Текст книги "Убийство по-китайски: Смертоносные гвозди"

Автор книги: Роберт ван Гулик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

Глава девятая
Судья Ди отводит домой заблудившуюся девочку; ему сообщают еще об одном убийстве

Ма Жун и Цзяо Дай вышли. Вскоре и Хун с Дао Ганем отправились на ужин. Судья Ди сел за стол и принялся разбирать бумаги, которые пришли из областной управы.

В дверь кто-то постучал.

– Войдите! – крикнул судья, откладывая бумаги в сторону. «Должно быть, слуга принес ужин», – подумал он.

Но это была госпожа Го. На ней была длинная меховая накидка с капюшоном, которая удивительно ей шла; женщина отвесила судье почтительный поклон, и судья снова ощутил тот необыкновенно приятный аромат трав, что наполнял «Коричную рощу».

– Садитесь, госпожа Го, – пригласил судья. – Мы сейчас не в зале суда.

Она плавно опустилась на край стула.

– Ваша честь, – заговорила она, – я осмелилась явиться сюда, чтобы доложить о двух арестованных женщинах, которых привели сегодня днем.

– Я вас слушаю. – Судья откинулся в кресле и поднес к губам чашку, но она оказалась пуста. Заметив это, госпожа Го встала, налила судье чай из большого чайника, стоявшего на столе, и снова села.

– Ваша честь, они обе с юга, из крестьянских семей. Родители продали их прошлой осенью какому-то бродячему торговцу, когда случился неурожай. Торговец привез их в Бэйчжоу и перепродал в веселый дом возле рынка. А хозяин веселого дома поселил их отдельно и заставлял заманивать посетителей, чтобы потом отбирать у них деньги, – как это произошло сегодня. Ваша честь, я не думаю, что эти женщины такие уж плохие. Они ненавидят свою работу, но ничего не могут поделать, ведь родители продавали по закону, и у хозяина есть бумага с подписями.

Судья глубоко вздохнул.

– Старая как мир история! Но сейчас, кажется, им можно помочь, поскольку у хозяина веселого дома не было разрешения на открытие публичного заведения. Как обращались с девочками там?

– О, это тоже старая история, – госпожа Го невесело улыбнулась, – их били, заставляли исполнять всю домашнюю работу…

Она грациозно поправила капюшон, и судья в очередной раз подумал, что госпожа Го все-таки на редкость красивая женщина.

– Обычно за содержание подпольного притона полагается крупный штраф, – сказал судья. – Однако же в нашем случае накладывать штраф бесполезно – ну выплатит хозяин деньги, но потом-то просто взыщет убыток с девочек. Правда, его можно обвинить в вымогательстве, а после этого признать продажу девушек незаконной и аннулировать сделку. И раз вы считаете, что они не заслужили наказания, их лучше всего будет отправить к родителям.

– О ваша честь, вы так добры…

Госпожа Го встала, собираясь уходить. Судья вдруг поймал себя на мысли, что ему жаль отпускать ее, что он хочет продолжать разговаривать с ней…

Он взял себя в руки и коротко сказал:

– Благодарю вас за отчет, госпожа Го. Вы можете идти.

Она поклонилась и вышла из кабинета.

Судья встал и принялся шагать из угла в угол, заложив руки за спину. После ее ухода в кабинете как будто стало холоднее. Тут судья вспомнил, что его семейство должно сейчас находиться на первой почтовой станции. «Интересно, как они там устроились?» – подумал он. Вошел слуга и принес ужин; после еды судья еще долго стоял с чашкой чая у печки.

Неожиданно дверь распахнулась – вошел Ма Жун, и вид у него был удрученный.

– Ваша честь, Е Дай ушел из дома после завтрака, – с места в карьер начал он, – и не вернулся к ужину. Слуга сказал, что он часто ужинает с остальными игроками и приходит домой за полночь. Цзяо Дай остался следить за домом.

– Жаль! – вздохнул судья. – Я надеялся, что мы уже сегодня найдем девушку! Ну что ж, продолжать слежку вряд ли стоит. Завтра Е Дай явится в суд вместе с Е Бинем, и тогда мы его и схватим.

