Текст книги "Токсин (в сокращении)"

Автор книги: Робин Кук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

– Нам поставляют партии замороженных котлет каждые две недели, но мы сначала используем более старые.

Он открыл дверь морозильной и тут же наткнулся на распечатанную Скипом коробку. Запихав в нее принесенную с собой упаковку, он прикрыл крышку.

– Посмотри на дату, – сказал Пол, указывая на этикетку. – Вон те коробки в углу пришли раньше, их и надо открывать первыми. Давай, помоги мне поменять местами новую со старой.

Когда Пол вернулся из морозильной, Роджер с криком набросился на него:

– Где ты был? Мы сильно отстаем.

– Не волнуйся, – сказал Пол, – все под контролем.

Он взял лопатку и принялся вкладывать готовые котлеты в булочки. Котлету, которая краешком лежала на другой, он отодвинул в сторону и достал из-под нее уже готовую.

– Тридцатый заказ. Два обычных и один большой, – рявкнул Роджер.

– Сейчас будет, – сказал Пол.

Он залез в холодильник, достал несколько котлет из упаковки, которую принес из морозильной, и бросил их на плиту. Ту котлету, которая лежала на другой, он перевернул, но ее край опять лег на соседнюю, так что она снова не касалась плиты всей своей поверхностью. Пол как раз хотел поправить ее, но его отвлек Роджер.

– Пол, ты напутал. В двадцать пятом должно быть два больших, а не два обычных, – сказал он.

– Ой, извини, – ответил Пол.

Он достал из холодильника две большие котлеты и бросил их на плиту.

– Ладно, – сказал Роджер, – двадцать седьмой почти готов. Где гамбургер с картошкой? Давай, Пол, поднажми!

– Уже готово, – сказал Пол.

Он подцепил лопаткой котлету, все время лежавшую на других, засунул ее в булочку и положил на бумажную тарелку, а затем наполнил бумажный кулек жареной картошкой. Парнишка на раздаче сказал в микрофон: «Номер двадцать семь, возьмите ваш заказ».

Ким встал.

– Это нам. Я принесу, а ты сиди.

– Но я хочу сама доделать свой гамбургер, – сказала Бекки.

– Ах, да, я и забыл.

Пока Бекки намазывала гамбургер толстым слоем различных соусов, Ким выбрал самую безобидную, на его взгляд, заправку для салата. Потом отец с дочерью вернулись за свой столик.

Ким уже хотел было попробовать суп, как у него во внутреннем кармане зазвонил сотовый телефон. Он включил его и поднес к уху.

– Это Нэнси Уоррен, – представилась медсестра. – Мистер Арнольд очень беспокоится. Он говорит, что обезболивающее не помогает, и кроме того, у него были преждевременные сокращения желудочков.

Бекки ухватила свой гамбургер обеими руками, но два кусочка соленого огурца из него все-таки выпали. Она бесстрашно разинула рот и откусила от этого чудища. Некоторое время она жевала, затем принялась рассматривать место укуса. Бекки подергала Кима за рукав, пытаясь привлечь его внимание, но Ким отмахнулся от нее.

– Много было сокращений?

– Нет, но он напуган.

– Добавьте ему калия и удвойте дозу болеутоляющего. Проверьте уровень калия в крови и посмотрите, нет ли заметного вздутия живота. – Он отключил телефон.

– Посмотри на мой гамбургер, – сказала Бекки.

Ким посмотрел и увидел розовую полоску в середине, но все его мысли были заняты неприятным звонком из больницы.

– Хм, – сказал он. – В твоем возрасте я только такие гамбургеры и ел.

– Правда? – поморщилась Бекки. – Фу!

– Я их ел непрожаренными и с ломтиком сырого лука вместо всей этой жидкой дряни.

Бекки посмотрела на свой гамбургер, пожала плечами и откусила еще раз. И правда, было очень вкусно.

Глава 2

Суббота, 17 января

Ким подъехал к воротам своего гаража. Его большой дом в стиле эпохи Тюдоров возвышался среди зарослей деревьев в уютном пригородном районе. Когда-то это был превосходный дом, но теперь он выглядел заброшенным. Краска местами облупилась, перекошенные ставни нуждались в починке.

