Текст книги "Сельский стражник (СИ)"

Автор книги: Роман Путилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

«Гранд Чероки» приветливо мигнул огнями сигнализации, легко завелся и, выбравшись из глубокого сугроба, шустро покатил в сторону дома моего приятеля.

– Зачетный аппарат, где взял?

– Заказчицы завтрашней. – я приглашающе похлопал на сиденью, рядом с собой.

– И что, обещала прям вот эту сумму за три дня?

– Обещала, но я понял, что лучше поделится, так как один я не вывезу. У заказчицы во дворе стояла «девятка», в которой несколько человек сидело, я подозреваю, что по ее душу там ребята сидят.

Я рассказал «городскому» оперу всю предъисторию «заказа».

– Не думаю, что ее убивать собрались, но вот отвезти куда-нибудь, «на беседу», вполне могут.

– У тетки же крыша была?

– Почему было? У нее она и сейчас есть, во всяком случае, двадцатого числа, уверен, приедут за деньгами. Ну а тут конкретно они со связи исчезли, ни один телефон не отвечает.

– И когда деньги получим?

– Ну, я так конкретно с заказчицей не говорил, ну я думаю, что по выполнению договоренностей.

– Ну, смотри, Паша, я с тобой договариваюсь, поэтому деньги с тебя спрошу. Завтра заезжай за мной в Управление, я буду на улице ждать.

Уважаемые читатели, прошу прощения за перерыв в выкладывании проды, очень жестко болею.

Глава 18

Глава восемнадцатая.

Замена представителя в процессе.

Ноябрь 1994 года.

Двор дома Плотниковой.

Самое тягостное, когда сидишь в засаде весь вечер и ночь – время под утро. Глаза становятся, как будто намазанные столярным клеем, не помогают, ни сигареты, ни открытые окна машины. Минуты тянутся, как года, и самое страшное, если ты закроешь глаза на секундочку, а открыв, поймешь, что уже позднее утро, и последние несколько часов спали все четверо, что сидели в тесном салоне «девятки». Но, парням, посаженным у подъезда Мириам Плотниковой, в этом плане повезло – им не дали проспать. В воздухе еще висели утренние сумерки, когда во двор влетел, вздымая свежий снег клыкастыми покрышками, американский «индеец», что нагло притерся вплотную к бандитской девятке, так плотно, что даже двери открыть стало невозможно. Боковое стекло буржуинского джипа поползло вниз, из салона высунулся ствол автомата, хищно уставившись на крепышей в отечественной легковушке, у которых, от выброса адреналина, сонливость слетела, как будто и не бывало. Парни уставились в черный ствол автомата, как бандерлоги в глаза удава Каа, боясь пошевелиться, ожидая каждую секунду, что из ствола прольется свинцовый дождь, обрывающий их молодые, хоть и непутевые жизни. Дело то было, в конечном счете, житейское. В Городе каждую неделю хоронили рядовых бойцов из бандитских бригад, попавших под раздачу более удачливых конкурентов. И хорошо, что обещанные за сегодняшнюю «делюгу» сто долларов на рыло, передадут матерям, а не пропьют кореша, наливаясь дешевой водкой на очередных поминках, до которых расщедрятся «старшие».

Джип я вогнал четко, впритирку с бандитской машиной, за ночь занесенной снегом, не теряя времени выскочил из-за руля и побежал к нужному подъезду. Мириам мы с Максимом Поспеловым отзвонились десять минут назад из уличного «автомата», дав наказ быть готовой в выходу из дома. На третий этаж я поднимался пешком, через четвертый, одновременно проверяя закоулки за мусоропроводом, дабы исключить любую неприятность, хотя четверо мордоворотов в машине у подъезда, которых сейчас держал под прицелом Максим, исключали наличие киллера, замершего за мусоропроводом. Но, лучше перебдеть, чем кушать рис с изюмом на поминках.

Усадив даму на заднее сидение ее же машины, я заскочил за руль, включил «заднюю» передачу и направил «американца» к выезду со двора.

