Текст книги "Миры Роджера Желязны. Том 2"

Автор книги: Роджер Джозеф Желязны

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 26 страниц)

– Ерунда…

Корни тоже сделала глоток и поставила флягу между ними. Таннер прикурил две сигареты и протянул одну девушке.

– Я бы хотела ехать с тобой до самого конца. Мои все полегли, и мне больше не с кем гонять. А ты там станешь большим человеком. Может, оставишь меня при себе хоть на время?

– Посмотрим… А какая ты?

– Что надо! Могу даже растереть плечи, если они у тебя ноют.

– Еще как ноют.

– Так я и думала. Нагнись.

Он наклонился к ней, и она начала тереть его плечи. Руки у нее были твердые и сильные.

– У тебя здорово получается.

– Спасибо.

Таннер выпрямился, прогнулся назад. Затем подхватил фляжку и снова приложился. Корни чуть пригубила.

Вокруг них бесновались адские фурии, но мост стойко держал оборону. Таннер погасил свет.

– Давай! – сказал он и притянул девушку к себе.

Она не сопротивлялась, и он нащупал пряжку ремня. Потом наступила очередь пуговиц. Через некоторое время Таннер разложил сиденье.

– Ты не прогонишь меня? – спросила она.

– Нет.

– Я помогу тебе. Я сделаю все, что ты скажешь, чтобы добраться до Бостона.

– Отлично.

– В конце концов нам без Бостона жизни нет.

– Еще бы.

Потом слова стали не нужны.

Таннер разлепил глаза. Наступило утро, буря утихла. Корнелия не проснулась, даже когда он слазил в задний отсек, завел двигатель и повел машину по густо поросшему травой склону холма.

Небо опять просветлело. Дорога была усеяна хламом. Таннер вел машину на бледное солнце. Наконец Корнелия зашевелилась.

– О-о-ох, – протянула она.

– Вот-вот, – согласился Таннер.

Неожиданно дневной свет померк, и вверху образовалась гигантская черная полоса, прорезавшая небо прямой автострадой.

Они медленно ехали по лесистой долине. Накрапывал дождь. Девушка вернулась из заднего отсека и занималась завтраком, когда Таннер разглядел сзади точку, почти слившуюся с горизонтом. Он дал полное увеличение и попытался уйти от того, что увидел. Корнелия подняла взгляд.

Мотоциклы, мотоциклы, мотоциклы.

– Твои люди?

– Нет. Моих больше не осталось.

– Паршиво, – пробормотал Таннер и вжал акселератор в пол. Он надеялся только на бурю.

Машина с визгом вошла в поворот и начала подниматься на очередной холм. Мотоциклы приближались. Таннер убрал увеличение, но экраны все равно не смогли скрыть числа преследователей.

– Наверное, «Короли», – сказала Корни. – Только у них столько народу.

– Паршиво.

– Для них или для нас?

– Для них и для нас. Она улыбнулась.

– Я бы хотела посмотреть, как ты орудуешь этой штукой.

– Похоже, тебе представится такая возможность. Они гонят, как бешеные.

Дождь утих, но туман густел. Таннер видел фары в четверти мили сзади и насчитал от сотни до полутораста мотоциклов.

– Далеко до Бостона?

– Миль девяносто.

– Плохо, что они преследуют нас, а не мчатся навстречу, – проговорил Таннер и навел на задний экран перекрестие прицела.

– Это что? – поинтересовалась Корнелия.

– Крест. Я собираюсь их распять.

Она улыбнулась и порывисто сжала его руку.

– Можно мне помочь? Ненавижу этих ублюдков!

– Чуть погодя, – отозвался Таннер. – Чуть погодя, уверен.

Он потянулся назад, достал шесть ручных гранат, повесил их на свой широкий черный пояс и засунул туда же револьвер. Девушке он протянул винтовку.

– Умеешь обращаться?

– Да, – немедленно ответила Корни.

– Хорошо.

Таннер не отрывал взгляда от пляшущих на экране огней.

– Какого черта тянет эта буря?! – пробормотал он, когда огни сместились ближе и в тумане стали вырисовываться очертания мотоциклистов.

Когда они приблизились на сотню ярдов, Таннер швырнул первую гранату. Она взмыла в сером воздухе и через пять секунд взорвалась с грохотом и вспышкой. Таннер начал бить из пулеметов, водя прицелом из стороны в сторону. Затем он пустил еще одну гранату.

