Текст книги "Игра без правил"
Автор книги: Робин Эдвардс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)
25
Восторженные отзывы нью-йоркской прессы сделали свое дело: в зрительном зале не было ни единого свободного места ни на субботнем утреннем спектакле, ни на вечернем восьмичасовом. «Точный удар» оказался в центре столь пристального внимания, что казалось, пройдут недели, а может быть, и месяцы, пока на Тайм-сквер можно будет купить дешевый билетик хотя бы на утреннее представление. Естественно, теплый прием у публики радовал всех без исключения членов труппы, но в особенности Джун Рорк.
Подавляющее большинство отзывов было необычайно доброжелательным к Джун. Критики не скупились на похвалы, лицемерно открещиваясь от своих прошлых нелестных рецензий, в один голос заявляя, что провал «Сорванной маски» не более чем случайный и ничтожный эпизод в яркой карьере Джун Рорк. Итак, всемогущий механизм прессы вновь вознес Джун на вершины славы. При разборе спектакля львиная доля в рецензиях отводилась новому сенсационному открытию – Челси Дюран. Критики отмечали, что особенно неподражаема Челси в дуэте со своим партнером, исполнителем главной мужской роли Коди Флинном. Уже после первого представления речь зашла о его возможном награждении ежегодной премией «Тони». Один критик набрался смелости и заявил, что Челси Дюран может стать новой Лилиан Палмер. У Челси, сидевшей с этой газетой за небольшим круглым столиком в роскошном номере Флинна в отеле «Хилтон», голова пошла кругом. Одновременно великая Лилиан Палмер, пытаясь побороть подступившую дурноту, в отчаянии рвала на клочки тот же выпуск «Нью-Йорк таймс».
На следующий день, в перерыве между представлениями, этот же номер газеты оказался и в руках Аманды Кларк. В ожидании Артура Трумэна она снова и снова перечитывала свое имя, сопровождавшееся самыми лестными эпитетами. Чтение доставляло ей не меньшее удовольствие, чем предстоящее романтическое свидание с Артуром, пригласившим ее отобедать перед спектаклем в один из самых дорогих нью-йоркских ресторанов. Поразительно, но уже после третьего представления вся труппа вошла в спокойный, уравновешенный ритм, воспринимая работу в шоу скорее как стабильный, привычный заработок, чем как увлекательное приключение с непредсказуемым концом. Это было одновременно и хорошо и плохо. Плохо, ибо исчезла премьерная магия триумфа и славы. Хорошо, ибо продолжающаяся эйфория могла бы просто свести всех с ума. Пришло время, когда каждый актер должен был последовательно, изо дня в день, вносить свою небольшую лепту в единое и неделимое целое. Пришло время повседневной рутины, по два спектакля в день, и так до тех пор, пока восторженные толпы наконец не схлынут.
– Посмотри-ка, – окликнула Аманда проходившую мимо Ронни де Марко и сунула ей в руки заветный номер «Нью-Йорк таймс». – Видела уже?
– Ну и что же там пишут? – Ронни остановилась и с любопытством заглянула в газету. Страница пестрела пометками, сделанными желтым маркером Аманды. Все они касались только ее.
– Смотри, вот здесь. – Глаза Аманды заблестели. – «В образе Дианы Фрэнкс непревзойденная Аманда Кларк сумела блестяще изобличить порочную натуру матери главной героини». – Ее пальцы заскользили вниз по строчкам, выискивая следующую цитату. – Теперь вот здесь. «Аманда Кларк, прославленная актриса прошлых лет, великолепно вписалась в блестящий ансамбль актеров в последней пьесе Артура Трумэна «Точный удар». Посмотрите – не пожалеете».
– Замечательно. – И Ронни шутливо похлопала по плечу пожилую даму. – Неплохо, а? – Она огляделась по сторонам. – Не встречался ли вам, мэм, мистер Кэллоуэй?
Аманда оторвалась от газеты, с трудом переключаясь на новую тему.
– Ах да, Брайан. Он переодевается.
