Текст книги "Притяжение. Сборник (ЛП)"

Автор книги: Робин Александер

Соавторы: Джорди Риверс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

   – Я могу предложить Вам чаю? Или может быть воды? – спросила Энн, мысленно укоряя себя за это «Вы».

   – Нет, спасибо, – отказалась Доминик, едва взглянув на Энн.

   Средняя из сестер Мидлтон успокаивала себя. Но сделать это было не просто. Мало того, что она эмоционально чувствовала себя рядом с Доминик не в своей тарелке. К этому прибавлялся еще физический дискомфорт. Гостья была значительно выше ее, и Энн постоянно приходилось задирать свою светловолосую голову при обращении к ней. К тому же Доминик казалась такой самодостаточной, что Энн вообще не была уверена в том, что той необходимо человеческое общение.

   Джереми со смехом кружил Джейн вокруг себя. А потом ловил ее в свои объятья. Трепетно. Энн не могла сдержать счастливой улыбки, глядя на них. Она украдкой подняла голову на Доминик, в надежде увидеть у той на лице какое-либо выражение положительных эмоций, но наткнулась на совершенно холодный, подозрительный взгляд, направленный в сторону Джереми и Джейн. Больше даже на Джейн.

   Обжигающая мысль хлестко ударила Энн по сердцу: Доминик не одобряет отношений своего друга. Она, видимо, считает Джейн недостойной такого образованного и родовитого молодого человека как Джереми. Энн чувствовала, как возмущение, смешанное с горькой обидой, разгоралось в груди. Она ведь даже не знает Джейн, чтобы судить и делать такие выводы.

   Добрее души, чем Джейн не найти во всем Сассексе. Энн с досадой отвернулась.

   В зале зазвучала медленная музыка, и к девушкам подошел Уильям, хороший друг их семьи. Он поздоровался с Энн и пригласил Доминик на танец. Та посмотрела на него так удивленно, что Энн едва сдержалась от смеха.

   – Я потанцую с тобой, Вилли! – сказала Энн, беря его за руку и уводя вглубь зала.

   – А она? – спросил Уильям, оборачиваясь на каменное изваяние, которое сейчас представляла собой неподвижно замершая Доминик.

   – Разве ты хочешь танцевать со статуей? – в свою очередь спросила его Энн, не заботясь о том, что ее слова могут быть услышаны гостьей.

   Они влились в толпу, и Энн не видела, как Доминик проводила ее долгим, внимательным взглядом.

   После танцев Энн отправилась на кухню. Ее мучила жажда. К тому же недавно она видела, как в том направлении исчезли Джейн с Джереми. И она хотела найти их. До заветного холодильника с бутылочками минеральной воды оставалось несколько шагов, когда Энн услышала ставший уже знакомым голос Джереми и до сих пор чужой низкий голос Доминик, заставивший ее тут же ощущать себя неловко. Она невольно застыла в темном коридоре, прислушиваясь.

   – Мне так нравится здесь! – это был Джереми. – Здесь так хорошо! – продолжал он восторженно. – Я давно уже так не веселился! И Джейн! Она еще милее, чем я ее помнил!

   – Не могу с тобой не согласиться, мой друг! – раздался в ответ невозмутимый голос Доминик.

   – А почему ты не веселишься? Мне кажется, Энн не отказала бы тебе в танце!

   – Я не в настроении сегодня сходить с ума из-за малолетней девицы, – прозвучал ответ Доминик.

   – Малолетней? – беззвучно повторила Энн, раскрыв рот.

   Она никогда не думала, что в двадцать четыре года такой комплимент может звучать столь оскорбительно.

   – Она очень хороша собой, – заметил Джереми.

   – Ничего особенного, – ответила Доминик.

   Энн не могла больше выслушивать это. Со словами извинения, она ворвалась на кухню, буквально на ощупь нашла холодильник, все же открыла глаза и часто заморгала, привыкая к яркому свету. Достала оттуда воду. Развернулась, сжимая в руках холодную пластиковую бутылку. Как ей хотелось заехать этой бутылочкой по красивому, невозмутимому лицу Доминик.

