Текст книги "Наследство Ушедших (СИ)"

Автор книги: Роман Артемьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

Так что мы не особо быстро, поглядывая назад, но и не задерживаясь, сбежали с места побоища.

– Кто это были? – уже свернув на соседнюю улицу и отдышавшись, спросил я.

– Отроки Кошкиных, – чуть помявших, признался Завид.

– И чего они от тебя хотели?

– Чтоб я ходить к ним перестал.

Дальше последовала прекрасная и сопливая история о случайном знакомстве с Забавой Тверимировной, юной боярышне из рода Кошкиных, поразившей моего друга в самое сердце. Судя по дифирамбам, Завид пропал. Он кружил вокруг боярского подворья, мечтая увидеть объект своей страсти, чем, разумеется, привлек внимание охраны. На первый раз его поймали, спросили, чего надо, и настоятельно посоветовали больше сюда не приходить. Даже не поколотили для острастки, то есть отнеслись очень дружелюбно.

Хорошего совета Завид не послушался. Тогда проучить его взялись местные отроки, от которых друг убежал. Так и шло: он ищет возможность хотя бы издалека полюбоваться на девушку, его ловят, он убегает. Надо полагать, старшие смотрели на этот цирк с наслаждением – особых развлечений ни в Березове, ни где-либо ещё нет. Побили Завида всего один раз, причем не сильно, скорее, символически.

– То есть отроков я зря лупцевал, – пришлось честно сделать неприятный вывод. – Хотя нет. Будут за языком следить.

– И словечком с ней не перемолвиться, – продолжал сокрушаться парень. – Ярослан сразу в морду двинуть норовит, едва рядом с ней завидит.

– Ярослан – это первый? Говорливый?

– Верно. Он теперь повсюду с Забавой ходит, глаз с неё не сводит… Гад!

Ревность ревностью, однако один момент из стандартного сюжета выбивается. Тверимир, если мне не изменяет память, нынешнему главе семейства Кошкиных приходится близкой родней, не то двоюродный брат, не то племянник. Почему за его дочерью присматривают отроки? Тем более сейчас, когда в городе полно людей, на Кошкиных обозленных. Даже в обычное время девушку из знатной семьи за пределами подворья сопровождает охрана, а если опасность реальна, то и дружинника приставить могут. Или вовсе в тереме запереть.

– И часто Забава из дома выходит?

– Не, почти всё время у себя в светелке сидит.

Правильно делает. Свою вину в беспорядках бояре Кошкин и Плоскинич признали, выплатили огромную виру пострадавшим (погорельцам, за убитую и раненую родню, городу и князю), то есть с точки зрения закона теперь чисты. Однако припоминать случившееся им будут долго. Возможно, к Завиду ещё потому отнеслись мягко, что сейчас им привлекать к себе внимание нельзя и лучше сидеть тихо, пока общественное мнение не успокоится.

Вечером подошел к отцу, тот, узнав о похождениях двоюродного племянника, выругался. Нам со столичными боярами бодаться не с руки, неважно, что они сейчас в ослабленном состоянии. Боярский род, особенно из числа крупнейших, «вятших», представляет собой очень серьёзную силу. Их, вероятно, потому и не изгнали из княжества, что прикинули последствия и решили дать возможность искупить вину. Практически все воины Кошкиных и Плоскиничей ушли на войну, мне это отец сказал, когда я начал вопросы задавать. С боярами очень крепкими узами связаны личные дружинники и их семьи, принесшие клятву на крови слуги, закупы-должники и много кто ещё. В случае изгнания княжество покинет толпа народа, около тысячи-полутора человек. Мастера уйдут, пахотные земли останутся без защиты, будут нарушены некоторые договора, и разорвутся связи с соседними землями… Все последствия просчитать невозможно.