Внутри все выглядело не лучше, чем снаружи. Большую часть мебели и ковров Трейси забрала с собой, а кроме того, в доме уже много месяцев как следует не убирали. Ким бросил ключи на столик в прихожей и через столовую прошел на кухню. Он позвал Бекки, но она не ответила. Грязной посуды в мойке тоже не было.

– Бекки, лентяйка, где ты? – крикнул Ким, поднимаясь по лестнице. Он услышал, как дверь ее комнаты открылась, и через секунду в проеме появилась Бекки в ночной рубашке. Ее каштановые кудряшки спутались в клубок.

– Что случилось? – спросил он. – Я думал, ты спешишь на фигурное катание. Давай, собирайся.

– Я неважно себя чувствую. Живот болит.

– Уверен, ничего страшного. Болит все время или приступами?

– То болит, то нет.

– В каком месте? – спросил Ким.

Бекки обвела рукой вокруг пупка.

– Знобит? – Он пощупал ей лоб. Она помотала головой.

– Наверное, твой бедный животик жалуется на ту гадость, которую ты вчера съела. Ты пока одевайся, а я приготовлю завтрак.

– Я не хочу есть, – сказала Бекки.

– Ничего, захочешь. Жду тебя внизу.

На кухне Ким достал кукурузные хлопья, молоко и сок. Когда появилась Бекки, он спросил:

– Ну что, полегчало?

Бекки помотала головой.

– Ну хорошо, может, немного пептобисмола?

Она поморщилась и с отвращением сказала:

– Ладно, я попью сока.

Когда Ким с Бекки подходили к катку в торговом центре, еще не все магазины были открыты. Ким был уверен, что Бекки чувствует себя лучше – она все-таки съела немного хлопьев и в машине, весело болтая, снова стала самой собой.

– Ты посмотришь, как я катаюсь? – спросила Бекки.

– Конечно, мы же договорились. К тому же я очень хочу увидеть этот твой знаменитый тройной аксель.

Когда они подошли к катку, прозвучал свисток, означавший конец занятий средней группы.

– Как раз вовремя, – сказал Ким.

Бекки села и стала развязывать шнурки на кроссовках, а Ким принялся рассматривать других родителей. Девочка примерно одного с Бекки возраста подъехала к ним, села рядом с ней и сказала: «Привет». Бекки поздоровалась в ответ. Ким повернулся и был неприятно удивлен, оказавшись лицом к лицу с Келли Андерсон. Несмотря на ранний час, она была одета так, будто собиралась на показ мод. Она улыбнулась и спросила:

– Вы не знакомы с моей дочерью?

Хотя Киму и не хотелось с ней разговаривать, он поздоровался и представил Келли свою дочку.

– Какая приятная неожиданность, что мы снова встретились, – сказала Келли, пожимая руку Бекки. – Вы видели вчера в одиннадцатичасовых новостях мой сюжет о юбилее слияния больниц?

– Увы, нет.

– Жаль. Ваша заключительная фраза произвела фурор.

Ким с досадой покачал головой.

Бекки нагнулась, чтобы попрощаться с Кэролайн.

– Увидимся, – сказала она и выскочила на каток.

– Кэролайн, пошли, – сказала Келли, беря сумку и коньки дочери. – Надевай куртку.

Когда Келли и Кэролайн ушли, Бекки, немного размявшись, подъехала обратно к Киму.

– Я не могу кататься, – сказала она, выходя с катка. Она села на скамейку и начала быстро снимать коньки.

– Что такое? – спросил Ким.

– Совсем плохо с животом. И мне срочно нужно в туалет!

Воскресенье, 18 января

На следующий день Ким закончил обход к восьми утра. Когда приехал лифт, он едва протиснулся внутрь. Для воскресного утра народу было слишком много, и его прижали к высокому, худощавому врачу с табличкой на груди «ДЖОН МАРКХЭМ, ДОКТОР МЕДИЦИНЫ, ПЕДИАТР».

– Извините, – обратился к нему Ким, – вы случайно не знаете, не гуляет ли среди школьников какая-нибудь кишечная инфекция?

– Ничего об этом не слышал, – сказал Джон. – Сейчас везде грипп, но он респираторный. А почему вы спрашиваете?

– У моей дочери сильно расстроен желудок.

– А какие симптомы? – спросил Джон.

– Началось с болей вчера утром, потом диарея. Я ей дал обычного закрепляющего.

– И помогло?

– Сперва да, но вечером все симптомы вернулись.

– Тошнота, рвота?

