Текст книги "Покойся с миром"

Автор книги: Роджер Джозеф Желязны

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

В том состоянии, в котором находился, я мог позвонить Мэйсону, Коллинзу и черт знает кому еще. Впрочем, все вышеперечисленные избегали гласности, поэтому их вряд ли обрадовала статья обо мне, да еще с фотографиями в популярной ежедневной газете. Я задумался, как она вообще могла появиться, и пришел к выводу, что это инициатива правительства, которое хотело таким способом убить сразу двух зайцев: успокоить людей Саси и заверить общественность, что необходимые меры приняты. Судя по всему, ЦРУ про меня забыло, но я не хотел бы сделать что-то, что изменило бы их отношение ко мне. Одним словом, я от всей души пожелал всей этой компании, включая Уолтера, гореть в аду.

Больше всего меня беспокоила мысль о том, что Мария вернулась к этому подонку, чтобы извиниться перед ним, выразить свое сочувствие и т. д. Кроме того, она отсутствовала что-то слишком долго… Может быть, в данный момент они сидят где-то вместе, болтают чепуху, улыбаются друг другу. Может быть, держат друг друга за руки…

Мой бог! Неужели я ревную?

Конечно нет. Она обычная девушка, которая почему-то мне нравится. Может быть, потому, что нас связывают некоторые события в прошлом. Вот и все. Я не собираюсь поддерживать с ней постоянную связь, когда все закончится. Поэтому какая разница, чем она занимается в данный момент?

Никакой.

Когда все это закончится…

В данный момент все закончилось, по крайней мере для меня. Со мной было покончено, я был уволен. Правда, я дал обещание Марии найти убийц Клода. Но такие обещания являются обязательными, если их можно выполнить. В моем сегодняшнем положении я не мог их найти. Честно говоря, я уже не верил, что когда-нибудь смогу.

Поэтому не было никакого резона далее оставаться в этой стране, зато существовало много достаточно убедительных причин, по которым следовало свалить отсюда. В конце концов, у меня собственный бизнес – и пора заняться делами.

Я сделал большой глоток, и мои выводы стали еще более убедительными. Да-да, у меня больше нет причин оставаться в Бразилии.

Ведь я и оказался-то здесь не по собственной воле. И вот теперь, когда давление ослабло, я с радостью покину эту страну.

Жаль, конечно, что я не успел побродить по музеям и местным галереям, которые действительно того стоят.

Я сделал еще один глоток.

Да, нормальное решение. Останусь в Бразилии на несколько дней, может быть, на неделю. А потом уеду и забуду обо всем, что со мной произошло.

Но тут я вспомнил, что собирался вернуться и убить Моралеса.

Я опорожнил бокал и наполнил следующий.

Прошло четыре дня. Звонили какие-то идиоты, которым я отвечал, что не говорю на португальском, а когда они пытались перейти на английский, вешал трубку. Потом я сам позвонил в администрацию отеля и сказал, чтобы меня ни с кем не соединяли.

Той ночью Мария пришла поздно и легла спать на диване. Потом на диване стал спать я, чтобы дать ей возможность пользоваться кроватью. Мы иногда разговаривали, но не более того. Она по-прежнему считала, что я обошелся гнусно с бедным Уолтером, который не причинил нам своими действиями никакого вреда, – вред причинил я сам, рассказав нашу историю, а он поступил с ней так, как и следовало ожидать. Кроме того, она напомнила, что я до сих пор не принес ей голову убийцы Клода и, по ее мнению, не слишком серьезно отношусь к выполнению этой задачи. На это я ответил, что убийство ее любовника больше меня не касается и что она вольна делать все, что ей заблагорассудится. Я же намерен провести ближайшие несколько дней до отъезда с максимальным удовольствием. Впрочем, она может присоединиться ко мне.

Ей эта идея не слишком понравилась, но иногда она сопровождала меня – полагаю, только ради того, чтобы присматривать за мной. Не рассказывала, чем занималась в мое отсутствие, а я не спрашивал. Знал, что она встречается с Уолтом. Несколько раз он заезжал за ней в отель. Я не общался с ним после инцидента в кафе, он тоже не пытался возобновить наши отношения. Как мне казалось, он поступал мудро.