Ничего страшного не произошло. Ну, глянулась отроку боярышня, попытался он за ней ухаживать, и его за назойливость охрана девушки малость проучила, а потом саму охрану малость проучили. Бывает. Отроки постоянно дерутся, более того, отроки должны драться. Немного хуже, если оказалась кровь пролита. Я сам не видел, вроде бы ни у кого из носа юшка не текла и открытых ран не было. Кровь имеет сакральное значение, за небольшую ранку могут стребовать, как за обиду. Но! Опять-таки, мы ещё не взрослые и суд к нам сурово не отнесется, вдобавок с небольшими повреждениями обращаться к целителю или просто жаловаться на них считается «западло», потом не отмоются.

Правда, Кошкины могли оскорбиться. Как же, какой-то «худородный» осмелился подбивать клинья к девушке из их рода! Сейчас они ничего не сделают, это правда. Запомнят (власть имущие всегда злопамятные) и отомстят позднее. Надо оно нам – иметь во врагах влиятельных бояр? Нет, совершенно точно не надо.

Вот и Ратибор думал так же.

От идеи немедленно вызвать Завида и запретить ему нарезать круги вокруг подворья Кошкиных я его отговорил. Моей репутации умника вкупе с монотонным объяснением, что запрет ни к чему хорошему не приведет, хватило. Я убедил отца загрузить друга занятиями так, чтобы у того времени на глупости не оставалось, если же не подействует – отослать домой. Пусть ему мать мозги вправляет.

Глава 9

Описать темные леса сложно, спутать с обычными невозможно совсем. Вроде и растения мутировавшие, и животные бегают непривычные, нападая на людей, и клубки встречаются на каждом шагу, а все равно понимаешь – нет, лес пока что не темный. На грани, да, но ещё не переступил её. Атмосфера какая-то, что ли? Старцы измерения проводили и говорят, что воздух самый обычный и каких-либо нетипичных излучений нет.

Для знающих людей остановить распространение тьмы довольно легко. Всего-то надо последовательно уничтожать любые клубки на границе, начиная с самых маленьких. Проблема в том, что чем больше клубок, тем чаще у него встречаются защитники, привлеченные дармовыми ресурсами. Фактически, это симбиоз. Звери или растения питаются выделяемыми клубком веществами, подсаживаясь на них, как на наркотик, мутируют, защищают территорию и хозяина от враждебных набегов. Случается, старые, развитые клубки воюют между собой, посылая настоящие армии для устранения конкурента. Они не разумны, вести войну их заставляют инстинкты.

В славянских землях на переднем крае борьбы с тьмой, как правило, стоят порубежные сотни. Или пограничные, или окраинные, их по-разному называют, в зависимости от диалекта. Состоят сотни, как правило, из двадцати-тридцати семей, чьи мужчины, опоясанные воины, входят в реестр и обязуются «держать» конкретный участок леса примерно десять на десять километров, вычищая там признаки угрозы. Жизнь опасная, потому что отравиться легко, зверушки агрессивные бегают, иногда из темных лесов выходит орда, сметающая всё на своём пути. Пограничники обречены быть сильными бойцами – если, конечно, не хотят закончить жизнь в чужом желудке.

Участок нашего рода расположен на не самом опасном направлении. После того, как деды зачистили прилегающий кусок темного леса, уничтожив четыре крупнейших клубка, нашествий большой орды не случалось. Дед Пересвет рассказывал, на наём отряда вольников тогда пошли последние деньги, но оно того стоило – его дети, пока росли, с серьёзными чудовищами не сталкивались. Успели возмужать в относительно безопасных условиях. Сейчас, конечно, всякие твари из леса выходят, однако их есть, кому встретить. У соседей ситуация тяжелее, у них в прошлом и нынешнем поколениях люди гибли куда чаще нашего.

Мы возвращались домой. Мы – это я, отец и Завид.

Ратибор, поразмыслив, решил, что в Березове нам оставаться незачем, а вот причин навестить малую родину хватает. Событий за прошедшее время произошло много, о них следовало рассказать старейшинам рода. Мы, конечно, отправляли письма домой, но в письмах всего не напишешь. К тому же, проект постройки дороги на восток, с которым род связывал надежды на возвышение, временно приостановился, то есть в столице нам делать на данный момент нечего.

