Текст книги "Антология мировой фантастики. Том 3. Волшебная страна"

Автор книги: Роджер Джозеф Желязны

Соавторы: Джон Рональд Руэл Толкин,Елена Хаецкая,Абрахам Грэйс Меррит,Дмитрий Володихин,Эдвард Дансени
сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 40 страниц)

12

Джек слушал грохот дробящихся камней и наблюдал, как черная точка падает. Он слышал стоны, шедшие из сердца земли. Он видел, как ее пересекали огненные линии. Его ноздрей коснулись едкие запахи подземного мира. Пепел роился в холодном воздухе, поднимаясь и опускаясь, как нетопыри его предшественника. Раньше перемещений звезд в небе по чьему-то приказу не бывало. Вдали от стен стояли семь гор с вершинами, похожими на факелы, и он припомнил тот день, когда заставил одну из них двигаться. Небо постоянно прочерчивало скопление метеоритов, напоминая Джеку, как выглядело небо в день его последнего воскрешения. Иногда облака пара и струйки дыма затемняли созвездия. Земля дрожала не переставая, а далеко внизу Шедоу-Гард дрожал на своем фундаменте. Джек не боялся, что башня упадет, потому что так любил этот замок, что наложил на него сильное заклятие и знал, что пока он обладает Силой, Шедоу-Гард устоит. Рядом с ним молча стояла его душа. Он снова закурил и стал рассматривать склон горы невдалеке. Медленно наползли тучи. Они собирались вдали, где начиналась гроза. Подобно многоногим насекомым с огненными лапками, тучи перепрыгивали с горы на гору. На севере небо от них пылало, их пробивали метеориты, а атакуемая земля плевала в них. Позже Джек сумел расслышать ворчание, означавшее начало столкновения. Еще чуть позже он заметил, что грозовой фронт движется в его сторону. Когда буря была почти над его головой, Джек улыбнулся и вытащил меч. – Ну, душа, – сказал он, – теперь посмотрим, какова моя Сила. С этими словами он начертил на камне узор и начал говорить. Молния и гром разделились, обтекая подобно огненной реке Шедоу-Гард с двух сторон, не затрагивая его. – Отлично. – Спасибо. Теперь они были словно бы в конверте: внизу горела и содрогалась земля, над головой бесновалась буря, небо было исполосовано падающими звездами. – Ну, теперь ты можешь мне сказать? – Могу. Теперь можно сказать уже о многом, правда? – сказал Джек. Душа не ответила. Услышав шаги, он обернулся к лестнице. – Это, должно быть, Ивен, – сказал он. – Она боится грозы и всегда приходит ко мне. Из двери на лестницу появилась Ивен, увидела Джека и кинулась к нему. Она ни слова не сказала. Джек обнял ее одной рукой и завернул в плащ. Она дрожала. – Ты не сожалеешь о том, что сделал с ней? – Отчасти, – сказал Джек. – Так почему бы тебе не исправить дело? – Нет. – Потому что, вспомнив, она возненавидит тебя? Джек молчал. – Она не может меня услышать. Если я спрашиваю, можешь отвечать коротко. Она подумает, что просто что-то бормочешь… Или это больше, чем ненависть? – Да. Оба помолчали. – Ты боишься, что, вспомнив, она сойдет с ума? – Да. – Значит, ты более чувствителен и эмоционален, чем был когда-то. Даже больше, чем я подозревала. Джек молчал. Над ними все еще гремел гром, сверкали молнии, и Ивен, наконец, повернула голову, заглянула Джеку в лицо и сказала: – Тут, наверху, ужасно. Не сойти ли нам вниз, милый? – Нет. Можешь спуститься, если хочешь. Но я должен остаться. – Тогда я остаюсь с тобой. Медленно, очень медленно, гроза стала уходить, затихла, прошла. Джек увидел, что горы еще пылают, а разорванная земля сама изрыгает языки пламени. Обернувшись, он увидел, что в воздухе кружится что-то белое, и понял наконец, что это не дым, а снег. Но снег шел далеко на востоке. Джек внезапно почувствовал, что ничего не выйдет – опустошение было слишком полным. Но теперь делать было нечего, оставалось только смотреть. – Ивен… – Да, господин. – Я хочу кое-что сказать. – Что, любимый? – Я… Нет, ничего! А душа Джека подошла поближе и встала прямо у него за спиной. В нем поднималось странное чувство, и он не выдержал. Снова повернувшись к ней, он сказал: – Мне очень жал. Прости. – За что, милый? – Сейчас я не могу объяснить, но может наступить время, когда ты вспомнишь, что я сказал. Она, озадаченная, сказала: – Надеюсь, что такое время не придет никогда, Джек. Я всегда была с тобой счастлива. Он отвернулся и стал смотреть на восток. На миг он перестал дышать и всем телом ощутил биение сердца. Оно шло по следу сквозь пыль, шум, холод. Пылающий огонь, дрожащая земля, гроза для него ничего не значили, потому что это существо не знало страха. Оно соскальзывало вниз по склонам холмов, как призрак, и струилось среди скал, как змея. Оно перепрыгивало глубокие расселины, увертывалось от падающих камней. Один раз его ударило молнией. Это был комок протоплазмы на ножке, огромный, испещренный шрамами, и не было настоящих причин, чтобы оно жило и двигалось. Но возможно, оно и не жило в полном смысле слова – по крайней мере, оно существовало не так, как прочие, даже жители царства тьмы. У него не было имени, только название. Рассудок его, вероятно, был невелик. Это был комок инстинктов и рефлексов, некоторые из них были врожденными. Чувств у него не было, кроме одного. Но это единственное было очень сильным. Оно позволяло ему вытерпеть крайнюю нужду, массу боли, сильные повреждения тела. Существо не говорило ни на одном языке и все, с кем бы оно ни столкнулось, убегали от него. Пока земля сотрясалась, а камни вокруг грохотали, оно начало спускаться с горы, которая однажды сдвинулась с места, и его сопровождали огненные потоки, а тучи роняли пламя. Ни оползни, ни буря его не остановили. Оно пробралось через валуны, разбросанные у подножия горы, и на миг задумалось о последнем подъеме. След вел туда. Туда и нужно было идти. Высокие стены, хорошая охрана… Но кроме силы, у этого существа была и кое-какая хитрость.

