Текст книги "Наследство Ушедших (СИ)"

Автор книги: Роман Артемьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Глава 5

В практическом плане приезд отца вылился в отсутствие времени. Занятия у Синеокого и Короткого Шага дополнились тренировками с родичами, а ведь обязанностей отрока с меня никто не снимал. Дошло до того, что я начал завидовать Завиду, и плевать, что тавтология.

Продлился мой личный цейтнот недолго.

Всегда считал, что по-настоящему серьёзный бунт без поддержки элитарных группировок не обходится. Помощь может быть внешней, когда иная страна стремится устроить неприятности соседям-конкурентам, или внутренней, в случае разборок между властными кланами. Не суть важно. Страдают в любом случае простые люди.

В столице есть три района, считающихся прибежищем бедняков. Промышляют тамошние обитатели обслуживанием приходящих купеческих обозов, нанимаются на строительство, выполняют различные работы для горожан и в целом изыскивают любую возможность заработать лишнюю медяшку. Народ там не слишком законопослушный. Однако, пусть случайно забредшему путнику голытьба может и по башке дать, в целом особых проблем они не доставляют – хотя бы по той простой причине, что десяток опытных воинов их обиталища в труху раскатает. Что, кстати, в прошлом случалось. Четыре года назад какие-то оборванцы умудрились ограбить мальца из Яриных, после чего боярская дружина устроила карательную акцию, совмещенную со всеобщим шмоном. Поговаривают, виновников тамошние бугры сами выдали, лишь бы избиение прекратилось.

Когда требовалась горластая толпа, там их и набирали.

Стража привыкла к ним, к безобидным брехливым собачонкам, и проигнорировала первые неприятные звоночки. Это уже потом выяснилось, что знали и о непонятных людях, шныряющих по бедным кварталам, и о появлении купцов с нехарактерно большими партиями боевой алхимии, и о прибытии в город из поместий дружин некоторых бояр… Не обращали внимания, пока поздно не стало.

Для нас бунт начался с грохота, перебудившего людей и заставившего их с очумелым видом заполошно повскакивать на ноги. Спали, по большей части, одетыми в исподнее, поэтому пока штаны натянули, оружие похватали и выскочили во двор, прошло какое-то время. Кажется, немного, но шум схваток явно усилился и вроде стал ближе. То, что в городе дерутся, причем с применением боевых заклятий, опытные воины определили сразу. Старшим на подворье сейчас Милорад, он и принялся раздавать команды – брони вздеть, отрокам сидеть на стенах и кричать, если увидят кого, бабам и холопам сидеть тихо и не мешаться, ревущую живность успокоить. Сам он тоже залез на стену, на наблюдательную площадку, и принялся всматриваться в темноту, пытаясь понять, что происходит.

Я к тому времени уже минуты две сидел на верхотуре и кое-что заметил:

– В той стороне, – указал я рукой. – Двое, по шишкинскому подворью чем-то огненным шмальнули. Погасло почти сразу, но не до конца.

– У шишкинцев огневики сильные.

Неизвестно, что он хотел добавить – снова полыхнуло, прямо у нас на глазах. Причем даже я, не боги весть какой знаток, опознал заклинание Огненной длани, строжайше запрещенное к применению на территории поселений. Собственно, любые боевые заклятья в городах и селах применять нельзя, просто за некоторые вира маленькая.

– Бой идет, – озвучил очевидное дядя. – Ратибор!

Отец, уже одетый и оружный, плавно вскочил на стену прямо с земли.

– Я сейчас оденусь, возьму Третьяка, Несмеяна и Торопыгу, с ними схожу, выясню, что происходит, – принялся инструктировать его Милорад. – Ты с Хотеном иди к соседям, узнай, не нужна ли помощь и спроси, не знают ли чего. Если нападёт кто, бей без жалости. Там поджигатели бегают, шишкинское подворье пытаются поджечь.

