Текст книги "Нить судьбы"

Автор книги: Роберт Святополк-Мирский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Разумеется, никаких следов после такого дождя на дороге уже не было видно, но теперь это не имело значения и, наконец, в середине дня они подъехали к Белоозеру.

Еще издали стало ясно, что их ждет нелегкая задача.

На берегу большого озера на высоком холме находилось два монастыря, обнесенные крепкими дубовыми частоколами, а между ними не более дюжины деревянных домишек, и это был весь городок Белоозеро. Он лежал, как на ладони, и стало совершенно очевидно, что подъехать незамеченными к нему невозможно, потому что со стен любого из монастырей всех подъезжающих к городку было видно за пару верст.

Друзья укрылись в маленькой рощице – последнем возможном укрытии, потому что дальше дорога тянулась вдоль берега озера и была совершенно открытой.

Леваш Копыто присвистнул.

– Да, интересно, – сказал Картымазов, снял с плеча большую провощеную кожаную флягу, с которой последнее время не расставался, и отпил из нее глоток манинской водки, – если они приехали, то где они?

– Мне что–то смутно помниться, – наморщил лоб Макар Зайцев, – что княжна Ульяна как–то говорила, будто была здесь один раз и останавливалась в монастыре. Помниться она даже упоминала, что ее там неплохо кормили. Если вспомнить о том, что великая княгиня Софья во время Стояния на Угре, как все твердили, бегала с казной и детьми на Белоозеро, то должно быть она тоже останавливалась в монастыре. Это я к тому, что если наши дети действуют по тайному или явному сговору с Софьей, то она могла им дать какую–то грамотку и, возможно, они сейчас за стенами одного из этих монастырей.

– Гм, гм, – сказал Филипп, – где бы они ни были, я не думаю, что даже ночью восемь человек могут проехать мимо всех этих домов в монастырь, никем не замеченными. Если они там, кто–то должен был их видеть.

Леваш Копыто молча всматривался из–под ладони.

– Сдается мне, – сказал он, – что вон там, у подножия холма, на котором стоит этот Белозерск, я вижу стадо коров. Раз есть коровы, значит есть пастух, Скорее всего это старик или ребенок. Поехали, и все у него узнаем.

– А если нас увидят из города и начнут приставать с расспросами, что будем отвечать?

– Да очень просто будем отвечать, – сказал Картымазов, – и пусть кто–нибудь попробует пикнуть! Мы тут все – на службе государевой!

– И то верно! – воскликнул Филипп. – Ой–хо!

И они помчались вперед.

Стадо коров действительно паслось на лугу у дороги, вьющейся вверх в город, и действительно при стаде был пастух, но Леваш ошибся – не старик и не мальчик, а молодой человек без ноги.

К обрубку левой ноги ниже колена сыромятными кожаными ремнями была прикреплена деревяшка, которой молодой человек научился недурно пользоваться, ибо, завидев приближающихся всадников, довольно бойко вскочил с земли и живо заковылял к дороге с любопытством ожидая приближения незнакомцев.

– Здорово, воин! – весело гаркнул Леваш Копыто.

– Бог в помощь, люди добрые, – добродушно улыбаясь, поклонился молодой человек, сняв с головы шапку.

– Где сражался, герой? В каком бою ногу потерял? – деловито продолжал Копыто.

– А ни в каком, – улыбнулся юноша, – ногу мне еще в детстве медведь откусил. Пошли мы с отцом на охоту, а тут, откуда ни возьмись, медведь с медведицей, а пока отец медведя рогатиной укладывал, медведица на меня и кинулась. Чуть припозднился батюшка мой, уложил ее тоже, да успела она мне ногу оттяпать.

– Все равно герой, – восхищенно сказал Копыто спешиваясь, – а чего тут нового у вас, в городке вашем?

– Нового? – наморщил лоб парень. – Да вот, на той неделе купцы из Новгорода приезжали – коробейники, товару кой–какого привезли. Вот и все новости. А вы откуда будете и путь куда держите?

– Это секрет, – подмигнул Леваш, – мы тут не просто так, – он оглянулся по сторонам, будто кто–то мог подслушать и шепотом заговорщика сообщил молодому человеку: – На службе государевой мы тут, – и снова подмигнул. – Ты вот что скажи, хлопчик, – Леваш ласково обнял парня за плечо, – мы послали вперед наших людей восемь человек, молодые все. Так они тут часом не заехали к вам?

