Текст книги "Двойняшки"
Автор книги: Роксана Пулитцер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)
Грейси проснулась, моргнула, и широкая улыбка появилась на ее лице.
– Ой, тетя Джейн, – пробормотала она сонным голосом.
– Здравствуй, моя дорогая, – сказала Джейн в ответ и, порывисто наклонившись, обняла Грейси так крепко, что у той перехватило дыхание.
– Ты привезла мне что-нибудь от мамы? – спросила Грейси, когда смогла снова дышать.
– Конечно! – воскликнула Джейн. Она выглянула за дверь и кивнула шоферу, чтобы тот принес в комнату ее чемоданы. – Я никогда не помню, что и куда положила, но, пока мы поговорим, я перерою все это барахло. – Она открывала один чемодан за другим, расшвыривая самые непредсказуемые вещи, которые Грейси доводилось когда-либо видеть в багаже путешествующей дамы.
Книги, наброски, лекарственные растения, бирманские шелковые подушки, русский самовар, древние музыкальные шкатулки, горчичный порошок «Дижон», молоток и резец, янтарные бусы, кристаллы кварца, фарфоровая лягушка династии Мин, ягоды можжевельника, тамтамы бонго, собачьи витамины, древние гончарные изделия из Колумбии и так далее, и тому подобное. Отведя глаза от того беспорядка, который наделала Джейн в ее палате, разбросав вокруг все эти вещи, Грейси подумала, удосужится ли ее сумасшедшая крестная мать упаковать хоть что-то по-человечески, не считая, разумеется, туалетов. Грейси откинулась на свою подушку и снова улыбнулась. После недолгой паузы она поинтересовалась:
– А ты уже знаешь, что произошло?
– Конечно. Керри позвонила мне в Лондон, как только приехала в Палм-Бич. Завтра мы с ней обедаем вместе, – ответила Джейн, стоя на полу на коленях и шаря руками в свертке с небольшим гобеленом. – Я так давно ее не видела. Жду не дождусь, когда мы наконец встретимся, а о твоем отце, к сожалению, не могу сказать того же.
– Знаешь, тетя Джейн, – заговорила снова Грейси с задумчивым видом, когда мама говорила с нами об отце, в ее голосе никогда не чувствовалось ни злобы, ни холодности, ни ненависти. Она говорила так, будто рассказывала сказку. Она убеждала и меня, и Керри, что его нужно любить. А я всегда терялась, потому что где-то глубоко во мне жило какое-то мрачное чувство по отношению к отцу.
Грейси отвернулась и задумчиво посмотрела на окно.
– Не может быть, чтобы мама так ошибалась в нем. Как бы я хотела знать все до конца, – пробормотала она.
Джейн знала, что Грейси никогда не удавалось окончательно разобраться в своих чувствах к Декстеру. Да и как она могла? Господи, подумать только, что он сделал с ней, что он сделал со всеми, кого она любила. Со всеми, кто любил ее. Джейн внезапно захотелось крепко обнять дочь своей лучшей подруги и заверить ее, что отныне она будет в полном порядке.
Но она не могла дать Грейси столь обнадеживающего обещания. Во всяком случае, пока та полностью в руках Декстера.
– Нашла! – радостно завопила Джейн, вскакивая с колен. – Это тебе от мамы, дорогая, с любовью и наилучшими пожеланиями. – С этими словами она протянула Грейси светло-голубой пакет от Тиффани.
В нем лежали две серебряные рамки, в которых под стеклом изгибались светлые локоны, а в нижней части были выгравированы имена Керри и Грейси.
– Как замечательно, – сказала Грейси дрогнувшим голосом.
– А это от меня для твоей коллекции. – Джейн протянула ей золотое пасхальное яйцо Фаберже, украшенное финифтью. – Я готова удавить Декстера за то, что он испортил наши весенние планы в последнюю минуту. Мне так не хватало тебя в Эспене. – Джейн раздраженно покачала головой. Ее рыжие волосы, казалось, рассыпались по всей комнате.
– Спасибо, тетя Джейн. Ты меня так балуешь, – сказала Грейси и поцеловала ее.