Ехали, разумеется, на телеге. Она у нас комфортабельная, с рессорами из особого вида дерева, толчки смягчаются до приемлемой силы, и зубы при езде не лязгают. При желании можно слезть и размяться, пробежавшись рядом с лениво плетущимся волом. Нормальным суточным переходом считается расстояние в тридцать пять километров, по хорошим дорогам сухим летом или зимой можно пройти все пятьдесят. Под хорошей дорогой подразумевается грунтовка из спрессованной заклинаниями до каменной твердости земли с канавами по обочинам. Понятное дело, таких немного, власти ежегодно подновляют только важнейшие, связывающие крупнейшие города княжества или основные торговые маршруты в иные земли. Всем остальным приходится довольствоваться чем похуже. Самое неприятное, если верхний слой дороги из-за дождей раскисает, превращаясь в непролазную грязь, тогда приходится вылезать из телеги, разгружать её и вытаскивать на руках. К счастью, мы по пути ни во что настолько жуткое не вляпались.

Поездка заняла пять дней. Люди, воспевающие романтику средневековья, из самого средневековья сбежали бы быстрее визга, случись им там оказаться. Дорога не идеальна, вол тащится медленно, солнце жарит, как не в себя. Где-то пыль стоит столбом, метров через двести широкое поле с резкими порывами ветра, норовящим бросить в лицо листья, ветки или жучков. Про насекомых следует сказать особо. Если не слепни-оводы, то досаждают комары или осы, в траве прячутся клещи, стоянки в обязательном порядке осматриваются на предмет муравьёв. Вдобавок к привычным по первой жизни, кровь сосут (в прямом и в переносном смысле) местные мухи, стрекозы норовят закусить кусочком вырванной кожи, ядовитые гусеницы вызывают раздражение или аллергическую реакцию.

Не хватает воды. На стоянках первым делом следует позаботиться о скотине и только потом можно поесть самому. Да, на постоялых дворах корм и воду животным дают скотники, но хороший хозяин проверит и то, и другое, потому что иногда работники пытаются подсунуть гнильё. Две ночи пришлось провести в чистом поле у костра и должен сказать, что принципиальной разницы с ночевкой в помещении не заметил. Немножко холоднее спать, зато на сене в телеге даже мягче, чем на лавке.

Разбойников по пути не встретили и вообще остались без ярких впечатлений. Постройки – одинаковые, природа привычна, лица и внешность людей отличаются не сильно, редко-редко попадётся кто-то с нестандартными чертами. В городе фенотип разнообразнее, там и блондины, и брюнеты, и рыжие, даже платиновый оттенок волос у одного купца видел. В деревнях почти все поголовно русые. Правда, там, где иноземцы часто ездят, всякое встречается.

Кстати, насчет разного рода бандюганов. Без них не обойтись, они всегда есть, но их мало и в центральных районах душегубы появляются редко. При нормальной власти татей ловят быстро. Учитывая высокие урожаи, из-за голода мужики в банды не сбиваются, внешних вторжений, сгоняющих людей с привычных мест обитания, тоже давно не случалось. Орды чудовищ в густонаселенные районы не пускают. Фактически, причинами, заставляющими людей заниматься разбоем, являются глупость, собственная лень или наивное желание быстро разбогатеть за чужой счет. Ну или просто неистребимая гнусность, от природы свойственная отдельным особям рода человеческого.

Разбойников нет, их место заняли ватажники. Впрочем, бед от ватажников поменьше, эти внаглую закон стараются не нарушать. Берутся за любую работу, от строительства до охраны купеческих обозов, от расчистки лесов до помощи в уборке урожая. Специализация у них существует, только выдерживается не всегда. Обычно ватаги мелкие, до десятка мужчин, крупнейшая из известных мне чуть превышает сотню человек. Занимаются, повторюсь, всем, то есть абсолютно всем.

– Приехали, – удовлетворённо сказал отец. – Как раз к ужину.

– Ага, – согласился Завид. – Кашей с салом пахнет.

– Что ещё они могут готовить? Не праздник же.