– Ты их остановил?

– На время. Огни еще видны, но уже подальше.

Через несколько минут они достигли вершины холма. Туман там разошелся, и сверху проглядывало темное небо. Потом они вновь устремились вниз, и справа поднялась стена из камня, глины и грязи. Спускаясь, Таннер внимательно разглядывал ее.

Когда дорога выровнялась и машина съехала на самую низкую точку, он включил фары на полную яркость и стал выискивать участок, где бы стена отстояла подальше от дороги.

Сзади выплеснулось море надвигающихся огней.

Таннер нашел достаточно широкое место, резко развернулся, так что его занесло, и встал лицом к преследователям. Теперь стена была слева.

Он взвел ракеты, пустил одну, поднял на пять градусов, пустил две, поднял еще на пять градусов и пустил три. Потом сбросил на пятнадцать градусов вниз и дал еще одну.

Туман вспыхнул, раздался грохот катящихся камней. Земля дрожала – начался обвал. Таннер вывернул руль вправо, отводя машину назад, и пустил две ракеты прямо перед собой. Теперь с туманом смешалась пыль; почва продолжала трястись.

Он развернулся и вновь поехал вперед.

– Надеюсь, это их остановит…

Таннер зажег две сигареты и протянул одну Корнелии.

Через пять минут машина поднялась на пригорок. Налетевший ветер разогнал туман, и тогда сзади опять появились огни.

Полезла вверх радиоактивность. Таннер внимательно осмотрелся и заметил вдали кратер.

– Вот он, – раздался голос девушки. – Здесь с дороги надо сходить. Держись правее.

– Понял.

Сзади послышались выстрелы – первые за весь день. Таннер навел прицел, но стрелять не стал. Расстояние было слишком велико.

– Ты проредил их наполовину, – сказала Корнелия. – Даже больше. И все же это крепкие ребята.

– Вижу…

Машина вспарывала туман. Таннер пересчитал оставшиеся гранаты. Гранаты кончались…

Он свернул вправо, когда автомобиль запрыгал на выбоинах в бетоне. Радиоактивность повышалась. Кратер был примерно в тысяче ярдов левее. Дождь все усиливался.

Сзади из мглы выплыли огни. Таннер прицелился в самый яркий и выстрелил. Огонь потух. Навел еще на один и снова выстрелил. И тот потух.

– Еще парочка, – заметил Таннер. Однако теперь сзади послышались выстрелы.

Он взялся за правосторонние пулеметы, и на экране появилось перекрестие прицела. Когда там выросли три мотоциклиста, пытающихся обойти его с фланга, он открыл огонь и уложил их. Сзади опять поднялась стрельба, но он не отвечал, переключив все внимание на дорогу.

– Я насчитала двадцать семь огней, – сообщила Корни.

Таннер на бешеной скорости вел машину и сосредоточенно курил. Через пять минут его обошли с флангов. Он не стрелял, экономя патроны и подпуская их ближе. И лишь когда они почти совсем сомкнулись, навел пулеметы и обстрелял каждый огонь в пределах досягаемости, одновременно вжимая акселератор.

– Уложил шестерых, – сказала Корнелия, но Таннер слушал доносящуюся стрельбу.

Он швырнул назад гранату, а когда попытался бросить вторую, замок только щелкнул.

Теперь он стрелял лишь по отдельным целям и только когда был совершенно уверен в попадании. Вскоре впереди показалась дорога.

– Держись параллельно, – посоветовала Корнелия. – Тут укатано. По дороге нельзя ехать еще с милю.

Пули рикошетировали от бронированного корпуса машины. Таннер не ответил. Он несся вдоль зарослей кустарника и деревьев, полускрытых цепким туманом, а дождь все усиливался. Когда они выскочили на шоссе, он бросил взгляд на огни и спросил:

– Сколько теперь?

– Около двадцати. Как у нас дела?

– Меня беспокоят шины. Если попадет пуля, они не выдержат. И еще шальной выстрел может разбить «глаз». А кроме этого, нам бояться нечего. Даже если они остановят машину, нас еще надо извлечь.

Мотоциклисты приблизились. Были видны оранжевые вспышки, и доносились звуки выстрелов.