Ронни быстро кивнула и направилась в артистическую. Помещение старого театра давно требовало ремонта. В нем не было отдельных уборных для звезд, а только две общие узкие комнаты, оборудованные огромными, во всю стену, зеркалами и тускло освещенными гримерными столиками. Там же хранились костюмы, оставляя актерам совсем немного места, чтобы быстро управиться с переодеванием перед выходом на сцену. В результате труппе пришлось разработать негласный график, согласно которому только несколько актеров могли одновременно пользоваться артистической уборной. Ронни дважды постучала и заглянула в комнату с надписью: «Для мужчин».
– Есть здесь кто-нибудь? – Она втайне надеялась застать Брайана неодетым.
Брайан сидел у зеркала, сражаясь с накладными усиками, которые ему полагалось носить в качестве детектива Мэтью Кровелла. Он как раз взбалтывал бутылочку с клеем, когда увидел отражение Ронни в зеркале.
– Привет. Я здесь.
Ронни вошла, осторожно прикрыв за собой дверь.
– Прекрасно. Ты-то мне и нужен.
– По какому случаю? – Брайан снова занялся усиками.
– Просто поболтать. – Ронни точно знала, что будет говорить и делать. Ее тактика до малейших деталей была разработана Александрой. – Мы оба так заняты, что не успели поближе познакомиться. – Ронни присела рядом и улыбнулась. – И к тому же… ну, ты и Челси вечно были вместе. Мне казалось, что, если я подойду к тебе, она сойдет с ума, решив, что я пытаюсь тебя соблазнить.
Брайан взглянул на притворно-простодушную физиономию Ронни, отраженную в зеркале. Ни дать ни взять Мэри Тиммонс. Само спокойствие и безмятежность.
– Ну, теперь этой проблемы не существует, – ответил ей Брайан.
Ронни уловила его удрученный тон и постаралась вложить в свои слова побольше сочувствия.
– Да, понимаю. Кажется, она поменяла тебя на Коди?
– Что-о-о?! – Брайан поставил клей на столик, взял полотенце и с раздражением начал вытирать верхнюю губу. – Что ты мелешь? Никто никого не менял. И кто это тебе сказал, что она встречается с Коди? – Брайан сердито отшвырнул полотенце. – По-моему, Коди сейчас не до нее. У него, кажется, роман с Джун.
Ронни на мгновение замолчала, тщательно подбирая интонацию.
– Вот-вот. Все так думали. – Она озабоченно наморщила лоб. – К твоему сведению, это не помешало красавчику Коди сбежать с твоей Челси сразу же после премьеры.
– Тебе померещилось, – неуверенно произнес Брайан.
– Говорю тебе, я видела их собственными глазами. Все мужики такие – сегодня с одной, завтра с другой. В конце концов, это так похоже на Коди Флинна. – Она пристально посмотрела на Брайана. – Послушай, что ты собираешься делать? Знаешь, твои глаза просто сводят меня с ума.
Брайан отвернулся, пропустив мимо ушей замечание Ронни. Пора было положить конец ее грязным намекам.
– Тебе-то что? И вообще при чем тут я? Если Челси нравится Коди Флинн, так это ее дело. Она не ребенок. Не могу же я за нее решать, с кем ей дружить.
Горечь в словах Брайана только подогревала Ронни. Вдохновившись чужим страданием, она продолжала свой натиск:
– Так-то уж ты и ни при чем? Мне казалось, что ты был по-настоящему влюблен в нее. Понимаю, что значит, когда тебя выбрасывают на помойку за ненадобностью. И все ради этого голливудского прохвоста. Поверь, я испытала это на себе. Мне тоже было нелегко.
Брайан снова молча посмотрел в глядевшие на него с сочувствием голубые глаза Ронни. Да, похоже, что Челси, несмотря на все его предостережения, не избежала участи любой новоиспеченной звезды. Как же она могла так сразу предать все то, что было между ними, и ради кого? Ради какого-то стареющего голливудского пижона?
– Знаю, это больно, Брайан. На твоем месте я бы напилась. – Ронни скрестила на груди руки и с притворным участием взглянула на Брайана. – Но подумай, как легко этот Флинн бросил нашу горячо любимую режиссершу после всего того, что она для него сделала? Как ты думаешь, каково будет Джун, когда она узнает, что ее возлюбленный развлекается со своей партнершей за ее спиной?