– Не, вы что? – махнул рукой безногий юноша. – Тут бы уже все сразу узнали…. Нет–нет, опосля купцов, что на той неделе заезжали, никого боле у нас не было.

Друзья переглянулись.

– А ты не знаешь такого Ивана Лимонова?

– Как не знать, это же дядька мой, только он старый совсем, давно никуда не выходит. А что у вас к нему? – любопытство блеснуло в глазах юноши.

– А вот, – Леваш указал на Зайцева, – Макар Петрович служил когда–то княгине Ульяне…

– А… – обрадовался юноша, – дядька Иван говорил мне, – он княгине Ульяне даже родичем дальним приходится.

– Вот–вот, – подхватил Копыто, – так ты не мог бы проводить Макара Петровича к дядьке своему, а мы пока тут коров твоих постережем.

– Молодец, Леваш, – негромко сказал Картымазов Зайцеву, – поезжай один и поговори с ним. Раз он родственник княгини Ульяны, да еще занимался казной Софьи, он должен что–нибудь знать.

– Хорошо, – кивнул Макар.

Он легко подхватил безного юношу, усадил позади себя на круп коня и они неторопливо, чтобы не привлекать внимания направились вверх по холму.

Остальные спешились и повели коней на водопой к озеру.

Макар Зайцев вернулся через час с очень плохими новостями.

– Их здесь не было и вероятно не будет. И никакой казны здесь уже давно нет. Лимонов своими руками помогал при ее погрузке, когда два года назад пришло тайное распоряжение великого князя перевезти все в город Вологду, где уже часть казны была ранее. Там построили специальный укрепленный Казенный двор и теперь вся казна хранится там, причем под надежной охраной.

– Йо–хо! – с досадой сказал Филипп. – Если бы не дождь, мы бы сразу заметили, что из Городецка они сюда не поехали.

– Это значит, что они уже давно в Вологде, – сказал Картымазов.

– И неизвестно, что за это время успели натворить, – удрученно сказал Зайцев, покусывая ус, – если им нужна была казна, а там охрана…

– То значит, они сняли охрану и захватили эту казну! – воскликнул Леваш. – Только и всего! Вы что их не знаете, или не мы сами их учили?

– Леваш прав, – сказал Картымазов, отпив очередной глоток из своей походной фляги, – давайте–ка, не теряя времени, прямо в Вологду, а то не ровен час сожгут городишко ребята наши, вместе с тем Казенным двором ежели им кто попрек дороги станет! Они ведь такие – они могут!

Глава четвертая
КАЗЕННЫЙ ДВОР

Июль 1497 г.

Всю ночь с субботы на воскресенье Софья молилась.

Молилась о себе и о сыне Василии, молила прощения за свой страшный грех у Бога–отца, Христа и Святого Духа, у Пресвятой Богородицы, и у доброго заступника апостола Андрея, чьи мощи излучали только ей одной видимое таинственное сияние.

Она готова была принять самые страшные муки на том свете, лишь бы здесь, на этом, все устроилось так, как она задумала – чтобы ЕЕ сын сидел на троне державы, и чтобы держава эта стала великой и могущественной, как некогда Византия, чьей наследницей она себя твердо считала, тем Третьим Римом, создать который завещал ей когда–то отец…

Устав от бессонной ночи, она к утру задремала тревожным сном, ожидая, что ее с минуты на минуту разбудят, чтобы сообщить весть о внезапной и серьезной болезни сына Волошанки…

Но настал полдень, а никто не принес никаких дурных вестей, да и вовсе никаких не было, будто ничего не случилось, и Софья, снова помолившись, отправила Аспазию, чтобы та через знакомых служанок разведала, что творится в палатах Елены Волошанки и что делает ее сын Дмитрий.

Аспазия вернулась через час, сообщила, что в палатах Волошанки полное спокойствие, а княжича Дмитрия она видела своими глазами.

– Там под стеной Кремля со своими дворовыми мальчишками, боярскими сынками, в лапту гонял, ну подступиться близко нельзя – стража вокруг, да и лекарь его Иоганн от него не отступал.

– Но ты сама его видела? – с некоторым недоверием спросила Софья. – И как он выглядел?

– Ну, видела издалека, веселый такой – в такие–то годы кровь молодая играет! А что ему станется–то?

– Хорошо, ступай, – раздраженно сказала Софья, – да позови мне Беренику.

