Текст книги "Токсин (в сокращении)"

Автор книги: Робин Кук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

– Я и не думала, что она так тяжело больна. Это, наверное, ужасно.

– Ужаснее некуда, – сказала Трейси. – Как Ким может думать о каком-то мясе? Мне даже дышать трудно.

– Наверное, это потому, что он доктор и хочет спасти других детей от этой заразы. Ким считает, что отравлена целая партия мяса.

– Но почему он притащил вас сюда?

– Он попросил меня помочь, но я не соглашалась. Тогда Ким сказал, что, увидев, что может сделать с человеком эта палочка, я сразу передумаю.

– Увидев Бекки, вы станете самым добросовестным инспектором на свете. Вы все еще хотите посмотреть на нее? Тогда соберитесь с силами.

– Я не знаю, мне не хотелось бы мешать…

– Вы никому не помешаете. Пойдемте, навестим ее.

Трейси провела Маршу в палату Бекки. Несколько медсестер посмотрели на них, но ничего не сказали: в отделении к Трейси уже привыкли. В маленькой комнатке кроме Кима было шесть врачей и две медсестры, но слышен был только его голос.

– Я знаю, что сердце останавливалось несколько раз! – кричал он. – Я спрашиваю, почему это происходит!

– Мы не знаем, – ответила Клэр. – Избытка жидкости в перикарде нет, так что это не тампонада.

Ким поглядел на Джейсона Зиммермана, детского кардиолога, которого ему только что представили.

– Дело, вероятно, в самом миокарде, – сказал Джейсон. – Нужно сделать подробную ЭКГ.

В этот момент зазвучала сирена, и курсор на экране повел ровную линию: сердце Бекки снова остановилось. «Синяя тревога!» – крикнула одна из сестер. Джейсон немедленно начал наружный массаж сердца. Джейн Флэнаган, анестезиолог, увеличила приток кислорода в респираторе, а медсестры прикатили тележку с инструментами. Было очевидно, что остановилось не только сердце.

Трейси закрыла лицо руками. Она хотела убежать, но не могла пошевелиться, как будто была обречена не пропустить ни одной мучительной подробности.

Марша, боясь помешать, вышла в комнату ожидания и села там, потрясенная увиденным.

Ким в ужасе отшатнулся, видя, как Джейсон терзает несчастное тело его дочери.

– Эпинефрин! – крикнул тот, не останавливаясь.

Медсестры у тележки наполнили шприц лекарством и протянули его Джейсону, который прервал массаж только для того, чтобы ввести иглу прямо в сердце Бекки. Трейси закрыла глаза и застонала. Джейсон продолжил массаж, но курсор на экране безжалостно рисовал ровную линию.

– Шоковый стимулятор! – закричал Джейсон. – Если не сработает, то ускорим темп, так что будьте готовы. – Медсестры протянули ему контакты стимулятора, и он, крикнув «Всем отойти!», нажал кнопку питания.

Бледное тельце Бекки дернулось от разряда, и все глаза обратились к монитору, но он по-прежнему чертил прямую линию.

Ким рванулся вперед:

– Еще эпинефрина!

– Нет, – задыхаясь, возразил Джейсон, – нужен кальций.

– Эпинефрин, – повторил Ким. Его взгляд был прикован к монитору.

– Кальций! – настаивал Джейсон. – Нам нужна электрическая активность. Нарушено равновесие ионов.

– Кальций сейчас будет, – сказала Клэр.

– Нет! – крикнул Ким.

– Подождите! – что было сил прокричала Джейн, желая привлечь всеобщее внимание. – Происходит что-то непонятное: Джейсон массирует, я подаю почти стопроцентный кислород, а зрачки все еще расширены. Из-за чего-то остановилось кровообращение.

Воцарилась полная тишина. Никто не шевелился, кроме Джейсона, продолжавшего массаж. Врачи зашли в тупик.

Ким среагировал первым. Он был хирургом и не мог больше бездействовать. При остановке кровообращения, если непрямой массаж сердца ничего не дает, есть только один выход. Ким повернулся к медсестрам и рявкнул:

– Скальпель!

– О нет! – вскрикнула Клэр.

– Скальпель! – повторил Ким.

– Вы не можете! – завопила она.

– Скальпель! – Ким вышел из себя.