– А чем ты сегодня занималась? – спросила Джейн, принимаясь запихивать свои пожитки обратно в чемоданы.
– У меня был сеанс с доктором Кейном, – ответила Грейси.
– Да, кажется, ничего не изменилось, – улыбнулась Джейн.
– А потом был сеанс групповой терапии. Темой была религия, а говорили только три человека, включая меня. А когда я возвращалась назад в свою комнату, одна из девушек шепнула мне, что вчера было намного интереснее, потому что темой беседы была мастурбация.
– О-о, мне такая тема тоже понравилась бы, – расхохоталась Джейн. Когда она будет повторяться в следующий раз, сообщи мне. Я обязательно поучаствую. У меня такой интересный и разнообразный список способов и технологий, которыми пользуются во всех частях света, что твой доктор Кейн просто с ума сойдет.
Грейси обожала Джейн. В свои пятьдесят лет Джейн выглядела от силы на сорок и была известна как хороший скульптор. Она три раза побывала замужем. Ее первый муж попытался шантажировать ее, когда она собралась развестись с ним. Он потребовал несколько сотен тысяч долларов. Джейн презрительно рассмеялась ему в лицо, зная, что ее просто нечем шантажировать. Когда он попытался затеять бракоразводный процесс, она выписала ему чек на двадцать пять тысяч долларов и попросила больше не попадаться ей на глаза. Второй муж был намного богаче, чем Джейн. Проблема состояла в том, что он был на тридцать лет старше ее и имел необъяснимую привычку выпроваживать из дома гостей в пять часов утра. Ее третий муж, как позже выяснилось, не выгонял гостей, но он любил мужчин.
Теперь Джейн снова была свободной. Зная все свои достоинства и то, какие именно мужчины клюют на нее, она не видела конкуренток себе даже среди молоденьких красоток Палм-Бич и неизменно пользовалась колоссальным успехом.
«Какая у меня замечательная крестная, – подумала Грейси. – И Керри любит ее не меньше, чем я».
– Тетя Джейн, а если бы у тебя были дети, ты бы выбрала маму в качестве их крестной матери?
– Разумеется, дорогая. Кого же еще? – с чувством ответила Джейн.
– Я просто подумала, почему никто из подруг не просил ее об этом.
– Честно говоря, Энн думала, что Андреа попросит ее стать крестной матерью Чесси, но ее даже не пригласили на крестины.
– А почему?
– Все из-за того скандала. Люди боялись дружить с Энн.
Грейси покачала головой, не веря своим ушам.
– Послушай, дорогая, твоя мать была необыкновенной женщиной, она осмеливалась всегда оставаться самой собой и жила полной жизнью, невзирая ни на что и ни на кого, – начала объяснять Джейн с подъемом. – А все эти… они и в подметки ей не годились.
– Не говори о маме в прошедшем времени, тетя Джейн. Пожалуйста.
– Извини, Грейси. Я только имела в виду, что прошло много лет. – Джейн взяла ее за руку.
– Прошлой ночью я видела маму возле моей постели, – заговорила Грейси хриплым голосом. – Я смотрела на нее две, а может быть, три минуты, но потом она исчезла. Знаешь, как радуга в надвигающейся туче.
– Тебе нужно отдохнуть, Грейси, – сказала Джейн, у которой к горлу подступил комок. Она накрыла Грейси одеялом и поцеловала ее в лоб.
– Приезжай еще, тетя Джейн. Поскорее. Спасибо тебе.
Грейси закрыла глаза и вспомнила долгие бессонные ночи, полные одиночества, несмотря на то что она лежала в объятиях спящей Керри. Она лежала тогда, слушая шум океана. Сейчас ей показалось, что то же самое холодное одиночество поджидает ее за дверью палаты: «Оно снова готово охватить меня. Вот оно приближается… все ближе… ближе».
Грейси беспокойно заметалась во сне и повернулась на бок. Ей приснилось, что она подходит к огромным золотым воротам, которые раскрываются перед ней, и она входит в дворцовый зал, весь из золота, в котором находится бесчисленное множество людей, рабов и слуг, вооруженных охранников. Гвардейцы охраняли внушительный трон, на котором с высоко поднятой головой восседала женщина в короне. Ее лицо было скрыто вуалью, а в правой руке она держала золотой скипетр, украшенный сотнями драгоценных камней.
