Текст книги "Токсин (в сокращении)"

Автор книги: Робин Кук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Глава 4

Среда, 21 января

Ким приехал на больничную стоянку в начале седьмого утра. Даже не заходя в свой кабинет, он пошел проведать Бекки.

Прошлым вечером доктор Клэр Стивенс появилась в неотложке через полчаса после того, как ей позвонили. Это была высокая, худая женщина одного с Кимом возраста. Резкие черты ее лица контрастировали с мягкой, успокаивающей манерой поведения. Ее компетентность и опыт были заметны с первого взгляда, и она быстро нашла с Бекки общий язык.

Ким зашел в палату к Бекки. Ночник на полу освещал комнату слабым светом. Он тихо подошел к кровати и посмотрел на свою спящую дочь. Ее дыхание было ровным и спокойным. Он вышел, радуясь, что она мирно отдыхает.

Ким взял у медсестер карту дочери. Просмотрев пометки, сделанные Клэр, он начал читать записи ночных дежурных. Ночью Бекки два раза ходила в туалет и сказала, что была кровь, но никто из медсестер этого не видел, так как она постеснялась им показать и спустила воду. Ким мысленно отметил, что надо поговорить об этом с Клэр и Бекки. Затем он взял список вызовов специалистов и с удовлетворением отметил, что Клэр назначила на сегодня консультацию детского гастроэнтеролога.

Он сделал обход, потом заскочил на собрание персонала и, наконец, поторопился в свой кабинет. Как всегда, он отставал от графика.

Почти сразу после того как он вошел в кабинет, позвонила Трейси. Она была в больнице и жаловалась, что ей не нравится, как выглядит Бекки: у нее стеклянный взгляд и полная апатия.

Хотя его приемная была полна пациентов, он переговорил с Трейси и попросил ее обо всем сообщить Клэр. Кроме того, он велел ей позвонить ему, как только придет гастроэнтеролог.

Ким вышел в коридор и вынул из ящика, висевшего на двери приемной, толстую историю болезни первого пациента. Он даже не успел прочесть его имя, как появилась Джинджер.

– Только что звонили с этажа, где лежит Бекки. Сказали, что пришел гастроэнтеролог, – сообщила она.

– Тогда я побежал, – быстро сказал Ким. – Скажи больным, что у меня срочное дело и я буду через полтора часа.

Джинджер неодобрительно покачала головой. Она знала, как расстроятся пациенты, особенно те, кто приехал издалека.

Ким бросился к машине и помчался к больнице. Поднявшись к Бекки на этаж, он побежал по коридору. Когда Ким наконец добрался до ее палаты, он еле дышал. Трейси стояла сбоку у стены и разговаривала с женщиной в длинном белом халате. Взглянув на нее, он понял, что его бывшая жена в отчаянии.

Бекки лежала на спине, ее голова покоилась на подушке. Она смотрела прямо перед собой. Ким подошел к кровати.

– Ну как ты, зайчик? – Он взял ее обмякшую руку и приподнял, почти не ощутив сопротивления.

– Я устала, – сказала Бекки.

– Конечно, дорогая. – Ким машинально проверил пульс – слегка учащенный. Ким понял, что имела в виду Трейси: состояние девочки изменилось. – Мне надо поговорить с мамой, – сказал он.

– Ладно, – ответила Бекки.

Подойдя к Трейси, он заметил, что ее трясет.

– Это доктор Кейтлин Морган, гастроэнтеролог, – сказала она.

Внешне Кейтлин была полной противоположностью Клэр Стивенс: рост чуть больше полутора метров, круглое лицо с мягкими чертами, очки в тонкой оправе и посеребренные ранней сединой волосы.

– Доктор Морган думает, что у Бекки тяжелый случай, – с трудом выговорила Трейси.

– Тяжелый? – мрачно усмехнулся Ким. – Если бы он не был тяжелым, она бы здесь не лежала.

Его реакция смутила Кейтлин.

– Мне позвонят из лаборатории, как только будут готовы анализы, – осторожно сказала она, – а до этого у нас связаны руки.

– Вы ее уже осмотрели? – спросил он.

– Да, и просмотрела результаты готовых анализов. Я пока согласна с диагнозом доктора Фарадея – бактериальная инфекция, занесенная с пищей.

– Мне кажется, ее состояние ухудшилось, – сказал Ким.

– Мне тоже, – добавила Трейси. – Вечером она выглядела лучше.

Кейтлин взглянула в сторону Бекки и предложила всем выйти в коридор.