– Держись! – процедил Таннер и ударил по тормозам. Автомобиль завертелся и пошел юзом по мокрому асфальту.

Огни внезапно оказались совсем рядом, и Таннер пустил назад струю пламени. Мотоциклисты шарахнулись в стороны, и он врубил боковые огнеметы. Потом он снял ногу с тормоза и вдавил акселератор, даже не задержавшись, чтобы оценить свою работу. Машина рванулась вперед, и Таннер услышал смех Корнелии.

– О Боже, как ты их кладешь! Ты кладешь всю их проклятую банду!

– Невелика радость, – процедил он. – Огни есть?

– Нет.

Затем через несколько секунд:

– Три. Потом:

– Семь. И наконец:

– Тринадцать. Таннер сжал зубы.

– Проклятье. Кончается…

– Что кончается?

– Все: удача, топливо, патроны… Пожалуй, тебе лучше было остаться там, где я тебя подобрал.

– Нет, – отрезала Корни. – Я с тобой. До конца.

– Значит, ты чокнутая, – сказал Таннер. – Я еще цел. Когда меня ранят, будет совсем другая музыка.

– Ну что ж, – произнесла она. – Увидишь, как я запою.

Он положил руку ей на бедро.

– Хорошо, Корни. Держись, мы еще повоюем.

Таннер потянулся за сигаретой, обнаружил, что пачка пуста, и выругался. Она открыла новую пачку и прикурила ему сигарету.

Туман стал рассеиваться. К тому времени, как он докурил, видимость намного улучшилась. Ясно различались прижавшиеся к мотоциклам фигурки. Они ехали следом, но догнать не пытались.

– Если они просто хотят составить нам компанию, я не возражаю, – заметил Таннер.

Потом раздались выстрелы, и послышался свист вырывающегося из шины воздуха. Он сбавил скорость и открыл огонь. Несколько мотоциклов упало.

Сзади опять стали стрелять. Полетела вторая шина. Таннер притормозил, развернулся, так что машину занесло, и, встав лицом к противнику, выпустил одну за другой все оставшиеся ракеты. Потом он стал поливать их из лобовых пулеметов, пока мотоциклисты не рассыпались по сторонам. Тогда он открыл огонь слева. Затем справа.

Патроны в правосторонних пулеметах кончились, и он вновь стал бить слева. Потом бросил гранату.

Теперь стреляли только из пяти мест: трое слева и двое справа – откуда-то из-за деревьев, растущих вдоль дороги. Вокруг валялись тела и разбитые мотоциклы. Некоторые еще дымились. Асфальт был разворочен и исковеркан. Таннер развернул машину и медленно поехал на шести колесах.

– Мы безоружны, Корни.

– Что ж, им пришлось еще хуже.

– Да… На заднем экране показались пять выехавших на дорогу мотоциклистов. Они держались на порядочном расстоянии, но не отставали. Таннер попробовал войти в связь по рации – ответа не получил. Он резко остановился – мотоциклисты тоже остановились, далеко-далеко позади.

– По крайней мере, они нас боятся. Считают, что у нас еще есть зубы.

– Есть, – уверенно сказала она.

– Да, но не те, что они думают.

– Еще получше.

– Приятно иметь дело с оптимистом, – проговорил Таннер и медленно тронулся с места.

Мотоциклисты двинулись вслед, держась в отдалении. Таннер следил за ними по экранам и тихо ругался. Через некоторое время они стали приближаться. Двигатель ревел на полной мощности, но пять мотоциклистов нагоняли. Подъехав вплотную, они стали стрелять. Несколько пуль срикошетировало, а потом Таннер услышал, как полетела еще одна шина.

Он снова остановился. Мотоциклисты держались сзади, вне досягаемости огнеметов. Таннер чертыхнулся и поехал дальше. Машину водило из стороны в сторону и кренило вправо. На обочине стоял врезавшийся в дерево грузовик – все стекла разбиты, колеса сняты, на водительском месте скрючился над рулем скелет… Вокруг скользили клочья тумана. Солнце померкло. Темная полоса в небе расширилась и начала извергать дождь с пылью и мелкими камнями.

«Хорошо, – подумал Таннер, когда в крышу забарабанило. – Хоть бы посильнее». И его желание исполнилось. Земля задрожала, северный небосклон озарился голубым сиянием. В грохоте выделился рев, и с оглушающим треском справа упал валун.