Вот так я провел эти четыре дня.

Однажды, без сопровождения Марии, я оказался в Музее бразильского искусства. День едва начался, а я почему-то чувствовал себя совершенно разбитым. Вероятно, от избытка приятных ощущений. Слишком много великолепных картин висело вокруг. Слишком часто я пил мартини с земляничным лимонадом.

Я уже начал подумывать о том, что провел достаточно времени в Сан-Паулу. Еще один день, затем перелет в Рио, чтобы быстро там все посмотреть, и – домой.

– Мистер Уайли! Овидий Уайли, – услышал я гнусавый голос за правым плечом и почувствовал, что кто-то дергает меня за рукав.

Медленно повернулся и узрел страшную личность, которая ко мне обращалась. Видом она отдаленно напоминала женщину, ростом футов пять, кожа цвета кофе без молока, ярко-красная блузка, цветастая юбка, огромные старинные сапоги для верховой езды, на ушах – безумного размера медные кольца, на руках – не менее десяти браслетов из разного материала, некоторые из оных напоминали змей, а еще ее тронутые сединой длинные волосы, перевязанные желтым шарфом. Глаза, смотревшие на меня, были самыми темными из тех, какие я когда-либо видел.

– Овидий Уайли? – повторила она, протянув сложенную газету и ткнув толстым большим пальцем в статью.

Я не посмотрел на газету, просто кивнул:

– Да.

– Я хотела бы поговорить с вами, – тихо произнесла она.

– Говорите.

Она осмотрелась вокруг. В зале было лишь несколько человек у дальней стены.

– Не здесь. – Она показала взглядом на дверь. – Прошу вас, – добавила она, видя, что я медлю. – Это очень важно.

– Хорошо.

Я прошел вслед за ней по крылу музея, пока мы не оказались в совершенно безлюдном зале. Она отвела меня от объективов телевизионных камер, подошла ближе и сказала:

– С вами хочет увидеться Эмиль Бретан.

– О? Зачем?

– Хочет что-то вам передать.

– Что именно?

– Не знаю. Он мне не сказал.

– Почему мне?

– Этого он тоже не сказал.

– О'кей, я поговорю с ним. Где он?

Она покачала головой:

– Не могу ответить. Могу только отвезти вас к нему.

– Когда?

– Сейчас.

– Ехать далеко?

– Да.

– Мне придется остаться там на ночь?

– Да.

– В таком случае мне хотелось бы вернуться в отель и взять некоторые вещи.

– Нет, – возразила она – Нам следует торопиться.

– Не собираюсь это делать, – буркнул я, – нравится вам это или нет.

– Если так, я не смогу отвезти вас к нему.

Я подавил вздох и немедленно оценил последствия моего отказа. Я уже вычеркнул себя из сценария и понимал, что если поеду с ней, то лишь усугублю свое положение. Кроме того, меня бросили люди, втянувшие в это дурацкое дело.

С другой стороны, приматам свойственно любопытство, и когда существо вроде меня уже потратило уйму времени на выполнение дурацкого задания, ему часто хочется сделать еще один шаг, чтобы задание это стало менее дурацким. Возможно, это так называемая человеческая гордыня.

– Хорошо, – сказал я. – Я поеду с вами.

Она взяла меня за руку:

– Мы должны торопиться.

IX

Я курил и смотрел на проносившиеся за окном джунгли. Это едва не сводило меня с ума. Моя новая спутница, непроизносимое имя которой мы сократили до имени Вера, сидела напротив. Ее нельзя было назвать разговорчивой, и в основном она занималась тем, что чередовала жевание резинки с жеванием табака. Мария сидела через проход и то ли намеренно игнорировала меня, то ли ее и впрямь заворожило зрелище буйной растительности за окном. Водителем был помешанный клоун без одного уха с бутылкой пива в руке. Выпускал он бутылку из рук, только когда мы проезжали мимо других машин, чтобы обменяться замысловатыми жестами с водителями. Потом я узнал, что подобный «дорожный язык» весьма распространен в этой сумасшедшей стране. Он управлял скрипящим автобусом так, что направление движения иногда совпадало с разъезженной дорогой. Иногда что-то пел для нас.