– Ее немного тошнило, но не рвало, по крайней мере пока. Правда, она и не ест ничего.

– Температура?

– Не повышалась.

– Кто ее лечащий врач?

– Был Джордж Тернер, но после слияния ему пришлось уехать из города. Он вернулся в Бостон, в детскую больницу.

– Я помню доктора Тернера, – сказал Джон. – Какое-то время я работал в «Самаритянине». Он хороший человек. Ну да ладно. Что касается вашей дочери, то я думаю, у нее пищевое отравление, а не инфекция.

– Правда? Я думал, что отравления всегда бывают массовыми, как тот классический случай со стафилококком в картофельном салате на пикнике.

– Не обязательно, – сказал Джон. – Пищевое отравление может принимать любые формы. Но если у вашей дочери сильный понос, то это скорее всего оно. Чтобы вас окончательно убедить, могу сказать, что в центрах по контролю и профилактике заболеваний утверждают, что каждый год они имеют дело примерно с восемьюдесятью миллионами случаев отравления.

Лифт остановился, и Джон вышел.

– Желаю вашей дочке скорее выздороветь, – сказал он на прощанье.

По дороге домой Кима не оставляла мысль о том, что в США за год случается столько отравлений. Если это действительно так, то почему же он никогда не слышал об этих цифрах?

Он думал об этом, и когда подъезжал к дому, и входя в прихожую. Он услышал, как работает телевизор в гостиной, и, зайдя, обнаружил там Бекки. Его дочь лежала на диване и смотрела мультики. Она до самого подбородка была укрыта одеялом и выглядела немного бледной на фоне темно-зеленой шерсти.

Накануне вечером они из-за ее живота сидели дома, и она рано легла спать.

– Привет, – сказал Ким, – я вернулся. – Бекки не ответила. Подойдя к дивану, он положил руку ей на лоб.

– Ну как, получше? – спросил он. На ощупь лоб был теплым, но, может, это из-за того, что он пришел с холода.

– Все так же, – сказала Бекки. – И еще меня вырвало.

– Вырвало? – переспросил он. Рвота была новым симптомом.

– Так, немножко.

– А живот болит?

– Как раньше. То заболит, то перестанет.

– А понос?

– Может, не будем об этом? – сказала Бекки. – Мне как-то неловко.

– Ладно, зайчик, – сказал Ким. – Уверен, что через несколько часов ты совсем поправишься.

Уже стемнело, когда Ким подъехал к дому Трейси. Он обошел машину и помог Бекки выбраться из нее и дойти до дверей. Бекки была завернута в одеяло, так что на голове у нее получилось что-то вроде капюшона. Весь день она провела на диване перед телевизором.

Ким позвонил. Трейси открыла дверь и только хотела поздороваться, как тотчас нахмурилась.

– В чем дело? – спросила она, поднимая край одеяла и заглядывая Бекки в лицо. – Ты такая бледная, ты что, заболела? Заходите!

Бекки вошла, и Ким за ней. Трейси закрыла дверь.

На глазах у Бекки выступили слезы, и Трейси торопливо обняла ее.

– Что случилось?

– Небольшое расстройство желудка, – вставил Ким. – Наверное, чем-то отравилась.

– Если небольшое, то почему она такая бледная? – спросила Трейси, положив руку на лоб дочери.

– Температуры у нее нет, – сказал Ким. – Только боли и понос. Я дал ей пептобисмол, а когда это не помогло, то еще и имодиум, и ей стало чуть получше.

– Мне нужно в туалет, – сказала Бекки.

– Хорошо, дорогая, иди, – ответила Трейси. – Я потом поднимусь к тебе.

Бекки подобрала край одеяла и побежала вверх по лестнице. Трейси повернулась к Киму с покрасневшим от гнева лицом.

– Ким, она пробыла с тобой меньше сорока восьми часов и уже больна. Зачем я только уехала!

– Ой, ну прекрати, – сказал Ким. – Бекки могла заболеть, даже если бы ты никуда не уезжала. Ей стало плохо утром в субботу. И если у нее все-таки отравление, то значит, она съела что-то не то в «Онион ринг» на Прейри-хайвэй, где хозяин – он сам хвастался Бекки! – твой новый дружок.

Трейси распахнула дверь:

– До свиданья, Ким!

Ким развернулся на пятках и вышел.

