Текст книги "Антология мировой фантастики. Том 3. Волшебная страна"

Автор книги: Роджер Джозеф Желязны

Соавторы: Джон Рональд Руэл Толкин,Елена Хаецкая,Абрахам Грэйс Меррит,Дмитрий Володихин,Эдвард Дансени
сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 40 страниц)

5

Джек сидел на стуле возле постели, вытянув ноги и сцепив пальцы под подбородком. Он был одет в красно-черно-белый костюм шута, украшенный бриллиантами. Носки туфель винного цвета были загнуты и заканчивались шнурками, от которых Джек оторвал бубенчики. Колпак с бубенчиками он выбросил в помойное ведро. – Теперь – когда угодно, решил он. – Надеюсь, Боршин за ним не пойдет. На столе стояли остатки завтрака – его тридцать первой трапезы в этих стенах. Воздух был холоднее, чем ему бы хотелось. С тех пор, как Джек очутился здесь, Боршин приходил трижды. Он появлялся внезапно и, пуская слюни, пытался схватить Джека. Каждый раз Джек отгонял его стулом, крича изо всех сил, и каждый раз через несколько минут появлялся Повелитель Нетопырей и забирал эту тварь, извиняясь за причиненные неудобства. После первого же такого визита Джек стал плохо спать, зная, что в любой момент он может повториться. Еду доставляли регулярно. Она была весьма однообразной, но он машинально съедал ее, думая о другом. Позже он так и не смог вспомнить, что это было – да и не хотел вспоминать. Он размышлял: теперь скоро. Чтобы не раскиснуть, Джек делал гимнастику. Он уже набрал часть потерянного им веса. Он боролся со скукой, выстраивая и отвергая множество вариантов побега и мести. Потом он вспомнил слова Розали и решил, что делать. Воздух словно наполнился мерцанием, а рядом возник такой звук, словно по кубку постукивали ногтем. Рядом с ним очутился Повелитель Нетопырей – и на этот раз он не улыбался. – Джек, – сразу же приступил он к делу, – ты разочаровываешь меня. Что ты пытался сделать? – Прости. – Ты только что проговорил какое-то слабое заклинание. Ты и правда думаешь, что здесь, в Хай-Даджен, я не замечу попытку воспользоваться Искусством? – Только в том случае, если она будет успешной, – сказал Джек. – Что явно не так. Ты все еще здесь. – Конечно. – Ты не можешь ни разрушить эти стены, ни пройти сквозь них. – Я уже понял. – Тебе не кажется, что ты поправился? – Немного. – Тогда, наверное, пора ввести в твое окружение дополнительные элементы. – Ты не сказал мне, что есть еще один Боршин. Его собеседник издал смешок, и откуда-то появилась летучая мышь. Она несколько раз облетела вокруг него и повисла на цепочке, которая была у него на шее. – Нет, я имел в виду не это, – сказал он. – Я размышляю, насколько у тебя хватит чувства юмора. Джек, лениво оттирая с указательного пальца правой руки пятнышко сажи, пожал плечами. – Когда ты это выяснишь, дай мне знать, – сказал он. – Ты будешь одним из первых. Даю слово. Джек кивнул. – Я бы предпочел, чтобы ты оставил свои упражнения в магии, – сказал Повелитель Нетопырей. – В такой сильно изменившейся атмосфере последствия могут быть весьма суровыми. – Буду иметь это в виду, – сказал Джек. – Великолепно. Извини, что помешал. Занимайся своими делами. Адью. Джек не ответил – потому что был один. Через некоторое время в его окружении появился дополнительный элемент. Осознав, что он не один, Джек внезапно поднял глаза. При виде ее рыжих волос и полуулыбки он на миг от неожиданности чуть не поверил. Потом он встал, подошел к ней, отошел в сторону и рассмотрел ее с нескольких точек. Наконец он сказал: – Отличная работа. Передай своему создателю мои поздравления. Ты прекрасная копия моей леди Ивен из крепости Холдинг. – Я не копия. И не твоя леди, – сказала она, делая реверанс. – Как бы там ни было, ты принесла мне свет, – сказал он. – Могу я предложить тебе сесть? Усадив ее, он пододвинул второй стул и уселся слева от нее. Откинувшись на спинку, он внимательно разглядывал ее. – Ну, а теперь ты, может быть, объяснишь то, что сказала? – сказал он. – Если ты – не моя Ивен и не двойник, созданный моим врагом, чтобы досадить мне, то что ты такое? Или, выражаясь более деликатно, кто ты? – Я? Ивен из крепости Холдинг, дочь Лорет и Неумирающего Полковника, – ответила она, все еще улыбаясь, и только тогда он заметил, что с ее серебряной цепочки свисает странный драгоценный камень, схожий по форме с его тюрьмой. – Но я – не ТВОЯ леди, – закончила она. – Он отлично поработал, – сказал Джек. – Даже голос похож, как две капли воды. – Я даже могу посочувствовать лорду-бродяге из несуществующего Шедоу-Гард, – сказала она. – Джек-врун. Ты настолько знаком со всеми формами обмана, что тебе стало трудно различать, где же правда. – Шедоу-Гард существует! – сказал он. – Тогда не стоит так