подвозом припасов, горячей еды и воды. Даже легкие навесы для сна построили, где можно было в перерывах полчасика покемарить.

Должен сказать, что эти два дня в очередной раз заставили меня пересмотреть ориентиры. Раньше я сосредотачивался исключительно на воинских науках, считая, что они позволят мне прожить долго и, с большой степенью вероятности, счастливо. В целом моё мнение осталось неизменным. Здесь, если ты не способен защитить себя и своих близких, ты – никто. В прошлой жизни, по большому счёту, было так же, но там неприглядная правда маскировалась законодательством, средствами массовой информации, воспитанием и много чем ещё. Тут реальность ничем не прикрыта и по-своему честна, хоть и некрасива.

Посмотрев на мастеров-строителей и пообщавшись с ними, я понял, что упускаю нечто важное. Эти люди, несмотря на слабость в боевом плане, очень сильны и влиятельны – разговаривают с ними с явным уважением. Они входят в часть общества, на которую я прежде не обращал внимания и, похоже, зря. Местный социум устроен сложно, без понимания, как он функционирует, высокое положение в нём не займёшь. Не то, чтобы я стремился стать боярином или старшим старцем в Обители, просто доступ к знаниям и личный статус почти всегда связаны.

Второе наблюдение: воины высоких ступеней в обязательном порядке владеют мирными профессиями. Обычно целительством, но не обязательно. Похоже, оставаться узким специалистом можно только до определенного уровня, дальше поневоле приходится постигать смежные профессии для получения необходимых в дальнейшем развитии навыков. Поэтому имеет смысл сразу расширять пул возможностей, наращивать доступную базу. В общем-то я так и делал, изучая целительство и артефакторику, просто не нужно ими ограничиваться.

– Вон наши скачут, – указал рукой дядя Деян. – Скоро будут здесь. Видишь, огнём полыхает?

– Вижу, – кивнул я.

– Их чудища преследуют. Те гридни, что силы сохранили, едут последними и заклятья кидают.

Мы находились на площадке одной из башен. Наступил вечер второго дня, накрывающая землю темнота мешала увидеть, кто именно приближается к Мшинскому, зато хорошо позволяла рассмотреть бросаемые беглецами огненные заклятья. Жаль, но лесного пожара не будет. Темные твари не любят огонь и стараются затушить его при любой возможности.

– На входе не догонят?

– Не должны. А если и догонят – глянь по сторонам. Наши ждут уже.

Действительно, на стенах возле прохода собралось чуть ли не две сотни бойцов, ещё несколько десятков спрыгнули вниз, на поле. Они сдержат преследователей, позволяя завести уставших коней в узкие ворота.

– У орды вожаки не особо умные, – рассказывал дядя. – Действуют всегда примерно одинаково. Вперед посылают быстрых чудищ малыми стаями, те бегут, ищут, кого сожрать. Мы их притормозили конными сотнями. Следом идет малая ордынка, побыстрее, вроде нашего конного полка. Вон они бегут. Сейчас попытаются на плечах наших отступающих ворваться в село, а когда не получится, отступят и начнут кружить вокруг. Вернее, кружили бы, потому что выживших мы добьём.

– А потом?

– Потом подойдёт основная орда. Вожаки дождутся ночи, нападут, сколько бы сил не накопилось, мы будем отбиваться. Когда отобьёмся, орда отступит и начнёт созывать те стаи, что ушли по сторонам разорять другие деревни. Думаю, второго приступа не будет. Они не успеют накопить достаточно сил, к нам соседние бояре подмогу приведут и сами мы в поле выйдем.

– Выходит, надо всего один приступ отбить?

– Не считая тех, кого мы сейчас положим, – согласился дядя. – Лук готовь. Орда страшна натиском.

К тому времени в селе вовсю звенели колокола, народ сбегался на стены. В авангарде чудища не особо крепкие, зато быстрые и зачастую с дальнобойными атаками, у них есть хороший шанс добраться до стен. Перемахнуть ров, запрыгнуть вверх и с упоением рвать человеческую плоть. Дядя сказал, обычно в авангарде бежит примерно десятая часть орды, поэтому по его размерам можно судить о количестве тех, с кем нам придется столкнуться позднее.

– За небом следи, – приказал Деян.

Я приготовил стрелу с отливающим серебром наконечником. Дядя будет бить вниз, прикрывать отходящих конников, а мне предстоит прикрывать его самого. Летуны у орды слабенькие, зато их много и некоторые из них умудряются метко швыряться вниз острыми костяными иглами. Против них хорошо помогают сжигающие барьеры, немногих прорвавшихся сбивают стрелами.

Конники находились примерно в километре от ворот, когда их встретили высланные в прикрытие десятки. Со стороны казалось, что за спинами убегающих поднялась огненная стена – настолько густо легли заклятья. Сомневаюсь, что много чудищ попало под удар, его смысл заключался в ином. Задержать преследователей, сбить их напор, отсечь основную часть от самых ретивых.