Вдруг Грейси поняла, к чему приковано всеобщее внимание, – у подножия трона, замерев, стоял на коленях израненный человек, закованный в цепи. Голова его была помещена под нож гильотины.
За ней возвышался человек в багровом плаще, лицо которого было скрыто черным капюшоном. Грейси бросилась было на помощь узнику, но чьи-то сильные руки схватили ее, заставляя оставаться на месте и смотреть на происходящее.
В этот момент женщина в вуали медленно встала с трона.
Грейси услышала свой собственный голос, и слова застревали у нее в горле.
– Не надо! Пожалуйста, не надо! – И слезы затуманили ее глаза.
Женщина величественным жестом подняла сверкающий скипетр и подала знак палачу. Лезвие гильотины мягко скользнуло с высоты и нанесло свой смертоносный удар. Грейси в ужасе отвернулась, но какая-то невидимая сила заставила ее вновь открыть глаза. Она посмотрела на казненного, на возбужденную толпу вокруг себя, на королеву.
Грейси, замерев, смотрела на женщину, когда та откинула назад свою золотую вуаль.
И увидела собственное лицо.
Рабы подняли с пола обезглавленное тело, а когда они подняли и отрубленную голову, Грейси увидела лицо казненного. Это был Декстер.
Затем наступила гробовая тишина и полная темнота. Грейси села в постели, резко выпрямившись, бисеринки холодного пота покрывали ее грудь. За окном бушевал шторм, освещаемый яркими вспышками молний.
Грейси протянула руку к той самой фотографии своей семьи, которая когда-то была счастлива вместе, и разрыдалась.
Прошлое
Ресторан на открытом воздухе «У Пираты» располагался на Берегу капитана Мартина, в нескольких милях к востоку от Монако. В этот час его наполняли веселящиеся, аплодирующие посетители, звучала мелодия фламенко.
Его владелец, Пирата, стройный, мускулистый, темноволосый и темноглазый человек, исполнял зажигательную мелодию горловым пением под собственный аккомпанемент на гитаре. Какая-то дикая страсть, с которой танцевала его молодая жена-цыганка босиком, под желтым светом луны, захватила воображение Энн. Она сидела во главе длинного стола, на котором стояли зажженные свечи. Она замолчала и, казалось, не замечала веселья, царившего вокруг, не слышала громкой оживленной болтовни за столом.
Как художник, Энн всегда высоко ценила грациозность и красоту движения, а сегодня танец, который она видела не в первый раз, был еще более захватывающим, потому что цыганка умело пользовалась кастаньетами. Их стук придавал танцу какой-то колдовской ритм, и движения черноволосой гибкой красавицы были зажигательнее, чем обычно.
Энн потягивала сангрию и смотрела на танцовщицу, не слыша, о чем говорили ее друзья.
– Энн, станцуй для нас с Пиратой, как в прошлом году. Помнишь? На столе, – громко предложил один из ее итальянских друзей, вдруг прервав ее размышления.
– Да, Энн, давай-ка, – потребовал другой. – В этом узком наряде от Гуччи ты роскошно выглядишь.
Покажи свое искусство.
Энн отрицательно покачала головой.
– Может быть, в другой раз, Филиппа. Я сегодня что-то не в настроении, – улыбнувшись, ответила она и откинула со лба светлые пряди. Сегодня она действительно чувствовала себя одиноко среди друзей и никак не могла понять причины такого настроения.
Этим летом ей чего-то недоставало, но она не могла понять, чего именно.
«Может быть, я просто устала, – подумала она, вспоминая события трех прошедших дней. – Обеды в пляжном клубе Монте-Карло, катание на лодках, водные лыжи, коктейли в баре „Отель де Пари“, игры в казино, поездка в Сен-Тропез, затянувшаяся до четырех часов утра в „Эскинаде“, потом танцы до рассвета в Маоне. А может быть, мне просто надоели такие дикие развлечения, поэтому я и чувствую себя одиноко среди друзей? Это впервые в жизни».