В последнюю минуту я все же успел захватить с собой несколько книг, но чтение меня не интересовало. Мои спутницы тоже не отличались общительностью. Джунгли выглядели однообразными, жара казалась угнетающей.

Мария оказалась спутницей случайно. Мы с Верой встретили ее на выходе из музея. Она как раз собиралась войти. Объяснив, что делать ей нечего, она решила, что сойдет и мое общество, чтобы убить время. Вспомнила, что утром я упоминал о намерении посетить этот музей. Потом поинтересовалась, куда я направляюсь.

Я сказал, несмотря, конечно, на протесты Веры. Не придумал ничего более разумного и безопасного. Жаль.

Она настояла, что проводит нас до автобусной станции, потом неожиданно купила себе билет, что заставило Веру надуться. Она в течение нескольких секунд обдумывала ситуацию, потом согласилась взять Марию с собой.

Мы сели на пригородный автобус, который доставил нас к остановке, где мы пересели на одну из этих «русских гор», пересекавших Мату-Гросу всего за полтора дня.

Когда я предположил, что было бы гораздо быстрее и комфортабельнее воспользоваться самолетом, а не тащиться по дороге длиной более тысячи миль, которая, насколько я знал, выжжена в джунглях напалмом, Вера просто сказала «нет» и не захотела обсуждать этот вопрос. Поэтому теперь я тупо пялился в треклятые заросли и курил сигареты – одну за другой.

Я даже был немного рад, что Мария поехала с нами. Все же я чувствовал ответственность, потому что привез ее в Бразилию и стал одной из причин перенесенных ею здесь страданий. Не хотел, чтобы она решила, что я ее бросил. А еще меня несколько тревожило быстрое изменение моего отношения к ней. Беспокоила смена симпатии злостью по почти запланированному графику. Она, к счастью или несчастью, демонстрировала аналогичное цикличное поведение, но наши циклы редко совпадали. Об этом я думал то с обидой, то с благодарностью. Не был уверен в том, что хочу влюбляться в нее, чувствовал, что это происходит, и был зол на себя за неуверенность.

Несколько раз мы останавливались, чтобы перекусить и удовлетворить основные человеческие потребности. Те места, в которых мы останавливались или мимо которых просто проезжали, представляли собой материал для диссертации на тему о быстром продвижении данной цивилизации от ветхих жилищ к истинно примитивным. После первых нескольких сотен миль я редко замечал пиломатериалы. Стволы деревьев с обрубленными ветками поддерживали крыши из гофрированных листов стали или из соломы. Возле домов стояли джипы, ослы и пикапы. Пустая бочка из-под нефти, судя по всему, тоже являлась предметом мебели. Основным стилем одежды были шорты цвета хаки с майкой или без, башмаки или сандалии на босу ногу. Дети бегали голыми или кое-как одетыми, при виде нас появлялись улыбки на серых от грязи личиках. На крышах домов и перилах сидели яркие тропические птицы.

На последних станциях я стал замечать все больше темнокожих индейцев. Насколько я знал, в джунглях постоянно обнаруживались неведомые прежде племена, имена для которых было все труднее придумывать. Некоторое время назад, во время строительства дороги на севере страны, рабочие наткнулись на такое безвестное племя, чей язык не понимали даже соседние племена. Его нарекли «индейцами к западу от дороги» и стали использовать в зависимости от обстоятельств.

Ближе к ночи мы остановились на одной из станций, и водитель сообщил, что у нас есть час на то, чтобы поесть и привести себя в порядок. Он указал на длинное низкое здание справа от нас.

