Текст книги "Токсин (в сокращении)"

Автор книги: Робин Кук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Глава 5

Пятница, 23 января

Ким сделал паузу и перевел дыхание. Он посмотрел на часы, висевшие на стене операционной: было два часа дня. Скальпель дрожал в его руке – интересно, Том это заметил? Их глаза встретились, и Том сделал ему знак. Ким кивнул, они отошли от стола.

– Ким, давай я закончу сам. Ты слишком устал.

Это было правдой. Почти всю ночь Ким вместе с Трейси провел в комнате ожидания отделения интенсивной терапии.

– Ладно, – ответил он в конце концов.

Оба хирурга вернулись к столу. Теперь у руля был Том, и все прошло гладко. Когда закрыли грудину, Том сказал Киму:

– Иди и посмотри, как там Бекки. Мы с Джейн сами заполним бумаги. Если понадоблюсь, звони.

– Спасибо, – ответил Ким.

В раздевалке он натянул длинный белый халат прямо поверх хирургической одежды, чтобы не терять времени на переодевание. Он спешил скорее попасть в интенсивную терапию.

Чем ближе к отделению, тем он больше нервничал. Зайдя в комнату ожидания, Ким увидел Трейси, сидевшую в кресле у окна. Она тоже заметила его и встала. По ее лицу текли слезы.

– В чем дело? – спросил он, когда она подошла.

Некоторое время Трейси боролась со слезами и не могла выговорить ни слова.

– Доктор Стивенс сказала, что могут отказать все органы, – наконец ответила она. – У Бекки был инсульт, и они считают, что она ослепла.

Ким зажмурился. Оставив Трейси, он зашагал по коридору к палате. В закутке у Бекки толпилось множество врачей, и ему пришлось проталкиваться к кровати. Бекки походила на собственную тень, затерянную среди проводов, трубок и мерцающих мониторов. Глаза ее были закрыты, а бледная кожа приобрела голубоватый оттенок.

– Бекки, это папа, – шепнул он ей на ухо.

Ким вгляделся в ее застывшее личико: никаких признаков оживления. Он выпрямился и встретился взглядом с доктором Сидни Хэмптоном из неврологии.

– Думаете, у нее был инсульт?

– Все указывает на это, – ответил Сидни.

– Проблема в том, что токсин уничтожает ее тромбоциты быстрее, чем мы их вводим, – сказал Уолтер, гематолог.

– Это точно, – вмешался Сидни, – мы даже не можем понять, было это кровоизлияние в мозг или оторвавшийся тромб.

– Или и то и другое, – предположил Уолтер. – В любом случае, при быстром уничтожении тромбоцитов образуются шлаки, затрудняющие циркуляцию крови. Мы боимся, что все идет к отказу основных органов.

– Почки и печень уже почти не функционируют, – сказал нефролог Артур. – Перитонеальный диализ не помогает.

Ким с усилием взял себя в руки, чтобы справиться с гневом и сохранить способность здраво рассуждать.

– Нужно что-то делать.

– Кажется, мы уже сделали все возможное, – сказала Клэр Стивенс. – Мы искусственно поддерживаем дыхание и почечную функцию, восполняем потерю тромбоцитов. Доктор Реггис, я обязана предупредить вас и вашу бывшую жену, что вы должны быть готовы к любому исходу.

У Кима потемнело в глазах. Сидеть и «быть готовым»? Ну уж нет!

– Вы понимаете, о чем я? – мягко спросила Клэр.

Ким не ответил. Внезапно прозрев, он понял, как глупо винить в происходящем врачей. Тем более, что он знал, в чем настоящая причина. Неожиданно для всех он бросился прочь из палаты. Трейси, все еще сидевшая в комнате ожидания, устремилась по коридору за ним:

– Ким, стой! Ты куда?

Ей пришлось бежать, чтобы поспеть за его широкими шагами. Выражение его лица испугало ее.

– Мне нужно что-то делать. Я не могу помочь Бекки как врач, но могу выяснить, как она подхватила эту заразу. Неделю назад я водил ее в «Онион ринг» на Прейри-хайвэй. Она съела там гамбургер, и он был недожарен. Я уверен, что она заболела из-за этого.

– Сейчас не важно, из-за чего она заболела, – сказала Трейси, – главное, что она больна.