– Надеюсь, следующий свалится на наших дружков.

Впереди показалось оранжевое свечение. Подсознательно Таннер заметил его еще пару минут назад, но только сейчас обратил внимание.

– Вулкан! – воскликнула Корни. – Значит, нам осталось миль семьдесят, не больше.

Теперь трудно было сказать, продолжалась ли стрельба. Раздающаяся со всех сторон канонада могла заглушить любые выстрелы, а падающий гравий бил похлеще рикошетирующих пуль. Пять фар упорно держались сзади.

Таннер достал «магнум», а из бокового кармашка – коробку патронов к нему и протянул девушке.

– Держи. Патроны в карман.

Вдруг от пяти огней сзади осталось четыре, и они сбавили скорость, потускнели.

– Надеюсь, несчастный случай, – вслух подумал Таннер.

Показалась гора – усеченный конус, истекающий огнем.

Они покинули дорогу и съехали влево, на хорошо наезженную колею. Пока объезжали вулкан – на это ушло минут двадцать, – появились их преследователи и стали медленно приближаться.

Таннер вернулся на дорогу и погнал по дрожавшей земле. В небе блуждали зеленые огни, вокруг падали тяжелые бесформенные глыбы. Машину вело в сторону, она с трудом поддавалась управлению. Скорость не поднималась выше сорока миль в час. Из радио доносился только треск.

Таннер миновал крутой поворот, остановился, потушил весь свет, вытащил чеку из гранаты и стал ждать.

Едва на экране появились огни, он распахнул дверцу, выпрыгнул и швырнул гранату сквозь завесу дождя. Когда раздался взрыв и на экране возникла вспышка, он был уже за рулем и вел машину.

Девушка истерически засмеялась.

– Ты накрыл их, Черт! Ты их накрыл!

Таннер приложился к фляге, и Корни допила то, что осталось. Они закурили.

По разбитой скользкой дороге машина поднялась на пригорок и покатила вниз. Чем дальше они спускались, тем гуще становился туман.

Из мглы возник свет, и Таннер приготовил огнеметы. Однако это был просто грузовик, мирно ехавший навстречу. В следующие полчаса им повстречались еще два.

Снова заполыхали молнии, и начали падать камни размером с кулак. Таннер свернул с дороги и въехал в рощу, под кроны высоких деревьев. Небо совершенно потемнело, стало черным как смоль, потеряв даже голубоватое свечение. Они ждали три часа, но буря не утихала. Один за другим погасли четыре обзорных экрана, а пятый показывал только мрак под колесами. Последнее, что увидел Таннер, было громадное расщепленное дерево с надломанной верхушкой, раскачивающейся из стороны в сторону и готовой вот-вот упасть. Несколько раз что-то с ужасающим треском раскалывалось над их головами, и машина тяжело содрогалась. Крыша в трех местах глубоко прогнулась. Освещение потускнело, затем опять вспыхнуло. Из радио теперь не раздавалось даже шума.

– Плохо дело, – проговорил Таннер.

– Да.

– У нас есть шанс, если переживем бурю.

– Какой?

– В багажнике два мотоцикла.

Они откинули сиденья, курили и ждали; через некоторое время погас свет.

Ураган бушевал весь день и половину ночи. Они заснули внутри искалеченной машины, защитившей их от бури. Когда немного стихло, Таннер приоткрыл дверцу и выглянул наружу.

– Подождем до утра, – сказал он.

Корнелия потянула его за руку, и они опять заснули.

Генри Сомс, доктор медицины, знал, что ничего сделать нельзя. Он накрыл молодого человека простыней и кивнул мисс Акерс.

– Мертв. Пусть отпечатают справку, я подпишу.

– Кремация? – спросила мисс Акерс, вся в белом.

– Да.

Затем Сомс подошел к девушке.

– Эвви? – склонился он над ней.

– Да? – еле слышно ответила она.

– Как ты себя чувствуешь?

– Можно попить?

– Конечно. Вот, пожалуйста.

Он налил стакан воды, приподнял девушку и поднес стакан к ее губам. Он знал, что скоро сам заразится. Другого быть не могло. Он совсем не остерегался…

– Где Фред? – спросила она, выпив воду.

– Спит.