Войдя, мы увидели земляной пол, столы как для пикника, скамьи и грубый прилавок. Из дверного проема за прилавком доносились запахи пищи. Везде летали и сидели мухи, и я изо всех сил постарался не думать о том, что происходит на кухне. И непрерывно повторял себе, что совсем не голоден.

Это было не так. Нам подали мясную похлебку с ужасно аппетитным запахом. Я воздержался от разглядывания самой миски и ее содержимого, просто жадно проглотил пищу. К счастью, нашлось пиво в бутылках, чтобы запить варево. Прислуга отличалась мерзкой привычкой с грохотом бросать порожнюю тару в стоявший в углу упаковочный ящик.

Через полтора часа водитель заявил, что час истек, и я было привстал. Вера положила ладонь мне на руку и попросила подождать. Она оставила нас и подошла к водителю. Я не слышал, о чем они говорили.

– Что происходит? – спросила Мария.

Я пожал плечами. Остальные пассажиры выходили из харчевни и садились в автобус.

– Не знаю, – сказал я, – но полагаю, что ты, как и я, догадываешься, чем это может быть вызвано.

– Он где-то поблизости?

– Скорее всего.

Вера вернулась к нашему столику.

– Придется подождать здесь, – сказала она.

– Чего именно?

– Я должна передать сообщение.

– Эмилю?

– Может быть.

– Сколько времени на это понадобится?

– Не могу сказать.

– Даже приблизительно?

– Несколько часов, – сказала она. – Вероятно, вам придется провести здесь ночь. Эти люди позаботятся о вас. – Ее жест был всеобъемлющим. – Если понадобится, покажут, где вы сможете спать.

Я кивнул.

– Далеко отсюда? – поинтересовалась Мария.

Вера улыбнулась:

– Не могу сказать. Должна спешить.

Она развернулась и ушла.

Я заказал кофе, мою просьбу выполнили, принесли большую жестяную кружку. Кофе, следует признать, оказался превосходным.

– Как думаешь, это поможет нам найти тех, кого мы ищем? – спросила Мария.

– Да.

Я услышал рев двигателя. Автобус тронулся с места и покатился по дороге.

– Я, – коснулась она моей руки, – хочу извиниться за то, что последнее время вела себя не лучшим образом.

– Все в порядке. Забудь.

– Сердишься на меня?

– Немного. Об этом тоже забудь.

– Обещаю, что больше не буду себя так вести.

– Хорошо.

– Как ты нашел женщину, которая нас сюда привезла?

– Никак. Она меня нашла.

– О?

– Да, помогла статья старины Уолтера. Вера узнала меня по фотографии. Говорит, искала по галереям и музеям несколько дней. В статье упоминалось, что я торгую произведениями искусства.

– Значит, в некотором смысле статья нам помогла?

– Может быть. А может, и нет. Увидим.

– Но ты же согласился с ней поехать.

– Заплатил за билет и хочу досмотреть шоу до конца.

Мы пристально посмотрели друг на друга, потом, очевидно, почувствовали смущение, потому что одновременно отвели глаза.

– Я бы тоже выпила кофе, – сказала она.

Я заказал ей кружку, и некоторое время мы потягивали напиток молча.

Я допил свой и сказал:

– Прошу прощения, но мне пора немного прогуляться.

Она кивнула и еле заметно улыбнулась.

Холодная ночь опустилась на мир, сырая, подсвеченная тусклым блеском керосиновых ламп в хижинах. На улице было много людей, некоторые пьяны, другие просто громко разговаривали, все были одеты так же, как днем, и, очевидно, не замечали прохлады ночи. Я натянул шерстяной джемпер и спросил, где ближайшая уборная.

Прохожий, к которому я обратился, с недоумением посмотрел на меня и криво усмехнулся. Он показал на густой лес, окружавший небольшой поселок:

– Выбирай.

Впрочем, я дознался у него, что в небольшом здании, расположенном в нескольких сотнях ярдов дальше по дороге, я могу удовлетворить свои естественные потребности цивилизованным способом. Построили его для туристов и чиновников, которые настояли, чтобы на каждой автобусной станции были созданы подобные удобства. Все туристы и чиновники – странные люди, по мнению прохожего. Я согласился с ним, поблагодарил и ушел, а он еще долго смотрел мне вслед, качая головой.