   – Джереми, ты не видел мою сестру? – спросила она, все же решив не шокировать друга Джейн подобным поведением.

   – Она должно быть в саду. Я провожу тебя! – вежливо предложил Джереми, и Энн не стала отказываться, желая насладиться безукоризненным поведением хотя бы одного из своих гостей.

   Когда они втроем вернулись в гостиную, по-прежнему наполненную танцующими людьми, Энн предпочла удалиться от стоящей у окна в своей обыкновенной неподвижной позе Доминик в противоположный конец комнаты. Какого же было ее удивление, когда с первыми звуками очередной медленной композиции она услышала позади себя ее голос, размеренный, низкий, бесстрастный.

   – Разрешите пригласить вас!

   Энн развернулась. Несколько резче, чем ей бы хотелось. Подняла на Доминик глаза и замерла. Та спокойно смотрела на девушку. Теперь в ее взгляде, завораживающем своей глубиной, не было привычной надменности. Лишь уважение и ожидание. Энн больше не ощущала той неловкости, что раньше в присутствии Доминик де Бург. Наоборот, сейчас она чувствовала себя центром ее внимания, и это было неожиданно…приятно. Взгляд Доминик согревал. Энн позабыла все те колкие слова, которые было вспыхнули в ее сознании.

   Доминик с едва заметной улыбкой на губах предложила ей руку. Энн с ужасом опустила глаза на ее раскрытую ладонь. Никогда еще она не чувствовала себя такой безвольной. Больше всего на свете сейчас ей хотелось вложить свою руку в ладонь Доминик и пойти за ней хоть на край света.

   – Стоп стоп стоп! – Энн замотала головой. – Никак не могу принять Ваше предложение! – произнесла Энн, сама не веря тому, что говорит это.

   – Отчего же? – отреагировала Доминик, убирая руку.

   – Общение с малолетними чревато уголовной ответственностью! – выпалила Энн и бросилась сквозь танцующие пары прочь из гостиной.

   Вернувшись в дом через несколько минут, Энн с невозмутимым лицом прошла к стоящему на подиуме роялю. Она поняла, что больше всего ее раздражал тот факт, что ее самочувствие сегодняшним вечером по неведомой ей причине зависело от чужого, совершенно незнакомого человека. Все ее мысли вертелись вокруг Доминик, и та одним своим присутствием влияла на ее поведение. Энн подумала, чтобы она стала делать, если бы женщины не было на празднике. Она стала бы петь. Конечно.

   И она поднялась на подиум, подошла к микрофону и объявила гостям, что следующим номером программы является песня в исполнении хозяев вечеринки. Потом она села за современный цифровой рояль, зовя взглядом Джейн и Лиз присоединиться к ней.

   Сестер не надо было приглашать дважды. Лиз оказалась рядом с Энн раньше Джейн, потому что не стеснялась расталкивать собравшихся друзей, прокладывая себе дорогу. Джейн же пришлось идти практически из самого дальнего конца комнаты. А делала она это, так же как и все остальное в своей жизни – прежде всего с уважением к окружающим.

   Когда они обе стояли рядом с микрофоном, Энн начала играть. Это была веселая песня Эмили Отм «Выйди за меня» о женах английского короля Генриха VIII, окончивших свою жизнь на плахе. Энн добавила к основному звучанию рояля клавесин для большей схожести с оригиналом. Сестры часто пели эту песню втроем, поэтому она звучала сейчас легко и задорно в их исполнении. Джейн была несколько удивлена выбором Энн, но не стала возражать. Она просто пела в этот раз тише, чем обычно. Лиз же полностью отдавалась драйву.

   – "Выйди за меня", сказал он. Боже, он гадок, но мы так богаты, – начала Лиз второй куплет, – чтобы, бегая по садам, наслаждаться мужчинами, женщинами и цветами.

   – Но, о, сколько прекрасных вещей я буду носить. Какие красивые платья и причёски! – звучал припев.

   Энн пела вместе с сестрами, пусть и без микрофона. При этом она еще и со всей страстностью человека, желающего забыться в веселье, играла на рояле. Сначала сидя, а потом и вовсе, увлеченная нарастающим ритмом песни, вскочив на ноги.

