Текст книги "Хроники Эмбера I-II"

Автор книги: Роджер Джозеф Желязны

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

Он кивнул.

– С тобой можно иметь дело.

Рэндом всегда был хитер, маниакально подозрителен и вечно против чего-нибудь восставал, вспомнил я. В свое время ему здорово влетало от родителей, но и они не могли с ним справиться. И внезапно я понял, что у нас были одни и те же родители, другие, чем у меня и Эрика, или у Блейза и Фионы. Об остальных я ничего не помнил.

Мы ехали по неровной лесной дороге, которой, казалось, не было ни конца ни края. Величественные деревья окружали нас со всех сторон, и я чувствовал себя на удивление хорошо и спокойно. Изредка из придорожных кустов выбегали вспугнутый олень или изумленная лиса. Лучи солнца пробивались сквозь листву, напоминая струны восточного музыкального инструмента. Влажный ветерок был напоен животворными ароматами. И я понял, что неоднократно скакал по Арденнскому лесу верхом, гулял в нем, охотился, лежал на спине под деревьями, закинув руки за голову и глядя в небо, взбирался по стволам великанов, перебираясь с ветки на ветку, и смотрел на вечно меняющийся зеленый мир внизу.

– Как здесь хорошо! – невольно воскликнул я, не понимая, что произнес эти слова вслух, пока Рэндом не ответил:

– Ты всегда любил Арденнский лес.

Мне показалось, что в его голосе проскользнула нотка удивления, но я не был в этом уверен.

Издалека до нас донесся звук охотничьего рога.

– Увеличь скорость, – внезапно сказал Рэндом.

– Это охотничий рог Джулиана.

Я надавил на педаль газа.

Звук рога раздался еще раз, значительно ближе.

– Его проклятые гончие раздерут автомобиль на куски, а птицы выклюют нам глаза! – воскликнул Рэндом. – Надо же было повстречаться с ним, когда он охотится! Не сомневаюсь, Джулиан с наслаждением бросит травлю любого зверя, лишь бы не упустить такой добычи, как два родных брата!

– Живи сам и не мешай жить другим – вот мой девиз, – заметил я.

Рэндом ухмыльнулся.

– Какая идиллия! Могу поспорить, ты изменишь свой девиз ровно через пять минут. – Звук рога раздался еще ближе, и мой невежливый брат выругался. – Черт!

Стрелка на спидометре застыла на отметке 75 (означающей мили в час), а ехать быстрее по лесной дороге я не решался.

Рог пропел три раза, совсем неподалеку, и я услышал слева от себя собачий лай.

– До Эмбера далеко, но практически мы находимся в реальном мире, так что в соседних отражениях не скроешься, – сказал Рэндом. – К тому же, если Джулиан действительно охотится за нами, он или его отражение настигнут нас где угодно.

– Что будем делать?

– Надеяться, что он охотится не за нами. Прибавь газу.

Звук рога раздался совсем рядом.

– Никак он едет на электричке? – иронически спросил я.

– Джулиан скачет на Моргенштерне, самом могучем и быстром коне, которого он когда-либо создал.

И, задумавшись над последней фразой Рэндома, я понял, что Джулиан действительно создал Моргенштерна, оперируя отражениями, и что непревзойденный скакун обладал силой и скоростью урагана.

Я вспомнил, что всегда боялся этого коня, и в ту же секунду его увидел.

Моргенштерн был метра на полтора выше в холке, чем любой из скакунов, мне известных; мертвый взгляд его глаз пронизывал насквозь; седая грива развевалась по ветру; копыта блестели, как полированная сталь. Он несся за нашей машиной быстрее ветра, и ноги его мелькали с такой скоростью, что их не было видно, а в седле, пригнувшись, скакал Джулиан, совсем такой, как на игральной карте: с длинной гривой черных волос, ослепительно голубыми глазами, одетый в белые доспехи.

Он улыбнулся нам и помахал рукой, а Моргенштерн вскинул голову и заржал.

Я вспомнил, что Джулиан однажды заставил своего подручного нацепить мою старую куртку и мучить коня. Вот почему он чуть не убил меня в тот день, когда мы охотились, и я спешился, чтобы освежевать оленя.