Сосед по столу предложил ей сигарету. Она машинально взяла ее, но не прикурила. На лицах некоторых ее спутников лежала явственная печать – они только что приняли кокаин. Неужели кто-то вчера прихватил его с собой из Милана? Ее охватило легкое раздражение: кажется, кое-кому снова гулять до рассвета, а всеобщее веселье закончится на какой-нибудь вилле с бассейном. Не в правилах Энн было осуждать поступки других. Она предпочитала сама решать, как ей жить и что делать, поэтому и другим предоставляла возможность выбирать образ жизни, никого не критикуя. Но сегодня вечером она чувствовала себя неуютно, так, наверное, чувствовала бы себя няня, у которой на руках оказался выводок шаловливых и непоседливых детей.
Внезапно она пожалела, что отказалась встретиться с Декстером, который сообщил ей, что хотел посетить церемонию закрытия музыкального фестиваля в Зальцбурге, и приглашал ее поехать туда.
Она представила себе улицы Зальцбурга, мокрые от дождя, где на каждом углу висят огромные афиши с фотографией Герберта фон Карояна, где фланируют с видом неприступных божеств люди искусства, вообразила себе зал Берлинской филармонии, наполненный волшебными звуками «Реквиема» Брамса в яркой и восхитительной интерпретации мастера, и почти проклинала себя за то, что отказалась от этой поездки.
После фламенко гитару Пираты взял Рубироза. Он начал играть «Ла вие ен росе». Дейвид Наивен вскочил с места, предложив стулья только что вошедшим сестрам Кеннеди. За соседним столом вместе с кучей молодых людей от кинобизнеса и несколькими репортерами из «Пари матч» сидела Брижит Бардо.
Интересно, поедут ли они на ее виллу в Сен-Тропезе или проведут всю ночь в Монте-Карло?
Бразильский юноша красавец в белой рубашке с расстегнутым воротом, под которым виднелось множество золотых цепочек, предложил переместиться в ночной клуб «Пирата» через дорогу от ресторана. Он танцевал ча-ча-ча и румбу как бог. Схватив Энн за руку, он увлек ее вверх по ступенькам в дискотеку.
Там звучала мелодия «В полуночный час» Вилсона Пикетта, и Энн сразу же закружилась в танце, партнеры у нее менялись, музыка тоже, и на какое-то время это избавило ее от плохого настроения.
Когда же наконец она села на банкетку и заказала мятный ликер со льдом, она поняла, что и танцы не помогли решить ее проблемы. Да, этим летом ей совершенно очевидно чего-то не хватало. Ривьера потеряла для нее свою магию. Теплый воздух был таким же благоуханным, так же громко стрекотали цикады, а великолепные мужчины все так же разгуливали в сопровождении эскортов потрясающих красавиц – самых обворожительных женщин Европы. Но на этот раз в отличие от прошлых лет на Энн не действовала романтика всего этого великолепия.
«Кажется, я начинаю стареть, – удрученно подумала Энн. – Мой энтузиазм тает. Я слишком долго бродяжничала. Что же будет со мной?»
Она много и напряженно работала в последние годы, готовя к выходу очередную книгу и три самые свои большие выставки. Она получала удовольствие от работы, при этом никогда не отказывая себе в развлечениях. Но почему же ей не было весело во время этой поездки? Она обычно меняла темп и график своей жизни с легкостью хамелеона, меняющего свой цвет. И Энн знала, что в этом заключалась одна из причин того, что она так любила путешествовать; в каждой новой культуре, в каждом новом городе звучали мотивы, под которые надо было подстроить свою душу. Так куда же пропала эта ее тяга к разнообразию жизни?
Ее мысли снова и снова возвращались к Зальцбургу. До этого мгновения Энн не позволяла себе признаться в причинах, но вдруг в ее мозгу вспыхнула словно молния и закружилась строка из романтического стихотворения Ламартина: «Когда тебе кого-то не хватает, весь мир становится пустым». Она постаралась выбросить из головы образ этого высокого стройного человека, излучавшего уверенность и жизненную силу дикого животного. Черты его лица были безупречны, будто их высек прекрасный скульптур, черные волосы зачесаны назад, а широкие плечи предлагали защиту и пристанище. Его большие красивые глаза смотрели на нее с загадочной настойчивостью, а в уголках его решительного рта играла лучезарная улыбка.