…И одно, единственное чувство. – Выигрываю я или теряю, оно действует, – сказал Джек, и, хотя Ивен промолчала, душа отозвалась. – Теряешь. Потеря это или приобретение для мира – другой вопрос. Но ТЫ теряешь, Джек. И глядя на светлеющий восток, Джек почувствовал, что так оно и есть. Потому что небо побледнело, но не от вулканического огня и не от от грозы. Джек чувствовал, как Сила в нем ослабевает. Повернувшись к западу, он опять увидел, насколько снизилась черная сфера, и в его мозгу взорвался рассвет. Сила ускользала от него, и по мере этого стены Шедоу-Гард начали крошиться. – Теперь нам лучше уйти, да побыстрее. – Какое тебе дело, дух. Тебе нельзя причинить вред. Я не побегу. Эта башня устоит перед зарей. Внизу под ними камни градом сыпались во двор. Стена подалась, обнажив интерьер нескольких покоев. До Джека донеслись крики его челяди, и несколько человек пробежали по двору. Земля опять содрогнулась, и башня качнулась. Джек снова повернулся лицом к розовому небу на востоке. – Потерянный Ключ, Кольвиния, снова потерян, – сказал он. – На этот раз – навсегда. Потому что он попробовал простое заклинание, и оно не подействовало. Он услышал рев, словно открывали шлюзы, и дальняя часть замка рухнула и развалилась. – Если ты не уйдешь, что станет с девушкой, которая стоит рядом с тобой? Джек повернулся к Ивен. Он почти забыл о ее присутствии. Он увидел, что ее лицо приобретает странное выражение. Сначала он не мог понять, что это означает, а когда она заговорила, он заметил, что тембр ее голоса изменился. – Что происходит, Джек? Пока она говорила это, Джек почувствовал, что ее тело цепенеет и слегка отстраняется от него. Он тут же разжал руки, чтобы приспособиться к ее движениям. И его осенило. Когда его магические силы стали слабеть, заклятие, которое он так давно наложил на нее, перестало действовать. Над потревоженным миром разливалась заря, и память Ивен прояснялась пропорционально этому. Он заговорил, надеясь полностью завладеть ее вниманием и удержать от мгновенного осознания происходящих в ней перемен. – Это моих рук дело, – заявил он. – Семеро, вписанные в Красную Расчетную Книгу, не захотели сотрудничать и удерживать Щитом внешний холод, поэтому я убил их. Но я ошибался, считая их заменимыми. Хотя я думал, что справлюсь, я не смог один провернуть все это. была только одна альтернатива. Я разрушил Великую Машину, которая делала мир таким, каким он был. Сейчас мы, жители царства тьмы, черпаем свои легенды из той непонятной штуки, которая зовется наукой, и говорим, что мир движет Машина. Те, кто живет на дневной стороне, точно так же суеверны, и считают, что земное ядро заполнено духами огня и расплавленными минералами. Как определить, кто тут прав, а кто нет? Философы на обеих сторонах часто говорят, что мир чувств иллюзорен. Мне это, в общем, неважно. Что бы ни являлось реальностью, от которой мы постоянно изолированы, я пропутешествовал к центру земли и вызвал там катастрофу. Теперь вы видите ее результаты. Из-за того, что я сделал, мир начинает вращение. Больше не будет ни царства тьмы, ни царства света. Скорее, свет и тьма будут чередоваться во всех частях планеты. Я чувствую, что тьма всегда будет сохраняться в каких-то вещах, привычных для нас здесь, а науки, несомненно, будут процветать там, где свет. Если, добавил он про себя, мир не разрушится. Тут он задумался, каково сейчас было там, на светлой стороне… в университете… увидеть, как приходит вечер, за ним – тьма, увидеть звезды. Решит ли Пойндекстер, что это какая-то студенческая штучка к окончанию очередного семестра? – И значит, – продолжал он, – не нужно будет устанавливать защиту ни от жары, ни от холода. Тепловое излучение звезды, вокруг которой мы движемся, будет не концентрироваться, а скорее распределяться. Я… – Злой Джек! – выкрикнула Ивен, быстро отшатнувшись от него. Уголком глаза он заметил, что над горизонтом появилась сияющая оранжевая дуга. Когда ее лучи упали на них, башня задрожала, затряслась и сильно закачалась. Джек услышал, как внутри башни сыплются камни, и почувствовал сквозь сапоги вибрацию от их движения.