– Вот …! – возмутился отец. – А здесь кого оставим?

– Тишилу и остальных. Всё, давай.

Пожары случаются редко. Всякий вой хотя бы на низшем уровне владеет «усмирением пламени», навыком, позволяющем до определенной степени контролировать огонь. То есть если где-то что-то загорается, то сначала пожар быстро локализуют, а потом сверху бросают пару-тройку заклятий на основе воды, в особо запущенных случаях дождь вызывают.

Воинов в городе, конечно, много. Однако тушить возгорания им в обычной обстановке не мешают.

Всего сейчас на подворье полтора десятка опоясанных, из них трое старшие гридни – дядя, отец и Тишило, который не из нашего рода, но из той же сотни. Он с двумя родичами по делам приехал в город и в другой ситуации сейчас командовал бы, имей под своей рукой воев побольше. Род у дяди знатнее и славы он больше взял, пока с ватагой ходил, зато Тишило возрастом старше, так что формально они равны. Хорошо, что спорить из-за командования они не станут, потому что мне обстановка вокруг совершенно не нравится.

– В Кузнечной слободе дерутся, – крикнул я сверху в спину уходящему Милораду. – Молния сверкает.

Оставшийся наверху отец обернулся, посмотрел и снова выругался. Грозовиков, способных использовать электрокинез, очень и очень мало, эта способность требует долгого и вдумчивого освоения под присмотром опытных целителей. Так что, если кто-то швыряется молнией, значит, в схватке участвует как минимум дружина сильного боярина.

Отец ушел, спустя пару минут вместо него прибежал Завид с моими кольчугой, шлемом и копьём. После того, как я полностью вооружился, в моральном плане стало немного легче и по углам перестали мерещиться тени чужаков. К тому же приятель поделился мешочком настойки «кошачьего зрака», позволяющей худо-бедно видеть в темноте. Стимулятор, конечно, на организм влияет плохо, часто его принимать нельзя, но остальные варианты недостижимы или по последствиям хуже. Модификация глаз у целителя стоит дорого, да и не любят они править подростковый организм без нужды, а оборотнем стать сложно, к тому же старцы Лесного Князя не всех учить соглашаются. Остаются зелья разной степени токсичности.

Собственно говоря, до самого утра больше ничего особенного не произошло. Народ бегал, суетился, что-то делал; кто поопытней, просто сидел и ждал, посматривая через забор на улицу. Или с соседями общался, плодя слухи на ровном месте. Через час вернулся отец, он договорился насчет возможной подмоги, но вызнать ничего не смог – его собеседники сами строили догадки. Ещё спустя час появился дядя Милорад, сказал, нападавших понемногу ловят и выдавливают из города. Пытавшуюся громить ремесленников толпу уже разогнали, ищут тех, кто её направлял.

Нас не трогали, всего несколько подворий по окраинам пострадало. В принципе, этого следовало ожидать. Ратная слобода состоит из подворий, принадлежащих сотням вроде нашей или средней руки боярам, то есть тоже людям, крови не боящимся и умеющим её пускать. Дружины у них маленькие, но зубастые. Нападать на всех нас означает получить гарантированные потери с сомнительным результатом, поэтому громили либо ремесленные кварталы, либо владения верхушки княжества. Бедняки надеялись поживиться в домах относительно богатых горожан, среди которых воинов, конечно, много, но они не слишком умелы. Чего добивались организаторы бунта, мне неизвестно, поэтому зачем они нападали на княжеских приближенных, сказать не могу.

Откуда знаю, кто больше других пострадал? Так видно же, где дерутся. К тому же, отец наплевал на возможные штрафы и создал Воздушное Око – заклинание, позволяющее взглянуть на местность с высоты метров в двести. Он в городе не один такой нашелся, Око и его аналоги многие создавали. Что характерно, ни старцы, ни стража волшбить не мешали, хотя при желании могли бы заклинание развеять.