– Ну что там? Стоят или за нами едут? – спросил я у Максима, не отрывая взгляда от дороги и выезда на проспект, где в теории, нас могла ждать еще одна «вражеская» машина.

– Да какой там за нами. Они, уверен, штаны отстирывать сейчас поедут. – хохотнул Максим, стягивая с головы вязаную шапку с дырками для глаз и оборачиваясь к Мириам Степановне: – Здрасьте, я Максим Поспелов, оперативник из городского управления и ваша новая «крыша».

Следующие пять минут ехали в глубоком молчании. Я раздумывал о несогласованной со мной самодеятельности моего приятеля, Мариам, судя по испуганному взгляду, который я периодически ловил в зеркале заднего вида, видимо думала, не ухудшилось ли ее положение по сравнению со вчерашним, когда перепрыгивала через сугробы, спасаясь от бандитской «пехоты».

– Мириам Степановна, Максим так несуразно пошутил…– я бросил предостерегающий взгляд на своего, не в меру бойкого приятеля: – Максим имеет в виду, что он готов сделать вам заманчивое предложение, которое будет более привлекательным, чем-то, с которым вы живете сейчас. В случае вашего согласия, все вопросы с вашей старой «крышей» Максим, и его товарищи порешают самостоятельно, без вашего участия. И Максим гарантирует, что в ситуации, подобной нынешней, вы больше не попадете, если согласитесь на его предложение. Я правильно изложил ваши слова, Максим Викторович?

Максим кивнул, после чего, незаметно, состроил мне страшную рожу, но мне на его недовольства было наплевать, и я продолжил.

– Мириам Степановна, куда дальше едем?

– Паша, давай в мою контору, возьмем юриста, а оттуда поедем в арбитраж.

– Юрист, все-таки, передумал увольняться?

– Да какой там, Паша, передумал. Как его не уговаривала, сказал, что своя шкура ему важнее, и за мои миллионы он подставляться не собирается. Представляешь, какой нахал? А я ведь его никогда не обижала, премии за выигранные дела всегда давала, путевку на курорт оплатила…– Мириам закручинилась, но, ненадолго: – А потом, представь, как повезло. Этот старый бурундук не успел уволиться, как пришел молодой парень, очень грамотный, уверенный такой, спросить насчет работы. Ну я его и взяла на работу. Классно вышло, правда мальчики?

Присутствующие в салоне джипа «мальчики» недружным мычанием, подтвердили, что действительно, классно ситуация разрешилась.

Новый юрист конторы по прокату строительной техники оказался высоким, симпатичным парнем, одетым в черное «строгое» пальто, и темно-серый костюм. Уверен, что парень закончил наш элитный университет, имеет активную жизненную позицию, много говорит, нравится женщинам и руководителям, лезет без мыла в любую дырку… Ну, в общем, вы поняли меня.

Арбитражный суд Городской области.

Макс остался внизу, на стоянке. Хотя на входе в помещение суда еще не установили магнитных рамок, но Максим остался в машине – нести автомат в судебное заседание было неудобно.

От противной стороны присутствовала парочка юристов, как я понимаю, тех самых, «молодых и наглых». Два элегантных паренька выглядели братьями близнецами представителя конторы строительных машин, что давало надежду на бодрую и активную юридическую схватку. Кроме пары «юридических мальчиков», но, отдельно от них, в зале присутствовали парочка мрачных мужиков, при виде которых хотелось подтянуть поближе кобуру и проверить их документы. Больно сильно тянуло от их стылых глаз тоскливым лаем караульных собак, ржавой колючей проволокой «запретки» и лагерным прозябанием.

Судя по опасливым взглядам, что кидали на «бродяг» московские мальчики, между первоначальными союзниками пробежала большая жирная черная кошка. Ну, в наше время это бывает. Сегодня мы вместе окучиваем грядку, а завтра я решаю, что грядка и для меня одного маловата, поэтому мой компаньон получает тяпкой по голове, а дальше я в одиночку хозяйничаю на сельхозугодиях.