Эвелин закрыла глаза. Он опустил ее на подушку и перешел к следующей кровати.

– Сколько она еще протянет? – спросила мисс Акерс, вся в белом.

– День или два.

– Тогда у нее еще есть шанс, если появится сыворотка?

– Да, если будет сыворотка.

– Думаешь, не появится?

– Нет. Слишком далеко, слишком. Шансы почти равны нулю.

– Я думаю, сыворотка будет.

– Хорошо. Истинный верующий, – сказал врач и, спохватившись, добавил: – Извини, Карен. Я не хотел. Просто очень устал.

– Знаю. Ты не спишь уже вторые сутки.

– Я вздремнул недавно.

– Час – это совсем мало, когда усталость так велика.

– Правда. И все равно извини.

– Шанс есть, – продолжала она. – Можешь не верить, но мой брат – он шофер – говорит, что через Долину проехать можно.

– В оба конца? За такой короткий срок? Сомневаюсь. Для этого нужна удача и лучшие водители. А мы даже не знаем, есть ли у них вакцина… Девочку можно было бы спасти, запросто. Мне бы чуть-чуть сыворотки – и все в порядке. А так остается лишь вести счет.

– Я верю. Сыворотка будет.

– Хорошо бы.

Они шли по коридору; мисс Акерс коснулась его руки.

– Не убивайся. Этому нельзя помочь. Никто не виноват, – сказала она, вся в белом. – Палата 136 свободна.

Несколько мгновений доктор Сомс стоял молча, затем кивнул в знак согласия – она права.

Когда они лежали в палате, он думал о Долине, но не проронил ни слова о своих мыслях.

– Скоро, – прошептала мисс Акерс. – Скоро. Не волнуйся так.

Он погладил ее по плечу.

– Ты помнишь те Три Дня?

– Нет.

– Я помню. Мы посылали людей на Луну, на Марс, на Титан. Мы покоряли космос – и теряли время. У нас была Организация Объединенных Наций. И что же? Каких-то три мерзких дня – и все пошло к черту. Карен, я был там, когда появились ракеты. Я был там и слушал радио, пока оно не замолчало. Они атаковали всю Землю, От Нью-Йорка осталось только радиационное пятно. И от большинства крупных городов – тоже. Возможно, остались острова: в Карибском море, Гавайи, Япония, острова Греции. Они еще продолжали передачи, когда все другие радиостанции уже замолчали. Возможно, в Японии и в Средиземном море еще есть люди, не знаю. Наверняка есть живые в Карибском бассейне. Я был там, когда это случилось. Тогда, как и теперь, царило чувство безысходности. Интересно, живы ли еще люди на Марсе? И на Титане? Вернутся ли они когда-нибудь? Сомневаюсь… Я думаю, что мы уже мертвецы, Карен. Пришло время признать это. Я не уверен, что если когда-нибудь небо очистится, на Земле будет кто-нибудь живой, чтобы увидеть это. Может, и останется где-нибудь на острове у Западного побережья, хотя я не уверен. Если мы справимся с эпидемией, то уродов будет еще больше, чем сейчас. Человек может перестать быть человеком.

– Мы справимся. Людей много. Некоторые наверняка выживут.

– Надеюсь, что ты права.

– Послушай колокола, – сказала она. – Каждый символизирует смерть. Раньше они звонили по праздникам, символизируя жизнь. Я знаю: придет человек, который сумеет пересечь Долину. Но даже если и не придет, мы все равно все не умрем. Не надо сдаваться.

– Я не могу. Я чувствую: все кончено. Прикоснувшись к нему, она сказала:

– Все, что ты способен сделать, ты делаешь. Вопрос, как ты относишься к этому. Я не помню те Три Дня, но и они не были концом. Запомни. Мы еще здесь.

Он поцеловал ее. Вокруг был темно и пахло антисептиком.

– Ты такой человек, какие нужны людям, – сказал он.

– Я всего лишь медицинская сестра. Почему ты не спишь? Я закончу обход. Ты отдыхай. Может, завтра…

– Да. Может, завтра, – повторил он. – Я не верю, но спасибо.

Услышав вскоре, что он заснул, мисс Акерс встала с кровати и закончила за него обход.