Я снова поднял стекло, надеясь, что Моргенштерн не успел учуять мой запах. Но Джулиан меня заметил, и я подумал, что теперь он наверняка не отстанет. Рядом с ним бежали штурмгончие, неслыханно живучие твари с клыками тверже стали. Они тоже были пришельцами из других отражений, потому что ни один нормальный пес не смог бы выдержать такой убийственной гонки. Правда, слово «нормальный» никак не подходило к миру, в котором я оказался.

Джулиан сделал нам знак остановиться, и я посмотрел на Рэндома, который пожал плечами и ответил на мой безмолвный вопрос:

– Если мы не остановимся, он нас уничтожит.

Я нажал на тормоз, сбросил газ и остановился посередине дороги.

Моргенштерн присел на задние ноги, перемахнул через машину одним прыжком и ударил копытами о землю. Собаки кружили неподалеку, высунув языки и тяжело дыша. Бока лошади тоже вздымались и блестели от пота.

– Какой сюрприз! – медленно, с ленцой в голосе, произнес Джулиан, и большой орел с черно-зеленым оперением, круживший в небе, опустился и уселся ему на плечо.

– Вот именно, – согласился я. – Как дела?

– Как обычно, – небрежно ответил он. – Лучше не бывает. Надеюсь, у вас с братом Рэндомом тоже все в порядке?

– Жизнь бьет ключом, – сказал я, а Рэндом кивнул и добавил:

– Я думал, в столь неспокойные времена ты найдешь себе занятие поважнее охоты.

– Я испытываю наслаждение, загоняя зверя, – последовал ответ. – К тому же мне постоянно приходится думать о родственниках. – Я почувствовал, как по моей спине побежали мурашки. – Я даже представить себе не мог, что в машине окажутся два моих брата. Ведь насколько я понимаю вы не катаетесь ради удовольствия, а куда-то спешите, скажем, в Эмбер? Да или нет?

– Да. – Я не стал лгать. – Могу я полюбопытствовать, почему ты здесь, а не там?

– Эрик послал меня вести наблюдение за дорогой, – спокойно ответил он, и моя рука невольно потянулась к одному из пистолетов, заткнутых за пояс. Не знаю почему, но я неожиданно подумал, что пуля не пробьет его доспехов, и решил в случае опасности стрелять в Моргенпггерна. – Ну что ж, братья, – сказал Джулиан, улыбаясь. – Я рад, что вы вернулись, и хочу пожелать вам доброго пути. До встречи. – Он резко развернул коня и поскакал в лес.

– Давай уберемся отсюда подобру-поздорову! – воскликнул Рэндом, как только Джулиан скрылся из виду. – Либо он постарается устроить засаду, либо опять начнет преследование. – И с этими словами Рэндом вытащил из-за пояса пистолет и положил его на колени.

Минут через пять, в течение которых я ехал довольно медленно и почти успокоился, раздался звук охотничьего рога.

Я увеличил скорость, зная, что Джулиан все равно нас догонит, но пытаясь выиграть время и оторваться от него как можно дальше. Нас заносило на виражах, мы проносились мимо небольших холмов и долин, и однажды я чуть было не наехал на оленя, но умудрился проскочить по самой обочине, избежав столкновения.

Звук рога становился все слышнее, и Рэндом начал ругаться вполголоса. Я неожиданно подумал, что Арденнский лес закончится еще не скоро, и эта мысль не принесла мне успокоения.

Мы очутились на довольно прямом участке пути, и примерно минуту я вел машину с предельной скоростью. Звук рога отдалился, но затем дорога сузилась, стала петлять, и мне пришлось скинуть газ. Джулиан вновь начал нас догонять.

Примерно через шесть минут я увидел его в зеркальце заднего обзора. Собаки, окружившие Моргенштерна, прыгали и бешено лаяли.

Рэндом опустил боковое стекло и, выждав некоторое время, стал стрелять.

– Черт бы побрал эти доспехи! – воскликнул он. – Уверен, что попал в Джулиана дважды, а он даже не покачнулся!

– Мне бы не хотелось убивать коня, – сказал я, – но все же попробуй. Иного выхода нет.

– В него я тоже стрелял, – ответил Рэндом, с отвращением швыряя пистолет на пол и вынимая из-за пояса другой. – Но либо я никудышный стрелок, либо правду говорят, что Моргенштерна можно убить только серебряной пулей.