Береника не замедлила явиться.

– Вот что, милая, – сказала Софья, – сходи–ка ты наведайся к той гадалке, ну, дочери которой платье я давеча подарила, спроси подошло ли.

Береника ушла, Софья задумалась.

Если каким–то образом все обнаружилось, они первым делом схватят Анисью.

Но вернулась Береника и рассеяла сомнения Софьи.

– Застала дома обоих, Анисья не нарадуется платью, говорит: «Подошло, будто на нее шито». Счастливая, веселая, говорит, завтра снова сорочки наследнику понесет, спрашивала не зайти ли и когда государыня изволит дать ей какую–нибудь работу.

Софья задумалась.

– Сходи к ней еще разок попозже да скажи, чтоб не заходила, да и работы пока никакой нет, а про платье, что я ей дала пусть помалкивает, откуда оно у нее, а то, скажи, коль узнают при дворе Волошанки – тут же уволят ее – пусть лучше вообще никому не говорит, что она со мной виделась.

Софья снова осталась одна. Все большее беспокойство охватывало ее.

Что же это значит? Джулиано Сальваторе никогда не ошибается… Средство не могло не подействовать, значит, он не надевал эту сорочку. А может ее положили под низ и она последняя? Тогда он наденет ее сегодня. Ну, что ж, подождем до завтра…

В воскресенье она своими глазами увидела Дмитрия на молебне, розовощекого, подвижного, здорового и ей показалось, что Волошанка взглянула на нее с особым вызовом.

Все это очень не понравилось Софье.

Она была слишком умна и хитра, чтобы обольщаться надеждами на то, что ничего не случилось.

Обдумав ситуацию, она пришла к выводу, что случилось худшее.

Каким–то непонятным образом (может у этого нового доктора Иоганна, алхимика есть способ распознавать даже такие снадобья, которые умеет готовить один Джулиано?) они обнаружили сорочку и заменили ее, иначе одной не хватило бы и Анисью вызвали бы на день раньше. А изготовили только затем, чтобы никто ничего не заметил. Они поставили на мня капкан и ждут следующих шагов. Не дождутся!

Великая княгине потребовала к себе Гусева.

– Владимир, немедленно отправь гонца к этим ребятам, что поехали за казной, если они еще не начали действовать, пусть ничего не начинают, если же что–то сделали, вот мой наказ: бросить все как есть, выбраться как можно незаметнее, отправляться к себе домой и сидеть тихо, не привлекая ничьего внимания, до следующих распоряжений. Пошлите также гонца остановить и вернуть игумена Иосифа – он уже выехал в Москву. А ты сам, Владимир, прикажи своим товарищам, чтобы в ближайшее время ни в чем не дали себя заподозрить, пусть будут все время на людях, чтобы остались свидетели, что они ни в чем не замешены и ничего не замышляют. Нам следует на пару месяцев затаиться.

Гусев изменился в лице.

– Государыня, – шепотом сказал он, – если, сохрани Господь, ты и Василий в опасности, мы готовы отдать жизнь…

– Поберегите ваши жизни на будущее, они еще понадобятся. Пока еще ничего не случилось, терпение, мой друг, терпение. Мы еще свое слово скажем.

Гусев низко поклонился и вышел. Софья удалилась в свою личную молельню.

Теперь она снова молилась о себе и сыне Василии, но мысли о престоле, великой державе и Третьем Риме отошли куда–то далеко на задний план. Случилось что–то, чего она не знала, и внутреннее чутье подсказывало, что какая–то неведомая, но грозная опасность нависла над ней, и теперь она молилась лишь о том, чтобы Господь сохранил ей и сыну жизнь и свободу…

… Городок Вологда расположился на берегу речки с тем же названием, его окружали небольшие деревеньки, и в одной из таких деревенек со смешным названием Козлена, в трех верстах от города, находился небольшой постоялый двор.

Вот на нем–то и остановились семеро молодых людей и одна девушка в мужском наряде. Они заняли две единственные комнаты постоялого двора и платили щедро, что хозяина весьма обрадовало. Он рассыпался в любезностях, предлагал самую лучшую дорогую еду и ни о чем молодых людей не расспрашивал, что, по–видимому, их вполне устраивало.

На следующий день после прибытия молодежи, прискакал запыленный всадник, весьма смахивающий на гонца, поднялся в комнату к молодым людям, пробыл там всего несколько минут, затем вместе с ними пообедал и уехал в неведомую даль, из которой появился.