– Тебе, может, и нет, а мне важно.

– Ким, возьми себя в руки, – разозлилась она. – Ты никому не поможешь своей беготней. Сперва хотя бы остынь.

Приехал лифт.

– Пока, – сказал Ким и вошел в него.

Он подъехал к «Онион ринг» и припарковался на первое попавшееся место. Сидя в машине, он оглядел закусочную. Народу было так же много, как и на прошлой неделе. Пока Ким ехал из больницы, злость его поутихла, но решимость осталась прежней. Выйдя из машины, он через главный вход прошел к стойке и привлек внимание стоявшей у кассового аппарата девушки. На груди у нее висела табличка «ПРИВЕТ, Я ДЕББИ».

– Прошу прощения, – сказал Ким, стараясь сохранять спокойствие, – мне нужно поговорить с менеджером.

– Он сейчас очень занят, – ответила она, отворачиваясь к клиенту в начале очереди.

Ким ударил ладонью по стойке – звук был похож на выстрел. Дебби побелела.

– Мне нужен менеджер, – сказал он.

Неожиданно из-за прилавка появился мужчина, одетый в двухцветную форму «Онион ринг». На его табличке было написано: «ПРИВЕТ, Я РОДЖЕР».

– Я менеджер, – нервно сказал он. – В чем дело?

– Моя дочь сейчас в коме, борется за свою жизнь, и все из-за того, что неделю назад она съела здесь гамбургер.

– Мне очень жаль вашу дочь, но здесь она ничем не могла заразиться.

– Мясо она ела только у вас, – сказал Ким, – и у нее кишечная палочка, какая бывает в гамбургерах.

– Извините, – настойчиво сказал Роджер, – но наши гамбургеры хорошо прожариваются, и у нас строгие требования к чистоте. Министерство здравоохранения регулярно проверяет наше заведение.

– Ее гамбургер был недожарен. Я видел это собственными глазами – в середине он был розовый.

– Он не мог быть розовым, – сказал Роджер. – Это совершенно исключено. А теперь извините, мне нужно работать. – И он отвернулся.

Ким обошел прилавок, намереваясь поговорить с поваром. Увидев, что он направляется в кухню, Роджер загородил ему дорогу.

– Вам сюда нельзя, – сказал он решительно, – только персонал…

Ким не дал ему закончить, оттолкнув так, что менеджер ударился о стойку и упал на пол.

– Вызовите полицию! – завопил Роджер, с трудом поднимаясь на ноги.

Ким подошел к плите, у которой стоял Пол. Как и все остальные на кухне, повар замер на месте еще в тот момент, когда Ким ударил по стойке.

– Моя дочь неделю назад съела здесь недожаренный гамбургер, – прорычал Ким. – Я хочу знать, как это могло произойти.

Полу на буровых вышках довелось повидать, как люди сходят с ума. Взгляд Кима показался ему знакомым.

– Как сказал Роджер, я их все хорошо прожариваю, таковы правила.

– Я говорю вам, он был полусырой, – огрызнулся Ким. – Я сам видел.

– Но я специально рассчитываю время жарки, – он показал лопаткой на дымящиеся котлеты. – Мы их доводим до большей внутренней температуры, чем требует Администрация по контролю за продуктами питания.

– Как вы проверяете внутреннюю температуру? – спросил Ким.

– Протыкаем специальным градусником несколько раз в день. Они всегда горячее семидесяти семи градусов.

– А где вы храните котлеты?

Пол повернулся и открыл холодильник, но Ким знал, что там только небольшая часть всего запаса.

– Где остальные? – спросил он.

– В морозильной комнате, – ответил Пол.

– Покажите, – приказал Ким.

Пол направился к двери морозильной, Ким последовал за ним.

– Ну уж нет, – сказал Роджер, догоняя их и хватая Кима за руку. – В морозилку мы пускаем только персонал.

Ким попытался высвободить руку, но Роджер ее держал крепко. Тогда он не выдержал и ударил его тыльной стороной ладони по лицу. Роджер с шумом рухнул на пол. Даже не взглянув на него, Ким вошел в морозилку. Напуганный Роджер оставил его в покое.

