Текст книги "После 2050 (СИ)"
Автор книги: Роман Драй
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)
Роман Драй
После 2050
Глава 1
Ранним утром мой сладкий глубокий сон прервался телефонным звонком. С закрытыми глазами я нащупал своё левое запястье, и лениво похлопывая по нему, попытался разблокировать вживлённый в руку телефон, но получилось это только с третьего раза.
– Да. Алло, – невнятным хриплым голосом произнёс я.
– Мистер Битти? Говард Битти? – спросил женский голос из чипа в ухе.
– Да, это я.
– Извините за беспокойство в столь ранний час. Я звоню по поручению профессора Драйзера в связи с вопросом, не терпящим отлагательств.
– Мир в опасности? – решил я пошутить, чувствуя, что уже просыпаюсь.
– Э-э… Саму суть вопроса вам изъяснит уже мистер Драйзер. Он попросил поспешить. Это касается ваших проектов. Вы сможете прибыть к профессору в восемь часов?
– В восемь утра?
– Да. Как я уже говорила ранее – вопрос не терпит отлагательств.
– Хм. Мои проекты говорите? Ну ладно. Я прибуду вовремя.
– Спасибо, мистер Битти. Я передам это профессору.
«Интересно, зачем профессору Драйзеру понадобились мои проекты так внезапно? Раньше он их как-то не очень жаловал. Нет, я, конечно, уверен в успешности своих трудов, но профессор… А что гадать? Скоро узнаю». С этими мыслями я вскочил с кровати и быстро привёл себя в порядок, потом выпил чашечку чая и вышел на улицу.
Бегу… Сломя голову бегу, пробираясь сквозь чащи железобетонных джунглей Нью-Йорка. Лица, лица, миллионы унылых лиц, в которых читается усталость от скучного быта, нерешённых проблем и несбывшихся надежд. Радостные и весёлые только дети, ведь они не осознают объективно того, что происходит в мире, и в этом их детское счастье. Иногда попадаются улыбающиеся лица мужчин, женщин и стариков, но они такие не от осознания действительности, а вследствие отрицания происходящего, отторжения реальности, защитной реакции психики индивидуума.
Бегу… Но разве возможно свободно и беспрепятственно бежать в центре этого города, население которого достигло тринадцати миллионов, не считая большого количества нелегалов? Многотысячная масса давит меня хаотичным движением и «слизывает» набранную мною скорость хода. Я спешу, стараясь «не расплескать» багаж своих идей перед встречей с моим кумиром – физиком-астрономом Аароном Драйзером. Благо, что территория Нью-Йорка уже разветвлена множеством линий скоростных капсул и транспортных конвейеров, но некоторые промежутки пути приходится преодолевать в плотном потоке жителей города.
С профессором Драйзером я уже был ранее знаком. На онлайн-встрече выпускного курса университета профессор скептически отнёсся к моему проекту: «Использование тёмной энергии как альтернативный источник для космических технологий и быта». Два года прошло с того момента, а я по-прежнему уверен в перспективности своего проекта, и поэтому подготовил ряд доказательств, чтобы предоставить их профессору Драйзеру на личной встрече в офисе филиала «Ассоциации Развития Космоса».
– Измени свои воспоминания, – донеслось с рекламной голограммы. – Забудь о трагедиях и невзгодах, которые случались в твоей жизни. «Нью Меморис» вернёт тебе полноту жизни, заменив твои переживания о печальном прошлом на радостные воспоминания…
Я отрицательно отношусь к роду деятельности компании «Нью Меморис». Ворошение содержимого в человеческом сознании без крайней необходимости может привести к необратимым последствиям, таким как слабоумие, воспаление коры головного мозга, или хуже того – человек может стать буйным, неуравновешенным психопатом. Но люди идут, обращаются в эту компанию, отдают последние сбережения и набирают кредитов ради удаления из памяти неприятных моментов в их жизни и получения лучших воспоминаний. Беспокоит человека его прошлое, тяжело с ним жить, ведь приятнее принимать мир в нереальном свете «розовых очков», посетив кабинет по замене воспоминаний.