Вскоре после этого молодые люди решили совершить пешую прогулку по ближайшим окрестностям.

Они захватили из гостиницы несколько корзин с вином и припасами, выбрали невдалеке на берегу реки открытое место, откуда было видно всякого, кто к ним бы приблизился, развели костер и уселись вокруг, разложив еду и откупорив бутылки, как это испокон веков делали, делают и будут делать молодые люди,

– Итак, великая княгиня дала нам два дня на подготовку, – сказал Петр Картымазов. – В субботу казна должна быть в наших руках.

Петр – по возрасту самый старший в группе, как бы автоматически признавался всеми тем, кто первым начинает разговор и последим его заканчивает, хотя отношения в группе этих людей, знакомых с раннего детства, были отношениями очень дружескими, почти семейными, где нет какой–либо иерархии старшинства.

– Я думаю, – сказал Филимон Зайцев, старший из братьев Зайцевых, – первым делом надо разведать, что творится в городе, где находится этот Казенный двор, да как он охраняется…

– Что надо сделать и узнать – это понятно, – перебил его брат, – ты вот лучше скажи: как?

– Давайте разделимся на группки по два–три человека, – предложил Ян, – въедем отдельно, вроде мы друг друга и не знаем, проедемся по улицам города, поболтаем с горожанами, и все узнаем.

– Ага! – воскликнул Алексей Бартенев. – И городская стража сразу засечет, что какие–то неизвестные люди малыми группками проникают в город! Стражники–то меж собой общаются: одни увидят тебя, другие – меня, третьи – Ивана и сразу поймут, что тут целый отряд! Нам это надо?

– Ну а как иначе разведать, что в городе? – поддержал Яна сводный брат Данила.

– У меня есть другая мысль, – сказал Иван Медведев, – Леша прав, – не надо, чтобы нас видели и запоминали всей группой. Должен пойти кто–то один. При этом он должен быть незаметным. Надо переодеться. Я вспоминаю, отец рассказывал, да и ваш вам тоже, наверное, – кивнул он близнецам Бартеневым, – как они посылали Алешу, когда надо было что–то узнать. Алеша – маленького роста и выдавал себя за мальчишку, который готов был всем служить и потому ему удавалось все разузнать…

– Ну, ты, к сожалению, роста совсем не малого, – улыбнулся Картымазов, – Тебе, наоборот, в твои пятнадцать – все двадцать дают!

– А я не о себе и говорю, – улыбнулся Иван.

– Тогда о ком же? – уставился на него Ян. – Тут у нас все высокие и плечистые.

Иван хитро улыбнулся.

– Но среди нас есть один, кто очень сильно отличается от других.

– Ну, наконец–то, – рассмеялась Лиза Бартенева, – наконец–то, мое отличие от вас хоть в чем–то пригодится!

– Иван прав, – подхватил Петр, – Это отличная идея! Девушка ни у кого не вызовет подозрений, ну только если конечно она не будет увешана оружием и одета как мужчина.

– Не бойтесь, – кокетливо улыбнулась Лиза, – я не разучилась носить сарафан. Вот только где его взять?

– Дочь хозяина постоялого двора примерно твоего роста, – сказал Ян.

– Как, – и ты тоже на нее положил глаз? – толкнул локтем брата Данила. – Не вздумай к ней даже подходить. Я уже с ней договорился.

– Вот и отлично, – подхватил Ян, – тебе и карты в руки! Скажи ей: так, мол, и так, наша сестренка хочет в город сходить, но в походном наряде ей стыдно, так, может, она уступит ей парочку своих сарафанов и чего там еще у нее есть…

– Ладно уж, я сама с ней договорюсь, – сказала Лиза. – В город завтра схожу, казенный дом найду, постараюсь выяснить, как охраняется, обойду со всех сторон… Что еще узнать надо?

– Прикинь, сколько стражников на улицах попадутся тебе на глаза, городок–то небольшой, я думаю, с утра до обеда ты весь–то его и обойдешь, – заключил Петр. – Ну и все. Кто–нибудь хочет что–нибудь добавить?

– Я хочу! – воскликнул Ян. – Если с делами покончено давайте, наконец, посидим, да отдохнем, как следует. Глядите – место ведь подходящее, какая красота кругом! – и он потянулся за бутылкой.

