Текст книги "Сельский стражник (СИ)"

Автор книги: Роман Путилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Сельский стражник

Глава 1

Глава первая.

Почти начальник Чукотки.

Август 1994 года.

Территория полка ГАИ.

– Ты вообще понимаешь, куда попал? – щекастый дознаватель из городского ГАИ хлопнул пухлой ладошкой по столешницу и нахмурил белесые бровки. Он надеялся, что выглядит грозно, но у него плохо получалось.

– Я прекрасно понимаю. Вы – дознаватель государственной автоинспекции, сейчас меня быстренько опросите и отпустите домой под обязательства о явке…

– Ты что, дурак⁈ Ты человека задавил насмерть! – дознаватель не выдержал и вскочил, брызгая слюной и стуча кулаком.

– Я задерживал вооруженного преступника, совершившего особо тяжкое преступление.

– Какого преступника? Ты что несешь? Во время аварии головой о стекло приложился?

– Задержание преступника, совершившего покушение на кандидата в депутаты городского Совета. Ты статью в кодексе соответствующую почитай, обнови свои знания. Это не твоя автотранспортная мелочевка, а покушение на государственного или общественного деятеля, а там санкция вплоть до расстрела.

– Ты должен был в «ноль два» позвонить, а не давить человека…

Я криво улыбнулся:

– То есть, ты считаешь, что сотрудник милиции, если видит, как преступник, совершает преступление, должен звонить по телефону «Ноль два»? Это где так сказано?

– Кто сотрудник, ты что несешь?

– Ну, если решение суда о моем восстановлении на службе вступило в силу, как думаешь, сотрудник я или нет?

– Ты место аварии оставил, человеку помощь не оказал! – в отчаянии взвыл дознаватель, приводя последний, очевидно, решающий аргумент.

– И тут ты в корне не прав. Я как раз и оказывал помощь пострадавшей. Можешь в «больничке» поинтересоваться, что человек истек бы кровью, если бы еще минут на пятнадцать задержались с оказанием помощи…Ты там-же, в Уголовном кодексе поинтересуйся, что это за зверь такой – крайняя необходимость, четырнадцатая, кажется, статья.

– Да идите вы все на хер… – дознаватель, в сердцах, сгреб бумаги в стопку и с силой ударил ими по столу: – Пусть с тобой прокуратура разбирается, кто ты такой есть и с чем тебя едят…

– То есть я могу быть свободен? – уточнил я.

– Иди отсюда…– дознаватель уткнулся в бумаги, делая вид, что меня здесь уже нет, ну, я и пошел. Ирину пока была в реанимации, и к ней не пускали, машина моя была на штрафной стоянке и без постановления дознавателя мне ее не выдадут, а парень, кто в результате наезда на него, отправился в морг, до сих пор числился неустановленным, так как карманы его спортивных штанов были девственно пусты, никто заявлением о пропаже, схожего по приметам человека, в милицию не обращался, поэтому мне надо было срочно суетиться, чтобы установить данные покойника, и отработать его связи. Спускать, непонятно кому, нападение на мою женщину я не собирался, но, чтобы получить возможности, мне надо было получить в районном суде вступившее в силу решение о моем восстановлении на службе в органах, так как прошло больше двух недель, а областное УВД так и не подало кассационную жалобу.

Отдел кадров Дорожного РОВД.

– Расписывайтесь, что с приказом ознакомились…– «кадровичка», молодая инспектор ОК, которую я знал не один год, смотрела на меня голодной волчицей, как будто, восстановившись на службе, я принес лично ей горе… Хотя я вспомнил – я же расписался в заявлении об увольнении не той рукой, а кадровики этот момент пропустили, возможно, их даже наказали как-то.

Я расписался под приказом о восстановлении на службе и выплате мне компенсации за время вынужденного прогула.

– И вот еще один приказ…– в голосе инспектора по кадрам я услышал бравурную музыку, в исполнении целого академического оркестра, поэтому, с опаской подтянул к себе следующий приказ.

– Что это вообще такое? Это вообще где?