– Я хочу, чтобы за ней вели более тщательное наблюдение, – сказал Ким. – Может, перевести ее в отделение интенсивной терапии?

– Я только консультант, – сказала Кейтлин. – Но, честно говоря, я не думаю, что ваша дочь нуждается в интенсивной терапии. По крайней мере, пока.

– Это радует, – огрызнулся Ким. – Другими словами, вы все ожидаете ухудшения, но никто не хочет ничего делать?

– Это несправедливо, доктор Реггис, – обиделась Кейтлин.

– А по-моему, справедливо! – возразил он. – Я хирург, я ставлю больному диагноз, а потом иду и лечу его.

– Ким, прекрати! – воскликнула Трейси, чуть не плача. – Твои постоянные перепалки с врачами и медсестрами делу не помогут.

– Доктор Реггис, пожалуйста, пойдемте со мной, – неожиданно сказала Кейтлин и, поманив его рукой, направилась к посту медсестер.

– Иди, – сказала Трейси, – только возьми себя в руки.

Трейси вернулась к Бекки, а Ким догнал Кейтлин.

– Я хочу вам показать кое-что, – сказала она. – И думаю, мы должны поговорить как врач с врачом. – Она отвела его в комнату, где хранились карты больных: маленький закуток без окон, со встроенными стеллажами, аппаратом для просмотра рентгеновских снимков и кофеваркой.

Кейтлин достала из папки несколько снимков и положила их на стекло с подсветкой. Это были снимки брюшной полости Бекки.

Ким наклонился, чтобы лучше рассмотреть их. Он разбирался в этом хуже, чем в снимках грудной клетки, но знал основные вещи.

– Кишечник равномерно отечный, – сказал он.

– Совершенно верно. Слизистая распухла почти по всей его длине.

– И о чем это говорит? – проговорил Ким.

– Скорее всего, мы имеем дело с палочкой 0157:Н7.Такая же картина бывает при дизентерии, вызванной шигеллой, но в этом случае была бы температура, а у Бекки ее нет.

– А как проверить этот диагноз?

– Можно сделать анализ на наличие токсина, – сказала Кейтлин. – К сожалению, «АмериКэр» не позволяет провести этот анализ в нашей лаборатории. Его делают слишком редко, так что расходы не оправдываются. Но я послала образец в «Шерринг лэбс». Результаты будут уже через сутки, максимум через двое.

– Спасибо вам и извините, что я вас обидел.

– Что вы знаете об этой палочке и ее токсине? – спросила Кейтлин. – Если, конечно, у Бекки именно она.

– Не много. Я даже не знал, что антибиотики не помогут: я ведь не сталкиваюсь с этим в своей практике.

– Думаю, вам с женой надо знать, что это очень опасная бактерия.

– Чем же она так опасна? – занервничал Ким.

Последняя фраза Кейтлин насторожила его, и он даже не стал поправлять ее, говоря, что они с Трейси больше не женаты.

– Вам лучше присесть, – сказала она.

Ким послушно сел. Он заранее боялся того, что может услышать.

– Если дело в кишечной палочке, то меня пугает снижение тромбоцитов в крови Бекки. Прошлой ночью их уровень снизился совсем немного, но после дегидрации произошло более сильное снижение, и это уже серьезно. Я опасаюсь СГУ.

– СГУ? Что это? – спросил Ким.

– Синдром гемолитической уремии. Его связывают с шигеллообразными токсинами, такими же, как и у палочки 0157:Н7.Понимаете, этот токсин может вызвать внутрисосудистое свертывание тромбоцитов, а кроме того, он способен уничтожать эритроциты. А это в свою очередь может привести к множественному отказу внутренних органов. Почки поражаются первыми, отсюда и слово «уремия» в названии.

Ким ошеломленно замер. Некоторое время он молча смотрел на Кейтлин.

– Думаете, у Бекки СГУ? – наконец спросил он.

– Скажем так, я это только предполагаю, никаких доказательств пока нет.

Ким сглотнул. Во рту у него пересохло.

– Что мы можем сделать?

– Боюсь, немного, – сказала она. – Следует пригласить гематолога и нефролога. Запросы, конечно, должна сделать Клэр Стивенс, иначе возникнут проблемы с «АмериКэр».

– Давайте позвоним ей, – с трудом выговорил Ким, пододвигая телефон к Кейтлин.