   Когда они закончили, гостиная гудела от восторженных криков и аплодисментов.

   Энн присоединилась к сестрам, они с довольными улыбками поклонились публике и стали сходить с подиума, чтобы вернуться к танцам. Переводя дух, Энн окинула собравшихся победным взглядом и увидела Доминик у противоположной стены. Ее синие глаза смотрели прямо на Энн. Поняв, что ее застигли с поличным, Доминик не сразу отвернулась. Энн же тряхнула светлыми волосами, выхватила за руку из толпы Уильяма и с головой окунулась в танцы.

   – Я обязательно должен познакомить тебя со своей семьей! – говорил Джереми, стоя на пороге дома Мидлтонов ранним утром. Он держал ладонь Джейн в своих руках, прощаясь с ней. – Будьте с Энн моими гостями!

   Они уезжали. Доминик скользила взглядом по дымчато-зеленым холмам, погруженным в туман.

   – Я приеду за вами на следующей неделе! В Лондоне начинается кинофестиваль независимого кино, и мы могли бы съездить туда все вместе! От нашего дома в Сюррее до Лондона не больше часа езды. Доминик составит нам компанию.

   Доминик повернулась к другу при этих словах и остановила на нем свой удивленный взгляд. Ее надменные брови исчезли под длинной темной челкой. Джереми посмотрел на нее с просьбой в глазах. Доминик пожала плечами:

   – Как тебе будет угодно, – ответила она другу, потом добавила, обращаясь уже к стоявшим на пороге Джейн и Энн, – До скорой встречи, – и направилась к стоящему рядом с домом черному автомобилю.

   Джереми сжал ладонь Джейн на прощание и ушел вслед за Доминик.

   Энн проводила высокую фигуру де Бург долгим взглядом, удивившись тому факту, что оба их гостя открыли задние дверцы автомобиля. Черный седан незамедлительно тронулся, как только они оказались внутри. Неужели кто-то ждал их всю ночь?

* * *

   – Сегодня к ужину у нас гости, – предупредил мистер Мидлтон, вошедших в дом дочерей.

   – Из-за этого у тебя такой довольный вид? – спросила Лиз, забегая на кухню. Она схватила яблоко из корзины с фруктами.

   – Папа, появилась надежда? – спросила Энн, подходя к отцу и целуя его в лоб.

   Мистер Мидлтон сидел за обеденным столом. Перед ним лежала раскрытая книга.

   – Надежда всегда есть, – ответил он дочери.

   – Как бы было хорошо, если бы эта женщина стала партнером вашего отца! – миссис Мидлтон семенила по кухне от стола к плите с кастрюлей в руках.

   – Папа, ты нашел инвестора? – осторожно спросила Джейн, появившись из гостиной. Она сняла с головы прогулочный платок, и длинные светлые волосы упали ей на плечи.

   Надеждой семьи Мидлтонов на спасение семейного бизнеса оказалась очаровательная женщина средних лет с выразительными карими глазами, решительно очерченными губами и огромной копной каштановых кудрей, забранных наверх. Ее звали Мелисса Милн. За ужином в доме Мидлтонов она вела себя совершенно свободно, общаясь со всеми, смеясь над шутками Лиз, соглашаясь с матерью семейства в вопросах роста цен на электричество, обсуждая с Энн последние события на Ближнем Востоке и покоряя Джейн своими познаниями в области истории древнего мира. Мистер Мидлтон взирал на нее с некоторой осторожностью, будто боялся поверить своему счастью. Женщины же были сражены ее обаянием и открытостью.

   Разговор зашел об августейшем семействе, и Лиз не удержалась от хвастовства.

   – Несколько дней назад у нас в гостях была сама Доминик де Бург, – значительно произнесла она и выжидающе посмотрела на Мелиссу, ожидая ее реакции, должной, по мнению Лиз, быть определенно восторженной.

   Но Мелисса вдруг стала серьезной. Улыбка исчезла с ее миловидного лица, заостряя и так тонкие черты. Она выпрямилась, опустила вилку на тарелку и сказала:

   – Это очень опасный человек, Лиз! Я бы никому не посоветовала с ней связываться.