Яркие звезды. Блестящая паутина. Абсолютно черные тени. Непрекращающееся жужжание насекомых.

Выходя из уборной, я услышал, как кто-то слева произнес мое имя, и обернулся.

– Да?

Ко мне подошел человек и остановился шагах в десяти.

– С вами хотят поговорить, – сказал он.

Голос показался знакомым, но самого мужчину я видел плохо.

– Понятно, – сказал я. – Кто именно и где?

– Надо пройти чуть дальше по дороге. Я провожу.

– Хорошо.

И мы пошли по дороге.

– Далеко? – спросил я.

– Не больше полумили.

Я попытался замедлить шаг и сдвинуться в сторону, чтобы поравняться с ним и получить возможность разглядеть его лицо, но ему каким-то образом всегда удавалось оставаться за моей спиной и чуть слева. Судя по всему, он был вооружен.

Через некоторое время мы подошли к припаркованной на обочине колонне автомобилей. Я разглядел две легковые машины и шесть или семь грузовиков. Все были темными, и из кузовов грузовиков доносились приглушенные голоса. Когда мы подошли ближе, я заметил несколько охранников, стоявших неподвижно и куривших, закрывая сигареты ладонями. Мой сопровождающий сказал охраннику пароль и подвел меня к легковому автомобилю. Дверь с этой стороны была открыта, но свет в салоне не горел. Мужчина, наполовину скрытый дверью, сидел боком и наблюдал за нашим приближением. Когда мы подошли совсем близко, я почувствовал запах сигаретного дыма.

Он встал на ноги.

– Добрый вечер, Овидий, – сказал он, протягивая мне руку.

Я не пожал ее и не произнес ни слова.

Это был Моралес.

Секунду спустя я узнал в моем сопровождающем Доминика.

Мне удалось скрыть свои истинные чувства. Я уже размечтался, что увижусь с Эмилем, что он решил доставить меня к себе тихо и без хлопот, просто попросив своего человека дождаться, когда чересчур воспитанный гринго отправится на поиски единственного в поселке сортира.

– Что вам нужно на этот раз? – спросил я.

Он вздохнул:

– Вы все еще сердитесь. Надеюсь, это не помешает вам выслушать меня. Это крайне важно.

– Говорите.

– Вы мне не доверяете, – сказал он, и я хмыкнул.

– Но я не прошу вас о доверии, – быстро продолжил он. – Прошу только помочь нам и добьюсь этого любыми возможными способами. Я долго ждал, когда вы отправитесь на встречу с Эмилем Бретаном. Думаю, мы достигнем согласия по крайней мере в одном – в том, что этот человек нанес стране значительный ущерб. Вы, невзирая на личное ко мне отношение, должны понимать, что я офицер полиции, призванный обеспечивать безопасность государства. Эмиль Бретан, как правильно предположили ваши начальники, известен также под именем Саси и обладает средствами, способными вызвать дальнейшие беспорядки. Я ждал, когда вы отправитесь к нему.

Он замолчал, ожидая, что я произнесу хоть слово. Я закурил.

Он сделал нетерпеливый жест.

– Это зависело только от времени, – продолжил он, – которое должно было пройти до нашего сегодняшнего разговора. Я вынужден был ждать, но ждать пришлось недолго. Вы, конечно, знаете, чего я хочу. И я получу это.

Моралес поднял руку, словно приказывая мне не прерывать его. Он не понимал, что не получит от меня ничего и не услышит ни единого слова, если только они не послужат причиной его собственной смерти.

– Вашей первой реакцией, конечно, было желание сказать «нет», – заявил он. – Я вас прекрасно понимаю. Вы не слишком стремитесь сделать что-либо, идущее вразрез с политикой вашей организации или полученными вами приказами. Выслушайте меня, и, надеюсь, вы поймете, что мое предложение устроит не только моих начальников, но и ваших.