Пока она звонила, он обессиленно уронил голову на руки. Впервые в жизни он оказался по другую сторону фронта – на месте пациента, борющегося с тяжелой болезнью, о которой ему почти ничего не известно.

– Клэр полностью со мной согласна, – сказала Кейтлин, кладя трубку. – Вам повезло, что она ваш врач. В прошлом мы с ней имели дело с несколькими случаями СГУ.

– А когда придут консультанты? – вскинулся Ким. – Я хочу, чтобы ее осмотрели сегодня же днем!

– Доктор Реггис, вам нужно успокоиться, – сказала Кейтлин.

– Я не могу. – Он шумно выдохнул. – Насколько распространен СГУ?

– В последнее время, к сожалению, достаточно широко. Чаще всего он вызывается палочкой 0157:Н7,а случаев заражения ею примерно двадцать тысяч в год. Синдром гемолитической уремии – основная причина острой почечной недостаточности у детей.

– Боже мой, – простонал Ким, нервно теребя волосы. – Двадцать тысяч в год?

– Это примерная оценка количества заражений палочкой 0157:Н7,сделанная комитетом здравоохранения. Но к СГУ приводит только определенный процент случаев.

– Вероятен ли при СГУ летальный исход? – Ким с трудом заставил себя выговорить это.

– Вы уверены, что хотите знать ответ? Ведь точный диагноз еще не поставлен.

– Ответьте на вопрос, – с напором сказал он.

Кейтлин покорно вздохнула.

– Палочка 0157:Н7вызывает от двухсот до пятисот смертей в год, в основном это дети, – сказала она. – И чаще всего в результате СГУ.

Лоб Кима покрылся испариной. Для него это было уже второе потрясение.

– От двухсот до пятисот смертей, – повторил он. – Невероятно. Почему же об этом никому не известно?

– Не могу сказать. Была пара нашумевших случаев с этим штаммом: массовое отравление в «Джек-ин-зе-бокс» в девяносто втором году, и в «Хадсон фудз» в девяносто седьмом.

– Я помню оба. Кажется, я тогда решил, что правительство и Министерство сельского хозяйства приняли меры.

Кейтлин скептически усмехнулась.

– Уверена, министерство и мясопромышленники очень надеялись, что все решат так же.

– А что, все дело в мясе? – спросил Ким.

– Точнее, в фарше. В фарше, который не прожарен как следует. Но в некоторых случаях болезнь была вызвана яблочным соком, или сидром, или даже непастеризованным молоком. В общем, главная причина – контакт с зараженным навозом.

– Я в молодости всегда ел гамбургеры с сырцой.

– Сейчас ситуация сильно изменилась, – сказала Кейтлин. – Предположительно, это началось в конце семидесятых, в Аргентине. Есть мнение, что ДНК для выработки токсина появилась у кишечной палочки от шигеллы.

– В результате скрещивания бактерий? – спросил Ким.

– Точно. А сегодня этот новый штамм присутствует примерно у трех процентов забиваемого скота. Но отчасти это дело рук человека, а не только природы.

– Как это?

– Я думаю, 0157:Н7– продукт современных высокоинтенсивных фермерских технологий. Потребность в дешевых белках для прокорма скота приводит к интересным, но порой уродливым решениям. Коров кормят переработанными животными, в том числе и коровами. Даже куриный помет используют.

– Вы шутите! – воскликнул Ким.

– Если бы, – ответила она. – И вдобавок животным дают антибиотики, что и провоцирует появление у них в желудках новых штаммов. Кишечная палочка 0157:Н7,например, появилась в результате передачи ей бактерией шигеллы ДНК с токсином, необходимым для противостояния антибиотикам.

Ким изумленно покачал головой.

– То есть все дело в коровьих фекалиях, попавших в мясной фарш!

– Можно и так сказать, – ответила Кейтлин.

– Тогда я знаю, где Бекки подхватила заразу. В пятницу она съела непрожаренный гамбургер в «Онион ринг».

– Вполне возможно, хотя обычно инкубационный период продолжается дольше – около недели.

Дверь в комнату распахнулась так, что они вздрогнули. На пороге стояла запыхавшаяся медсестра.

– Доктор Морган, – выпалила она, – Ребекка Реггис в критическом состоянии!

У кровати Бекки хлопотали две медсестры: одна мерила давление, другая – температуру. Бледная, как привидение, Бекки корчилась и стонала от боли, а Трейси стояла рядом, зажав себе рот рукой.

– Что случилось? – спросил Ким.

Следом за ним в комнату вошла Кейтлин.