   – Вы знакомы? – спросила Энн, чувствуя, что вопрос «опасности» Доминик де Бург волнует ее больше, чем следует.

   – Ближе, чем мне бы хотелось, – ответила Мелисса, остановив на Энн свой взгляд, в котором смешалась теплота и горечь.

   Энн опустила голову.

   – Мы знаем друг друга с детства. Мой отец работал на семью де Бургов. Но когда он умер, то Доминик приложила все усилия, чтобы отнять у меня оставленный мне отцом в наследство бизнес на том основании, что дело принадлежит ее семье.

   За столом повисло молчание.

   – Адвокаты и судебные разбирательства дорого мне обошлись, но я отвоевала свое право на то, что принадлежало мне, а не ей.

   Мелисса напряженно улыбнулась и продолжила другим тоном:

   – Давайте не будем о грустном. К счастью, все сложилось самым благоприятным образом.

* * *

   Джейн и Энн стояли около серебристого кабриолета, ожидая, пока Джереми уложит их дорожные сумки в багажник. За рулем была Доминик. Она приветствовала сестер едва уловимым прикосновением к белоснежному козырьку кепки в морском стиле, в которую были собраны ее волосы. Кепка набухла от их тяжести. Ветер ласково тревожил короткие нежные волоски на ее затылке. На глазах Доминик красовались солнцезащитные очки. Энн старалась не смотреть на нее. Ей совершенно не хотелось портить себе прекрасное настроение мыслями о бессердечности этой женщины. Этой не в меру надменной и не в меру красивой женщины.

   Джереми предложил Энн переднее сиденье рядом с водителем. Энн не стала отказываться. Ради Джейн она готова была выдержать столь близкое общество Доминик в течение полутора часов, которые занимала дорога до Гилфорда, где обосновалось семейство Киссингеров.

   Когда они отъехали от дома, Энн заметила в боковое зеркало, как за ними тронулся черный седан. Она узнала в нем тот автомобиль, на котором Джереми и Доминик приезжали в прошлый раз. Скорее всего, это был телохранитель Доминик.

   – Опасаетесь мести? – не удержалась Энн от колкого вопроса.

   Доминик повернулась к ней. Очки мешали Энн видеть выражение ее глаз, но девушка и без того могла представить их холодный блеск.

   – Чьей? – спросила Доминик.

   – Обиженных Вами!

   – Вы даже знаете их имена?

   – Мелисса Милн, например!

   Энн не знала, зачем она завела этот разговор. Ей совсем не хотелось выступать в роли обвинителя. Но что-либо менять было уже поздно.

   – Мелисса Милн, – повторила Доминик, глядя на дорогу.

   Тон ее голоса заставил Энн похолодеть. Она видела, как сжались челюсти Доминик, приковывая взгляд к отточенной линии подбородка.

* * *

   Доминик очнулась от звуков чьего-то ласкового голоса. Она поняла, что заснула в библиотеке дома Киссингеров. Часы говорили, что шел второй час ночи. Доминик прислушалась и решила, что голос принадлежал Энн. Она осторожно поднялась и выглянула из-за стеллажа с книгами, скрывавшего ее присутствие. Так и есть. Энн сидела в рабочей зоне библиотеки c ноутбуком на коленях в кресле в три четверти оборота, почти спиной к Доминик. Справа над плечом Энн горела лампочка для чтения, освещавшая больше девушку, чем экран. Доминик вспомнила, как Энн спрашивала сегодня Джереми, есть ли в доме wi-fi и можно ли ей будет воспользоваться библиотекой ночью. Тогда женщина не отнеслась серьезно к этим словам и подумала, что Энн шутит. Сейчас же Доминик с удивлением взирала на девушку, уютно подобравшую под себя ноги и с кем-то разговаривающую, видимо, по скайпу.

   Энн смеялась, стараясь, чтобы смех ее звучал как можно тише, дабы не потревожить никого в доме. В открытом ноутбуке виднелось личико маленького ребенка не старше трех лет. Он тоже смеялся, закрывал лицо ладошками, потом отбрасывал ладони в стороны и опять заливался веселым счастливым смехом. Доминик заметила, что Энн делала то же самое, только движения ее были более мягкими.