Весь остаток вечера до самой темноты они смеялись, веселились, пели и вели себя так, будто они приехали сюда только для этого.

… На следующий день Елизавета, переодетая обыкновенной деревенской девушкой, вернулась после обеда с очень хорошими новостями.

– В общем слушайте. Все просто замечательно! При входе в город никого не проверяют – городские ворота открыты с восьми утра до восьми вечера и в это время жители таких деревенек, как Козлена, снуют туда сюда возят городским молоко сыр продукты, одним словом проникнуть на детинец не составляет никакого труда. Я обошла весь городок, стражников видела всего четверых, из них двое спали, а двое пили и пели песни. Казенный дом стоит чуть в стороне на берегу речки, на пустыре – обнесен высоким забором и все в городе знают, что там хранится казна. Я обошла дом вдоль забора, постучала в калитку, попросила водички, мне открыл какой–то старичок, и никого кроме него во дворе не было. Старичок оказался очень разговорчивый, и рассказал, что тут кроме него еще четверо стражей, но они каждый день уходят на час по домам – пообедать! Вы поняли? Между часом дня и двумя – в доме вообще никого – кроме одного старика!

– Отлично! – воскликнул Петр. – Завтра разработаем подробный план, в субботу в обед – захватываем казну в свои руки, а к воскресенью встречаем государыню и юного государя! А ты чем недоволен, Иван?

– Хм, не кажется ли вам странным, что стражники все в одно время ежедневно покидают охраняемую ими немалую казну и отправляются по домам обедать?

– Мне лично не кажется, – пожал плечами Алексей Бартенев. – Это тебе не Москва и тем более не Новгород! Ты посмотри на этот городок! В нем сотня жителей, и все друг друга сызмальства знают! Кого им боятся?

– И то верно! – согласился Филимон Зайцев – Да нет, Иван, ничего странного! Городские стражники пьют на посту, охрана казны расходится по домам обедать, городские ворота распахнуты настежь – это же не у нас на порубежной земле – тут глубинка – далекий север…

– И все же, давайте разработаем план так, чтобы учесть любые неожиданности! – настаивал Иван Медведев.

– А вот это верно! – согласился Картымазов, – надо постараться учесть все, что может случиться, и на каждый случай расписать, кто, где должен находиться и что делать….

… В пятницу к вечеру план был готов.

В нем было учтено все, что могло прийти в голову восьмерым молодым людям, все, что подсказала им их фантазия…

И то, например, что ворота в этот день могут быть закрытыми…

И то, что городские стражники окажутся трезвыми и готовыми к отпору…

И то, наконец, что в казенном доме, кроме ушедших на обед неожиданно окажется еще дюжина охранников….

И на все эти случаи были разработаны свои отдельные планы действий, которые всегда приводили к одному и тому же результату – казна захвачена, городок усмирен, а жителям объявлено, что отныне правление берет в руки новый наследник престола государь Московский Василий Иванович, который завтра вместе с матушкой своей – Великой княгиней московской Софьей лично сюда пожалует!

Но все опасения оказались напрасными, а фантазии беспочвенными.

Ровно в час дня отряд вооруженных до зубов всадников на всем скаку приблизился к воротам города.

Ворота, как обычно, были распахнуты настежь, и никто даже не вздумал задерживать всадников.

Они промчались по улицам в направлении Казенного дома, не встретив по пути ни одного городского стражника.

Они постучали в калитку Казенного дома, старик тотчас открыл им, и оттолкнув его в сторону, они ворвались во двор с обнаженным оружием в руках, немедленно рассыпавшись по всему двору, ловко влетая в комнаты через открытые настежь окна и вбегая в распахнутые двери, осматривая все помещения, а Елизавета Бартенева, мгновенно спешившись и укрывшись за колодцем с луком, готова была поразить каждого, кто окажет вооруженное сопротивление.

Но никто не оказал вооруженного сопротивления по той простой причине, что ни во дворе, ни в доме никого не было.

Внимательно осмотрев все закоулки, молодые люди, согласно разработанному плану, заняли оборонительные позиции у окон и дверей, а Петр Картымазов вышел во двор, где по–прежнему стоял старик, изумленно наблюдая за быстрыми и ловкими, но совершенно напрасными действиями молодых захватчиков.

Петр Картымазов развернул перед носом старика грамоту, прочел, что великая княгиня Софья Фоминична доверяет предъявителям этой грамоты охрану Казенного дома в городке Вологда и приказывает передать им ключи от подземелий, где хранится казна.