– Я не знаю, – воскликнула Трейси. – Мы с Бекки разговаривали, и вдруг она закричала. У нее сильно заболели живот и левое плечо, а потом появился жуткий озноб.

Медсестра, которая мерила давление, сказала:

– Девяносто пять на шестьдесят.

– Вы позвонили доктору Стивенс? – спросила Кейтлин.

– Да, сразу же, – ответила она.

– Температура сорок один, – испуганно сообщила другая медсестра.

Ким оттолкнул ее от кровати. Казалось, он обезумел:

– Бекки, что с тобой?!

– Живот очень болит, – еле выговорила она в паузе между всхлипами. – Очень больно, папа, помоги!

Ким стянул с нее одеяло и остолбенел, увидев на груди багровые следы подкожных кровоизлияний. Он повернулся к Кейтлин:

– Вы это видели? Вчера этого не было.

– Да, я уже в курсе, – кивнула Кейтлин.

Он посмотрел на Бекки:

– Скажи папе, где болит.

Она показала на низ живота, справа.

Кончиками указательного, среднего и безымянного пальцев Ким слегка надавил на это место. Бекки скорчилась от боли: «Папа, не трогай!»

Ким резко убрал руку. Ее глаза широко раскрылись, из пересохшего рта вырвался крик. Такая реакция называется «симптом раздражения брюшины», как раз ее-то Ким и боялся. Она четко указывала на перитонит – воспаление тонкой пленки, выстилающей стенки брюшной полости. Такое могло произойти только по одной причине.

Ким выпрямился.

– У нее прободение! – закричал он и, протолкавшись к изголовью каталки, освободил колеса. – Кто-нибудь, возьмитесь за другой край, ее нужно в операционную!

– Мы должны подождать доктора Стивенс, – спокойно сказала Кейтлин.

– К черту доктора Стивенс! – рявкнул Ким. – Необходимо хирургическое вмешательство, надо действовать.

Кейтлин взяла Кима за руку, не обращая внимания на сумасшедший блеск в его глазах.

– Доктор Реггис, пожалуйста…

Ким, находившийся на грани безумия, оттолкнул ее так, что она чуть не упала на прикроватный столик.

Трейси подскочила к нему:

– Ким, прекрати, – зарыдала она, – пожалуйста!

Подоспели несколько медсестер во главе со старшей и один мускулистый медбрат. Общими усилиями они оттащили Кима от кровати, а он кричал, что все они некомпетентны и не понимают чрезвычайности ситуации.

– Как они меня усыпят? – спросила Бекки уже сонным голосом. Ей сделали укол, и боль стихла, но она волновалась из-за предстоящей операции.

– Просто добавят немного лекарства в капельницу, – ответил Ким. – А потом ты проснешься и будешь чувствовать себя гораздо лучше.

Бекки лежала на каталке в анестезионной, а Ким стоял рядом. На нем было его хирургическое облачение. После той сцены в палате прошло некоторое время, он успел опомниться и долго извинялся перед Кейтлин, которая великодушно сказала, что понимает его. Затем появилась Клэр и подтвердила необходимость немедленного хирургического вмешательства.

– Папа, они меня вылечат? – спросила Бекки.

– Конечно. Они тебя расстегнут, как молнию, зашьют внутри маленькую дырочку, и все.

– Это, наверное, мне наказание за то, что я отказалась ехать на чемпионат, – сказала Бекки. – Ты ведь хотел, чтобы я поехала.

Ким с трудом сдержал слезы, ему даже пришлось отвернуться, чтобы успокоиться.

– Не волнуйся насчет соревнований, мне на них наплевать, лишь бы с тобой все было в порядке.

– Ладно, Бекки, – раздался бодрый голос, – пора тебя чинить.

Ким поднял голову. К каталке подошли анестезиолог Джейн Флэнаган и гастрохирург Джеймс О'Доннел. Джейн встала у изголовья и освободила колеса.

Бекки на удивление сильно сжала руку Кима.

– Будет больно? – спросила она.

– Нет, если с тобой Джейн, – весело ответил Джеймс. – Она у нас прямо Оле-Лукойе.

– Мы закажем тебе приятный сон, – пошутила та.

Ким знал обоих и восхищался их профессионализмом. Они повезли Бекки в предоперационную. Ким шел рядом, Бекки продолжала держаться за него. Джеймс взял его за руку.

– Мне рассказали, что произошло в палате. Думаю, будет лучше, если вы не пойдете в операционную.