Словом, бузотеров подавили быстро, уже к утру от нелепого и довольно-таки кровавого бунта остались только следы. Трупы на улицах, сожжённые дома, разгромленные лавки и рынки. Стража вместе с дружинниками разозленных бояр окружила кварталы нищеты и тупо хватала всех обитателей, не взирая на возраст, пол и прежние заслуги. Старшие сказали, их будут поморочники допрашивать, выясняя степень участия в событиях ночи.

Одно мне осталось непонятным – зачем? Вот зачем устраивать беспорядки, губить людей, прилагать усилия и вкачивать ресурсы в организацию заведомо провального мероприятия? Понятно же, что бунт подавят. Должна быть веская причина, верно?

Нас, отроков, в следующие два дня со двора не выпускали. Никого не выпускали – даже на стихийный рынок, образовавшийся у городских ворот, за покупками ходили взрослые мужчины, хотя в прежние времена этим занимались исключительно женщины. Суровость режима объяснялась нервным состоянием стражников, жестко винтивших всех, показавшихся подозрительными. Старшие воины известны, их знают в лицо, к тому же, прессовать их без веского повода чревато неприятными последствиями, но и они старались на улицу без дела не выходить. Обстановка в городе царила тревожная, власти и люди не знали, кому можно доверять.

Зато дядя Милорад поговорил со знакомыми стражниками и сумел кое-что выяснить насчет событий той ночи. Оказалось, основной (не количественно, а качественно) удар пришелся на подворья Красного поля, обиталища вятших боярских родов. Пострадали многие приближенные князя, некоторые постройки сожгли, количество трупов исчислялось сотнями. Причем кого погибло больше, воинов или гражданских (насколько живущий в средневековье человек может считаться гражданским), дядя сказать затруднялся. Однако, по его словам, потери могли бы быть больше, не заметь прознатчики странного шевеления в округе и не подними они тревогу.

Сбежать удалось далеко не всем нападавшим, многие из них остались на поле боя мертвыми, кое-кто попал в плен. Сейчас их допрашивают. Ходят упорные слухи, что все они принадлежат к вольным ватагам южан и были наняты роднинской верхушкой. Звучит логично – у нас с Родней отношения напряженные, а с недавних пор, как появился проект дороги на восток, на границе едва ли не каждый месяц случаются стычки. Из-за нового торгового маршрута они многое потеряют, вот и стремятся помешать строительству.

Если слухи окажутся правдой, начнётся война. Причем из обычной свары между княжествами, ведущейся по негласным правилам, она вполне может перерасти в полноценную кровавую мясорубку, каких не случалось уже лет пятьдесят. Слишком много противоречий накопилось между землями, князьями, боярскими группировками и Обителями, переговорами их не разрешить. Под предлогом «невинно побитых купцов» нападёт на нас Мстиславль, вмешается Черниград, затем подтянутся остальные земли – и пойдёт потеха! Лет через десять опомнятся, когда четверть населения вымрет.

Нас на войну сразу не призовут. Порубежные сотни вроде нашей обязаны приходить только на общий сбор, когда князь созывает ополчение всей земли. Мы, образно выражаясь, «третьей очереди», у нас своя повинность – сдерживать обитателей темных лесов. Никто не хочет получить удар орды в спину в самый нежданный момент, отчего порубежников стараются по возможности беречь. В походы ходят и набеги отбивают боярские дружины вместе с городскими стражниками. Впрочем, закон не мешает тому же Тишиле отпроситься у сотника и во главе таких же удальцов наняться в княжье войско «охотником», от слова «охота», «желание». Добровольцем, проще говоря.

То, что сотня называется сотней, не означает, что она является таковой по факту. Иногда численность бойцов, состоящих в ней, доходит до двухсот или даже трехсот. Правда, на такие смотрят косо и заставляют разделиться административными методами, но к тем, кто меру знает и приличия соблюдает, власти санкций не применяют. Потому что жизнь в пограничье опасная, где сегодня десяток, завтра всего два человека, один из которых – дитё малое. Кроме того, пограничники служат своего рода резервом на случай чрезвычайных ситуаций и, если этот резерв пустили в ход, в местах проживания кто-то всё равно должен остаться.