Горячая волна ударила в лицо Брайану. Мысль о том, что Челси может находиться в объятиях другого мужчины, доводила его до исступления.
– Ты уверена, что Джун ничего про них не знает? – как можно спокойнее спросил он.
– Абсолютно. – Ронни скромно опустила глаза и принялась поигрывать золотым браслетом. – Но если она узнает, возможно, они оба пожалеют о своей неверности. Правда?
Что-то в теплом участии Ронни насторожило Брайана.
– Чего ты добиваешься? Мечтаешь посмотреть, как разразится гроза и прольется кровь?
Ронни медленно облизнула губы, она умышленно медлила с ответом, выигрывая время и подбирая нужные слова. Наконец она заговорила, постаравшись вложить в свой голос все искушение, на которое только была способна.
– В этом нет ничего сверхъестественного. Разве это не очевидно, Брайан? Я пришла сюда, чтобы увидеть тебя. Ты мне нравишься, и я хочу узнать тебя ближе. Как можно ближе. – Блеск в глазах Ронни не оставлял никакого сомнения относительно ее дальнейших намерений. – Раньше мне приходилось терпеть твою подружку. Но теперь ей не до тебя, так почему бы мне не попробовать занять ее место? Ты, наверно, думаешь, что я иду напролом, но я не вижу смысла играть в прятки.
Он изумленно посмотрел на Ронни, понимая, что ее нельзя принимать всерьез.
Она догадывалась, что Брайан Кэллоуэй – идеальная добыча, которую надо загнать в капкан, не теряя ни минуты.
– У тебя появился шанс отплатить своей подружке. Новые отношения всегда лучше начинать на основе взаимопонимания. Ты согласен?
Брайан почувствовал, как горят его щеки. Стараясь унять дрожь в руках, он зажал их между колен, надеясь, что Ронни не заметила его смущения. Мысли, одна безумнее другой, с молниеносной быстротой сменяли друг друга. Принять предложение этой хищницы было равносильно самоубийству, как эмоциональному, так и физическому. Но горькая обида подогревалась воображением. Брайан явственно представлял свою Челси в голодных объятиях Коди Флинна, и это сводило его с ума. Он уже видел дикие зеленые глаза Коди с расширенными от вожделения зрачками, полуоткрытый от наслаждения рот Челси. В этот момент Брайану хотелось только одного – сделать ей как можно больнее.
Он тяжело вздохнул и решительно посмотрел на Ронни.
– Отлично, Ронни. Спасибо за прямоту. Возможно, мы сможем… поговорить об этом в ближайшее время. – Внутренний голос приказывал ему остановиться, но обида одержала верх. – Может, поужинаем сегодня вечером, после спектакля?
– Чудесно. – На крупных, ярко накрашенных губах Ронни расцвела улыбка. Этот парень оказался гораздо сговорчивее, чем она ожидала.
– Буду ждать тебя у служебного входа, когда переоденешься.
Ронни искоса посмотрела на Брайана.
– И она обязательно увидит нас вместе, если это именно то, чего ты добиваешься.
– Мне все равно, увидит она нас или нет, – солгал он.
После очередного блестяще сыгранного спектакля Челси Дюран действительно увидела Брайана Кэллоуэя, выходившего из театра под руку с Ронни де Марко. Господи, до чего же он смешон! Раз он способен ухаживать за такой женщиной, как Ронни де Марко, то она, Челси, не ошиблась, поменяв любовника. Чем больше она думала о Брайане, тем больше убеждала себя в том, что Кэллоуэй – полный ноль, бездарный актеришка, которому волей случая выпала честь играть в одной из шумных постановок Бродвея. В то время как Коди Флинн – признанная знаменитость. Как и она сама. Ведь везде, куда бы она ни пришла, ее останавливали, просили автограф, пожимали руку, пытались заговорить. А это действовало как наркотик.
К несчастью, свои отношения с Коди ей приходилось держать в глубокой тайне. Он уверил ее, что запудрил Джун мозги своими ухаживаниями, но оба догадывались о возможных последствиях, если Джун все-таки застукает их вместе. Странным образом запретный характер их отношений лишь прибавлял остроты, делая их похожими на опасные приключения. При каждой, даже случайной, встрече с Коди Челси чувствовала, как неудержимо хочет его. Где бы они ни находились, вокруг них возникало напряжение, которое взрывалось и находило выход, когда они оставались наедине. Это напряжение ощущалось и на сцене, публика чувствовала его и реагировала ежедневными аншлагами.