– Черта с два, – сказал Ким. – Это моя дочь.

– В том-то и дело. Или вы останетесь здесь, или я не берусь ее оперировать.

Ким покраснел от смущения и почувствовал, что попал в тупик. Ему ужасно хотелось, чтобы оперировал именно Джеймс, и в то же время он боялся оставить Бекки.

– Решайте быстрее, – сказал Джеймс. – Чем дольше вы тянете, тем хуже для нее.

Ким отпустил руку Бекки, развернулся и зашагал к раздевалке. Он был слишком расстроен, чтобы обращать внимание на людей в комнате отдыха, но сам не остался незамеченным.

В раздевалке он подошел к умывальнику и плеснул в лицо холодной воды. В зеркале через плечо он увидел кислую физиономию Форрестера Биддла, начальника отделения кардиохирургии. Тот смотрел на него с высокомерием пуританского проповедника.

– Мне нужно поговорить с тобой, – сказал Форрестер надтреснутым голосом.

– Говори, – ответил ему Ким, наскоро вытирая полотенцем лицо.

– Я не стал обращать внимания на твои слова, процитированные Келли Андерсон в пятницу в новостях, хотя фраза о том, что слияние, мол, производилось только для увеличения прибылей «АмериКэр», повредила репутации нашей больницы. Но когда Келли Андерсон опять тебя процитировала в одиннадцатичасовых новостях… Она сказала, что ты считаешь закрытие неотложки в «Самаритянине» еще одним шагом «АмериКэр» к тому, чтобы сократить расходы и заставить всех пользоваться местной перегруженной приемной.

– Я этого не говорил, – ответил Ким, – это ее слова.

– Она сослалась на тебя, – сказал Форрестер.

Ким был в таком состоянии, что не стал возражать.

– Я тебя предупреждаю, – заявил Форрестер. – Терпение у меня не безгранично, и у администрации больницы тоже.

– Ладно. Считай, ты меня предупредил. – Ким швырнул полотенце в корзину и вышел, даже не взглянув на Форрестера.

Он не мог просто сидеть и ждать конца операции, и поэтому отправился в больничную библиотеку, чтобы узнать все, что можно, о кишечной палочке 0157:Н7и СГУ.

Была почти полночь. Ким посмотрел на Бекки и содрогнулся. Прозрачная пластиковая трубка змеилась из ее ноздри к дыхательному аппарату. Темные волнистые волосы обрамляли бледное ангельское личико. Она крепко спала.

Трейси сидела в одном из кресел с виниловой обивкой. Глаза ее были закрыты, но Ким знал, что она не спит. Она посмотрела на него. Он выглядел измотанным, волосы спутались, на лице щетина. Свет ночника на полу подчеркивал впалость его щек. Трейси вздохнула.

– Ну как Бекки?

– Все так же, – ответил Ким. – По крайней мере, пока что операция предотвратила кризис.

– Для нее это было сильным потрясением, – сказала Трейси. – И трубка в носу тоже. Ей трудно переносить все это, ведь никто не говорил ей, что такое может произойти.

– Ничего нельзя было поделать. – Ким сел в кресло и закрыл лицо руками. Он так устал, что не мог ни о чем думать.

Глядя на изможденного Кима, Трейси попыталась посмотреть на ситуацию с его точки зрения – и весь ее гнев улетучился.

– Ким, может, лучше домой поедешь, у тебя ведь завтра пациенты. Я останусь здесь, просто не пойду на свои занятия, и все.

– Даже если я и поеду домой, все равно не усну, – ответил Ким, не убирая рук от лица. – Я слишком много узнал сегодня.

Все то время, пока Трейси ждала в хирургии, Ким в библиотеке читал про СГУ. То, что он узнал, было страшно. Все, сказанное Кейтлин, подтвердилось: последствия СГУ могли оказаться ужасающими, и ему оставалось только надеяться, что у Бекки что-нибудь другое. Однако, к сожалению, все указывало на СГУ.

Четверг, 22 января

Ким все-таки поехал домой, но, как и ожидал, выспаться не смог. В пять утра он уже снова был в машине.

В больнице он нашел Бекки такой же, какой и оставил, – она спала обманчиво-мирным сном. Трейси, сидя в кресле, тоже спала, укрывшись одеялом.

Выйдя в коридор, Ким нашел ночную медсестру.

– Как Бекки провела ночь? Ничего не случилось? – спросил он.

– Нет, состояние стабильное, температура в норме.

– Слава Богу, – сказал Ким.