Ким посмотрел на коробки, стоявшие слева от входа. Ближайшая была открыта, на ее этикетке значилось: «МЕРСЕР МИТС, СТАНД. 50 Г. КОТЛЕТЫ ДЛЯ ГАМБУРГЕРОВ, ОБЕЗЖИРЕННЫЕ. ПАРТИЯ № 2, УПАКОВКА № 1–5. ДАТА ИЗГОТОВЛЕНИЯ: 29 ДЕК. УПОТРЕБИТЬ ДО: 29 МАРТА».

– В прошлую пятницу вы брали котлеты из этой коробки? – спросил он.

Пол пожал плечами:

– Наверное, или из другой такой же.

Ким прошел в глубину морозильника и увидел еще одну открытую коробку. Он заметил, что одна из упаковок внутри нее вскрыта.

– А почему эта коробка открыта?

– По ошибке. Мы должны сначала использовать более старые котлеты, чтобы не беспокоиться о сроке годности.

Ким посмотрел на этикетку: 12 января.

– Могла котлета из этой коробки попасть в гамбургер в прошлую пятницу?

– Все может быть, – ответил Пол.

Достав из кармана своего белого халата ручку и листок бумаги, Ким переписал этикетки обеих коробок. Он вынул из каждой по котлете и опустил их себе в карман.

Выйдя из морозильника, Ким услышал приглушенный звук полицейской сирены, но не обратил на него внимания.

– Что такое «Мерсер митс»? – спросил он у Пола.

Тот закрыл дверь морозильника.

– Компания по производству мясопродуктов, она поставляет нам котлеты для гамбургеров, – ответил он. – Вообще-то они снабжают всю сеть наших закусочных.

– Она находится в нашем штате? – спросил Ким.

– Конечно, сразу за городом, в Бартонвилле.

Когда Ким вернулся в кухню, двери распахнулись, и в зал вошли двое мрачных полицейских. Роджер плелся сзади, правой рукой показывая в сторону Кима, а левой прижимая ко рту окровавленную салфетку.

Суббота, 24 января

Косые лучи неяркого утреннего солнца освещали зал суда, заставляя Кима щуриться. Перед ним, одетый в черную мантию, сидел судья Харлоу. На кончике его узкого заостренного носа едва держались очки. На Киме поверх его хирургического костюма все еще был надет длинный халат, но после ночи, проведенной в камере, он уже не был белоснежным.

– Доктор, я знаю, что ваша дочь больна, и очень вам сочувствую, – сказал Харлоу. – Но врываться в служебное помещение и избивать менеджера… Такое поведение неприемлемо ни при каких обстоятельствах.

– Да, ваша честь, – покорно сказал Ким.

– Надеюсь, доктор, вы обратитесь за помощью к психиатру, – сказал судья. – Ваш поступок меня озадачил, тем более что вы известный кардиохирург. В любом случае я отпускаю вас под вашу собственную ответственность до суда, который состоится через четыре недели. Зайдите к секретарю суда.

Выйдя из Дворца правосудия, Ким поймал такси, на котором доехал до опустевшей стоянки у «Онион ринг». Там он сел в свою машину и по пути в больницу заехал в «Шерринг лэбс». Подойдя к приемному окошку, он выудил из кармана две растаявшие котлеты и передал их лаборантке.

– Я хотел бы, чтобы их проверили на кишечную палочку 0157:Н7и соответствующий токсин, – сказал он.

Она с опаской посмотрела на раскисшие котлеты.

– Лучше держать образцы в морозильнике. Когда мясо больше двух часов хранится при комнатной температуре, в нем появляется множество бактерий.

– Меня интересует только 0157:Н7.

Женщина надела резиновые перчатки и положила котлеты в два разных контейнера. Затем она выписала Киму счет, который он оплатил своим офисным чеком.

– Результаты будут через двое суток, – сказала она. Ким поблагодарил ее, зашел в уборную вымыть руки и вернулся к машине.

Когда он шел по больничным коридорам, люди провожали его взглядами. Ким понимал, что их любопытство вызвано его внешним видом. В отделении интенсивной терапии, у входа в палату Бекки, он поймал себя на том, что заключает сделку с Господом: если только она выживет… Он подошел к ее кровати. Рядом была только медсестра, менявшая капельницу. Ким поглядел на дочь, и всякая надежда на улучшение исчезла. Бекки явно все еще была в коме. На ее безжизненном лице появились большие багровые пятна, которых он раньше не видел, – это были следы подкожных кровоизлияний.