   Потом на экране появилась девочка лет четырнадцати вместе с молодой женщиной. Доминик понимала, что этот разговор не предназначен для посторонних, и все же не могла сдвинуться с места. С одной стороны, ей не хотелось отвлекать или пугать Энн, с другой стороны, она не могла пройти к дверям незамеченной. И к тому же ей было интересно, о чем и с кем Энн может разговаривать в два часа ночи.

   – Оставляю на тебя детей, а я пока пойду приготовлю завтрак, – сказала женщина в ноутбуке и исчезла из поля зрения.

   – Привет, малыш! – ласково произнесла Энн, обращаясь к старшей девочке. – Что случилось?

   – У меня послезавтра доклад по истории, а я не хочу его делать, и папа ругается, – выпалила девочка, надув губы.

   Потом она обратила на Энн взгляд полный слез. Даже Доминик, находясь в паре метров от ноутбука, смогла почувствовать все негодование ребенка, которое та не знала, как выразить.

   – Ммм, – с понимаем протянула Энн.

   – Это плоды твоего воспитания, вот теперь и разбирайся! – раздался с заднего фона женский голос.

   Доминик решила, что это была та женщина, которая ушла готовить завтрак.

   – Какая тема? – спросила Энн.

   – Столетняя война!

   – Скучно?

   – Никому не интересны эти этапы и сражения!

   – Тебе не интересно, малыш!

   – Да, мне не интересно! – призналась девочка, еще больше насупившись.

   – Как ты думаешь, сингапурские учителя что-нибудь смыслят в английской истории? – спросила Энн.

   – Не знаю, скорее всего да.

   – Тогда они будут приятно удивлены.

   – Я не буду делать этот доклад! – возмутился ребенок по большей части тем, что не получил поддержку, на которую так рассчитывал.

   – Этот не будешь, – согласилась Энн. – Мы сделаем с тобой другой доклад. Перепишем историю. Придумаем собственную версию, которая бы тебя увлекла, что скажешь?

   Девочка внимательно посмотрела на Энн, и в глазах ее появилось понимание.

   – Совсем-совсем другую?

   – Совершенно другую, – подтвердила Энн. – Только ты должна быть готова получить не самую лучшую оценку, если все же найдется кто-то разбирающийся в Столетней войне.

   – Я готова! – с энтузиазмом воскликнула девочка, энергично убрав с лица каштановые пряди волос и еще ближе придвинувшись к экрану.

   – Прекрасно! – обрадовалась Энн.

   Доминик казалось, что сама Энн была в не меньшем восторге от своей затеи.

   – А про что будет история? – неуверенно спросила девочка.

   – А про что тебе было бы интересно писать? – в свою очередь спросила ее Энн.

   – Я не знаю.

   – Давай ты утром прочитаешь, какие события там происходили, поймешь, что для тебя выглядит скучным, а что могло бы быть занимательным, а потом на основе самых остросюжетных моментов напишешь свою версию, – предложила Энн.

   – Например? – спросил ребенок.

   – Например, что Жанне д’Арк удалось спастись, только об этом официальные источники умалчивают. Или, что Эдуард III был на самом деле влюблен в супругу Филиппа IV, и война началась по этой причине.

   – Да! – девочка засмеялась. – Так уже намного лучше!

   Энн улыбнулась. Доминик же раскрыла рот, не зная, возмущаться ей таким отношением Мидлтон к истории или не обращать внимание.

   К экрану с той стороны вернулась молодая женщина.

   – Ну что, тетя Энн убедила тебя в необходимости писать этот доклад? – с надеждой в голосе спросила она своего ребенка.

   – Еще бы! – ответила девочка, чмокнула воздух перед вебкамерой, посылая Энн воздушный поцелуй, и убежала.

   – Как ты это делаешь? – спросила женщина.

   – Ответ тебя не порадует, так что давай оставим мои методы в тайне, – ответила Энн.

   – Люблю тебя, – рассмеялась женщина, – у меня мясо подгорает, я убегаю.

   – Беги, и дай мне младшего!