Старичок дрожащими от страха руками отстегнул от пояса связку ключей и протянул, было Картымазову, но тот предложил старику идти вперед и самому открыть дверь хранилища. При этом за спиной Картымазова стояли с оружием готовые ко всему братья Зайцевы, потому что и такая возможность предусматривалась планом – старик открывает хранилище – а там засада!

Однако и тут ничего не произошло – никакой засады в хранилище не было, и это выяснилось сразу же, при свете факела, потому что само хранилище хоть и находилось в глубоком подземелье, было небольшим прямоугольным помещением, в котором спрятаться было некуда и стояли в нем двенадцать объемистых кованых сундуков, на каждом их которых висел огромный замок, а на кольце связки в руках старика, кроме большого ключа от самого погреба–хранилища, нанизаны были еще двенадцать пронумерованных ключей.

Петр Картымазов облегченно вздохнул.

– Ну, вот, и все в порядке, – весело сказал он братьям Зайцевым.

– Хлопчики, родненькие, – обратился старичок к Петру, – Так, может, раз вы уже это…как это говорится, вступили во владение, так может, отпустите меня домой, зачем я вам тут нужен, а у меня там старуха одна больная лежит…

– Конечно, дед, ступай на все четыре стороны! – Добродушно согласился Картымазов, но тут же остановил старика, – только тогда еще одно дело сделай – открой–ка мне… ну скажем, вот этой сундук… седьмой… я хочу убедится своими глазами, что казна на месте.

– Ааа–аа, это, пожалуйста, это счас…

Старичок, кряхтя, спустился по лестнице.

– А что там должно быть в седьмом? – спросил Петр.

– А то, что и во всех, сынок, – улыбнулся старик – камни драгоценные!

Он отпер сундук, и Петру сверху было видно, как заискрились камешки в мерцающем свете факела. Старик зачерпнул пригоршню и пропустил между пальцами.

– Спасибо, дед, запирай сундук и вылезай!

Петр принял из рук старика кольцо с ключами.

Они поднялись наверх, вышли во двор, и Петр крикнул:

– Все в порядке! Дом пуст – казна на месте, ключи у меня!

Затем открыл калитку, выглянул, убедился, что на улице пусто и выпустил старика.

– Созови сюда всех жителей Вологды, – сказал ему вслед Картымазов. – Мы объявим им о новом престолонаследнике!

Старик, кивая на ходу головой, бросился бежать…

Картымазов крепко запер ворота на все засовы.

Елизавета спрятала лук в колчан, ребята вышли из своих укрытий в доме и собрались во дворе.

– Я вас поздравляю! – весело сказал Петр – Дело сделано – мы выполнили его идеально и бескровно.

– Вот и отлично, – хлопнул в ладоши Ян – Мне кажется, давно пора обедать!

– И моему животу так кажется! – подхватил сводный брат.

– Ребята, давайте подождем часик, – сказал Петр, – Сейчас старик соберет сюда жителей, мы объявим им – кто у нас теперь будет на московском престоле и уж тогда…

– Ты своими глазами видел золото? – спросил Медведев Картымазова.

– Там не золото – камни?

– Камни? – удивился Иван. – Целый сундук камней?

– Не один! Двенадцать!

– Двенадцать сундуков камней? – поразился Медведев. – Ты что говоришь Петр?? Такого не может быть! Столько камней вряд ли есть во всей московской казне! Ну–ка, пошли быстро!

Он выхватил из рук Петра ключи и ринулся в подземелье.

Все толпой двинулись за ним.

Медведев открыл первый попавшийся сундук, зачерпнул оттуда горсть камней поднес к глазам и со стоном ярости швырнул их в угол.

– Это не камни! – воскликнул он. – Это простые стекляшки, которые продают на торге в Новгороде по фунту за копейку! – Вдруг он умолк и даже здесь в подземелье при свете факела было видно, как лицо его побледнело… – Вы понимаете, что это значит? – шепотом спросил он и закричал что есть силы: – К оружию! Всем наверх! Немедленно занять боевые посты!

Когда они выбежали из подземелья во двор, со всех сторон из–за забора звучал странный и грозный рокот копыт, сквозь который слышалось бряцание металла.

– Что это? – прошептал Петр, не веря своим ушам.