Глава 3

Понедельник, 19 января

К шести утра Ким уже был в своем кабинете в университетском медицинском центре, диктовал письма и выписывал чеки на различные расходы. В шесть сорок пять он пошел на обход со студентами и осмотрел своих пациентов. В полвосьмого было ежедневное собрание медперсонала, потом он встретился с интернами, которых курировал, и провел с ними обход всего хирургического отделения. К десяти утра он опять был у себя в кабинете и уже немного опаздывал. Пациенты шли сплошным потоком все утро, и ему едва удалось съесть бутерброд, заказанный его секретаршей Джинджер. Жуя, он просматривал результаты анализов и рентгеновские снимки.

После полудня Ким снова принимал больных. В четыре он помчался в больницу, чтобы уладить небольшую проблему с одним из своих тамошних пациентов. Заодно он быстренько сделал дневной обход.

Несколько часов спустя у себя в кабинете, закончив прием, Ким упал в кресло и посмотрел на список телефонных звонков, на которые надо было ответить.

Открылась дверь, и заглянула Джинджер.

– Звонила Трейси, просила перезвонить.

– Спасибо, – ответил Ким и набрал номер. – Что случилось? – спросил он, не здороваясь, когда Трейси взяла трубку.

– Бекки хуже, – сказала она. – Она плачет от боли, и у нее понос с кровью.

– Какого цвета? – спросил Ким.

– Что значит «какого цвета»? – удивилась Трейси.

– Ярко-красного или темного?

– Ярко-красного.

– И много крови?

– Откуда мне знать? – разозлилась Трейси. – Это кровь, она красная, и мне страшно. Тебе этого мало?

– Кровь в поносе – это еще не конец света.

– Мне это не нравится, – сказала она, – я хочу, чтобы ее сегодня же осмотрели!

– Ладно, ладно, – сказал Ким, – успокойся.

Он собрался с мыслями. Кроме Джорджа, у него не было знакомых в педиатрии, а тот как раз уехал. Ким подумал, не показать ли Бекки одному из знакомых специалистов по внутренним болезням, но это было бы чересчур.

– Вот что, – сказал он. – Когда ты сможешь быть в отделении неотложной помощи университетского медцентра?

– Думаю, через полчаса, – ответила Трейси.

– Там и увидимся.

Это была приемная скорой помощи крупного города, и поэтому народу в ней толпилось, как на автовокзале. И самое столпотворение всегда приходилось на понедельник, первый рабочий день после выходных. Ким и Трейси провели Бекки сквозь толпу в приемной, где находилась регистратура, миновали переполненную комнату ожидания и уже входили в отделение, когда путь им преградила огромная медсестра, этакая Брунгильда. На табличке у нее на груди Ким прочитал: «МОЛЛИ МАКФАДДЕН».

– Извините, – сказала она, – вы не можете просто так войти сюда, сначала нужно записаться в регистратуре.

– Прошу прощения, – сказал Ким, – я доктор Реггис, я здесь работаю, и я привез на осмотр свою дочь.

Молли усмехнулась.

– Да будь вы хоть папа римский! Каждый, понимаете, каждый должен записаться и ждать, если, конечно, его не привезли на «скорой».

Ким был потрясен. Он не мог поверить, что его не просто не пустили, но и сделали это в такой вызывающей манере.

Трейси поняла безвыходность положения. Слишком хорошо зная характер своего бывшего мужа, она разрядила ситуацию, сказав Бекки: «Пойдем, дорогая, запишемся». С этими словами она увела ее назад к регистратуре. Ким с ненавистью взглянул на Молли, затем догнал их, и они встали в очередь.

– Я пожалуюсь на эту женщину. – Ким чуть не дымился от злости.

– Такая уж у нее работа, – ответила Трейси. – А вот если бы ты серьезно отнесся к жалобам Бекки в выходные, то мы бы сейчас здесь не стояли. У тебя ведь наверняка куча друзей среди врачей, мог бы и попросить осмотреть ее.

– Минуточку, – возразил ей Ким, стараясь держать себя в руках, – у Бекки были всего лишь боли в животе и обычный понос, и я ни за что не стал бы никого беспокоить в выходные с такими симптомами.

– Мамочка, – сказала Бекки, – мне нужно в туалет.

Трейси взяла ее за локоть.

– Извини, дорогая. Сейчас найдем.

– Подождите, – сказал Ким, – нужно собрать анализ. Я сейчас поищу контейнер.