Ма Жун ушел. Судья Ди сел к столу и придвинул к себе бумаги, намереваясь закончить наконец с делами, но понял, что не может сосредоточиться. Его особенно беспокоило то, что Е Дай ушел из дома. Судья убеждал себя, что его тревога беспочвенна, что Е Дай вряд ли посещает место, где спрятана Лень-фан, каждый день, что сегодня у него могли быть какие-то другие дела… И тем не менее это ужасно – уже видеть перед собой конец дела и сидеть просто так, ничего не предпринимая. А вдруг Е Дай все-таки там? Вдруг он как раз сейчас идет к Лень-фан? Его капюшон не так трудно вычленить в толпе… И вдруг судью словно обожгло. Он понял, где видел этот капюшон. У Храма Городского Божества!

Судья вскочил, бросился к шкафчику в углу кабинета и стал рыться в ворохе старой одежды. Он вытащил поношенную, заплатанную, но все еще теплую меховую накидку и надел ее. Снял шапочку и вместо нее намотал толстый шерстяной плат, закрывающий шею и нижнюю часть лица. Затем достал маленький сундучок с лекарскими принадлежностями на ремне и надел его на плечо. Судья посмотрел на себя в небольшое зеркало: теперь он выглядел как обычный врач, возвращающийся после обхода больных.

Судья вышел из здания через черный ход. С неба падали крупные хлопья снега; судья шел к Храму Городского Божества, внимательно всматриваясь в редких прохожих, но видел лишь обычные меховые шапки – татарского головного убора ни у кого не было.

Небо постепенно очистилось. Судья подумал, что шанс встретить Е Дая – один из тысячи, если не меньше. Тут же ему пришло в голову, что на самом деле он и не надеется на эту встречу, скорее, ему просто необходимо пройтись по улице, подышать свежим воздухом после долгого сидения в холодном, пустом кабинете. Судье стало грустно. Он остановился и огляделся. На пустой и темной улице никого не было. Судья решил, что пора возвращаться. Его ждет работа.

И тут откуда-то донесся тихий плач. Судья Ди пошел на звук и увидел девочку лет шести, которая сидела на крыльце какого-то заброшенного дома и горько плакала.

– Что с тобой, малышка? – участливо спросил судья Ди.

– Я заблудилась! – сквозь слезы ответила девочка. – Я не знаю, где мой дом!

– Ничего, я знаю, где ты живешь. Пойдем, я тебя отведу домой! – сказал судья. Он снял сундучок, сел на него и посадил девочку на колени. Бедняжка дрожала от холода, и судья укутал ее в свою накидку. – Но сначала тебе нужно как следует согреться.

Девочка уже не плакала.

– А потом вы отведете меня домой, да? – доверчиво спросила она.

– Конечно, – ответил судья. – Скажи-ка, как тебя зовет мама?

– Мэй-лань. А вы разве не знаете?

– Знаю, конечно, я просто забыл. А теперь вспомнил. Ван Мэй-лань.

– Нет, это вы, наверное, пошутили! Меня на самом деле зовут Лу Мэй-лань!

– Ах, ну да, – извиняющимся голосом сказал судья, – еще у твоего отца есть лавка в…

– Ой, да вы просто притворяетесь, что знаете! – разочарованно протянула девочка. – У меня отец умер. А у мамы лавка хлопковых тканей. Ничего вы про меня не знаете!

– Понимаешь, малышка, я врач, я всегда бываю ужасно занят и все путаю, – попытался оправдаться судья. – Скажи мне, с какой стороны Храма вы с мамой проходите, когда идете на рынок?

– С той стороны, где два каменных льва, – быстро ответила Мэй-лань. – А какой из них вам больше нравится?

– Тот, у которого шар в лапе, – осторожно ответил судья, надеясь хоть в этот раз попасть правильно.

– И мне тоже! – радостно сказала девочка. Судья встал, перекинул через плечо сундучок, взял девочку на руки и зашагал к Храму.

– Интересно, какой это у мамы котенок, – задумчиво произнесла Мэй-лань.

– Котенок? – рассеянно переспросил судья Ди.

– Ну да, котенок. Понимаете, к маме приходит один человек, они разговаривают ночью, и он все время зовет какого-то котенка и разговаривает с ним! Я спрашивала у мамы, но она рассердилась и сказала, что котенок мне приснился. Но я то знаю, что не приснился!

