Текст книги "Миры Роджера Желязны. Том 2"

Автор книги: Роджер Джозеф Желязны

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)

Доктору было лет пятьдесят. Лицо, изборожденное морщинами, усталые глаза…

– Я вас провожу к нему, – сказал Сэм, и они вышли через дверь на другом конце кухни.

Таннер снова сел и положил в рот последний кусочек жареного хлеба. Сюзан подлила ему кофе, и он благодарно кивнул.

– Меня зовут Джерри, – заявил мальчуган, усаживаясь на освобожденный отцом стул. – А ваше имя правда Черт?

– Тихо ты! – прикрикнула мать.

– Боюсь, что правда, – сказал Таннер.

– …И вы ехали через всю Долину?

– Ага.

– Ну и как?

– Плохо.

– А чего вы видели?

– Летучих мышей. Здоровых, как эта кухня, а то и побольше. Их там полно, на той стороне Миссисипи.

– И что вы делали?

– Стрелял. Жег. Давил.

– А что еще видели?

– Чудовищ джил – размером с амбар. Пыльных дьяволов – это такие бешеные воронки из ветра, они засосали одну машину. Огненные горы. Непроходимые заросли. Ехал сквозь бури. Ехал по таким местам, где земля как стекло. Или где земля тряслась. Ехал вокруг больших радиоактивных кратеров.

– Вот бы мне так однажды!

– Может, тебе и придется однажды. Таннер закончил есть и закурил сигарету.

– Отличный завтрак, – сказал он. – Давно так не ел. Спасибо.

Сюзан улыбнулась.

– Джерри, не приставай к человеку.

– Не волнуйтесь, миссис. Все хорошо.

– А что это у вас за кольцо на руке? – спросил Джерри. – Вроде змеи.

– Так и есть, – сказал Таннер. – Чистое серебро с красными стеклянными глазами. Оно досталось мне в одном местечке под названием Тихуана. На, держи.

– Я не могу его взять, – выдавил мальчик и посмотрел на мать молящими глазами. Та покачала головой.

Таннер заметил это и сказал:

– Твои родители помогли мне, позвали доктора к моему товарищу, дали мне постель и накормили. Я уверен, что они не будут возражать, если в знак благодарности я подарю тебе кольцо.

Джерри снова посмотрел на мать. Таннер кивнул, и тогда она тоже кивнула. Парень присвистнул, вскочил и надел кольцо на палец.

– Велико… – огорченно пожаловался он.

– Сейчас мы его немного сожмем. Эти спиральные кольца можно подогнать.

Таннер сжал кольцо и дал мальчугану примерить. Оно все равно оказалось большим; тогда он сжал его снова, и оно подошло.

Джерри надел кольцо и хотел выбежать из кухни.

– Подожди! – окликнула женщина. – Что надо сказать?

Он обернулся и крикнул:

– Спасибо, Черт!

– Мистер Таннер, – поправила мать.

– Мистер Таннер, – повторил мальчик и с грохотом выскочил за дверь.

– Вы очень добры, – произнесла женщина.

Таннер пожал плечами. Он проглотил кофе и затушил окурок. Она дала ему новую чашку, и он закурил еще одну сигарету. Через некоторое время из комнаты вышли Сэм и доктор, и тут Таннер вдруг подумал, где же эта семья провела ночь.

Сюзан налила им всем кофе, и они сели за стол.

– У вашего товарища сотрясение мозга, – сообщил доктор. – Без рентгена я не могу сказать, насколько серьезно положение, а рентгена у меня нет. Все же перевозить его не советую.

– Как долго? – спросил Таннер.

– Может быть, несколько дней, может быть, две недели. Я оставил кое-какие лекарства и все объяснил Сэму. Сэм говорит, что в Бостоне эпидемия и вам надо спешить. Мой совет: езжайте один. Оставьте товарища у Поттеров. Пусть окрепнет и потом отправится с ними на весеннюю ярмарку в Олбани, а оттуда и до Бостона доберется.

– Хорошо, – подумав, согласился Таннер. – Раз другого выхода нет…

Они молча допили кофе.

Черт Таннер и Джерри Поттер шли через морозное утро. Клочья тумана проплывали над землей, трава блестела, как хромированная. В воздухе висела легкая дымка; теплое дыхание на холодном воздухе кристаллизовалось, становясь похожим на клубы выдыхаемого табачного дыма.