– Ты что, шутишь? – воскликнула Трейси. – Она не может терпеть.

– Держись, Бекки, – сказал он. – Я сейчас вернусь.

Ким быстро прошел в отделение – без Трейси и Бекки его никто не стал останавливать. Внутри, как и в приемной, было людно, и царил хаос. Все кабинеты были заняты, по коридору сновали врачи, стажеры и медсестры с санитарками.

Ким не знал никого из них. Он нашел кладовую и взял два запечатанных пакета с пластиковыми контейнерами.

Поспешив обратно, он увидел, что Бекки и Трейси все еще стоят в очереди. Глаза Бекки были крепко зажмурены, по лицу текли слезы. Ким отдал один пакет Трейси, та взяла Бекки за руку и повела в туалет.

Он занял их место в очереди, продвинувшейся за это время всего на одного человека.

В начале десятого приемная была уже забита до отказа. Свободных стульев не осталось, и люди стояли, опершись на стену, или просто лежали на полу.

Ким, Трейси и Бекки в конце концов записались и уселись ждать. Бекки еще несколько раз ходила в туалет. Ким держал в руках контейнер с анализом. Хотя там вначале и были вкрапления ярко-красной крови, теперь содержимое контейнера целиком приняло светло-коричневый цвет. Бекки чувствовала себя униженной и несчастной, Трейси была раздражена, а Ким кипел от возмущения.

Он посмотрел на часы.

– Не могу поверить! Мы здесь уже полтора часа.

– Добро пожаловать в реальный мир, – сказала Трейси.

– Вот о чем Келли Андерсон надо было делать свой репортаж. «АмериКэр» закрыла приемную неотложки в «Самаритянине» и вынудила всех приходить сюда. Им бы только свести к минимуму расходы!

– А наши неудобства – к максимуму, – добавила Трейси.

– Да, – согласился Ким, – думаю, теперь сюда будет приходить меньше народу, что тоже соответствует планам «АмериКэр».

Весь следующий час Ким угрюмо молчал, и каждый раз, когда кто-нибудь из медсестер или интернов выходил в приемную, чтобы вызвать очередного пациента, Ким надеялся, что сейчас выкликнут Ребекку Реггис. В конце концов, через два с половиной часа, их вызвали и провели в кабинет.

Красивый, атлетически сложенный негр вошел следом за ними, на ходу стягивая резиновые перчатки. Табличка, прицепленная к его халату, гласила: «ДОКТОР ДЭВИД ВАШИНГТОН, ЗАМЕСТИТЕЛЬ ЗАВЕДУЮЩЕГО ОТДЕЛЕНИЕМ».

Ким сделал глубокий вдох.

– Моего больного ребенка продержали здесь два с половиной часа.

Дэвид взглянул на него и спросил:

– Как зовут ребенка?

– Ребекка Реггис.

Дэвид справился в списке из регистратуры, затем посмотрел на часы.

– Действительно. Вы ждали почти три часа, это слишком долго. Вы здесь работаете? – спросил он Кима.

– Да, со слияния. Я кардиохирург, но, судя по тому, как меня здесь принимают, этого не скажешь.

– Мы делаем все, что в наших силах, – сказал Дэвид и посмотрел на Трейси. – Вы миссис Реггис?

– Я мать Ребекки, – ответила она.

– Ну, как вы себя чувствуете, юная леди? – спросил он у Бекки.

– Не очень хорошо. Я хочу домой.

– Дома, разумеется, лучше, но давайте сначала вас осмотрим, – сказал Дэвид.

Через полчаса Ким, Трейси и Бекки вышли из больницы.

– У нее нормальный анализ крови и все в порядке с электролитами, – сказал доктор Вашингтон. Он рекомендовал кормить ее бульоном, давать обильное питье и исключить молочные продукты.

Вторник, 20 января

Двери операционной № 20 распахнулись, и Ким с Томом вышли в умывальную. Они сняли маски и смыли тальк с рук.

– Спасибо, что смог так быстро прийти, – сказал Том.

– Рад помочь, – вяло отозвался Ким.

Вдвоем они пошли по коридору к послеоперационной палате.

– Что-то ты совсем приуныл. В чем дело? – спросил Том.

– Да ничего особенного, – ответил Ким и рассказал ему про вчерашний вечер.

– Ничего себе! Просто ужас. Ну и как Бекки теперь себя чувствует?