Наконец, я подошёл к зданию, во весь фасад которого отображалась трансляция обзора достижений в отрасли космических наук. В это время транслировалась добыча железной руды на Меркурии в режиме онлайн. Приятно видеть открытия, в которые внёс свою лепту и мой дед – специалист по космической инженерии Пол Битти. Именно он влюбил меня в астрономию с детских лет, и с тех пор наука стала смыслом моей жизни.
– Говард Битти, – представился я в небольшой полусферический монитор перед входом в здание.
– Добро пожаловать! – прозвучал звонкий ответ из монитора.
Открылось защитное поле блокировки входа, и я вошёл внутрь. В лицо повеяло приятным ионизированным теплом. Пол подо мною двинулся вперёд, как конвейер, и плавно потянул вперёд вдоль холла. Пока я двигался по холлу, красные и зелёные лучи одновременно сканировали меня, а через несколько мгновений конвейер закончился открытыми дверями лифта. Я зашёл в лифт, прикоснулся к индикатору с надписью «Офис Ассоциации Развития Космоса» и плавным ускорением за семь секунд взмыл на восемьдесят первый этаж.
– Доброе утро, мистер Битти, – обратился ко мне приятный женский голос электронного администратора. – Профессор Драйзер ожидает вас в своём кабинете, расположенном в секции В. Пройдите, пожалуйста, по коридору прямо, потом налево.
– Спасибо, – ответил я, обведя взглядом пустой вестибюль.
Быстрым, уверенным шагом я прошёл к двери с надписью «Профессор Аарон Драйзер». Дверь мгновенно просто растаяла передо мной, и я вошёл.
– Доброе утро, профессор!
– Говард? Да… Здравствуй… Заходи.
Профессор сидел с удручённым видом перед большим круглым столом. Перед ним сияли открытые окна электронной документации с графиками, диаграммами, текстами и трёхмерными фигурами в динамике, которые профессор двигал ладонями в воздухе, бормоча что-то непонятное.
– Мистер Драйзер! Профессор, я бы хотел…
– Да-да, Говард, конечно, но немного позже… Произошла одна неприятность, Говард, и грядёт масштабная катастрофа…
– Катастрофа? – удивился я неожиданному высказыванию профессора.
– Масштабная катастрофа! – уточнил он. – И мне понадобится твоя помощь. Твой дед Пол был моим консультантом по части космической инженерии. Надеюсь, ты такой же, как твой дед – целеустремлённый и всегда достигающий желаемого результата. Он рекомендовал тебя мне, но дело даже не в этом…
– Что случилось, профессор? Я думал, что приглашён вами для диспута по моему докладу.
– Я навёл справки о тебе, Говард, о твоей учёбе, проектах, о том, как почти все твои коллеги считают тебя, прости, безнадёжным мечтателем из-за высказанных тобою гипотез о квантовых особенностях межзвёздного пространства и причудливых теориях пространственно-временного континуума. Но я тоже не первый день в этой сфере, и вижу зерно истины в твоих суждениях, поэтому и остановил свой выбор на тебе для помощи в одном важном деле.
– Всегда рад помочь вам, профессор…
– Это помощь не только мне, а и самому себе, всему человечеству, всему живому на этой планете!
– Человечеству? Всё так серьёзно? Любопытно… Но чем же я могу помочь? Я, да и всему человечеству! – спросил я с ухмылкой, не скрывая своего интереса.
– Это крайне засекреченный проект! В нём участвуют почти две сотни учёных с разных континентов, военные специалисты, а также технический персонал. Все они ограничены договором о неразглашении, и владеют различными допусками к информации. В этом проекте я руковожу научным сектором. Но прежде чем ввести тебя в курс дела, я должен, во-первых, спросить твоего согласия, а во-вторых, если ты согласишься, то провести некоторые процедуры для допуска к секретным документам. И поспеши с ответом – времени не так уж много. Ты мне нужен со своим нестандартным мышлением и прорывным суждением в астрофизике, со своей новаторской энергичностью в этом!