Он рванулся к тележке и схватил стеклянную трубку со скальпелем. Дрожащими руками открыв ее, он вынул стерильный инструмент и отшвырнул футляр. Трубка разбилась о кафельный пол. Упаковку со спиртовым тампоном Ким порвал зубами.

Оттеснив Джейсона, он подошел к кровати и протер тампоном грудь Бекки, а затем одним быстрым и решительным взмахом сделал надрез. Крови почти не было.

Ким не терял времени. Не обращая ни на кого внимания, опытный хирург двумя руками раздвинул тонкие ребра Бекки и, просунув между ними голую кисть, начал ритмично сдавливать сердце.

Его геркулесов труд продолжался недолго – уже через несколько сжатий Ким почувствовал, что сердце какое-то странное на ощупь.

Ошеломленный, он отдернул руку с приставшим к ней куском ткани. Поднеся его к лицу, чтобы лучше разглядеть, Ким застонал: у него в руке был омертвевший клочок перикарда. Токсин был безжалостен – он сожрал его дочь изнутри.

Ким так и стоял с окровавленными руками и диким выражением боли во взгляде. Он осторожно вложил обрывок некротической ткани обратно в грудь Бекки. Сделав этот бесполезный жест, он откинул голову назад и издал вопль, в который вложил всю свою муку.

Не видя никого и ничего, он протиснулся к выходу и ринулся через отделение. Прежде чем кто-то попытался его остановить, он выскочил из дверей и очертя голову помчался по коридору. Все, кто попадался навстречу, уступали ему дорогу.

Выбежав из больницы, Ким сел в машину, завел ее и, вылетев со стоянки, как сумасшедший погнал на Прейри-хайвэй. Подъехав к «Онион ринг», он со скрежетом затормозил напротив главного входа, но выходить из машины повременил. Искорка рассудка еще теплилась в его голове. Ким примчался к закусочной в поисках козла отпущения, но сейчас он передумал. Он поднес к лицу правую руку. Вид темной, запекшейся крови дочери подтвердил: да, это правда, Бекки умерла. И он не смог ничего сделать для ее спасения. Ким зарыдал.

Трейси мотала головой, запустив руку в свои спутанные волосы. Марша Болдуин гладила ее по плечу.

Сразу после стремительного отъезда Кима Трейси почувствовала себя парализованной, она не могла даже плакать. Клэр и Кейтлин проводили ее в комнату ожидания и остались с ней, чтобы выразить сочувствие и объяснить, что произошло. Только когда они ушли, Трейси поняла, что Марша все еще здесь, и женщины начали долгий разговор. Они сидели на стульях у окна, в дальнем углу комнаты, а снаружи длинные тени зимнего дня медленно ползли на восток.

– Спасибо вам, что остались со мной, – сказала Трейси. – Вы мне очень помогли. Надеюсь, я не наскучила вам своими рассказами о Бекки.

– Похоже, она была удивительным ребенком.

– Самым лучшим, – с тоской в голосе сказала Трейси. Она вздохнула и выпрямилась. – Знаете, я волнуюсь за своего бывшего мужа. Надеюсь, он не совершит ничего ужасного. На самом-то деле он хороший человек. Кстати, что вы решили – вы ему поможете?

– Я очень хочу помочь, – ответила Марша.

Марша села в машину, перебирая в уме события этого странного и страшного дня. Она задумалась о том, как ей достать нужную информацию. В журнале делались записи о каждой партии мяса, но в ее обязанности входило только подтверждать, что журнал ведется, а не читать его. Зная, что на фабрике за ней постоянно следят, она решила вернуться туда вечером, после работы, когда там остаются только уборщики. Сегодня как раз была суббота – самое время попытаться.

Марша достала адрес, который ей дала Трейси, и сверилась с картой. Найти дом Кима было нетрудно, но когда она подъехала к нему, ее напугала кромешная темнота внутри и снаружи. Она уже было собралась уезжать, когда вдруг заметила машину Кима. Марша подошла к дверям и обнаружила, что они не заперты. Нажав кнопку звонка, она не дождалась ответа и, набравшись смелости, вошла в дом. Сделав несколько шагов, она замерла. Ким сидел в кресле посреди абсолютно пустой комнаты, в нескольких шагах от нее. В темноте он был похож на привидение.

– Доктор Реггис?

– Чего вы хотите?