волноваться, когда это упоминают, верно? – Он хорошо выучил тебя, существо. Смеяться над моим домом значит смеяться надо мной! – Что я и собиралась сделать. Но я – не творение того, кого ты называешь Повелителем Нетопырей. Я – его женщина. Я знаю его тайное имя. Он показал мне мир внутри сферы. Я видела из Хай-Даджен все. Я знаю, что Шедоу-Гард не существует. – Никто, кроме меня никогда не видал его, – сказал он, – потому что он всегда скрыт тенью. Это – огромный замок с залами, освещенными факелами, с высокими потолками, с подземными лабиринтами и множеством башен. Там с одной стороны – немного света, а с другой – полная тьма. Он полон памятных вещиц с самых крупных краж, какие когда-либо совершались. Там много очень красивых безделушек и бесценных вещей. В его коридорах пляшут тени, а множество драгоценных камней сияет ярче, чем солнце над другой половиной планеты. Вот над чем ты смеешься – над Шедоу-Гард, по сравнению с которым замок твоего хозяина просто свинарник. Верно, иногда там бывает одиноко, но настоящая Ивен оживит его своим смехом, зажжет своим изяществом, так, что он сохранит свое великолепие много позже после того, как твой хозяин сойдет в вечную тьму – когда я отомщу. Она тихонько поаплодировала. – Нетрудно вспомнить, как однажды твои речи и твоя страстность убедили меня, Джек. Теперь-то я понимаю, что, говоря о Шедоу-Гард, ты говоришь слишком хорошо для того, чтобы описывать реальное место. Я ждала тебя долго, а потом узнала, что тебе отрубили голову в Иглесе. Я все-таки собиралась ждать твоего возвращения, но мой отец решил иначе. Сперва я думала, что им движет желание обладать Пламенем Ада. Но я ошибалась. Он сразу понял, что ты – лжец и бродяга. Я плакала, когда он обменял меня на Пламень Ада, но я полюбила того, кому меня отдали. Мой повелитель добр тогда, когда ты ни о чем не думаешь, он умен там, где ты просто жесток. Его замок существует на самом деле, он один из самых могущественных в стране. В нем все то, чего тебе не достает. Я люблю его. Джек смотрел ей в лицо, которое теперь было серьезно, а потом спросил: – Как он завладел Пламенем Ада? – Его человек завоевал для него в Иглесе этот камень. – Имя этого человека? – Квазер, – сказала она. – Чемпионом Адских Игр стал Квазер. – Для двойника это умеренно бесполезная информация, – заметил Джек, если это все правда. Хотя мой враг весьма тщателен. Очень жаль, но я не верю, что ты – настоящая. – Вот пример эгоизма, который не дает заметить очевидное. – Нет. Я знаю, что ты – не настоящая Ивен, а нечто, посланное мучить меня. Настоящая Ивен – моя Ивен – не стала бы судить меня за глаза. Она дождалась бы моего ответа, что бы про меня ни говорили. Тогда она отвела взгляд. – Еще одна умная фраза, – сказала она наконец. – Она ничего не значит. – Можешь идти, – сказал он. – И скажи своему хозяину, что у вас ничего не вышло. – Он не хозяин мне! Он – мой повелитель и возлюбленный. – …Или, если не хочешь уходить, можешь остаться. Мне все равно. Он встал, подошел к постели, растянулся на ней и закрыл глаза. Когда он снова открыл их, ее уже не было. Но он заметил то, что она хотела скрыть.

…Я ничего им не дам, решил он. Неважно, какие доказательства они представят. Я буду объяснять это трюками. Пока что я упрячу знание туда же, куда и чувства. Через некоторое время он уснул. Ему снилось красочное будущее таким, каким он себе его представлял. Потом он долго был один. Это его вполне устраивало. Он чувствовал, что загнал Повелителя Нетопырей в угол и дал отпор первому покушению на свой здравый рассудок. Иногда, меряя шагами полы, стены и потолки своей тюрьмы, он посмеивался. Он обдумывал свой план – его опасные стороны, – и прикидывал, сколько лет уйдет на его осуществление. Он ел. Он спал. Потом ему пришло в голову, что, если Повелитель Нетопырей может видеть его в любую минуту, возможно, он находится под наблюдением постоянно. Ему немедленно представилось, как слуги его врага передают этот странный камень из рук в руки. Мысль была стойкой. Независимо от того, чем Джек занимался, у него появилось назойливое ощущение, что за ним подглядывают. Он приобрел привычку подолгу сидеть, уставясь на предполагаемых соглядатаев за зеркалами. Он внезапно оборачивался и делал жесты в сторону своих невидимых спутников. Господи! Сработало! – решил он однажды, проснувшись и быстро оглядев комнату. Он и правда добирается до меня! Я везде подозреваю его присутствие, и это начинает выводить меня из равновесия. Но я буду действовать тайком. Если только он даст мне нужный выход, а все прочее останется по-прежнему, я, возможно, получу шанс. Впрочем, лучший способ отыскать выход – оставаться внешне спокойным. Я должен прекратить