Больше ему здесь делать было нечего, и он отправился в свой кабинет, где занялся бумажной работой. Перелопачивая гору бумаг, он поглядывал на часы. Наконец, решив, что время пришло, он позвонил медсестре на этаж, где лежала Бекки, и попросил позвать Трейси.

Она взяла трубку.

– Кажется, ей чуть получше.

– Слушай, ты не возражаешь, если я пока побуду здесь? У меня пациенты, некоторых надо подготовить к завтрашней операции. Я ведь там сейчас не нужен?

– Конечно, побудь. Я здесь, с Бекки, так что не беспокойся.

Все утро Ким пытался сосредоточиться на своих больных, но с каждым телефонным звонком его сердце сжималось. В середине дня он разговаривал по телефону с кардиологом из Чикаго, когда в дверь просунулась голова Джинджер.

– На другой линии Трейси, она очень расстроена. Говорит, что Бекки внезапно стало хуже и ее перевели в интенсивную терапию.

У Кима заколотилось сердце. Он быстро закончил разговор с чикагским коллегой, снял халат и выскочил из кабинета.

– А что мне делать с остальными пациентами? – спросила Джинджер.

– Отошлите их домой, – коротко ответил он.

Ким гнал машину, как только мог, и, приехав в больницу, тотчас помчался наверх. Еще из коридора он увидел Трейси, сидевшую в комнате ожидания. Вся в слезах, она подбежала к нему, и они обнялись.

– Что случилось? – спросил Ким, боясь услышать ответ.

– Дыхание. Она вдруг начала задыхаться.

Ким отпустил Трейси, побежал по коридору и заглянул в палату. Большинство кроватей было занято, и почти у каждой хлопотали медсестры. Системы жизнеобеспечения подавали информацию на мониторы. Самая большая суматоха происходила в маленьком боксе с краю, где толпилось несколько врачей и сестер. Ким подошел и встал в проеме. Он увидел аппарат искусственного дыхания и услышал, как он ритмично качает воздух. Большая трубка, выходившая изо рта Бекки, была прикреплена пластырем к ее щеке.

Ким бросился к кровати. Бекки посмотрела на него, в глазах ее был ужас. Ей вкололи успокоительное, но она все еще была в сознании. Киму сдавило грудь.

– Все хорошо, зайчик, папа с тобой, – сказал он, сдерживая свои чувства. Оглядев собравшихся, Ким обратился к Клэр Стивенс:

– Что произошло? – спросил он, стараясь сохранять спокойствие.

– Наверное, нам лучше выйти, – предложила Клэр.

Ким кивнул. Он сжал руку Бекки и вслед за врачами вышел из закутка. Все сгрудились у стены. У Кима дрожали руки, и он сложил их на груди.

– Я сперва всех представлю, – сказала Клэр. – С Кейтлин Морган, вы, конечно, знакомы. Это доктор Артур Горовиц, нефролог, а это доктор Уолтер Оганесян, гематолог. – Она повернулась к Киму. – Теперь я могу вам сказать, что мы определенно имеем дело с палочкой 0157:Н7.Конкретный штамм установят завтра.

– Почему она интубирована? – спросил Ким.

– Токсикоз затронул легкие, – ответила Клэр. – Содержание кислорода в крови резко упало.

– У нее отказали почки, – добавил Артур, – и мы начали перитонеальный диализ.

– А почему не подключили аппарат для диализа? – спросил Ким.

– Достаточно и перитонеального, – ответил Артур.

– Но у нее было прободение – она только что перенесла операцию.

– Мы приняли это во внимание, но «АмериКэр» снабдила аппаратами только пригородную больницу, и нам пришлось бы перевести Бекки туда, что, конечно, было бы нежелательно.

– Есть еще одна проблема, – вмешался Уолтер, гематолог. – Уровень тромбоцитов резко упал до такой степени, что мы обязаны его восполнить, несмотря на определенный риск. Иначе есть опасность кровотечения.

– С печенью тоже не все в порядке, – сказала Клэр. – Ферменты значительно повышены, что говорит о…

Ким был настолько перегружен информацией, что перестал воспринимать ее. Он видел, как врачи открывают рот, но ничего не слышал. Через полчаса он, спотыкаясь, вышел в комнату ожидания. Увидев его, Трейси встала. Ким выглядел совершенно сломленным. Они посмотрели друг другу в глаза. Теперь настала его очередь плакать. Трейси протянула руки, и они обнялись, объединенные страхом и горем.