Из последней обоймы, однако, он не потратил даром ни одного патрона и уложил шестерых псов, но их осталось по меньшей мере две дюжины.

Я дал ему один из своих пистолетов, и еще пять собак прекратили нас преследовать.

– Последнюю обойму, – заявил Рэндом, – я приберегу для головы Джулиана, если он подскачет достаточно близко!

Наши преследователи находились футах в пятидесяти от машины, и это расстояние все время сокращалось. Я прикинул в уме их скорость и резко ударил по тормозам. Несколько собак не успели отпрыгнуть, но Джулиан внезапно исчез, и на какое-то мгновение огромная тень затмила солнце.

Моргенштерн перемахнул через «мерседес» одним скачком, и всадник круто развернул его в нашу сторону, а я тут же надавил на педаль газа, бросая машину вперед. Моргенштерн величественно поднялся в воздух и опустился на обочину дороги. В зеркальце я видел, как две собаки уцепились за задний бампер, оторвали его и снова ринулись в погоню. Три гончие валялись мертвыми на земле, но их оставалось еще пятнадцать-шестнадцать.

– Неплохо, – сказал Рэндом. – Но тебе повезло, что они не кинулись на колеса. От резины полетели бы клочья. Наверное, им никогда не приходилось загонять такого зверя, как автомобиль.

Я отдал ему свой последний пистолет, тот самый, из которого только вчера в нас стреляли бандиты.

– Постарайся убить как можно больше собак.

Он расстрелял обойму спокойно и со снайперской точностью, и псов стало на шесть меньше.

А Джулиан скакал рядом с машиной, и в руке его была шпага.

Я громко посигналил, надеясь спугнуть Моргенштерна, но он и ухом не повел, а когда я резко свернул руль в сторону, грациозно отпрыгнул и избежал столкновения. Рэндом низко пригнулся, положив пистолет на согнутую в локте левую руку и целясь в Джулиана.

– Не стреляй, – попросил я. – Попробую взять его живым.

– Ты сумасшедший, – ответил он, но пистолет опустил, а я вновь резко ударил по тормозам и, как только машина остановилась, распахнул дверцу и выскочил… О, черт! я ведь был босиком! Проклятье!

Я нырнул под удар шпаги, схватил Джулиана за руку и рванул на себя что было сил, выбивая из седла. Он успел ударить меня бронированным кулаком по голове, так что искры из глаз посыпались, но своего я добился.

Оглушенный падением, Джулиан лежал, ничего не соображая, а вокруг прыгали псы, и Рэндом отбивался от них ногами. Я подобрал шпагу и приставил ее к горлу Джулиана.

– Прикажи собакам убраться, – крикнул я, – или я пригвозжу тебя к земле!

Он что-то резко произнес, и штурмгончие отбежали, недовольно ворча. Рэндом держал Моргенштерна под уздцы, но конь мотал головой и пытался вырваться.

– Итак, дорогой брат, что ты можешь сказать в свое оправдание? – спросил я.

– Если хочешь меня убить, не тяни, – ответил он.

– Я убью тебя, когда мне заблагорассудится. – Сам не знаю почему, но я испытывал чувство глубокого удовлетворения, глядя на комья грязи, прилипшие к его безупречно чистым, белым доспехам. – А теперь скажи, что ты дашь за свою жизнь?

– Все, что у меня есть, и ты это знаешь.

Я отступил на шаг.

– Садись в машину на заднее сиденье.

Он молча повиновался, и я на всякий случай отобрал у него кинжал. Рэндом сел на свое место рядом со мной, но направил дуло пистолета на голову Джулиана.

– Почему бы тебе не убить его? – спросил он.

– Думаю, он еще пригодится. Во-первых, мне многое надо узнать, а во-вторых, нам предстоит долгий путь.

Я включил зажигание, и «мерседес» плавно тронулся с места. Гончие дружно припустили за машиной. Моргенштерн скакал рядом.

– Боюсь, как заложник я ничего не стою, – заметил Джулиан. – А если ты будешь меня пытать, я не скажу больше, чем знаю, а знаю я совсем немного.

– Вот и начни с того, что знаешь, – предложил я.