Пока я раздумывал о превратностях ведения бизнеса в современной России, заседание арбитражного суда шло своим чередом. Было ощущение, что мальчики –зайчики, с юридическими дипломами, учились у одних преподавателей – я даже не заметил, когда закончил выступать представитель противной стороны и слово предоставили нашему орлу. Говорил он долго, нудно, украшая свою речь кучей юридических терминов и оборотов. Не люблю такую категорию юристов. Они обожают простой договор купли –продажи расписать на восемнадцать страниц с тремя приложениями, а любой юридический вопрос способны изложить в виде монографии объемом в шестьсот страниц. В кабинете стояла расслабленная атмосфера – судья равнодушно смотрела в окно, юристы противной стороны обменивались ироничными улыбками, Мириам Степановна расслабленно покачивала головой, убаюканная уверенным голосом своего представителя и массой новых и явно научных слов. Вдруг глаза судьи расширились и, с удивлением, переместились на нашего юриста. Я прислушался и понял, что он говорит что-то не то.

– Представленный суду объем доказательств не позволяет с уверенностью утверждать об отсутствии должной осмотрительности в действиях сотрудников исполнителя…

– Что он несет? Исполнители – это же мы! Если я его сейчас не заткну, то он, глядишь, и иск признает в полном объеме, не повышая голоса и не сбиваясь с темпа…

– Ваша честь, прошу прощения…– я, в два шага, подскочил к продолжавшему то-то нести юристу, ухватил его за ворот модного пиджака и потащил к выходу из зала заседаний.

– Ты что несешь? – я выволок «представителя» в коридор и схватил его за лацканы: – Ты что, нас слить хочешь⁈

– Да ты что, дурак? – юрист попытался вырваться: – Ты если не разбираешься, то не лезь не в свое дело! Это тактика такая, подвести все к мировому соглашению и отделаться малой кровью…

Нос у человека слабое место, а ткнул его я слегка, но в сторону туалета наш представитель, теперь уже бывший, бежал бодрым галопом, высоко закинув голову и громко втягивая носом побежавшую юшку. Надеюсь, если паренек дорожит своим костюмом, у него хватит ума не появляться больше на пороге зала судебного заседания.

– Прошу прощения, ваша честь. – я замер на пороге: – Нашему представителю плохо стало, он не может больше участвовать в судебном процессе…

– Ладно, но больше попрошу подобного не допускать. – судья махнула рукой, разрешая мне присутствовать и обратилась к Мириам, которая, убаюканная напористым голосом красавца-представителя, потеряла нить заседания и теперь растерянно хлопала, густо-накрашенными, ресницами, не понимая, что, собственно, случилось.

– Ответчик, я так и не поняла, что хотел сказать ваш представитель. Вы иск признаете полностью или частично? Желаете заявить ходатайство?

Как я понимаю, Мириам догадалась, что что-то пошло не так, что нужно что-то отвечать, но вот что сказать – совершенно непонятно.

Судя по всему, не понимая, что от нее хотят, Плотникова решила прибегнуть к последнему доводу женщин – слезам, но я сильно дернул ее за обшлаг рукава и грозно зашептал:

– Повторяй за мной…

– Повторяй за мной…– негромко пробормотала Мириам.

– Да за мной повторяй ду… за мной. «Прошу допустить в процесс в качестве представителя ответчика присутствующего здесь Громова Павла Николаевича…»

С третьего раза, совсем сомлевшая, Мириам Степановна сумела повторить, более –менее внятно,

за мной мои слова и судья затребовала мнения участников процесса.

Пока юристы – отличники противной стороны наперебой рассказывали судье, что по их мнению допускать меня в процесс никак нельзя, я судорожно перелистывал материалы дела, оставленные на столе нашим «представителем». Пока все было плохо…

Можно вопрос, ваша честь? – я встал, но был низвергнут обратно.

– Нельзя, вы не допущены к участию в процессе…

Блин, ну какая формалистка! Пришлось вновь дергать за рукав Мириам и через нее озвучивать ходатайство на предоставление перерыва.

Казалось, можно было бы расслабиться, но не тут –то было.

– Объявляется перерыв длительностью в один час.