Как мы знаем, Бретан является служащим крупной организации, интересы которой входят в полное противоречие с интересами моего правительства. Ему удалось распорядиться капиталами компании так, что в выгоде оказалась некая революционная группа, членом которой он является. Когда возникла угроза, что его деятельность будет раскрыта, он сбежал, прихватив с собой документы, свидетельствующие о распределении финансовых средств. Затем сумел перевести значительную часть этих денег на счета, находящиеся за пределами нашей досягаемости. Конечно, он не смог бы совершить все эти операции без помощи определенных лиц, находящихся в различных частях страны. В целом, как мы полагаем, организация скорее жертва, чем виновная сторона. Кроме того, она представляет собой значительный элемент в местной бизнес-структуре, и действия против нее не могли не вызвать серьезных последствий. Таким образом, мы предпочли бы действовать против отдельных виновных лиц, а не их работодателя, а также против лиц, оказавших помощь преступникам. Что касается Бретана, мы не знаем, с какой именно целью он совершил последний поступок – с целью сохранить как можно больше средств для своего движения или для себя лично. Впрочем, это не имеет значения. В известном смысле интересы государства и компании «Бассенрат» совпадают. И государство, и компания хотят возвратить капиталы, реорганизовать структуру управления фондом и установить личности тех, кто помогал Бретану. Можете сообщить об этом начальству, и мы подтвердим ваши слова. Как вы понимаете, его интересы в этом деле совпадают с нашими. Оно желает обеспечить стабильность современной политической структуры так же горячо, как мы хотим сохранить наше положение. Для этого нам необходимо получить находящиеся у Бретана документы. Не доверяя должностным лицам этой страны, он предпочел передать их вашей организации, но этим добился лишь того, что поставил нас в неловкое положение и создал большие трудности для компании «Бассенрат», причем ценой предательства заговорщиков. Не логично ли предположить, что он попытается помочь своему движению тем, что уничтожит его самых выдающихся личностей? Его действия всегда были слишком умны, чтобы их мог совершать сумасшедший, единственным возможным вариантом является такой, в соответствии с которым он решил больше не заниматься этим делом и попытался создать как можно больше путаницы и потрясений, которые позволили бы ему сбежать вместе с деньгами. Это, несомненно, приведет к тому, что на его поиски отправится третья группа, а именно революционеры. Неудивительно, что он предпочел спрятаться среди невежественных дикарей! Куда еще деваться? Кто еще предоставил бы ему приют, кроме этих обезьян?

– Документы нужны и вам, и нам, – сказал он, откашлявшись, чтобы голос звучал отчетливо. – Каков будет результат, если их получит ваше агентство? Изучив документы, – ответил он на свой же вопрос, – оно передаст их моему правительству вместе с неофициальными рекомендациями, касающимися их использования. Несомненно, будет присутствовать не выраженный словами элемент принуждения. С другой стороны, если документы мы получим без участия третьей стороны, это позволит нам принять соответствующие меры для исправления ситуации. И мы перестанем испытывать стыд из-за того, что выглядели некомпетентными в глазах вашего правительства, не будем чувствовать себя под присмотром, под башмаком, под принуждением при решении наших внутренних проблем. Уверен, вы способны оценить ситуацию. Интересы и капиталовложения вашей страны в нашу страну весьма обширны, и ее заинтересованность в нашей политической стабильности абсолютно законна. Но нам не нравится вмешательство в наши внутренние дела, а именно это произойдет, если мы позволим Эмилю Бретану передать документы вашему правительству.

В словах Моралеса был известный здравый смысл, но они рождали и новые вопросы, касающиеся мотивов действий Эмиля и участия в этом деле его брата. Я решил сделать вид, что проникся сочувствием к проблемам Моралеса.

– Другими словами, – произнеся, – если я действительно приехал сюда лишь для того, чтобы встретиться с Эмилем Бретаном и получить от него некие документы, то вы хотите, чтобы я передал их вам, хотя у меня могут быть на этот счет совершенно противоположные приказы?