расхаживать и бормотать. Он лежал, раскрыв свое существо, и ощущал отрезвляющий холод высоты. После этого случая он замолчал и начал двигаться медленно. Подавить более мелкие реакции оказалось труднее, чем он думал. Но он подавлял их иногда для этого приходилось сесть, стиснуть руки и считать до нескольких тысяч. Зеркала говорили ему, что у него выросла борода приличных размеров. Его шутовской наряд обносился и стал грязным. Частенько он просыпался в холодном поту, не в состоянии вспомнить, что за кошмар мучил его. Хотя рассудок его порой помрачался, теперь он поддерживал в своей вечно сияющей зеркальной тюрьме видимость нормы. – В заклятии ли тут дело? – думал он. – Или это просто результат длительного однообразия? Наверное, дело в последнем. Я думаю, что почувствовал бы это заклятие, хотя в колдовстве он сильнее меня. Ну, теперь-то уж скоро. Скоро он ко мне придет. Он почувствует, что тратит слишком много времени на то, чтобы меня расстроить. Начнется обратный эффект. Забеспокоится он сам. Теперь скоро. Скоро он придет. Когда тот пришел, Джек сделал полезное наблюдение. Он проснулся и обнаружил, что ему доставили ванну – второй раз с тех пор, как он тут очутился (тысячу лет назад) и чистый костюм. Он отдраил себя и влез в бледно-зеленые одежды. На этот раз он оставил бубенцы на носках туфель, а колпак напялил под вызывающим углом. После этого он уселся, хлопнул в ладоши над головой и слабо улыбнулся. Нельзя было показывать, что он нервничает. Когда внезапно раздался знакомый звук и воздух замерцал, Джек, глядя в том направлении, чуть наклонил голову. – Привет, – сказал он. – Привет, – ответил тот. – Как дела? – Да вроде бы пришел в себя. И хотел бы вскоре тебя покинуть. – Когда дело касается здоровья, излишняя осторожность не вредит. По-моему, тебе все еще требуется отдых. Но это мы обсудим позже. – Очень жаль, что я не мог уделить тебе больше времени, – продолжал он. – Я был занят делами, которые требуют моего полного внимания. – Ничего страшного, – сказал Джек. – Вскоре все твои усилия будут сведены к нулю. Повелитель Нетопырей изучал его лицо, словно выискивал в нем признаки безумия. Потом он уселся и спросил: – Что ты имеешь в виду? Джек повернул левую руку ладонь кверху и сказал: – Если все когда-нибудь кончается, значит, любые усилия сведутся к нулю. – Почему это все должно кончиться? – Ты в последнее время не обращал внимания на температуру, любезный лорд? – Нет, – ответил тот, озадаченный. – Физически я довольно давно не покидал своего замка. – Тебе было бы полезно проделать это. Или лучше открой свое существо эманациям Щита. – Пожалуй… Когда я буду один… Но какая-то утечка существует все время. Те семеро, чье присутствие необходимо, чтобы ее прекратить, узнают об этом и примут меры. Нет причин для дурных предчувствий или беспокойства. – Нет, есть. Если кто-то из этой семерки не в состоянии отозваться. Его собеседник широко раскрыл глаза. – Я тебе не верю, – сказал он. Джек пожал плечами. – Когда ты предложил мне свое… гм… гостеприимство, я искал тихое местечко, откуда мог бы высадиться. Конечно, проверить это очень легко. – Почему же ты раньше молчал? – Почему? – переспросил Джек. – Если я должен был сойти с ума, то какое мне дело, продолжит ли свое существование остальной мир или тоже погибнет. – Весьма эгоистическая позиция, – сказал Повелитель Нетопырей. – Такова МОЯ позиция, – сказал Джек и звякнул бубенчиками. – Полагаю, надо проверить твою историю, – его собеседник со вздохом поднялся. – Я подожду здесь, – сказал Джек. Повелитель Нетопырей отвел его в зал с высоким потолком, находившийся за железной дверью, и там перерезал его путы. Джек осмотрелся. На мозаичном полу он заметил знакомые символы, по углам – кучи тряпья темные занавеси на стенах. В центре зала находился маленький алтарь, а рядом – столик с инструментами. Пахло ладаном. Джек шагнул вперед. – Твое имя странным образом попало в Расчетную Книгу, – сказал Повелитель Нетопырей. – А другое имя было вычеркнуто. – Возможно, ангелы-хранители передумали. – Насколько мне известно, раньше такого не бывало. Но если ты – один из семи избранных, пусть будет так. Послушай, что я скажу, прежде чем отправишься нести свою службу у Щита. Он хлопнул в ладоши, и занавес зашевелился. Вошла Ивен. Она подошла к своему господину и стала рядом с ним. – Хотя для этого понадобится твоя Сила, – сказал он Джеку, – не думай, что она столкнется с моей здесь, в Хай-Даджен. Скоро мы зажжем огни, и появятся тени. Даже если я недооценил тебя, знай, что у моей леди были годы, чтобы чтоб изучить Искусство, и что она оказалась исключительно одаренной. Попробуй только устроить что-нибудь помимо того, зачем я тебя