Судья тихонько вздохнул. У вдовы Лу, наверное, есть любовник, которого она скрывает от дочки.

Они подошли к самому Храму. На улице была лавочка, и судья спросил у хозяина, где лавка вдовы Лу. Тот показал, куда идти, и судья с девочкой направился дальше.

– А почему ты убежала из дома одна так поздно? – спросил он.

– Мне приснился страшный сон, я от страха проснулась и выбежала, чтобы найти маму!

– Разве у тебя нет няни?

– Мама выгнала ее после смерти папы. Сегодня вечером дома никого не было…

Они подошли к лавке с вывеской «Лавка тканей Лу». Судья остановился на секунду, потом постучал в дверь.

Ему открыла женщина лет тридцати, небольшого роста и очень стройная. Она осветила лицо судьи фонарем и злобно спросила:

– Что вы делаете с моей дочерью?

– Она заблудилась на улице, и я привел ее домой, – сдержанно ответил судья. – Вам бы смотреть за ней получше. Она могла простудиться.

Женщина бросила на него недобрый взгляд. Судья подумал, что она могла бы быть хорошенькой, если бы не это злое, даже жестокое выражение ее глаз.

– А вам бы не лезть в чужие дела, – прошипела она. – Я вам не дам ни гроша, и нечего тут околачиваться!

Женщина выхватила дочку из рук судьи и захлопнула дверь у него перед носом.

– М-да, приятная дама, – еле слышно пробормотал судья, пожал плечами, развернулся и направился назад, к главной улице.

Проходя мимо кабака, судья налетел на двух мужчин, почти бежавших по дороге. Один из них тихо выругался и побежал было дальше, но вдруг разглядел лицо судьи и резко остановился. Второй тоже остановился, ничего не понимая.

– Небеса праведные, судья! – воскликнул первый.

Судья Ди улыбнулся, глядя на изумленные лица Ма Жуна и Цзяо Дая, и сказал:

– Я хотел найти Е Дая, но вместо этого пришлось отвести домой заблудившуюся девочку. Хотите, попробуем найти его вместе… – Увидев смятение на лицах помощников, судья понял, что что-то случилось. – В чем дело? – спросил он, разом посерьезнев.

– Ваша честь, – хрипло ответил Ма Жун, – мы как раз шли в суд, чтобы доложить вам: Лань Дао-гуй найден в бане убитым.

– Как его убили? – спросил судья.

– Его отравили, ваша честь, – с непередаваемой горечью в голосе сказал Цзяо Дай. – Какое зверское, кошмарное убийство!

– Идемте, – отрезал судья.

Глава десятая
Судья приступает к расследованию коварного убийства; он находит в чашке с чаем отравленный цветок

Вокруг бани уже собралась огромная толпа. У дверей стоял надзиратель с рынка. Он хотел было задержать судью, но тот откинул платок, и охранник тут же узнал его и посторонился, давая пройти.

Полный мужчина с круглым лицом, встретивший судью в холле, представился хозяином бани. Судья был в бане впервые, но знал, что вода здесь шла из природного источника и обладала целебными свойствами.

– Покажите, где произошло убийство, – велел он.

Хозяин провел судью и сыщиков в предбанник, где стоял жаркий пар, и Ма Жун посоветовал судье раздеться до белья: дальше будет еще жарче. Судья снял всю одежду, и хозяин объяснил, что коридор отсюда ведет к общему бассейну, а справа находятся десять отдельных банных помещений. Лань Дао-гуй всегда сидел в последнем, так как там было наиболее тихо.

Он открыл дверь, и в предбанник проникли струи горячего пара. Сквозь пар судья различил две фигуры в черных халатах и шароварах, защищающих от жара.

– Это мои люди, – пояснил хозяин, – они велели всем выйти. А вот и комната Ланя.

Они вошли в банное помещение. Пол был залит водой; в середине стояли небольшой стол и бамбуковая скамья. На полу около скамьи лежало обнаженное тело – какого-то неестественного, зеленоватого цвета. Изо рта вывалился распухший язык.

Судья осмотрелся. На столе он увидел чайник и несколько кусков бумаги.

– Смотрите, вот чашка, – сказал Ма Жун, указывая на пол.