– Это приказ…– торжествующе отчеканила инспектор отдела кадров: – Читайте, там все написано. Что вас, Павел Николаевич, не устраивает? Тут все законно. Вы же любите, когда все по закону делается?

– Это вообще где?

– Да что где? Вы говорите яснее…

– Поселок Клубничный – это где?

– Ну, а я откуда могу знать, где этот поселок Вишневый? Вот приедете, куда вас направили, там все и узнаете.

Да уж, направили меня, так направили. В приказе, черным по белому, было сказано, что, в связи со служебной необходимостью, я временно, до особого распоряжения, направляюсь для дальнейшего прохождения службы в Городской Сельский РУВД, для исправления обязанностей участкового инспектора милиции в поселке «Клубничный». А я все голову ломал, почему юрист областного УВД после возвращения иска из областного суда проявлял странную пассивность. А причина крылась в этом самом приказе. Кто-то очень умный решил отправить меня в какую-то дыру, до которой, я уверен, дорога в сотню верст. Наверное, умные головы в управлении долго выбирали самый отдаленный поселок, в комплекте с самой хреновой дорогой. Я, конечно, могу попробовать возмутиться, но был заранее уверен в ответе —

«Ваши права не нарушены, так как Городской Сельский отдел располагается на территории Дорожного района Города, уверен, что там даже есть какой-то кабинет для участковых, а то, что до поселка Клубничного ехать не менее двух часов, так это тоже не проблема. Вы, товарищ капитан, в этом поселке можете вообще не появляться, крутитесь, как хотите. Или увольняйтесь, но на этот раз мы проследим, чтобы вы подписывали свой рапорт правильной рукой».

Вот такие пироги с котятами.

Городской Сельский РУВД.

– Здравствуйте, мне сказали к вам подойти…– я положил на стол перед здоровенным подполковником копию приказа и сделал шаг назад.

– Что тут у нас… – массивный, как лось, подполковник – начальник отделения участковых, долго читал мой приказ, шевеля губами, как малограмотный, потом поднял на меня, абсолютно прозрачные, голубые глаза.

– Товарищ…э-э-э капитан, а почему вы явились на службу не в форме?

– Так нет ее у меня, товарищ полковник. По старой все сроки прошли, а новую я не получал.

– Очень плохо, товарищ… То, что вы не получили форму – еще не повод этим бравировать. У нас давно с формой перебои, но все товарищи изыскивают возможности и обеспечивают себя полным комплектом форменной одежды, тем более, что сейчас в магазинах можно купить все, что угодно и на любой бюджет. Мы друг друга хорошо поняли?

– Никак нет, товарищ полковник!

– Что – «никак нет»?

– Я товарищ полковник зарплату не получал почти год, поэтому при всем моем уважении ну никак я форму купить не могу… – я скромно опустил глаза.

– А как ты собираешься нести службу на должности участкового инспектора без формы? Ты со своими оперскими штучками завязывай. Участковый – он зачастую единственный представитель правоохранительных органов на многие десятки километров, это понимать надо. И я не могу себе в голове представить, как ты собираешься службу без формы нести…

– Так я, товарищ полковник, на эту должность не просился. Вы мне на приказе напишите, что я предлагаемой деятельности не подхожу, и я пойду в УВД, пусть они мне должность подыщут…

– Хватит! – ладонь подполковника, широкая, как лопата, с грохотом обрушилась на столешницу, так что дешевый канцелярский прибор перевернулся в воздухе, рассыпав по гладкой поверхности скрепки и какие-то булавки с ручками.

– Твою мать! –взвыл начальник участковых, пытаясь собрать рассыпавшуюся «канцелярию», неловко просыпав половину на пол, бросил, не доделав, после чего нырнул головой в тумбу стола, звякнул там стеклом, но встретившись со мной взглядом, передумал, вытащил из ящика стола здоровенный «гаражный» ключ и толкнул его в мою сторону.