сюда привел, и мы с ней объединим свое умение. Неважно, в чем ты уверился, она – не двойник. – Знаю, – сказал Джек. – Двойники не плачут. – Когда это ты видел, чтобы Ивен плакала? – Спросишь ее когда-нибудь. Когда он посмотрел на алтарь и пошел вперед, она опустила глаза. – Я лучше начну. Будьте любезны, станьте в малый круг, – сказал он. Он по очереди раздувал угли в десяти чашах, которые стояли в три ряда – три чаши, четыре и три. Джек добавил ароматические порошки, и они вспыхнули, пуская разноцветный дым. Потом он прошел в дальний конец алтаря и начертил на полу лезвием железного ножа узор. Он заговорил, и тень его разделилась на несколько теней, потом снова собралась в одно целое, заколебалась, застыла, потемнела и, словно бесконечная дорога на восток, простерлась через зал. Несмотря на мигающий свет, она после этого уже не двигалась и потемнела настолько, что, казалось, обрела глубину. Джек услыхал, как Повелитель Нетопырей шепнул Ивен: – Мне это не нравится! – и быстро посмотрел в их сторону. Стоя в кругу, в мигающем свете и клубящемся дыму, он, казалось, становился все темнее и двигался все увереннее. Когда он взял с алтаря маленький колокольчик и позвонил в него, Повелитель Нетопырей крикнул: «Перестань!» – но не нарушил малый круг, потому что возникло ощущение присутствия в зале кого-то еще – напрягшегося, приглядывающегося. – Ты прав в одном, – сказал Джек. – Что касается Искусства, ты – мой хозяин. Я не собираюсь скрестить с тобой мечи, тем более там, где ты властелин. Скорее, я просто хочу на некоторое время занять тебя и обеспечить свою безопасность. Вам, даже обоим вместе, потребуется несколько минут, чтобы сломить Силу, которую я здесь накопил… Ах, тогда вам будет о чем подумать помимо этого. А, вот! Он схватил за ножку ближайшую чашу и швырнул ее через весь зал. Угли рассыпались по тряпью. Оно загорелось, и языки пламени лизнули край занавесей. Джек продолжал: – Меня не призывали нести службу у Щита. Когда обломки стола обугливались в пламени свечи, горевшей у нас за обедом, я изменил запись в Расчетной Книге. Запись, которую ты обнаружил – моих рук дело. – Ты посмел нарушить Великий Договор и играть судьбами мира? – Да, – сказал Джек. – Какой прок от мира сумасшедшему? Ты же хотел свести меня с ума. А на договор мне наплевать. – Значит, отныне ты навсегда становишься вне закона, Джек. Не считай больше своим другом никого из людей тьмы. – Я никогда и не считал. – Договор и его исполнитель, Книга, – единственное, к чему мы все относились с почтением… Всегда относились с почтением. Несмотря на все прочие различия, Джек. Теперь ты в итоге движешься к своему уничтожению. – Ты здесь и так чуть меня не уничтожил. А таким образом я могу с тобой распрощаться. – Я уничтожу то представление о тебе, которое ты создал, и потушу пламя, которое ты зажег. Потом я восстановлю против тебя полмира. У тебя больше не будет ни минуты покоя. Ты кончишь свою жизнь несчастным. – Ты однажды убил меня. Ты отнял мою женщину и сбил ее с пути. Ты сделал меня своим пленником, носил меня на шее, напускал на меня Боршина. Знай, когда мы снова встретимся, не меня будут пытать и сводить с ума. У меня длинный список… и ты возглавляешь его. – Мы встретимся снова, Джекки-тень, может, даже через несколько минут. Тогда ты сможешь позабыть о своем списке. – О, ты сказал «список». Это напомнило мне кое о чем. Тебе не интересно узнать, чье имя я вычеркнул, когда вносил в Книгу свое? – Что же это было за имя? – Как ни странно – твое. Право, тебе нужно почаще выбираться из дома. Если бы ты не сидел тут постоянно, то ощутил бы холод, обратил бы внимание на Щит и прочел бы запись в Книге. Потом ты отправился бы нести службу у Щита, а я не стал бы твоим пленником, и всех этих неприятностей можно было бы избежать. Отсюда мораль: побольше упражнений на свежем воздухе. Так-то. – Тогда ты стал бы пленником барона или опять вернулся бы в Глив. – Спорный вопрос, – сказал Джек, бросив взгляд через плечо. – Теперь занавес занялся, как надо, и можно отправляться. Через… скажем, три сезона, может меньше, как знать?.. когда бы ни закончилась твоя служба у Щита, ты, конечно же, отыщешь меня. Если сразу не получится, не теряйся. Добивайся своего. Когда я буду готов, мы встретимся. Я отберу у тебя Ивен. Я отберу у тебя Хай-Даджен. Я уничтожу твоих нетопырей. Я буду смотреть, как ты идешь от жизни к смерти и обратно – не один раз. Ну, а пока прощай. Он повернулся и пристально осмотрел свою тень. – Я не буду твоей, Джек, – услышал он голос Ивен. – Все, что я говорила, правда. Я скорее убью себя, чем стану твоей. Он глубоко вдохнул ароматный воздух, потом сказал: – Посмотрим. И шагнул вперед, в тень.