…А Ивен пригнулась, готовясь прыгнуть, и ее глаза за массой освободившихся волос, которые стелились по ветру, были безумными и широко открытыми.

…А Джек увидел, что в правой руке у нее кинжал. Он облизал губы и сделал шаг назад. – Ивен, – сказал он. – Пожалуйста, выслушай меня. Я могу отнять у тебя эту игрушку, но не хочу сделать тебе больно. Я уже причинил тебе достаточно боли. Убери его. Пожалуйста. Я постараюсь сделать… Тогда она прыгнула на Джека, а он потянулся к ее запястью, промахнулся и отступил в сторону. Клинок прошел рядом с ним, за ним – ее плечо и рука. Он ухватил ее за плечи. – Злой Джек! – снова сказала она и с размаху ударила его по руке, рассекая ее. Его хватка ослабла, Ивен вырвалась и накинулась на Джека, подбираясь к горлу. Левой рукой он схватил ее за запястья, а правой оттолкнул от от себя. При этом он мешком увидел ее лицо: клочья пены в уголках рта, струйки крови, текущие из прокушенной губы по подбородку. Она отступила, наткнулась на балюстраду, и та обвалилась почти беззвучно. Джек стремительно кинулся к ней, но успел только увидеть ее развевающиеся юбки, когда она падала вниз во двор. Ее крик был коротким. Когда башня закачалась так, что грозила свалить его с ног, он отступил назад. Солнце взошло уже наполовину. – Джек! Нужно уходить! Замок разваливается! – Все равно, – сказал он. Но он повернулся и пошел к двери на лестницу. Пробравшись в крепость через дыру, зиявшую в северной стене, оно принялось обыскивать коридоры. Когда ему приходилось убивать, оно оставляло тела там, где они падали. В одном месте на него рухнул кусок кровли. Оно выбралось из-под него и продолжало свой путь. Пока бригады водоносов метались, пытаясь потушить огонь, оно лежало за валуном, припав к земле. Оно пряталось в нишах, за портьерами, за дверями и мебелью. Оно скользило как призрак и ползло, как рептилия. Оно пробиралось между обломками, пока вновь не напало на след. След вел все выше, петлял… Туда. Разорванное светом небо, ясно помнящаяся сломанная балюстрада, развевающиеся юбки Ивен, стоящие перед глазами Джека, ее слюна и кровь вот чернила для его обвинительного акта. Громыхание измученной земли, ставшее из-за своей монотонности как бы формой тишины, раздробленные камни, заострившиеся в ясном свете зари, ветры, поющие траурные песни, движение разрушающейся башни – теперь почти успокаивающее… Джек подошел к верхней ступеньке и увидел, что оно поднимается. Он вытащил меч и ждал. Другого пути вниз не было. Странно, подумал он, как инстинкт самосохранения берет верх над чем угодно. Он держал меч неподвижно. Перепрыгнув последние ступени, Боршин атаковал его. Джек проткнул ему левое плечо, но не остановил. Меч вырвался у него из рук, когда Боршин ударил его сзади и склонился над ним. Джек откатился в сторону и сумел занять положение перед прыжком раньше, чем тварь напала снова. Его меч все еще торчал у нее в плече и блестел на свету, кровь по нему не текла, вместо этого по краям раны выступило немного густой коричневой жидкости. Джеку удалось увернуться от повторного нападения и ударить ее обеими руками, но незаметно было, чтобы это что-нибудь дало. Казалось, он бьет по пудингу, а тот остается целым. Ему удалось увернуться от нападения еще дважды. Один раз он лягнул ее по ноге, а потом треснул локтем по затылку, когда она двигалась мимо. Потом она без труда поймала Джека, но он втолкнул меч ей в плечо и удрал в разорванной тунике. Припадая к земле, кружа, стремясь сохранить между ними максимальное расстояние, Джек отклонился назад, схватив два камня. Если бы не это, тварь добралась бы до него. Она очень быстро обернулась, а Джек запустил в нее одним из новоприобретенных снарядов – и промахнулся. Потом, прежде чем он успел прийти в себя после броска, она накинулась на него, повиснув у него на спине. Джек бил ее по голове оставшимся камнем, пока тот не вырвался у него из руки. Его грудная клетка было сломана, а морда твари была так близко от его лица, что ему хотелось закричать – он бы закричал, если бы у него хватало дыхания. – Жаль, что ты сделал неправильный выбор, – услышал он свою душу. Потом тварь ухватила его одной рукой за шею, а другой – за голову и начала крутить. Из глубин его тела поднялась чернота, слезы боли смешались на его лице с потом, а голова оказалась повернутой таким образом, что Джек увидел нечто, мгновенно повергшее его в изумление. Волшебство исчезло, но рассвет все еще напоминал сумерки. В сумерках же Джек мог работать – не как волшебник, а как вор. Потому что в тени он был силен.