– Записывай адрес «опорника». Всю документацию найдешь там. Ну, во всяком случае, когда я был там последний раз, она была в полном комплекте. Пока разбирайся, во вторник приедешь на совещание, к девяти часам все участковые здесь каждую неделю собираются. График дежурств по отделению в конце месяца будет… Ну все, иди в канцелярию, там материалов много накопилось, скажешь, чтобы выдали все, что на Клубничный «опорник» отписали. Все, иди, во вторник увидимся…

– Николай Владимирович… – я вспомнил табличку на двери в кабинет: – А как я должен на службу добираться каждый день? Я вообще-то в городе живу. Или мне жилье в поселке предоставят?

– Ты, Громов, слово такое забудь – жилье, и, вообще, его в этих стенах не произноси. Мы квартиру получали последний раз в восемьдесят пятом году. А в поселок городской автобус ходит с площади Старосты, по расписанию, так что доберешься…

– А! – здоровяк хлопнул себя по лбу: – Заговорил ы меня совсем! Тебе же транспорт положен…

Начальник участковых вновь выдвинул ящик стола и зашарил там, разгребая бесчисленные бумаги, болтики, ключи и коробки, пока не извлёк наружу неказистый ключ на проволочном колечке, и бумажку, с четырьмя, криво написанными, циферками.

– Гараж за зданием РУВД, найди там Никитича, он завгар, и скажи, чтобы передал тебе технику…Все, иди, некогда мне с тобой лясы точить.

Судя по тоскливому взгляду, брошенному на тумбу, начальник участковых утомился от общения со мной и ему срочно нужно было принять вкусное лекарство.

Я подхватил все переданные мне ключи и откланялся, дабы больше не нервировать сурового начальника участковых.

Небритый Никитич в синем рабочем халате хмыкнул и повёл меня вглубь гаража, мимо разобранного «Москвича» и кучи замасленных запчастей.

– На, забирай аппарат…– Никитич уже не скрывал радостной улыбки, и было от чего.

В качестве транспорта мне хотели передать ободранную раму от мотоцикла «Урал» с единственным задним колесом и мятой коляской.

– Сам в металлолом сдашь…– я с досадой сплюнул на бетонный пол и развернулся к выходу, сделал пару шагов и… развернулся к ухмыляющемуся Никитичу.

– Скажи, а можно этот металлолом купить?

– Да не вопрос. Пять пузырей коньяка, только хорошего, и я тебе все оформлю, и через комиссию проведу на списание и по цене металлолома продам.

– Второй вопрос. А сколько мне станет это все восстановить?

– Все-все?

– Все-все.

– Ну, если все…– Никитич закатил глаза к потолку, пожевал бескровными губами: – То тогда выйдет тысяч в сто, не меньше.

– Давай, до вторника пусть подождет, а я на собрание приеду утром и к тебе зайду, там и определимся, буду я его выкупать, или нет. Если что – деньги сразу отдам.

– Добро, подваливай…– Никитич махнул рукой и двинулся в сторону небольшой кладовки, откуда раздавался радостный мат и взрывы хохота, а я покинул местный гараж.

Поселок Клубничный. Городской Сельский.

Хорошо, что к новому месту службы я поехал «по-гражданке», надев спортивные штаны и футболку черного цвета, иначе, позору было бы немеряно. Остановку нужного мне автобуса я нашел на площади имени Старосты, обратив внимание на огромные толпы народу, стоящие в стороне от остановки городского транспорта. Судя по голубому щиту расписания, без особых изысков прибитому к покосившемуся тополю, нужный мне автобус относился к категории «дачных» и регулярно ходил только с мая по ноябрь, а, в остальные месяцы года было отмечено только четыре рейса в день. Когда к остановке подкатил, дымящий жирным черным дымом, еле живой «ЛиАЗ», мне повезло, что я оказался прямо напротив двери, отчего я умудрился, как в детстве, заскочить в узкий, огороженный со всех сторон поручнями, пятачок у заднего стекла. Представляете, как бы я там смотрелся в этом закутке в форме? А у дверей автобуса и в салоне творилось форменное безумие. Плотно сжатые со всех сторон люди, цепляя друг друга ящиками, бидонами, тяпками и сумками на колесиках, не могли протиснуться в заднюю дверь. А счастливчики, кого толпа вдавила в салон, заячьими прыжками метались между ободранных кресел, выбирая места «чтобы солнце не пекло, чтобы бабки не выгнали».