– Смотри, Черт! Я курю! – сказал Джерри, указывая на очередное облако «дыма».

– Да. Интересно, вытащили ли уже мою машину?

– Пожалуй. Бригада там подобралась что надо, – сказал Джерри и спросил: – Чем ты занимаешься, Черт? В жизни, когда не крутишь баранку?

– Я всегда за рулем. Я шофер.

– Ты не собираешься бросить это дело после того, как доберешься до Бостона?

Таннер прокашлялся и сплюнул на траву.

– Там видно будет. Возможно, пойду работать в мастерскую по ремонту автомобилей или мотоциклов.

– А знаешь, кем я хочу стать?

– Нет. Кем же?

– Летчиком. Хочу летать. Таннер пожал плечами.

– Ты не сможешь. Видел, как летают птицы? Они не поднимаются высоко. Страх не пускает их выше. Ты поднимешься туда на самолете, и эти ветры убьют тебя.

– Я мог бы летать низко.

– Местность очень неровная, и ветры меняются с высотой. Знаешь, есть холмы, на вершины которых я боюсь въезжать, потому что оттуда может сдуть. Их сразу заметно – потому что волны ветра тащат груды мусора и еще потому что выше некоторой точки нет ничего, кроме голых скал.

– Я буду осторожен.

– Да, но ветры меняются. Они то ослабевают, то усиливаются. И невозможно предсказать, где это может случиться.

– Но я хочу летать!

Таннер взглянул на мальчика и улыбнулся.

– Существует множество вещей, которые люди хотели бы сделать, но оказывается, что в силу тех или иных причин они этого не могут. Воздухоплавание – одна из таких вещей. Тебе придется подыскать что-нибудь другое.

Джерри поджал губы и подфутболил камешек.

– У каждого есть своя мечта, которую человек хочет осуществить, – продолжал Таннер. – Правда, редко удается: либо это оказывается невозможным, либо просто не предоставляется случая.

– Чем бы ты хотел заниматься, если бы не стал шофером?

Таннер остановился, повернулся спиной к ветру и закурил. Затем, два раза глубоко затянувшись, он ответил:

– Хочу быть механиком Большой Машины.

– Какой машины?

– Большой Машины. Это трудно объяснить.

Он закрыл на секунду глаза, затем открыл их и произнес:

– Когда я еще учился в школе, у нас был учитель, который говорил ном, что мир – это огромная машина, что все воздействует на все, что все происходящее является результатом этого воздействия и взаимодействия. Поэтому я задумался и представил себе эту проклятую большую машину со всеми ее рычагами, цепями, приводными ремнями, подшипниками, осями, валами. И вообразил, что она где-то существует, эта машина, и что в зависимости от того, работает она исправно или нет, дела в мире идут хорошо или плохо. Ну, я решил, что она работает довольно плохо, и необходимо, чтобы кто-нибудь ее отрегулировал и вообще следил за ней. Я думал об этом днем, на уроках, и вечером, когда ложился спать. Я говорил себе: «Когда-нибудь я отправлюсь на поиски этой машины и найду ее. Я стану ее механиком – буду смазывать, закручивать гайки, заменять износившиеся части, регулировать. И она будет работать как часы. Погода всегда будет хорошая, у всех будет достаточно еды, не будет войн, не будет больных и пьяных, не будет тех, кому надо воровать, потому что им необходимо что-то, чего у них нет». Я представлял себя там, в здании завода или в старой пещере, работающим без отдыха, только бы машина была в отличном состоянии и все были счастливы. Иногда, правда, мне становилось смешно. К примеру, захотелось мне в отпуск, я выключаю машину и закрываю мастерскую. И все останавливается, представляешь? Это как на фотографии. Все замерли, словно статуи, не закончив начатого дела, – кто на работе, кто за столом, кто в постели. Все остановилось. Я могу гулять по городу, и никто не знает, что я там. Я могу видеть их, брать еду у них с тарелок, одежду и другие вещи – из магазинов, могу целовать их девочек и читать их книги, сколько мне захочется. Затем, когда я устаю от всего, я возвращаюсь и включаю машину. И все опять так же естественно возобновляется. И никого это не волнует, даже если они и знают об остановке, потому что машина работает и все счастливы… Вот кем я хотел быть – механиком Большой Машины. Только я так и не смог найти ее.

– А искал?

– Нет.

– Почему же?