– Когда положение усугубилось, – сказал он, – позиция Эрика была самой сильной, ведь он остался в Эмбере. По крайней мере, я посчитал именно так и предложил ему свои услуги. Если бы на его месте оказался один из вас, я, вероятно, сделал бы то же самое. Эрик поручил мне охранять Арденнский лес, через который пролегает основная дорога в Эмбер. Жерар контролирует южные подступы. Каин – в северных водах.

– А Бенедикт? – спросил Рэндом.

– Понятия не имею. Может, он с Блейзом. А может, на одном из отражений и просто не знает, что произошло. Я не удивлюсь, если его вообще нет в живых. Слишком много лет прошло с тех пор, как я в последний раз видел Бенедикта.

– Какое количество войск ты держишь в Арденне? – спросил Рэндом.

– Тысячу человек. Убежден, что за нами наблюдают даже сейчас.

– И если они не хотят, чтобы ты скоропостижно скончался, им придется ограничиться одними наблюдениями, – заметил Рэндом.

– Ты, как всегда, прав. – Джулиан повернулся в мою сторону. – Должен признаться, Корвин, ты поступил очень разумно, оставив меня в живых. Теперь тебе удастся беспрепятственно проехать через лес.

– Ты говоришь так потому, что очень хочешь жить, – ответил Рэндом.

– Конечно, я хочу жить. Ведь вы меня не убьете?

– А как ты думаешь?

– Но ведь я рассказал все, что знал!

Рэндом рассмеялся.

– Ты не сказал ничего существенного, и я убежден, что пытка развязала бы твой язык. К счастью, еще не поздно. Можно остановить машину в укромном месте и исправить это маленькое упущение. Что скажешь, Корвин?

– Там видно будет. Где Фиона?

– По-моему, где-то на юге, но точно не знаю.

– А Дейдра?

– Тоже не знаю.

– Льювилла?

– В Рембэ.

– Хорошо. – Я кивнул. – Мне кажется, ты действительно сказал все, что знал.

– Да.

Мы продолжали ехать в полном молчании, и постепенно лес начал редеть. Штурмгончие и Моргенштерн давно отстали, но орел Джулиана все еще парил высоко в небе. Дорога круто завернула, поднимаясь к узкому перевалу между двумя пурпурными горами.

– Удобное место для засады, – заметил Рэндом.

– Похоже говоришь, – отозвался я. – Что скажешь, Джулиан?

Он вздохнул.

– Скоро подъедем к заставе. Но думаю, осложнений не предвидится.

Осложнений не было. Когда я посигналил у ворот, к нам вышел стражник в зеленой с коричневым кожаной куртке и шпагой наголо. Я небрежно указал большим пальцем сжатой в кулак руки на заднее сиденье и спросил:

– Понятно?

Ему было понятно, и нас он тоже узнал, а посему поспешил распахнуть ворота настежь и даже отдал честь, когда мы проезжали мимо.

Мы миновали еще две заставы, и орел отстал где-то по пути. Высоко в горах, на высоте в несколько тысяч футов, я остановил машину. Справа от нас гигантская скала уходила в небо, слева – зияла пропасть.

– Выходи, – сказал я Джулиану. – Пришла пора размять ноги.

Он побледнел.

– Я не стану унижаться, вымаливая у тебя свою жизнь.

И вышел из машины.

– Эх, опять не повезло! – огорченно воскликнул я. – Передо мною так давно никто не унижался! Обидно, право. Ну что ж, подойти к обрыву и встань вот здесь… еще ближе, пожалуйста. – И Рэндом прицелился ему в голову. – Совсем недавно, – продолжал я, – ты говорил, что предложил бы помощь всякому, кто оказался бы на месте Эрика.

– Да.

– Посмотри вниз. – Он молча повиновался, но думаю, мало что увидел. – Хорошо. Запомни свои слова на тот случай, если произойдут какие-нибудь перемены. И запомни, кто подарил тебе жизнь, хотя любой другой на моем месте ее бы отнял. Поехали, Рэндом. Нам пора.

Джулиан остался стоять на краю пропасти. Он тяжело дышал, и брови его были сдвинуты.

Когда мы добрались до вершины перевала, бензин почти кончился. Я поставил передачу на нейтральную, выключил мотор, и машина покатилась вниз.