– Слыхал?! – на завалинку рядом с разложенной кольчугой плюхнулся Завид. – Князь Чеслава Кошкина в поруб посадил! Говорят, его людей опознали среди тех, кто на безсоновское подворье нападал!

Я отодвинул от него плошку с маслом – заденет ещё. В принципе, звучит логично, без внутренней поддержки на бунт низы не поднять и нападение на центр города не провернуть. Участие Кошкиных тоже объяснимо. Род сильный, тесно связанный с югом, немало потерявший от последних решений князя и потому находящийся в оппозиции к нему, в попытке выправить положение вполне мог решиться на авантюру. Только вряд ли они действовали одни.

– Про Плоскиничей ничего не слышно?

– Ну ты голова! – восхитился Завид. – У их дома сторожу выставили, велено со двора никуда не ходить и сыску препятствий не чинить.

В другое время я бы сказал, что теперь, с ослаблением двух основных противников проекта постройки дороги на восток, он наконец-то перейдёт в практическую стадию. Сейчас просто не знаю, чем дело кончится.

Когда в городе стало поспокойнее, мы с Завидом сходили в Обитель Синеокого. Старцы вели себя так, словно ничего особенного не произошло, спокойно продолжая учить и тренировать. Впрочем, возможно, по меркам многих из них недавний бунт выглядит мелкой неприятностью. Чем сильнее развито божье сплетение, чем выше контроль над ним, тем дольше может прожить человек, а в Обителях собираются лучшие. У тамошних мастеров сплетение и количественно, и качественно на высочайшем уровне, поэтому некоторым старцам за три сотни лет перевалило. Хотя такой возраст, конечно, редкость, долгожителей всего десяток на столицу наскребется. Сколько они на своём веку всякой дряни перевидали?

В Обители стоял аншлаг, народ внезапно возжелал подтянуть воинские умения. Ристалищ не хватало, старцы установили очередь и шпыняли тех, кто пытался пролезть без неё. Наши сверстники, временно оставшиеся без занятия, сбивались в стайки и общались, пересказывая друг другу, кто как пережил ту ночь и что видел. Тяжелее всего пришлось ремесленникам, особенно из слободок, примыкавших к бедным предместьям.

– Нам ещё повезло, – говорил русоволосый крепыш, только что закончивший махать топориком под присмотром более старшего парня. – Наш двор затушить успели. Прибежал воин, быстро огонь погасил, воды плеснул и дальше побег, мы даже не узнали, как звать его. А соседи сгорели.

– У нас бабку убили, – тихо сказал стоявший рядом худощавый паренек в рубашке, украшенной вышитыми цветами. Похоже на подарок невесты жениху. – Она увидела, как двери ломают, выскочила, стала их стыдить, ну и…

Убитых было много, или складывалось такое впечатление из разговоров. Как всегда, первыми пострадали наименее защищенные – те, кто сам недалеко ушел от бедняков. Они селились ближе всех к слободкам нищеты, они не могли успешно защищаться, у них было, что взять. Им отчаянно завидовали те, кто не желал трудиться или кому просто меньше повезло в жизни. Поговаривали о вырезанных семьях, изнасилованных девушках, сожженных домах.

Социальной поддержки от государства здесь нет. Разве что Обители или отдельные бояре считают нужным как-то помочь обездоленным. Надеюсь, они сочтут нынешний повод достаточно весомым, чтобы растрясти мошну и хотя бы построить дома на месте сгоревших, их не может быть слишком много. Впрочем, если вскоре начнётся война, тратить в её преддверии деньги на чужих людей никто не станет.