– Потому что не нашел бы.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что ее нет. Машины не существует. Все это было только сравнением. Учитель просто хотел сказать нам, что жизнь похожа на машину, но она не есть машина. Я неправильно понимал его. И годами думал об этой чертовой машине.

– Как ты узнал, что машины нет?

– Позже, когда я спросил его, где же находится эта машина, учитель объяснил мне, что он имел в виду. Я чувствовал себя полным идиотом после этого.

– Он ведь мог ошибаться?

– Навряд ли. Они слишком умны, эти старые учителя.

– Может, он обманывал вас?

– Нет. Теперь, повзрослев, я знаю, что он имел в виду. Хотя в одном он ошибался. Глупо быть похожим на машину. Но я знаю, что он имел в виду.

– В таком случае учителя не такие уж и умные, если они хоть в чем-то одном не правы.

Шагая, Джерри любовался своим новым кольцом.

– Они бывают умными по-разному. Как биолог, которого я встретил недавно. Главным образом, умные на словах. Мой учитель знал, о чем говорил, и теперь я тоже знаю. Но для того, чтобы понять, о чем они говорят, надо повзрослеть.

– Ну, а если он все же ошибался? Что, если машина существует? И если ты ее найдешь когда-нибудь? Ты будешь делать, о чем мечтал? Захочешь ли ты быть механиком этой машины?

Таннер глубоко затянулся.

– Машины нет.

– Ну, а если бы была?

– Да, пожалуй. Пожалуй, мне все еще нравится эта работа.

– Хорошо – потому что я все равно хочу летать, хотя ты и говоришь, что я не могу. Возможно, когда-нибудь ветры изменятся.

– Это было бы здорово, – согласился Таннер, обняв парнишку за плечи.

– Я надеюсь, что ты найдешь машину и все отладишь, чтобы я смог летать.

Таннер щелчком отправил окурок в кювет.

– Если я когда-нибудь найду ее, это будет первое, что я сделаю.

– Спасибо, Черт!

Таннер сунул руку в карманы и, подставив ветру спину, зашагал дальше.

Солнце поднялось, и змейки тумана на дороге погибали под его каблуками.

Посмотрев на вытащенный автомобиль, Таннер проговорил:

– Что ж, пожалуй, поеду, – и кивнул Поттерам: – Спасибо.

Он открыл дверцу, сел за руль и завел мотор. Затем дважды ударил по клаксону и медленно отжал сцепление. На заднем экране махали ему вслед трое мужчин. Таннер стиснул зубы и яростно надавил на акселератор. Фигурки прыгнули назад и скрылись из виду.

Бурая земля поросла густой травой. Небо было нежно-розовым, и яркое солнце окрашивало день в серебристый цвет. Казалось, что эти места совсем не затронуты хаосом, царившим в остальной части Долины.

Таннер несся вперед и слушал музыку. Дважды он обгонял грузовики и приветственно сигналил; один раз ему ответили.

Таннер ехал весь день и добрую часть ночи, пока наконец не достиг Олбани. Улицы были погружены во тьму, и только в отдельных зданиях светились огоньки. Он остановил машину перед мерцающей вывеской «БАР И ГРИЛЬ» и зашел внутрь.

В маленьком душном помещении царил полумрак. Пол был присыпан опилками. Из джук-бокса в углу раздавалась приглушенная музыка – совершенно незнакомые Таннеру мелодии.

Он сел за стойку и запихнул «магнум» поглубже за пояс. Потом снял куртку и бросил ее на соседний табурет. Подошедшему мужчине в белом переднике он сказал:

– Одну маленькую, пиво и бутерброд с ветчиной.

Мужчина наклонил лысую голову и поставил перед Таннером стаканчик, который тут же наполнил, а затем налил из крана полную кружку пива.

Таннер опрокинул стаканчик и стал потягивать пиво. Бармен толкнул к нему тарелку с бутербродом, царапнул что-то на зеленом листке бумаги и подсунул ему под тарелку. Таннер откусил бутерброд и запил его пивом.

Среди людей, шумных, как в любом другом баре, где он бывал, Таннер остановил внимание на пожилом мужчине с дружелюбным лицом и спросил:

– Что слышно в Бостоне? Подбородок мужчины дернулся:

– Ничего. Похоже, что к концу недели закроются все наши магазины.

– Каковы последние новости оттуда?