– Конечно, мистер Драйзер, мне льстит то, что я удостоен чести работать с вами в одной команде, но мне бы не хотелось бросать свой проект об использовании тёмной энергии в шаге от завершения…
– Может такое случиться, что этот и все остальные проекты скоро могут тебе не понадобиться, вообще никому не понадобиться! Говард, пойми, человечество на грани гибели! И я не говорю даже о катастрофическом загрязнении планеты пластиком, парниковыми газами и оскудении биосферы. Всё может случиться гораздо быстрее и серьёзнее. Да и тематика этого дела близка к твоим работам.
Профессор высказывал это с каким-то нервозом, напряжением в голосе. Я понимал, что, приглашая в этот проект, профессор не считал меня ключевой фигурой для цели этого проекта, но ему нужны были сотрудники, которым он мог бы доверять в этом деле. Я не стал тянуть с ответом и согласился на участие в проекте, так как видел состояние мистера Драйзера. А ещё меня охватило любопытство, интерес и, не буду скрывать, страх перед катастрофой. Я хотел узнать, что так взволновало профессора, и почему он обратился именно ко мне с таким предложением.
– Не будем терять драгоценное время, – всё с тем же взволнованным голосом сказал профессор. – Ставь подпись в документе, и я введу тебя в курс дела.
С моей стороны стола выскочила электронная проекция договора. Я провёл рукой по проекции, которая считала мой уникальный код ДНК и отобразила зелёным цветом открытие доступа.
– Поздравляю! Рад видеть тебя в своей команде! – воскликнул профессор Драйзер.
– Готов к сотрудничеству для плодотворной работы, профессор, – весело ответил я.
– Прости, Говард, в этой суматохе даже не предложил тебе чаю. Берта, будь добра, угости нас чаем и круассанами!
– Да, мистер Драйзер. Я поняла. Будет сделано, – ответил откуда-то приятный, спокойный, но немного ехидный женский голос. – Заказ на выпечку круассанов только что принят в Париже.
– В каком таком Париже?.. Да кто их только настраивает на юмор?! – с негодованием воскликнул профессор. – Искусственный интеллект – искусственный юмор. Я не всегда понимаю, где Берта говорит правду, а где шутит.
– Мистер Драйзер, вам иногда нужна небольшая разрядка. Вы постоянно очень напряжены, – произнесла электронная Берта.
– Если я не буду постоянно напряжён, то я стану довольно расслабленным, и всё полетит к чертям! – ответил ей с укором профессор. – Ты посмотри на неё, какая нахалка! – воскликнул мистер Драйзер, усмехаясь. – А, впрочем, я её люблю. Вот бы создать ей физическое тело, соответствующее её голосу. Я бы… Ну ладно, я уже слишком стар для этого.
– Я вас тоже люблю-ю-ю, профессо-о-ор, – играючи, тонким голосом протянула Берта.
В это время в потолке мигнул индикатор жёлтого цвета, раскрылся люк, и к нам опустился поднос с чайным набором и круассанами.
– Угощайся, Говард, – обратился ко мне профессор уже спокойным голосом. – Круассаны с джемом, Берта?
– Да, Аарон, с мясным, – смело ответила Берта.
– Ох, Берта, Берта. Мне бы только добраться до твоего программного обеспечения.
– Приятного аппетита, – невозмутимо сказала Берта.
Мы взяли по чашке чая, и профессор начал разговор.
– Как ты уже знаешь, Говард, я давно занимаюсь изучением вероятных угроз из космоса для нашей планеты.
– Да, профессор, эта тема интересна и для меня.
– Похвально. Так вот, несколько дней назад датчики орбитального телескопа «Гелио-2040» зафиксировали необычную солнечную активность, которая ранее не наблюдалась в таком состоянии. Мы проанализировали данные ещё трёх орбитальных станций и сделали ужасающие выводы: что-то вырвало огромный «кусок» от Солнца…
– «Кусок» от Солнца? Но как такое могло случиться? Это же невозможно! Гравитация и магнитное поле Солнца удерживает своё вещество с громадной силой!