6

С сумкой за плечами он шел на восток, а небо тем временем просветлело. Воздух был прохладным, меж серых трав вились струйки тумана. Туманом были полны долины и глубокие ущелья. Сквозь прозрачную пелену облаков пробивался свет звезд. Налетавшие с ближайшего озера ветерки влажно бились о каменистую землю. Джек на минуту остановился и перебросил ношу на правое плечо. он обернулся и посмотрел на страну тьмы, которую покидал. Шел он быстро и ушел далеко. Но нужно было уйти еще дальше. С каждым шагом, который Джек делал к свету, силы врагов, способные сокрушить его, ослабевали. Вскоре он станет для них недосягаем. Но враги и дальше будут искать его, они не забудут. Значит, удрав, он поступил правильно. Он будет тосковать по царству тьмы с его жестокостью и ведьмовством, восторгами и чудесами. Оно было его жизнью: в нем было и то, что он ненавидел, и то, что любил. Джек знал, что ему придется вернуться и принести с собой то, что удовлетворит оба эти чувства. Повернувшись, он продолжил свой путь. Тени перенесли его в тайник неподалеку от Сумеречных Земель, где он хранил накопленные за многие годы магические рукописи. Он бережно завернул их и понес с собой на восток. Как только он попадет в Сумеречные Земли, то окажется в безопасности, а когда минует их, то будет вне всякой опасности. Карабкаясь, он продирался по Рениссалским горам. Там, где горная цепь ближе всего подходила к Сумеречным Землям, Джек увидел самую высокую гору – Паникус. Поднявшись выше тумана, Джек увидел вдали неясный силуэт Утренней Звезды на фоне Эвердон – Вечного Рассвета. Там, на своем утесе, Утренняя Звезда лежал неподвижно, с поднятой головой, лицом к востоку. Непосвященному он показался бы скульптурой, созданной ветром на вершине Паникуса. В самом деле, больше, чем наполовину он был камнем, его кошачий торс был со скалой одним целым. Сложенные крылья были прижаты к спине, Джек знал, хотя подходил к нему сзади, что руки Утренней Звезды все еще скрещены на груди, левая поверх правой, что втер не спутал его похожие на проволоку волосы и бороду, и что лишенные век глаза все еще уставлены на восточный горизонт. Тропинки не было. Последние несколько сот футов подъема Джеку пришлось преодолевать почти отвесный каменный склон. Тени здесь были густыми, и Джек как всегда шагал вверх, будто шел по равнине. Не успел он достичь вершины, как вокруг завизжали ветры, но и они не заглушили голос Утренней Звезды, который шел словно из недр горы. – Доброе утро, Джек. Тот стоял слева от него и смотрел наверх, где черную, как покинутая им ночь, голову Утренней Звезды закрыло облачко. – Утро? – сказал Джек. – Почти. Всегда почти утро. – Где? – Везде? – Я принес тебе выпить. – Я пью дождевую воду из туч. – Я принес вино, сделанное из винограда. Огромная, испещренная шрамами от ударов молний, фигура тут же повернулась к нему, рога склонились вперед. Джек отвел взгляд от немигающих глаз, цвет которых никак не мог запомнить. В глазах, никогда не видавших того, на что должны были бы смотреть, есть что-то жуткое. Он опустил левую руку и перед Джеком оказалась покрытая шрамами ладонь. Джек поставил на нее мех с вином. Утренняя Звезда поднял его, выпил и уронил к ногам Джека. Он утер рот тылом ладони, легонько срыгнул и снова уставился на восток. – Что тебе нужно, Джек-из-Тени? – спросил он. – От тебя? Ничего. – Тогда почему же ты всякий раз, как идешь этой дорогой, приносишь мне вино? – По-моему, ты его любишь. – Да. – Ты, наверное, мой единственный друг, – сказал Джек. – У тебя нет ничего, что мне хотелось бы украсть. У меня нет ничего, что тебе было бы действительно нужно. – Может, тебе жаль меня? Я ведь привязан к этому месту? – Что такое жалость? – спросил Джек. – То, что удерживает меня здесь в ожидании зари. – Ну так во мне ее нет, – сказал Джек, – потому что у меня есть нужда не сидеть на одном месте. – Знаю. Полмира узнало, что ты нарушил договор. – А знают они, почему? – Нет. – А ты? – Конечно. – Откуда? По форме облака я узнал, что далеко отсюда, в одном городе три сезона спустя кто-то поссорится с женой и убийцу повесят раньше, чем я закончу говорить. Падает камень, и по его падению я узнаю, сколько девиц лишилось чести, и как движутся айсберги на другом краю света… По тому, каков ветер, я определяю, куда в следующий раз ударит молния. Я так долго смотрел, и настолько сам часть всего этого, что от меня ничего нельзя скрыть. – Ты знаешь, куда я иду? – Да. – А что я там буду делать? – И это тоже. – Тогда, если знаешь, скажи – сбудется ли мое желание? – Твой план удастся, но к тому времени может получиться так, что ты уже захочешь совсем другого. – Я не понимаю тебя, Утренняя Звезда. – Я знаю