– Наверное, я зря пришла. Я просто хотела предложить вам свою помощь. Конечно, это не вернет вам дочери, но я могу помочь найти зараженное мясо в тех двух партиях. Я не сказала вам раньше, но все составляемые мной рапорты о нарушениях не шли дальше регионального менеджера. Он все время намекал мне, что на это надо смотреть сквозь пальцы.

– Почему же вы мне сразу не сказали? – спросил Ким.

– Не знаю. Лояльность по отношению к министерству… Понимаете, я думаю, что эта система жизнеспособна, в ней просто не хватает таких, как я, – людей, заинтересованных в том, чтобы она работала.

– А пока что отравленное мясо попадает к людям, и они заболевают, – сказал Ким. – И дети умирают, как Бекки.

– К сожалению, это правда. Но те, кто занимается этим бизнесом, знают: истоки проблемы – в бойнях. Там прибыль всегда важнее качества.

– Когда вы будете готовы мне помочь? – спросил Ким.

– Прямо сейчас. Сегодня как раз подходящий вечер.

– Хорошо, – сказал Ким, – поехали.

Глава 6

Суббота, 24 января, вечер

Подъехав к дому, Трейси увидела желтый «Ламборджини» Карла Сталя. Трейси сама не знала, рада она ему или нет. С одной стороны, она чувствовала, что находится в состоянии шока, и хотела из него выйти. С другой стороны, как психотерапевт она понимала, что необходимо дать себе выплакаться. Карл с цветами в руках спустился по ступенькам и обнял Трейси, когда та вышла из машины.

– Как ты узнал? – спросила она.

– Я в попечительском совете больницы и сразу узнаю все новости. Мне ужасно жаль. Давай зайдем внутрь, – сказал он, и они пошли по дорожке к дому. – Говорят, Ким совсем сошел с ума, тебе, наверное, от этого еще хуже. Он окончательно слетел с катушек, вся больница только об этом и говорит.

Трейси открыла дверь, и они вошли.

– Киму сейчас очень тяжело, – сказала она.

Карл повесил ее пальто в стенной шкаф.

– Это еще мягко сказано. Ты, как всегда, добра к нему, а мне так и хочется проучить его за выходку в «Онион ринг». Ты видела статью в газете? Она может серьезно повлиять на стоимость акций. – Трейси прошла в гостиную и рухнула на диван. Карл сел напротив. – Я говорил с другими директорами «Фудсмарта» и думаю, мы подадим на него в суд, если акции упадут в цене, – сказал он.

– Ким обвиняет не голословно, – сказала Трейси. – Бекки действительно съела полусырой гамбургер за день до того, как заболела.

– Ой, ну перестань. В таких закусочных съедаются сотни тысяч гамбургеров в день, и никто еще не заболел. К тому же люди заражаются той же самой палочкой от яблочного сока, салата, молока, или даже купаясь в пруду. – Трейси не отвечала, и тогда Карл сказал: – Извини, я слишком резок с тобой.

Трейси закрыла лицо руками.

– Наверное, сегодня мне лучше побыть одной – вряд ли тебе будет со мной интересно.

– Ты серьезно? – спросил Карл. Он обиделся.

– Да, – Трейси подняла голову. – Уверена, у тебя есть другие дела.

– Да, сегодня обед у Бобби Бо Мейсона – это один из местных скотопромышленников. Он отмечает свое вступление в должность президента Американского союза производителей говядины.

– Это важное дело, – сказала Трейси, – и я не хочу тебя от него отрывать.

– Ты не обидишься? Я возьму с собой телефон, и если ты позвонишь, я примчусь через двадцать минут.

– Конечно, не обижусь, – сказала Трейси, – наоборот, я бы расстроилась, если бы ты не поехал из-за меня.

Марша и Ким довольно долго ехали молча, но потом ей наконец удалось завести разговор о Бекки: ей казалось, так ему будет легче. Ким расписывал потрясающие успехи Бекки в фигурном катании. Трейси ей об этом не говорила.

Когда тема была исчерпана, Марша рассказала немного о себе. После ветеринарного училища она решила пойти работать в Министерство сельского хозяйства. Но поступить туда можно было только на должность инспектора. И лишь через год или около того она надеялась перевестись в ветеринарный отдел.