– Ты прав, Говард. Не могло, но случилось. Мы собрали группу учёных, которые провели необходимые действия по изучению этого явления. Установленная причина отслоения солнечной плазмы ошеломила нас! Оказывается, виновата бинарная звёздная система WR-104, расположенная в созвездии Стрельца.
– Звезда в восьми тысячах световых лет от нас? Образование сверхновой? Всё равно невозможно – не может подобный объект с огромного расстояния воздействовать с такой силой на Солнце. Разве только, если… Но это в крайней степени невозможно, вероятность – один к ста миллиардам…
– И опять ты прав. Точно, вероятность – один к ста миллиардам, и эта вероятность случилась!
– Не может быть! Такое могло произойти только намерено. Но кем намерено? Да нет, это отпадает. Неужели прямым лучом гамма-всплеска?
– Именно прямым лучом вырвало небольшой сегмент плазмы. Точнее, небольшой сегмент по астрономическим меркам – около сорока тысяч миль в поперечнике.
– Профессор, но ведь это «облако» раскалённого газа и, оторвавшись от Солнца, оно не сможет поддерживать высокую температуру, и траекторий движения его может быть великое множество, – решил возразить я. – Длина орбиты нашей планеты вокруг Солнца – пятьсот восемьдесят четыре миллиона миль. На подходе к Земле «облако» уменьшится в размере примерно в три раза, то есть составит около тринадцати или четырнадцати тысяч миль. Значит, имеем шансы близко одного к сорока тысячам. Но это только при условии, что облако направится в плоскости орбиты Земли, поэтому невелики шансы угрозы – проще выиграть джекпот в местной лотерее. Тут проблема больше в изменении параметров Солнца, его светимости, а значит, и в изменении жизни на Земле.
– Молодец! Вижу, ты быстро производишь расчёты. Теперь я расскажу тебе, какая вырисовывается реальная картина. Струя гамма-лучей подействовала на сегмент солнечной плазмы с достаточной энергией, чтобы вырвать её от влияния сил Солнца. Получив мощное ускорение, раскалённое облако плазмы направилось от Солнца по гиперболической орбите, при этом остывая и теряя в размерах. И говоря о лотерее, мы выиграли джекпот! Согласно расчётам, остаток облака плазмы достигнет нашей планеты через пятьдесят семь часов. Это будет уже не очень горячий и плотный газ, но достаточный для того, чтобы сжечь всю атмосферу Земли и подавляющее число биомассы.
– М-да, прогноз не радует. Как вы думаете, профессор, могли бы помочь в таком случае бозонные улавливатели солнечной плазмы по моему прошлогоднему проекту, который, кстати, подвергнут критике с вашей стороны? – спросил я с некоторой подковыркой.
– Говард, я вижу твою иронию, но скажу честно и откровенно: твой «сырой» проект – это единственное, что есть у нас для попытки предотвратить гибель человечества.
– Мне бы не возгордиться, – с ухмылкой сказал я.
– Пока нечем гордиться. В твоём проекте присутствует недоработка в способности ловушек выдерживать высокую температуру плазмы при её уплотнении после торможения. И я считаю, что это главная проблема.
– Профессор, за это время я произвёл много расчётов. Есть несколько вариантов управления электромагнитными волнами ловушек, но они не проверены опытным путём.
– Есть лаборатория, есть команда, но почти нет времени. Не позже, чем через двое суток мы должны запустить отрегулированные ловушки навстречу «облаку». Сутки на регулировку, сутки на оснащение ловушек.
– Тогда давайте же не терять времени! Где эта лаборатория?
Профессор резко встал с кресла, оглянулся в растерянности и воскликнул:
– Ты прав! Некогда здесь чаи распивать! Идём же, я покажу тебе лабораторию и познакомлю с нашей командой! – Профессор выдохнул и добавил: «Берта, все файлы закодируй шестнадцать раз и скрыто сохрани. На сегодня я здесь закончил».
– Исполнено, мистер Драйзер. Счастливого пути, – прозвучал голос Берты.