– Люди мрут. Другие пытаются уехать, чтобы не заразиться. Десятки их проходят здесь ежедневно. Но у въезда в Олбани есть пост, где их предупреждают, что им нельзя здесь останавливаться. Поэтому они, минуя город, ищут поселения, где бы им разрешили пожить. Основали целый кемпинг там, на холмах. – Мужчина указал рукой на север. – В трех-четырех милях от города. С площади можно видеть его огни.

– Чума – на что это похоже?

– Никогда не видел людей, умирающих от чумы. Слышал, что больного начинает мучить жажда, на шее и по всему телу высыпают опухоли, затем отекают легкие и несчастный захлебывается собственной мокротой.

– Но в Бостоне еще есть живые?

– Беглецы еще идут.

Таннер жевал бутерброд и думал о чуме.

– Какой сегодня день?

– Вторник.

Таннер прикончил бутерброд и за пивом выкурил сигарету. Взглянул на счет, где была выведена сумма «0,85», кинул на стойку доллар и собрался уходить. Он сделал два шага, когда его окликнул бармен:

– Эй, мистер! Таннер повернулся.

– Ну?

– Ты кого хочешь одурачить?

– Не понимаю.

– Не понимаешь? – Бармен потряс долларом. – А это что?

Таннер взял бумажку и повертел перед глазами.

– Вроде все нормально. Чего тебе не нравится?

– Это не деньги.

– Мои деньги не годятся?

– Вот именно. В жизни не видал таких денег!

– Ну так разуй глаза! Прочитай, что там напечатано внизу.

В комнате стало тихо. К ним подошел мужчина и протянул руку.

– Дай-ка я взгляну, Билл.

Бармен передал ему бумажку. Глаза подошедшего расширились.

– Выдан национальным банком Калифорнии…

– Здесь они недействительны, – заявил бармен.

– Лучших у меня нет, – Таннер пожал плечами.

– Этой бумажкой можешь подтереться! Бостонские деньги у тебя есть?

– Никогда не был в Бостоне.

– А как же ты сюда попал?

– Приехал.

– Нечего дурака валять, парень! Ты где это украл?

– Возьмете деньги или нет? – спросил Таннер.

– И не подумаю! – отрезал бармен.

– Тогда катитесь к черту, – бросил Таннер и пошел к двери.

Он услышал за спиной быстрые шаги и резко повернулся. Перед ним стоял человек, только что рассматривавший деньги, рука его была вытянута вперед.

Правой рукой Таннер придерживал куртку, перекинутую через плечо. Теперь он изо всех сил рванул ее вниз. Край куртки ударил мужчину по макушке, и тот упал. В комнате раздались крики. Несколько человек вскочили на ноги и бросились к нему. Таннер вытащил из-за пояса револьвер и криво улыбнулся.

– Тихо, ребята, – процедил он, и они остановились. – Вы, может, и не поверите, если я скажу вам, что в Бостоне мор, но это правда. А может, и поверите… Не знаю. И наверняка вы не поверите, если я скажу, что еду сюда через весь континент от самого Лос-Анджелеса и везу в машине сыворотку Хавкина. Но и это чистая правда. Отнесите мой доллар в бостонский банк, и там вам его обменяют. Теперь дальше… Мне пора двигать, и не вздумайте меня останавливать. Если вы сомневаетесь в моих словах, обратите внимание, на чем я уеду. Вот все, что я хотел вам сказать.

Таннер пятился до самой машины. Когда он завел двигатель и с ревом сорвался с места, на заднем экране появились высыпавшие из бара люди. Таннер засмеялся и посмотрел прямо в лицо мертвой луны.

Эвелин прислушалась. Показалось? Или это не просто бой колокола? Нет, вот опять – стук в дверь. Она подошла к двери и посмотрела сквозь маленькое окошко. Затем отомкнула дверь и широко распахнула ее.

– Фред!..

– Назад! – приказал он. – Быстро! Отойди к окну!

– Что случилось?

– Живее!

Она попятилась, прищурив глаза.

– Родители дома?

– Нет.

Он вошел и закрыл за собой дверь – парень восемнадцати лет с прямыми непослушными волосами. Учащенно дыша, он оглянулся.

– Что случилось, Фред?

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он в свою очередь.

– Я – нормально.

– По-моему, я заразился. Раньше у меня был жар, а теперь знобит. Под мышками натирает, горло болит. Сколько бы я ни пил, все равно не могу напиться. Поэтому не подходи ко мне.

Эвелин поднесла ладони к лицу, глядя на него будто сквозь полупрозрачные ногти.