Текущее положение новые сведения прояснили, причины событий оставались скрыты. Я по-прежнему не понимал, какую цель преследовали неведомые организаторы бунта. Боеспособность княжества не пострадала, органы власти продолжают действовать, разве что появился формальный повод для стороннего вмешательства. Купцов с юга побили, их обозы разграбили, многие из них сейчас сидят в порубах и ожидают суда. Но тут как – поводом больше, поводом меньше… Если Родня захочет напасть, о формальностях она задумается в последнюю очередь.

В тот же день, только слегка позднее, забежал к Короткому Шагу. Людей здесь оказалось поменьше, зато старцы, да и простые ученики, ходили напряженные, с целеустремленными выражениями лиц. Занятий не проводилось, но мне повезло поймать Волка в переходе и узнать у него о ближайших перспективах.

– Завтра приходи, – огорошил меня препод. – Сегодня кое-какие дела закончим, а с завтрашнего дня обитель продолжит работать в обычном режиме.

– Южан ловите? – рискнул предположить я.

Вообще-то говоря, не моё дело. Но предположение напрашивается и за спрос по башке дать не должны.

– Поджигателей, – назидательно помахал пальцем в воздухе Волк. – Поджигателей и убийц. Они, знаешь ли, с разных сторон съезжались.

– Как вы их пропустили только? – продолжал наглеть я.

– Не пропустили, – вздохнул старец. Посмотрел на меня с сомнением, пожал плечами. – Ладно, всё равно скоро узнаешь, сплетни уже ползут. Лучше сам расскажу. По их плану начать должны были не два дня назад, а сегодня, нынешней ночью. Три ватаги удальцов к городу подходили. Наши, в смысле, княжеские прознатчики, о том узнали и ватаги на границе перехватили и посекли. Те, кто бунтом руководил и организовывал, поняли, что за ними следят, быстро сориентировались, подняли людишек на бузу, а сами скрылись под шумок.

– И доказательств нет.

– Вот видишь, ты сам всё понимаешь, – открыто улыбнулся Волк. Вербует или рефлекс? Скорее, последнее, зачем ему сдался младший отпрыск не самого сильного рода.

Значит, верхушка сбежала, бросив исполнителей на убой. Непонятно только, почему они сдали бояр – всё-таки агентов влияния принято беречь, насколько я понимаю. Впрочем, вполне возможно, что понимаю я неправильно, или просто не видели смысла заботиться об отработанном материале. Тогда Кошкины и Плоскиничи не более чем инструменты для одноразовой акции и допросчики ничего ценного из них не вытащат при всём рвении.

Глава 6

Вече собрали невероятно поздно, когда народ успел остыть. В первый день самые горячие головы предлагали идти, бить южан, однако сначала пошли разговоры о том, что в погромах отметились не только роднинские, но и иные «гости», потом взяли под стражу наших собственных бояр, время ушло и люди успокоились. Тем не менее, обсудить происшедшее и решить, что делать дальше, было необходимо.

В любой земле, в каждом княжестве власть состоит из трёх опор – князь, бояре, вече. Влияние у них везде разное. В центральных и юго-восточных регионах земель словенских традиционно сильны князья, у них больше прав и они, в общем, способны продавить любое или почти любое решение. На севере и крайнем юго-западе держат марку бояре, они могут согнать – и сгоняют – неугодных им князей, а вече либо не собирается, либо служит средством придания законности решениям группировок. В восточных и северо-восточных землях очень велико влияние народных собраний. Здесь существует сильный институт представителей, много различных объединений вроде купеческих союзов или собраний бронников, пользуются весомым авторитетом Обители.

Князь, конечно, мог бы отправиться в поход без одобрения веча. Это его право и в чём-то долг – добывать славу себе и дружине. Воин обязан демонстрировать молодецкую удаль, иначе общество его не поймёт и начнёт воспринимать в качестве обманщика, занимающего место не по праву. Князь, в свою очередь, должен обеспечить служащим ему бойцам возможность для демонстрации силы, ярости, удачи, наградой которых станет взятая в бою добыча. Хотя с общественной точки зрения добыча не столь важна, подтверждение статуса важнее.