и это. Но так со всеми оракулами, Джек. Когда происходит то, что было предсказано, то, кто спрашивал, уже не тот же самый человек, каким был, когда задавал вопрос. Невозможно заставить человека понять, каким он станет с течением времени, а тот, для кого пророчество действительно верно, всего лишь его будущее «я». – Очень мило, – сказал Джек. – Но я-то – не смертный. Я – человек тьмы. – Вы все смертны, неважно, какую часть мира зовете своей родиной. – Я не меняюсь. У меня нет души. – Меняешься, – сказал Утренняя Звезда. – Все, что живет, меняется или умирает. Ваш народ холоден, но ваш мир – теплый и имеющий и обаяние, и очарование, и чудеса. Вы не можете понять тех, кто обитает на освещенной стороне планеты – но их наука так же холодна, как ваши сердца. Они бы приняли ваш мир, если бы так его не боялись, а вам пришлись бы по вкусу их чувства, если бы не та же причина. Тем не менее, в каждом из вас заложены способности. Только страх мешает открыть дорогу пониманию – ведь вы зеркальное отражение друг друга. Поэтому не говори мне о душе, человек. Ты никогда ее не видал. – Ты прав. Я не понимаю. Джек уселся на камень, и стал смотреть на восток вместе с Утренней Звездой. Через некоторое время он сказал: – Ты говоришь, что ждешь здесь рассвета, чтобы увидеть, как над горизонтом встает солнце. – Да. – Мне кажется, тебе придется ждать вечно. – Возможно. – Ты не знаешь? Я думал, ты знаешь все. – Многое – но не все. Это не одно и то же. – Тогда скажи мне вот что. Я слышал, что смертные считают сердце земли расплавленным демоном; говорят, когда спускаешься к нему, жар усиливается. Если земная кора лопнет, вырвутся языки пламени, а расплавленные минералы образуют вулканы. А я знаю, что вулканы – дело рук духов огня, которые, если их побеспокоить, плавят вокруг себя почву и выбрасывают ее наверх. Живут они в маленьких норках. Мимо них можно спуститься довольно далеко, и жара усиливаться не будет. Если зайти достаточно далеко, попадешь в самое сердце земли – оно вовсе не расплавленное. Там находится Машина с огромными пружинами, как в часах, с механизмами, рычагами, противовесами. Я знаю, что это правда, поскольку бывал в тех краях и был неподалеку от Машины. Но смертные все равно находят способ доказать, что верна их точка зрения. Один человек почти убедил меня, хотя я-то знал лучше. Как такое может быть? – Вы оба были правы, – сказал Утренняя Звезда. – И говорили об одном, хотя ни один из вас не видит того, что есть на самом деле. Все вы расцвечиваете реальность в соответствии со своими средствами наблюдения за ней. А если пронаблюдать за ней невозможно, вы ее боитесь. Для тебя это Машина. Для них – демон. – Я знаю, что звезды – прибежище духов и богов… Иногда дружественных, иногда нет, а чаще – равнодушных. Все они рядом, их легко отыскать. Если правильно воззвать к ним, они откликнутся. А те, кто живет на дневной стороне планеты, твердят, что звезды очень очень далеко, и ничего разумного там нет. Опять… – Опять это не что иное, как два способа видеть реальность. И оба верные. – Если существует два способа, может ли не быть третьего? Или четвертого? Или, получается, что их столько же, сколько людей? – Да, – сказал Утренняя Звезда. – Тогда какой же из них правильный? – Все. – Но можно ли, несмотря на это, видеть все так, как оно есть на самом деле? – Утренняя Звезда не ответил. – А ты, – сказал Джек. – А ТЫ видел реальность? – Я вижу облака и падающие камни. Я чувствую ветер. – Но по ним ты каким-то образом узнаешь все остальное? – Я… Однажды… Я жду восхода солнца. Вот и все. – Ты знаешь, куда я иду и что собираюсь делать, – сказал Джек немного спустя. – Ты знаешь, что произойдет, и каким я стану много позже. Ты способен видеть все это отсюда, со своей горы. Может быть, ты даже знаешь, когда я, наконец, умру в последний раз, и как это случится. Из-за тебя моя жизнь начинает казаться бесполезной, а рассудок – чем-то, просто существует и не в состоянии влиять на события. – Нет, – сказал Утренняя Звезда. – Я чувствую, ты сказал это просто, чтобы я не был несчастен. – Нет. Я сказал это потому, что на твою жизнь падают тени, сквозь которые я не могу пробиться. – Почему не можешь? – Может быть, наши жизни каким-то образом переплетаются. От меня всегда скрыто то, что влияет на мое существование. – В любом случае, это кое-что, – сказал Джек. – …Или это, может быть, потому, что, когда ты получишь то, что ищешь, то станешь непредсказуемым. Джек рассмеялся. – Это будет приятно, – сказал он. – Возможно, не так приятно, как ты думаешь. Джек пожал плечами. – Как бы то ни было, выбора у меня нет – я могу только ждать. А там посмотрим. Далеко внизу, слева от него, слишком