Начался дождь, и Марша включила дворники. Темнота стояла – хоть глаз выколи, а ведь было только начало седьмого.

– Как вы меня проведете в «Мерсер митс»? – спросил Ким.

– Я же сказала, что это будет нетрудно, – ответила она. – Они еще ни разу не попросили меня показать удостоверение, так что если потребуется, я просто скажу, что вы мой начальник или, наоборот, стажер.

Марша свернула со скоростного шоссе и поехала через Бартонвилл.

Почти сразу перед ними замаячило белое здание «Мерсер митс». Сейчас перед фабрикой стояло всего несколько автомобилей. Марша подъехала прямо ко входу, заглушила двигатель и вылезла из машины.

– Пойдемте, – сказала она.

Дверь была заперта, и Марша постучала. Охранник, пожилой усатый мужчина, читавший за стойкой журнал, встал и подошел к двери.

– Закрыто, – сказал он через стекло.

Марша достала удостоверение. Охранник, прищурившись, рассмотрел его и открыл дверь – она тут же протиснулась внутрь.

– Спасибо, – кивнула она охраннику.

Ким последовал за ней. Ему показалось, что охранник посмотрел на него с подозрением, но тот ничего не сказал, только запер дверь. Чтобы догнать Маршу, Киму пришлось побежать.

– Что я вам говорила, – сказала она. – Ничего сложного.

Когда они скрылись из виду, охранник вернулся к своей стойке и поднял трубку телефона.

Ким притопывал ногами и хлопал себя по бокам. Казалось, что в цехе не два градуса тепла, а по меньшей мере четыре мороза. Марша копалась в журналах уже больше пятнадцати минут. Кроме них в цехе было еще два человека, струями пара чистивших формовочную машину.

– Ага, вот оно! – воскликнула Марша. – Двадцать девятое декабря. – Она провела пальцем по столбцу до второй партии, затем по строчке – к упаковкам от первой до пятой.

– Тьфу ты, – сказала она. Ким подошел посмотреть. – В упаковках с первой по пятую смесь свежего бескостного мяса от «Хиггинса и Хэнкока» и импортного замороженного фарша. Тут ничего не узнаешь, разве что страну-экспортера.

– Что такое «Хиггинс и Хэнкок»?

– Местная бойня. Одна из самых больших.

– А что со второй партией? – спросил Ким.

Марша перевернула страницу.

– Вот эта дата. Партия номер шесть, упаковки с девятой по четырнадцатую. Ага, если заражена партия от двенадцатого января, то нам повезло. Вся она сделана из свежего мяса, полученного девятого января от «Хиггинса и Хэнкока». Может, есть способ узнать, какая именно партия нам нужна – первая или вторая?

– От повара в «Онион ринг» больше ничего не добиться, – сказал Ким, – но я отвез образцы обеих партий в лабораторию. Результаты будут в понедельник.

– Хорошо, а пока будем считать, что нам нужно январское мясо, – сказала Марша, – потому что только его происхождение можно установить точно. Теперь надо поехать в «Хиггинс и Хэнкок» и по выпискам из счетов узнать, с каких ферм к ним поступали животные.

– Дайте сюда этот чертов журнал! – вдруг раздался громовой голос Джека Картрайта.

Марша и Ким подскочили от неожиданности, а Джек ринулся вперед и выхватил у них увесистую книгу. Из-за шума пара они не услышали, как вице-президент компании «Мерсер митс» вошел в цех.

– Вот теперь вы точно вышли за рамки, мисс Болдуин, – торжествующе ухмыльнулся Джек.

Марша старалась сохранять спокойствие.

– В чем дело? – спросила она. – Я имею право просматривать журналы.

– Вы имеете право проверять, ведем ли мы их, но сами журналы являются частной собственностью компании. Главное же, вы не имеете права приводить сюда посторонних и показывать им журналы.

– Перестаньте, – сказал Ким и встал между ними. Джек не обратил на него внимания.

– Так что могу вас заверить, мисс Болдуин, что Стерлинг Хендерсон очень скоро узнает о вашей выходке. А теперь убирайтесь отсюда, пока я не велел вас арестовать.

Ким гневно смотрел на Джека, и Марше пришлось потянуть его за рукав, чтобы заставить уйти. Джек поглядел им вслед, а затем расставил журналы по полкам и вышел в приемную как раз в тот момент, когда машина Марши выезжала со стоянки.