Проводив взглядом Брайана и Ронни, Челси увидела Коди, выходившего из артистической. Она едва сдержалась, чтобы не кинуться ему на шею. Ей так хотелось быть с ним этой ночью, что все мускулы ее тела непроизвольно напряглись в предвкушении бурных ласк, которые, может быть, он подарит ей в самое ближайшее время.
– Привет.
Коди улыбнулся, увидев Челси.
– Привет. Ты снова отлично сыграла сегодня вечером, крошка.
– Но вечер еще только начался. – Она старалась говорить как можно тише, но глаза ее кричали.
Коди оглянулся.
– Знаю. Но видишь ли, я обещал Джун поужинать с ней… – Он помолчал немного, заметив разочарование в глазах Челси. – Понимаешь, это неизбежно. Давай встретимся позже. Идет? – Он порылся у себя в кармане. – Вот. Это запасной ключ от моей квартиры. Так что увидимся позже.
Челси взяла ключ.
– Ну ладно. До свидания, мистер Флинн.
Коди знал, что он поджег свечу с обоих концов, но разве в его жизни когда-нибудь было иначе? Однако два часа спустя, когда он лежал рядом с Джун в ее двуспальной кровати и смотрел в ее полные любви глаза, он снова испытал в душе то странное, ни на что не похожее чувство, как и в ночь их первого свидания. Оказалось, не все так просто. По правде сказать, ему было приятно и легко заниматься с ней любовью. И когда он виновато извинился, несвязно бормоча, что ему нездоровится и он хочет вернуться домой, то опять почувствовал себя гадко. Что это? Может быть, все дело в глазах Джун, ее разочарованных глазах, как у брошенного щенка, не понимающего, почему Коди не может остаться с ней на всю ночь? Но будут еще другие ночи. Признаться, мысль о том, чтобы остаться и держать ее в объятиях до утра, была ему приятна. Но остаток ночи, увы, был уже зарезервирован новой любовницей.
После первого премьерного показа Челси Дюран так стремилась остаться с ним наедине, что было бальзамом для его мужского самолюбия. За многие годы он привык, что все его партнерши по фильмам и театральным спектаклям именно так себя и ведут, быстренько прыгают к нему в постель, старательно делая вид, что всю свою жизнь ждали этого дня. Приятно, но слишком уж пресно. Да и эта новая белокурая красотка была всего-навсего очередной охотницей до удовольствий. И он ничего не имел против. Что ж, когда становишься звездой, то хочется испробовать все, что дает тебе это «небольшое преимущество».
Но вот Джун Рорк оставалась для Коди полной загадкой. Не она его добивалась, а он ее. Она-то его вовсе не добивалась, даже пыталась выставить за дверь. Странно, но победа над этой женщиной действительно что-то для него значила. Была ли это и в самом деле победа? Если нет, то что? Он не мог больше думать об этом. Дома его ждала прехорошенькая блондинка, и наступило самое время уделить и ей немного внимания.
Едва за спиной Коди захлопнулась дверь, Джун натянула на себя простыню, чувствуя, как валиум теплыми волнами проникает в каждую клеточку ее уставшего тела. Когда Коди был рядом, таблетки ей были ни к чему. Она безуспешно пыталась понять его странное, нелогичное поведение. Иногда он вел себя так, будто не мог жить без нее; а иногда даже не хотел находиться с ней рядом. И этому не было никакого объяснения.
Больше всего в данном случае Джун пугала собственная уязвимость, неконтролируемая зависимость от своих чувств. Такого Джун допустить не могла. Она привыкла себя контролировать всегда и во всем. Да, на деревянных подмостках, в ослепляющих лучах прожекторов свободолюбивый и непокорный Коди Флинн был ее послушным учеником. Но вне театра, с его огнями, гримом, костюмами, декорациями, она не была уверена в своей власти над ним. Каждый раз, когда она окуналась в глаза Коди, то находила в них столько тепла и нежности, сколько не получала за всю свою жизнь. И тогда она верила, что многое для него значит. А за это стоило бороться.