Сердце Энн заколотилось чаще, и она продолжала думать о том несостоявшемся развлечении, которое казалось опасным и непредсказуемым. Человек, образ которого она оживила сейчас в своем воображении, смотрел на нее необъяснимым, странным, очень внимательным взглядом, неизменно нежным и мягким, хотя на прочих людей он смотрел иронично.
Ей вспомнились обрывки их нескончаемых разговоров о современной архитектуре, индейцах Южной Америки, о мире кино, великих мореплавателях, о музыке эпохи барокко, о мадам Блаватской. Как ей хотелось продолжить их!
Красивая брюнетка протиснулась между стульев и уселась на свободное место справа от Энн. Задержав взгляд на декольте Энн, она как бы невзначай опустила руку под стол и положила ее на внутреннюю часть бедра Энн. Женщина с жаром заговорила, какие удивительные трактовки имеет слово «плоть». При этом ее глаза были широко открыты, а слова бессвязны. Ее речь прерывалась глупым хихиканьем, а рука продолжала поглаживать Энн.
«Нет, это не по мне», – подумала Энн. Затем она освободилась от лаек своей поклонницы, взяла сумочку и попрощалась с хозяином вечера Руби. Сев в «альфа-ромео», она по горному серпантину поехала обратно в Антиб. На панели авто высветились цифры – два часа. Если поторопиться, то можно успеть позвонить Джейн домой. Она как раз будет завтракать.
Джейн была ранней пташкой; Энн вспомнила, что, когда они жили в одной комнате в общежитии колледжа, Джейн вставала ни свет ни заря, чтобы побегать босиком по росе, и по газону перед общежитием в предрассветной дымке носилась мерцающая тень, напоминающая Айседору Дункан. Энн улыбнулась при этом воспоминании.
Вернувшись в Антиб на роскошную средиземноморскую виллу друзей своих родителей, у которых она гостила, Энн взлетела по лестнице в свою спальню и бросилась на кровать. Она набрала номер Джейн. Знакомый низкий голос тотчас ответил ей, и Энн без паузы стала делиться с подругой теми чувствами и мыслями, которые в последние дни не давали ей покоя.
– Кажется, я влюбилась, – сболтнула она, глуповато засмеявшись и машинально рисуя русалку в блокноте, лежащем перед телефоном.
– Не верю своим ушам! – в удивлении воскликнула Джейн. – Кажется, боги снова решили посетить грешную планету Земля. И кто же этот счастливчик?
Надеюсь, он сможет хотя бы ненадолго заставить тебя побыть рядом с нами, простыми смертными? – В ее словах чувствовалось искреннее волнение.
– Ты его знаешь – Декстер Портино. Помнишь?
Несколько месяцев назад ты познакомила меня с ним в Палм-Бич. – Энн вытянула телефонный шнур насколько могла и достала свой несессер от Вуттона.
В ответ последовало молчание. Энн заговорила вновь слегка капризным тоном:
– Ну ты же сама говорила, что он мечта любой женщины, или что-то в этом роде. Вспомни. В тот вечер, когда твоя мать давала прием.
– Я помню, – отозвалась Джейн, лениво вытянувшись в кровати, снимая с себя одежду, надетую до телефонного звонка. – Просто я не думала, что ты относишься к этим любым женщинам. По-моему, Декстер тебе не подходит – тебе же никогда не нравились бизнесмены. Но его темные романтические глаза… поспешила добавить Джейн, чувствуя, что подруге нужно поделиться с кем-то своими переживаниями, иначе она не позвонила бы в такую рань. – Что ж, а теперь рассказывай мне все пикантные подробности. Начнем с главного: он хорош в постели?
– Ну, я не знаю. В этом-то и проблема, – поколебавшись, начала Энн. Сама не могу понять. Мне кажется, я ему нравлюсь, во всяком случае, я чувствую, что он неравнодушен ко мне, ну, понимаешь…
А потом ничего не происходит.