далеко для того, чтобы услышать мерный рев, водяной вал промчался сотни футов и исчез за остроконечной скалой. Еще ниже, на равнине, через сумрачный лес текла широкая река. Еще дальше на берегу Джек увидал дымы деревни. На мгновение, непонятно почему, ему захотелось пройтись по ней, заглядывая во дворы и окна. – Почему же, – спросил он, Упавшая Звезда, который дал нам знание Искусства, не дал его и смертным тоже? – Может быть, – сказал Утренняя Звезда, – те смертные, что наиболее склонны к теологии, спрашивают, отчего он не дал людям тьмы знание науки. Какая разница? Я слышал, что ни то, ни другое не было даром Упавшей Звезды, что это – изобретение человека, и что его дар, скорее, заключался в разуме, сознании, которое само создает свои собственные системы. Потом, пыхтя, сопя и сильно пульсируя темно-зелеными сосудами, на их каменный уступ опустился дракон. Они не услышали его приближения из-за ветра. Он лежал, часто выдыхая короткие языки пламени. Через некоторое время глаза, похожие на красные яблоки, повернулись вверх. – Здравствуй, Утренняя Звезда, – сказал он шелковым голосом. Надеюсь, тебе не помешает, если я тут минутку отдохну. Ш-ш-ш! – он выдохнул длинный язык пламени, осветив весь уступ. – Отдыхай, ладно, – сказал Утренняя Звезда. Дракон заметил Джека, сосредоточил на нем взгляд и не отводил глаз. – Я стал слишком стар, чтобы перелетать через эти горы, – сказал он. Но ближайшее стадо овец пасется возле деревни на той стороне. Джек поставил ногу в тень, которую отбрасывал Утренняя Звезда, и спросил: – Так почему ты не переберешься на ту сторону? – Мне причиняет беспокойство свет, – ответил дракон. Мне нужно отлеживаться в темноте. И спросил Утреннюю Звезду: – Это твой? – Что – мой? – Человек. – Нет. Он сам по себе. – Тогда я могу сэкономить силы на путешествии и заодно очистить твой уступ. Он больше овцы, хотя, несомненно, не такой вкусный. Когда дракон выдохнул в его сторону огненный фонтан, Джек полностью переместился в тень. Он вдохнул, и пламя исчезло. Джек выпустил его назад в дракона. Тот удивленно фыркнул, прижимая крылья к увлажнившимся глазам. Тогда тень подползла к нему и упала ему на морду. Это пресекло вторую попытку испепелить Джека. – Ты! – сказал дракон, глядя на укутанную в тени фигуру. – Я думал, ты житель Сумеречных Земель, пришедший надоедать бедняге Утренней Звезде. Но теперь я узнал тебя. Ты – тот неизвестный, который ограбил мою тайную сокровищницу. Что ты сделал с моей диадемой из бледного золота с бирюзой, и моими четырнадцатью серебряными браслетами великолепной работы с мешком лучших драгоценных камней, числом двадцать семь? – Теперь это – часть МОИХ сокровищ, – сказал Джек, – а сейчас тебе лучше отправиться в дорогу. Хоть ты и больше куска баранины и, несомненно, не такой вкусный, я могу тобой разговеться. Он опять выдохнул пламя и дракон подался назад. – Прекрати! – сказал дракон. – Дай мне отдохнуть здесь еще немного, и я отправлюсь. – Сейчас же! – сказал Джек. – Ты жесток, человек-тень. – Дракон вздохнул. – Ну, ладно. Он поднялся, балансируя длинным хвостом, и пыхтя, вразвалку направился к краю. Оглянувшись, он сказал: – Ты полон ненависти! – и, перевалившись через край, исчез из вида. Джек подошел к краю и смотрел, как тот падает. Когда казалось, что сейчас он разобьется насмерть о склон горы, дракон расправил крылья и, подхваченный воздушным потоком, набрал высоту и скользнул по направлению к деревеньке на берегу реки в лесу. Удивительно, зачем нужен разум, – сказал Джек, – если он не меняет природы зверя. – Этот дракон когда-то был человеком, – сказал Утренняя Звезда. – Его алчность сделала его таким, каков он сейчас. – Это мне знакомо, – сказал Джек, – поскольку, коротко говоря, однажды мне пришлось быть крысой. – Тем не менее, ты одолел свою страсть и вернулся к людям, – как, возможно, в один прекрасный день вернется и он. С помощью своего разума ты преодолел кое-что из того, что заставляет тебя быть предсказуемым. Разум обычно меняет своего обладателя. Почему ты не убил дракона? – Ни к чему было, – начал Джек. Потом он рассмеялся: – Его труп провонял бы тебе все скалы. – Может, ты решил, что нет необходимости убивать того, кого не собираешься съесть, или того, кто на самом деле тебе не угрожает? – Нет, сказал Джек, – поскольку теперь я несу ответственность за смерть овцы и за то, что в будущем кто-то из жителей деревни останется без пищи. Чтобы распознать возникший звук, Джеку понадобилось несколько секунд. Раздался звенящий, клацающий шум. Утренняя Звезда сжал зубы. Налетел холодный ветер. Свет на востоке потускнел. – …Может быть, ты был прав, – услышал он тихий голос Утренней Звезды, словно тот