Тренированный слух Кима отметил сигналы кардиомонитора. Они звучали беспорядочно, и так же хаотично мигал индикатор на экране.

– У нее аритмия! Когда это началось?

– Прошлой ночью, – ответила медсестра. – Произошло кровоизлияние в сердечную мышцу, появились симптомы тампонады. В пятом часу пришлось ставить отсос для снижения давления.

Ким почувствовал еще большую вину за свое ночное отсутствие. Он-то умел бороться с излишком жидкости вокруг сердца и мог быть полезным. Зайдя в комнату ожидания, он увидел, как Трейси разговаривает с Клэр Стивенс и Кейтлин Морган. Заметив его, они смолкли.

Трейси совсем упала духом, губы ее сжались в горестную ниточку.

– У тебя кошмарный вид, – сказала она, – где ты был?

– Визит в «Онион ринг» занял больше времени, чем я ожидал. – Он посмотрел на Клэр. – Значит, у Бекки перикардит?

– Боюсь, что так, – ответила она.

– Мы выяснили, что это особо патогенный штамм. Он вырабатывает не один, а целых два сильнодействующих токсина, – сказала Кейтлин. – СГУ уже в полном разгаре, и мы изо всех сил стараемся поддержать Бекки.

– Да вы сидите тут сложа руки и только боретесь с симптомами, – не выдержал Ким.

Клэр вздохнула и поднялась.

– Мне нужно осмотреть остальных больных. Если понадоблюсь, звоните.

Ким плюхнулся в ее кресло.

– Что ты так долго делал в этой закусочной? – спросила Трейси. Она не могла не волноваться за него: вид у Кима был жалкий.

– Если честно, я попал в тюрьму, – признался он.

– В тюрьму!

– Ты оказалась права. Надо было мне сначала успокоиться, потому что там я совсем слетел с тормозов. Я был уверен, что мясо у них заражено, а менеджер все отрицал, ну я и сорвался.

– Не думаю, что работники закусочной виноваты, – сказала Кейтлин. – Во всяком случае, не больше, чем посетители. Мясо, которое им поставляют, уже заражено.

– Но как оно может быть заражено? – спросила Трейси. – То есть, я думала, что Министерство сельского хозяйства проверяет его.

– Проверяет, – ответила Кейтлин, – но у них всегда был конфликт интересов.

– В каком смысле? – спросил Ким.

– Все дело в их официальных обязанностях. С одной стороны, министерство отстаивает интересы сельского хозяйства, куда входит и вся мясная промышленность, – и это их основная задача. А с другой стороны, на них возложены и контрольные функции. Очевидно, что это вещи несовместимые. Это все равно что поручить лисе сторожить курятник.

– Просто невероятно, – сказал Ким.

– К сожалению, – ответила Кейтлин, – я знаю об этом из первых рук. Вот уже больше года по поручению двух обществ потребителей я занимаюсь пищевыми отравлениями. Зараженная пища и болезни, которые она вызывает, стали главной проблемой в моей практике. И ситуация продолжает осложняться. По моим данным, Министерство сельского хозяйства связано с мясной промышленностью еще теснее, чем это всем представляется. Существует несколько средних руководящих должностей, на которых чиновники той и другой стороны постоянно меняются местами. И все для того, чтобы исключить вмешательство в дела мясопроизводителей.

– Несомненно, из-за денег, – сказал Ким.

– Конечно. Производство говядины – многомиллиардный бизнес, в котором все делается для увеличения прибылей, а не на благо общества.

– Подождите, – вмешалась Трейси, – но ведь в прошлом министерство не замалчивало проблемы. Взять, например, недавний случай с «Хадсон фудз»…

– Ничего подобного, – перебила ее Кейтлин. – Заражение кишечной палочкой в «Хадсоне» расследовал добросовестный чиновник из Министерства здравоохранения. Конечно, минсельхозу в тот раз пришлось устроить шоу, они всегда так делают, если скрыть вспышку отравлений не удается. Тогда уж они всенародно объявляют о заражении. При этом у них даже нет полномочий отбраковать мясо, они могут только рекомендовать сделать это. И в тот раз общество потребителей заставило их выписать рекомендацию на отбраковку почти пятисот тонн. Но хуже всего то, что, когда Министерство сельского хозяйства говорит о проверке мяса, они имеют в виду обычную проверку на видимое содержание навоза. Производители годами боролись против настоящих проверок, и теперь бактериологические анализы – фикция, пустышка. Так что ситуация довольно мрачная, а последствия трагические.