…Ни один меч не мог его там тронуть, ни одна сила не могла причинить ему вред. Восходящее солнце, ударив сквозь балюстраду, создало длинную густую тень, которая упала в каком-нибудь футе от Джека. Он попытался дотянуться до нее, но не смог. Тогда он выбросил правую руку в сторону тени так далеко, как только мог. Джек все еще чувствовал боль, позвоночник хрустел, сокрушительный груз все еще давил на грудь. Но только теперь пришло старое чувство тьмы и растеклось по телу. Напрягая мышцы шеи, Джек сопротивлялся обмороку. Пользуясь силой, которую он извлек из тени, он втолкнул в тень руку и плечо. Потом, на пятках и локтях, он сумел впихнуть в глубокую тень голову. Высвободив другую руку, он нашел горло Боршина. Он втащил его за собой в тень. – Джек, что происходит? – услыхал он свою душу. – Я не могу видеть тебя, когда ты в тени. Джек вышел из тени много позже. Он тяжело облокотился на ближайшую балюстраду и стоял там, задыхаясь. Он был перемазан кровью и тягучим коричневым веществом. – Джек? Когда он полез в то, что осталось от его одежды, руки у него дрожали. – Черт… – хрипло прошептал Джек. – Последние сигареты пропали. Казалось, он готов из-за этого расплакаться. – Джек, я не думала, что ты останешься жив… – Я тоже… Ладно, душа. Ты надоедала мне достаточно долго. Я много перенес. Мне ничего не осталось. Хотя я могу сделать тебя счастливой. Делай, что должна. Потом он на миг закрыл глаза, а когда открыл их, душа исчезла. – Душа? – позвал он. Ответа не было. Разницы Джек не ощущал. Правда ли они соединились? – Душа? Я дал тебе то, что ты хотела. Ты могла бы, по крайней мере, поговорить со мной. Ответа не было. – Ну, ладно! Кому ты нужна! Потом Джек повернулся и оглядел опустошенную землю. Он увидел, как косые лучи солнца окрасили сотворенную им пустыню. Ветер немного утих, и, казалось, воздух поет. Несмотря на разруху и тлеющий огонь, пейзаж был красив несущей печать проклятия красотой разрушения. Не следовало так терзать землю, если бы не что-то в нем самом, что принесло боль, смерть и бесчестье туда, где их прежде не было. Тем не менее вне этой бойни или, точнее, над ней, было что-то, чего Джек раньше никогда не видел. Словно все, на что он смотрел, могло стать лучше. Вдалеке виднелись разрушенные деревни, срезанные горы, сожженные леса. Он был в ответе за все это зло он действительно заслужил свое прозвище. И все же он чувствовал, что из этого вырастет нечто иное. Хотя эту заслугу он не мог себе приписать. Он мог лишь нести вину. Но Джек чувствовал, что предвидение того, что может случиться теперь, когда изменился порядок мира, больше не может его напугать. Нет, не то. По крайней мере, еще нет. Но новым порядком станет преемственность света и тьмы, и Джек чувствовал, что это будет неплохо. Тогда он повернулся лицом на восход и, промокнув глаза, продолжал смотреть, потому что ощущал – прекраснее он ничего не видел. Да, решил он, должно быть, у меня есть душа – раньше ничего подобного я не чувствовал. Башня перестала качаться и начала разваливаться. Вот чего я добивался, Ивен, подумал он. Я даже говорил об этом когда у меня еще не было души. Я извинился, и имел в виду именно это: мне было жаль не только тебя. Весь мир. Я прошу прощения. Я люблю тебя.

…И, камень за камнем, башня рухнула, а Джека бросило вперед через балюстраду. Правильно, подумал он, чувствуя, что ударяется о перила. Только так и должно быть. Выхода нет. Когда ветер, огонь и вода очистят мир, а злобные существа погибнут или будут унесены прочь, последний и самый великий из них не должен избежать этого уничтожения. Он слышал сильный шум, словно от ветра – это рухнула балюстрада, и перила скользнули вперед. На мгновение звук стал прерывистым, словно хлопало вывешенное для просушки белье. Когда Джек оказался на краю, он сумел обернуться и посмотреть вверх, падая, он увидел в небе темный силуэт, который рос, пока Джек глядел на него. Конечно, подумал он, он наконец увидел восход солнца и освободился. Сложив крылья, с бесстрастным лицом, вниз, как черный метеор, падал Утренняя Звезда. Приблизившись, он во всю длину вытянул руки и раскрыл огромные ладони. Интересно, подумал Джек, он успеет?

Дмитрий Володихин
Сэр Забияка в Волшебной стране
Очень древняя повесть в четырнадцати героических сказаниях