Мы вышли из офиса и спустились лифтом на восьмой подземный уровень, где пересели в скоростную капсулу и плавно ускорились. Дисплей на панели капсулы отобразил, что мы достигли скорости в шестьсот миль в час. Всю дорогу профессор рассказывал мне подробности работы в лаборатории, о рассмотренных вариантах защиты от облака солнечной плазмы и о своих неудачных расчётах по реализации этих вариантов.
Глава 2
Скоростная капсула плавно остановилась, двери её открылись, и мы вошли в помещение, будто высеченное из горной породы, с однообразными стенами и потолком чёрно-бурого цвета. Профессор подошёл к одной из стен, провёл по ней рукой, и часть стены растаяла – это была голографическая проекция. Во мне всё это вызывало большой интерес и любопытство. Подобное я видел только в старых, на тот момент фантастических фильмах полувековой давности.
– Пойдём, Говард. Не робей.
– Всё нормально, профессор. Просто я немного под впечатлением. Некоторое происходящее с начала нашего подземного пути очень похоже на сцены классических фильмов с элементами фантастики.
– Многое, что описывают футурологи, потом становится реальностью. И наша лаборатория не исключение. Мы старались подражать классике, ведь так новые технологии легче принимаются сознанием на уже подготовленное воображение от фантастических рассказов.
– Это определённо так.
Мы вошли в лабораторию, которая представляла собой трёхуровневый бункер с главной площадкой и отдельными помещениями. В лаборатории присутствовало очень много белого мягкого света с необычайно тёплыми оттенками. Каждый сотрудник здесь был чем-то занят. Иногда слышались некоторые споры интеллигентного тона.
– Прошу внимания! – вдруг объявил профессор. – Коллеги, хочу представить вам молодого специалиста в области космологии и астрофизики Говарда Битти!
Одетые в белые халаты учёные, резко смолкли, повернулись в нашу сторону и, не придав словам профессора должного значения, продолжили свои дела, и только несколько человек кивнули в знак почтения.
– М-да, – грустно протянул профессор. – И вправду, не до церемонностей. Ну хорошо. Ознакомлю тебя вкратце с процессом.
Профессор Драйзер начал мне рассказывать о тонкостях проекта, которые я, в принципе, и так понимал. Я ходил с профессором по лаборатории, невнимательно слушая его, и заметил возле одного из рабочих столов знакомое лицо. Это оказалась Кэти – девушка с факультета космобиологии нашего университета. Мне было приятно увидеть здесь знакомого человека, тем более такого симпатичного как Кэти. Мы пересекались с ней на общих лекциях и даже пару раз общались, но сейчас она выглядела как-то по-особенному, как мне показалось, или это действительно показалось. Ну, красивое, приятное и доброе лицо с шелковистой на вид кожей. Ну, длинные каштановые волосы с лоском и большие ясные каре-зелёные глаза, окаймлённые игривыми ресницами. Ну что здесь привлекательного? А нет. Зачем я себя обманываю? Много привлекательного!.. Ведь это же тот типаж, тот образ девушки, который мне очень нравится! Но почему-то она на меня не глянула, совсем не обратила внимания. Может, забыла меня, а может, и не запоминала вовсе. А с другой стороны, что во мне можно запомнить? Мой неприглядный средний рост или такое же неприглядное телосложение? А может, мои русые волосы и серые глаза? Вряд ли. Наверное, мои по-волчьи оттопыренные уши, но их-то надо ещё заметить под локонами волос, которые я специально отрастил, чтобы скрыть от заинтересованных взоров эту особенность. В прошлом месяце, в апреле, мне исполнилось всего двадцать три года, и я не успел ещё получить опыт познания женских предпочтений, но где-то слышал, что для женщин самое привлекательное в мужчине – это высокий интеллект и то, как он выражает это качество в общении. Смог ли я доступно выразить свой интеллект при том коротком общении с Кэти, и смогла ли она распознать его во мне? Что-то не заметно…
Кэти стояла возле рабочего стола, не замечая меня, и горячо дискуссировала с коллегами, быстро передвигая голографические окна открытых файлов.