На полу валялись осколки. Судья поднял самый большой и заметил, что внутри осталось немного коричневатой жидкости. Осторожно, чтобы не пролить ни капли, судья поставил его на стол и спросил хозяина:

– Как его обнаружили?

– Господин Лань приходил сюда через день, никогда не пропуская. Он приходил всегда в одно и то же время. Обычно он сначала окатывал себя водой, потом пил чай, потом делал упражнения. Мы никогда не беспокоили его, пока он сам не выходил и не просил еще чаю. Обычно он выходил где-то через час. После чая он одевался и уходил, и так каждый раз… Вся прислуга любила его и старалась ему угодить, поэтому обычно кто-нибудь стоял у дверей и ждал, когда господин Лань попросит чая. И вот сегодня вечером он не вышел. Слуга прождал около получаса, потом пошел за мной, поскольку не осмеливался сам беспокоить господина Ланя. Мы все знали его постоянные привычки, и вот поэтому я испугался. Я подумал, что ему стало плохо. Я открыл дверь и… и увидел его.

На несколько секунд воцарилась мертвая тишина. Наконец заговорил десятник Хун:

– Надзиратель послал своего человека в управу, но поскольку вас, ваша честь, не было, мы сами побежали сюда и проследили, чтобы сюда никто не входил. Мы с Дао Ганем расспросили слуг, Ма Жун и Цзяо Дай сделали список всех посетителей бани. Но никто из тех, кто сегодня здесь мылся, не входил к Ланю.

– Яд был в чае, – сказал судья Ди. – Как он там оказался?

– Скорее всего, чай отравили здесь, в этом помещении, – предположил десятник Хун. – В эти чайники заранее наливают чай из большого чайника в предбаннике. Если бы убийца насыпал яд туда, отравились бы все посетители. Но так как Лань не запирался, мы предполагаем, что убийца вошел к нему, отравил чай и вышел.

Судья согласно кивнул. На одном из осколков чашки он заметил мокрый белый цветок. Судья осторожно поднял осколок и спросил у хозяина:

– Вы подаете жасминовый чай?

– Нет, ваша честь, – покачал головой тот, – нет. Жасминовый слишком дорог.

– Понятно. Дао Гань, перелей в какой-нибудь сосуд остатки чая, заверни осколок с цветком в промасленную бумагу и возьми с собой. Чайник возьми тоже. Го определит, есть ли там яд, или отравлен был только чай в чашке.

Дао Гань рассеянно кивнул, не отрывая взгляда от кусочков бумаги на столе.

– Смотрите, – наконец сказал он. – Смотрите, ваша честь, Лань Дао-гуй играл в «семь кусочков»!

Все обернулись и посмотрели на стол. Кусочки бумаги лежали в явном беспорядке.

– Но здесь их только шесть, – заметил судья. – Посмотрите вокруг, где-то здесь должен быть и седьмой – маленький треугольник.

Помощники судьи опустились на колени и стали шарить по полу; судья неотрывно смотрел на тело.

– У него сжат кулак! – воскликнул судья. – Посмотрите, может быть, седьмой кусочек в его руке!

Десятник осторожно разжал мертвые пальцы. На ладони был маленький бумажный треугольничек. Хун взял его и передал судье.

– Это показывает, что Лань выкладывал фигурку уже после того, как принял яд! А не может ли быть такого, что он хотел показать, кто его убийца?!

– Похоже, что он смахнул кусочки, падая, – сказал Дао Гань. – И мы уже ничего не сможем увидеть.

– Все равно, зарисуй эти кусочки, – сказал ему судья. – На досуге мы их поизучаем. Хун, скажи надзирателю, чтобы тело доставили в управу. После этого осмотрите комнату как можно тщательнее. Я же должен задать несколько вопросов служителю, что собирает деньги у входа. – С этими словами судья вышел вместе с хозяином бани.

Одевшись в предбаннике, судья прошел ко входу, где сидел служитель, и сел на скамеечку рядом с ящиком для денег. Служитель был в таком страхе, что отвечать на вопросы мог с трудом.

– Ты помнишь, как вошел господин Лань?.. Слушай, перестань так дрожать! – нетерпеливо прибавил судья. – И так ясно, что раз ты сидел в кассе весь день, убийства совершить никак не мог! Так что успокойся, пожалуйста, и отвечай на вопросы.