В закрытую переднюю дверь били ладошками пара десятков «льготников», громко кричащие что-то водителю, но «драйвер» равнодушно взирал на мамаш с маленькими детьми и прочих ветеранов, из-за толстого стекла кабины, отстраненный, как пучеглазая аквариумная рыбка. Автобус постепенно заполнялся людьми, и мне тут же поставили на ноги большое эмалированное ведро, наполненное землей, землей, Карл!

– Сынок, пусть ведерко у тебя постоит, к тебя там места много… – заявила мне тощая бабка в толстом платке и потертой шубе искусственного меха, на что я злобно пнул по ведру, и сообщил, что через секунду ведро опрокинется. Бабка с ворчанием подхватила ведро и тут-же кинулась сгонять с заднего сидения двух девушек, громко крича об испорченном молодом поколении.

Мы еще не успели тронуться, как в салоне стало душно и жарко, а где-то в середине салона началась борьба между желающими открыть люк на крыше и мамой с сыном, которого может продуть при тридцатиградусной жаре. В общем, было весело, я чувствовал, как под тонкой материей футболки потекли струйки пота, и, в который раз похвалил себя, что не поехал в форме, чтобы выйти из автобуса, как из стиральной машины, мятым и мокрым.

Телепался автобус до конечной остановки около полутора часов. Сначала мы долго петляли по лесной дороге, а густым лесом начались бесконечные садоводческие товарищества, базы отдыха и территории пары санаториев, Одно радовало – каждая остановка выдавливала из переполненного автобуса несколько человек, так что, на «конечной», в салоне осталось всего с десяток человек.

Я вышел из раскаленного автобуса и закрутил головой. С запада тянуло речной прохладой, а с севера тонкой цепочкой тянулись люди, обвешанные кульками, сумками и сельскохозяйственными инструментами.

– Женщина, а вы не подскажите, откуда вы идете? – граждане были настолько похожи на пассажиров автобуса, что я решил, что хитрый водитель высадил нас на промежуточной остановке, не собираясь вести почти пустой автобус до «конечной».

– Да с пристани, будь она неладна. Кто только придумал ее в трех километрах от поселка построить…– женщина махнула рукой, и пошла дальше, тяжело переваливаясь под тяжестью двух, туго набитых, сумок и потертого рюкзака за спиной, а я, еще раз сверившись с бумажкой с адресом, двинулся разыскивать опорный пункт.

Опорный пункт милиции поселка Клубничный.

Если я в следующий раз не смажу механизм замка входной двери, то не

уверен, что смогу еще раз открыть эту чертову дверь, с которой я возился почти десять минут, пытаясь провернуть ключ. Судя по выцветшей бумажке на двери, прием граждан я должен осуществлять дважды в неделю, по вторникам и четвергам, с четырех до девяти часов вечера, а в остальное время могу быть полностью свободен. Хорошая шутка юмора, правда? Судя по настенному календарю, последний раз участковый здесь работал полтора года назад, а потом… Куда делся мой предшественник уточнить у начальства я забыл.

Я пару минут покачался на рассохшемся стуле, после чего запер входную дверь разделся до трусов и набрав воды в мятое ведро, принялся наводить порядок.