До сих пор она не решалась признаться самой себе в самом главном. Как же могло случиться, что она самым нелепым, абсурдным образом влюбилась в этого волевого, упрямого мужчину, этого смазливого повесу? И если с ним что-нибудь случится, для нее это будет самой ужасной катастрофой, несравнимой с провалом глупой бродвейской постановки.
26
Радиоприемник на ночном столике внезапно взорвался громкими руладами популярной песенки. Брайан привстал и повернул выключатель. Сонными глазами посмотрел на часы. Почти десять минут десятого. Понедельник, выходной день, начало уик-энда. Для актера, чья трудовая неделя продолжается со среды до воскресенья, понедельник и вторник составляют уик-энд. Неожиданно сонное дыхание рядом привлекло его внимание.
Брайан глубоко вздохнул. Он откинулся на подушки и с тоской уставился в потолок. Раскаяние грызло его душу. Что он наделал? Как мог так глупо поступить? Рядом с ним лежала Ронни де Марко. Она еще спала, смятая простыня чуть прикрывала ее тело, обнажая полные груди. Она свернулась калачиком и уютно уткнулась носом в подушку.
Этого не должно было случиться. Что за наваждение! Как он вообще мог допустить такое? Брайану отчаянно хотелось уколоть Челси, но ей было абсолютно безразлично. Вчера он понял это по ее глазам, когда она проводила взглядом его и Ронни. Ему даже показалось, что она довольна. Обида вновь горячей волной захлестнула его. Эта обида и толкала его на идиотские поступки, так что он уже не понимал, где причина, а где – следствие. Но чего он добился своим нелепым мальчишеским поведением? Ничего.
Естественно, Ронни с готовностью взялась его утешить, предоставив ему возможность выплеснуть весь гнев и отчаяние, бьющие внутри его ключом. Но что же это он наделал! Безумства прошедшей ночи вновь всплыли в его памяти. То, что случилось, было так на него не похоже! Прошедшая ночь скорее напоминала военное сражение. Ронни жаждала конфликта, завоевания, господства, как, впрочем, и он. Она желала насилия, неистово боролась с ним, будила в нем самые темные чувства и желания, о существовании которых Брайан даже не подозревал.
Образы прошедшей ночи не складывались в его голове в сколько-нибудь связное воспоминание. Все было чистейшим безумием, бредом. В его памяти всплывало отвратительное, неестественное сплетение рук, ног, неприятная белизна ее тела, давящего, удушающего; губы и зубы, целующие, сосущие и кусающие; острые ногти, царапающие его спину и ягодицы; душераздирающие крики и стоны. Эротический шторм бушевал до тех пор, пока он, опустошенный и обессиленный, не уснул прямо на ней. Последнее, что он помнил, был ее язвительный смех, эхом отдававшийся в его сознании. От этих мыслей можно было сойти с ума. Такой близости он не хотел.
– Ты куда, любовь моя?
Брайан посмотрел на нее через плечо. Он постарался как можно осторожнее вылезти из постели, когда она открыла глаза и заметила, что он пытается сбежать.
– Хочу принять душ.
Она потянулась к нему всем телом. Простыня сползла, полностью обнажив ее грудь.
– Душ подождет, иди ко мне, – ласково позвала она его.
Брайан смотрел на зазывную улыбку Ронни. Еще раз?! Нет, он уже занимался с ней этим, и не самым лучшим образом.
– Неужели ты не устала?
– Я никогда не устаю. – Глаза ее ласково манили.
Брайан натянуто рассмеялся.
– Так можно целые сутки проваляться в постели.
– Ну и что? У нас есть два дня. – Она откинула простыню еще больше.
Брайан присел на краешек кровати и осторожно, но сильно взял Ронни за руку.
– Послушай, Ронни. Мне нужно с тобой поговорить. О прошедшей ночи…
– Ты был великолепен. – Ронни по-прежнему не спускала с него своих голубых глаз.
– Спасибо. – Он откашлялся. – Это было нечто невообразимое. Но должен сказать, что я не в восторге.