…Так вот, как раз об этом самом Забияке никто доброго слова не скажет, но помнят его все. Уже помер старый мудрый вепрь Хук, и Златеника сменила устье, в Хоббитоне произошло великое замирение между Коричниками и Гвоздичниками, а коты продали троллям дохлого дракона, не говоря уже о множестве более мелких, но не менее важных и поучительных историй, но доброму гостю непременно расскажут за кружкой пива в Барлиманове трактире о прытком сэре Забияке и его художествах. Обычно этой историей гостя потчуют между притчей о том, как один незамысловатый художник тягал картошку, и байкой о том, как сборщик налогов никак не мог добраться до столицы. И случится это никак не раньше тридцать третьей кружки. Потому что только после тридцать третьей кружки темного и душистого барлиманова пива [1]1
  Не подумайте, что в трактире подают одно только темное барлиманово пиво. Фирменный напиток трактира – яблочный эль. Его делает прямо из речной воды Волшебник, но перед этим Волшебнику обязательно нужно наесться яблок до отвала. Там есть и светлое пиво на легком солоде, с малой добавкой троллячьей магии – после первой же кружки каменеешь на весь вечер. Есть также достойное во всех отношениях кошачье пиво с настоем из корня валерианы, она же духовитка, если хотите знать, как ее зовут в наших краях. Очень хорошее пиво. Но не следует пить его чрезмерно, иначе в один прекрасный момент придете в себя и можете обнаружить, что задорно покачиваетесь на какой-нибудь занавеске, а из пасти у вас… простите покорно, изо рта… капает пена. Или, скажем, пиво гномьей диаспоры. Когда-то в Волшебной стране жили гномы. Потом они куда-то делись, припрятав сокровище в пещерах Одинокой горы. Про это, кстати, есть одна поучительная история… И если пожелаете, вам ее непременно потом расскажут. Так вот, гномов то ли разогнал дракон Хризофилакс, который все больше спит, и совершенно непонятно, как он с таким характером отобрал у гномов их сокровища… впрочем, кое-кто утверждает, что гномов невзлюбили коты, а это, знаете ли, миром не кончается. Нет так уж, понимаете ли, важно, куда девались гномы, потому что с недавних пор они взяли моду возвращаться и посиживать в трактире, нагло приглядываясь к хоббитским огородам. Намного важнее другое: они оставили почтенному Барлиману рецепт гномьего пива. После первой кружки на дне второй мерещутся золотые слитки. После второй на дне третьей видятся серебряные монеты. После третьей на дне четвертой посверкивают алмазы и рубины. Зато четвертая ставит точку: в голове у тебя откуда-то всплывает печальная фраза «нет золота в Серых горах», после которой ты сам себе кажешься таким ма-аленьким, беззащитным и слабым, что непременно от одних этих мыслей упадешь со скамьи. И это, конечно, далеко не все сорта пива, какие можно заказать в трактире Барлимана.


[Закрыть]местные жители начинают считать гостя стоящим человеком и принимаются рассказывать ему самое интересное. А тот, кто не испытал на себе действие хотя бы десяти кружек и гостем-то по-настоящему не считается. Так, разве что у эльфов. Именно в трактире у Барлимана хранится самый достоверный исторический документ о путешествии сэра Забияки по Волшебной стране. Вдовая фермерша Сванильда, которая работала у Барлимана трактирной прислугой в ту пору, когда сэр Забияка творил свои бесчинства и однажды заявился в трактир, попросила хоббита Кэбиджа, эльфа Танниэля, кошачьего констебля Мрау и одного бродячего менестреля, который так и не назвал свое имя, вырезать на трактирной стене по-хоббитьи, по-эльфийски, по-кошачьи и на языке Королевства одну-единственную фразу: «Иза всехх пассетитилей один Забияк не расплатил па щету. Кто буддет тутт после меня, ничиво ему не давате».

Сказание о том, как сэр Забияка появился в троллячьих горах

Так вот, этого самого Забияку помнят все. Эльф, если например, услышав, как кто-то рассказывает историю о этом типе, непременно встанет и уйдет, ни слова не объяснив. Не любят они, эльфы, осквернять слух такими гадостями. А вот кот, например, зашипит малым боевым шипом и может даже предъявить когти на левой лапе, выдвинутые как раз до половины. Если это будет хвастливый фермер из Хэма, то он сначала сплюнет, потом перекрестится от таких напастей, а потом помянет всех потомков сэра Забияки аж до тех времен, когда еще не было понятно – то ли люди от Адама, то ли от куска глины, в который вдохнули душу. Что ж говорить о хоббитах? Именно ушастикам сэр Забияка принес больше всего неприятностей, и они-то в конце концов и додумалось, как от него избавиться. Так что в хоббитских семьях старшие хоббиты рассказывают эту историю младшим хоббитам как пример замечательной отваги и превосходного здравого смысла, присущего всему хоббитьему роду. Чтобы им, младшим хоббитам, было чем гордиться. В тот год, когда сэр Забияка учинил все свои безобразия в Волшебной стране и был из нее с позором изгнан, мудрейшие хоббитские дядюшки и тетушки собрались в доме [2]2
  Старая порода хоббитов жила исключительно в больших и просторных норах, с терпением и искусством вырытых на каком-нибудь солнечном пригорке, или же прямо в живописном холме. Потом некоторые взяли манеру подражать людям и понастроили домов. В конце концов большинство нашло как совместить старые добрые времена с новыми веяниями: дома хоббитские невысоки, и у них круглые окна – как будто выход из норы. Под домом каждой уважающей себя хоббитской семьи вырыты всяческие погреба, ледники, тайники и прочие секретники. Да и попасть в хоббитский дом можно только по подземному ходу. Но никто не должен говорить хоббитам, что они до сих пор живут в норах, ибо нет способа горше обидеть этот маленький, но гордый народ.


[Закрыть]у Старого Тука, который любит свинину с бобами. Как раз был конец хоббитьего года [3]3
  Как известно, хоббиты считают концом года тот осенний день, когда с полей снято, а в лесах собрано все, что можно съесть, и хозяйкам остается только варить пиво, солить на зиму соленья, а хозяевам – ходить на рыбалку или же на охоту, каковой охоты хоббиты не любят и почти всегда возвращаются с пустыми руками, разве что стащат что-нибудь у эльфов. Однако хоббиты – добродушный и веселый народ. Поэтому они празднуют и королевский новый год, который, как известно, 31 декабря, и даже эльфийский новый год, только не выряжаются, как эльфы, и не пляшут на лужайках, а чинно и достойно съедают по два кекса с чаем и по куску жареной свиной колбасы с острой приправой.