– Я сейчас думаю о том, – сказал Рэндом, – что ты не потерял былой прозорливости и проницательности ума. Я, наверное, все же убил бы Джулиана за то, что он попытался сделать. Но ты поступил правильно. Мне кажется, он нас поддержит, если удастся взять верх над Эриком, а тем временем, естественно, доложит ему обо всем, что произошло.

– Естественно, – согласился я.

– У тебя было больше причин желать его смерти, чем у любого из нас.

Я улыбнулся.

– Эмоции неуместны в политике, юриспруденции и торговых сделках.

Рэндом закурил две сигареты и протянул мне одну из них.

И глядя сквозь сигаретный дым вниз, я увидел море, раскинувшееся под вечерним темно-голубым небом, на котором сверкало золотое солнце. Я и представить себе не мог, что такое море может существовать на свете. Словно толстым слоем искрящейся пурпурной краски покрыли полотно, подумал я, и мне стало немного страшно. Неожиданно я понял, что говорю на каком-то странном языке, который тем не менее хорошо знаю. Я читал «Балладу о Мореходах», и Рэндом внимательно слушал и ждал, когда я закончу.

– Я много раз слышал, что «Балладу о Мореходах» сочинил ты, – сказал он. – Правда?

– Это было так давно, что я просто не помню.

Дорога постепенно сворачивала влево, и по мере того как мы въезжали в лесистую долину, море открывалось перед нашим взором во всем своем великолепии.

– Маяк Кабры, – сказал Рэндом, указывая рукой на большую серую башню, возвышавшуюся над водой. – Я совсем забыл о его существовании.

– Представь себе, я тоже. Какое непонятное чувство испытываешь, когда возвращаешься домой. – И тут я понял, что мы говорим не по-английски, а на Языке Тари.

Примерно через полчаса спуск закончился, и машина довольно долго катилась по инерции, прежде чем я включил зажигание. При звуке мотора стайка черных птиц выпорхнула из придорожных кустов. Серая тень, похожая на волчью, взметнулась из-за дерева и пропала. Невидимый олень, спасаясь от серой тени, умчался, ломая ветки. Мы ехали по лесистой долине, расположенной на ровном участке высокой скалы, и неуклонно приближались к морю. Перевал остался сзади и чуть справа.

Чем дальше мы въезжали в долину, тем яснее видели панораму величественных гор, марширующих, казалось, прямо к побережью, одетых в сверкающую каменную мантию, расцвеченную зелеными, розовыми и пурпурными красками, а на самом последнем и самом высоком пике висела вуаль легких облачков, пронизанная золотыми лучами солнца. Бензин почти кончился, а ехать оставалось миль тридцать пять. Я твердо знал, что этот последний пик был местом нашего назначения, и у меня защемило сердце. Рэндом, не отрываясь, смотрел в том же направлении.

– Никто ничего не украл, – пошутил я. – Скала на месте.

– Я почти забыл, – прошептал он.

Я переключил передачу и, случайно посмотрев вниз, увидел, что брюки мои как-то странно блестят. К тому же они стали обтягивать лодыжки, а манжеты исчезли. Я невольно бросил взгляд на свою рубашку.

Она превратилась в черную куртку с серебряной окантовкой и широким поясом. По внешней стороне брюк тоже шла серебряная строчка.

– Кажется, я выгляжу достаточно эффектно, – заметил я в надежде услышать объяснение Рэндома.

Он ухмыльнулся, и я неожиданно понял, что он одет в коричневые брюки с красными лампасами и оранжевую рубашку с коричневым воротником и манжетами. Коричневая фуражка с желтым козырьком лежала рядом на сидении.

– А я сидел и гадал, когда ты, наконец, заметишь, – сказал Рэндом. – Как самочувствие?

– Лучше не бывает. Кстати, бензин на нуле.

– Слишком поздно, – ответил он. – Мы находимся в реальном мире, и работа с отражениями отнимет слишком много сил, не говоря о том, что нас сразу обнаружат. Боюсь, придется бросить машину.

Ее пришлось бросить примерно через две с половиной мили. Я съехал на обочину и остановился. Закатное солнце посылало нам прощальный поклон, тени удлинились.

Я полез на заднее сиденье, за ботинками, превратившимися в высокие черные сапоги, услышал, как под ними что-то звякнуло, и увидел относительно тяжелую серебряную шпагу в ножнах, ремешки которых идеально подходили к петлям на моем поясе. Рядом с сапогами лежал черный плащ с брошью-застежкой в форме серебряной розы.