– Вы разумный человек, – сказал он. – Я объяснил, как мы собираемся поступить с документами, и вы не могли не понять, что результат будет почти такой же, как и в том случае, если бы вы передали их своим начальникам и мы действовали бы в соответствии с их указаниями. Просто вы позволите нам сохранить лицо, если поступите так, как мы просим.

Я докурил сигарету, закурил другую, стараясь выглядеть взволнованным, – впрочем, так оно и было в действительности.

– Вы ставите меня в крайне неловкое положение… – произнес я.

– Я понимаю это и приношу свои извинения. Надеюсь, вы понимаете, что у меня нет выбора.

– Да, понимаю.

Я подождал, чтобы выяснить, что еще он может предложить. Он предложил:

– Без всяких дополнительных хлопот мы предоставим средства, позволяющие доказать вашу честность в этом деле.

– Каким образом?

– Вряд ли вас можно будет считать ответственным за утрату документов, если они буду отобраны у вас силой, то есть под угрозой насилия, которое могло стать причиной вашей смерти.

– Скорее всего, нет.

– Поэтому мы готовы создать такую угрозу. Мы знаем, что Бретан находится где-то здесь, поблизости, но, конечно, могли бы искать его несколько месяцев и не найти. Как выбраться отсюда незамеченным – совсем другой вопрос. Вы, несомненно, заметили, как мы далеки от цивилизации. Эта дорога – единственная. Когда встретитесь с Бретаном и получите документы, вам придется возвращаться по тому же маршруту. Мы контролируем дорогу, и вам не удастся миновать нас, не заплатив дорожную пошлину.

– Судя по вашим словам, выбора у меня нет.

– Я бы сказал, никакого.

– А если предположить, что я окажусь полным мерзавцем и перескажу услышанное от вас мистеру Бретану?

– Совсем не мудро, – заметил он. – Во-первых, он, скорее всего, убьет вас. Во-вторых, даже если он так не поступит, то может просто потерять интерес ко всей этой истории с документами и не отдаст их вам. Тогда проиграем мы оба. Вы, конечно, предпочли бы, чтобы документы оказались в вашем агентстве, а не у меня, но мне кажется, что ваше агентство предпочло бы, чтобы они оказались у меня, а не исчезли безвозвратно.

– Логика у вас, конечно, железная. А что произойдет с самим Бретаном? Не сомневаюсь, что этот Саси нужен вам в качестве заключенного. Или мертвеца.

– Его арест стал бы приятной наградой. Но я не хочу, чтобы вы его убивали. Живой он значит для нас гораздо больше, чем мертвый, потому что обладает ценной информацией. В данный момент наша главная цель – документы. Если его не удастся арестовать, возможно, мы не станем его убивать и позволим уйти. Но это решение, за исключением небольшой помощи, которую вы можете оказать, будем принимать мы сами.

– Небольшой помощи? Значит, вы все-таки собираетесь арестовать его?

– Да. Когда он пришлет за вами, мы установим слежку со значительного расстояния. Эти дикари прекрасно ориентируются в джунглях, мы не сможем следовать за вами слишком близко, и они могут от нас оторваться. Вы могли бы помочь нам в решении этой проблемы.

Он достал из бокового кармана небольшой футляр, а из футляра – предмет, размером и формой напоминающий яйцо малиновки.

– Я хочу, чтобы вы приняли эту пилюлю, – сказал он. – Проглотить ее гораздо проще, чем может показаться.

– Что это такое?

– Небольшой, но поразительно мощный передатчик. Он значительно облегчит слежку за вами.

– Почему я должен его проглотить?

– Бретан очень мнителен и может вас обыскать.

– И цианид подействует примерно через день?

– Вы тоже весьма мнительны.

– Я возьму его с собой, – сказал я, – но не в желудке. И при первом намеке на обыск брошу на землю и раздавлю каблуком.

– Хорошо, – согласился он и отдал мне передатчик.

Я опустил его в карман и взглянул на часы. Он посмотрел на свои.