Лично я ничего не унюхал, но порадовался, что друг снова разговорился. Первые два дня он ехал молча, с грустным печальным лицом. Честно говоря, со стороны его терзания смотрелись забавно, придержать язык заставили сочувствие и понимание, что парню совсем не смешно.

– Ну, может, птицу какую в лесу подстрелили.

– Если одну, то много ли мяса с неё возьмешь? Вот три-четыре уже на обед хватит.

– Смотря кого подстрелят, – замечтался Завид. – В зяблике каком и съесть-то нечего.

– А вот сейчас и увидим, что наши мастерицы приготовили.

Проверяющие лес охотники часто приносят набитую попутно дичину. Природа богатейшая, разнообразие птиц поражает, особенно весной, когда они ищут пару и теряют осторожность. Мясо идет в общий котел во многом для вкуса, потому что одна-две тушки трем десяткам едоков – просто на один зуб.

Сейчас в усадьбе народу поменьше, около двадцати человек. Дядя с братом воюют, двоюродный дядя Смеян с сыном Игорем подрядились в охрану к знакомому купцу, кто-то наверняка к соседям пошел по мелкой надобности. Тетка Пламена тоже часто дома отсутствует, она одна из лучших лекарок в округе, её соседи к больным зовут. Одну не отпустишь, идёт обязательно с охраной. Двое мужчин границу обходят ежедневным дозором, хотя они по времени должны уже вернуться и как раз на их удачливость рассчитывал Завид.

– Заметили, – довольно кивнул Ратибор, подняв руку в приветствии. – Кто там на башне? Ивар вроде.

Светловолосая фигурка высунулась в проём и активно замахала руками, что-то крича. Опознали, теперь всем сообщает. Дед заложил усадьбу на единственном холме в округе и никуда не переносил, только перестраивал, разбирая старые постройки. Последний раз, лет десять назад, нанимали ватагу плотников, фактически выстроивших поселение заново. С тех пор усадьба обнесена высоким тыном с двумя башенками, позволяющими просматривать ближайшую округу метров на сто. Земля с внешней стороны ограды служит местом тренировок, так что деревья и кустарники выжигаются, даже трава не успевает высоко вырасти. Огороды и поля расположены либо вплотную к ограде, либо на приличном расстоянии, примерно в пятнадцати минутах ходьбы быстрым шагом.

Чтобы называться полноценным кремлем, пусть и маленьким, не хватает только собственного колодца. Рыть не стали, потому что водный пласт проходит глубоко, работы много. По большому счету, колодец не нужен – запас воды на пару дней всегда есть, ручей близко протекает, а осаждать нас некому. Разве что орда придёт, но чудища дольше одной ночи под стенами не проведут, обязательно всей силой набросятся. С чужих слов говорю, у нас три года назад чуть дальних соседей так не истребили, в самый последний момент подмога пришла.

– Поздорову ли, дядь Ратибор! – заорал с верхотуры Ивар.

– Поздорову, Ивар! – рявкнул отец. – Как вы тут?!

– Всё хорошо!

Мы ещё не въехали в широко распахнутые ворота, когда в проёме показались две женщины. Моя мать, Вьюга, и мать Завида Боряна. Из-за их спин выглядывали любопытные мордочки младших родственников, прибежавших на крики.

Все они ждали, пока мы не окажемся внутри. По верованиям, нежить или колдун не могут войти в дом без приглашения, поэтому традиция предписывает встречать гостей за опоясывающим жилище кругом. Боряна стояла чуть впереди и, стоило телеге пересечь створ ворот, сразу подскочила к сыну, обняла его, не дожидаясь, пока он вылезет. Мир опасен, любая поездка может стать последней. Отец Завида точно так же когда-то уехал в Березов и не вернулся, оставив жену горевать и троих детей сиротами.

Про меня говорят, что я норовом пошел в мать. Ошибаются, конечно, но Вьюга и в самом деле сдержанная, не любит демонстрировать эмоции. Вот и сейчас – пристально оглядела нас, словно взглядом ощупала на предмет травм, подошла, обняла сначала меня, постояла, подержав в объятиях, затем поцеловала отца, встала между нами. Только убедившись, что приехали целые-невредимые, сказала:

– Хвала Ушедшим, доехали наконец-то. Почти вся семья в сборе.