«Опорник» делил одно здание с небольшим магазинчиком, поэтому, наверное, в кране текла вода, а лампочка освещения исправно загоралась. На этом положительные свойства моего нового помещения заканчивались. На стулья было страшно садиться – они так скрипели, что, казалось, были готовы рассыпаться под тобой каждую секунду. Телефона здесь не было, только два оранжевых провода торчали из стены. Проверять подключена линия, касаясь оголенной меди языком я не стал. Окна «опорника», по неведомому капризу строителей, открывались наружу, а, с улицы, окошки перекрывали могучие и частые решетки, что делало невозможным ни вымыть мутные от грязи окошки, ни проветрить помещения, форточка распахнулась всего на пару пальцев и воздух в «опорнике» стоял тяжелый и затхлый. Полы в помещениях были покрыты таким слоем грязи, что мне пришлось менять грязную воду раз пятнадцать, а в довершении всего, кто-то стал настойчиво колотиться по стеклу. Я был грязен и одет в одни семейные трусы, поэтому решил игнорировать этот стук, но он не прекращался, а, как мне кажется, только усилился. Подкравшись к окну, я попытался осторожно выглянуть из-за угла, но тут меня постигла неудача – я встретился глазами с женщиной, которая, прижав лицо к стеклу, пыталась рассмотреть что-то в помещении пункта милиции.

Заметив меня, женщина радостно замахала руками, после чего исчезла с подоконника, зато после этого кто-то принялся тарабанить во входную дверь.

Глава 2

Глава вторая.

Поселок Клубничный и его обитатели.

Август 1994 года.

Опорный пункт милиции поселка Клубничный.

Судя по всему, долбить в дверь эта дамочка будет до упора, поэтому мне ничего не оставалось, как отпереть дверь.

– Здрасте. – незваная гостья попыталась оттеснить меня с порога, но я стоял несокрушимо, как триста спартанцев, был грязен мокр и вонюч, и посетительница не рискнула пихать меня вислым бюстом.

– Новый участковый? – гостья обдала меня густым ароматом жареных семечек.

– Допустим. А ты кто?

– Давай пошепчемся…– эта… эта женщина лет тринадцати стряхнула с ладоней шелуху от семечек, которая упала возле МОЕГО крыльца!

– У меня помыто. – мрачно сообщил я: – Незачем топтать.

Конечно вел я себя в корне неправильно, нарушая все инструкции МВД по работе с доверенными лицами и прочим подсобным аппаратом, но в добрые инициативы подобных " инициативников" я верить давным-давно, разучился. Тут не ты поимеешь ценную информацию, а «поимеют» тебя, причём, в прямом и в переносном смысле.

– Ну что? – нетерпеливо улыбнулась обольстительница и улыбнулась, продемонстрировав отсутствие двух верхних зубов: – Где общаться?

– Давай, на следующей неделе заходи, и мы с тобой очень плотно поговорим.– я отстранил гостью в сторону и с размаху вылил на дорогу грязную воду, да так, что брызги полетели в разные стороны и моя собеседница была вынуждена спасаться бегством.

– А что, бабы у тебя нет, что ты сам в этой грязи возишься? – тетка иронично улыбнулась, в очередной раз продемонстрировав отсутствие передних зубов.

– Так я же это… Для тебя себя хранил. Какие могут быть бабы, когда мы с тобой встречались? Так что приходи на следующей неделе, тут еще домывать и домывать. Я тебе тряпки наши семейные привезу, от бабушки ещё остались.

Тетка наградила меня непонятным взглядом, фыркнула и пошла прочь по улице, похабно виляя худыми бёдрами, а я повис на косяке, пытаясь понять, не приобрел ли я большущую проблему. В любом отделе милиции болтается несколько подобных девиц, которые бескорыстно любят мужиков в форме, и от них очень трудно избавиться, больно они липнут к телу избранного субъекта своего внимания. А эта «девушка» вообще побила все рекорды непривлекательности… Я передернул плечами и, заперев дверь на засов, собрался вернуться к прерванной уборке, но во входную дверь вновь сильно застучали, по-моему, даже ногами.

На пороге стоял крепкий, коротко стриженный «бычок» блондинистого типа, одетый в, неуместный по такой жаре, кожаный пиджак, заштопанный на левой поле.

«Бычок» поймал мой взгляд на дефект своего модного «клифта», и прикрыл заплату увесистым кулаком.

– Хозяин где? – отрывисто и зло бросил любитель кожи.

– Какой хозяин? – искренне изумился я.