– Что значит «ничего не происходит»? – засмеялась Джейн. – Что такое «ничего»? У него не встает?
Он импотент? А может, он голубой?
Она стянула с себя остатки одежды, потягиваясь и изгибаясь, словно кошка.
– Я сейчас принимаю воздушную ванну, – пояснила она Энн. – Тебе тоже советую, это очень полезно. Минимум двадцать минут каждый день. Но продолжай, расскажи об этом загадочном сеньоре Портино. Если не считать его пассивного члена, что еще? – Джейн рассмеялась своей шутке.
Энн тоже засмеялась. Ее подруга была такой шалуньей, что было просто невозможно не развеселиться. Она поправила подушки под своей спиной и продолжила:
– Вообще-то это довольно странно, но я постоянно всюду сталкиваюсь с ним. Он приехал на выставку в Институт искусств в Чикаго в прошлом январе с красивой девушкой, похожей на Одри Хепберн. Он купил две мои работы, которые мне самой казались несколько сладковатыми, и подошел посоветоваться, в какие рамы их лучше поместить и где это можно сделать. Затем через несколько недель я снова столкнулась с ним в отеле «Палас» в Гштаде, когда играла в триктрак с греческим судовладельцем. – Энн потянулась за стаканом минеральной воды и продолжила:
– Кстати, я встретила там того шаха, и он пригласил меня в Тегеран на празднование самого большого религиозного праздника, которое состоится в следующем месяце. Может быть, мне удастся отведать знаменитой золотой икры, которая подается только во дворце шаха?
– Bay, – завистливо сказала Джейн. – Подожди секунду, я умираю с голоду. Я позавтракала только стаканом сока. Я сейчас.
Она бросилась к холодильнику и, окинув взглядом его содержимое, положила на маленькую тарелку две булочки с сашими. Вернувшись к телефону, сказала:
– Продолжай.
– Я познакомила Декстера со своими друзьями в Гштаде, и на следующий день мы все вместе обедали в клубе. Правда, в тот день он больше интересовался Джеральдин, чем мной, – но мне было все равно.
Голос Энн звучал грустно, даже обреченно.
– А ты гадала об этом на Таро? – поинтересовалась Джейн. – У тебя это так здорово получается. У тебя карты рассказывают все.
– Нет, дока нет, – ответила Энн. – Я только недавно поняла, что нравлюсь Декстеру.
– Господи, я бы догадалась сразу же! – воскликнула Джейн. – Но продолжай.
– В следующий раз мы встретились через два месяца в Лондоне во время моей выставки. Он пригласил меня поужинать в «Аннабель», но я отказалась, потому что на вечер было намечено несколько встреч. А на следующий день он прислал мне цветы, поздравив с замечательными отзывами в утренней прессе. Но он начал мне по-настоящему нравиться только этим летом, когда я жила на яхте Онассиса во Франции.
– Ага, – выдохнула Джейн, – кажется, мы приближаемся к пикантным подробностям.
– Я же сказала тебе, что не было никаких пикантных подробностей, раздражаясь, ответила Энн. – Впрочем, мы замечательно гуляли с ним на Крите.
Декстер без ума от археологии, – с тоской в голосе закончила она.
– Гуляли?! – с поддельным ужасом воскликнула Джейн. – До чего ты докатилась! Ты, которая заставляла всех мужчин Европы выстраиваться в очередь, чтобы взглянуть на твой пупок… – Она осеклась. – Извини, пожалуйста. Не вешай трубку. Кто-то звонит в дверь. Кого еще принесло в такую рань? Пол все еще спит в своем кабинете. – Она понизила голос до полушепота. – Мы с ним вчера передрались.
Подожди, – попросила она еще раз и побежала к входной двери.
Вернувшись через секунду, она продолжила:
– Электрик. Я совсем о нем забыла. Обещала открыть дверь ровно через восемь минут. Он ушел злой как черт. – Говоря это, Джейн поворачивалась так и эдак перед большим зеркалом шкафа, придирчиво изучая свою фигуру. – Но я же не могла прервать из-за него воздушную ванну.