– Перед отъездом весточку получили, – мигом отреагировал на намек отец. – Хорошо у них всё, здоровы оба. На своих ногах ходят. Сейчас на границе лагерем стоят, поговаривают, скоро их сотня на Родню пойдёт. Остромир хвалится, богатую добычу взял.

Мать повела плечом, словно отбрасывая слова о деньгах – хотя, уверен, запомнила. Ещё уверен, что, говоря о семье, она имела в виду только сына. С дядей Милорадом отношения у неё сложные, не хочу знать, какая кошка между ними в прошлом пробежала.

Здесь, кстати, этого выражения нет, хотя черные кошки тоже считаются животинами ведьмовскими.

Родня постепенно подтягивалась, каждый считал своим долгом подойти, поприветствовать, осведомиться о делах, здоровье, узнать, как добрались, какие новости… У нас с отцом в роду недоброжелателей нет. Конечно, с кем-то отношения теплее, с кем-то похуже, но ненависти к нам никто, вроде бы, не испытывает. Не все могут похвастаться тем же. Тетки Злата и Млада постоянно строят друг другу козни, у братанов Милована и Гордея до боевых заклинаний дошло, их дед Самбор в последний момент растащил. Выпороли обоих страшно, всю спину в лохмотья превратили и запретили женщинам лечить. Дед Пересвет обещал, если свара повторится, неважно, по какой причине, обоих от рода отречет. Теперь ходят, смотрят друг на друга волками. Причина? Ну, какая может быть причина для вражды близких родственников. Деньги или женщина, в данном случае отметились обе. Хвала всем вышним силам, у меня в своё время хватило мозгов занять нейтральную позицию и сказать, что оба идиоты.

У нас, так сложилось, нет ни холопов, ни закупов, то есть отрабатывающих долг работников. Последняя семья закупов отъехала три года назад, не пожелав остаться в пограничье. Поэтому вокруг только люди, по-родственному не стесняющиеся задавать бестактные вопросы.

– Ты правда с поморочником дрался? А ты его один убил или помог кто? А что он тебе показал? Говорят, после мороков руки-ноги заплетаются, у тебя заплетаются? А почему тебе пояс не дали?

Наибольшую активность проявляли самые младшие, но будет ложью сказать, что старшие не участвовали, или им было не интересно. Слушали они более чем внимательно. Газет, радио, телевидения и уж тем более интернета не существует, передача новостей ограничена письмами или, куда чаще, личным общением. При последнем описание событий подвергается художественной обработке, иногда меняясь до полной неузнаваемости.

– У меня память отшибло, – с каменным лицом соврал я. – Ничего не помню. Завида спросите, он знает.

Мгновение спустя друг оказался облепленным галдящим комом малолеток. Впрочем, он достойно принял удар, с удовольствием принявшись на ходу выдумывать подробности к вящему счастью благодарных слушателей.

– Пойдём, – мать слегка прикоснулась к моему локтю, привлекая внимание. – Перекусишь, заодно и расскажешь, что там случилось.

– Отца почему не зовешь?

– Потому, – кивнула она в сторону с легкой улыбкой.

Посмотрев туда же, я склонился в вежливом поклоне. Со стороны дальних ворот к нам подходил дед. Оба деда. Во мне нет крови Самбора, но так уж получилось, что в детстве он со мной часто занимался – отвечал на вопросы, рассказывал о жизни за пределами усадьбы, иногда объяснял непонятные места в учебе. Это не значит, что остальные взрослые отказывались помогать, просто возню с детьми они считали скучной и стремились поскорее заняться собственными, более важными, на их взгляд, делами. Самбор, в отличие от большинства, отвечал охотно, поэтому мелкие к нему липли.

– На полчаса они его задержат, – уверенно сказала мама. – Пойдём домой.