– Ты, наверное, думал, что расстался с ними навсегда? – спросил Рэндом.

– Честно говоря, да.

Мы вышли из машины и пошли по дороге. Вечер был прохладен, воздух напоен терпкими ароматами. Солнце садилось, и на небе начали появляться первые звезды. Рэндом первым нарушил молчание.

– Не нравится мне это, – сказал он.

– Что ты имеешь в виду?

– Наше непонятное везение. Мы беспрепятственно добрались до Арденнского леса и проехали его, хоть Джулиан и сделал попытку нас остановить. Я начинаю подозревать, что нам намеренно позволили проникнуть в стан врага.

– Мне пришла в голову та же мысль, – солгал я. – Как ты думаешь, что это может значить?

– Боюсь, нас гонят, как зверей, прямо на охотника. По-моему, здесь дело нечисто.

Несколько минут мы шагали в полном молчании, затем я спросил:

– Может, засада? Послушай, как тихо в лесу.

– Не знаю.

Мы прошли мили две, и солнце скрылось за вершинами гор. Ночь была темной, небо усыпано бриллиантами звезд.

– Мы избрали самый неподходящий способ передвижения, – заметил Рэндом.

– Не спорю.

– И все же я боюсь вызвать лошадей.

– Я тоже.

– А как ты сам оцениваешь обстановку? – спросил он.

– По-моему, дело дрянь. У меня такое ощущенье, что за нами следят.

– Может, уйти с дороги?

– Мне пришла в голову та же мысль, – вновь солгал я. – По крайней мере, если мы свернем в лес, хуже не будет.

Мы свернули в лес.

Нас окружали деревья, валуны причудливой формы, высокий кустарник. А по небу плыла серебряная луна, похожая на большую лампаду, освещавшую ночь.

– Меня не оставляет чувство, что наша затея обречена на провал, – сказал Рэндом.

– Ты веришь своим чувствам?

– Вполне.

– Что тебя беспокоит, брат?

– Слишком быстро мы очутились рядом с Эмбером. Мне это не нравится. Назад дороги нет, а управлять отражениями в реальном мире невозможно. Нам остается рассчитывать лишь на наши шпаги. – (На его поясе висела короткая, с орнаментом на ножнах, шпага.) – И я считаю, мы очутились здесь не против воли Эрика, а согласно задуманному им плану. Сделанного не воротишь, так что говорить тут не о чем, но я предпочел бы, чтобы нам пришлось сражаться за каждый дюйм пути.

Мы прошли еще около мили и остановились покурить, тщательно прикрывая огоньки сигарет ладонями.

– Какая прекрасная ночь, – сказал я, обращаясь к Рэндому и прохладному ветерку.

– Да… что это?

Позади нас в кустах зашуршало, и он мгновенно выхватил шпагу из ножен. Мы подождали несколько минут и, не заметив ничего подозрительного, пошли дальше.

Спустя некоторое время я услышал непонятное шуршание впереди.

Я посмотрел на Рэндома, и он кивнул, после чего мы стали двигаться медленнее и с большей осторожностью.

Посторонние звуки прекратились, но справа от нас, довольно далеко, мерцал слабый свет, похожий на огонь костра. Я махнул рукой в его сторону, и Рэндом пожал плечами, молча углубляясь вслед за мной в лес.

Примерно через час мы оказались рядом с лагерем. Вокруг костра сидели четыре человека, еще двое спали неподалеку. Девушка, привязанная к дереву, смотрела в противоположную сторону, но когда я увидел ее фигуру, у меня защемило сердце.

– Неужели… – прошептал я.

– Да, – ответил Рэндом. – Это она.

Затем девушка повернула голову, и я сразу ее узнал.

Дейдра!

– Интересно, что натворила эта ведьма? – пробормотал Рэндом. – Судя по форме солдат, ее ведут в Эмбер.

Я посмотрел на красное и коричневое, с серебряной нитью, обмундирование и вспомнил (не только по портрету на карте), что Эрик предпочитал эту расцветку любой другой.

– Коль скоро она понадобилась Эрику, он ее не получит, – сказал я.