Колокола сотрясали воздух, поскольку рядом с больницей было три церкви, но она продолжала обход: считала пульс, измеряла температуру, наливала воду, улыбалась. Хотя она и не знала те Три Дня, она ощущала, что, всякий раз входя в больничную палату, она жила, как в те дни. Но она улыбалась, и, возможно, улыбка была последним оружием человека.

На рассвете Таннер прошлепал по грязи через ветки, камни и дохлую рыбу, открыл багажник и снял с креплений мотоциклы. Он проверил их и залил баки горючим. Потом пролез в машину и снял заднее сиденье, под которым лежал наглухо завинченный алюминиевый ящик – драгоценный груз. Таннер подхватил его и отнес к своему мотоциклу.

– Здесь лекарство? – спросила Корни. Он кивнул.

– Уж не знаю, как оно хранится, может, даже охлаждается, но ящик не очень тяжелый, его можно поставить на мотоцикл сзади. Возьми в одном из отделений ремни, и где-то там бумага, моя амнистия. Большой плотный конверт.

Она все достала и помогла укрепить ящик на мотоцикле.

– Придется ехать медленно, – сказал Таннер, когда они выкатили машины на дорогу.

Он закинул за плечо винтовку, натянул перчатки и завел мотор. Она сделала то же самое, и они бок о бок поехали по шоссе.

Примерно через час навстречу прошли две машины. Сидевшие сзади дети прильнули к окнам и проводили мотоциклистов взглядами. У водителя второй машины под мышкой висела кобура.

В розовом небе за решеткой угрожающе мрачных полос поднималось серебряное солнце. Оно было тусклым, однако Таннер все равно надвинул на глаза защитные очки. У подножия холмов лежал туман, воздух был влажным и прохладным. Дорога стала заметно лучше. Таннер ехал, погрузившись в мысли о Бостоне.

Около полудня сквозь шум моторов донесся выстрел. Сперва Таннер решил, что ему послышалось, но выстрел повторился. Корни вскрикнула, свернула с дороги и врезалась в булыжник. Таннер инстинктивно пригнул голову, резко затормозил, съехал на обочину, прислонил мотоцикл к дереву и бросился на землю.

Он стянул с правой руки перчатку и сполз в канаву. Оттуда была видна Корни. Она лежала без движения, и на груди была кровь.

Стреляли откуда-то из-за холма, и ему показалось, что он заметил ствол ружья. Таннер снял с плеча винтовку, выстрелил и сразу же отполз влево. Ответная пуля взметнула пыль у его головы, и он, извиваясь, как червяк, прополз футов пятнадцать к груде камней. Там, свернувшись калачиком, Таннер выдернул чеку, резко подпрыгнул и швырнул гранату. Он упал на землю одновременно с выстрелом и приготовил вторую гранату. Грохот, вспышка, вокруг стали падать комья грязи… Таннер вскочил, бросил вторую гранату и побежал вперед, держа винтовку наготове.

Это было лишним. От стрелявшего остались только лохмотья одежды. Таннер вернулся к Корнелии.

Она не дышала, и сердце не билось.

Он руками разрыл глубже канаву, из которой отстреливался, опустил туда тело, закидал грязью и вкатил на могилу ее мотоцикл. Потом достал нож и на передке машины выцарапал:

«Ее звали Корнелия. Я не знаю, сколько ей лет, откуда она родом и как ее фамилия, но она была подругой Черта Таннера, и я любил ее».

Он завел свой мотоцикл и поехал. До Бостона оставалось около тридцати миль.

Вот вам сцена – без сюжета и действующих лиц. Вставьте ее в рамку, если хотите, и назовите как угодно: «Хаос», «Творение», «Кошмары периодической системы» или «…» (любое имя по вашему усмотрению).