– Короче, передай участковому, или кто тут теперь главный, что заходил Семен Иванович Вешенков, владелец магазина, и сказал, если, через три дня денег не будет, то я свет и воду отключу…

– Каких денег? – на душе стало тревожно.

– Каких денег? О которых мы с предыдущим участковым договаривались – тысяча ежемесячно, а с прошлого месяца – по две тысячи…

– Хорошо, я передам. Все у тебя или еще что-то?

– Да, на следующей неделе «говновозка» придет, говно откачивать, пусть твой начальник половину от суммы готовит – пять тысяч…– видимо, войдя во вкус, выпалил «бычок».

– Хорошо, я передам! – я захлопнул дверь, пока этот коммерсант не придумал что-то, за что меня можно пощупать за финансовое вымя. В принципе, можно было устроить свару и сейчас, но только по одежке встречают, а человек в семейных трусах и с половой тряпкой в руке вряд ли будет воспринят серьезно на ответственных переговорах.

До конца я конечно все не убрал, но, в половине четвертого был вынужден закрыть опорный пункт, дабы успеть на пароход, который плыл до Городского речного порта около пяти часов, зато на нем всегда были места – вновь толкаться в переполненном автобусе я не собирался. Бежал я очень быстро, так как надо было успеть купить билет на старом дебаркадере, поэтому, когда мне в спину стали свистеть и кричать что-то обидное, я даже не оглянулся.

К Ирине меня по-прежнему не пускали, и, что настораживало больше всего, не просили ни лекарств, ни денег, уверяя, что в больнице есть все, хотя родственники остальных больных тащили в медицинское учреждение полные сумки, набитые самыми разными медикаментами, от таблеток, до бинтов и ваты.

Честно говоря, ломать голову над этой загадкой я не стал, просто сунув лечащему врачу в карман халата купюру в сто долларов и забыл о вопросе снабжения больницы, как о страшном сне. Машину я забрал со штрафной стоянки достаточно просто, написав на бланке дорожного РОВД требование о ее изъятии для проведении следственных действий. Попытки работников стоянки дозвониться до дознавателя ГАИ, который и помещал моего «Ниссана» в этот отстойник, не увенчалась успехом, так как пришел я за машиной исключительно в субботу, а сотовая связь пока не пришла в наш благословенный Город. Окинув меня тоскливым взглядом, понимая, что никаких денег за освобождения стального коня с меня не вытребовать, сотрудники автомобильной тюрьмы распахнули передо мной решетчатые ворота.

Утро понедельника я посвятил своему вооружению. Понимая, что в сельской местности тяжело жить без нагана, я с утра поехал в родной Дорожный РОВД и размахивая копией приказа о моем откомандировании, потребовал выдачи табельного оружия. За время моего вынужденного прогула пистолет, дожидавшийся меня в сейфе начальника отдела материально-технического снабжения, успел покрыться ржавыми «рыжиками», что отняло у меня еще пару часов времени. В отделе сидели новые люди и новые начальники, которых я был никем, поэтому поручавшись с знакомыми, я покинул бывший родной РОВД, напутствуемый дежурным по отделу, что оружие я обязан немедленно сдать в дежурку Городского Сельского отдела. Естественно, никуда своего «Макарова» я сдавать не собирался. Если согласно рапорта мне его выдали на время командировки на постоянное ношение, то какого… я должен его куда-то отдавать?

До поселка Клубничного я доехал в течении часа, где два часа катался по поселкам и прочим дачным участкам, пытаясь запомнить свою подведомственную территорию. В «опорник» заезжать я не стал, так как знал, что добром это не кончится, поэтому просто покатался, после чего поехал домой, где меня заждались скучающие псы.

– У пациентки Кросовской все без изменений, температура тридцать семь и один. – дежурная медсестра, даже не глядя на меня, захлопнула небольшое окошечко, но я был рад даже этой информации – в семь утра мне могли вообще ничего не сказать.