Бля! Я схватил Мириам за рукав. Второй рукой подхватил ее шубу и свою куртку и бегом потащил все это хозяйство в сторону лифтов. Кажется, жулики бросились за нами, что-то крича вслед, но мы успели заскочить в кабину лифта.

Потом я тащил Мириам через стоянку к джипу, а она кричала, чтобы я остановился и дал ей накинуть шубу на второе плечо. Увидев наше бегство, Максим выскочил из машины, с автоматом наперевес, вертя головой, в попытке найти грозящую нам опасность.

– Заводи машину, заводи…– кричал я на бегу…

Наконец мы выскочили со стоянки, нагло вклинившись в поток машин, своим видом распугивая всякую отечественную мелюзгу.

– Куда править? – Максим, надрывая двигатель, скакал «шашечками» между рядов автомобилей, не обращая внимание на возмущенные сигналы других участников движения.

– Давай в контору, где мы юриста с утра забирали. – я просмотрел папку, в поисках чистого листа, но такового не нашел, поэтому вытащил из пачки документов самый никчемный и принялся писать доверенность на чистой стороне листа.

– Что случилось? – уже хором насели на меня Максим и Мириам.

– Давай рули, мы за пятьдесят минут должны доехать до конторы, поставить печать на доверенность и вернуться обратно, иначе мы сегодня все проиграем.

– А куда делся Славочка?

– Кто такой Славочка?

– Ну юрист наш, Славочка. Я не поняла, куда он делся?

– Славочка хотел проиграть дело, но получил по морде и уволился «по собственному», так что вы его не оформляйте. А мне сейчас придется из шкуры наизнанку выворачиваться, чтобы не проиграть. Кстати, Мириам Степановна, а какой у вас юридический адрес?

По старой советской традиции, юридическим адресом конторы по аренде строительных машин значилась огромная территория, когда-то входившая в гигантский строительный трест, с началом перестройки развалившийся на десяток организаций, каждая со своими зданиями управлений. В результате, по факту существовали два десятка строений, имевших адрес «Улица Длинная, дом шесть», чем без зазрения совести пользовались наши оппоненты, принося часть нужных нам бумаг в постороннюю организацию, но, с тем-же почтовым адресом. В деле было несколько документов, где стояли пометки, что по адресу «Улица Длинная, дом шесть» конторы по аренде строительной техники нет и никогда не было.

В судебное заседание мы опоздали. Вредная судья начала его минута в минуту от назначенного времени. Когда мы с Мириам, мокрые и распаренные, ворвались в зал перед судом выступал какой-то хмырь, который рассказывал суду, как много строительных норм и правил нарушили сотрудники экскаваторной конторы.

Дослушав хмыря, судья долго и придирчиво рассматривала мою рукописную доверенность, написанную на оборотной стороне справки из налоговой, долго фыркала брезгливо, но была вынуждена допустить меня к участию в заседании.

Честно говоря, мне самому было стыдно. Принося рукописный документ, выполненный по факту, на оборотной стороне черновика, я выказывал суду такое неуважение…

– Есть у ответчика или его представителя вопросы к эксперту?

– Так это был эксперт? – удивился я: – Тогда я прошу прощения, но я хотел бы заявить ему отвод…

Никто мне не позволил отвести эксперта, допущенного судом, но мне удалось свернуть направление процесса в нужную мне сторону.

– И кто будет оплачивать этих экспертов из строительного института? – теперь меня дергали за рукав и шипели в ухо.

– Ну не я же, Мириам Степановна должен оплачивать ваших экспертов.

– А это дорого?

– Ваша контора дороже стоит, по любому.

Все равно, моя доверительница осталась недовольной, до конца заседания сидела, поджав губы, видимо, вспоминая с теплотой красавчика Славочку, который никаких дорогостоящих экспертиз не требовал.

Двор дома Плотниковой.