[Закрыть], и как всегда решался вопрос, какие из историй, приключившихся за год, следует записать в Большую и Великую Хоббитскую Хронику, Которая Хранится в Секретном Месте. Так вот, все сошлись на том, что историю о сэре Забияке следует подробнейшим образом изложить в Большой и Великой Хронике. Но что именно хоббитские старейшины туда поместили, никто теперь не знает, потому что Хроника хранится в Секретном Месте. Одно должно быть понятно любому непредвзятому существу: история изложена хоббитами благочинно и здравомысленно, а также безо всякого преувеличения выдающихся и незабываемых заслуг этого народа в избавлении Волшебной страны от гнусноименного сэра Забияки, поскольку именно хоббиты славятся по всей Волшебной стране как самые скромные из ее жителей. Никто не знает, каким в точности путем сэр Забияка добрался до Волшебной страны. Многие полагают, что пешком он добраться до наших мест никак не мог, поскольку первыми, кто увидел Забияку, были тролли, а они живут ровно в середине Волшебной страны, в старых копях, где кто-то когда-то добывал серебро и свинец, а сейчас там только эти громадины, потому что кто же с ними рядом поселится? Сдается, сэр Забияка приплыл к нам по морю. Именно оттуда приплывает к нам всякая гадость, в то время как из славной и богатой деревни Большой Вуттон приходят достойные люди… и еще там делают отличнейшую конскую сбрую и неплохие бочки. Но, конечно, лучшие бочки делают в Хоббитоне, в этом никто не усомнится, а вот сбруя – да, сбруя в Вуттноне очень хороша. Поэтому сэр Забияка, разумеется, не мог прийти из Большого Вуттона и, стало быть, он заплыл к нам с моря. Но куда девалась его лодка? Никто не видел его лодки? Может быть, кто-нибудь стащил его лодку, и поэтому сэр Забияка и проявил столько сердитости, сколько он ее проявил? В любом случае, если кто-то и похитил лодку сэра Забияки, то это были не хоббиты. Ведь все в Волшебной стране подтвердят необыкновенную порядочность и кристальную честность хоббитского народа. Да и на что хоббитам лодка? Лодка им совершенно ни к чему. Разве что, поудить форель на речном перекате у Серых гор, где гномы так и не отыскали золото, несмотря на все свои копи. Но для таких дел хоббиты, скорее всего, сами сделали бы лодку, во всяком случае, неразумно обвинять хоббитов в том, что они не умеют делать порядочные лодки, как иногда говорят какие-нибудь эльфы. Всем и каждому в Волшебной стране известно, сколь искусные мастера – хоббиты. Так вот, Забиякина лодка куда-то делась. Но хоббиты к этому не имеют никакого отношения. Вообще, Волшебная страна – тихое местечко. Здесь даже ветер не шумит столь же сильно, как в других местах. Да и младенцы-то местные вопят в колыбелях ужасно кротко и благовоспитанно. А уж весенние коты – так те поют с удивительным благозвучием [4]4
  Хозяин Кошачьего Замка Тевильдо и все его подданные не любят Владычицу Зачарованного леса именно из-за соперничества в чистоте и красовитости пения. Однажды на Буковой поляне Зачарованного леса эльфы и коты устроили состязание между Тевильдо и менестрелем Тифанто. И до сих пор не могут разобраться, кто победил. Коты утверждают, что Тевильдо, а эльфы – что Тифанто. Совершенно, с точки зрения хоббитов, бесполезный спор, поскольку лучше всего поют, конечно, в Хоббитоне, с этим не станет спорить не одно трезвомыслящее существо.


[Закрыть]. По правде сказать, мы, местные жители, ладим друг с другом. Бывало, говорят, даже так, что в Барлимановом трактире сидели за одним столом эльф и тролль, хотя никто из эльфов и никто из троллей правдивости этой истории не признает. Но есть свидетели и очевидцы, которые даже называют кое-какие имена. Впрочем, историю об эльфе и тролле рассказывают не раньше, чем после сто сорок четвертой кружки барлиманова пива. Так вот, если даже и попадается какая-нибудь сварливица, вроде миссис Дальтинды, бывшей Оружейниковой жены, с которой он, Оружейник, счастливо разошелся, отдав ей на пропитание дом на выселках прихода Мелкина с пасекой и садом, или, скажем, если даже попадется какой-нибудь сварливец вроде самого Оружейника, который на вежливое приветствие «Добрый день» может ни с того ни с сего закричать, что он, мол, занят, то таких сварливцев и сварливиц у нас тут очень мало, да и они, видите ли, не всегда бывают такими уж сварливыми и несговорчивыми. Что говорить, если даже такое грозное и ужасное существо, как дракон Хризофилакс [5]5
  Но, конечно, даже дракон не настолько грозен и ужасен, как исполчившиеся на войну хоббиты. Знаете ли вы, какие чудеса творит хоббитский хирд на поле боя!