   К ноутбуку вернулся первый ребенок. Доминик услышала, что Энн включила новую песню Брендона Флауэрса. Ребенок залез на стоящий рядом диван и стал прыгать. На экране виднелись только его ножки в носочках. Потом он спрыгнул с дивана, подлетел к экрану и выпалил несколько слов, которые невозможно было разобрать. И тут произошло самое неожиданное. Энн ответила ему. На китайском. Доминик прекрасно знала этот язык, так же как и остальные шесть, которыми она владела.

   На лице Доминик появилась мягкая улыбка. В ее детстве тот, в ком она нуждалась, был всегда далеко. Энн же была рядом с теми, кого любила.

* * *

   Завтракали Киссингеры, как впрочем, обедали и ужинали, в просторной гостиной на первом этаже их огромного дома в старинном стиле. Тяжелые золотисто-коричневые портьеры на окнах были раздвинуты, впуская в комнату лучи солнечного света. Джейн старалась не смотреть по сторонам. Все предметы интерьера выглядели так, будто только что были доставлены из мастерской какого-нибудь известного мебельщика девятнадцатого века. Джейн предпочитала не думать, о чем это говорит. Энн же смотреть по сторонам просто не могла. Глаза ее закрывались, хоть она и пыталась всеми силами выглядеть бодро. Доминик сидела за столом напротив нее и хмурилась. Энн не сомневалась, что является причиной ее недовольства. Скорее всего, в высшем обществе было принято всегда высыпаться. Джейн сидела рядом с Энн. Когда она поднимала голову, то встречала достаточно приветливую и искреннюю улыбку Астрид, сестры Джереми, расположившейся по правую руку от своего брата.

   Астрид была некрасива, но уверенна в себе. К тому же модная прическа и одежда делали свое дело. Джейн еще со вчерашнего дня восхищалась этой женщиной в ответ на доброжелательное отношение к себе. Энн же не доверяла некрасивым людям. Она ощущала себя в гостях у Киссингеров как в тылу врага и не доверяла никому, кроме самого Джереми. Его поведение всегда было безупречным и давало возможность любому почувствовать себя самым желанным гостем.

   – Предлагаю выехать завтра ранним утром, чтобы успеть на первые сеансы, – заговорил Джереми.

   Он опустил руку на стол и совершенно случайно коснулся руки Джейн. Радостно улыбнувшись, он накрыл ее ладонь своей и ободряюще сжал. Джейн ответила ему благодарным взглядом. Энн не заметила этих маневров, но ей бросилось в глаза то, с каким недоверием Доминик посмотрела на ее сестру. Астрид же казалась полностью умиротворенной и довольной происходящим. Если бы не Джереми, определенно, часть завтрака со стола уже давно бы перекочевала Доминик на белоснежную рубашку.

   Рубашки Доминик были отдельной темой. Еще в их первый визит к Мидлтонам, Энн заметила, что они сшиты из тончайшей, очень изысканной и должно быть сверх дорогой ткани. Один только взгляд на рубашку Доминик выдавал в ней особу с очень большими требованиями. И вот сейчас Энн с удовольствием бы опрокинула свою тарелку овсяной каши, которую она не выносила с детства, Доминик на грудь. Интересно, заставило бы это де Бург изменить надменное выражение своего лица?

   – Энн, – вдруг обратилась к ней Доминик.

   Энн даже проснулась.

   – Да? – отозвалась она, поднимая свои зеленые глаза на де Бург.

   – Я должна извиниться перед тобой.

   «Вот чем чреват недосып» – пронеслось у Энн в голове. «У меня слуховые галлюцинации».

   Энн с удовольствием бы спросила у Джейн, правда ли Доминик разговаривает с ней, если бы могла оторвать от той взгляд. Но именно последнее представлялось любому человеку, на которого смотрела Доминик, особенно невыполнимым. Холодный взгляд ее синих глаз приковывал к себе. И уже не казался таким ледяным.

   «Так должно быть мотыльки летят на огонь», – опять подумала Энн, понимая, что если Доминик сейчас встанет из-за стола, возьмет ее за руку и поведет в неизвестном направлении, то Энн не скажет ни слова протеста.