Глава 10

Дом нашей семьи в другом селении посчитался бы богатым. Вернее, не дом, а хоромы, то есть совокупность строений в одном дворе, включая как жилые помещения, так и нежилые, вроде амбара, хлева и сараев. Пусть этаж всего один, зато окна ощутимо шире обычного и забраны стеклом, что очень и очень круто. Люди понимают, что свет необходим, однако стекло дорого, поэтому устанавливается только в детской комнате, в остальных проёмы на улицу закрывает особым образом выделанная шкура местных зайцев. Так, как сделал Ратибор, поступают старшие гридни или бояре. С одной стороны – доказательство его удачливости, как воина, с другой – повод для зависти соседей.

Никогда не спрашивал, но, возможно, его решение было вызвано смертями моих брата и сестры. Да, народ сдержанно относится к гибели младенцев, да, рожая, женщина знает, что её чадо, вполне возможно, не доживет до трехлетия, да, смерть не от старости воспринимают, как неизбежность. Смирились. И всё-таки при первой же возможности выискивают способы оградить детей от беды, дать им лишний шанс на выживание. Имя нарекают только тем, кто принял божий дар, до того обходясь ласковыми прозвищами, боясь накликать безносую гостью. Комнаты вылизывают до стерильной чистоты. Тратят деньги на лекарей, учатся целительству сами.

Остромиру восемнадцать, он – первенец. Выжил. Затем двое погибших и Чаяна, долгожданная чаянная дочь, любимица отца, занимающая в его сердце особое место. Он ей позволяет больше, чем сыновьям. Следующим родился я, и, наверное, родители решили сделать перерыв, потому что до вселения в новые хоромы мать не беременела. Лютобор появился на свет, счастливо дожил до обретения божьего дара и нелепо погиб, играя с мальчишками. Упал чуть ли не на ровном месте, ударившись виском об острый угол.

Добрану сейчас четыре. Скорее всего, оставаться младшим ему недолго, потому что давление общества на женщину, способную родить ребенка и не желающую того, очень велико. У матери, конечно, характер волевой, но не в данном случае – для неё обеспечение мужа и рода детьми что-то вроде долга, отлынивать от которого она не собирается. Отдохнула, и хватит. Тем более что последний год она провела, ежемесячно мотаясь в ближайшую школу от Обители Лесного Князя и теперь, когда учеба закончена, она не возражает посидеть дома.

Может показаться, что жизнь в небольших поселках скучная. Смотря для кого. Для человека, видевшего стремительное движение двадцать первого века с его ежеминутным отслеживанием новостной ленты – безусловно. Местные, никогда не посещавшие обычную киношку, выросшие при совершенно ином информационном потоке, чувствуют себя вполне комфортно. Тем более что образ жизни одинаков почти везде, только в столице громкие (или не громкие, но интересные) события случаются чаще. Жажду общения и новостей родичи удовлетворяют поездками в гости к соседям или в ближайший крупный город, Листов, делать в котором по большому счету нечего. Разве что на торг сходить, поучаствовать там в немудреных развлечениях.

По поводу соседей. Мы считаемся пришлыми, потому что деды были вынуждены бежать сюда, в северо-восточные земли, да и осели в пограничье. Вместе с тем род у нас старый, а мужчины поголовно сильные бойцы, не раз доказывающие доблесть в отражении набегов орд. Отсюда двойственное к нам отношение – вроде и свои, а вроде и не совсем. В результате при внешних конфликтах мы можем рассчитывать на помощь сотни, а внутри поддержка не такая сильная, как хотелось бы.

Впрочем, родниться с нами они не против.

– Остромир говорил, тот патлатый из Ручьёвых грозился сватов заслать?

– Мало ли, что он грозился! – задрала к потолку точеный носик Чаяна. – Не пойду за него!

Я кивнул, продолжая наворачивать горячую уху.

– Одобряешь? – иронично улыбнулась мать.

– Он с дурниной. Вляпается во что, свернет шею, Чаяне нового мужа искать. Проще сразу найти кого получше.