Я спустился к машине и принялся переодеваться в милицейскую форму. Можно было, конечно, поиграть в игру «Выдайте мне форму», вот только зачем? Испорчу отношение с новым начальством, которое не любит лишних проблем, возможно даже выбью с ХОЗУ какой-то комплект одежды, который мне, в принципе, не нужен, ибо среди кучи рубашек и кителей есть экземпляры еще с бирками, что я ни разу не надевал. Не стоят эти хлопоты затраченных усилий.

Застегнув галстук на резинке, я наклонился к боковому зеркалу «Ниссана» – вроде бы все нормально, ничего не точит и не топорщиться, и даже с раннего утра успел побриться. Осталось только мягко вписаться в коллектив, заняв место среди серых «середнячков» и отсидеть в такой позиции шесть месяцев, после чего попытаться отказаться от такого счастья, как служба на свежем воздухе, в экологически чистом районе, так как к сельской жизни я склонности не имею.

Городской Сельский РУВД.

Кабинет начальника службы участковых.

Народу на еженедельную планерку в кабинете начальника участковых собралось много. Все-таки, в девяностых годах работа в милиции давала какую-то стабильность и хорошие возможности, а для некоторых парней из села – возможность закрепиться в большом Городе. Были бывшие сельские жители более инициативные и мотивированные, чем их городские коллеги, так как поддержки родственников и богатого наследства и бывших сельчан не имелось и надеяться можно было только на себя. Вот и в этой комнате собрались, в основном, молодые ребята, с оценивающими, холодными глазами карьеристов.

– Пришел? – подполковник Макаров Николай Владимирович поднял голову от разложенных на столе бумаг, стоило мне возникнуть на пороге кабинета:

– Ну вот, видишь, все нашлось. А то заныл – «Формы нет, формы нет». Тебе, Громов, если дать мотивирующего пинка под зад, многие задачи по плечу. Я так чувствую.

– Не надо пинка…– я замер у начальственного стола, пытаясь понять, куда сесть: – Я все выходные по знакомым ездил, форму подбирал…

– Устал, наверное? – сочувственно покивал головой подполковник: – Давай, я тебе отгул дам?

– Нет. Мне отгула не надо…– насторожился я: – Мне вверенный участок надо осваивать.

– Тоже верно, некогда тебе отдыхать. – покивал головой подполковник: – А ты почему вчера на службе не был?

– Грешно вам, товарищ начальник напраслину на меня возводить. – покачал я головой: – Был я вчера в поселке, с территорией знакомился. Вчера там свалка возле выезда горела, так я на сегодня наметил мероприятия по санитарному состоянию провести…

– Вот это правильно…– подполковник с улыбкой что-то записал в ежедневник: – Жду с тебя на этой неделе пять протоколов за антисанитарию. Давай, Громов, сразу вливайся в работу и не думай, что ты только на одних «раскрытиях» вылезешь. У тебя по административной практике конь не валялся, а я с тебя теперь не слезу. Какой-никакой, но опыт у тебя должен быть, поэтому. До конца третьего квартала ты должен все показатели работы наверстать. А то почти год ни хрена не делал, значит сил у тебя должно быть ого-го сколько, только пахать на тебе. Ты давай садись сюда, за стол, ручку доставай, тебе сегодня писать придется много.

Так и оказался я, не в длинном ряду стульев, выстроенных вдоль стены, где сидели все мои коллеги, а за столом в форме буквы «Т», где сидели только заместители начальника, ну и я, сразу ощутивший спиной десяток неприязненных взглядов.

– Я вас за Советскую власть агитировать не буду…– начальник обвел присутствующих тяжелым взглядом: – Скоро третий квартал заканчивается, а у вас по всем линиям работы сплошной провал. Что, летом решили расслабиться? Понимаю. Только потом не бегайте ко мне в кабинет и не нойте, что премии нет. Но ничего, у нас еще есть чуть больше месяца и поэтому я, с вас, паразитов, с живых, не слезу, будете у меня, как папы Карлы пахать, без выходных. Кому что не нравится – пожалуйста, пишите рапорт и в народное хозяйство. В отделе кадров куча заявлений от желающих форму надеть. Всем все понятно, или вопросы у кого-то имеются?