Помнится, в каком-то фильме, ещё в прошлой жизни, главный герой кричал нечто вроде «я не хочу войны»! Настоящий князь такого никогда не скажет. Князь – это и есть война.

Согласие веча на поход позволяет возложить часть расходов на подготовку на общество. В зависимости от традиций и законодательства, деньги выделяют городские советы (или одна дума, столичная) либо просто граждане скидываются кому сколько мошна позволит. Кроме того, вече может нанять охочих людей – а может не нанять! – в крайних случаях объявляет сбор ополчения на полноценную войну. Короче говоря, со стороны князя выгодно заручиться поддержкой горожан.

Нас, отроков, на площадь не допустили. Находиться на ней имеют право исключительно голосующие, то есть хозяева подворий с доходом выше определенного ценза. Учитывая, что подворьями в Березове владеют не только отдельные люди, но и организации вроде нашей сотни, можно говорить о полноценном представительстве всей земли. Поэтому решения столичного веча обязательны для княжества и никем не оспариваются, отказ исполнять приговор равносилен мятежу. Подсчетом голосов занимаются редко и только по особо значимым вопросам. Как правило, согласие или отказ от предложения определяют «на глазок», по количеству поднятых в воздух рук с зажатыми шапками. Если точно сказать нельзя, обычно вопрос откладывают.

Итак, на самой площади – голосующие, по бокам их помощники и крикуны-подпевалы, дерущие глотку по указке хозяина, в ведущих на главную площадь улочках, на крышах и вообще где получится толпятся зеваки, с удовольствием обсуждающие всё и всех, кто на глаза попадётся. Особенно доставалось главным действующим лицам, собравшимся на особом помосте. На площади принято кучковаться по территориальному признаку, то есть жители одной слободы обычно толпятся вместе. Исключение составляет небольшое число вятших бояр, живущих рядом, но стоящих во главе поддерживающих их групп. Боярин Милобуд Заточник, к примеру, находился в окружении восьми известных купцов, тоже пришедших на вече не в одиночестве, точно так же окружены своими людьми другие лидеры. Достаточно посмотреть на них, чтобы понять, кто с кем находится в союзе.

Отдельно от всех, на деревянном помосте, возвышаясь над толпой, тихо переговаривалась между собой верхушка земли. Князь, трое или четверо его ближников, настоятели Обителей, тысяцкий, посадники во главе со степенным посадником, избранные советники от Совета сотских. Тысяцкий у нас отвечает за всю торговлю и торговый суд, степенной посадник фактически является главой исполнительной власти и основным ограничивающим аппетиты князя элементом системы, Совет представляет интересы порубежников и «житьих людей» – ещё не бояр, уже не простых родовичей. Наш род можно было бы назвать житьим, будь мы побогаче, владей землей в городах или води собственные обозы в иные земли на постоянной основе. Но так как мы записаны в сотню, то считаемся порубежниками.

Что ещё сказать? Женщин мало, они в политической жизни участвуют редко, хотя в правовом и экономическом плане вполне самостоятельны. Драки на вече случаются крайне редко, буянов быстро растаскивают и на следующее собрание не пускают. Схватка двух сильных воев может разнести приличный кусок города, поэтому лучше сразу охладить пыл горячих голов, чем потом отстраиваться.

– Чего там, чего? – прыгал на месте Завид, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь из-за плотной стены сомкнутых спин.

Его уже турнули с площади, малость не побив, но он никак не хотел успокаиваться.

– Князь говорит, – передали спереди. Другие способы сообщить о происходящем на площади регулярно сбоили. – Сказал, те ухари, что город жгли, приехали в обозах роднинских купцов. Надо бы в ответку сходить.

Предложение народ поддержал согласным гулом.