   – Вчера ночью в библиотеке я стала свидетельницей твоего разговора с друзьями по скайпу. Я прошу прощения.

   Она не употребила слов «невольно» или «случайно», потому что это было не так. Энн изумленно распахнула глаза и невольно приоткрыла рот, не зная, что ее больше удивляет. Тот факт, что де Бург подслушивала, или тот факт, что она признается в этом и приносит свои извинения. Доминик приносит свои извинения.

   Энн кивнула:

   – Хорошо, – тихо ответила она и опустила голову, все еще испытывая сильнейшее эмоциональное потрясение.

   – Как интересно! – оживилась Астрид. – Должно быть, твои друзья далеко, если могут поговорить с тобой только ночью?

   – Они работают в Сингапуре, – Энн медленно повернулась к Астрид. – У нас восемь часов разницы.

   – Ты, должно быть, не выспалась? – с пониманием заметил Джереми.

   – Это так, – согласилась Энн, устало улыбаясь.

   Ему она могла спокойно улыбаться. Джереми – безопасная территория.

* * *

   – Мелисса? – удивленно воскликнула Энн, завидев на ресепшне знакомый ворох каштановых кудрей. – Могу я тебе чем-нибудь помочь?

   Они с Джейн вернулись из поездки в Гилфорд. И Энн заглянула к отцу в отель, желая узнать, как у него дела. Но мистера Мидлтона не было на месте.

   Туристический бизнес, в принципе, развивался в Чичестере огромными темпами. Отель семьи Мидлтонов мог похвастаться прекрасным расположением и довольно интенсивным потоком клиентов. Раньше в отеле останавливалось особенно много туристов, но последнее время большей части номерного фонда требовался капитальный ремонт, а денег на него у Мидлтонов не было. И над семейным бизнесом нависла угроза банкротства.

   Энн никак не ожидала встретить в отеле мисс Милн. Хотя если подумать, то ее появление здесь было вполне ожидаемым.

   – Привет, средняя из сестер Мидлтон! – в игривом тоне поздоровалась с девушкой Мелисса.

   У нее явно было хорошее настроение. Карие глаза блестели, завораживающая улыбка красовалась на губах. Энн поймала себя на мысли, что любуется губами Мелиссы больше, чем следовало.

   – Конечно, можешь! – продолжала Мелисса. – Мне просто необходима экскурсия по отелю. Надеюсь, ты будешь так добра и покажешь мне его с самой лучшей стороны! Я уже была здесь с твоим отцом и решила зайти еще раз.

   – О да! – рассмеялась Энн. – Не волнуйся, все его главные достоинства предстанут пред тобой.

   – Не сомневаюсь, – сказала Мелисса. – Его главное достоинство уже передо мной.

   И она посмотрела на Энн так, что у той мурашки побежали по спине. Приятные такие мурашки.

   Энн, глядя в сторону, повела бровями, думая, чтобы все это значило.

   – Это сьют для молодоженов, – сказала Энн, заходя в прекрасно обставленный номер.

   Портьеры из светлой шелковистой ткани традиционной английской расцветки в цветочек, точно такой же, как и покрывала, выделяли яркие пятна окон. В комнате было светло и уютно так, как бывает в исконно английских домах. Энн по праву гордилась этим номером. Мелисса, прошла вглубь, оценивающе осматриваясь по сторонам. Причем, когда взгляд ее останавливался на Энн, то не терял этого оценивающего оттенка.

   – Свадебный сьют? – задумчиво повторила Мелисса, проведя ладонью по гладкому атласному покрывалу.

   В огромном номере Энн не хватало воздуха. Она отошла к камину. Энн сама не понимала, что с ней творится. Либо Мелисса обладала определенным видом магии и приворожила ее, либо Энн просто ни с того ни с сего потеряла голову от женщины, которую видела второй раз в жизни. Оба варианта ее…устраивали.

   Потом Мелисса приблизилась к окну и легко оперлась руками на подоконник. Она любовалась открывающимся взору парком с фонтанами. Энн вздохнула свободнее и тоже подошла к окну.

   – Этот отель настоящее сокровище! – произнесла Мелисса, поворачиваясь к девушке.