Энн улыбнулась. Она знала, что ее подругу ничто не могло сбить с режима.
– А что произошло у вас с Полом? – озабоченно спросила она. – Какие-то проблемы?
– Психотропные средства, – коротко ответила Джейн. – Терпеть этого не могу. Мне от них становится плохо. А Пол считает, их нужно принимать, чтобы вызвать вдохновение. Я не согласна. Вчера вечером я попыталась его удержать, но… Не беспокойся. Все уладится. – Джейн посмотрела в зеркало на синяки под своими глазами и подумала, что на самом деле ничего не уладится. Пол слишком пристрастился к спиртному и наркотикам. – Лучше рассказывай дальше про Декстера.
– Кажется, в следующий раз мы повстречались в Довиле, это было около трех недель назад, – продолжила Энн. – Мы ходили в казино. Декстер много выиграл в покер. А я играла в рулетку. Было очень весело. К сожалению, я остановилась у Антуана в те выходные, и у меня не было никакой возможности сбежать с Декстером и бросить его в казино. Ты ведь помнишь Антуана? Моего маленького женоподобного друга? Он собрался покупать лошадей на ежегодной продаже в Довиле и пригласил меня с собой. Я согласилась с радостью, потому что давно хотела поснимать пляжи Нормандии. А сама вместо этого утром отправилась на конную прогулку с Декстером на пляж. Я просто умирала от желания пойти куда-нибудь вдвоем с Декстером этим вечером, но он меня не пригласил!
Голос Энн зазвучал выше, почти истерично:
– Правда, вечером у него был матч в поло. Я смотрела его. Декстер очень хорошо играет.
– Сеньор Портино набирает очки, – пробормотала Джейн, но Энн не слушала ее.
– А на прошлой неделе он позвонил мне и пригласил в Зальцбург на обед с фон Карояном и на его, концерт. А у меня на этот день было запланировано несколько интервью, которые я не могла отменить.
Сюда, в Антиб, я приехала в четверг. Глупо, наверное, но Декстер не выходит у меня из головы.
Энн вздохнула, посмотрела на ногти на ногах и подумала, что лучше бы она покрасила их не в ярко-красный цвет, а в персиковый.
– Этот человек сбивает меня с толку… В тот вечер в Довиле я чувствовала, что между нами пролетают искры, как только мы случайно прикасаемся друг к другу. Бедняга Антуан был совсем некстати…
Энн на секунду замолчала, чтобы собраться с мыслями.
– Что со мной? – жалобно спросила она.
– Это гормоны, моя дорогая, – поставила диагноз Джейн. – Нам необходимо как-то решить эту проблему. – Она на минуту задумалась над идеей, которая начала формироваться в ее голове. Затем она разродилась предложением, которому было суждено навсегда изменить жизнь Энн:
– Ты должна приехать сюда, в Палм-Бич. Это совершенно очевидно. Глупо, что вы путешествуете по всему свету лишь для того, чтобы, встретившись в очередной горячей точке, вести светские беседы. В твоем случае такой точкой должен стать Палм-Бич. Здесь дом Декстера, и, кто знает, может, ему суждено стать и твоим на этом этапе твоей романтической жизни. Кто знает…
Джейн вновь надела на себя одежду в порыве какой-то яростной энергии.
– Когда закончишь дегустировать икру со своим шахом, приезжай на виллу «Ла Палма» в октябре. Я буду ждать тебя там. Мне нужно в любом случае убежать от самой себя. Давай сделаем это. А, Энн? – умоляющим голосом сказала Джейн. Это было в ее характере – принимать решения под влиянием момента. – Мама не приедет до Рождества, так что дом на несколько месяцев в нашем распоряжении. Я уверена, что это будет самый простой и быстрый способ разобраться в том, насколько серьезны твои чувства к Декстеру. Да и мне не помешало бы пожить некоторое время без Пола и его дурацких путешествий и посмотреть, смогут ли выжить наши чувства друг к другу. Давай поедем в октябре. В Палм-Бич в это время штормовой сезон. Что может быть лучше?