– Просит у веча слова над стражей и пять тысяч гривен на войско, обещает белозерцев нанять.

– Зачем белозерцы? Будто сами не справимся! Лучше своим заплатить.

– Вот и Хват Годинич так кричит.

– А кто Мстиславль держать будет?

– Посадник вышел. Говорит, там не только роднинцы были, ещё много кто, разный люд. Со всем югом, что ли, воевать? Кошкиных чагайцы подкупили, до них при всём желании не дотянешься.

Общественное мнение желало войны, расходились только в масштабах. Князь хотел большого похода с созывом ополчения и переходом под его власть городской стражи, посадники не желали давать ему слишком много полномочий, зато не возражали выделить деньги на наём вольных ватаг. Настоятели Обителей помалкивали. Там, конечно, собрались сильнейшие бойцы, но они в усобицах участвуют редко, практически никогда, выступая в качестве сдерживающего фактора.

Вскрывшееся участие Чагая меня ничуть не удивило. Большая и богатая страна, влиятельный перекресток торговых путей, она давно делала попытки укрепиться на севере. Слышал жалобы купцов, что чагайцы не пускают их торговать через свои владения и надо бы южан окоротить. Раньше повода не было, теперь появился.

Спустя пару часов криков и обсуждений решили следующее. Мобилизацию не объявлять, потому что ополчение созывается только в случае полномасштабного внешнего вторжения, какового сейчас не видно. Так как усобица не княжеская, обида нанесена всему столичному городу, вече берется за свой кошт снарядить не менее тысячи войска и вдобавок выделит три тысячи гривен на наём вольников. Также посадники обеспечивают войско припасом и отправляют посольства в соседние княжества для объяснения причин начала войны, будут просить помощи у союзников.

Тысяча воинов от города, триста человек княжеская дружина, пятьдесят – сто у каждого из сильнейших бояр, сколько-то выставят бояре рангом поменьше, да вольники, да охотные люди… Три тысячи наберется точно. Нормальная численность войска, которое средних размеров княжество может выставить не надрываясь. Причем учитывать надо не только количество, но и качество – иной боярин в одиночку сотню опоясанных бойцов разметает.

Я сразу подумал, что от семьи кто-то обязательно будет участвовать. Род сейчас должен демонстрировать силу и активность, подтверждая заявку на более высокое положение в княжестве, чем мы занимаем в данный момент. Так оно и вышло. Вечером дядя Милорад позвал отца и Остромира, заодно и меня прихватили. Отрок, тем более родич, обязан набираться мудрости от старших, поэтому младших поощряют присутствовать на совещаниях да помалкивать.

– Попробую ватажку малую собрать, – прикидывал дядя. – Если сразу десятком наниматься, условия по ряду лучше.

– Сейчас много кто захочет свою ватагу повести, – засомневался отец.

– Остромира возьму… Нет, не проси, Ратибор – ты при ходьбе иной раз кривишься, думаешь, не вижу! Нас двоих за глаза хватит. Торопыга и Несмеян тоже захотят, они потому и пришли в Березов, что славы ищут. Надо ещё воинов шесть найти.

Я поднял руку, привлекая внимание.

– Говори, Тихомир.

– К Ждану-кузнецу зайди. Сам он вряд ли пойдёт, но его сыновья с ватагами ходили, может, и сейчас пойдут. В худшем случае, снаряги даст задешево.

– Дело говоришь, – признал дядя. – Бойцы из ремесленников не шибко хорошие, ну да за полмесяца натаскаем.

– Мы по знакомым пройдёмся, поспрашиваем, – пообещал отец.

Десяток дядя соберет, возможно, даже большой, то есть двенадцать человек. У Милорада хорошая репутация, причем как в среде порубежников, так и промеж купцов, часто нанимающих воинов для охраны обозов.