Ронни нахмурилась.
– Тебе не понравилось?
– Нет, что ты! Я не это имел в виду. Я вел себя как последний эгоист. Думал только о себе, совершенно не принимая тебя в расчет. Мне бы не хотелось, чтобы ты решила, будто я тебя использую.
Ронни немного успокоилась.
– Используешь меня, чтобы насолить Челси? Ты это имеешь в виду? – Она вопросительно посмотрела на него и, не получив ответа, продолжала: – Нет проблем. Я не вижу в этом ничего плохого. Каждый использует кого-нибудь. Ты разве не знаешь? Мне было очень хорошо прошедшей ночью, я думала, что и тебе тоже. Мы могли бы провести еще много таких ночей, если захочешь. И не стоит усложнять.
– Извини. – Брайан опустил голову. – Мне всегда было очень трудно говорить «нет».
Рука Ронни скользнула по его обнаженному бедру.
– Надо сказать, тебя не так легко выбить из седла.
Он явно пытался вырваться из ее западни. Но она этого не допустит. Он нужен ей, чтобы разоблачить Челси и Коди. От этого зависит ее будущее. Она придвинулась к нему вплотную. В его глазах застыла какая-то детская застенчивость, нет, даже больше – страх. И это лишь подхлестнуло ее.
– Челси много потеряла. Как бы то ни было, она никогда не сможет удовлетворить тебя так, как я. И ты это прекрасно знаешь.
Она прижалась губами к его шее и нежно пощекотала ее языком.
Брайан попытался увернуться.
– Ронни, пожалуйста, не надо. Будет только хуже, – раздраженно сказал он. – Для нас обоих.
Но она уже целовала его грудь, живот, ее правая рука быстро скользнула между его ног.
– Хуже не будет. Ну, давай же… тебе понравится.
Он резко встал и отошел от постели.
– Нет, Ронни. Не могу. Больше не могу.
Она села на кровати и соблазнительно повела плечами.
– Ты же мог прошлой ночью.
Брайан отступил еще на шаг.
– Знаю. И я тебе уже сказал, что жалею об этом. Это была ошибка.
– Нет, не ошибка, – неожиданно резко возразила она. – Ты отлично знал, что делаешь, Брайан Кэллоуэй. – Она медленно сползла с кровати и двинулась к нему. – Ты хотел меня и получил то, что хотел. Никто тебя не принуждал. Никто не связывал и не насиловал тебя. – Она шагнула еще ближе, оттеснив Брайана к двери спальни. На его лице застыла безмолвная маска нерешительности и страха. И это привело Ронни в восторг. – Ты ласкал меня, ты пробовал, ты брал все, что хотел. – Ее правая рука завладела его органом, нежно возбуждая его плоть кончиками пальцев. – Прошлой ночью он на славу поработал. Тогда тебе нравилось любить меня. Разве не помнишь?
– Не делай этого, не надо, – прошептал он.
Она слегка прикоснулась твердыми от возбуждения сосками к его груди, наслаждаясь прохладой его тела.
– Я делаю то, что мне нравится, мистер Кэллоуэй. И все это – к твоим услугам. – Руки Ронни хорошо знали свое дело. Тело Брайана помимо его воли начало постепенно отвечать на ее ласки. – Любимый, я буду с тобой предельно откровенна. Возможно, ты еще не можешь забыть эту свою белобрысую дуру. Но мне плевать. Можешь трахаться с ней сколько угодно. Меня это не касается. Но у нее есть кое-что, чего нет у меня, и я намерена это отнять.
– Коди? – не понял Брайан.
Ронни злорадно рассмеялась.
– Нет, малыш. Она может иметь его, или тебя, или кого бы то ни было еще. – В ее глазах вспыхнули зловещие огоньки. – Мне нужна Кэсси. Это моя роль.
Брайан застыл в изумлении. Только сейчас ему стали окончательно понятны намерения Ронни. Он замер, словно оглушенный промчавшимся мимо на всех парах локомотивом.
– Так, значит, ты решила использовать меня, чтобы избавиться от нее? Я насплетничаю Джун, Джун взбесится и уберет Коди и Челси. Так?
Ронни нежно поцеловала его грудь, забавляясь, провела кончиком языка по шее.