– Не знаю, но должно быть получше. Анализы у нее хорошие, и температура нормальная.

Ким с Томом расстались у дверей палаты. Ким пошел в раздевалку и принял душ, не переставая думать о вчерашних событиях. Он опять разозлился – в последнее время злость стала постоянным его спутником. Выйдя из раздевалки и шагая по коридору, он лицом к лицу столкнулся с Келли Андерсон и ее оператором Брайаном.

– А, доктор Реггис, как раз вы-то мне и нужны.

Ким с неприязнью посмотрел на нее и ускорил шаг. Келли развернулась и побежала за ним. Брайан, обвешанный аппаратурой, не отставал.

– Нам не о чем говорить, – сказал Ким.

Келли догнала его.

– А я думаю, есть о чем. Ведь вас наверняка расстроило то, что вам с больным ребенком пришлось три часа ждать приема.

Ким резко остановился и с удивлением уставился на нее.

– Как вы узнали? Да еще так быстро.

– Удивлены, да? – Она довольно улыбнулась. – Надеюсь, вы понимаете, что я не могу открыть вам свои источники. Знаете, я сделала столько медицинских репортажей, что здесь, в больнице, у меня образовалась своя пятая колонна. В любом случае, я думаю, ваше вчерашнее ожидание как-то связано со слиянием. Может быть, дело в том, что «АмериКэр» гонится за прибылями, как вы думаете?

Ким посмотрел на нее. Ее голубые с зеленым глаза ярко блестели. Ему пришлось признать, что, хотя она и прилипчива, как банный лист, зато умеет смотреть в корень.

– Это вы сказали, а не я, – заметил Ким, – поэтому никаких цитат. Моя жизнь сейчас и без вас не сахар, так что до свидания, мисс Андерсон. – И он скрылся за дверью.

В восемь часов было темно, как в полночь. Вечер был безлунный. Киму оставалось еще много бумажной работы, которую он надеялся сделать перед сном. Подходя к дверям своего дома, он услышал, как зазвонил телефон, и, сам не зная почему, почувствовал укол страха. Днем Трейси сказала, что состояние Бекки не изменилось. Он метнулся внутрь, включил свет в прихожей, вбежал в гостиную и взял трубку. Это была Трейси.

– Ей хуже, – выпалила она срывающимся голосом.

– Что случилось? – Ким почувствовал, как его сердце сжалось.

– У нее идет кровь! Весь туалет в крови.

– Она может ходить? Голова не кружится?

– Нет, и ходить она может.

– Тогда садись с ней в машину и приезжай в больницу. Там, в приемной, встретимся. – Он повесил трубку и побежал в библиотеку, где нашел телефон Джорджа Тернера. Достав сотовый, он набрал номер и нажал кнопку вызова.

С трубкой возле уха он направился к своей машине. Когда Джордж сказал «алло», Ким уже отъезжал от дома.

– Извини за беспокойство, – сказал он. – Я звоню, потому что Бекки заболела чем-то похожим на дизентерию: у нее боли в животе, понос, теперь еще пошла кровь, но температуры нет. Наша больница не может найти педиатра, с тех пор как ты уехал, – виновато объяснил он. – Мне только что позвонила Трейси, сказала, что у Бекки кровотечение, и я уже еду к ним в больницу. Ты мог бы посоветовать, кому ее показать?

– Хм, – задумался Джордж. – Не думаю, что педиатр здесь поможет, я бы рекомендовал специалиста по инфекционным заболеваниям. Попробуй найти Клода Фарадея, это лучший вариант.

– Спасибо, Джордж.

– Не за что. Жаль, что я сейчас не с тобой, но ты все равно держи меня в курсе.

– Ладно, – ответил Ким. Затем он позвонил в больницу и попросил оператора соединить его с Клодом Фарадеем. Ким описал ему ситуацию, и тот любезно согласился подойти в приемное отделение.

Он оставил машину на стоянке и поискал глазами «вольво» Трейси. Не найдя его, Ким поднялся по лестнице в приемную. Народу было почти так же много, как вчера. Он прошел мимо регистратуры прямо в отделение.

– Эй, вы куда? – Молли Макфадден бросилась за ним в погоню.

Не обращая на нее внимания, Ким вошел в кабинет Дэвида Вашингтона. Дэвид зашивал рану на руке ребенка. Он посмотрел на Кима поверх очков.