– Да, я хорошо помню, ваша честь, – пролепетал служитель. – Господин Лань пришел в обычное время, заплатил пять монет и прошел в баню.

– Он был один?

– Да, ваша честь, как всегда.

– Хорошо. Я вижу, что ты знаешь большинство посетителей. Не припомнишь ли, кто приходил сюда после Ланя?

Служитель наморщил лоб, вспоминая.

– Да… Более или менее, ваша честь. Понимаете, приход господина Ланя как бы делил вечер на две половины, для меня его появление всегда было чем-то вроде вехи… После него пришел мясник Лю, заплатил две монеты за бассейн. Потом господин Ляо, пять монет за отдельную комнату. Потом четверо юношей, которые торгуют на рынке. Затем…

– Ты знаешь всех четверых? – прервал его судья.

– Да, ваша честь, – сказал служитель и, подумав немного, прибавил: – То есть нет, ваша честь, – я знаю только троих из них. Четвертый пришел сюда впервые. Он был одет в черный татарский камзол и шаровары.

– Куда он пошел? – спросил судья.

– Все четверо заплатили за бассейн, и я выдал им черные бирки. – Увидев, что судья непонимающе смотрит на него, служитель снял с вешалки две черные деревянные пластинки, которые висели на веревке, и объяснил: – Мы всем выдаем такие бирки, ваша честь. Черная бирка – в бассейн, красная – в отдельную комнату. Видите, бирка состоит из двух половинок, они помечены одним номером. Гость отдает одну половинку слуге в предбаннике, другую забирает с собой, а при выходе снова показывает слуге, и по ней слуга выдает одежду.

– И это у вас единственная мера предосторожности?

– Да, ваша честь, – извиняющимся тоном ответил служитель. – Мы просто следим, чтобы люди не проходили внутрь без оплаты и чтобы не уносили чужую одежду.

«Что ж, большего ожидать и не следовало», – про себя заметил судья.

– Вы видели, как все четверо юношей потом уходили? – спросил он.

– Э… я не могу точно сказать, – ответил служитель. – Когда обнаружили тело, поднялась такая суматоха, что я…

Его прервали: вошли Ма Жун и Цзяо Дай и сообщили, что ничего больше в комнате не обнаружено. Судья обратился к Ма Жуну:

– Когда проверяли всех пришедших после Ланя, не видели молодого человека, одетого в татарское платье?

– Нет, ваша честь, не видели. Мы спрашивали у каждого имя и адрес, и человека в татарской одежде я бы обязательно запомнил.

Судья повернулся к служителю и сказал:

– Выйдите на улицу и посмотрите, нет ли кого-нибудь из этих юношей среди толпы.

Служитель вышел; судья Ди сидел молча, задумчиво постукивая черной биркой по столу. Скоро его оторвали от размышлений, – служитель вернулся с испуганным молодым человеком.

– Кто твой приятель-татарин? – без предисловий спросил у юноши судья.

– Я его не знаю, сударь! – со страхом в голосе ответил тот. – Я видел татарского парня здесь позавчера, он вертелся у входа, но не шел внутрь. Сегодня он снова был здесь, и, когда мы вошли, он вошел за нами.

– Опиши его, – велел судья.

Юноша пришел в явное замешательство.

– Он был небольшого роста, кажется, худой. Вокруг головы у него был повязан черный платок, который закрывал рот. Не знаю, есть ли у него усы. Но, кажется, из-под платка выбивались длинные волосы. Мои друзья попытались было с ним заговорить, но он на них так посмотрел, что всякая охота говорить пропала. Еще, не ровен час, достанет нож из-за пазухи…

– Тебе не удалось получше рассмотреть его в бане?

– Нет, он, наверное, пошел в отдельную комнату, – сказал юноша. – В бассейне мы его не видели.

– Что ж, – сказал судья, бросив короткий, но пристальный взгляд на юношу. Тот поспешно вышел, и судья снова обратился к служителю: – Пересчитай бирки.

Служитель стал считать деревянные пластинки; судья неотрывно наблюдал за ним. Вскоре служитель повернулся к нему.