Некоторое время все молчали. По щеке Трейси скатилась слеза.

– Отлично, это все решает, – сказал Ким, резко вставая.

– Что решает? – спросила Трейси. – Куда ты теперь собрался?

– Нанесу визит «Мерсер митс».

– Лучше останься здесь, – рассердилась она. – Ты же знаешь, что Бекки в тяжелом состоянии. Может быть, придется принимать трудные решения.

– Да, я знаю, в каком она состоянии, – огрызнулся Ким. – Именно поэтому не могу сидеть тут и ничего не делать. Я сказал, что узнаю, как она заразилась, и теперь пойду по следу этой заразы, куда бы он ни вел. Я сделаю это хотя бы ради Бекки.

– А если ты нам понадобишься? – спросила Трейси.

– У меня же в машине есть телефон, – ответил он. – Всегда можете позвонить.

Из машины Ким позвонил Тому.

– Как Бекки? – спросил тот.

– Если честно, то очень плохо, – ответил Ким, сдерживая слезы. – Я ожидаю самого худшего.

– Мне очень жаль, – сказал Том. – Как я могу помочь?

– Можешь приглядеть за моими больными пару дней?

– Конечно, – ответил он, – это не вопрос.

– Спасибо, Том, – сказал Ким, – я твой должник.

Бартонвилл был в сорока минутах езды от города. Ким проехал по его главной улице, а затем, следуя указаниям, полученным на бензоколонке, вырулил к «Мерсер митс». Здание фабрики оказалось больше, чем он ожидал, оно было абсолютно белым и очень современным. Безукоризненный дизайн всего комплекса наводил на мысль о больших деньгах. Ким припарковался на стоянке для посетителей и, шагая к входу, напомнил себе, что нужно сохранять спокойствие.

Приемная выглядела так, будто она принадлежала страховой компании, а не концерну по упаковке мяса: плюшевый палас на весь пол, на стенах гравюры в рамках. Почтенная дама в наушниках с микрофоном сидела за круглой стойкой в центре комнаты.

– Могу я вам чем-нибудь помочь? – спросила она, скептически оглядывая его. Вид у него был почти как у бездомного.

– Надеюсь, – ответил Ким. – Кто президент «Мерсер митс»?

– Мистер Эверетт Соренсон, – сказала она.

– Передайте, пожалуйста, мистеру Соренсону, что его хочет видеть доктор Реггис.

– Могу я сообщить ему цель вашего визита?

– Скажите, что это касается поставки вашей компанией зараженного мяса в сеть закусочных «Онион ринг». Или нет, лучше передайте, что я хотел бы обсудить с ним тот факт, что моя единственная дочь находится на грани жизни и смерти, после того как съела одну из ваших котлет.

– Может быть, присядете. – Женщина нервно сглотнула. – Я передам все президенту.

– Спасибо, – ответил Ким и сел на кушетку.

Через некоторое время в приемной появился человек в белом халате, похожем на его собственный, только чистом. На голове у него была синяя бейсболка с надписью «Мерсер митс». Он направился к Киму.

– Доктор Реггис, меня зовут Джек Картрайт, приятно познакомиться, – сказал он с легкой улыбкой. – Мистер Соренсон попросил меня встретиться с вами и поговорить. Я вице-президент по связям с общественностью. – Джек был коренастым мужчиной с одутловатым лицом. – Я узнал, что ваша дочь больна, – добавил он. – Глубоко сочувствую.

– Она сражается за жизнь с кишечной палочкой 0157:Н7.Думаю, вы слыхали о такой бактерии?

– К сожалению, да, – ответил Джек. Улыбка исчезла с его лица. – О ней слыхали все, кто занимается этим бизнесом, особенно после того случая с «Хадсон фудз». На самом деле мы так ее боимся, что завышаем все стандарты, указания и рекомендации Министерства сельского хозяйства. Нас еще никогда не штрафовали за нарушения.