– Сейчас привезут мою дочь, – сказал Ким. – У нее сильное кровотечение.

– Мне очень жаль. Вы мерили ей давление и пульс?

– Еще нет. Ее везет моя бывшая жена.

Подняв руку в перчатке, Дэвид повернулся к Молли и попросил ее подготовить комнату. Она кивнула и вышла.

– Я хочу, чтобы мою дочь сразу же осмотрели, – сказал Ким, – и чтобы это сделал специалист по инфекционным заболеваниям.

– Доктор Реггис, – сказал Дэвид, – давайте не будем ссориться. Будет лучше, если вы поймете, что здесь командую я.

– Я уже говорил с доктором Клодом Фарадеем, – сказал Ким, делая вид, что не слышал его последней фразы, – он скоро подойдет. Я полагаю, вы с ним знакомы?

– Знаком. Но обычно мы приглашаем консультантов только по согласованию с «АмериКэр».

– Я хочу, чтобы доктор Фарадей осмотрел мою дочь.

– Хорошо, – сказал Дэвид. – Только поймите, мы делаем для вас исключение. Обычно у нас все по-другому.

– Спасибо, – сказал Ким.

Он вышел на автостоянку и стал ждать. Трейси на своем пикапе приехала через несколько минут. Ким подбежал к машине и, открыв заднюю дверь, увидел Бекки, лежащую на боку. Она была очень бледна, но все-таки улыбнулась ему, и Ким почувствовал некоторое облегчение.

– Дай я тебя понесу, – сказал он, беря ее на руки и вынимая из машины. Она обняла его за шею.

– Все в порядке, – произнес он успокаивающе, – папа уже с тобой.

Когда они проходили мимо регистратуры, медсестра из-за стойки крикнула им, что нужно записаться.

– Можете переписать нас из вчерашнего списка, – ответил ей Ким через плечо. Сестра вызвала Дэвида Вашингтона.

Ким принес Бекки в первый попавшийся свободный бокс и опустил на каталку. Трейси зашла следом и взяла ее за руку. Ким взял стетоскоп и, надев манжетку тонометра на другую руку Бекки, начал накачивать воздух.

Дэвид вошел в комнату вместе с Молли. Он кивнул Трейси и, подождав, пока Ким закончит измерять давление, укоризненно заметил:

– Вы нарушаете все существующие порядки.

– Давление девяносто на пятьдесят, – сказал Ким. – Надо ставить капельницу. Найдите кровь ее группы и…

– Хватит! – крикнул Дэвид, подняв руку. Затем спокойно добавил: – Доктор Реггис, при всем моем уважении, я бы попросил вас не забывать, кто здесь главный.

– Я же говорю об элементарных вещах, – возразил Ким.

Дэвид подошел к Киму и взял его за руку.

– Я прошу вас первый и последний раз: пожалуйста, выйдите и подождите снаружи. Так будет лучше для вашей дочери. Если вы хоть на секунду остановитесь и подумаете, вы это поймете.

Ким сощурился и посмотрел на него. Медленно он перевел взгляд на руку Дэвида, держащую его запястье.

Трейси почувствовала, что обстановка накаляется.

– Пожалуйста, Ким, – сказала она умоляющим голосом, – давай дадим им самим сделать все, что нужно.

– Хорошо, – согласился с ней Ким, и Дэвид убрал руку. – Я буду снаружи, зайчик, – сказал он Бекки.

– Ладно, – с неохотой произнесла она.

Трейси пожала ей руку и сказала, что она выйдет вместе с Кимом, но они скоро вернутся. Бекки выглядела испуганной, но кивнула.

Отодвинув занавеску, которой была отгорожена каталка с Бекки, Трейси с Кимом вышли. Трейси молчала, пока они не прошли в приемную. Там она мягко взяла его за руку и сказала:

– Ким, успокойся.

– Дэвид Вашингтон выводит меня из себя.

– Он просто делает свою работу. Если бы к тебе привезли его дочь, ты бы тоже не допустил, чтобы он командовал.

Ким толкнул дверь и вышел на улицу. Порыв холодного ветра привел его в чувство, он сделал глубокий вдох.

– Не могу смотреть, как Бекки лежит там, совершенно беспомощная, – в конце концов сказал он.

– Да, наверное, это очень тяжело.

– Ты меня понимаешь?