– Вот твоё рабочее место, – услышал я голос профессора Драйзера. – Здесь, в меню интерфейса, ты сможешь вызвать любого из наших специалистов, и он подойдёт к тебе для консультаций. Мы все работаем и автономно, и сообща. У нас есть сутки для расчётов и установления нужного композита для рабочей поверхности генерирующего гасителя. Потом мы загрузим матричный код в систему искусственного интеллекта и произведём готовые генерирующие гасители, то есть ловушки для солнечной плазмы.
– Всё ясно, мистер Драйзер. Постараюсь максимально ускориться в расчётах. В принципе, несколько вариантов расчётов у меня с собой на портативном инфоносителе. Сейчас я загружу все эти расчёты на ваш главный сервер, и мы сопоставим результаты. По наилучшим результатам можно сразу приступить к практической части эксперимента. Кстати, профессор, интересно узнать – какая роль космобиологов в этом проекте?
– О, Говард, в этом и заключалась вся «соль» моей критики твоего проекта. Твой проект хорош в плане расчётов работы устройства, но недоработка оказалась именно в выборе материалов для его рабочей поверхности. Появилась идея составить сплав композита с примесью живых микроорганизмов, способных выжить в открытом космосе. Вот именно для этого здесь космобиологи. Их задача найти такие микроорганизмы, а наша – найти сочетаемый материал и доработать расчёты для рабочей поверхности, способной создать электромагнитное поле для удержания и нейтрализации солнечной плазмы.
– У меня иногда возникало в голове что-то похожее, но найти микроорганизмы, способные незащищёнными выжить в открытом космосе и сгенерировать достаточное количество энергии для создания такого силового поля, я считал невозможным.
– Наука идёт вперёд, Говард. Можно и не находить такие микроорганизмы – можно их создать. Для этого здесь космобиологи, которые создают микроорганизмы, а мы их пытаемся соединить с различными материалами.
В это время в помещение вошел высокий мужчина в военной форме. На вид этому военному не больше двадцати пяти лет отроду, но на груди его сияло довольно много различных наград. Ничем не примечательные черты лица его, именно тем и не примечательны, что выглядят идеально – глаза, нос, рот, уши, подбородок и скулы настолько пропорциональны, что не придерёшься, а чёрные волосы аккуратно уложены назад и набок. Если он обладает ещё и острым умом, то от женщин у него отбоя не будет.
Этот военный красавец подошёл к профессору, козырнул ему, и они отошли в сторону, где о чём-то начали шептаться. В конце разговора профессор развёл руками и опустил их вместе с плечами и головой. Военный ещё раз козырнул и направился к выходу, улыбаясь и подмигивая в сторону Кэти. Она заметила его и, улыбнувшись, кивнула. Не знаю почему, но такая реакция Кэти задела меня. Я вдруг начал чувствовать какую-то неприязнь к этому вояке. Странно, я же совсем его не знаю.
Я подошёл к своему рабочему месту и занялся проектом, так как понимал, что нет времени «витать в облаках». Открыв файлы, я стал запускать новые алгоритмы на основе полученных данных от космобиологов, нанотехников и других специалистов. Показатели сопоставимости компонентов по новым данным оказались куда эффективнее, чем по ранним расчётам, но не хватало ещё около трёх процентов до требуемого уровня.
– Прогресс на лицо, – прозвучал в мою сторону звонкий приятный голос.
Я повернулся и увидел рядом Кэти. Меня немного передёрнуло – я не ожидал, что на меня кто-то сейчас обратит внимание, а тем более Кэти. Мысли мои вдруг перестали быть ясными, и я не знал, что в данный момент правильнее ответить.
– Да, – попытался сказать я твёрдо, но получилось как-то неуверенно и с сухостью в горле. – Да, ты права, – реабилитировался я с уверенностью в голосе.
– Я, Кэти.
– Приятно познакомиться, Кэти… Вернее, мы уже знакомы. Я, Говард.
– Мы знакомы? Интересно. Что-то не припомню… Как считаешь, Говард, у нас получится вовремя закончить проект? Мы успеем? – продолжала Кэти.