– После той ночи я… я тоже чувствую себя неважно.

– Да, я скорее всего убил тебя той ночью. Эвелин было семнадцать – рыжеватая девушка, которой больше всего нравился зеленый свет.

– Как… что нам делать?

– Ничего, – ответил Фред. – В больницу идти нельзя – нас уложат и будут наблюдать, как мы умираем.

– Нет! Может, скоро появится сыворотка…

– Ха! Я пришел проститься. Я люблю тебя. И не хотел заразить. Если бы мы не сделали этого… о, я не знаю! Прости, Эвви!

Она заплакала.

– Не уходи!

– Я должен. Может, ты всего-навсего простыла. Я надеюсь на это. Прими аспирин и ложись в постель.

Фред взялся за ручку двери.

– Не уходи, – повторила она.

– Я должен идти.

– В больницу?

– Ты смеешься? Они совершенно бессильны. Я просто ухожу…

– Что ты собираешься делать?

Он старался не смотреть в ее зелено-голубые глаза.

– Знаешь, я не хочу проходить через все мучения. Я видел людей, умирающих от чумы. Я не хочу ждать.

– Нет. Пожалуйста, нет!

– Ты не знаешь, что это такое, – сказал Фред.

– Может, привезут сыворотку. Нужно держаться до последнего.

– Не привезут. За городом творится такое…

– Я думаю, что тоже заразилась. Подойди ко мне. Теперь ничего не имеет значения.

Они сошлись в центре комнаты, и он обхватил ее за плечи.

– Не бойся, – сказала девушка. – Не бойся.

Он долго не отпускал ее, затем Эвелин взяла его за руку и сказала:

– Идем. Не бойся. Родители придут еще не скоро. Она увлекла его в свою спальню.

– Раздень меня, – попросила девушка. Фред повиновался. Они легли в постель. Несколько минут все заглушало его прерывистое дыхание. Затем он выдохнул в изнеможении, и Эвелин почувствовала, как ее наполнила теплая влага. Погладив его по плечам, она сказала:

– Это было здорово.

– Да. – Он приподнялся, чтобы встать, но локоть подвернулся. – О, Господи! Я так ослабел, совсем неожиданно…

Фред перевернулся на бок и сел, спустив ноги с постели. Его начал бить озноб. Накинув парню на плечи одеяло, Эвелин спросила:

– Хочешь пить?

– Да.

– Я принесу.

– Спасибо. – Одним залпом он выпил принесенную воду. Напившись, он почувствовал, как в голове застучали колокольчики. – Я люблю тебя. Прости…

– Не надо. Все было хорошо.

Фред беззвучно заплакал. Она этого даже не заметила, пока он не разрыдался. Лицо его было мокрым от слез.

– Не плачь, пожалуйста, – успокаивала она Фреда, вытирая ему слезы уголком простыни.

– Я не могу. Мы умрем.

– Мне страшно.

– И мне.

– И на что это будет похоже?

– Не знаю. Не думай об этом.

– Не могу.

– Мне надо лечь. Извини. У тебя еще есть одеяла?

– Сейчас принесу.

– …И еще стакан воды, пожалуйста.

– Хорошо.

Вернувшись, Эвелин накрыла его еще двумя шерстяными одеялами.

– Так будет лучше.

Она принесла ему стакан воды.

– Почему это должно было случиться с нами?

– Не знаю. Просто не повезло.

– Ты собирался… убить себя? Да? Он кивнул.

– Я не отказался от этой мысли. Вот только пусть мне полегчает… Ха! «Полегчает». Смешно, правда?

– Нет. Может, ты прав – и все будет ухудшаться.

– Прекрати!

– Мы бы могли уйти без особых мучений. Что ты собирался сделать?

– Взобраться на перила моста и стоять там до тех пор, пока не почувствую себя настолько плохо, что лучше будет броситься вниз.

– Это нелегко, – сказала Эвелин, разглядывая свою тень на стене.

– Можешь предложить что-нибудь получше?

– Нет, – ответила она и повернулась так, что свет, проходящий через жалюзи, полосами упал на ее лицо и грудь. – Нет.

– Ты уверена?

– А может… У мамы есть снотворное, таблетки.

– Да? – Он встрепенулся под одеялом. – Принеси их, пожалуйста.

– Ты уверен, что ты хочешь этого?

– Нет. Но все равно принеси.

Девушка вышла из комнаты и вернулась с маленькой темной бутылочкой.