Сцена выглядит так: тысяча столбов, наподобие тех, что увидел пилот Мермоз, в первый раз пересекая Южную Атлантику на своем гидросамолете и пролетая над районом, известным как Черная Дыра у побережья Африки. Тысяча гигантских столбов, в которых грохочут поднятые в воздух тонны воды и песка – хвост торнадо, как окрестил их Сент-Экзюпери. Сначала они покачиваются, расширяясь кверху, а затем застывают неподвижно, словно архитектурные сооружения, поддерживающие арку могучих ветров. Столбы опоясывают всю Землю, беспрерывно питая ветры водой и песком, и не имеют четких очертаний; они напоминают выполненный углем эскиз, который в свете молний сначала начинает подрагивать, а затем пульсировать, как тысяченогий паук, или китайские иероглифы, выгравированные разными цветами: мрачным красным, ярким желтым, холодным голубым, ослепительным белым и мистическим фиолетовым – если вы будете здесь (а не дай вам Бог), чтобы увидеть все это. Всасывая и перемешивая воду с песком, разделенные со дня творения Земли, торнадо поднимают смесь до неба, где она превращается в плазму и, образуя грязевые реки, растекается до самого горизонта. Наполняя грязной смесью тучи, небо делает их похожими на космические туманности, оно не дает грязи осесть ни на секунду, топит в ней звезды, скрывает луну, прячет солнце, затеняет небосвод, перемещая на всех высотах миллиарды жидких, твердых и газообразных частиц по орбитам, которые довольно долго способны поддерживать только эти мощные ветры. Иногда потоки вдребезги разбиваются о вершины гор, о высокие деревья и здания, поливая землю дождем с камнями, обломками деревьев, трупами животных и рыб, кирпичами, железом, песком, стеклом, кораллами, усмиряя землю и море, которые слишком долго и слишком много вредно воздействовали на природу, призывая к ответу тех, кто не считался с гармонией между стихиями, кто засорял небеса миллионами тонн загрязняющих веществ и страха, наполнял воздух радиоактивностью из пяти тысяч боеголовок, преждевременно взорвавшихся под воздействием радиации, достигшей такого уровня, что эти боеголовки просто разорвались на части в результате спонтанной цепной реакции, нарушив голубое спокойствие неба в те три дня, когда равновесие между стихиями было уничтожено, не устояв перед стоном, который издало небо в знак протеста, так что выстраданное им слово «Насилие!», а может, «Помогите!» или даже» Господи!», и сам факт этого отчаянного крика содержит обещание и надежду на возможное очищение земли, воды и воздуха… а может, и нет, ибо выстраданное слово могло быть леденящим душу воплем свершившейся слепой судьбы; и, поднимаясь к небу, столбы поглощают огонь из зараженных точек, где упали кобальтовые бомбы – и не только они. Можно представить на мгновение тысячу небесных столбов, служащих предостережением человечеству: в этот мир входить нельзя. Не исключено, что им, питающим циркулирующие ветры, даже начнут когда-нибудь поклоняться, потому что столбы возникают, как ангелы, из пыли или зеленых глубин моря, расправляют свои нечеловеческие плечи и устремляются туда, куда человек не в силах ступить, а затем, как сонм святых, соединяют то, что над ними, с тем, что под ними, обеспечив передачу вещества до того, как они впадут в состояние покоя, сжимаясь и разжимаясь, будто пружина. И среди этих вещей, которые дает, а затем – разумеется, измененными – вновь забирает небо, нет ни одной, что разбивает сердце сильнее, чем жизнь; если вы когда-нибудь сможете наблюдать (а не дай вам Бог), как свет замещается темнотой и превращается в море там, где моря не было испокон веков, как город, дом, собака или человек возносится на небеса, преображается и отдается земле первозданной хлябью, будто слюной, стекающей с посиневших губ, где снова начнут развиваться простейшие одноклеточные, а может, и не начнут, потому что дороги ветров – это не дороги людей и жизни, как наверняка заметил благородный Мермоз той ночью, несмотря на то, что они находятся довольно близко, тем не менее они далеко отстоят друг от друга. Именно это в большей степени, чем все остальное в целом мире, требует внимания.

Пустая сцена, ничего больше – ни сюжета, ни действующих лиц. Из-за этой близости и этой удаленности. Поместите ее в рамку, если хотите, и назовите как угодно.

Но ветры кричат на семь голосов судного дня, если вы будете там (а не дай вам Бог), чтобы услышать их, – и вряд ли можно найти подходящее имя.

Через некоторое время сзади послышался шум мотора. С боковой грунтовой дороги на шоссе выскочил «харли», и уйти от него с таким грузом было невозможно. Таннер не увеличил скорость и позволил себя догнать.

Вскоре с ним поравнялся высокий худой человек с огненно-рыжей бородой. Он улыбнулся, снял с руля правую руку и махнул в сторону обочины. Таннер затормозил и остановился.

– Куда спешишь, парень? – спросил рыжебородый.