– Ты же хирург, ты должен действовать. Для тебя страшнее всего видеть, что твой ребенок нуждается в помощи, а ты ничего не можешь сделать.

– Ты права, – сказал Ким.

– Конечно, – ответила она, – я всегда права.

Неожиданно для себя Ким улыбнулся.

– Ну, я бы не стал так преувеличивать. Часто – может быть, но не всегда.

– Тебе не мешает капельница? – спросил Ким у Бекки.

– Я ее совсем не чувствую, – сказала она.

– Так и должно быть.

Дэвид провел тщательный осмотр Бекки, и, хотя ему еще оставалось посмотреть снимки брюшной полости, по результатам анализов крови и мочи можно было заключить, что с девочкой все в порядке. Он позвал Кима и Трейси.

Через несколько минут пришел Клод Фарадей. Это был невысокий темноволосый мужчина с резковатыми манерами. Выслушав подробный рассказ о болезни, он быстро, но внимательно осмотрел девочку.

– Все вроде бы в порядке, кроме живота, – сказал он ей. – Я выйду поговорить с твоими родителями, ладно?

Бекки кивнула. Трейси поцеловала ее в лоб и вышла вслед за Клодом и Кимом. Дэвид вышел с ними.

– В целом, мне кажется, с ней все нормально, – сказал Клод. – Хотя, конечно, она бледна и организм несколько обезвожен, и вдобавок болезненные ощущения в области живота. Другие отклонения при внешнем осмотре не выявлены. Я также ознакомился с ее анализами. По сравнению со вчерашними уровень гемоглобина немного понизился. Само по себе такое снижение ничего не значит, но, учитывая обезвоживание и кровотечение, оно может быть важным фактором. Уровень тромбоцитов тоже понижен, а в остальном все в пределах нормы.

– И что вы предполагаете? – спросил Ким.

– Я думаю, что дело в какой-то пищевой бактерии, – ответил Клод.

– Но почему нет температуры?

– Возможно, мы имеем дело скорее с токсикозом, а не с инфекцией. Это также подтверждается тем, что лейкоциты у нее в норме.

– Я вчера собрал анализ для посева, – сказал Ким. – Прошло двадцать четыре часа, вы уже видели предварительные результаты?

– Нет, не видел, – сказал Клод и посмотрел на Дэвида.

– Мы не делали бактериального анализа, – сказал тот.

Ким не поверил своим ушам.

– Как же так? – воскликнул он. – Я ведь дал вам образец!

– Мы здесь, в неотложке, не делаем бактериального анализа кала для больных с обычным поносом, – ответил Дэвид.

– Что значит «вы не делаете»? – Ким хлопнул себя ладонью по лбу. – Как же вы тогда ставите диагнозы?

– «АмериКэр» не позволяет делать этот анализ при таких симптомах, – сказал Дэвид. – Это себя не оправдывает, слишком дорого.

– Слишком дорого? – Ким покраснел. – Это что, оправдание?

– Успокойтесь, – сказал Клод, – все нормально, мы сделаем анализ. Не думаю, что мы много потеряли – я все равно сейчас не стал бы назначать лечение.

– Как вы думаете, что это может быть за бактерия? – спросила Трейси.

– Скорее всего, сальмонелла, шигелла или какой-нибудь новый штамм кишечной палочки. Да это может быть все что угодно, – ответил Клод.

– Ее оставят в больнице? – спросила она.

Клод посмотрел на Дэвида.

– Да, это хорошая мысль, – сказал тот. – Ей нужна капельница, и так мы сможем исключить возможность анемии и кровотечений.

– А антибиотики? – спросила Трейси Клода.

– Пока не поставим точного диагноза, их применять нельзя. Если мы имеем дело с кишечной палочкой, антибиотики только ухудшат положение. Нормальная флора кишечника будет уничтожена, и бактерия сможет свободно размножаться.

– Ее положат к вам?

– Нет, это невозможно, – сказал Клод. – «АмериКэр» не позволит, тут нужна особая страховка. Но я буду приглядывать за ней.

– Так как у Бекки нет своего педиатра, она поступит к Клэр Стивенс, – подал голос Дэвид. – Сейчас ее смена. Я ей позвоню.

– Лучше Клэр никого нет, – заметил Клод. – Она лечит моих детей. Могу сказать, что вам повезло.

– Наконец хоть что-то налаживается, – сказал Ким.