– Да, вам пора возвращаться, – сказал он. – Постарайтесь убедить Бретана, что вы действительно тот, за кого себя выдаете, и получите документы. Мы можем появиться в момент их передачи, но можем этого не сделать. Если нет, встретимся, когда вы будете возвращаться или у автобусной станции. Удачи. Я рад, что вы оказались разумным человеком.

Я снова не стал пожимать протянутую руку.

– Вы не оставили мне выбора.

– Я также рад, что вы осторожный человек. Доброй ночи.

Некая тень следовала за мной большую часть пути и исчезла в непосредственной близости от туалета.

Мария никак не прокомментировала мое продолжительное отсутствие, спросила, где находится туалет, и ушла. Я заказал еще кофе и стал анализировать сложившуюся ситуацию.

Мне было совершенно наплевать на Саси, на революционное движение, на «Бассенрат», ЦРУ и правительство Бразилии. Моралес ошибался, если полагал, что мне на них не наплевать. Я находился здесь исключительно ради того, чтобы удовлетворить собственное любопытство, потому что посмотрел большую часть шоу. Кроме того, в моем распоряжении скоро могло оказаться нечто весьма необходимое Моралесу, и мне было бы приятно причинить ему максимально возможный ущерб. Кроме того, я испытывал возрастающий интерес к личности Эмиля Бретана. Чисто академический, конечно. Мне было абсолютно все равно, что с ним случится, просто любопытно узнать, что же он такое натворил и почему.

Мария вернулась раньше Веры. Ее отношение ко мне опять изменилось в лучшую сторону. Эта женщина очень скверно влияла на мое расположение духа и состояние желез внутренней секреции, но постепенно я привыкал к резкой смене ее настроений и, что было значительно хуже, начинал чувствовать удовольствие, когда ее отношение ко мне улучшалось. За кофе и сигаретами мы предались воспоминаниям, я снова стал ее старым приятелем, любовником и, в свою очередь, задумался о своем отношении к ней. Мысленно даже переставил мебель у себя в квартире. Весьма опасное состояние ума и сердца.

За кофе мы провели никак не меньше часа. Помимо мирно дремавшей за угловым столиком старушки, мы были единственными посетителями заведения. Хозяйка предложила фрукты. Никто вокруг не проявлял ни малейшего интереса к нам. Впрочем, Мария, кажется, поговорила с хозяйкой.

Мария, кстати, попросила меня рассказать, что собой представляет моя «Галерея Тельца». Я, конечно, понял, что это не простой интерес, но не стал упираться. Подобно мотыльку, я кружился над пламенем свечи, подлетая все ближе и ближе. К счастью, вернулась Вера, и Мария мгновенно нахмурилась.

Вера поставила перед нами на столик две поношенные пары обуви.

– Наденьте. Дальше пойдем пешком.

Обе пары были велики, но оказались более удобными, чем наши городские туфли, поскольку мы не собирались заниматься пешим туризмом. Мы набили сапоги бумагой, чтобы они не болтались на ногах. Переобуваясь, я продолжал думать о задаче, которую мне предстояло решить. Мы вышли вслед за Верой на улицу.

Она отвела нас на дорогу, затем, включив фонарь, отыскала уходящую в лес тропу.

Под деревьями темнота была гнетущей и влажной. Пот выступил на лице, крошечные крылатые насекомые постоянно жужжали вокруг головы и пытались залезть в рот. Тропа стала мягкой, земля оседала под ногами или прилипала к подошвам.

– Кстати, идти далеко? – поинтересовался я.

Вера быстро обернулась, подняла фонарик и прижала палец к губам.

– Далеко, – прошептала она. – Говорите тихо. А лучше молчите.

После такой критики мне оставалось лишь молча следовать за ней. Сначала ее слова показались мне полной глупостью, потом я вспомнил о крошечном передатчике в кармане и подумал, что в данный момент кто-то, несомненно, идет за нами. Решил избавиться от этого устройства при первой же возможности, а пока держать рот закрытым.