– Ну все брат, с завтрашнего утра мы с Мариной Степановной уж сами будем работать. – довольный, как удав, Максим, развалившись на водительском сидении «Гранд Чероки», барабанил пальцами по кожаному рулю: – Ты только за сегодня со мной рассчитайся, как обещал…

– А вот тут я не понял…– я упер мрачный взгляд в нагло-голубые глаза приятеля: – Меня Мириам подписывала на двое суток, я тебя привлек. Теперь вы меня с хвоста скидываете, и я теряю завтрашний вкусный заработок. Свою половину я с нее сам стребую, ну а по завтрашней оплате ты с хозяйкой сам разбирайся, тем более, что ты вроде ей в «крыши» подписался, а я в этих раскладах не участвую. Так что, от винта, мой наглючий друг, аста ла виста, бейба.

Несколько секунд мы мерялись с Максимом взглядами, пока он не рассмеялся, дружески хлопнув меня по плечу.

– Не боись, братан, мы тебя попозже возьмем в свою команду, а если будет своя тема, то и раньше.

Я не прощаясь выпрыгнул из теплого салона джипа, и побрел по снежной каше в сторону троллейбусной остановки, раздумывая о намеках Максима.

То, что он входит в какую-то из ментовских группировок, «ставивших крышу» уставшим от бандитского беспредела «коммерсам» было понятно. Оставалось только понять, нужно ли мне это? В ближайшем будущем я не слышал особо громких скандалов с «красными крышами». Через несколько лет, оперившиеся «фейсы», или «старшие братья» начнут потихоньку отгонять от кормушек особо наглых ментов, особенно усердствуя по теме игральных автоматов после их запрета, но до этого времени осталось достаточно много времени, когда можно делать «дела», не оглядываясь за плечо, не точит ли откуда -нибудь объектив скрытой видеокамеры. И вероятно, придется прийти к Максиму с парой тем, которые я просто не вывожу по причине того, что я одиночка. Судя по наглости Макса, его структура достаточно мощная и разветвленная, имеющая своих представителей на высоких постах городского и областного управлений. А это значит, что можно не только иметь вторую или третью зарплату, но и получит пару звездочек досрочно…

Уже подходя к дому я вспомнил, что за всеми этими волнениями, у меня вылетела из головы назначенная мною же встреча с моими будущими соседями, с которыми я сам же назначил встречу на сегодня. Судя по часам, я уже безнадежно опоздал. Неудобненько получилось. Мужики пришли, кто-то уверен, и деньги принесли, не все, но принесли, а инициатор встречи на нее и не явился. Ладно, переживу как-нибудь этот позор, потом реабилитируюсь в глазах домовой общественности. Все равно, вопрос с трубами мне придется решать до декабря, иначе генеральный директор Завода набьёт мою тушку ватой и поставит меня под елочку в виде чучелка. Придя домой, я вспомнил, что до конца ноября мне обязательно следует разрешить еще одно дело.

Тихий центр. Частный дом.

– Ну как твои дела? – стоило мне, разомлевшему от тепла горячей еды и домашнего уюта, отставить пустую кружку чая, как нежные руки обвили мои плечи: – Что нового с Антошей Чебриковым?

– О…– мое лицо залилось красной краской. Мне было стыдно. Что я совсем забросил работу по конкуренту Иринки за места члена депутатской комиссии по финансам и бюджету.

– Понимаешь, малыш…– я замялся, подбирая слова, но Ира, не вспомнив, что я обещал ей разобраться с Зятем в самое ближайшее время, села ко мне на колени и зашептала в ухо:

– Я сегодня случайно услышала, что Антон на завтра договаривается встречаться с кем-то в агентстве недвижимости «Самый Центр», на двенадцать часов.

– Ты серьезно? – удивился я. Хотя, если рассудить здраво, депутат остался без жилья, жена выставила его из квартиры. Встречаться в агентстве недвижимости он может по двум причинам – аренда или покупка жилья. Ехать в агентство по поводу аренды квартиры не имеет смысла. Обычно ты подхватываешь по дороге агента, и он возит тебя по адресам квартир, которые ты можешь снять. Остается покупка. Стороны встречаются в агентстве, подписывают договора, производят расчет, тебя могут даже отвести в вип-кабинет Городского БТИ, где примут договора на регистрацию, благо что агентство «Самый центр» и БТИ располагаются в одном здании. Но тут есть нюанс. Депутат Чебриков пока официально женат и надо быть большим безумцем, чтобы оформлять покупку недвижимости в преддверии развода. Я понимаю, что у Зятя денег – куры не клюют, но не настолько же много, что можно сорить ими направо и налево.