Он вернулся к себе в кабинет и позвонил Эверетту Соренсону домой.

– Все, как я предполагал, – сказал он. – Они смотрели журналы. Боюсь, что эта парочка может добраться до «Хиггинса и Хэнкока». Я слышал, как они об этом говорили. Думаю, надо предупредить Дэрила Вебстера.

Дэрил был президентом «Хиггинса и Хэнкока».

– Прекрасная мысль, – сказал Эверетт. – Я ему сейчас же позвоню. Увидимся у Бобби Бо.

Марша подъехала к дому Кима и остановилась, не заглушив двигателя.

– Я благодарен вам за то, что вы сделали, – сказал Ким, – и мне очень жаль, что все прошло не слишком гладко.

– Могло быть и хуже, – улыбнулась Марша. – Посмотрим, что из этого выйдет. – Она посмотрела на часы. – К понедельнику, когда будут готовы результаты анализов, я должна знать об этом мясе все. А для этого нужно съездить в «Хиггинс и Хэнкок».

– Будет ужасно, если по моей вине вас уволят.

– Я знаю, ради чего рискую. Как вы сами тогда сказали, я должна защищать людей.

– Если вы едете на бойню, то я с вами, – сказал Ким. – Одну я вас не пущу.

– Извините, но это невозможно. Я даже не значусь там в списке сотрудников, а отношение к посетителям на бойнях такое же, как на ядерных полигонах.

– Что же они скрывают? – спросил Ким.

– Методы своей работы, – ответила Марша. – Это и в лучшие времена было не самым приятным зрелищем, но после снятия прежних ограничений они всеми силами стараются увеличить производительность. Некоторые конвейеры перерабатывают двести пятьдесят-триста животных в час. При таких скоростях заражение просто неизбежно. Настолько неизбежно, что отрасль подала иск, когда Министерство сельского хозяйства постановило считать мясо с кишечной палочкой зараженным.

– Вы шутите. Производители знают, что в мясе присутствует палочка, и говорят, что с этим нельзя ничего поделать?

– Совершенно верно, – ответила Марша. – Только не во всем мясе, а в некоторых партиях.

– Это ужасно, – сказал Ким. – Я должен увидеть, как работает бойня.

– Вы никогда туда не попадете. Хотя нет, я не совсем права. У них вечная нехватка персонала. Так что, если вам вдруг надоест быть кардиохирургом, можете устроиться на бойню. Правда, это легче сделать бродяге без документов, которому можно платить меньше, чем полагается.

Ким потрясенно покачал головой.

– Знаете, теперь я за вас еще больше волнуюсь.

– Послушайте, – сказала Марша, – а что, если я возьму с собой телефон и буду звонить вам каждые пятнадцать-двадцать минут?

– Это идея. – Ким написал номер. – Я буду сидеть у телефона, и вы уж, пожалуйста, не заставляйте меня долго ждать.

Он вышел из машины, захлопнул дверцу и проследил, как она сдала назад, развернулась и промчалась по мокрой от дождя улице. Ким взглянул на свой темный, пустой дом, и его вдруг снова пронзила мысль, что Бекки больше нет. И опять нахлынула тоска.

Бобби Бо Мейсон построил дом в традициях древнеримского китча, что соответствовало его имиджу и служебному положению. Дом был окружен лабиринтом колоннад, сад усеян псевдоантичными статуями.

«Мерседес» Эверетта Соренсона подъехал всего на минуту раньше, чем «лексус» Дэрила Вебстера. Слуги отогнали машины, и приехавшие со своими женами направились к грандиозной лестнице.

– Надеюсь, ты предупредил своих охранников, – тихо сказал Эверетт.

– Как только ты позвонил, – отозвался Дэрил.

Обе створки парадной двери распахнулись, и перед гостями предстал Бобби Бо, обрамленный гранитом дверного проема. Он был крупным мужчиной, как и Дэрил с Эвереттом, и в сшитом на заказ смокинге выглядел впечатляюще.

– Привет, ребята, – сказал он, лучезарно улыбаясь.

Из гостиной доносились музыка и смех. Сняв плащи, Глэдис Соренсон и Хейзел, жена Дэрила, присоединились к остальным гостям, а их мужей Бобби Бо отвел в сторону.