– Вот они.

Взяв бутылочку в руку, Фред задумчиво уставился на нее, повертел. Открыв крышку, взял в ладонь таблетку.

– Так просто, а?

Она кивнула, прикусив губу.

– Сколько таблеток надо выпить?

– Однажды я читала, что человек принял двадцать…

– А сколько их там?

– Не знаю.

У Фреда на лбу появилась испарина; он отбросил одеяло в сторону.

– Принеси, пожалуйста, воды, Эвви.

– Сейчас.

Девушка наполнила стакан и поставила его на ночной столик рядом с кроватью. Затем подобрала бутылочку, упавшую под одеяло.

– Давай выпьем, – сказал он.

– Ты уверен, что так будет лучше?

– Уверен. Мы просто заснем, правда?

– Говорят…

– По-моему, это лучший выход.

– Да.

– Тогда отсчитай мне двадцать таблеток.

Она подала ему стакан с водой. Парень взял стакан в правую руку, а левую вытянул ладонью вверх. Девушка отсчитала ему в руку таблетки. Взяв в рот две, он проглотил их, запив водой.

– Никогда не умел глотать таблетки… – Затем он проглотил еще две, и еще две, и еще. – Уже восемь. – Он проглотил еще пять раз по две таблетки. – Здесь только восемнадцать, – удивился он.

– Знаю.

– Ты же сказала – двадцать.

– Там больше не было.

– Боже! Значит, для тебя не осталось?

– Ничего. Я придумаю другой способ. Не волнуйся.

– О, Эвви! – Он обнял ее за талию, и она почувствовала на животе его мокрую щеку. – Прости, Эвви! Я не хотел! Поверь.

– Я знаю. Не тревожься. Скоро все будет хорошо. Ты просто заснешь. Я рада, что нашлись таблетки. Я люблю тебя, Фред!

– Я люблю тебя, Эвви!

– Отдыхай.

– Сначала надо сходить в туалет. Я выпил столько воды…

Он с трудом встал на ноги и, держась рукой за стену, пошел в коридор. Войдя в ванную, закрыл за собой дверь.

Она слышала звук бегущей из крана воды, затем было слышно, как спустили воду в унитазе. Вытянув руки, девушка невидящими глазами рассматривала свои ногти. Нижняя губа была влажной и солоноватой. Вода продолжала течь, заглушаемая ударами колокола. Она подумала о родителях, но все равно не решалась войти в ванную.

Олбани – Бостон. Пара сотен миль. Самый тяжелый участок пути пройден. Ужасы Проклятой Долины по большей части остались позади.

Ночь. Она простиралась вокруг, обняв машину нежными темными крыльями. Звезды, казалось, сияли ярче. Словно сама природа шептала ласково и ободряюще: «Все будет хорошо».

Дорога змеилась среди холмов, поросших деревьями и высокой травой. Навстречу ехал грузовик, и Таннер притушил фары. Водитель грузовика сделал то же самое.

Около полуночи он выехал на развилку и тут же оказался в перекрестии слепящих огней, вспыхнувших одновременно с двух сторон. Около шестидесяти прожекторов поливали его светом слева и справа.

Таннер вжал акселератор в пол и услышал, как где-то сзади взревели моторы. Он узнал этот звук. Мотоциклы.

Они выскочили на дорогу и помчались следом.

Они явно не знали, за кем гонятся. Таннер мог открыть огонь из пулеметов, мог затормозить и сжечь их из огнемета или закидать гранатами. И все же он не сделал ничего подобного.

Ведь это он мог сидеть на головном мотоцикле и самозабвенно мчаться впереди своих людей, не думая ни о чем, кроме преследования… Таннером завладела какая-то странная грусть, тоска, и он отвел руку от пульта управления огнем. «Сперва попытайся уйти».

Мотор ревел на полной мощности, и все-таки от мотоциклистов было не оторваться. Когда они начали стрелять, он понял, что придется ответить. Шальная пуля могла попасть в бак или пробить шину.

Первые выстрелы, безусловно, просто предупреждение. Но рисковать нельзя. Если б только они знали… Динамик!

Таннер стукнул по кнопке и схватил микрофон.

– Эй, котятки, кроме лекарств для Бостона, у меня ничего нет. Лучше отстаньте от меня подобру-поздорову.

Немедленно последовал выстрел, и тогда он открыл огонь из пулеметов. Одни падали, но другие продолжали стрелять. Тогда он стал кидать гранаты. Огонь стал тише, однако не прекратился.