– В Бостон.

– Что у тебя в ящике?

– Так, лекарства.

– Травка? – Брови мужчины полезли вверх, и губы вновь растянулись в улыбке.

– Средство от болезни в Бостоне.

В руке рыжебородого появился пистолет.

– Слазь с мотоцикла.

Таннер повиновался. Рыжебородый поднял руку, и из кустов на обочине вышел человек.

– Откати машину этого типа дальше по шоссе ярдов на двести и поставь посередине. Потом вернись на место.

– В чем дело? – спросил Таннер.

– Как тебя звать? – будто не слыша, потребовал рыжебородый.

– Черт. Черт Таннер.

– Катись ты к черту!

Таннер пожал плечами, стянул правую перчатку и показал татуировку.

– Не верю, – сказал рыжебородый, глядя на татуировку.

– Как знаешь…

– Заткнись! – взревел рыжебородый и снова поднял левую руку.

В зарослях кустарника возникло какое-то движение. Человек двадцать или тридцать выкатили свои мотоциклы и выстроились по обеим сторонам дороги.

– Меня зовут Большой Брат, – заявил рыжебородый.

– Рад познакомиться.

– Знаешь, что тебе сейчас надо делать?

– Могу догадаться.

– Пойдешь к своему мотоциклу и попробуешь его забрать.

Таннер улыбнулся.

– Это будет трудно?

– Раз плюнуть!.. Только сперва отдай винтовку. – Большой Брат поднял руку, и вдоль дороги один за другим затарахтели мотоциклы. – Шагай.

– Ты думаешь, я псих?

– Нет. Давай винтовку и топай.

Снимая винтовку с плеча, Таннер продолжил движение и ударил прикладом под рыжую бороду. Потом бросил винтовку, сорвал с пояса гранату, выдернул чеку и швырнул ее влево. Она не успела еще взорваться, как он выхватил вторую и бросил направо.

Мотоциклисты двинулись к нему.

Таннер упал и выставил перед собой винтовку. Одновременно раздался первый взрыв. Когда раздался второй, Таннер уже стрелял.

Он уложил троих, затем поднялся и стал пятиться, стреляя с бедра. Патроны кончились, перезаряжать было некогда. Таннер успел трижды выстрелить из револьвера, прежде чем его свалили ударом цепи по голове.

Он очнулся от рева моторов. Рядом кружили два мотоциклиста, один из них был Большой Брат. На дороге валялись тела. Едва Таннер поднялся, как его сшибли колесом. Он пополз вправо и застонал от боли – по пальцам проехали шины, а затем последовал удар цепью по рукам.

Он заметил камень, подождал, когда мотоцикл снова приблизится, и, вскочив на ноги, бросил свое тело на подъехавшего врага; поднятая правая рука, зажавшая камень, опустилась один раз. При этом Таннера протащило по дороге, а когда он упал, на него наехал второй мотоцикл.

Бок пронзила невыносимая боль, словно разом сломались все кости. И все же, сделав адское усилие, Таннер протянул руку и ухватился за подпорку мотоцикла. Его проволокло футов десять, прежде чем он вытащил из ботинка кинжал. Удар вверх – и тонкий лист металла поддался. Потом пальцы Таннера разжались, он упал на бетон и почувствовал запах бензина. Рука нырнула в карман куртки и извлекла зажигалку.

В двадцати футах впереди Большой Брат разворачивался, из пробитого бензобака на дорогу текло горючее.

Таннер приготовил зажигалку – с колпачком в виде черепа и крылышками по бокам. Палец крутанул колесико, посыпались искры, загорелся фитиль. Таннер поднес его к луже бензина, и вспыхнувшее пламя прочертило на бетоне огненный след.

Большой Брат закончил разворот и, пригнувшись к рулю, уже мчался на Таннера. Когда он увидел, что произошло, его глаза расширились и ухмылка мгновенно слетела с лица. Он попытался спрыгнуть с мотоцикла, но было поздно.

Бензобак под ним взорвался, и Большой Брат рухнул на землю с куском железа в голове.

Таннера захлестнул огонь, он слабо колотил руками, пытаясь погасить языки пламени. Тело было в крови, члены сковала смертельная усталость. Он увидел свой мотоцикл, невредимо стоящий дальше на дороге, и пополз.