– Я хочу осмотреть цех, где делаются котлеты для гамбургеров, – сказал Ким. Речь Джека, явно заготовленная заранее, была ему неинтересна.

– В сам цех вам нельзя, но у нас есть специальный застекленный коридор, откуда можно наблюдать за его работой.

– Для начала сгодится, – сказал Ким.

– Прекрасно! – воскликнул Джек. – Следуйте за мной.

Он повел Кима по коридору, потом вверх по лестнице.

– Хочу подчеркнуть, что здесь, в «Мерсер митс», каждый сотрудник – фанатик чистоты, – говорил Джек. – Все цеха, где работают с мясом, ежедневно очищаются в два этапа, сначала струями пара под высоким давлением, а затем хлоридом аммония. Короче, с пола можно есть.

– Угу, – промычал Ким.

– Во всех цехах поддерживается температура два градуса, – продолжил Джек.

Когда они поднялись по лестнице, он открыл дверь, и они попали в застекленный коридор, проложенный этажом выше производственных цехов. Коридор огибал все здание.

– Впечатляет, не правда ли?

Внизу Ким увидел рабочих в белой униформе, шапочках и перчатках. На ногах у них были бахилы. Ким не мог не признать, что завод выглядит новым и чистым.

Джеку пришлось повысить голос, чтобы перекричать шум машин.

– Гамбургеры обычно изготавливаются из смеси свежего и замороженного мяса, – сказал он. – Вон там мясо грубо перемалывают по отдельности, затем оба фарша попадают в этот смеситель, и, наконец, все это вместе как следует перемалывается в той большой дробилке, – показал Джек. – За час мы обрабатываем пять партий и потом объединяем их в одну.

Ким указал на большой резиновый или пластиковый контейнер на колесах.

– В них к вам привозят свежее мясо? – спросил он.

– Ага, – ответил Джек, – мы их называем комбо-контейнерами, в каждый входит по две тысячи фунтов. Мы очень внимательны к свежему мясу. Оно храниться при температуре не выше двух градусов и не дольше пяти дней.

– А что происходит с готовой партией? – спросил Ким.

– Как только она выходит из дробилки, конвейер перевозит ее вон к той формовочной машине, которая делает котлеты.

Ким кивнул. Формовочная машина находилась в отдельном помещении. Пройдя по коридору, они остановились прямо над ней.

– А почему она стоит отдельно? – спросил он.

– Для чистоты и сохранности, – ответил Джек. – Это наша заводская рабочая лошадка, она выдает или стандартные пятидесятиграммовые, или большие стограммовые котлеты.

– А что происходит с ними дальше?

– На конвейере они проходят через камеру азотной заморозки, потом их вручную складывают в упаковки, а упаковки – в большие картонные коробки.

– А вы можете отследить, откуда взялось мясо? Если известны номера партии, упаковок и дата изготовления?

– Конечно, – ответил Джек, – мы ведем журнал.

Ким достал из кармана листок с информацией, полученной в «Онион ринг», и показал его Джеку.

– Я хочу знать, откуда пришло мясо для этих двух партий.

Джек покачал головой.

– Извините, но таких сведений я вам дать не могу. Эта информация компанией не разглашается.

– Тогда зачем вы ведете журнал? – спросил Ким.

– Так требует Министерство сельского хозяйства, – ответил Джек.

– Как-то это подозрительно, – сказал Ким, вспомнив утренний разговор с Кейтлин. – Государственная организация требует данных, которые недоступны широкой общественности?

– Правила придумываю не я, – пробормотал Джек.

Ким оглядел цех. Он представлял собой впечатляющее зрелище: хромированные машины, блестящий кафельный пол… Помимо техники в цехе было только трое мужчин и одна женщина. В руках у нее был блокнот, в который она время от времени что-то записывала. В отличие от мужчин она не прикасалась к машинам.

– Кто эта женщина? – спросил Ким.

– Это Марша Болдуин. Красотка, правда?

– Чем она занимается?

– Проверкой, – ответил Джек. – Министерство прикрепило ее к нам в качестве инспектора. Она приезжает сюда три-четыре, иногда пять раз в неделю. Дотошна до мелочей – мы у нее по струнке ходим.

– А она может отследить происхождение мяса?

– Конечно. Она проверяет журнал каждый раз, как приезжает. Пойдемте, – сказал Джек, – вы еще не видели упаковочный цех.