[Закрыть], бывает, позволяет в зимнюю пору устраивать маленьким котятам и хоббитятам ледяные горки из его собственной драконьей спины. Иными словами, такая неприятная и шумная личность, как сэр Забияка, могла появиться только с моря. Или ее принес какой-нибудь враждебный вихрь. Потому и сам сэр Забияка пронесся по Волшебной стране совершенно как дикий вихрь, от которого добрый волшебностранский народ убегал в ужасе. Кроме, конечно, хоббитов. СКАЗАНИЕ О ТОМ, КАК СЭР ЗАБИЯКА ОБИДЕЛ ТРЕХ БОЛЬШИХ ТРОЛЛЕЙ И ОДНОГО МАЛЕНЬКОГО ХОББИТА Был этот сэр Забияка очень велик ростом и чревом, громогласен и награжден от природы густой рыжей бородой, совершенно наподобие той, что у фермера Джайлса, который любит хвастать, как он прикончил из мушкетона [6]6
  Мушкетон это железная трубка с раструбом и разными железными же финтифлюшками, принадлежащая фермеру Джайлсу. С тех пор, как он заблудился в крапиве у нового курятника в Большом Вуттоне и попал в Волшебную страну в обнимку со своим псом Гармом, который тоже любит пиво, фермер каждое утро пытается сделать что-нибудь со своим мушкетоном, а мушкетон не хочет ни работать, ни разговаривать с Джайлсом. Почти все здравомыслящие хоббиты уверены: мушкетон – это какая-то глупая безделица, и чего фермер так держится за нее? Но милая и ужасно красивая хоббитиха Фиалка Крендель утверждает, будто мушкетон – это такая музыкальная дудка, вроде рожка на фуражке у почтмейстера, только выпрямленного. И никто не хочет с ней спорить, поскольку зачем ее огорчать?


[Закрыть]дюжину престрашных великанов где-то на полдороге от Большого Вуттона к Хэму. Всякие прыткие существа, например эльфы, каковым эльфам неймется, иногда путешествуют по многочисленным английским королевствам, как, например, по Большому Вуттону, чем серьезные и благовоспитанные существа, например, хоббиты, ни за что не займутся. Так вот, эти самые эльфы говорят, что никаких великанов между Большим Вуттоном и Хэмом не водится, и все великаны, говорят они, в тех местах совершенно повывелись. Но эльфы скрытный народ, и, может быть, они чего-то недоговаривают. Иначе в кого же пулял фермер Джайлс? Всей Волшебной стране известный почтенный хоббит Старый Тук сказал однажды, что скорее всего, великаны там все-таки встречаются, но очень редко, да и не столь уж они велики ростом, а потому не всем кажутся вполне великанами. На что хоббитская тетушка Любелия Сэквиль-Крендель сейчас же ответила, мол, фермер Джайлс – известный враль, и надо бы подальше от него держать хоббитят, иначе как бы не научил их рассказывать совершенно выдуманные истории вместо важных и поучительных историй. И старый Тук ей ответил, мол, враль-то враль, а вдруг не совсем враль, и обо всем этом надо хорошенько подумать и выпить по этому поводу пару кружечек пива. С ним, конечно же, согласились все прочие хоббиты, ибо в хоббитьей природе – пить пиво и размышлять обо всяких важных или непонятных делах. Еще у сэра Забияки был предлинный и тяжелый меч, который наводил страх одним своим сверканием. А также у него было множество других металлических штук для нанесения ущерба добрым и безобидным существам, у которых таких штук нет. Появившись в Серых горах, именуемых также некоторыми жителями Волшебной страны Троллячьими горами [7]7
  Ни один хоббит так не скажет, поскольку слово «Троллячие» неблагозвучно и похоже на «телячие».


[Закрыть], сэр Забияка набрел на пещеру, в которой три огромных тролля Томас, Берт и Билл как раз готовили пудинг с кленовым сиропом, чтобы потом угостить этим пудингом маленького хоббитского сорванца по имени Перри, потому что так у них, троллей, водится. И Перри был тут же, стоял поодаль и пускал слюнки. Сэр Забияка сообщил всем присутствующим громовым голосом: – Я странствующий рыцарь Ланселот Копьенесущий, граф Алкуинский и барон Парсифальский, владелец Серой башни, волшебной броши, победитель рыцарского турнира в Зеро-де-ля-Зуш, а также владетельный князь Нижних Мхов и Трех Мостов. Кое-кто зовет меня также Забиякою, но я на этом не настаиваю. – Добрый день, – ответил ему Томас. – Хотите пудинга? – осведомился Берт. – Присаживайтесь, – пригласил странствующего рыцаря Билл. – Нет ли у вас драконов, которых следует извести, сокровищ, которые следует у них отобрать, красавиц, томящихся в неволе, славных бойцов, только ждущих кого-нибудь, с кем можно померяться силой? – Дракон имеется, но он тихого нрава, и его изводить не надо, – промолвил Томас, – а сокровища его вам все равно не достанутся, потому что, по правде говоря, сэр, только не обижайтесь пожалуйста, смотритесь вы как-то хлипко, чтобы с драконами биться. – Красавиц в наших краях не водится, мы с Томасом и Биллом вообще не видели здесь ни одной троллихи… – сообщил Берт. – Да и бойцов сэр, тут не густо. Разве только вы захотите скрестить ваш меч с когтем какого-нибудь бойца из Кошачьего замка, – уточнил Билл. И тут Томас достал знаменитый Кошелек Троллей со многими отделениями, в коих тролли хранят всяческие редкие специи и магические добавки, приспособленные для кулинарных дел. Про Кошелек Троллей в Волшебной стране сложено великое множество историй. Например, история о том, как коты продали троллям дохлого дракона. Или как почтенная Любелия Сэквиль-Крендель прибрала к рукам Большой Котел, и что из этого вышло… но тсс! Историю о Большом Котле рассказывают далеко не всем, и даже если рассказывают, то только после двухсотой кружки барлиманова пива. Так вот, тролль Томас всего-навсего хотел вынуть из Кошелька щепотку чего-то очень пахуче-приятного и придать пудингу особый вкус. Но сэр Забияка, даром что владеет всяческими башнями и мостами, так и впился глазами в Кошелек. – А еще я подозреваю, что маленькому ребенку нечего делать в компании таких чудищ, как вы… – Кто тут ребенок? – осведомился юный Перри. – И, если уж на то пошло, говоря о чудищах, кого вы имеете в виду? – осведомились тролли. Сэр Забияка ничуть не смутился и продолжил свою речь: – …и я собираюсь исполнить долг любого странствующего рыцаря, освободив этого славного мальчугана от столь зловещего плена! – с этими словами он вытащил из ножен меч и устрашающе взмахнул им раз и другой прямо перед тролльими носами. Сей же час храбрый хоббитский сорванец дал злокозненному сэру Забияке отличного пинка, от которого странствующий рыцарь покачнулся и чуть не упал. Но как только сэр Забияка повернулся, чтобы поразить своего обидчика, ему пришлось отведать новых пинков, а надо признаться, Томас, Берт и Билл бывают иногда весьма тяжелы на ногу. Сэр Забияка, отряхнув рыцарский плащ от пыли, принялся наносить бедным троллям удары, но тролли в ответ лишь похихикивали, потому что такой это крепкий народ – тролли. Что им – меч? Меч им – ничего [8]8
  Зато хоббиты – куда более верткие, а если уж придется бегать взапуски, то любой хоббит без труда обставит самого быстроногого тролля.