– Думаю, что да. Точно успеем, и точно получится. Не имеем морального права, чтоб не получилось!
– Мне нравится твоя уверенность.
– Мне тоже, – ответил я быстро, но понимая, что уже краснею от какого-то смущения.
– Ну ладно. Не буду тебе мешать, – улыбаясь, сказала Кэти.
– Да, э-э…, – глупо ответил я.
Кэти пошла к своему рабочему месту, а я смотрел ей вслед и думал: «Какой же я всё-таки дурак. И где же сейчас была моя уверенность в себе?».
– У нас нет двух суток! – подбежал ко мне профессор.
– Ух, профессор! Вы о чём? – не успел опомниться я.
– Нам ещё ограничили время на создание ловушек. Завтра утром Верховный Президент объявит о надвигающейся катастрофе, а военные начнут эвакуацию.
– Эвакуацию? Но куда? Ведь всей планете угрожает опасность!
– Есть куда. Я тебе позже расскажу. А сейчас надо ускориться с расчётами.
– Да в принципе всё готово.
– Готово?!
– На третьем алгоритме при обработке двадцати миллиардов комбинаций найдено стопроцентное совпадение для органического гибрида. И можно уже приступить к следующему этапу, а именно – приготовление этого гибридного вещества и нанесение его на рабочую поверхность ловушек. Но это уже дело химиков-механиков, а сейчас я бы не отказался от чашечки малинового чая.
– Говард, как же я рад, что в тебе не ошибся! Подожди минутку, а я быстро сбегаю в свой кабинет и сообщу об этом секретарю Верховного Президента, – сказал профессор и тут же убежал.
«Та-ак, а как же чай?.. О! Спрошу у Кэти», – подумал я и направился к космобиологам.
– Кэти, не ломай голову, отдохни.
– Я бы с радостью, Говард, но надо работать, надо искать, – с заметной усталостью ответила мне Кэти.
– Не надо больше искать. Всё, что от вас требовалось, найдено. Алгоритмы созданы, и модель гибрида подтвердилась.
– Правда? Великолепно! Ребята, можно дальше не продолжать. У нас всё получилось! – обратилась она к двум своим коллегам.
– Ура-а, – негромко выкрикнули коллеги-космобиологи, подняв вверх руки в защитных нарукавниках.
– Что-то чайку захотелось. У вас тут есть чайная комната? – лукаво поинтересовался я, потягиваясь.
– Да-да, Говард, есть здесь «кофе-брейк-рум». Пойдём, проведу.
Мы прошли в небольшую комнату, напоминающую уютное кафе, присели за столик и сделали заказ на экране меню. Тут же, на середине стола открылся блок с чашкой чая для меня и латте для Кэти.
– М-м, какой прекрасный чай! – восхитился я.
– Ладно, Говард, чай и должен быть прекрасен. Уже год как по всему миру в пищевых системах работает единый плагин по идеальным стандартам продуктов и блюд. Так что, найти что-либо не соответствующее требуемому вкусу почти невозможно.
– Но вкус стандартного продукта может зависеть от настроения его вкушающего. В отличном настроении и соль сладкая, – отшутился я.
Кэти хихикнула и сделала глоток из своей чашки.
– Кстати, сегодня заходил один военный с выражением лица высокомерным таким. Ты его знаешь? – спросил я.
– А-а, это же Майк, лейтенант Майк Пейн. Разве ты его не знаешь? Он был внештатным консультантом на военной кафедре нашего университета. И совсем он не высокомерный, а знающий своё дело. Участник боевых действий в Антарктиде. Когда поселенцы Антарктики взбунтовались, уничтожая пролетающие над ними стратегические и гражданские спутники, и требовали от Всемирного Совета дополнительного подогрева континента, Майк в числе первых отправился туда добровольцем с миротворческой миссией. Его там взяли в плен, но ему удалось бежать и продолжить миссию. Сейчас конфликт в замороженном состоянии…
– «В замороженном состоянии» – для Антарктиды звучит двусмысленно.