– Звучит заманчиво, – сонным голосом согласилась Энн. – Очень хочется сказать «да», но я должна проверить свое расписание. – А перед ее глазами стоял образ Декстера, полный магнетизма.
– К черту твои расписания! Просто лежи и мечтай о загадочном Декстере сегодня ночью и перезвони мне. А моему Полу вообще на все наплевать. Он живет в мире, в котором не существует счетов и чеков. Для него это просто красивые разноцветные бумажки, как фантики.
Энн пробормотала спасибо и зачем-то пожелала Джейн спокойной ночи. Она засыпала с приятным чувством, а в ее ушах звучали последние слова Джейн:
– Моя няня всегда говорила мне: «Никогда не говори „нет“».
* * *
Глаза Энн светились от волнения; на щеках играл яркий румянец, а золотистые волосы, каскадом падающие на обнаженные плечи и развевающиеся от дуновения океанского бриза, делали ее похожей на русалку. Она стояла в нескольких дюймах от Декстера на влажном песке и показывала ему, держа на ладони, несколько ярких ракушек, которые она подобрала у берега. Необычайно яркие, они привлекли ее внимание. Казалось, что воздух между ней и Декстером пронизан какими-то магнитными волнами. А в улыбке Энн, в ее глазах светилось такое острое желание, что Декстеру едва удавалось сдерживать себя. Кровь кипела в его жилах. Но ему хотелось большего, чем просто торопливо взять ее сейчас, здесь, на пляже у кромки воды. И он сдержался. Он молча наклонился, поднял с песка снаряжение для подводного плавания, стал надевать его на Энн, начав с маски.
Хотя на пляже и не было ни единой души, Декстер слишком долго ждал этого дня, чтобы утолить свое желание так примитивно. Кто-нибудь появится, и все его тщательно разработанные планы рухнут. В следующий раз, пообещал себе Декстер. Не теперь…
Энн такая награда, ради которой можно и потерпеть.
* * *
Женщин Декстер понимал прекрасно. Он видел, что глаза Энн светились страстью, и она была готова принять его; но ему хотелось, чтобы и для нее этот день стал незабываемым.
Декстер понял тот безмолвный диалог, который вели между собой Джейн и Энн во время легкого обеда, который состоялся незадолго до этого на вилле Уитбернов. Он расшифровал взгляды и жесты подруг. Джейн извинилась и быстро ушла, сославшись на то, что у нее встреча в Майами, и оставив Декстера и Энн допивать кофе и загорать у бассейна. Декстер понял, что она хотела оставить их наедине в доме.
Хотя он уже знал, что Энн разместилась в маленьком отдельном домике у бассейна в противоположном конце сада. У них оставалась масса свободного времени, и не было никакой нужды торопить события.
Прошлым летом, когда они встретились в Греции, Декстер рассказал Энн о красоте и очаровании подводного мира и пообещал когда-нибудь показать ей все это. И сегодня он принес с собой маску для подводного плавания, трубку и ласты ее размера. Он заметил: Энн была польщена тем, что он не забыл о своем обещании.
Декстер восхищался красотой Энн, пока она грациозно натягивала ласты на ноги. Она наклонилась, и Декстер увидел ее пышную, с мягкими изгибами большую грудь через лифчик ее розового бикини, плоский мягкий живот, стройную талию… каждая из этих частей ее тела сводила его с ума, ему хотелось немедленно и жестоко овладеть ею… Господи! Сегодня она еще более восхитительна, чем когда бы то ни было! Пытаясь подавить возбуждение, он взял руку Энн в свою, и они погрузились в воду.
Направляясь к рифу, Декстер сконцентрировался на том, что сейчас он инструктор по подводному плаванию, и они медленно плыли по поверхности воды лицом вниз, держались за руки и восхищались видами, которые им открывались. Яркие краски и красота океанского дна настолько поразили Энн, что она остро почувствовала признательность к Декстеру, который показал ей все это. И ее вдруг пронзила догадка, что она целиком принадлежит этому человеку, полагается на него и любит его, по-видимому, больше, чем ей самой кажется. Броня, которая скрывала ее от внешнего мира, постепенно исчезала, будто уносимая прочь океанскими волнами.