[Закрыть]. – А не съесть ли его? – миролюбиво предложил Томас. – Варить не в чем… – откликнулся Берт. – Может быть, запечь на угольях? Под яблочный эль пойдет превосходно, – заметил Билл. Тогда сэр Забияка зловеще захохотал и вскричал: – Так вот вы какие плуты! Ну ничего, сыщется и на вас управа. Тут он вложил свой ужасный клинок в ножны и вытащил из-за пояса железный молоток, каким в старые времена пользовались гномьи горные мастера, а теперь никто в Волшебной стране уже не пользуется, потому что гномов разогнал то ли дракон, то ли коты, то ли кто-то еще, а эльфы никогда и ни за что не полезут в горы, а хоббитам горное дело без надобности, потому что хоббиты и так живут лучше всех в Волшебной стране, и любое благоразумное существо признает это, так зачем хоббитам шастать по горам, пещерам и прочим вертепам? Хоббитам это совершенно ни к чему. Ну вот. Вынув свой кошмарный молоток, разъярившийся сэр Забияка принялся охаживать им тролльи бока, да так, что от несчастных Томаса, Берта и Билла отскакивали маленькие камушки, а кое-где они даже пошли трещинами [9]9
  Ежели вы пообещаете Берту оплатить четыре кружки барлиманова пива, после восьмой приметесь вежливо уговаривать его показать вам трещину, которую оставил забиякин молоток, то после двадцатой этот тролль непременно вам ее покажет. А вот Томас и Билл не покажут, хотя некоторые говорят, что Билл однажды показывал свою трещину после девяносто девятой кружки. А вот Берт охотно показывает и после двадцатой, и все дело тут в том, что Берт прочих троллей не в пример благонравнее.


[Закрыть]. Не желая и далее претерпевать такой конфуз, тролли убежали, бросив пудинг и даже Кошелек. А Перри, так тот бежал, не останавливаясь, до самого Хоббитона, жители которого как раз и узнали из рассказа мальчугана, какая чума забралась в Волшебную страну. Охочий до чужого добра сэр Забияка съел пудинг и заглянул в Кошелек Троллей. Не найдя там золота и серебра, отважный рыцарь вывалил содержимое Кошелька наземь и разметал его ногами [10]10
  Волшебная страна, узнав о такой потере, горевала и печалилась повсеместно – от Вековечного леса до прихода Мелкина, а особенно в столице, в королевской поварне, потому что тролличье кулинарное искусство любят буквально все, кроме, пожалуй, эльфов, у которых своя, эльфийская кухня, впрочем, по правде сказать, кто не знает, какая у них там кухня! – одно только название, что кухня, ибо эльфам бы только петь и бродить по лесу, а мастерство кулинара требует серьезности и тщания, тут уж не попоешь и не побродишь; вот например, пирог с начинкой из ревеня и всяких трав по рецепту тетушки Любелии… эх! ингредиентов не меньше, чем лет Старому Туку; спрашивается, какая-такая кухня может быть у эльфов? и что они могут понимать в ценности Кошелька Троллей? – говорят, нигде по всему свету нет кое-каких магических добавок, хранящихся в драгоценном Кошельке… Но вскоре Томас, Берт и Билл объявили, что у них был еще совершенно отдельный запас, а потому карманцы Кошелька не иссякли, и еще порадуют Волшебную страну.


[Закрыть]. Более злобного бесчинства Волшебная страна не знала вплоть до того времени, когда появился пакостный хоббит Бом Бочко-Фингал, удумавший приправлять брусничный пирог кардамоном. Брусничный-то пирог! По сегодняшний день почтенные хоббиты гневаются, вспоминая ту премерзкую вылазку против здравого смысла.