Поэтому Таннер ударил по тормозам и повернул огнеметы. Пятнадцать секунд. И наступила тишина. Когда воздух очистился, он посмотрел на экран.

Они валялись по всей дороге. Рядом с перевернутыми разбитыми мотоциклами дымились тела. Некоторые были еще на ногах и держали винтовки. Таннер перестрелял их поодиночке.

Он собирался отъезжать, когда заметил, что кто-то поднялся, сделал несколько неверных шагов и снова упал. Его рука застыла на рычаге передач.

Это была девушка.

Он раздумывал секунд пять, потом выпрыгнул из машины и побежал к ней. Одна фигурка зашевелилась и приподнялась на локте. Таннер дважды выстрелил и продолжал бежать, сжимая револьвер в руке.

Девушка ползла к мужчине со снесенным лицом. Вокруг Таннера на дороге валялись тела – уже неподвижные или еще подергивающиеся. Всюду были кровь, почерневшая кожа в алом сиянии стоп-сигналов машины, стоны, завывания и вонь обгоревшего мяса…

Когда Таннер подбежал к девушке, она стала проклинать его слабым голосом. В глазах ее стояли слезы.

Все вокруг были мертвы или умирали, поэтому Таннер схватил девушку на руки и понес к машине. Он откинул спинку и опустил ее на пассажирское сиденье, убрав оружие подальше. Потом завел мотор и двинулся вперед. На экране заднего обзора было видно, как две фигуры поднялись на ноги, но тут же рухнули.

Это была высокая девушка с длинными грязными волосами, сильным подбородком и широким ртом. Под глазами синели круги. Правая сторона лица покраснела, словно от загара. Левая штанина была порвана и пропитана кровью. Таннер пришел к выводу, что девушку задело из огнемета и она упала с мотоцикла.

– Очухалась? – спросил Таннер, когда судорожные всхлипывания немного стихли.

– А тебе что? – резко ответила она, прижимая руку к щеке.

Таннер пожал плечами.

– Так…

– Ты убил почти всех наших.

– А что бы они сделали со мной?

– От тебя бы и мокрого места не осталось, если бы не твоя поганая машина.

– Она не моя, – миролюбиво ответил Таннер. – Вообще-то она принадлежит государству Калифорния.

– Эта штука не могла приехать из Калифорнии.

– Черта с два, я сам ее привел.

Девушка выпрямилась и стала растирать ногу. Таннер закурил.

– Дашь мне сигарету?

Он протянул ей зажженную и закурил другую. Когда он передавал сигарету, она заметила татуировку.

– Что это?

– Мое имя.

– Черт?

– Черт.

– Откуда такое?

– От моего старика.

Они молча курили. Потом она заговорила:

– Зачем ты поехал в Долину?

– Потому что иначе бы меня не выпустили.

– Откуда?

– Из места, где на окнах решетки. Я сидел.

– И тебя отпустили? Почему?

– Из-за эпидемии. Я везу сыворотку Хавкина.

– Ты Черт Таннер.

– А?

– Твоя фамилия – Таннер, да?

– Допустим. Откуда ты знаешь?

– Я слышала о тебе. Все думали, что ты погиб во время Большого Рейда.

– Ошибались…

– На что это было похоже?

– Понятия не имею. Я уже носил полосатый костюм. Потому и жив остался.

– Зачем ты меня подобрал?

– Не хотел смотреть, как загибается девушка.

– Спасибо. У тебя найдется поесть?

– Еда там, – он показал на холодильник. – Как тебя зовут?

– Корни. А полностью Корнелия.

– Хорошо, Корни. Когда поешь, расскажешь мне о дороге впереди.

Она с жадностью набросилась на еду.

– Здесь куча всяких банд. Так что приготовься.

– Готов, – отозвался Таннер.

– Эти экраны показывают во всех направлениях?

– Угу.

– Дороги тут в общем нормальные. Скоро будет одна большая воронка, а за ней пара маленьких вулканов.

– Понял.

– Больше беспокоиться не о чем, кроме «Регентов», «Дьяволов», «Королей» и «Любовников».

Таннер кивнул.

– Много у них народу?

– Точно не знаю, но больше всех у «Королей». Сотни две.

– Твои как звались?

– «Жеребцы».

– Что ты теперь собираешься делать?

– Что скажешь.