обращался не к нему, – насчет разума. И он слегка наклонил большую темную голову. Джек, чувствуя неловкость, не смотрел на него. Он следил взглядом за немигающей белой звездой, которая всегда его тревожила. Она пересекала небо на востоке справа налево. – Тот, кто управляет этой звездой, – сказал он, – противится любому общению. Она движется не так, как другие, быстрее. Она не мерцает. Почему? – Это – не настоящая звезда, это искусственный объект, помещенный на орбиту Твилайта учеными с дневной стороны. – Для чего? – Чтобы наблюдать за границами. – Зачем? – Ты ее боишься? – У нас нет никаких таких штук на их стороне. – Я знаю. – Но разве ты сам не наблюдаешь за границей – по-своему? – спросил Джек. – Конечно. – Зачем? – Чтобы знать обо всем, что пересекает ее. – И только? – фыркнул Джек. – Если эта штука и вправду летает над Твилайтом, то она будет подчиняться волшебству так же, как своим законам. Достаточно сильное заклятие ее достанет! Когда-нибудь я сшибу ее оттуда. – Зачем? – спросил Утренняя Звезда. – Чтобы показать, что мое волшебство сильнее их науки… Станет сильнее в один прекрасный день. – Поиски превосходства не пойдут на пользу ни одной из сторон. – Пойдут – если оказаться на стороне, у которой пальма первенства. – И все-таки, чтобы рискнуть, ты воспользуешься их методами. – Я буду пользоваться всем, что понадобится для достижения моей цели. – Интересно, каков будет результат. Джек отошел к восточному склону вершины, перепрыгнул через край, отыскал ногой выступ и посмотрел наверх. – Ладно. Ждать с тобой восхода солнца я не могу. Мне надо идти… и стащить вниз эту штуковину. Пока, Утренняя Звезда. – Доброе утро, Джек. С мешком на плече, словно разносчик, Джек пошел навстречу свету. Он прошел через разрушенный город Дедфут и даже не поглядел на опутанные паутиной изваяния бесполезных богов – его самую главную достопримечательность. С их алтарей красть было нечего. Плотно обернув голову шарфом, он торопливо прошел по знаменитой Улице Поющих Статуй, каждая из которых, будучи по натуре индивидуалисткой, заслышав шаги, начинала свою собственную песню. Перестав, наконец, бежать 9а было это много позже), Джек вышел из города запыхавшись, отчасти оглохнув и с больной головой. Опустив кулак, он растерял слова и замер на середине проклятия. Он не мог придумать, какую кару призвать на эти заброшенные руины, чтобы она была для них внове. «Когда я стану править, все будет иначе», – решил он. – «Города не будут строиться так хаотично, чтобы потом превращаться в такое». Править? Мысль была непрошенной. А почему бы и нет? – спросил он себя. – Если я обрету силу, которую ищу, почему бы не использовать ее для достижения всего, чего я ни пожелаю. Потом, когда я отомщу, мне придется иметь дело со всеми, кто сейчас против меня. Почему бы не выступить в роли завоевателя? Я – единственный, чьи силы не сосредоточены в определенном месте. Если только я заполучу Утерянный Ключ – Кольвинию – то сумею выгнать всех прочих с их земель. Наверное, я все время думал об этом. Я награжу Розали за то, что она подсказала мне путь… А к своему списку я кое-кого добавлю. Отомстив Повелителю Нетопырей, Бенони, Смейджу, Квазеру и Блайту, я доберусь до барона, а также прослежу за тем, чтобы у Неумирающего Полковника появились причины сменить имя. Джека забавляло, что, помимо прочего, в его мешке лежат те самые рукописи, что вызвали гнев Повелителя Нетопырей. Какое-то время он действительно прикидывал, не предложить ли их в обмен на свою свободу. Единственная причина, по которой он этого не сделал, заключалась в сознании того, что либо Повелитель Нетопырей примет их, но его не выпустит, либо – что было бы еще хуже – станет торговаться. Необходимость вернуть украденное стала бы для него самой большой потерей лица, чем когда-либо. А избежать этого можно было только сделав то, чем он теперь и занимался: получив силу, которая даст ему удовлетворение. Конечно, без рукописей это было бы куда труднее, и… У него закружилась голова. Он решил, что бы прав, поговорив с Утренней Звездой. Головная боль была результатом того, что в его сознании возник диссонанс, подобный шуму от двух сотен статуй Дедфута. Вдали справа от него снова появился спутник жителей дневной стороны планеты. По мере того, как Джек шел вперед, становилось светлее. В далеких полях курились дымки. Он заметил впереди первые ростки зелени. Облака на востоке засветились ярче. Впервые за много лет его слуха достигла песня птицы, а когда он отыскал на ветках певца, то увидел яркое оперение. Добрый знак, решил он, когда тебя встречают песней. Он затоптал костер, забросал его вместе с косточками и перьями, и двинулся навстречу дню.