– Вопрос разрешите? – кто-то за моей спиной скрипнул стулом: – А когда зарплата будет, Николай Владимирович?

– Тебе, Изваркин, о зарплате спрашивать вообще неприлично. Тебе на прошлой неделе материальную помощь на рождение ребенка выписали. Неужели, все потратил?

– Конечно, потратил. Знаете, сколько всего надо? Мне еще дочь в клинику частную на обследование везти, а заплатить уже нечем…

– А ни надо никого никуда возить, Изваркин. Ты должен административные протоколы составлять и преступления раскрывать на подведомственной территории, а не по больницам кататься. У тебя, насколько я помню, жена и теща для этого имеется. А зарплату я сам жду, также без денег, как и вы сижу, только, в отличие от некоторых не ною, а работаю, с рассвета и до заката. Понял меня, Изваркин? Давай записывай свои показатели работы…

Через два часа я вывалился из душного кабинета с квадратной головой и пониманием, что до конца командировки мне будет очень сложно доработать нормально, ибо по всем показателям работы моего опорного пункта стоял твердый и несгибаемый «ноль». Нет, вру. В качестве трудового подвига за моим «опорником» числились два человека, оформленные для принудительного лечения в лечебно-трудовой профилакторий, не вовремя закрытые полтора месяца назад указом президента РФ. Думаю, что это просто статистическая ошибка, никаких других свершений не было. Я не думаю, что господин Макаров забыл, что в этом поселке полтора года не было участкового, просто, это никого не волнует. Если появилась рабочая лошадь, на нее будут валить груз, пока у бессловесной скотинки ножки не разъедутся.

Вот теперь я оказался на роли этой самой скотинки. Начальство, вручив мне потертую книгу «Справочник участкового инспектора милиции» и кучу бланков, также расщедрилось на полпачки бумаги и две шариковые ручки, посчитало свою миссию выполненной. Нет, вру. Мне еще закрепили наставника, лейтенанта Тупотилова, участкового с участка, расположенного в тридцати километрах от Клубничного, обязав завтра с утра быть у него в «опорнике», дабы впитывать опыт и мудрость наставника. Ну а пока я, выгрузив всю эту бумажную макулатуру в багажник «Ниссана», двинулся в гараж РУВД, обговорить судьбу выделенной мне мотоциклетной рамы с коляской.

– Принес? – Никитич, облаченный в тот же синий халат, был мрачен, еще более небрит и старался дышать в сторону. В гараже не было слышно взрывов жизнерадостного ржания, лишь тихо переговаривались два водителя, чьи лоснящиеся от масла, задницы, обтянутые штанами цвета маренго третьего срока носки, торчали из моторного отсека потрепанного «УАЗика».

– Принес кого? – осторожно спросил я.

– Ты деньги обещал.

– Ты, Никитич, не наглей, мы с тобой пока ни о чем не договорились, чтобы тебе деньги обещать…

– Так что, не будешь брать «мотик»? – потускнел взгляд заведующего гаражом: – Слушай, а у тебя нет денег, до получки занять? Сам понимаешь, вчера…

– Я мотоцикл, может быть и готов взять, только хотелось знать, что, и за какую сумму я получу.

Видимо вчера гаражная «мазута» хорошо погуляла, так как, выяснив, что деньги у меня есть прямо здесь, Никитич начал демонстрировать гибкую ценовую политику. За сто две тысячи рублей, через неделю, я получал списанный милицейский «Урал» с коляской, стоимостью по акту, подписанному комиссией, оцененный в две тысячи рублей.

За оставшиеся сто тысяч исполнитель в лице Никитича обязался привести машину в состояние «почти новый», выправить вмятину на люльке, покрасить в штатную милицейскую «ливрею», снабдить запасным колесом и прочими мелочами, типа фары – искателя на коляску. Вот с радиостанцией вышел затык. Первоначально на этом мотоцикле рации не было, и Никитич, при всем желании, ничем помочь мне не мог, даже за деньги, сообщив, с тяжелым вздохом, что этот вопрос может решить только отдельский связист.