– Лично мне Дейдра глубоко безразлична, – заметил Рэндом, – но тебе она всегда нравилась, так что…

Он выхватил шпагу из ножен.

Я последовал его примеру.

– Приготовиться, – прошептал я, выпрямляясь во весь рост. И мы кинулись в атаку.

Все сражение заняло минуты две, не больше. Она смотрела на нас, и свет костра превращал ее лицо в непрерывно меняющуюся маску. Она смеялась, и плакала, и выкрикивала наши имена громким испуганным голосом, а потом я перерезал стягивающие ее тело веревки и помог подняться на ноги.

– Здравствуй, сестра. Не хочешь ли пойти с нами в Эмбер?

– Нет, – сказал она. – По правде говоря, мне хочется сохранить жизнь, которую вы только что спасли. Можно подумать, я не знаю, зачем вы идете в Эмбер.

– Разыгрывается трон, – сообщил Рэндом (что было для меня новостью), – и мы – заинтересованные стороны.

– Если у вас осталась хоть капля разума, вы откажетесь от участия в этой игре, зато будете жить долго и счастливо.

Дейдра выглядела утомленной, на ее лице и руках засохла грязь, но боже! до чего она была красива!

Я обнял ее, потому что мне так захотелось, и прижал к груди. Рэндом отыскал мех с вином, и мы с удовольствием выпили.

– Эрик – единственный повелитель Эмбера, – сообщила Дейдра, – и войска ему преданы.

– Я не боюсь Эрика, – сказал я и вдруг понял, что не уверен в своих словах.

– Он никогда не позволит тебе вернуться в Эмбер, – продолжала она. – Я тоже была пленницей, но два дня назад удрала подземным ходом и решила скрыться на одном из отражений, чтобы не мозолить глаза остальным. К сожалению, я не успела уйти из реального мира. Солдаты арестовали меня сегодня утром и вели обратно, чтобы передать с рук на руки своему господину. Может, он решил со мной расправиться, хотя в Эмбере я играла роль марионетки, не более. Думаю, Эрик будет взбешен, когда узнает, что мне удалось бежать. Впрочем, я ни в чем не уверена.

– А где Блейз? – спросил Рэндом.

– Он посылает из отражений невиданных чудовищ, которые не дают Эрику спать спокойно. Но Блейз ни разу не атаковал всеми силами, так что остается только гадать, кому достанутся корона и скипетр, хоть Эрик и держит бразды правления в своих руках.

– Понятно? А нас он когда-нибудь вспоминал?

– Тебя – нет, Рэндом. Корвина – часто. Эрик все еще боится, что Корвин вернется в Эмбер. Следующие пять миль можно пройти относительно спокойно, но потом – каждая пядь пути грозит смертельной опасностью. Каждый камень – ловушка, за каждым деревом – засада. Эрик хорошо подготовился к встрече с Блейзом и Корвином. Он наверняка хотел, чтобы вы подошли вплотную к Эмберу, ведь, с одной стороны, отсюда невозможно бежать на отражения, а с другой – почти каждый ваш шаг становится известен. Никто не может пробраться в Эмбер незамеченным.

– Но тебе удалось бежать.

– Ну и что? Во-первых, я покинула город, а не пыталась в него проникнуть. Во-вторых, Эрик не следил за мной, как за вами; я – женщина и лишена имперских амбиций. И в-третьих, меня все равно поймали, чему вы были свидетелями.

– Но теперь ты свободна, сестра, – сказал я, – и останешься свободной до тех пор, пока у меня хватит сил поднять шпагу в твою защиту.

Дейдра поцеловала меня в лоб и украдкой сжала руку. Я всегда млел, когда она так делала.

– Я уверен, что за нами следят, – пробормотал Рэндом, и по его сигналу мы отступили в лес. Лежа за кустом, пристально глядя в темноту, мы возбужденно перешептывались, но так и не пришли к единому выводу. Выяснилось, что окончательное решение должен принимать именно я. Вопрос, который следовало решить, был до смешного прост: «Что делать дальше?», но я посчитал его слишком важным и понял, что больше не имел права притворяться. Я знал, что не могу доверять своим родным, даже очаровательной Дейдре, но она мне всегда нравилась, а Рэндом, не колеблясь, согласился принять участие в моих делах, так что лучше было признаться им, чем кому-либо другому. Впрочем, выбирать не приходилось.