– Милая. – я крепко целую подругу в податливые губы: – Завтра на утро ничего не планируй, у нас будут дела.

Глава 19

Глава девятнадцатая.

Ноябрь 1994 года.

Двор дома Плотниковой.

– Что случилось? – из-за приоткрытой двери выглядывало помятое со сна, лицо Оксаны Михайловны Чебриковой, пытающейся поплотнее запахнуть на полной груди ворот теплого домашнего халата.

– Доброе утро, Оксана…– я улыбнулся максимально широко: – Помните меня?

– Вы Павел? Вы мне тогда помогли… Что-то случилось?

Наверное, для семи часов утра это, действительно, был самый логичный вопрос.

– Познакомьтесь…– я выдвинул из-за спины прячущуюся там Ирину: – Это моя невеста, депутат городского Совета Ирина Михайловна Кросовская. Можно мы пройдем. У нас для вас важная информация, и этот разговор точно надо вести не в подъезде.

Дочь аптечного олигарха не стала ломаться, распахнула дверь перед непрошенными гостями, прошла на кухню, где включила чайник и принялась выставлять на стол признаки финансового благополучия этого времени – растворимый кофе «Нескафе», чай «Липтон», импортное печенье и палку финской колбасы.

Разлив кипяток по чашкам и порезав бутерброды, Оксана посчитала долг гостеприимства выполненным и ожидающе уставилась на нас. Ира прикрылась бутербродом, предоставив начинать разговор мне.

– Оксана, мы просим прощение за вторжение в вашу личную жизнь, но меня ваша история тронула, а вчера Ирина, которая является коллегой по партии вашего мужа, случайно услышала, что сегодня, ровно в полдень, у Антона Алексеевича назначена встреча в агентстве недвижимости «Самый Центр».

Оксана, с деланным равнодушием, повела полным плечом.

– Павел, я вам очень благодарна за участие, но с недавних пор личная жизнь Антона меня интересует мало…

– Оксана, встреча в агентстве недвижимости – явно к личной жизни вашего мужа не относится.

– Ну, Антон взрослый человек и вправе…

– Оксана, вообще-то, по моей информации, у Антона ничего своего нет. Единственный его капитал – это имя вашего папы, которым он успешно торгует, пока не стало известно, что Антон скоро может стать бывшим зятем. Но мне одно непонятно – вы что, допустите, что ваша квартира стала собственностью этой чернявой профурсетки?

– Какая квартира, какой профурсетки? – выпучила на меня глаза Оксана.

– Квартира, которую Антон сегодня, я уверен на девяносто процентов, сегодня купит. А профурсетка – его любовница, из которой вы клок волос тогда вырвали. Ведь вы пока не развелись, значит, что бы ни купил Антон до вашего официального развода, является вашим совместным имуществом. Но ваш муж же не идиот, чтобы покупать квартиру, втайне от вас, а потом отдать вам или вашему ребенку половину? Следовательно, квартиру он будет покупать не на себя, а на…?

Оксана пару раз хлопнула ресницами, потом ее лицо налилось темной волной бешенства.

– Сука! – проскрипела женщина. Видимо, мысль о том, что ненавистная разлучница получит квадратные метры и будет благоденствовать в них, вместе с ветреным Антоном, встряхнуло Оксану, она побежала в коридор, откуда через несколько секунд донеслись звуки набираемого телефонного номера.

– Папа! Ты меня слышишь? Папа…– на этом силы Оксаны закончились, и она разрыдалась. Я подмигнул Ирине и кинулся в коридор, где, прижав к груди телефонную трубку, рыдала, уткнувшись лицом в, оклеенную веселенькими, в цветочек, обоями, стену Оксана. На плач матери из глубины квартиры прибежала, одетая в фланелевую пижамку, кроха лет трех на вид, которая тоже принялась рыдать. В довершении всеобщего Содома и Гоморы, из телефонной трубки доносились крики:

– Оксана! Что у тебя происходит? Оксана! С тобой все нормально?