Мама расхохоталась, пока сестра раздумывала, обидеться или нет. Они очень похожи внешне и манерами, обе привыкли на людях «держать лицо», позволяя себе открыто выражать эмоции исключительно в кругу семьи. Чаяна ещё девчонка, но красивая и уже сейчас видно, что вырастет в необычную женщину, поэтому у парней пользуется успехом. Приезжающие в гости отроки часто рядом с ней вьются. Безуспешно. Она знает себе цену, понимает, что отец торопиться со свадьбой не станет, и выбирает придирчиво, трепля ухажерам нервы.

– Себе-то никого не присмотрел?

– Некогда было, – отставил я тарелку, жестом показав, что сыт. – Спасибо. Сначала подготовка к походу, занятия в Обителях, потом бунт этот безумный. У меня пропуск к Короткому Шагу на три месяца выписан, я всё свободное время у него проводил.

– Мой дед, твой прадед, был старцем Тишайшего, – неожиданно сказала Вьюга. Она предпочитает не вспоминать о родной семье, я о них знаю только, что в Новгороде-Восходном живут. – Тишайший Короткому Шагу, считай, как брат. Ох и хитер был дедуля… Любого разговорить мог.

– Был?

– Сгинул, а где, неведомо. Вещи Обитель вернула и сказала, что виру кровью взяли, – она сухо улыбнулась. – Может, и правда. Волк тебя хвалил?

– Говорил, что учеба мне легко даётся и продолжать надо. Я поблагодарил и отказался – мы сюда отъехали.

– Ты помалкивай о том, поморочников люди не любят. Хотя умение полезное.

– Только сложное очень. Тех основ, что я уже изучил, мне не хватало, приходилось постоянно в библиотеку к столам бегать и что-то учить. Мне нравится, что у Синеокого нет специализации, но по сравнению с другими Обителями иногда приходится догонять.

– Не жалеешь, что к Синеокому пошел?

– Ничуть.

Хлопнула дверь сеней, по дощатому полу простучали шаги и в комнату вошел отец. Обнял немедленно подскочившую к нему Чаяну, улыбнулся жене, потрепал по голове подбежавшего Добрана. Демонстративно потянул носом:

– Покормят тут запоздавшего? Задержали меня старики.

– Старики? – мать уже поднялась с лавки и шуровала возле печи, наливая уху в глиняную миску. – Полмесяца назад из Рыжих Овражков орда пришла, так Пересвет с одного удара вожака выбил.

– Он рассказал, – посерьёзнел отец. – Они с Самбором думают, собирается большая орда, а это её передовой отряд был.

– Не дай боги!

Мать поставила миску перед Ратибором и присела рядом, глядя, как он ест. У нас патриархат, но роль и права женщины во многом зависят от социального слоя. Чем выше семья по статусу, тем больше у жены свободы, тем более она самостоятельна. По моей теории, равноправием общество обязано Обители Исцеляющей, обучение в которой проходят многие знатные девушки. Довольно сложно унижать, избивать жену, способную тебя отравить или обеспечить какой-нибудь обидной болячкой. Поэтому Вьюга никогда не стеснялась высказывать своё мнение, хотя и соблюдала приличия, публично с мужем не споря.

С точки зрения образования, мужчины и женщины не равны. Представительницу слабого пола не пустят в Обитель Испепелителя, их меньшинство у Лесного Князя и Синеокого, причем программы обучения у последних двух отличаются для девочек и мальчиков. Зато у Исцеляющей младшие – почти поголовно девчонки, мужчины приходят в относительно зрелом возрасте, в основном интересуясь методиками развития божьего сплетения.

Впрочем, насчет Лесного Князя ситуация несколько сложнее. Девочек мало в основной Обители, где они проходят полный курс, зато в региональных «филиалах», малых школах с укороченным сроком обучения, их большинство. Дело в том, что Князь учит понимать животных и растения, помогать им с ростом и плодовитостью. Для хозяек дома – умение архиважное. У нас, к примеру, почти всё домашнее хозяйство лежит на женщинах. Мы не пахари, хлеб не выращиваем, но у нас есть свое поле репы (ненавижу её), сад с плодовыми деревьями, ягодные кустарники и большой огород. Тяжелую работу выполняют мужчины, основной присмотр осуществляют мать с сестрой.