– Очень странно, ваша честь. Одной не хватает! Черной, номер тридцать шесть.

Судья резко встал, повернулся к Ма Жуну и Цзяо Даю и сказал:

– Можем возвращаться в суд. Вряд ли нам здесь удастся что-нибудь еще сделать. По крайней мере мы знаем, что убийца незаметно прошел в комнату к Ланю, и знаем, хотя бы приблизительно, его внешность. Пойдемте.

Глава одиннадцатая
Дело о жестоком убийстве слушается в суде; присяжный врач Го вспоминает об одной старой сомнительной истории

На следующий день судья Ди призвал в суд Го для проведения вскрытия тела убитого борца. На заседание пришли все видные жители Бэйчжоу, а кроме них – все, кто только смог пробиться в зал суда.

Го закончил осмотр тела и теперь подробно отчитывался.

– Причиной смерти, – говорил он, – послужило отравление ядом, который можно определить как толченый корень змеиного дерева, что растет на юге. Остатки чая, найденные в чайнике и в чашке, были испробованы на собаке. В первый раз ничего не произошло, но сразу после приема второй порции собака издохла.

– Каким образом попал яд в чашку? – спросил судья.

– Можно предположить, что ядовитый порошок смешали предварительно с сухим жасмином, и эту смесь всыпали в чай.

– На чем основывается это предположение?

– Порошок, – объяснил Го, – имеет слабый, но ясно различимый запах. В чашке с горячим чаем этот запах обязательно проявился бы. Но если положить в чай жасминовый цветок, аромат жасмина заглушит все остальные запахи. Я разогрел чай с ядом без жасмина, и запах порошка был ясно слышен, именно по нему я и смог опознать яд.

Не задавая больше вопросов, судья распорядился, чтобы писец прочитал запись отчета, и горбун Го поставил на бумаге отпечаток большого пальца. Судья постучал молоточком о скамью и объявил:

– Лань Дао-гуй был выдающимся борцом, неоднократным чемпионом Северных провинций. Кроме того, он был человеком высокого благородства и чистоты. Вся Поднебесная, и в особенности Бэйчжоу, который освещал своей жизнью Лань Дао-гуй, скорбит о гибели этого достойнейшего человека. Мир и покой его праху! Суд приложит все усилия к тому, чтобы найти его убийцу.

Судья сделал паузу. Все молчали. Затем он снова постучал молотком о скамью и заговорил:

– Перехожу теперь к иску Е против Баня. – Он сделал знак старосте, и тот вывел Бань Фэна к судейской скамье. – Пусть писец зачтет показания, касающиеся передвижений Бань Фэна.

Писец встал и вслух прочел показания солдат, встретивших Бань Фэна на дороге, и старосты приставов, ездившего в Пять Овнов. Когда он закончил чтение, судья объявил:

– Эти свидетельства подтверждают, что Бань Фэн говорил правду. И, кроме того, суд считает, что, если бы Бань Фэн действительно убил свою жену, он не стал бы уезжать из города, оставив тело на месте преступления. Поэтому суд постановляет, что обвинения, выдвинутые против Бань Фэна, безосновательны. Пусть истец скажет, желает ли он выдвинуть еще какие-либо обвинения или же снять все обвинения.

– С вашего позволения, ваша честь, – торопливо заговорил Е Бинь, – я желал бы снять все обвинения. Я приношу извинения за свои грубые слова и недостойное поведение, вызванное скорбью по сестре. Я говорю сейчас не только от своего имени, но и от имени моего брата Е Дая.

– Это будет записано, – произнес судья. – Но почему твой брат не явился в суд?

– Ваша честь, – в голосе Е Биня была тревога, – я не знаю, что могло произойти! Вчера днем брат ушел из дома и до сих пор не возвращался!

– Твой брат часто не ночует дома? – спросил судья.

– Это впервые, ваша честь! Он зачастую приходит домой поздно, за полночь, но спит всегда дома.

Судья нахмурился.

– Как только он придет, скажи ему, чтобы он немедленно явился в суд. Он должен будет лично засвидетельствовать снятие обвинений с Бань Фэна. – Судья ударил молотком о скамью и провозгласил: – Бань Фэн освобождается из-под стражи. Суд продолжит поиски убийцы его жены.