Ким знал, что больше ничего интересного ему тут не покажут.

– Если у вас возникнут вопросы, звоните, – сказал Джек, когда они вернулись в приемную. На прощание он протянул Киму визитку и одарил ослепительной улыбкой.

Ким вышел на улицу и сел в машину. Но вместо зажигания он включил радио. Убедившись, что телефон работает, он откинулся на сиденье и постарался расслабиться. Ким испытывал чувство вины за то, что бросил Трейси одну в больнице. Но примерно через час его терпение было вознаграждено: из дверей фабрики вышла Марша Болдуин. На ней была куртка защитного цвета, в руках казенный портфель.

Ким выскочил из машины и побежал. Когда он настиг ее, она уже клала портфель в свой желтый «форд». Он обратил внимание на ее рост – почти метр восемьдесят. По виду Ким не дал бы ей больше двадцати пяти лет.

– Вы Марша Болдуин? – спросил он.

Удивившись, что к ней обратились по имени на автостоянке, она обернулась и поглядела на Кима своими изумрудно-зелеными глазами.

– Да, это я, – сказала она нерешительно.

– Я доктор Ким Реггис. Мне сказали, что вы работаете инспектором в Министерстве сельского хозяйства.

– Ну и что?

Ким достал листок, который он показывал Картрайту.

– Я хотел бы, чтобы вы мне сказали, откуда взялось мясо для этих двух партий.

Марша посмотрела на листок.

– Это еще зачем?

– Моя дочь смертельно больна, и я уверен, что она заразилась, съев котлету, которая была в одной из этих партий.

– Извините, но ничем вам помочь не могу, – покачала головой Марша. – Обнародование подобной информации не входит в мои обязанности, и я уверена, что это было бы нарушением правил. – Она села в машину.

Ким грубо схватил ее за руку.

– Это очень важно, – сказал он. – Вы должны защищать людей, и вам как раз предоставилась возможность это сделать!

Марша сохраняла спокойствие. Посмотрев на его искаженное негодованием лицо, она сказала:

– Отпустите меня, ненормальный, или я сейчас закричу. Я вам ничего плохого не сделала.

– Черта с два не сделали, – сказал Ким. – Если бы вы, министерские, действительно проверяли мясо, моя дочь не заболела бы.

– Нет, погодите, – вскинулась Марша. – У меня трудная работа, и я к ней отношусь добросовестно.

– Вздор, – фыркнул Ким. – Я слышал, что вы, ребята, давно лежите под теми, кого должны проверять!

От возмущения она раскрыла рот, но ничего не сказала, только захлопнула дверцу машины.

Ким забарабанил по стеклу.

– Подождите! – закричал он. – Простите меня! Пожалуйста! – В отчаянии он схватил себя за волосы. – Мне ужасно нужна ваша помощь. Я не хотел вас обидеть, я вообще не вас имел в виду – я ведь вас даже не знаю.

Поколебавшись, Марша опустила стекло и посмотрела на Кима. Если сначала он показался ей чуть ли не сумасшедшим, то теперь она видела перед собой лицо измученного человека.

– Вы действительно врач? – спросила она.

– Да, точнее кардиохирург.

– И ваша дочь действительно больна?

– Да, очень, очень больна, – отозвался Ким надтреснутым голосом. – Я совершенно уверен, что она отравилась недожаренным гамбургером. Вы можете помочь мне ради нее? Я не могу ее вылечить, но хочу узнать, почему она отравилась, и, может быть, тем самым спасти других детей.

– Боже, даже не знаю, что и сказать, – ответила Марша. В раздумье она постукивала пальцами по рулю.

– Без вас мне не достать нужной информации, а если и достану, то будет уже поздно.

– Может, вам позвонить в Министерство здравоохранения?

– Это мысль. Но, сказать по правде, не очень хорошая. Если пойти по этому пути, придется иметь дело с бюрократией, а это слишком долго.

– Я могу потерять работу, – сказала Марша, – хотя, возможно, мой босс, Стерлинг Хендерсон, мне поможет. Он региональный менеджер. Жаль только, что у нас с ним натянутые отношения.

– Я бы предпочел, чтобы все осталось между нами, – сказал Ким.

– Вам легко говорить! Это моя работа, не ваша.