Сад, кстати, мы разбили первыми. Бабушка захватила семена перед бегством, вырастила саженцы, добилась приличных урожаев. На востоке и севере садов не разбивают, это сейчас соседи, глядя на нас, устраивают у себя нечто похожее. Зато на юге не разводили рыбу в садках, дед Самбор рассказывал, у них там подобное было не принято.

– Надолго вернулись? – спросила мать.

То, что муж и двое старших детей не дома, в безопасности, ей не нравится. Она понимает, что это нормально – и по местным меркам это в самом деле нормально! – но легкое недовольство чувствуется. В то же время, если бы вдруг мы с Остромиром предпочли мирную карьеру, она бы нас не поняла. Статус необходимо подтверждать, преодолевая опасности, а Вьюга, на свой лад, честолюбива. Она безусловно желает нам лучшего, просто лучшее, в её представлении, неразрывно связано с воинской стезей со всеми её издержками.

– Пока с Родней полюбовную сказку не подпишут, – ответил отец. – До тех пор дорогу строить не начнут.

Ратибор, похоже, не сомневался, что мировое соглашение, то есть «полюбовная сказка», будет подписано на наших условиях. Уверенность оправданная – приходящие от армии вести говорили о победах нашей стороны. Фактически, образовался неформальный союз из нас, Берестья, Мстиславля и Бела Озера, сейчас дружно пинавший армию Родни. Окончательно запинать мешали несогласованность действий и южные наёмники, к тому же Мстиславль ограничился разрешением участвовать в драке отдельным боярам, не желая столкновения с войсками Чагая. А в то, что Чагай придет на помощь избиваемому сателлиту, верили многие.

– Значит, всё-таки будут строить.

– Ну да, – кивнул отец, не отрываясь от еды. – Кошкины и Плоскиничи в опале, их слово веса не имеет. Ратшичи и раньше не возражали. Так что нет больше препятствий!

– А Ратшичи точно с князем не в ладах? – задал я давно мучавший меня вопрос.

– С чего бы им не быть? На каждом вече промеж собой лаются.

– То, как они себя ведут, не имеет значения, – я аккуратно придержал Добромира, чуть не уронившего кружку со стола на пол. – Важны дела. Я вижу, что они постоянно спорят, но, когда ставка высока и на кону стоит нечто весомое, они всегда выступают вместе. Как сейчас. Могли бы Ратшичи присоединиться к заговору? Могли, однако ж не сделали. Так, может, нет никакой вражды, и не было? Просто есть две ветви одного рода, младшая из тени помогает старшей.

– Тишенька, – отец перестал жевать, потер лоб. – Ты, это. Помалкивай, ладно? Мы-то на отшибе живём, с чудищами дружбу водим. Но хотя бы в Березове мыслями такими ни с кем не делись.

– Я и не делюсь.

Мама негромко засмеялась.

– Вот и хорошо, вот и ладно. Сегодня отдыхай, а завтра на тебя деды посмотреть хотят. Проверят, чему научился.

Капище всегда ставят в центре поселения. Фактически, место расположения капища считается родовым гнездом и главным владением, даже если другие усадьбы больше размерами или лучше укреплены. Последнее, впрочем, нонсенс. В капище помимо стола также хранятся наиболее значимые или ценные сокровища, поэтому защищают его лучше покоев главы рода. Поговаривают, на востоке хранилища прячут в укромных местах и доступ к ним дозволен крайне ограниченному кругу лиц из главных семей, но у нас так не принято.

Меня к столу привел дед Пересвет, предварительно изрядно погоняв по тренировочному полю. Возраст позволял ему шустро прыгать и ловко орудовать взятой вместо меча деревянной палкой. Остался доволен, хотя и поругал за небрежение физическими упражнениями. В качестве поощрения и своеобразного стимула дедуля решил выдать для изучения семейный приём под названием «скачок», причем не словами стал объяснять, а позволил посидеть на столе. На престоле рода, точнее говоря.