– У нас небольшое совещание в библиотеке, – сказал он.

– Я бы хотел, чтобы и Джек Картрайт присутствовал, – сказал Эверетт.

– Не возражаю, – ответил Бобби Бо. – Угадайте, кто еще приехал?

Эверетт с Дэрилом переглянулись. Гадать они не стали.

– Карл Сталь, – торжественно объявил Бобби Бо.

По их лицам пробежала тень испуга.

Дворники монотонно поскрипывали по стеклу, когда Марша въезжала на пустую стоянку «Хиггинса и Хэнкока». Большое, приземистое здание под дождем выглядело зловеще. Марша однажды уже была здесь и поэтому знала, где находится не отмеченный табличкой служебный вход.

Она припарковалась, сняла с подставки телефон, проверила батарейки и вышла из машины. Первый звонок остался без ответа. Она позвонила еще, дверь открылась, и из-за нее выглянул охранник в черно-коричневой форме. Марша помахала удостоверением у него перед носом и попыталась протиснуться внутрь, но он ее не пустил.

– Дайте-ка посмотреть, – сказал он.

Марша отдала ему карточку, и охранник внимательно рассмотрел ее.

– Что вам здесь нужно? – спросил он.

– То же, что всем инспекторам. – Она сделала вид, что злится. – Мне нужно проверить, как у вас соблюдаются инструкции.

Охранник отодвинулся и впустил ее.

– Сейчас идет уборка помещений, – сказал он.

– Я знаю, – ответила Марша. – Верните мне, пожалуйста, удостоверение.

Он протянул ей карточку.

– Куда вы направляетесь?

– Я буду в конторе, – ответила Марша через плечо.

Бобби Бо Мейсон закрыл за собой дверь в библиотеку, стены которой были отделаны панелями красного дерева, и повернулся к своим облаченным в смокинги коллегам. Здесь собрались представители практически всех корпораций города, так или иначе связанных с обработкой говядины и других мясопродуктов.

– Буду краток, чтобы побыстрее перейти к более важным вещам – начать есть, пить и веселиться, – сказал Бобби Бо. Некоторые из присутствующих рассмеялись: Бобби Бо нравилось быть в центре внимания. – Мы собрались здесь из-за Марши Болдуин. На нашу беду она связалась с тем сумасшедшим доктором.

– Из-за них у нас могут возникнуть неприятности, – сказал Эверетт. – Час назад ее с доктором поймали в цехе, где делаются котлеты. Они просматривали журналы. Если срочно не принять мер, нам грозит новый скандал.

Раздался приглушенный звонок сотового телефона, и Дэрил отошел в дальний угол.

– Вся эта чепуха с кишечной палочкой меня уже достала, – прошипел Бобби Бо. – Но знаете, что меня бесит больше всего? Мясо птицы кишит сальмонеллой, и никому до этого нет дела! А у нас ничтожная проблемка с палочкой в двух-трех процентах мяса, и все уже просто на уши встают.

Дэрил вернулся к компании.

– Это был охранник с «Хиггинс и Хэнкок». Марша Болдуин сейчас там, изучает министерские записи. Ворвалась, размахивая своим удостоверением.

– Ну вот, – сказал Эверетт. – Думаю, теперь даже обсуждать ничего не нужно – нас просто вынуждают принять меры.

– Точно, – согласился Бобби Бо. – А что думают все остальные?

Раздалось одобрительное бормотание.

– Прекрасно, – сказал Бобби Бо, – считайте, что дело сделано.

Он открыл дверь, и снаружи донеслись смех и музыка. Все, кроме Бобби Бо, вышли из комнаты, а он подошел к телефону и сделал внутренний звонок. Не успел он положить трубку, как в комнату заглянул Шанахан О’Брайан. На Шанахане был черный костюм, в ухе торчал наушник, как у агента секретной службы. Он был высок и темноволос. В Америку он эмигрировал из беспокойной Северной Ирландии и последние пять лет возглавлял у Бобби Бо службу безопасности.

– Заходи и закрой дверь, – сказал Бобби Бо. – Для тебя есть работа.

Двадцать минут спустя Шанахан припарковал свой новый черный «чероки» на неровной, покрытой гравием стоянке перед ночным клубом «Эль Торо». На крыше клуба алел неоновый силуэт быка в натуральную величину. Выйдя из машины, Шанахан почувствовал, как воздух сотрясается от громкой музыки. В заведении было полно людей и табачного дыма.