Подмигнув Ирине, я подтолкнул ей в объятия маму и ребенка, и доктор Кросовская поволокла свою добычу на кухню, где по мере сил пыталась успокоить обеих барышень. Я же взял на себя более трудную задачу – общение с аптечным олигархом. Почему более трудную? Да потому что прошло минут двадцать, на кухне уже спокойно разговаривали, а я продолжал доказывать взбудораженному папаше, что я не бандит, и его дочери и внучки ничего не угрожает.

Сердце Города.

К старому дому где располагались Городское бюро технической инвентаризации, агентство недвижимости «Самый центр» и другие значимые для Города объекты, я приехал ровно в полдень. Припарковал машину у соседнего здания, где располагалась известная нотариальная контора, прошел во дворы, застроенные серыми зданиями, похожими на многоэтажные бараки, почему-то считавшиеся памятниками архитектуры регионального значения, прошелся вдоль окошек первого этажа. Несмотря на то, что в памятнике архитектуры всякие переделки были запрещены, риелторы расширили окна первого этажа, и теперь, проходя мимо этих окон, любой желающий мог лицезреть элегантных агентов и счастливых клиентов, сидящих в большом общем зале. Два небольших кабинета же предназначались для проведения денежных расчетов, и в момент совершения финансовых операций в них задергивались плотные шторы, дабы соблюсти определенную приватность. Пройдя вдоль фасада серого дома, я «срисовал» общую обстановку в агентстве. В общем зале ни Антона, ни его темноволосой подруги видно не было, а окна в одном из «расчетном» кабинете были плотно занавешены.

Я покрутил головой, после чего двинулся к припаркованному у соседнего дома здоровенного американского седана. «Линкольн Таун Кар» темно-зеленого цвета был настолько чужеродно смотрелся во дворе серой «сталинки», что я смело направился к нему.

Тонированные до черноты боковые стекла скользнули вниз, и из салона выглянул мужчина лет пятидесяти, с глубокими залысинами на крупной голове.

– Павел?

– Михаил Владленович?

Михаил Владленович Краснобаев, высокий костистый мужчина в два приема вылез из американского седана и, шагнув ко мне, протянул ладонь.

– Как будем действовать?

– Вы здесь давно? Зятя своего видели?

– Да нет, мы немного опоздали, в сугробе завязли, никого уже не разглядели.

– Скорее всего, они в том кабинете, где окна занавешены. Делаем так. Я иду прямо сейчас, а вы подтягивайтесь минут через пять. Надеюсь, вы не один приехали?

– Нет, конечно. Антоша боров здоровый, а я уже староват, для бойцовских поединков. Со мной два бойца, в машине сидят. Мы подойдем в указанное время.

Помещение АН «Самый Центр».

– Здравствуйте…– от ресепшена ко мне шагнула девушка в классическом офисном костюме – белый верх-черный низ: – Чем могу вам помочь? Что бы вы хотели – купить, продать, снять или сдать недвижимость?

– У меня тут сделка купли-продажи, я один из участников…

– О! – девушка округлила глаза на милом личике: – Позвольте вас проводить.

Так что в нужный мне кабинет я вошел вполне официально. Девушка осторожно приоткрыла дверь, пропустила меня вовнутрь и, также тихо, удалилась.

Присутствующие подписывали договор, поэтому не сразу обратили на меня внимание. К моему удивлению, в комнате отсутствовала темноволосая любовница Антона, зато рядом с Зятем сидела худенькая женщина в мутоновой шубе и норковой шапке -таблетке, что глядела на присутствующих, круглыми от удивления, глазами.

– А вы, собственно, кто такой? – первым меня заметил риелтор.

– Здравствуйте, господа. – я церемонно раскланялся: – А я собственно, из милиции. Прибыл по заявлению о совершении сделки с недвижимостью, совершаемой на денежные средства, добытые заведомо преступным путем.

Сделав шаг к столу я выхватил из рук незнакомого мне мужчины подписанный экземпляр договора купли-продажи квартиры.