– Скажите, вы когда-нибудь видели ребенка, заразившегося кишечной палочкой?

– Нет, никогда, – призналась она.

– Тогда поедемте, посмотрите на мою дочь. Увидите ее – и сами решите, что вам делать. Если и тогда вы не захотите мне помочь, я от вас отстану.

– А где она?

– В университетском медицинском центре. Это та больница, где я работаю. Если не верите, можете позвонить.

– Я вам верю. Когда лучше приехать?

– Прямо сейчас, – сказал Ким. – Просто езжайте за мной.

– Ладно, – нерешительно сказала Марша, недоумевая, во что это ее втягивают.

Джек Картрайт наблюдал за ними из окна и видел, как Марша Болдуин выехала со стоянки следом за Кимом. Выйдя из приемной, Картрайт поспешил по центральному коридору в дальний конец здания, где находились кабинеты начальства. Там он постучал в дверь президента компании. Зычный голос пригласил его войти.

Эверетт Соренсон с успехом управлял «Мерсер митс» уже почти двадцать лет. Покупка компании концерном «Фудсмарт» и постройка новой фабрики произошли именно под его руководством. Соренсон был розовощекий здоровяк с маленькими ушами и блестящей лысиной.

– Какого черта ты так завелся? – спросил он.

Джек уселся на стул напротив него.

– У нас проблема. Помнишь ту статью в утренней газете про сумасшедшего доктора, носящегося с кишечной палочкой? Его еще арестовали в «Онион ринг» на Прейри-хайвэй.

– Конечно, помню. Ну и что?

– Он только что был тут. Надо сказать, этот доктор Реггис просто псих. Он совсем свихнулся – говорит, что его дочь подхватила заразу, съев нашу котлету. Я только что видел его на стоянке с Маршей Болдуин. А потом они вместе уехали.

– Только этого нам еще и не хватало! – Эверетт хлопнул по столу. – Эта Болдуин и так торчит костью в горле с того самого дня, как она здесь появилась. Вечно составляет эти дурацкие рапорты о нарушениях. Хорошо хоть Хендерсон не дает им ходу.

– А может он ее уволить или перевести куда-нибудь? – спросил Джек. – Мы же платим ему, как если бы он все еще у нас работал.

– Послушать его, так он бы и рад, но не может. У ее отца вроде бы связи в Вашингтоне.

– И что ж теперь делать? Мало нам рьяной инспекторши, не играющей по правилам, так теперь с ней еще и фанатик-доктор, готовый сесть в тюрьму, лишь бы доказать свою правоту.

– Не могу не согласиться. Ситуация становится угрожающей, – нервно сказал Эверетт. – Еще один скандал с кишечной палочкой нас разорит, как разорил «Хадсона». Но что мы можем сделать?

– Нужно срочно взять ситуацию под контроль, – сказал Джек. – Мне кажется, надо созвать наш новый комитет безопасности. Ведь он для этого и был сформирован. Сегодня вечером званый обед у Бо, вот там и поговорим.

– Хорошая мысль, – сказал Эверетт и потянулся к телефону.

Когда Марша поняла, что они идут в отделение интенсивной терапии, она вздохнула. Ситуация была хуже, чем она думала.

Ким остановился в дверях комнаты ожидания. Увидев Трейси, он пригласил Маршу войти.

– Трейси, познакомься с Маршей Болдуин. Она инспектор из Министерства сельского хозяйства. Я надеюсь, она поможет мне узнать, откуда взялось мясо, которым отравилась Бекки.

Трейси не отвечала, и Ким понял, что за время его отсутствия что-то произошло.

– В чем дело? – нахмурился он.

– У нее остановилось сердце, – ответила она, – но они его опять запустили. Я там была и все видела.

– Наверное, мне лучше уйти, – сказала Марша.

– Нет! Пожалуйста, останьтесь, – сказал Ким, – а я схожу и посмотрю, как там дела. – Он повернулся и выскочил из комнаты.

Трейси и Марша почувствовали себя неловко, оставшись вдвоем.

– Мне так жаль вашу дочь, – сказала Марша.

– Спасибо, – ответила Трейси, промокая бумажной салфеткой уголки глаз. В последнее время она столько плакала, что слез почти не осталось. – Она такой замечательный ребенок.