– Всё шутишь, Говард, – сказала, усмехнувшись Кэти. – Майк – довольно ответственный человек и хороший друг. Сказал, что, если не погибнем от этого «облака», то он пригласит меня на вечеринку в честь Дня Военно-Космических Сил.
– А он ещё и с юморком… «Если не погибнем»… Это ж надо так сказать.
– Да, Майк прагматик со своеобразным юмором. Ну, что мы всё о Майке? Расскажи о себе. Что планируешь делать после реализации этого проекта?
– Ну вот, думаю пойти в Военно-Космические Силы консультантом по квантовой астрофизике.
– Ого! На это место очень жёсткий конкурсный отбор – порядка тридцати тысяч заявок на пять вакансий. Но я верю, что одна из вакансий тебе достанется.
– Спасибо, Кэти, за веру в меня.
В это время к барной стойке подбежал профессор, залпом выпил стакан воды и что-то пробурчал себе под нос.
– Ну что, мне пора. Зорри дома сама и голодная там. Зорри – это моя кошка, я скучаю по ней. Даже нет времени с ней позаниматься, а ей уже почти полтора года, но знает только два слова: «Кэти» и «Ням-Ням», – сказала Кэти и стала подниматься со своего кресла.
– Я могу протестировать твою кошку и написать для неё персональную программу обучения. Через три-четыре месяца у неё будет словарный запас в тысячу слов с логическим пониманием их смысла.
– Тысяча?! Разве такое возможно? Я слышала, что кошка может овладеть человеческой речью в пределах пяти сотен слов.
– Это возможно, Кэти, – гордо ответил я. – Проверено на соседском коте.
– Говард, ну ты и новатор! – посмеялась Кэти.
– Так мы ещё увидимся?
– Ну конечно. Сканируй контакт.
Кэти разблокировала свой вживлённый в руку персональный чип – открылось объёмное меню, в котором она выбрала опцию «Контакты», а я отсканировал своим чипом её контакт.
– Счастливо, Говард.
– До встречи, Кэти, – крикнул я ей, уже выходящей из помещения.
Уставшего вида профессор начал пить второй стакан воды, поглядывая левым глазом на меня. Отпив пару глотков, профессор подошёл ко мне со своим стаканом и присел на кресло рядом.
– Мистер Драйзер, на нас лица нет. Вы много работали, вам стоит поехать домой и отдохнуть. Мы свою часть работы сделали, а остальное от нас не зависит.
– Ты прав, Говард. Сейчас схожу в телескопный кабинет и отправлю отчётные данные о приближении «облака». Или давай пойдём вместе – посмотришь на это «облако» в электронный телескоп.
– Как скажете, профессор, я не возражаю.
Мы пришли в помещение телескопного мониторинга, и профессор вывел на экран изображение приближающегося к Земле облака солнечной плазмы. В такой детализации «облако» представилось, как нечто прекрасное и в то же время ужасающее – это был яркий бушующий ад.
– Волнительное зрелище, профессор.
– Смертоносное зрелище! – уточнил профессор с некоторым восхищением и тут же в спокойной интонации добавил: – Приходил военный, сказал, что Генеральный Штаб готовит план эвакуации населения. Завтра утром Верховный Президент объявит о всеобщей эвакуации и плане спасения. Многие из гражданского населения уже заметили в свои телескопы это необычное явление и обозревают его в своих блогах и в некоторых средствах массовой информации. Мы хотели уберечь население от паники и бесконтрольности, скрывая факт угрозы до возможного «дедлайна», но, видимо этот «дедлайн» уже настал.
– Вы правы, профессор, люди должны знать и приготовиться к эвакуации на случай нашей неудачи с этим облаком плазмы. Но куда эвакуировать такое количество населения? Десять миллиардов! И есть ли смысл где-то прятаться? Ведь в случае непосредственного поражения ионами плазмы Солнца и его термическим эффектом, биосфера нашей планеты не сможет восстановиться сотни, а, может быть, и тысячи лет в наилучших перспективах, а в худших – никогда.