– Прелестно, прелестно…– я пробежался глазами по тексту: – Скажите, а Чебрикова Анна Леонтьевна кто? Я, как понимаю, это вы? Подскажите, вы кем работаете?

– Ты кто такой? – взревел раненым медведем либеральный депутат Городского собрания Чебриков, бросившийся на выручку своей матери: – Ты кто такой, мент! Пошел вон отсюда. Завтра будешь передо мной на коленях ползать, чтобы с тебя погоны не сорвали!

– Господин депутат, вы здесь не орите, не позорьтесь. – я спрятал договор в папку и шагнул к чемоданчику – «дипломату», лежащему на столе: – А здесь, как я понимаю, лежат денежки, добытые преступным путем?

– Дай сюда! – депутат попытался вырвать у меня чемодан, но тут он не преуспел, после чего попытался вернуться в цивилизованное русло.

– Товарищ милиционер, в этом «дипломате» лежат деньги, принадлежащие моей матери, Чебриковой Анне Леонидовне. Еще вопросы имеются?

– Конечно. Я так и не услышал ответа, кем работает ваша мама.

– Какая разница, кем она работает?

– Разница в том, господин депутат, что я уверен, что в этом чемодане денег столько, сколько ваша мама не заработала за свою жизнь…

– Это я ей занял, понятно! Понятно вам. Я занял своей матери деньги. Понятно? А что? Имею право! А теперь с дороги отойдите, и мы пойдем. Как я понимаю, сегодня ничего подписать у нас не получится.

– Идите, вас никто здесь не держит. Вы же депутат, а вот вашей маме задержаться придется. Она же знала, что эти деньги являются вашей совместной, с супругой Оксаной, собственностью, но, тем не менее, решилась участвовать в этой мошеннической сделке. Так что, вы свободны…

– Ах ты сука! – это было последним, что я услышал, прежде чем могучий захват депутата обхватил мою шею и сдавил, так что у меня потемнело в глазах. Честно говоря, я подставился специально, повернувшись спиной к здоровенному Антону, одновременно «наезжая» на депутатскую маму. Не знаю, сколько меня душил народный избранник в присутствии многочисленных свидетелей, но буквально через несколько секунд удушающие объятия Антоши ослабли, я почувствовал, что я снова могу дышать, усаженный на стул.

В комнате толпились люди, депутат сидел за столом рядом с матерью, у которой глаза стали, казалось бы еще больше и округлее. Чемоданчик с деньгами из зоны видимости исчез, папа – Краснобаев стоял у окна с двумя какими-то солидными дядьками, по внешнему виду, явно не тянущими на охранников. Было ощущение, что запланированный небольшой скандал перерос во что-то, более масштабное.

Ужасно саднило горло, было больно сглотнуть, я просто боялся шевельнуться, когда, оттолкнув кого-то, кто стоял передо мной, передо мной опустилась на колени Ирина.

– Ты как, Паша? – холодные, с улицы, тонкие пальцы легли на мою многострадальную шею и сразу стало легче. Ирина подхватила меня под руку и повела к выходу. На улице, втянув стылый ноябрьский воздух, я прижался спиной к стене здания и попросил, тревожно вглядывающуюся мне в глаза.

– Ира, подожди, мне передохнуть надо…– я вдыхал свежий городской воздух и не мог надышаться.

– Ладно, я попозже подойду. – Ирина бросила на меня испытывающий взгляд

Ушел я минут через двадцать. Все это время Ира весело проболтала с Оксаной и Краснобаевым-старшим, стоя у красивой американской машины.

Тихий центр. Частный дом.

– Паша, а ты что уехал то? – Ирина пришла домой только вечером, веселая и оживленная, прошла на кухню, поставила чайник, вернулась ко мне, присела на кровать.

– А Михаил Владленович такой дядька интересный. – Ирина откинулась спиной к стене, мечтательно подняла лицо к потолку: – Ты представляешь, он так быстро все вопросы порешал. С Антоном Чебриковым уже все. Пока непонятно, куда его, но в бюджетный комитет его уже не делегируют. А знаешь кого в этот комитет рекомендуют?