Насчет ремесленников, о которых он нелестно отозвался, следует сказать подробнее. Начать придётся издалека. Пахари, они же ратаи, могут попутно заниматься каким-либо ремеслом, например, горшки лепить и продавать, изготавливать на продажу сани и телеги, ткать, резать кость и так далее. Для них это дополнительный заработок и побочная деятельность, из сословия они не выходят. Точно так же кузнец или горшечник, открывший собственную лавку и продающий плоды своего труда и изделия помощников, купцом не считается. Воин – всегда воин. Заниматься чем-либо ещё для него считается недостойным.

Однако есть ряд профессий-исключений, заниматься которыми незазорно для профессионального бойца. Бронники, оружейники, шорники, коневоды, полевые хирурги, путешествующие торговцы (те, которые в лавках сидят, не в счет), речники и моряки, хоть у нас в княжестве они не появляются. Среди всех этих категорий принято попутно с освоением ремесла также изучать и воинское искусство, поэтому очень многие из них с полным правом получают воинский пояс. В дружину их, конечно, не возьмут, да и в полноценных наёмных отрядах они встречаются редко, но в войско или стражу примут с удовольствием. Молодые ремесленники часто ходят с ватажками удальцов, чтобы потом, нагулявшись, продолжить отцовское дело.

Содержание лошадей обходится дорого, поэтому позволить себе их могут только люди обеспеченные. В нашей семье три коня (кобыл мало и они почти всегда принадлежат заводчикам), почти все мужчины ходят пешком либо ездят на телегах, влекомых волами. Причем нужно учитывать, что местные лошади могут похвастаться крепкой чешуей и клыками, их рацион на четверть состоит из мяса.

Как следствие, основная часть войска – пешая. В поход идут налегке, припасы и амуницию везут в телегах, скорость у которых не шибко велика. Логистика диктует тактику. По сложившейся практике, войско состоит из двух частей, движущейся впереди конной и догоняющей основной, прикрывающей обоз.

Сборы в поход проходили торопливо. С границы пришли вести о стычках с роднинскими, местные воеводы объявили сбор и уже вовсю рубились с ватажками людоловов. Сами по себе ватажки не опасны, проблему представляет их прикрытие в виде полнокровных сотен. Вдобавок не исключено, что вмешаются южные союзники Родни, прислав подкрепление, или внезапно ударят наши старые недруги из Берестья. Хотя у последних отношения с Родней даже хуже, чем с нами, так что шансы отъехавшего туда посадника добиться нейтралитета велики.

Как и ожидалось, десяток дядя набрал и теперь с утра до ночи дрючил их на площадке за окраинами города. Недостаточно просто предъявить княжескому проверяющему бойцов, полноценный смотр включает в себя проверку оружия, брони, умения ходить строем, совместного держания магических щитов трёх разных типов и разных же атак, начиная от простой стрельбы из лука и заканчивая броском огня на дальность. Если всё получится, а, судя по обмолвкам, успехи есть, княжество заключит договор с «малой ватажкой Милорада из Острожских», что выгоднее и по деньгам, и по статусу, чем если бы нанимались по-отдельности.

Нас, отроков, привлекли к тренировкам. Нам – наука, бойцам – польза.

– Давай!

В ответ на команду дяди я швырнул в сторону сбившегося в плотную кучку десятка вторую за сегодня Заморозку. Тусклый синий шарик сорвался с руки и, быстро теряя скорость, на излете растекся ледяной волной по ставшему видимым магическому щиту. Милорад немедленно скомандовал отбой и, подойдя поближе, принялся изучать землю и промерзшую насквозь траву. Правильно выполненный щит подобного типа ставится вплотную к поверхности земли, зазор не должен превышать ладони, иначе при проверке засчитывается ошибка.

Лично я собой доволен. Раньше мне Заморозку удавалось кинуть в лучшем случае шагов на сорок, теперь уверенно держу дистанцию в пятьдесят. Тридцать пять метров примерно. Скорость создания, конечно, совсем иная, чем вблизи, и силы заклятье требует больше, но ведь получается же.