– Хорошо, Корни. Я высажу тебя, где захочешь. А можешь поехать со мной в город.

– Решай, Черт. Куда ты, туда и я.

Голос у нее был низкий, хрипловатый, слова она произносила медленно, с ленцой. Штаны из грубой материи не скрывали длинных ног и тяжелых тугих бедер. Таннер облизал губы и перевел взгляд на экран. Подержать ее немного?..

Внезапно дорога стала мокрой. На ней появились сотни рыб, и каждую секунду падали новые. Сверху раздались оглушительные раскаты, на севере разлилось голубое сияние.

Машина оказалась в воде. Поток бил в капот и крышу, тушил экраны. Небо вновь почернело и родило тоскливый, душераздирающий вой. Вскоре ливень ослаб, но завывания продолжались. Через пятнадцать минут они перешли в рев.

Девушка смотрела на экраны, изредка бросая взгляды на Таннера.

– Что ты собираешься делать? – наконец спросила она.

– Уйти, если смогу.

– Впереди, насколько видно, тьма. Вряд ли тебе это удастся.

– Я тоже так думаю, но что остается?

– Укрыться.

– Если знаешь где – покажи.

– Есть одно местечко – мост, под который можно заехать.

– Годится. Свистни, когда его заметишь.

Она стянула ботинки и потерла ноги. Таннер предложил ей сигарету.

– Эй, Корни, я сейчас сообразил… справа от тебя аптечка. Да, эта. Там наверняка найдется какая-нибудь мазь. Лицо-то горит, наверно…

Корни достала тюбик, выдавила немного мази и втерла в кожу щек. Она чуть улыбнулась и положила тюбик на место.

– Ну, полегче?

– Да, спасибо.

Стали падать камни, голубое сияние ширилось. Небо просветлело и запульсировало.

– Что-то в последнее время бури участились.

– Я слышала, будто ветры успокаиваются, – мол, небо очищает себя.

– Хорошо бы, – заметил Таннер.

– Тогда мы увидим его таким, как оно выглядело раньше, – синим и с облаками. Знаешь, что такое облака? Такие беловатые рыхлые штуки, которые плавают в небе. От них, кроме дождя, ничего не бывает.

– Да, знаю.

– Видел их когда-нибудь в Л-А?

– Нет.

Поднялся туман, и Таннер был вынужден снизить скорость. По краям извивающихся, как змеи, темных полос появились желтые подтеки. По машине загромыхал камнепад.

– Нам каюк, – прошептала Корни.

– Черта с два. Этот гроб рассчитан еще и не на такое… Что там, впереди?

– Мост! – воскликнула она, подавшись вперед. – Вот он! Сворачивай с дороги налево и спускайся вниз, там пересохшая река.

Начали срываться молнии; загорелось дерево. Вместе с низвергающимися потоками воды продолжала падать рыба.

Машина медленно сползла по жиже. Достигнув русла реки, Таннер повернул направо и въехал под мост. Полыхали молнии, в небе кружили каруселью вихри, и постоянно гремело. Мост гудел от ударов камней.

– Здесь мы в безопасности, – сказал Таннер и выключил двигатель.

– Дверцы заперты?

– Они запираются автоматически.

Таннер выключил фары и зажег внутренний свет.

– Хотел бы я угостить тебя чем-нибудь покрепче…

– Ничего, я с удовольствием выпью кофе, – Сейчас сделаем.

Он сполоснул кофейник, наполнил его водой и поставил греться.

Они сидели и курили, а вокруг бушевала непогода.

– Знаешь, приятно так сидеть в тепле и уюте, словно крыса в норе, в то время как снаружи творится черт знает что. Только послушай, как молотит! А нам плевать.

– Ну, – согласилась она. – Чем ты думаешь заняться, когда доберешься до Бостона?

– Понятия не имею… Может, найду работу, поднакоплю деньжат и открою гараж.

– Здорово. Сам, наверное, будешь много ездить?

– Спрашиваешь. В городе-то, конечно, банд нет?

– Нет, все по дорогам.

– Так и думал. Может быть, наберу свою. – Он потянулся к девушке и крепко сжал ее руку.

– Я смогу угостить тебя кое-чем покрепче. – Она достала из правого кармана фляжку, отвинтила колпачок и протянула Таннеру. – Держи.

Он сделал глоток, поперхнулся и на секунду застыл.

– Блеск! Ты – женщина с большими скрытыми способностями. И все такое. Спасибо.