– Дорогие мои родственники, – сказал я, – боюсь, мне придется вас огорчить.

Я не успел договорить, как рука Рэндома судорожно сжала эфес шпаги. Видимо, в нашей семье не было принято доверять друг другу. Мне показалось, я слышу его невысказанную мысль: «Корвин заманил меня сюда, чтобы предать».

– Если ты заманил меня сюда, чтобы предать, – сказал он, – живым я не дамся.

– Ты шутишь? – сердито спросил я. – Мне нужна твоя помощь, а не жизнь. Но тебе придется огорчиться, когда ты узнаешь, что я ровным счетом ничего не понимаю. Я, конечно, догадываюсь, где мы находимся и почему скрываемся от солдат. Я смутно помню, что такое Эмбер. Но если быть до конца откровенным, я даже не знаю, кто я такой.

После довольно продолжительного молчания Рэндом прошептал:

– Что ты хочешь этим сказать?

– Вот именно, – вставила Дейдра.

– Я хочу сказать, что мне удалось вас одурачить. Разве тебе не показалось странным, что я лишь управлял машиной, взвалив все заботы на твои плечи?

– Но ведь ты был моим начальником! – воскликнул Рэндом. – Я считал, ты обдумываешь план дальнейших действий. И ты не потерял былой прозорливости. Я знаю, что ты – Корвин.

– А сам я узнал об этом всего несколько дней назад. Да, я тот, кого вы называете Корвином. Но совсем недавно я попал в автомобильную катастрофу, получил травму черепа – могу показать шрамы, когда станет светло, – и в настоящее время страдаю от амнезии. Когда вы говорите о каких-то отражениях, я не понимаю ни единого слова. Эмбер остается для меня тайной за семью печатями. Правда, я помню своих сестер и братьев, а также то, что им нельзя доверять. Вот и весь мой сказ. Что будем делать?

– О боже! – простонал Рэндом. – Да, теперь понимаю… Ответы невпопад, нелепые оговорки… Но как тебе удалось обмануть Флору?

– Повезло, – ответил я. – А может, сработало подсознание. Впрочем, Флора настолько глупа, что обмануть ее нетрудно. Но сейчас я нуждаюсь в вашей помощи.

– Как ты думаешь, отсюда можно уйти на отражения? – спросила Дейдра, и я с облегчением подумал, что теперь избавлен от необходимости отвечать на непонятные вопросы.

– Да, – сказал Рэндом, – но я – против. Мне бы хотелось видеть Корвина в Эмбере, а голову Эрика на копье. И я, пожалуй, рискну помочь правому делу, так что ни о каком бегстве не может быть речи. Если хочешь, иди одна. Все вы считали меня хвастуном и неженкой. Что ж, поживем – увидим. Но я не отступлюсь.

– Спасибо, брат, – сказал я.

– Правду говорят, что встречаться при лунном свете – дурная примета, – заметила Дейдра.

– Ты предпочла бы остаться привязанной к дереву? – спросил Рэндом, и она не нашла, что ответить.

Мы лежали за кустом, не шевелясь, и вскоре на поляну, где горел костер, вышли трое людей. Они посмотрели по сторонам, и один из них внезапно нагнулся и понюхал землю.

– Вейры, – прошептал Рэндом, и дальнейшее я увидел, как в тумане. Незнакомцы упали на четвереньки, и лунный свет как-то странно посеребрил их серые одежды. Три пары горящих глаз уставились в нашем направлении.

Я проткнул первого волка шпагой, и ночную тишину прорезал мучительный человеческий вопль. Рэндом одним ударом отсек голову второму, а Дейдра, к моему изумлению, подняла третьего волка высоко в воздух и с размаху ударила о колено, переломив ему позвоночник, словно сухую спичку:

– Скорее! – вскричал Рэндом. – Проткни их своей серебряной шпагой!

Я послушно воткнул клинок сначала в одного оборотня, потом в другого. Послышались еще два душераздирающих вопля.

– Надо уходить, – решительно заявил Рэндом. – Здесь нельзя оставаться.

Примерно через час, в течение которого мы продирались сквозь высокий кустарник, Дейдра не выдержала.

– Куда это мы идем? – спросила она.

– К морю.

– Зачем?