Бань несколько раз поклонился, стуча лбом об пол; как только он встал на ноги, Е Бинь бросился к нему с мольбами о прощении. Судья же приказал старосте привести в зал держателя веселого дома, двух певичек и сводников. Он вручил девушкам бумаги, удостоверяющие незаконность их продажи в веселый дом, и отпустил на свободу. Хозяина притона и обоих сводников судья приговорил к трем ударам батогами и трем месяцам тюрьмы. Все трое стали кричать и протестовать, причем хозяин громче всех: он-то понимал, что если спина и быстро заживет после порки, то убыток от отъезда девушек окупится не так быстро. Староста увел мужчин обратно в тюрьму, а бывшим певичкам судья пообещал, что их отвезут на Юг, к родителям, в сопровождении военной охраны. Пока же они могут поработать на кухне в суде.

Девушки бросились на пол, плача и благодаря судью Ди сквозь слезы, и на этом утреннее заседание завершилось. Но прежде чем уйти, судья Ди велел помощникам вызвать Чжу Да-юаня.

Судья сел в кресло и предложил Чжу садиться. Четверо сыщиков сидели, как обычно, на табуретках около двери; слуга принес чаю и молча вышел.

– Вчера вечером, – заговорил судья Ди, – я не стал вдаваться в обсуждение убийства Ланя, во-первых, потому, что еще не было результатов вскрытия, а во-вторых, потому, что я хотел посоветоваться с вами, господин Чжу. Ведь вы знали Ланя всю жизнь.

– Я сделаю все, что могу, чтобы помочь отыскать убийцу нашего Ланя! – вскричал Чжу Да-юань. – Он был самым лучшим борцом из всех, кого я знал. Ваша честь, как вы полагаете, кто мог это сделать?

– Убийца – молодой татарин, – ответил судья Ди, – или по крайней мере одет как татарин.

Десятник Хун и Дао Гань обменялись быстрыми взглядами, и Хун сказал:

– Ваша честь, мы хотели спросить, почему вы считаете, что это он убил господина Ланя. Ведь в бане вчера было больше шестидесяти человек!

– Но никто из этих шестидесяти человек, – сказал судья, – не мог проникнуть незамеченным к Ланю. Убийца знал, что служители в бане ходят в черных халатах, похожих на татарскую одежду. Он прошел в баню вместе с тремя молодыми людьми, но в предбаннике не отдал свою бирку, а проскользнул прямо в одежде в коридор, притворяясь одним из служителей. Вспомните, какой густой пар стоит в коридоре. Различить в нем кого бы то ни было практически невозможно. Убийца вошел в комнату, где сидел Лань, бросил яд в чашку с чаем и вышел. Наверное, он воспользовался черным ходом.

– Хитрый, сволочь! – воскликнул Дао Гань. – Обо всем позаботился!

– И тем не менее есть некоторые зацепки. Татарское платье и бирку он уже наверняка уничтожил. Но, выходя, убийца не заметил, что Лань в предсмертной агонии попытался выложить фигурку из «семи кусочков», которая могла бы навести нас на след. Кроме того, Лань, должно быть, хорошо знал этого человека; у нас есть приблизительное описание его наружности. Господин Чжу, может быть, вы знаете, не было ли у Ланя ученика – молодого татарина, небольшого роста, худого, с длинными волосами?

– Нет, – быстро ответил Чжу Да-юань. – Я знал всех его учеников, они все брились налысо, как сам Лань. Небеса праведные – борец, сильнейший человек, и убит ядом! Так мог поступить только трус!

Все молчали. Дао Гань задумчиво наматывал на палец пряди волос. Неожиданно он сказал:

– Да, трус – или женщина.

– У Ланя никогда не было женщин, – презрительно откликнулся Чжу Да-юань. Но Дао Гань, покачав головой, ответил:

– Вот именно поэтому его могла убить женщина. Лань мог отказать ей, а месть отвергнутой женщины страшна.

– Насколько я знаю, – вступил в разговор Ма Жун, – на господина Ланя заглядывались танцовщицы, и они обижались, что он не обращал на них внимания. Они сами рассказывали мне. Женщин привлекала его застенчивость, не знаю уж, почему.

– Глупости, – отрезал Чжу Да-юань.