Шанахан протиснулся к стойке бара. «Я ищу Карлоса Матео», – прокричал он в ухо бармену. Тот молча показал ему на дальний угол, где находился бильярд.

Шанахан не зря потратил время и силы, подыскивая людей для службы безопасности. Карлос бежал из мексиканской тюрьмы и теперь скрывался от властей. Полгода назад в поисках работы он пришел в «Хиггинс и Хэнкок».

На Шанахана произвело большое впечатление панибратское отношение этого человека к смерти. В Мексике он попал в тюрьму за то, что зарезал своего приятеля, а на новой работе в «Хиггинс и Хэнкок» Карлосу приходилось убивать около двух тысяч животных в день. Смерть вызывала у него не больше эмоций, чем чистка собственного грузовика.

Карлос был жилист и темноволос, со впалыми щеками, тоненькой полоской усов и глазами, похожими на два черных стеклянных шарика. На голое тело у него был надет черный кожаный жилет, не скрывавший мускулатуры и множества татуировок.

– Для тебя есть работенка, – сказал Шанахан. – Подзаработать хочешь?

– Деньги никогда не помешают, – ответил Карлос, целясь кием в шар.

– Тогда пойдем, поговорим. – Шанахан показал на главный вход.

Карлос положил кий на сукно, сунул возмутившемуся было сопернику пару смятых купюр, вышел на стоянку и вслед за Шанаханом забрался в салон «чероки».

– Все просто, – сказал Шанахан. – Зовут Марша Болдуин, красивая высокая блондинка, на вид лет двадцать пять.

Лицо Карлоса расплылось в довольной ухмылке.

– Надо сделать все как можно быстрее, – объяснил Шанахан, – потому что она сейчас там, где ты работаешь.

– В «Хиггинс и Хэнкок»?

– Точно. Она в конторе, просматривает записи, которые видеть не должна. Ты ее не упустишь, а не сможешь найти – спроси охранника, он за ней приглядывает. – Шанахан достал из кармана пиджака хрустящую стодолларовую бумажку. – Еще две сотни после, если она исчезнет без следа.

Марша подняла руки над головой и потянулась. Она так долго стояла, склонившись над ящиком с бумагами, что у нее затекла спина. Закрыв ящик, она взяла телефон и вышла из кабинета. Проходя по пустому коридору, она набрала номер Кима.

– Надеюсь, это вы? – спросил он.

– Странная у вас манера здороваться, – сказала Марша с нервным смешком. – Мне пока что не везет. Вы даже не представляете, сколько здесь бумажек, предназначенных для министерства. Тут ежедневные отчеты о санитарном состоянии, разрешения на забой, бланки о нарушении процесса, квитанции на каждую купленную корову. Я просмотрела все, что касается девятого января.

– Ну и как? Нашли что-нибудь? – спросил Ким.

– Ничего особенного, – ответила Марша. Она подошла к двери с табличкой «Отдел учета». Дверь оказалась не запертой. Марша вошла внутрь и заперла ее за собой.

– Ладно. Теперь поскорее выбирайтесь оттуда.

– Сначала я еще кое-что посмотрю. Это не займет много времени. Перезвоню вам через полчасика.

Марша отключилась, прежде чем Ким успел возразить, и отложила телефон. В дальнем конце комнаты она увидела еще одну дверь и убедилась в том, что она заперта. Чувствуя себя в относительной безопасности, она подошла к картотеке и вытянула первый ящик.

Ким сидел в кресле. Торшер, стоявший рядом с ним, был единственной зажженной лампой во всем доме. На столе стоял телефон и нетронутый стакан виски.

Никогда еще Киму не было так плохо. Голову заполняли мысли о Бекки, от которых снова и снова хотелось плакать. Дверной звонок вывел его из ступора. Сначала Ким потянулся к телефону: гостей он не ждал. Когда звонок повторился, а затем раздался стук, он посмотрел на часы. Было без четверти девять. Ким заставил себя встать и открыть дверь. Меньше всего он ожидал увидеть Трейси.

– С тобой все в порядке? – тихо спросила она.

– Наверное, – отозвался Ким.

Трейси вошла в полумрак прихожей. Ким взял у нее пальто.