– «Использовать» – такое противное слово. – Она быстро поцеловала его, прикусив зубами его нижнюю губу. – Я только сказала, что мы оба помогаем друг другу. Разве не понятно? Мы нужны друг другу. Я нужна тебе, а ты мне. И кто знает? Если ты правильно разыграешь, то, может, станешь следующим Эваном Чэмберсом. Что касается меня, то я не против. Мне нравится больше вкус твоих губ, чем Флинна. И все остальное – тоже.
Брайан почувствовал себя совершенно беспомощным. Он не знал, что делать. Он так хотел быть нужным. Да, он все еще стремился побольнее отомстить Челси, так, чтобы она наконец образумилась и вернулась к нему. Но неужели ради этого она должна поплатиться своей карьерой? Тогда чего же стоит ее возвращение? По правде говоря, он не знал. Возможно, Ронни и права. Она не такая, как Челси. Ронни дика, агрессивна и решительна. Шлюха – ее амплуа не только на сцене, но и в жизни. Она не старается казаться лучше, чем есть на самом деле. В этот момент он больше уважал прямоту и честность Ронни, чем двуличность Челси. Не исключено, что Ронни подходит ему больше, чем Челси. Прошлая ночь была тому доказательством. Но стоит ли повторять ее снова?
Его разум обратился в поток беспорядочных мыслей, весь мир куда-то отодвинулся, ушел в тень. Он молча наблюдал, как голова Ронни опускается все ниже и ниже, чувствовал, как ее теплые, возбуждающие поцелуи сладостно покрывают живот, бедра. Все происходящее он воспринимал как во сне. Неясные образы роились перед глазами, полностью вырывая его из реальности. Брайан закрыл глаза – плотная розовая пелена, как долгожданное спасение, окончательно поглотила его.
* * *
Машина Брайана мчалась по шоссе в направлении Сарасота – Спрингс. Из радиоприемника доносилась баллада под названием «Любовь приносит страдания» в исполнении рок-группы «Назарет». Брайан тяжело вздохнул. Несмотря на усталость, мыслями он постоянно возвращался к Челси. Она не давала ему покоя.
В это утро ему все-таки пришлось уступить настойчивому натиску Ронни, и они провели в постели несколько изнуряющих часов, и все те изощренные пытки, которым Ронни подвергала его предыдущей ночью, повторились снова. Она настойчиво внушала ему, что хочет его и нуждается в нем, и это сломило сопротивление Брайана, превратив его в страстное желание. Он больше не мог с собой справиться. Когда Ронни оставила его в покое после ленча, он долго стоял под горячим душем, пытаясь отмыться от невидимой грязи. Сейчас он презирал себя еще сильнее, чем утром. Однако находиться одному в пустой квартире было не менее тяжело. Он то изнывал от болезненного волнения, то впадал в панику. Ему во что бы то ни стало нужно было вырваться из Нью-Йорка – уехать, уплыть, улететь. Без всякого плана в голове, он сел в машину, заплатил дорожную пошлину и устремился на север, что есть сил выжимая акселератор. Он не мог объяснить, почему решил побывать в родительском доме. Только чувствовал, что сейчас это ему необходимо.
Когда его машина въехала в высокие железные ворота усадьбы Кэллоуэев, Брайан понял, что совершил еще одну ошибку. Однако великолепный ландшафт, величественное озеро у подножия гор и величавый особняк в стиле Тюдор, построенный отцом в шестидесятые годы, возымели на Брайана магическое, успокаивающее действие. Но не было той единственной женщины, которую он мечтал встретить сейчас у порога родительского дома. Только сейчас, подъехав к дому и заглушив мотор машины, он осознал, что появился здесь впервые после смерти матери. Если бы только она была жива, она бы помогла ему разобраться во всем. Но не было больше на этом свете Джулии Кэллоуэй. Рука Брайана задрожала, когда он открыл дверцу машины и вышел на свежий теплый весенний воздух…
– Брайан?
Брайан чуть не выронил фарфоровую фигурку лебедя, которую рассматривал в гостиной. Это была любимая комната матери. Она любила сидеть у высокого стрельчатого окна, любуясь озером и покачиваясь в деревянном кресле-качалке ручной работы. Услышав знакомый голос, Брайан почувствовал, как у него по спине поползли мурашки.