   В ее требующем взгляде Энн читала совсем другое. Не об отеле сейчас думала Мелисса. Ох, не об отеле.

   «Неужели я поддаюсь гипнозу?» – подумала Энн, четко осознавая, что последнее время очень непривычно реагирует на женщин. «Или может их обеих обучали особому искусству смотреть на людей? Это вполне логично, они же вместе росли».

   Мелисса молчала, продолжая раздевать Энн взглядом. Ее карие глаза потемнели.

   Энн тоже молчала, позволяя Мелиссе делать это.

   – Ты, должно быть, на многое готова пойти ради спасения семейного бизнеса? – произнесла, наконец, Мелисса.

   – Что именно ты имеешь в виду? – прямо спросила Энн.

   «Ситуация проясняется?» – подумала она про себя.

   – Я пока еще не решила, что именно, – безразличным тоном ответила Мелисса, и напряжение в комнате спало.

   Энн устало прикрыла глаза.

* * *

   Прошел месяц с того момента, как Энн и Джейн побывали в гостях у Киссингеров. В течение недели после их визита Джереми ежедневно писал Джейн нежные письма, а потом неожиданно перестал. И на письма Джейн не отвечал.

   – Не могли у него отключить интернет, – возражала Джейн на все заверения Энн, что во всем виноваты высокие технологии. – Он просто меня разлюбил.

   – Только не Джереми, – тихо отвечала Энн, качая головой.

   Она со всей ясностью осознания скорее бы поверила в откат Сюррея на столетие назад, чем в то, что Киссингер мог разлюбить Джейн.

   Не мог. Его счастливый взгляд, когда он смотрел на Джейн, взгляд, в котором больше всего другого читалось желание заботиться и оберегать, убеждал Энн в этом. Так смотрят на женщину, которую, прежде всего любят.

   Джейн отворачивалась к окну. Или к стене. Или еще куда-нибудь, не имело значения куда. Она все равно ничего не видела перед собой.

   Матушка говорила про Джереми всякую нелепицу. Отец внимательно смотрел на дочь, понимая, что словами здесь не поможешь.

* * *

   Прошло еще три месяца.

   Мелисса уехала по делам в Польшу, поэтому планы мистера Мидлтона относительно партнерства повисли в неопределенном состоянии. Миссис Мидлтон вечерами причитала на кухне, донимая мужа вопросами о том, что с ними станется, если они обанкротятся. Лиз после сдачи зимней сессии отправилась к друзьям в Кент. Джейн все это время помогала отцу в отеле. Ей почти удалось убедить себя в том, что она забыла Джереми. Энн же наслаждалась спокойной провинциальной жизнью, полностью посвятив себя написанию выпускной работы. Она заканчивала свое обучение в университете Сассекса.

   Наступала весна.

   В апреле Энн была приглашена, как одна из лучших студентов на своем факультете, принять участие в дружеской встрече между Университетом Сассекса и Имперским Колледжем Лондона. От Сассекса ехала команда из пятнадцати человек. Поездка была назначена на конец апреля. Встреча, содержащая несколько соревновательных моментов, должна была продлиться три дня. Место для знаменательного события выбрали самое что ни на есть подходящее – национальный парк Сноудония на севере Уэльса. Там можно было полазить по горам с альпинистским снаряжением, покататься на лошадях, поиграть в теннис и даже позаниматься академической греблей.

   Сассекцы прибыли в Сноудонию к полудню. Команда Имперского Колледжа уже ждала их там. Все участники очень быстро перезнакомились друг с другом. Покорение северного склона горы Триван решено было предпринять следующим утром. После обеда студенты отправились на самостоятельную прогулку по бесчисленным пешим тропам. Весь оставшийся день Энн вместе с другими провела в прекрасном дубовом лесу, наслаждаясь тишиной и светом уже пробудившегося после зимы леса.

   К вечеру случилось непредвиденное событие, которое несколько напугало всех молодых людей. Группа альпинистов, состоящая из двух имперцев и одного сассекца, отправилась на гору Сноудан, чтобы попробовать свои силы перед завтрашним соревнованием. На обратном пути один из имперцев совершенно глупо оступился на скользкой горной тропе, упал и сломал себе руку.