Судья Ди, до этого молча слушавший, сказал:

– Должен сказать, что эта мысль кажется мне разумной! Худенькой женщине нетрудно притвориться юношей-татарином. Но тогда эта женщина – как раз отвергнутая любовница Ланя. Ведь когда она вошла к нему в комнату, он даже не попытался прикрыться, полотенце висело на стене…

– Нет, это невозможно! – вскричал Чжу. – Любовница – у Ланя! Да нет, этого просто не может быть.

– Я припоминаю, – медленно произнес Цзяо Дай, – что вчера утром он в разговоре с нами высказался неожиданно резко. Он сказал, что женщины отнимают у мужчин все силы. Никогда раньше я не слышал от него таких слов.

Чжу снова принялся горячо возражать. Судья Ди достал найденный в бане листок, на котором Дао Гань зарисовал фигурку, и комплект «семи кусочков».

Судья положил лист перед собой, выложил из шести кусочков такую же фигурку и некоторое время молча пытался приладить последний треугольник.

– Если Ланя убила женщина, – сказал он в конце концов, – эта фигурка, быть может, наведет нас на ее след. Но, падая, Лань смахнул кусочки, а последний даже не успел положить. Короче говоря, задачка не из легких… – Судья отложил кусочки и продолжил: – Но так или иначе, мы должны сейчас допросить всех, с кем общался Лань. Господин Чжу, если вы действительно хотите помочь суду, разделите эту работу с Ма Жуном, Цзяо Даем и Дао Ганем и начните сегодня же. Хун, пойди на рынок, найди тех молодых людей и поговори с двумя, которых я не допрашивал. Пусть они тоже попробуют вспомнить, как выглядел татарин. Расспрашивать их лучше в дружеской обстановке. Зайдите куда-нибудь, выпейте вина, – это поможет им вспомнить и рассказать как можно больше. Да, по дороге скажи Го, чтобы он пришел сюда, я хочу узнать побольше о яде, которым воспользовался убийца.

Чжу и четверо помощников судьи вышли вместе. Судья выпил несколько чашек чая подряд, думая об одном: почему не появляется Е Дай? Неужели он о чем-то догадался? Судья отставил чашку, встал и нервно заходил по кабинету. Ни убийство жены Баня, ни убийство борца не раскрыты. Распутать бы хоть дело Ляо Лень-фан, и то бы гора с плеч..

Вошел Го. Судья Ди тепло поздоровался с ним, усадил его напротив стола и сел сам.

– Как врач, вы, должно быть, представляете, где убийца мог достать яд. Это ведь не очень распространенный препарат?

Го откинул со лба волосы и подпер голову руками.

– К сожалению, ваша честь, этот яд может быть получен без особого труда. Его используют в малых дозах как лекарство от сердечных болезней, так что найти его можно в любой аптеке.

– Значит, здесь ничего не получится, – констатировал судья Ди с глубоким вздохом. Он снова придвинул к себе лист с изображением «семи кусочков» и недостающий треугольник и сказал: – Но, может, вот эта фигурка послужит ключом к разгадке? Ведь может же так быть, что Лань, когда понял, что умирает, специально начал собирать кусочки, чтобы как-то указать на убийцу?

– Вряд ли, ваша честь, – печально сказал Го. – Этот яд вызывает страшную боль и почти мгновенную смерть.

– Но ведь Лань обладал необыкновенной силой духа, – продолжал настаивать судья Ди. – И он очень хорошо умел выкладывать фигуры. Он понял, что не может ни открыть дверь, ни крикнуть, и вот он решил рассказать о своем убийце таким способом!

– Да, – согласился Го, – Лань действительно великолепно выкладывал фигуры. Он часто приходил к нам в гости и развлекал нас с женой тем, что выкладывал любую фигурку за несколько секунд.

– И все-таки я не могу понять, что бы эта фигурка значила, – сказал судья.

– Лань был удивительно добрым человеком, – задумчиво продолжал между тем Го. – Он узнал, что меня задевали негодяи на рынке, и специально для меня разработал приемы самозащиты – с учетом того, что у меня слабые ноги, но достаточно сильные руки. Лань потратил время, чтобы научить меня этим приемам, и с тех пор никто не решался на меня нападать…