– Привет, папа, – дрогнувшим голосом ответил Брайан. Он осторожно поставил хрупкую вещицу на место – на антикварный стол эпохи Людовика XIV, и обернулся.
На пороге стоял Фрэнк Кэллоуэй в рабочей коричневой робе, какие носят лесорубы или дровосеки, и в свободных брюках защитного цвета. Брайан заметил, что когда-то пепельные волосы отца теперь стали совсем белыми.
Отец, казалось, удивился неожиданному визиту сына и не решался подойти, чувствуя некоторую неловкость.
– Я и не знал, что ты приедешь. Почему не позвонил?
Опять неловкость. Брайан растерянно пробормотал:
– Я и сам не знал. Я… случайно… оказался поблизости.
– А-а, – кивнул отец неуверенно, окончательно растерявшись. – Я как раз собирался покопаться в моторе… знаешь, лодка что-то барахлит. Может, поможешь?
Брайан почувствовал облегчение. Отец вел себя так, как будто между ними ничего не произошло. Так бывало всегда. Никаких извинений и намеков. Пока все не повторялось снова.
– Конечно.
Брайан сидел на корме моторной лодки и подавал инструменты, точно так же, как тогда, когда ему было двенадцать лет, наблюдая, как отец тщательно, деталь за деталью, перебирает заглохший двигатель. Больше часа двое мужчин вежливо переговаривались о погоде, о том, как клюет рыба на озере, как управляется по хозяйству прислуга. Здесь Брайан допустил еще одну ошибку. На его вопрос, как идут дела в компании, отец ответил:
– Прекрасно, сынок. Прекрасно. – Фрэнк Кэллоуэй с волнением пытался запустить упрямый мотор, но снова ничего не вышло. Он вытер рукавом взмокшее от пота лицо. – Нам всегда нужна лишняя пара рук. Имей это в виду, если захочешь вернуться домой.
Брайан угрюмо сидел и не сводил глаз с двух уток, сновавших по поверхности воды в поисках еды.
– Я учту.
Фрэнк Кэллоуэй покосился на сына и улыбнулся.
– Ну вот и хорошо. Я думал, что ты опять на меня набросишься, как только я напомню тебе об этом.
– Я же пока не возвращаюсь. А за то, что до сих пор зовешь меня, спасибо. Похоже, ты обо мне еще иногда вспоминаешь. – Брайан старался говорить как можно спокойнее.
Отец принялся возиться с гаечным ключом.
– Черт побери, Брайан! Ты прекрасно знаешь, что ты мне не безразличен. Мысль о том, что ты убиваешь свою жизнь в этом мерзком, похожем на выгребную яму городе, приводит меня в отчаяние.
Брайан не ответил. Сейчас ему совсем не хотелось спорить с отцом.
Но Фрэнк Кэллоуэй не собирался отступать.
– Ну что там такого, чего ты не мог бы иметь здесь? Скажи. Чем плох хороший дом, свежий воздух, безопасные улицы, постоянная работа, стабильное будущее?
Брайан глубоко вздохнул, пытаясь справиться с волнением.
– Отец, почему ты возишься с этой лодкой?
Фрэнк Кэллоуэй нахмурился, не совсем понимая, к чему клонит сын.
– Потому, что ее надо починить.
– Нет, я хотел спросить, почему именно ты с ней возишься? Денег у тебя предостаточно, чтобы купить новую. С какой стати ты печешься на солнце, сбиваешь в мозоли руки, делаешь грязную работу, когда в этом нет необходимости?
Фрэнк поднял голову от мотора и посмотрел на Брайана.
– Потому что это моя лодка. И мне нравится с ней возиться.
Брайан кивнул.
– Правильно. А для меня Нью-Йорк – моя лодка.
– Не умничай, сынок. – Он схватил гаечный ключ и принялся снова копаться в моторе. – Это не одно и то же, сам знаешь.
– Я делаю то, что мне нравится. – Брайана удивляло то, что отец до сих пор не разразился бранью, как обычно, и не послал его к черту. Возможно, с годами старик стал мягче.