– Надеюсь, ты не против, что я приехала?

– Нет, все нормально, – ответил Ким, вешая ее одежду.

– Я хотела побыть одна, – сказала Трейси, – но потом подумала о тебе и начала волноваться, особенно когда вспомнила, в каком состоянии ты выскочил из больницы. Я решила, что только мы с тобой можем понять чувства друг друга.

Ким тяжело вздохнул и с трудом сдержал слезы.

– Ты сидел в гостиной? – спросила Трейси.

Он кивнул.

– Я принесу тебе стул.

Ким сходил за стулом в столовую и поставил его рядом с торшером. Трейси тяжело села, затем наклонилась вперед, упершись локтями в колени и положив подбородок на руки. Ким опустился в кресло и посмотрел на свою бывшую жену.

– Я хотела сказать тебе кое-что, – проговорила Трейси. – То, что ты сделал сегодня для Бекки – я считаю, только очень мужественный человек способен на такое.

– Спасибо, – ответил Ким, – но прямой массаж сердца – это почти всегда жест отчаяния.

– Ты сделал это, потому что любил ее, а не потому что хотел доказать свою компетентность, как я сначала подумала.

– Я сделал это, потому что непрямой массаж не помогал. Я не мог дать ей просто так уйти, тем более что никто не знал, отчего ее сердце остановилось. Теперь-то я, конечно, знаю.

Телефонный звонок заставил их обоих вздрогнуть. Ким поднял трубку.

– Это опять я, – сказала Марша. – И на этот раз я кое-что нашла. Между бумагами компании и министерства за девятое января есть одно расхождение.

– Какое же? – спросил Ким. Он жестом попросил Трейси не уходить.

– В конце того дня забили еще одно животное, – сказала Марша. – И его не осматривал министерский ветеринар.

– Вы хотите сказать, что оно могло быть больным? – спросил Ким.

– Я в этом почти уверена. В чеке на покупку этой коровы значится, что ее продал некий Барт Уинслоу. Это имя мне знакомо. Барт – один из местных, его еще называют человеком из «команды ДДД». Он собирает больных и мертвых животных, «дохлых, дряхлых и доходяг», и отвозит их на перерабатывающий завод, где они идут на удобрения или на корм для животных.

– Неужели вместо завода их могут продать на бойню?

– Вероятно, в этот раз именно так и было. Голова пятьдесят семь в тридцать шестой партии. Кто-то хотел избавиться от этой коровы. Вероятно, она была больна. Но есть тут и кое-что похуже, – продолжала Марша. – Я нашла бланк о нарушении процесса, и дело даже не в болезни и не в отсутствии ветосмотра… Вы уверены, что вас не стошнит?

– Говорите же, – поторопил ее Ким, вставая с кресла.

– Ой, кто-то у дверей. Надо положить бумаги на место.

Ким услышал, как захлопнулся ящик с документами.

– Марша! – закричал он, но вместо ответа услышал звон стекла. – Марша! – позвал Ким еще раз, она не откликнулась. Раздался звук падающей мебели, затем тишина. Ким посмотрел на Трейси, в глазах его был ужас.

– Что случилось? Это была Марша Болдуин?

– Думаю, она в опасности, – выпалил Ким. – Мне надо ехать.

– Господи, да что происходит? – воскликнула Трейси.

Ким пронесся мимо нее и выскочил из дома.

– Оставайся здесь, – крикнул он, – я скоро вернусь! – Через мгновение раздался рев мотора, и его машина унеслась в темноту.

Стекло в двери разбилось. Внутрь просунулась рука в перчатке и отперла замок.

Увидев мрачного человека с длинным ножом в руках, Марша взвизгнула и бросилась бежать, опрокидывая стулья. В панике она отперла вторую дверь и выскочила из комнаты. Из-за двери доносился грохот стульев и проклятия на испанском. Марша выбежала в коридор и очертя голову бросилась искать хоть кого-нибудь – уборщиков или даже того грозного охранника.

Она промчалась мимо пустых кабинетов и влетела в столовую. Топот бегущих ног преследовал ее. В дальнем конце столовой была открыта дверь. Выбирать не приходилось, и Марша побежала, оставляя за собой перевернутые стулья. Выскочив из столовой, она взлетела по лестнице и уперлась в массивную дверь пожарного выхода.