– Именно то, что ты и подумал, – ответил Медведев, и вдруг в нем помимо его воли, помимо напряжения и даже легкой тени страха, вдруг проснулось какое–то новое неведомое чувство, которое сразу завладело всем его существом, и теперь он уже не подчинялся самому себе, а лишь этому странному, пьянящему и возбуждающему чувству опасности и одновременной радости. Он ощутил небывалый прилив сил и энергии.

– Все по местам! – крикнул он весело. – Занять круговую оборону! Я сейчас гляну, что там творится, и мы решим, как нам лучше с ними разделаться!

Одним прыжком он ухватился за конек крыши, ловко подтянулся, забрался на кровлю казенного дома, взбежал по наклонной плоскости так быстро, чтобы в него не успел прицелиться возможный лучник, укрылся за высокой трубой дымохода, выглянул из–за нее и ахнул.

То, что он увидел, превосходило самые пессимистические ожидания.

Со всех четырех сторон по всему периметру забора дом был плотно окружен несколькими сотнями отлично вооруженных конных и пеших воинов, занявших весь пустырь вокруг строения. Позади них деловито опустив луки в ожидании приказа, стояла сотня лучников, а еще дальше – ни больше, ни меньше как ряд пушек и пушкари уже зажигали фитили.

Перед воротами сидел на коне высокий худой человек уже в годах, с длинными седыми усами.

Он шмыгнул носом, громко высморкался и громким хриплым голосом крикнул:

– Эй ты там, на крыше! Послушай меня внимательно и, может быть, останешься цел, если будет на то Божья воля. Нам известно, что вас всего восемь человек, а тут у меня три сотни, да еще семь в запасе, потому как я, Иван Дубина, тысяцкий, у своего воеводы, и служим мы великому князю Ивану Васильевичу. А вы – изменники и бунтовщики. Нам приказано взять вас живыми или мертвыми, и мы это сделаем. Брать дома, в которых засели вооруженные изменники – как раз моя специальность и потому, как видишь, у меня там пушки. Во всех моих сотнях наконец–то, отборные воины, я дорожу ими и не намерен никого из них потерять, так что никого приступа или боя не будет и не надейтесь погибнуть смертью воина в открытой схватке. Я без всякой жалости прикажу открыть огонь из пушек, и от вас не останется даже куска мяса, – погляди–ка сюда – чтобы накормить вот этого бродячего пса, а от дома ни кусочка дерева, чтобы сколотить ему будку. Ты меня понял, надеюсь. Однако, если вы сдадитесь на милость великого князя, то у вас появится надежда выжить, хотя я лично – говорю честно – на месте великого князя без всяких колебаний порубил бы вам головы! – он снова громко высморкался и деловито закончил. – Короче – даю вам пять минут, и если ворота не откроются, и вы не выйдете оттуда без оружия – открываю огонь.

Он развернул коня спиной к дому, на крыше которого стоял Медведев, и деловито скомандовал простуженным охрипшим голосом:

– Пушкари, приготовиться!

Иван Медведев спустился с крыши.

– Вы слышали? – спросил он.

Все молча кивнули и лица их казались бескровными.

– Что будем делать?

– Мы присягали! – ответил Петр Картымазов.

– Будем драться до последнего! – твердо сказал Ян.

– Все согласны? – спросил Иван.

– Ты мог бы не спрашивать, – с укоризной ответил Бартенев.

– Как–то глупо умирать без борьбы, – сказал забияка Копыто, – я не прочь был бы сразится с этими отборными воинами, и мы бы еще глянули, чья возьмет.

– Они не дадут нам этого шанса, – сказал Зайцев, – слыхал про пушки?

– Дадут! – вдруг улыбнулся Медведев, и глаза его сверкнули точь–в–точь как у отца. – Вспомните, какой глубины погреб! Если мы там засядем никакие пушки нас не достанут, а разрушив дом им придется спускаться вниз по крутой лестнице и одолевать окованную дверь – вот тут то мы их и будем ждать.

– Молодец, Иван, – загорелись глаза у Яна. – Берите все оружие и все продовольствие что есть в доме и вниз! Прежде чем они нас достанут, мы перебьем их всех по одному!

Пламя надежды и борьбы мгновенно окрасило их бледные лица.

Они лихорадочно принялись за дело.

…. Когда пять минут прошло, и ворота не открылись, тысяцкий Иван Дубина громко высморкался, поднял руку, резко опустил ее и хрипло скомандовал пушкарям:

– Пали!